Сенокос

      Мать разбудила меня очень рано. Не было и пяти. Спросонок мне показалось, что еще ночь. В комнате было  темно.

     - Вставай, сынок, уже пора, - прошептала  она, чтобы не разбудить внучку, которая мирно посапывала в кроватке, - отец уже давно встал. Он тебя ждет.

     Словно полупьяный, я прошел на кухню, и только студеная водица из старенького умывальника смогла освежить и растормошить меня. Пахло свежими блинами, как в детстве. Легкая дымка плыла  в первых солнечных лучах, робко пробивавшихся  через оконные стекла. 

    - Хочешь блинчик? Горяченький, - сказала мама, глядя, как я облачаюсь в белую сенокосную робу.  Я покачал головой.

     - Тогда иди, отец уже, наверное, нервничает.

     Я вышел из дома, с головой окунувшись в свежее, ранее, июльское утро. Вокруг была тишина. Солнце еще не встало, но небосвод был уже светел. За домом, где открывался вид на зеленый склон и лес, меня ждал отец. Он стоял с важным видом, затачивая бруском косу. Эту косу он затачивал для меня, ведь так править ее, как он, я не умел. Да и куда мне, городскому, до его отточенных крестьянских движений? Сенокосом он занимался с раннего детства, а я лишь в двадцать с хвостиком впервые, под его руководством, взял косу в руки. Но, кое-что я уже умел. Поэтому и приезжал на недельку в деревню на эту страду. Лишние руки не помешают! 

- Спишь, Сашка, - сказал он то ли в шутку, то ли всерьез, - пошли, а то скоро солнце встанет.

    Мы, быстрым шагом отправились на просторный луг на склоне у реки. «Коси коса, пока роса». Нам действительно нужно было успеть до восхода солнца хорошенько поработать. Луг был покрыт душистым клевером, ромашками, сочной зеленой травой,  которая облизала наши сапоги, так, что они заблестели как новенькие. Свежий, прохладный утренний воздух кружил голову. Его хотелось пить и пить!

    Но, к чертям сантименты!  Работа началась. «Шшшик, шшшик, шшшик» - запели наши косы. Меня радовало  то, что и я не лыком шит, и что у меня тоже получается! «Шшшик, шшшик, шшшик»!  Эх, жаль не видит меня  моя доча,  спящая в доме. Посмотрела бы, как папка умеет работать. «Шшшик, шшшик, шшшик». Что за дивная трава! Какая сочная и свежая. Так бы и сам съел!  «Шшшик, шшшик, шшшик». У меня получается! Я тоже могу! А впрочем, велика ли наука?  Вот только комары… Эти негодяи портят все удовольствие от свежего, раннего утра, от работы, которая вроде бы спорится. Так и норовят эти жужжащие мерзавцы сесть на лоб, на шею, на руки. На все то, что не прикрыто одеждой.

    Но, ничего! Где наша не пропадала! «Шшшик, шшшик, шшшик». Поет коса, радуется. Только вот моя поет и радуется не так  смачно, как та, что в руках отца. Была бы та человеком, то наверняка служила бы примой в оперном театре! Видит Бог.

     А моя,  трудолюбивая, старательная, но, наверное, не такая талантливая. Эх, видимо не угнаться мне за отцом.

     Он заметил это. Остановился и подождал меня. И когда я поравнялся с ним, положил косу на траву и произнес:

      - Ну, ладно, покури.

      Мы сели на выкошенную траву, протерли мокрые лбы и засмолили. Ветра не было, и дым от наших сигарет медленно поднимался кверху, растворяясь в прозрачном воздухе.  На опушке леса нежился туман, а над вековыми соснами и елями, над стройными березками, уже горело зарево, предвещающее восход. Щебетали в лесу первые птахи, радуясь восходящему солнцу. Мы молча курили, восхищаясь этой красотой. Но, расслабляться некогда! И снова: «Шшшик, шшшик, шшшик»... Ноги и руки  наливаются свинцом. Бедная моя поясница! За что такие мучения?! Но я, как упрямый боксер, уже не чувствующий ударов, но и не желающий сдаваться, настойчиво продолжаю идти вперед.  Мне не догнать отца, и я понимаю это, но признавать не хочу. «Вперед, голуба!» - мысленно обращаюсь я к своей потяжелевшей косе, - «Ты же можешь, я знаю! Надерем им задницы!» И чувствую я, что рада бы она, да не в ней дело…

    …И вот мы идем с отцом с покоса. Рубахи – хоть выжимай. И я думаю о том, что сделана большая работа, и что мы молодцы. 

        В соседних домах только проснулись дачники, гремят чашками с утренним чаем. «Вот сони городские», - думаю я,  устало передвигая ногами.

      А тут с крыльца сбегает моя Надюшка. Шортики, маячка, озорные глазки.

      - Пап, давай мячик попинаем! – говорит она мне, - ну, давай!

      Мудрая бабушка вступается за меня:

      - Давай со мной попинаем, а папе нужно чайку попить.

      Я захожу в дом и залпом осушаю две, нет – три кружки со студеной ключевой водой. И никакие напитки в мире не смогут сравниться с ее божественным вкусом!

      «Тяжела наша крестьянская доля! Ох, тяжела!» - иронично думаю я, и понимаю, что моей «крестьянской» спине нужно занять горизонтальное положение. Ну, хоть на полчасика. Иначе, наша «артель» останется без моих «умелых» рабочих рук. По крайней мере, на сегодня…

АМ

июль 2011 года