Монолог

Впрочем, когда он здесь был не сильный? В последний раз до Рождества Христова.

            Садись завтракать. Алёна, съешь хоть ложку каши. Детка, я сама ее не люблю, но ради тебя ем.

            Да, такой вот гражданский подвиг.

            Чуть не забыла, звонила твоя мама. Я ей сказала, что ты гуляешь, что все хорошо. Она перезвонит позже.

            И не проси кофе! Не дам!

            Да, говорила и тысячу раз повторю: вот через годик…

            Что «Катерина Николаевна»? Я пятьдесят лет Катерина Николаевна! Ну не пятьдесят, только сорок семь.

            Алёна, а если волосы вот так, седина не очень видна? Да я не грущу, просто пора краситься.

Покажи, покажи, что ты там наснимала. Только, Алёна, я тебя умоляю, не наснимай лишнего! А то привяжутся, аппарат отнимут. Объясняться с ними потом.

            Вот эта мне очень  нравится. Что-то космическое…  У тебя хорошо получается!

            Поспишь немножко? Нет? Тогда полей цветы здесь, на кухне.

            Солнце мое, перестань перебирать приданое. И не волнуйся.

            Давай, давай фотографии Костика посмотрим. Вот здесь он очень смешной. Эта сделана, по-моему, когда он школу заканчивал. А эта в Ленинграде. Вот эта, кажется, сделана в то лето, когда он с тобой познакомился. А это он в первом классе.

            Он на Александра Николаевича сразу был похож, с первого дня. Только усов не было!

Да нет, дети совсем не всегда похожи на родителей.

            Когда Костик родился, мы в Севастополе «служили». Так все военные жены говорят.

            Алёна, положи кошке немного фарша.

            Я сделаю к обеду вареников? Нам не повредит? Вон там пакет с мукой. Дай мне, пожалуйста!

            Про что это я? Ах, да! Севастополь. «Город русских моряков». Интересно, какую там мелодию сегодня куранты играют? Все забываю спросить.

            Ты ведь знаешь, я и сама из Севастополя. Я тогда только-только школу окончила. С Сашей познакомилась самым тривиальным способом, на танцах. Была там такая танцплощадка под деревом. Под ивой. Стоим мы с девчонками, а он подходит: высокий, рубашка кремовая (Ужас всей моей жизни! Стирать да гладить! Ну, ты это уже знаешь.)

Погоны.

Три звездочки.

Брови черные.

А усов тогда еще не было. И понеслось!

            Я ведь собиралась ехать в Москву или в Ленинград, в институт поступать. Правда, сама еще не знала, куда именно

            Нет, именно Ленинград. Его позже переименовали. Осенью мы и поженились. А библиотечный я уже потом окончила, позже, уже Костик был. И курсы лингвистические.

            Ты грибной суп будешь? Сейчас я грибы замочу.

            Что же я хотела рассказать? Да, что дети не всегда похожи на родителей.

            Когда Костик должен был родиться, Александр Николаевич меня в роддом отвез – и в плавание. Вот как твой сейчас. Да не грусти! Вот вернутся наши мужики, а тут им сразу подарок: одному сын, другому внук. Ну, не сын, так дочь. Ничем не хуже!

            Так вот, и волновалась, и плакала потихоньку. Сама знаешь.

            В палате нас было человек шесть, кажется. И оказалось, что на соседней кровати Танька, моя одноклассница. Нам обеим сразу стало легче. Мы и родили с ней в один день. У нее тоже мальчик родился.

            А в соседней палате одна особа от ребенка отказалась. Нам санитарка рассказала. Мы все так негодовали, переживали. Некоторые плакали даже. Санитарки ходили смотреть, говорили, хорошенький мальчик.

            Наше отношение эту дрянь ничуть не смущало. Ее уговаривали, врачи с ней беседовали, юриста приглашали. Ни в какую! Даже накормить не захотела!

            Как можно бросить родного ребенка? А, может, он ей неродной был. Только я думаю, это она ему неродная была!

            Нам детишек кормить приносили, а она гордо лежала, глядя в потолок. Девочки из той палаты говорили, что пока они кормили, эта на лицо маску питательную накладывала, чтобы, значит, морщины не появились раньше времени.

            Уговорить ее не удалось. Она написала отказ от ребенка, и ее выписали раньше нас. На  следующий день одна санитарка (ох, болтливая тетка!) рассказала нам по секрету, что этого мальчика уже кто-то усыновил. Может, мамаша одумалась? Нет, взял кто-то из родивших только что. Кто, она не знала.

            Потом мы с Костиком вернулись домой.

            Опять Coca-cola!  Брось ты эту гадость! Хочешь, я тебе компотику налью?

            Что дальше? А дальше мы росли. Уши у нас болели. Синяков было немерено.  Скарлатину где-то подцепил. А когда ему пять лет было, одна «знакомая моей знакомой» письменный стол продавала. Сейчас смешно звучит. Пошел в магазин, да купил! Это же был конец восьмидесятых, все было по-другому. Ты ведь в Севастополе не была? Малыш подрастет, поедете посмотреть. И отдохнуть, летом обязательно.

            Сделай под супом маленький огонь.

            Красивый город. И очень большой город. Не по населению, по площади. И вот, поехала я смотреть этот письменный стол.

            Почему срочно понадобился? Костик уже вовсю читал и писал. Рабочее место было необходимо. Да и в школу уже скоро.

            Приехала я в район новостроек, страшно далеко от дома родителей и от того места, где мы с Сашей тогда жили. Ты знаешь, что такое новые кварталы. Порой, даже если точный адрес есть, найти трудно. Номер дома есть, а корпус не написан. Ужас! Долго я ходила. Зашла в один двор, там детская площадка. Малыши играют, мамы-бабушки сидят.

            Я решила спросить у кого-нибудь, где же этот пропавший дом. Подошла к женщине, сидевшей с книгой на лавочке. Женщина подняла голову. Это была Танькина мама. Она меня не сразу узнала. Ведь изменяются только дети, а взрослые остаются прежними.

            Потом она заохала: «Катенька, да какая же ты стала!» Она, видимо, на лавочке давно сидела, соскучилась, поговорить не с кем было. А тут я!

            Она затараторила, я еле успевала ей отвечать. Она, похоже, и не слушала моих ответов. Они квартиру здесь весной получили, большую. Места всем хватает. Танечка работает, и ее муж тоже. «А я вот пасу двух своих террористов!»

            Она поднялась и подозвала детей. Подбежали два мальчика. Один беленький, как Танька, другой темненький. «Это Саша. Это Сережа. Никто не верит, что близнецы. Один на Таньку похож, другой на зятя». Обнявшись, мальчишки убежали.

            A я сидела и думала, как хорошо, что я ничего не ляпнула прежде, чем она показала мне мальчиков. Мы поболтали минут пять,  и я убежала. Черт с ним, со столом! Танькино спокойствие дороже.

            В этом году Костику исполнится 26 лет, значит, и тем мальчикам тоже.

            Таньку я с тех пор не видела.

            После Севастополя мы в Ленинград переехали. Потом Саша в Академии учился.

Вот такая история!

            Что, Алёнушка? Что?

            Пора!

            Поехали!