Давно это было или недавно. Сейчас уже никто не припомнит. Только чудеса быстро случаются, но не быстро рассказываются. А пишутся ещё медленнее. Как-то в таёжный посёлок забрела из-за границы случайно Белка Сучковская. А, может, не случайно, а специально прибежала из заморских краёв, чтобы уму-разуму учить кошачий народ. Дескать, кошачье племя надо отучить валерьянку пить, воровать мышей – и, вообще, навести порядок в мелкокотино-тигрином рыжем царстве – государстве. Сей год осень была тёплой, да лето было холодным. Орешки, ягоды не созрели. Оказались все беличьи дупла пустыми, а на носу, гляди, вот зима нагрянет. Она завьюжит, заноет, землю забелит. Пашня поседеет, да озимые согреет.
А чтобы Белке согреться в своих дуплах, надо сильно летом попотеть: грибы насушить, орехи нарвать, из ягод по-своему варенье наварить, шишки еловые припасти. Вот она твёрдо решила: « Сбегаю-ка я в Северный посёлок к Савелию Кефирычу в амбар. Наверняка у него что-нибудь найдётся в деревянном расписном « под гжель» ларчике. Да видит Тризор на серебряной цепи сидит. А ошейник весь брильянтами, смарагдами и яхонтами нанизан, да намордник рядом лежит чудо из чудес весь из янтаря, сапфира и нефрита. Пёс весь из себя такой! Пыжится, как ёж в клубочке. Пасть свою с метр шириной и высотой, зевая, открывает, да зубы фарфоровые показывает. А про клыки? Рассказывать страшно, не то, что глядеть на них – жуть жуткая. Щёлкнет, как щипцами, и нет Белки.
Сообразила Белка, что сегодня не забраться в клеть к Кефирычу. Жить-то хочется, детишек малых, бельчат, кормить надо, которые навзрыд рыдают по дуплам, как - никак усыновлённые и удочерённые от всяких суррогатных матерей, ибо царство Беличье на каждого ребёнка по сто килограммов кедровых орех дают. А что там драки происходят на базарных сайтах из-за этих, никому не нужных, бельчат - это чепуха в сравнении с Мировой цивилизацией. Тут уж не до жиру, быть бы живу.
Гавкнул, тявкнул Тризор, а Белка с испугу – шасть! И на тоненькой берёзе, на самой вершине, танцующей от ветра, оказалась. Сидит ни жива, ни мертва. Хвост, как у павлина дрожит. Волосики хвоста и кисточки на ушах ходуном ходят, словно ветерком раздуваются. Душа Белки в самые коготки ушла и спряталась в пушистом серебряном хвосте – руле «БМВ». А сердечко и, вообще, готово наружу выскочить и кинуться в озёрный омут головой.
Сидит, значит, Белка на самой верхушке, качают из стороны в сторону, как в зыбке, ветки её и приговаривают: « Держись, заморская красномордая красавица с серебреными волосами. Смотри далеко, видь глубоко!» Слезть или спрыгнуть боится, так как по карте находится почти у Северного полюса. Вдруг можно оказаться в Бразилии или Аргентине. Мало ли ещё где? История не сказывает и упорно по политическим мотивам умалчивает.
И только задумала она с берёзки слезть по белоснежному стволу, но не тут-то было. Глядит и видит: на пеньке, под самой берёзой, Кот Золотой, а по-русски рыжий, сидит и песню поёт в свои усищи. Он-то сразу добычу заприметил. Сидит песню «Интернационал» мурлычит, усами шевелит туда – сюда, сюда-туда. Белку сторожит, когда та спустится. Жирный весь, как Мурза Татарский. К такому в рот палец не клади, моментом отгрызёт и ещё скажет: « Так и было!»
