Сто лет одиночества

- Как чувствуешь себя, Петровна?..

- Плохо. Не вижу. Почти не слышу. Говори громче.

- Помнишь, пирожки с изюмом пекла?..

- Помню. Теперь подняться не могу.

- Помнишь, угощала всех соседей?..

- Помню.

- Ты, наша красавица.

- Будет, тебе, шутить. Неделю назад столетие справили. Спасибо. Все пришли. Дочку жаль – намучилась со мной. И сын ждет. Юрочка. Положите рядом.

- Помнишь, денюшку для него одалживала?

-  Как же не вспомнить?!

- Что болит?

- Все. Долго, видно, живу.

- Подарок от Бога.

- Тело окольцовано холодом.

-  Могу, тебе, помочь?

- Нет.

- Петровна, слышишь меня?

- Говори, говори.

- Помнишь, рассказывала про «красных». Про царя батюшку. Про то, как большевики ограбили, пустили по миру. Как в Азии девчонкой устроилась на завод. До мастера дослужилась. Как мужа в войну потеряла. С двумя детьми осталась. Целомудренно воспитывала их. Помнишь?

- Будто один день. И я одна в своих мыслях.

- Жизнь – букет.

- Жизнь – испытание.

- Все будет хророшо.

- Сил не осталось.

- Где болит?

- В сознании. Одиноко прошло все.

- А дети, внуки, правнуки?

- Спасибо им за заботу.

- Они любят тебя.

- И я люблю, очень. Человек приходит и уходит из этого мира один на один.

- С кем?

-  С самим собой.

-  Не страшишься?

- Уже нет. Вчера испугалась.

- Чего?

- Вечной тьмы. Нежданно, померкло, и возгорелось, вновь.

-  Значит, поживем еще.

- Вряд ли. Никто оттуда не давал знаков.

- А Христос? Пророки?

- Это фантазии.

-  Вчера, там, что-нибудь увидела?

- Нет. Тьма. Тишина. Покой. Боль ушла. Полегчало. Захотелось красненького винца пригубить.

 - Пригубила?

 - Пару глотков. Алеша, муж мой, так наказал.

 - Ты, его видела?

 - Больше полувека во мне. Ни на секунды не расстаемся. Теперь, вот, навек – позвал. Причастились, стало быть.

Через час она ушла. Мы похоронили ее рядом с сыном со всеми христианскими почестями.