Это очень грустная картина – далёкие ночные огни. Вагон покачивается, постукивая на стыках, а ты стоишь в тамбуре и мучительно долго куришь, сложив руки на дверной решётке.
Там за окном тёмные поля и где-то за ними точки подслеповатых огоньков. Лишь изредка хлестнёт по глазам свет фонаря бодрствующего полустанка, как прокричит: «Я здесь!» Ослепит,… и вновь из черноты медленно проявляются тусклые созвездия деревень и городков. Они завораживают и невидимыми нитями удерживают тебя у окна, надеясь на твоё участие к их тоскливому мерцанию.
Не в силах уйти, ты стоишь и про себя повторяешь за бегущими колёсами: «Такие дела,… такие дела,… такие дела,…» Встречная стрелка вдруг сбивает их с монотонного шёпота, и они, охнув, начинают выстукивать быстрое: «Там-там-там-там…», указывая в ночь и требуя, чтобы ты не отводил взгляда от неподвижных светляков. А проскочив переплетение рельсов, колёса вновь успокаиваются, и продолжают бубнить: «Такие дела,… такие дела,… такие дела,…» *** Тамбурная дверь лязгнула, и вошёл Лёха. Он молча закурил и, положив руку мне на плечо, стал смотреть в чёрное никуда, порванное звёздочками огоньков.
Выкурив сигарету, он затушил её о дно жестяной банки и тихо выдохнул: «Па-ни-хи-да!» В моей голове сразу же запрыгало: « Панихида, панихида, панихида….» И чуть позже, как вой: «По-о-о ко-о-ому-у-у?!» И тут же: «Такие дела,… такие дела,… такие дела,…»
Помочь сайту
Поздравления
