Они обосновались на водонапорной станичной башне,
мимо которой прохожу или проезжаю велосипедом почти ежедневно, - на самой гранатообразной макушке её.
Гранатообразной – это сравнение не с южным плодом, а со спортивным школьным
метательным снарядом, потому что именно такого же серебристого цвета и такой же
формы водонакопительная металлическая часть башни, сложенной из красного
кирпича. Снизу мне виден только торчащий хворост гнезда, свисающий с верхней
плоскости гранаты, куда ведёт ржавая лестница. Башня давно заброшена. В
окнах-«бойницах» её догнивают деревянные рамы, разумеется, без стёкол, а внутри
башни живут голуби, которые то и дело влетают или вылетают из оконных ниш.
Аистов я уже научился различать. В здешних краях
их обитает довольно много. Но где ещё гнездятся они в разбросанной улицами на
многие километры станице – мне не неведомо. Но вот же надумали соорудить гнездо
прямо в центре поселения у всех на глазах! И сидят в нём невозмутимо,
возвышаясь над миром, как дозорные в древности на сторожевой вышке. Только вместо
пик - клювы их длинные прокалывают небо.
Сначала я думал, что на башне поселилась семья,
состоящая, соответственно, из двух птиц, которые хорошо виднелись с земли и
которых я снял на телефон, чтоб после разочарованно убедиться: для съёмки с
такого расстояния нужна более совершенная фототехника. Отлично обозреваемые
глазом - на фотокадрах хлипкой телефонной камеры аисты, к величайшей досаде
моей, почти не различаются...
Вот так, изо дня в день, я и наблюдаю аистов
мимоходом.
Июнь в этот раз выдался ветреным, дождливым, грозовым
и я, конечно, беспокоился в часы непогод, думая о птицах: как они там - на башне под открытым небом? Как на таком
ветру их хлипкое гнездо – удержится ли? А ливень с градом – не снесёт ли, не
смоет с гладкой жести их жилище?.. А лихие станичные мальчишки – не разорят
ли доступного птичьего местообитания?..
И всякий раз после ненастья задирал голову,
проезжая мимо водонапорной башни, и улыбался: на месте, всё на месте! А недавно
с удивлением обнаружил, что аистов в гнезде сидит уже не два, а… три, а потом
различил и клюв четвёртого. И тут же - по размерам добавившихся птиц - понял, что это
детки аистов. Оказывается, аисты приносят детей не только людям, но и себе…
И вот в очередной раз при ясной солнечной погодке,
остановившись напротив башни, чтоб подольше понаблюдать за семейством пернато-крылато-клювасто-голенастых,
я неожиданно услышал голос их - самостоятельных, ни от кого независимых птиц.
Над головой моей вдруг раздался звук, подобный треску ломающейся ветки на
дереве при сборе июньских вишен.
Сначала я не понял, откуда он. Но треск
повторился оттуда – сверху, из домика аистов: «Т-р-р-р-р! Т-р-р-р-р!». И,
немного погодя, почти без интервала, ещё и ещё: «Т-р-р-р-р! Т-р-р-р-р! Т-р-р-р-р!».
При этих повторениях я расслышал, что звук более
похож на треск сухой ломающейся доски, чем на треск сырой ветки. И мне показалось,
что самый крупный аист, вероятно глава семьи, склонил голову и тоже поглядывает
на меня.
«Ну, потрещи ещё разок!» - попросил я его
мысленно.
Однако гордый аист не отреагировал на просьбу. Видимо,
его ничем не заинтересовал большой невкусный таракашка при велосипеде, каким,
несомненно, он видел меня, и аист повернул длинный клюв к своим домашним,
вернее, к своим гнездовым…
Я не обиделся. Но теперь, зная, как трещат аисты,
и, минуя башню, всякий раз вслушиваюсь, не подаст ли голос кто-нибудь из их семейства,
чтоб тоже вслух поприветствовать: «Здравствуйте, дорогие! Мир вашему
поднебесному дому!»
Помочь сайту
Поздравления
