Помочь сайту
Поздравления
Общение с отцом за всю мою сознательную жизнь, легко уместилось в несколько встреч, которые со стороны, можно было принять за встречу малознакомых людей. Единственное, что выдавало наше близкое родство, так это был традиционный поцелуй, в самом начале встречи. Вспоминая об этой сентиментальной детали нашего общения, я не могу объяснить, даже себе, откуда между нами, на мгновение, возникала эта искра любви отца и сына. Искра эта исчезала моментально и бесследно, до следующей, не скорой встречи. Зато дальше, в этих встречах, уже ничто больше не напоминало о наших близких, родственных отношениях.
Отец жил своей, уникальной, эгоцентричной, личной жизнью, в которой не было места, ни для кого из всех его четырех детей. Помню, как смеялась мама, когда прочитала даты рождения детей, в анкете, заполненной рукой отца. Он не сумел вспомнить ни одной правильной даты.
Я был младшим, среди них и так, как отец ушел сразу после моего рождения, я ни дня не жил с ним под одной крышей. Я никогда не создавал ему никаких проблем, не доставал его никакими просьбами, за исключением одного раза, когда я, все-таки попросил его помочь купить мне гитару. Отец, видимо понял, раз уж я обратился к нему за помощью, значит, это было действительно очень важно для меня, и он прислал большую часть необходимой суммы...
Мой отец всегда бредил Петербургом, переехав туда на постоянное место жительства в середине шестидесятых, он умер, прожив в городе своей мечты до 1978 года. Похоронен он был на Северном кладбище. Случилось так, что я не поехал на похороны и в течение многих лет я, ни разу, так и не побывал на его могиле. Однако мысль о необходимости посетить место захоронения отца, не давала мне покоя. Несколько лет назад я, наконец, решил исполнить свой сыновний долг и поехал в Санкт-Петербург.
Сестра описала мне место его захоронения на Северном кладбище, назвала номер участка а так же номер ряда и номер места. Из ее пояснений я решил, что найти могилу будет не трудно и сильно ошибся...
Мои Санкт Петербургские родственники встретили меня эстонским приветствием, Tere! Мы много времени провели в разговорах и просмотре старых фотографий. Я остался под глубоким впечатлением от коллекции картин, написанных в 20-е годы, моим дедом, Эрнестом Васильевичем Урм. Картины были развешаны по стенам их большой квартиры.
Мне не досталось по наследству ни одной картины деда, а очень хотелось бы иметь, хотя бы одну. У нас дома, когда-то тоже висела его картина, но мама отдала ее моей сестре, жившей в Киеве. Дело здесь не в ценности картин, а в том, что они остались единственными материальными носителями памяти о моих предках, за исключением некоторых, очень ценных для меня фотографий членов нашей семьи, сделанных в начале ХХ века.
Мои, вновь обретенные, благодаря интернету родственники в Москве, пообещали поделиться со мной одной из четырех картин деда, из их коллекции. Я очень обрадовался этому, но реально привезти картину,написанную в начале 20 века, без подписи автора, из России в Эстонию -это не такая простая проблема. А дед свои картины никогда не подписывал.
Я и сейчас, не в курсе процедуры легального вывоза картины деда...
Далее, я посвятил своих Петербургских родственников в свой план посещения кладбища, и они посоветовали мне не обращаться в официальную фирму по извозу, а воспользоваться услугами их знакомого частника-Таджика. Выехали мы гораздо позднее, чем я планировал. Его, видавший виды автомобиль Жигули, стоял у тротуара. Я сел в автомобиль, и мы поехали на Северное кладбище. Меня поразило, насколько профессионально иммигранты из Таджикистана организовали теневой извоз. Мой водитель, несколько раз дозванивался до своего теневого диспетчера и тот оперативно отвечал на все его вопросы, относительно деталей нашего маршрута. Водитель поведал мне, что машину он купил в Ленинграде за 500 долларов, на один сезон работы, но если она переживет зиму, то весной он снова приедет сюда, поработать на этой же „тарантайке".
