Соляра

В течение длительного времени в оркестре ресторана „ Пирита ", на ударных инструментах проработал Владимир Г. Он был человеком с особым чувством юмора. При этом некоторые его шутки, преподносились им окружающим, с применением рук и они были не безопасны для здоровья его коллег. Я неоднократно призывал его шутить, используя только свой интеллект, но он все - же грешил этой слабостью.

 Тем не менее, запомнился он именно, как большой любитель шуток, розыгрышей и юмора. В  данном эпизоде он  невольно стал автором и первоисточником создавшейся трагикомической ситуации...

В один из дней он подошел ко мне и предупредил меня, как руководителя оркестра, что ему предстоит участие в парусной регате по Финскому заливу с подходом к шведскому острову Гогланд. И хотя высадки на остров не предусматривалась. В той самой демократической и свободной, советской стране, из которой простому человеку выехать в любую другую страну было почти, как слетать на Марс, факт прохода мимо иностранного острова был очень впечатляющим.

В связи с этим мне часто вспоминаются слова песни, вышедшей в самый разгар Сталинского террора – „ Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек „... Я всегда думал - а может дело  в плохой информированности поэта? Может, он просто не знал, что существуют другие страны с развитой демократией, где конституция соблюдается и человек не  винтик, удерживаемый в родных чертогах железным занавесом...

Короче, я должен был согласовать с администрацией и временно оформить подменного барабанщика.
 Владимир предложил мне оформить своего брата, а на самом деле отработать мог бы любой другой, подходящий нам по уровню, музыкант. Это гарантировало бы ему возврат на работу, после регаты без проблем. Мы договорились, что я встречусь с его братом на следующее утро, отведу его в отдел кадров и постараюсь решить все вопросы, связанные с его оформлением.

Я знал сложный характер и въедливый стиль работы начальницы отдела кадров и заранее понимал, что задача оформить замещающего музыканта, не будет милой беседой за чашкой кофе. Но реальность превзошла, все мои ожидания и надолго запомнилась мне...

В условленное время, к ресторану подъехала невероятно грязная автоцистерна с соляркой, и из нее вышел водитель. Сказать, что и он был грязным, все равно, что ничего не сказать. Вся одежда его была пропитана соляркой, на  лице руках и даже обуви не было ни одного чистого пятна. Это и был брат нашего музыканта, приехавший временно оформляться барабанщиком, в совершенно новый ресторан, на берегу моря. Его лицо светилось обезоруживающей, белозубой улыбкой на фоне черного от солярки лица. Он обещал подъехать вовремя и выполнил свое обещание, не опоздал, документы не забыл - все, ведь хорошо. Но не обнаружив на моем лице ответной, радостной улыбки, он наивно спросил меня - почему я так грустен и чем я так недоволен.

 Я, с трудом подбирая слова, попытался выразить ему свое отношение к его невообразимому, внешнему виду. Мы ведь сейчас пойдем оформляться в отдел кадров шикарного ресторана, и там нам предстоит общаться с очень требовательным человеком, который вряд ли будет рад иметь дело с чудищем, которого я собирался представить ей в качестве музыканта, желающего оформиться на временную работу, в не самый плохой оркестр, одного из самых престижных ресторанов города. 

Я спросил его: - "Неужели ты не мог подготовиться, помыться и переодеться в чистое? Мы ведь, не на нефтебазу идем". Он ответил мне, что и так-то еле нашел возможность в рабочее время подъехать оформляться, а другого случая у него просто не будет, ведь человек он очень занятый, и если я не согласен, то он тотчас сядет на свою замечательную машину и уедет. Передо мною встала дилемма, идти оформляться в таком безобразном виде или отложить оформление и уже потом иметь кучу других проблем.

 После недолгих раздумий, я решил все-таки идти, и даст бог, на месте что-нибудь удастся придумать, выходил же я из других, не менее идиотских положений. Перед встречей с кадровиком я все же настоял на том, чтобы он попробовал смыть солярку хотя бы с лица и рук. Попытка оказалась практически неудачной, видимого улучшения внешнего вида не произошло.