Как только Белка сиганула на верхушку берёзы, - и он тут, как тут, будто с Тризоркой на серебряной цепи который, договорились поиметь Белку на пару. Сидит, значит, Белка, дрожь её пробирает, шкура ходуном ходит, как кухонные ходики, температурит, словно от гриппа и думает: «Что же предпринять?» И поскольку ушки у Белки с кисточками, а значит и хитрости больше, в которых ума палата, нежели у Тризорки с Мурзой Татарским. Покачивается она на ветке, да как запоёт славянские песни на татарский мотив. Тут, кто хочешь, заслушается.
- Мурза, ты такой красивый, шёрстка твоя, так и отливает золотом, что погладить тебя хочется. Лезь ко мне поближе. Я тебя обласкаю.
-Я бы рад, отвечает Мурза Татарский, да отяжелел малость в чужой стране, будучи. Откормился там на оффшорных харчах. Пузо моё мешает, на колени ложится.
- Чем же кормили тебя в гостях? Поди, на пицце так раздобрел.
- Ой, Белочка, не сказывай. От шашлыков крысиных отказывался. А мышиные окорока даже на нюх не терпел.
- Ну, уж всяко не тяжелей меня будешь? Видишь, я сижу на самой высокой ветке – и ничего. Не гордись, Золотые Усики, взбирайся медленно, но верно!
- Да нет. Если бы ель или сосна, тогда и рискнуть не страшно. Пальма Северная, хоть носорога вес выдержит, не то, что мой, закусив свой ус, промяукал Мурза татарский. А сам зорких глаз, охровых не спускает с Белки, облизывается – всем закускам – закуска! Что там мыши – полёвки? Крысы и те ещё, будучи за лесным кордоном, обрызгли. А вот, Белка?
- Да не страшись! Лезь смелее Мурзюша! Ты не только Татарский, но ещё и золотой. И, давай, Белка нахваливать кота, что он и такой умный, и что усы у него не такие, как у всех зверей, что и когти, как у медведя – шатуна. Схватит мышь, – и нет Серушки Полевой. Что, дескать, и крысы ему нипочём! Полки котов ему водить на битву с серыми разбойниками – волками. Хвалит и хвалит из последних сил Белка. Она давно бы сиганула на другое дерево в тайге. А тут? Одна - одиношенька берёза, на которой и оказалась в палисаднике у Кефирыча. Вот ведь, как в западне оказалась, – ни шагу, ни прыжка не сделать на другую ветвь, другого дерева. Только по стволу на пенёк спуститься нужно, чтобы покинуть это страшное место. А там кот, Мурза Татарский. И думает про себя Белка: « Ну, ладно я – воровка, а Мурза-то, кот, вообще, разбойник из Орды заморской. Попади к нему? Не поглядит на мою красоту – оторвёт башку, – и конец мне, и моему счастью таёжному в чужострании. И снова давай маслить кота всякими ласковыми словами.
- Лезь ко мне, Мурзишка! Давай усами померяемся! Узнаем, у кого они длиннее?
- А не проще ли тебе спуститься Белка – Стрелка? Не ты ли по деревьям скачешь, как стрелы Чингачгука. Метнёшься и,- оп! На земле! А мне под тяжестью золотой шкуры, сама понимаешь? Усы золотые не поднять, не то, что хвост, кстати, тоже золотой.
- А ты ползком. Лапа за лапой, так и одолеешь ствол берёзки. Она тяжесть твою и не почует. Не медлий же! Чем быстрее ты со мной на вершине встретишься, тем быстрее мы с тобой и познакомимся.
Не быстро сказка сказывается, да ещё медленнее пишется. Сидит кот Мурза – Хитруль Мурзовский, по отчеству, то ли по фамилии Татарский на пне под берёзой. Глаза у самого сверкают. Языком себя облизывает, шёрстку золотую расчёсывает, да Белку ждёт, когда она спустится. А белка сидит себе и сидит на ветке, вцепившись коготками. И снова давай расхваливать Мурзу, Хитруля Мурзавского, по фамилии Татарский.
