Сборы в школе сержантов

В 1974 году учеба на военной кафедре успешно закончилась и пришло время выехать для прохождения сборов в показательную школу сержантов, расположенную в маленьком эстонском городке Тапа. Большой отряд студентов прибыл в расположение показательной учебной части инженерных войск. 

Нас построили на стадионе, пообещав горячего чаю. Чай действительно принесли в нескольких закопченных алюминиевых чайниках, а к чаю на подносах принесли нарезанный хлеб и большое количество кускового сахара.

 И тут со студентами произошла мгновенная метаморфоза. Из современных, образованных людей, без пяти минут дипломированных инженеров они превратились в диких эгоистичных двуногих.

 Стоявшие в очереди за чаем в первых рядах схватили и рассовали весь сахар по своим карманам, так, что остальным пришлось давиться пресным чаем. При этом карманы первых буквально лопались от сахара.

 Про интеллигентные отношения между нами пришлось быстренько забыть. В силу вступал закон выживания сильнейшего, хотя, для того, чтобы так резко измениться, ничего по настоящему неприятного с нами еще не произошло. Я подумал, что при таком хорошем начале нашей жизни в части, что же ждет нас в дальнейшем…

Нас переодели в военную форму без каких-либо погонов и прочих знаков отличия, поэтому нашего брата по традиции называли «Партизанами».

Все вокруг в форме одинакового зеленого цвета, полное отсутствие разнообразия, жизнь без женщин, все передвижения,распорядок дня–все по команде, включая и совершенно замечательную команду «оправиться».

Далее всех нас, как стадо баранов на заклание,повели в баню. Баня представляла собой довольно убогое, очень старое здание с не менее убогим двором. Мы стояли, ожидая команды. В этот момент к нам подошел местный старожил и участливо спросил: «-Что ребята пришли помыться, это хорошо, здесь в бане вы имеете хорошую возможность заразиться любой болезнью…» Не могу сказать, что его замечание сильно повысило нам настроение... 

Когда все мы уже помылись, пришло время получать сменное солдатское белье. Казалось бы чего проще, ан нет, нас ждал первый неприятный сюрприз.  То ли кто-то из первых, помывшихся схватил лишнее белье, что в создавшейся ситуации было вполне возможно. То ли белье изначально было неправильно посчитано. Так или иначе, последним, стоявшим в очереди за сменным бельем, трусов не хватило и им пришлось одевать х/б галифе прямо на голое тело, а это, скажу я вам не так, чтобы очень приятно… 

В следующий раз набравшись опыта, при посещении бани многие старались помыться как можно быстрее, чтобы успеть получить положенное сменное белье. Однако без неприятных сюрпризов не обошлось и в этот раз. В момент, когда все уже намылились, и требовалось эту пену просто смыть, вдруг исчезла вода. Все начали свистеть и орать как по команде. Простоять в мыльной пене прежде, чем вода снова вернулась в краны нам пришлось довольно долго, а это, доложу я вам, тоже удовольствие весьма сомнительное.

Столовая-учебной части оставляла не менее замечательные впечатления. За две смены в столовой обслуживалось три тысячи солдат и сержантов. Ясно, что такое количество людей в условиях войсковой части качественно и вкусно не накормишь, поэтому хорошее питание заменило требование устава- стойко переносить тяготы и лишения воинской службы.

 В оформлении внутреннего убранства чувствовалась рука типичного военного дизайнера. Прутья решеток на окнах были покрашены во все цвета радуги, то есть каждый прут в свой цвет. На стенах висели гигантские репродукции с широко известных картин, таких как «Охотники на привале», «Утро в сосновом лесу» больше известное как «Три медведя», и им подобные. Вся эта неописуемая красота была предназначена для улучшения внутреннего убранства обоих громадных и угрюмых залов столовой, а еще и для повышения аппетита личного состава. На мой взгляд эти специфические, формальные попытки украшательства еще больше усугубляли унылую и безрадостную атмосферу столовой.

Я старался со смехом торжественно презентовать своим товарищам по службе  шикарные названия ужасным блюдам, стоявшим перед нами на столе. Так салатом по-Московски я назвал полу-гнилые огурцы в исковерканной алюминиевой миске, хлебом по-Бородински не пропеченный хлеб местного изготовления, гуляшом по-Крестьянски - свиные уши с лиловыми печатями, плававшие в жирном соусе… 

Компот из сухофруктов здесь наливали по пол кружки, попадались и порции с уже надкушенными фруктами.

