Детство мое прошло в горах, в верховьях Кубани, в одном рабочем поселке. Тогда он назывался Поляна, сейчас переименован в Эльбрусский.
Поселок был очень маленьким, примерно тысяча жителей, к тому же ближайший город Карачаевск находился на расстоянии тридцати пяти километров, поэтому все жили как в одной большой семье. Конечно, каждого тут знали, как облупленного и как в любой семье тут случалось всякое.
Жизнь здесь отличалась своей простотой, размеренным темпом. Люди жили и уже почти не замечали той красоты, что окружала их, того чистого воздуха и вкусной ледяной воды, не загаженной никакими предприятиями, которая не нагревалась даже в жару, хотя и жары в тех местах никогда и не было, ведь горы, покрытые вековыми лесами, были естественным кондиционером.
Эта райская жизнь прекратилась одним росчерком пера московских чиновников – кому-то показалось нерентабельным производство цинка и свинца таким способом и деятельность фабрики, которая была единственным предприятием тут, была прекращена.
Все жители были вынуждены покинуть насиженные обжитые места и уехать в другие города. Разъехались кто куда. Мои родители уехали на Украину, а я осталась в Черкесске заканчивать обучение в техникуме.
В Черкесске много было «рудницких», встречались друг с другом, как родные . Да и сейчас, по прошествии многих лет, мы остались близкими людьми. В то время я дружила и общалась с Любой Сушковой, она тоже училась в каком-то училище и мы часто ездили на выходные к ним домой в Зеленчукскую.
Но в один из выходных мы решили съездить в родные места, где еще оставались знакомые, которые могли нас принять. Ума в семнадцать лет было через край, и нам казалось, что все будут очень рады нашему приезду.
После занятий в субботу отправились в путь. Пока добрались в Карачаевск, последний автобус на Поляну уже ушел, и мы решили выйти на дорогу, которая вела в ущелье, и попытаться уехать на попутных машинах.
Кто бывал в горах, тот знает, что в такие места редко ходит транспорт (особенно в те годы, когда и машин было вообще немного). Через некоторое время нас подобрал какой-то КамАЗ и водитель нам пояснил, что едет на десятый километр. Мы почему-то посчитали, что десятый километр, это десять километров от Поляны, ну там до Худеса дойдем, а там уже вообще близко. «Фу, ерунда, там пара часов и доберемся…»
Но проехав немного, водитель остановил машину и сказал, что дальше поворачивает в горы на ферму. Мы вышли. Начинало темнеть. В горах вообще темнеет очень рано. Мы были в десяти километрах от Карачаевска и двадцати пяти от Поляны. Ситуация очень неприятная. Возвращаться назад? Но в Карачаевске некуда было идти, а вперед, по ущелью и ночью в такую даль… Но выбора не оставалось и мы двинулись в путь.
Буквально через несколько минут стало совсем темно. Но в темноте мы различали дорогу. Внизу под обрывами текла шумная Кубань, с другой стороны дороги горы. В этой темноте было видно только светлячков, которые светились, как маленькие звездочки. Изредка издавали звуки какие-то птицы. Мы боялись, что скоро крупный зверь пойдет на водопой, а на их пути окажутся две аппетитные вкусные девочки.
Но это не было единственной опасностью. Мы также боялись и встречи с людьми (неизвестными мужчинами). Думаю все прекрасно понимают о чем сейчас говорю.
На тот момент я была крашеная блондинка, и мой волос тоже выделялся на фоне всеобщей черноты. А если будут проезжать какие-нибудь пьяные мужики или еще кто? Финал нетрудно предугадать.
С собой у нас был небольшой портфель, в котором было несколько вещей и складной нож на кнопочке. Этот нож подарил мне один бывший заключенный, он как-то доводился родственником нашей родне. Я до сих пор помню эту коричневую ручку, там было что-то написано и запомнила цифры 14. При нажатии на кнопку мгновенно вылетало лезвие. Оно было небольшое из нержавеющей стали с продольной канавкой поверху.
Порывшись в портфеле, вытащили мое платье – его намотали на мою голову, чтобы спрятать белые волосы, предательски выделяющиеся в темноте.
А с ножом решили так: нести его будет Люба и держать все время наготове. Как она мне тогда пояснила:
- Ты, Лида, сильно добрая, ты не сможешь убить человека, а я смогу. И давай так: если вдруг на нас нападут и будем видеть, что и ножом не сможем отбиться, то возьмемся за руки и прыгнем с обрыва в Кубань. Только руки нельзя разжимать, а то потом могут чье-нибудь тело не найти…
Конечно, это было наивно по детски, но имело основание – очень часто в Кубани тонули люди. Сказать «тонули» - это совсем не правильно, там и тонуть-то было негде, человека просто разбивало о камни этим стремительным горным потоком…
Так мы и продолжили свой путь – одна с ножом наготове в руке, а другая с замотанной непонятно как, головою, при этом старались вспоминать какие-то веселые истории.
Через время услышали гул автомобиля. Быстро спустились под склон у дороги и улеглись, как партизаны. Это ехал небольшой ЗИЛок. Кто был в нем, мы, конечно, не знали, но решили от греха подальше не высовываться.
Несколько раз периодически проезжали какие-то машины, и каждый раз мы прятались сбоку дороги.
Где-то высоко в горах стали слышны голоса зверей – то недолгий рык, то смех шакалов, но это было пока еще далеко и пока не представляло большой опасности, но с каждой минутой становилось страшнее и страшнее.
Сколько мы шли по времени я не знаю. Казалось, что вечность. Но вот опять услышали шум двигателя и, как по команде, попрыгали и залегли на обочине.
По шуму мотора и скорости движения было понятно, что это мотоцикл без коляски. Сквозь отсвечивание фары мы рассмотрели, что мотоциклист был один. Это был наш шанс.
- Смотри, он один! Если что, мы вдвоем с одним сможем справиться!
- Сможем! Вперед!
И когда уже до нашего месторасположения мотоциклисту оставалось проехать несколько метров, мы с криками выскочили на дорогу, махая руками. Правда, в руках у одной был нож, а у другой саквояж, к тому же вторая была с безобразно замотанной головой….
Мотоциклистом оказался наш сосед Миша Кулаков. Он оторопел, некоторое время не мог придти в себя, он сидел не двигаясь, постоянно повторяя:
- Лида, Люба… Девчонки, вы откуда?...
И правда, откуда? Кругом только горы, по близости ни одного населенного пункта, ночью… А вот так!
Хорошо, что мы тогда не понимали, что могли человека довести до инфаркта. …
Что дальше? Когда шок у Миши прошел, мы двинулись в путь. Дальше уже было все как обычно, втроем доехали до поселка, нас там встретили действительно очень хорошо, погостили денек и уехали.
А все-таки, хорошо быть слегка чокнутым, потом хоть есть что вспомнить.
Помочь сайту
Поздравления