Дома работы нет, а семью, оставшуюся на родине, кормить надо, пояснил водитель…
„Теневики" организовали виртуальный таксопарк, без опознавательных эмблем, рекламы, фонарей, без центрального парка и какой либо официальной инфраструктуры. Вызвать их такси можно было только по рекомендации доверенных лиц или постоянных клиентов. Шофер предупредил меня на всякий случай, что для проверяющих, мы, якобы - друзья. Он спросил, как меня зовут и назвал свое имя.
Все складывалось хорошо, мы договорились о вполне сносной сумме, он вовремя подъехал, уточнил маршрут, и мы отправились в путь. Одна только, мелкая проблема чуть мешала водителю: моя короткая эстонская фамилия, Урм. Эта фамилия оказалась непроизносимой для него, и он никак не мог ее запомнить.
Мы подъехали к кладбищу, я увидел ларьки с необычно яркими цветами. Эти ларьки расположились рядом с главным входом. Я подошел к продавцам цветов ближе и только тогда понял, что цветы-то, искусственные. Меня это немало удивило, у нас ведь, на кладбищах продают в основном живые цветы.
Водитель подошел ко мне и гордым голосом заявил: если бы я был русским, я бы остался ждать тебя в машине, но я Таджик и я помогу тебе искать могилу отца.
Патетика водителя, замешанная на неожиданном, националистическом выпаде в адрес народа, предоставившего, ему и множеству его соплеменников - возможность работать и зарабатывать, была, чуточку смешна, но в ней была и доля истины. Я улыбнулся про себя, чтобы не обидеть его, и мы решительно прошли на территорию кладбища через главные ворота.
Не знал я, что его готовность помочь мне в поисках, оказалась тем счастливым случаем, который и помог мне выполнить поставленную перед собой задачу.
Участок номер 19 оказался совсем не так близко от входа, как описывала мне сестра. Пройдя немалое расстояние мы, все же вышли к заветному участку. Казалось, проблема поиска могилы решена, но оказалось, что только казалось. На участке не было указателей номера ряда и тем более номера места. Ищи, как хочешь. Площадь участка была сравнительно большой, и было не ясно, с какого угла считать ряды. Я увидел человека, нагнувшегося к могиле своего родственника, мы подошли к нему и спросили какой у него номер ряда, в надежде привязаться к его номеру и тогда уже, без особых трудностей, найти нужный мне номер. Человек же, ответил, что номера своего ряда не знает, а номер этого участка вовсе не девятнадцать и что нам следует поискать где-нибудь, в другом месте. Я был обескуражен его информацией. Я, все же не поверил словам незнакомца, и мы разошлись с Таджиком по разным сторонам, все того же участка и продолжили поиск по отдельности.
Водитель, еще несколько раз просил меня повторить фамилию отца, но это лишь действовало мне на нервы. Я отвечал ему автоматически, без особой надежды на положительный результат его поиска. Уже начинало темнеть, а все наши старания пока не принесли результатов, к тому же оказалось еще, что мы, возможно, ищем вообще не там...
Мысль о том, что у меня есть шанс уехать домой, не найдя могилу отца, наводила на меня неодолимую тоску. Еще раз подняв глаза в свинцовое, темнеющее с угрожающей быстротой небо, я понял, что если в ближайшие минуты, объект поиска не найдется, то все старания придется прекратить.
Вариант, при котором поиски не увенчаются успехом, в самом начале уже приходил мне на ум, но тогда он казался маловероятным. Сейчас же, по прошествии времени, напротив, этот вариант с каждым мгновением становился все более реальным. Второго же шанса найти могилу у меня не было, так как рано утром, я должен был уезжать домой, в Таллинн.
В момент, когда отчаяние стало охватывать меня с новой силой, он вдруг, заорал: „Наще-оль!, Наще-оль!". Я не был готов поверить ему, казалось, что он что-то перепутал, но увидев его улыбку и эмоциональную жестикуляцию, я все же побежал к нему, чтобы удостовериться в том, что он действительно нашел могилу отца. Увидев надгробье, обнесенное кованной, чугунной оградкой, я почувствовал громадное облегчение. На большом, гранитном камне,я увидел желанную надпись…
Урм Фридрих Эрнестович
1905-1978