 Но все же особенно хорош был хлеб. Снаружи вроде хлеб как хлеб, однако внутри совершенно не пропеченное сырое тесто. Мы подозвали дежурного офицера и обратили его внимание на этот вопиющий факт, он же нам «не разумным» попытался сходу объяснить, что с хлебом не может быть никаких проблем. Может и не может, но когда мы попросили его попробовать протянутый ему со стола- кусок хлеба, он замолчал и пошел разбираться в пекарню. 

Из за несмываемого за долгие годы накопившегося слоя жира на гладком каменном полу, каждый раз заходя в столовую, мы рисковали поскользнуться и сломать себе шею. Так, что приходилось передвигаться весьма осторожно.

 Сидели мы на деревянных скамейках вплотную, локоть к локтю, так что рукой лишний раз было не шевельнуть. Перекошенные,все во вмятинах алюминиевые миски и одна жирная ложка для всех блюд-это и был весь нехитрый набор столовых приборов,предложенных нам к использованию. На ложках-попадались процарапанные каким-то острым предметом надписи типа «ищи мясо,сука!».

 Очень впечатлял процесс помывки посуды, солдатики попросту окунали ее в чан с теплой водой и она после такого своеобразного крещения уже считалась снова чистой и готовой к употреблению.

Сначала мы брезговали есть большинство этих «изысканных блюд». Но уже через неделю мы были готовы съесть с аппетитом любую предлагаемую нам дрянь, да еще так, что только за щеками трещало. А после еды у всех у нас еще и уши горели. Мы ведь жили в палатках и поэтому были постоянно на свежем воздухе, физические нагрузки были немалые,к тому же по ночам мерзли как волчьи хвосты-поэтому есть хотелось все время. Эта особенность "партизан" хорошо известна. 

Однажды мы пришли в столовую чуть раньше и перед нами открылась картина того, как сержанты сидели за столом и перед ними стояла большая миска с горой отобранного и весьма приличного мяса… Ну что же хоть кто то в этой столовой мог питаться нормально.

Когда один раз мы задержались в столовой и небольшой группой, без строя направились по территории части обратно в расположение нашего палаточного лагеря, навстречу нам, как на зло. вышел дежурный по части в сопровождении наряда. В его глазах наше неорганизованное перемещение по территории части было воплощением чего- то совершенно ужасного. Он задал нам вопрос, от ответа на который могла решиться наша участь на ближайшие дни.

 

Один студент нашелся и за всех ответил, что мы задержались из за наведения порядка в столовой. Это была полное вранье, но оно тем не менее сработало.

 Дежурный принял это объяснение за чистую воду и лишь потребовал, чтобы мы продолжили передвижение организованным строем. Мы встали в строй и дружно зашагали в ногу до того места, откуда ему уже не было нас видно, и далее мы снова пошли кому как нравилось.

Во время несения караульной службы мне пришлось заступить на боевое охранение склада в самое неприятное время суток, с двух до четырех ночи. В августе ночью было уже совсем темно. Нас предварительно сильно стращали разными неприятностями, имевшими место, как в этой, так и в других частях. Рассказали про несчастные случаи, про попытки поджогов складов для сокрытия недостачи и другие мало приятные случаи.

 В общем я заступил в караул в достаточно нервозном состоянии.

В предыдущие часы того же дня я заступал в караул при дневном свете и все прошло без каких-либо происшествий. Однако нести караульную службу ночью, когда вокруг ни души-это совсем другая история. Мне пришлось охранять склад, расположенный за территорией части.

 Я остался один на один с полной темнотой и тишиной вокруг, при этом я ходил по периметру склада, и был виден со всех сторон будучи очень хорошо подсвечен предательскими фонарями, развешанными по всему периметру. Может это и правильно, но мне так не показалось. Маячить под яркими фонарями, когда вокруг все было в темноте, было реально страшно и я повел себя так, как посчитал логичным, не обращая ни малейшего внимания на требования устава, который до этого нас настойчиво заставляли учить.

 Я нарушил практически все правила, какие только способен был нарушить.

 Я снял автомат с предохранителя и все оставшееся время в карауле не ставил автомат назад на предохранитель, ходил напевая мелодии, разговаривал сам с собой, снимал с плеча автомат и приставлял его к стене, чтобы справить малую нужду… 

Вдруг я заметил, что в поле кто-то резко пригнулся и пытается спрятаться в низко стелющемся тумане. Я уже был абсолютно готов начать стрельбу, не хватало лишь одной какой-то последней капли. Однако далее ничего больше так и не произошло и я взял себя в руки и постепенно успокоился.

