У америкосов есть любимая фраза «HolyShit», типа нашей «ебеной матери», выражающая все возможные мысли и чувства: восхищение, удивление, раздражение, испуг, недоумение, радость и прочее. Она переводится, чаще всего, словами: «срань Господня» и, видимо, поэтому в послевоенной Европе США называли не иначе как «страной самого Господа Бога». И совсем не оттого, что на американскихденьгах написано «На Бога надейся…».
Везет американцам – срань Господня, хоть и срань, но все-таки – Господня. Про счастливых людей говорят, что они «как у Христа за пазухой». Я думаю, что и в других его интимных местах так же неплохо.
В России же чаще говорят «дерьмо собачье». И правильно говорят – ведь вся Москва по самые уши потонула в нем. Напротив моих окон – двор – скорее палисадник, засаженный чахлыми, за полвека наполовину сгнившими, деревцами, в который собаковладельцы выводят гадить своих питомцев. Ну летом еще куда ни шло – дерьмо утилизируется быстро. Но зимою!
Зимою оно консервируется и по весне оттаивает!
Я решил посчитать сколько же «дерьма собачьего» у меня под окнами. Собаку выводят два раза в день. В среднем, около 16 собак разных пород и размеров. Снежный покров стоит около 5 месяцев – итого: 2 х 16 х 140 (дней) =(прибл.) 4500 какашек! И вся эта мерзость сейчас гниет на весеннем солнце! И не надо говорить, что собачки мало какают – посмотрите на жопы овчарок, мастиффов, лаек, даже сеттеров и проч – валят иногда – не меньше человека. Так что – мы, москвичи – по уши в дерьме! И не в переносном, а в полном, прямом, смысле этого слова.
Поэтому, когда мои иностранные друзья называют Москву «дерьмовым городишком» я не спорю, а соглашаюсь. Вот конкретные цифры – насколько дерьмов этот город.
Салтыков-Щедрин, в свое время, придумал среднестатистический провинциальный город и назвал его Мухосранском в переносном смысле, подчеркивая то, что он тускл, пылен и скучен, как засиженное мухами зеркало. Живи он сейчас, то с полным правом мог бы назвать нашу столицу Собакозасранском.
Мои бабка, прабабка и прапрабабка, все, жили в пригороде Москвы – Немецкой слободе, чуть пониже Немецкого (впоследствии Бауманского) старого рынка, чьи здания еще можно видеть между метро Бауманской и Третьим кольцом. После Октябрьского переворота, улицы не убирались – не хватало того, не хватало – другого и лошади, привозящие товары на рынок гадили, гадили и гадили на снег. Выпадал новый, скрывая старое дерьмо и они гадили снова… А когда наступала весна, с веселыми ручейками вся эта мерзость по переулкам вдоль домов устремлялась в Яузу. Б-р-р-р!
Поэтому, появление автомобилей в предвоенные годы привело бабку в восторг. Лошадям – конец , а ее внуки и правнуки будут жить в чистоте. Но она не учла, что мир, наш российский, мир перевернулся и «кто был никем, тот станет всем». И, что вся грязь (и в прямом, и в переносном смысле), которая была на дне общества теперь поднялась наверх. Не может дно жить в чистоте! На то оно и дно. Избавились от конского навоза, заскучали и завалили себя собачьим дерьмом. Причем «по собственному желанию».
Как развивалась мода на собак в СССР я не знаю, но могу точно сказать, что это чисто московское увлечение. В провинции даже сейчас редко встретишь человека с собакой. Ну сидят псы по некоторым дворам, да и баста. А Москва… моя Волгоградская подруга Галя, впервые в 1987 году приехавшая ко мне в гости, была потрясена огромным количеством собак во дворах и парках. Но гораздо больше ее поразило, что люди нянчатся с этими собаками. Она со смехом говорила, что они (провинциалы) детей растят, а москали – собак.
Помочь сайту
Поздравления