Момент пика ужаса в разворачивавшейся трагикомедии, при моем непосредственном участии, настал. Я вошел в кабинет начальницы отдела кадров и начал объяснять ей, что человек, пришедший со мной для оформления на временную работу, к сожалению, выглядит не очень подобающе, и если это возможно, то я попросил бы ее оформить необходимые документы, не вызывая его в кабинет. В данной ситуации такой вариант мог бы стать моей спасительной соломинкой. Но столоначальник наотрез отказалась оформлять человека, не взглянув на него. Ее женское любопытство и профессиональный долг требовали, что бы я представил претендента взору начальницы.

 Тут уже ничего не попишешь, я позвал его в кабинет, и он предстал перед ней во всей своей „ красе „. Женщина пришла в полное изумление, она смотрела то на него, то на меня. У нее на время пропал дар речи. Я же почувствовал себя, как, наверное чувствовала себя жертва инквизиции, за пару минут до начала стандартной процедуры пыток…

Тягостный момент закончился и немного успокоившись, она взяла в руки его документы и начала их перелистывать. Далее начались вопросы, которые она задавала непосредственно ему, по эстонски, а отвечал на них я, так как, он не владел языком. Я старался придать естественный и безмятежный ход процессу оформления, натянуто улыбался, дружелюбно отвечал на ее каверзные вопросы, переводил их ему и переводил ей обратно его ответы.

 Все, более или менее начало утрясаться и поняв, что по документам вопросов больше не будет, я, глазами показал ему, что бы он потихоньку вышел из кабинета. Это, по моему мнению, должно было понизить негативный эмоциональный уровень собеседования. Парень бесшумно испарился, однако чиновница потребовала его вернуть назад. Пришлось это чудище заново позвать в кабинет, и она снова начала осматривать его, как музейный экспонат. Роль бессловесного чучела ему безусловно удалась.

Начальнице было на что посмотреть, все это смахивало на сеанс садомазохизма, ей хотелось еще и еще раз взглянуть на этого марсианина в комбинезоне, насквозь пропитанном соляркой…

И тут она задала ему последний и решающий вопрос. Всем своим видом, она дала мне понять, что на этот вопрос отвечать он должен сам.

 Вопрос прозвучал так: - вы вообще-то говорите по эстонски? Его ответ был гениально коротким и предельно емким. Он, в первый раз, без моей помощи, сам ответил на ее вопрос. Произнес одно единственное слово, -„ Нет „ - сказал он!

 И это было все, что он произнес сам, за 30 долгих минут собеседования.
Я приготовился к взрыву негативных эмоций с ее стороны, но начальник отдела кадров только вздохнула и посмотрев на меня с немым укором, дала мне понять, что он больше не нужен. 

Когда он во второй раз вышел из кабинета, она задержала меня и спросила: неужели вы не могли найти кого-нибудь, получше. Я ответил ей, что это всего на 2 недели и что вечером он вымоется и придет на работу в чистой одежде. Далее совсем уж неожиданно, она заметила мне, что парень, он в общем - то, неплохой.

В этот момент, в моей голове уже поселилась счастливая мысль - дело сделано и, слава богу. Ну а как это все выглядело со стороны, не так уж и важно, переживем!

Мы, вдвоем с претендентом прошли через шикарный зал ресторана, дошли до лестницы с хрустальными подвесами и там, на ее мраморных ступеньках, оба взорвались диким смехом. Ни я, ни он, ничего не могли произнести четко и внятно, слова прерывались очередными приступами смеха.

 Мы пытались заново воспроизвести фразы, интонации и мимику всех участников этого, только, что закончившегося шоу. Парень был не так прост, чтобы не понять всю смехотворность произошедшего. Нам обоим было все ясно, и без слов...