Прошло два самых темных и страшных часа, начало светать и я увидел корягу, которую я из за ночных страхов принял за прячущегося человека… 

Пришел разводящий с двумя рядовыми сопровождения. При смене караула я должен был спросить у разводящего пароль, но когда вас сменяет студент из вашей же палатки,о каком пароле может идти речь. Вместо паролей мы для хохмы обменялись парой нецензурных слов и вместе весело посмеялись над этими неуместными и бесполезными условностями.

 На этом процедура смены караула успешно завершилась и я с остальными почесал в комнату отдыха, расположенную в караульном помещении части. Там я сразу лег на жесткий топчан и заснул, что называется «без задних ног»… В этих обстоятельствах сон на жестком топчане показался очень комфортным и приятным...

Полковник П. вывел нас в поле для проведения занятия по отрывке окопа лежа. Забавно выглядел метод проведения этого занятия. Он взял в руки лопату, лег на траву и стал очень обстоятельно и эмоционально стал рассказывать нам, как правильно рыть окоп, при этом сам он ничего не копал. Он просто сменил положение с вертикального на горизонтальное и держа перед собой лопату, он один раз воткнул таки ее в землю. Дальше обучение проходило без наглядного показа способов копания, а лишь в устной форме, но по прежнему в позе лежа.

  В конце он задал типичный для военных преподавателей вопрос –все ли понятно? Мы, люди с высшим образованием начали уточнять и переспрашивать детали этого «сложного» для освоения с первого раза процесса, а он с удовольствием вновь и вновь объяснял нам, «таким непонятливым…»

Далее шла тема  ползания по пластунски, причем пока светило яркое солнце он только объяснял способ ползания, а когда солнце ушло и начался дождь дал команду начать ползти. Все мы хорошо извалялись в холодной жидкой грязи и прибыв в расположение были вынуждены постирать форму холодной водой из колодца, а затем сушить ее практически на себе. 

Полковник П. искренне кайфовал от военной дисциплины под названием «шагистика», однажды он дал нам команду на проведение вечерней прогулки с оценкой и радостно побежал в штаб, чтобы принять наш парад, стоя на веранде штаба. Мы же сделали вид как будто не точно его поняли и прошли с задней стороны штаба. Команда была выполнена, мы чеканно прошли строем мимо штаба так, что придраться было особенно не к чему. А то, что мы коллективно лишили полковника кайфа, дать нашему параду оценку, ну так это как бы и не специально…

В другой раз во время прохождения строем по территории части другой строгий преподаватель обратился к студенту В.-"почему на Вас яловые сапоги, а не кирзовые, как у всех?" Тот долго не раздумывая ответил ---"по наследству".Больше вопросов не последовало.

Особое впечатление на всех оставил случай, когда вовремя построения к нам с задней стороны палаточного лагеря незаметно подъехала Волга самого командира части. Как я понимаю идея его заключалась в желании навести страху на этих чертовых «партизан» и показать всем кто в доме хозяин.

 Подходя он заметил, что один студент пошевельнувшегося после команды смирно. Командир части вышел перед строем, представился и начал отчитывать всех нас разом, далее он перешел к конкретике и скомандовал замеченному им ранее студенту- "ко мне!". Тот чисто гражданской походкой подошел к полковнику и встав перед ним тихо спросил-"что?". То, какой походкой он подошел и то, что он даже не попытался отрапортовать, вызвало у пожизненного вояки неприкрытую ярость.

 Он объявил парню 5 суток гауптвахты. Все мы стояли подавленные от случившегося. 

Создав на ровном месте атмосферу страха среди «партизан», он с чувством выполненного долга сел в машину и уехал восвояси.Позже мы видели его только на плацу, во время строевой подготовки.

 Самое смешное то, что этот самый студент, получивший арест только, что вернулся с шикарного правительственного приема в честь лучших выпускников института и вот без всякой паузы он уже проследовал прямо в гауптвахту…

С этого момента все мы ходили с тайным страхом реальной возможности попасть в эту самую, таинственную и ужасную гауптвахту.

 Когда один раз в поле мы увидели начальника этой самой гауптвахты, идущего рядом с женщиной, все не сговариваясь начали ему улюлюкать. Наш героизм основывался на понимании того факта, что всех разом все равно не посадить Это было бессмысленное выражение неприязни не столько к человеку, сколько к его мерзкой должности, как таковой.

