План

[Скрыть] Регистрационный номер 0472043 выдан для произведения: То, что Сонька – баба заполошная, Степан Фомич знал наверняка. Соседствовать с такой бабой было чистым наказанием. Потому как бралась Софья Даниловна за десяток дел одновременно, и на подготовительном этапе разваливала окружающее мироздание до состояния того хаоса, в котором равноправно сосуществовали и ингредиенты для солянки, и бельё для стирки, и веник-тряпка для уборки, и ещё чёрт знает что, для чёрт знает чего.
А так как сил её обычно хватало на то, чтобы сдвинуть весь этот деловой фронт, в лучшем случае, на треть пути, в конце которого в нетерпении приплясывали – чистота и порядок, то борьба Софьи Даниловны растягивалась на два, а то и на три дня, изводя нервы Степана Фомича сомнительной стратегией и суетливой тактикой.
 
А потому в первый день деловой активности соседки он, как правило, смурнел, во второй – свирепел, а в третий - еле сдерживал себя от того, чтобы не схватить, пару дней лежащую поперёк кухни швабру, которая должна была ей «вот-вот понадобиться», и не усахарить, причитающую «сейчас-сейчас» Соньку,  одним точным самурайским ударом – сверху вниз по маковке.
 
Софья же Даниловна, в свою очередь, будто бы и не замечала нарастающих в коммунальном соседе напряжений. Она непрестанно вздыхала, поохивала и делала воздушное «пф – пф», целясь в падающую на глаза чёлку. Одним словом – всем своим видом показывала реакцию женского организма на те титанические усилия, которые этот организм предпринимал в борениях с энтропией.
 
Ещё одним испытанием для Степана Фомича были те дни, когда в Софье Даниловне обострялась потребность в здоровом питании. Тут беспрестанно варились разнообразные каши, смешивались рубленные кочаны и корнеплоды, а в стеклянных банках настаивались пахучие травы, от которых свербило в носу и пробивало на долгосрочный чёх.
 
Но эту напасть Степан Фомич готов был бы и пережить, если бы Софья Даниловна не принималась его агитировать - выказать полное пренебрежение к селёдке, колбасе и пельменям, и увлечься её размазнёй и силосом. А так как к таким страданиям Степан Фомич был не готов, то он сначала вежливо отказывался, затем отказывался, добавляя в голос атомы металла, а теряя терпение, искал глазами меч-швабру, более не зная, каким образом донести до Соньки своё «не хочу».
 
И вот, как-то вечером, сидя перед телевизором, в разгар очередной Сонькиной уборки и испытания нового рецепта «давись, но здоровей», Степан Фомич и подумал о том, что надобно ему как-то исхитриться и выдать неугомонную соседку замуж, тем самым избавив себя от её разрушительных энергий. Тем более что имелся у него один кандидат из сослуживцев, желающий витаминизированной пищи и стерильной чистоты своего жилища. А уладив вопрос с кандидатом, Степан Фомич и вызвал на общую кухню свою соседку для серьёзного разговора.
 
Усадил её напротив себя на табурет и, откашлявшись, заговорил, -  Софья Даниловна! – тут он несколько замялся, подбирая слова, чтобы в первую же минуту не спугнуть экспрессивную натуру и не похоронить свой далеко идущий план. После чего собрался с мыслями и продолжил, -  Софья, а скажи мне… как ты относишься к замужеству?
Сказал и замер в ожидании ответа.
 
На что Софья Даниловна сверкнула глазами, произвела ритуальное «пф – пф» с чёлкой и вдруг… кинулась к Степану Фомичу. Она обняла его и, прижавшись щекой к его щеке, затараторила, - Ну, слава Богу! Ну, наконец-то! А то я думала, что никогда от тебя этого не дождусь!
Степан Фомич от неожиданности одеревенел и сделался бесчувственным истуканом. Он сидел не в силах произнести ни единого слова и, не мигая, смотрел в кухонный угол. В углу стояла, не убранная Сонькой на своё место, «самурайская» швабра…