 Он молча снес это наше коллективное хамство, но по слухам обещал «партизанам» это унижение еще припомнить…

Самым часто используемым инструментом обучения были разные виды имитации. Среди них-такие, как имитация зарядов, взрывов, вспышек, техники и живой силы врага.  Я начал использовать это понятие при всяком подходящем и не совсем подходящем случаях. Когда однажды ночью нас подняли по тревоге и началась перекличка, некоторых студентов не оказалось в строю и за них отзывались искаженными голосами другие студенты, а когда проверяющий назвал фамилию одного из моих приятелей, я ответил, что он занят имитацией уборки палатки.

 Методы и стиль в оказании медицинской помощи в школе сержантов отличались профессионализмом,глубокими знаниями, значительным арсеналом лекарств и медицинских инструментов,а так же опытом, тактом и доброжелательностью. 

Один из наших «партизан» пришел за помощью в медицинскую часть. У него на руке образовался большой чирей и парень показал его фельдшеру. Тот посадил студента в кресло и стал обсуждать со своим коллегой какой метод лечения стоило выбрать в данном конкретном случае. Их профессиональный спор на эту тему потряс больного. Лекари начали отчаянно спорить стоит ли резать или следует применить мазь Вишневского.

 Их спор протекал на повышенных тонах и с применением всевозможных нецензурных слов и взаимных оскорблений. Они начали поочередно обвинять друг друга в некомпетентности, и дело дошло аж до драки. А бедному студенту не оставалось ничего другого, как только тихо сидеть и ожидать завершения этого своеобразного консилиума специалистов и окончательного выбора метода решения своей проблемы…

Другие студенты тоже, обращавшиеся в медицинскую часть обратили внимание на то, что всех страждущих там лечили одними и теми же лекарствами, такими как-йод, амидопирин и мазь Вишневского. 

В целях скорейшего оказания помощи всем, жалующимся на различные проблемы с кожным покровом, будь то -грибок, прыщи, раны, мозоли,- лекари всех ставили в строй и одной и той же палочкой с ватным наконечником по очереди мазали мазью из одной и той же банки…

Одним из труднейших заданий в последние дни сборов оказался подрыв двухсот граммовых тротиловых шашек.

 Нас привезли на полигон, где в песке были заранее вырыты глубокие конусообразные ямы. Каждому из нас выдали комплект детонаторов, бикфордов шнур и тротиловую шашку. Мы вставили шнуры в детонаторы поджали соединение клещами и воткнули детонаторы в шашки. Далее нам была дана команда выдвинуться к местам подрывов. Все мы подошли к ямам и спустились на дно.

 

Получив команду «поджигай» я, к несчастью, очень быстро сумел зажечь шнур и решил подняться наверх, чтобы отойти на безопасное расстояние. Однако другие еще не справились с поджогом своих шнуров и как только я вышел наружу тут же раздалась команда- "Урм-назад!". Мне пришлось вернуться к уже горящему шнуру. Момент был очень напряженный я испытал настоящий страх, так, как огонь опасно приближался к шашке, а команды отходить все не поступало.

 Наконец, долгожданная команда прозвучала и все мы быстро отошли на безопасное расстояние. Все залегли на землю и тут начали раздаваться взрывы. Сила звука от этих взрывов превзошла все наши ожидания. Это был настоящий кошмар, представляю, как же мощно взрываются бомбы весом в сотни килограммов…

На занятии по рекогносцировке на местности офицер попросил нас предложить сигналы и ориентиры. Ответ был моментальным, в качестве условного сигнала один из студентов предложил использовать крик совы, другой предложил три зеленых свистка и тут же в качестве надежного ориентира я предложил –одиноко стоящую корову…

В последние дни уставшие от всего пережитого в школе сержантов мы очень безрадостно и злобно реагировали на еже утреннюю команду «сборы, подъем!» - изо всех палаток в ответ на звучащую по "матюгальнику" команду  неслось одно и тоже: «пошел на ты...» и продолжали спать до "победного".

Когда в самом начале сборов нам пообещали, что лучшие группы студентов уедут домой на 3 дня раньше других, мы  восприняли это обещание с иронией, посчитав его примитивной агитацией, не заслуживающей особого внимания.

 Однако когда большая часть людей на наших глазах реально засобирались домой, все мы, остававшиеся всерьез приуныли. 

Но и эти 3 дня прошли и все мы, оставшиеся в школе дослуживать,тоже вернулись домой. Какое же это счастье-снова вернуться в нормальную гражданскую жизнь…