- Что-то ты друг мой долгожданный, долго думу думаешь, а законов никаких не пишешь? Позволь, хоть твои топазы - глазоньки хорошо рассмотреть? Ты всёвидящим оком всё созерцаешь, что надо и не надо. Покажи свои жёлтые глаза – бусинки – они сродни брильянтам. Я своими бусинками смоляными на них посмотрю, чтобы увидеть, есть ли у тебя совесть в них. Всё разорил. Гнёзд человеческих не оставил. Поголовье народа сократил. Крыс, мышей днём с огнём не сыскать. Поди же ты, до меня теперь добрался.
- Так милая, Белочка, мы с тобой сродни как бы получается, одна в поле ягодка. Ты воруешь, а я граблю. Спускайся, милая, на пенёк! Дай поглядеть на твои глаза – жемчуга внимательно и с большой любовью. Одари ты меня своим прекрасным взглядом.
А берёзка между тем под напором ветра ветками друг о дружку лязгает, словно скрипка расстроенная. Самыми нежными басами ветка с веткою разговаривают и думу про себя думают: « Кто кого? Кот умнее или Белка?» Блестят у кота глаза, как масло масленое из подсолнухов. Близка добыча, да не укусишь!
Долго сидел и думал Мурза – Хитруль Мурзовский, по отчеству Татарский, что ему делать? Никто времни не засекал. Может, день думал. Возможно, неделю? Как знать? Быть может, и месяц? Кот, особенно Мурза и год может караулить свою добычу. Кто его знает? Ему одному это известно.
Не быстро сказка сказывается, а ещё медленнее пишется.
И наконец, Мурза Татарский решил вскарабкаться к Белке – Стрелке.
- Ползу, Белочка, к тебе. Ты меня только дождись! Очень хочу смерить и узнать, чьи же усы длиннее и богаче?
- Конечно, распрекрасный, писанный в полоску, дождусь. Ты даже в этом не сумняши, перейдя на славянский язык, молвила Белка, почёсывая свою мордочку лица своими малюсенькими лапочками. Хвостом своим клянусь! Жемчугами тебя обласкаю. Не трусь! Мужик ты, аль не мужик? Лапа за лапой и глянь ты уже около меня.
- Не предашь ли ты меня Белка – Серебрушка.
И давай они ещё пуще друг друга расхваливать. Точь-в-точь, как послы и дипломаты иностранные. Ни дать ни взять дипломаты курьерские, может, и эмиссары, направленные по специальному заданию. О пользе сей политики говорить не приходится. Кто и зачем явился в чужую страну. Может на полное разграбление…
- Ты красива, подобно платку из китайского переливчатого шёлка, снова царапая исцарапанную берёзу, молвил Мурза, Хитруль Мурзавский по фамилии Татарский.
- А ты, Мурзюша, как райский цветок! Что ж ты сидишь на пне под берёзою, как сорный вьюнок? Тебе надо давно на верхушке берёзы быть! Думаю, что друг дружке будем верны до гробовой доски. Не трусь!
- Белочка, клятва твоя, как треск еловой шишки.
- Ну-ну! Посмотрим, кто уступит, а кто вскарабкается быстрее на берёзоньку?
Ничего не оставалось Мурзе, как карабкаться по веткам берёзоньки. Чем выше он приближался к Белке – Стрелке, тем выше она забиралась к небу. Вот уже лапой подать до Белки – Стрелки. Как вдруг… ветка качнулась под напором ветра, - и сдуло Белку на другой кустик. Такие пируэты выдавала Белка, как балерина Большого Лесного театра. И Мурза Татарский, Хитруль Мурзавский, своим острым оком бегал по стволу дерева. Куда Белка метнётся, туда и Мурза. Никак не успеть за ней, она, как волчок: Фигаро там Фигаро тут. До чего допрыгался, да и не заметил, как шмякнулся оземь. Долго неподвижно лежал в коме. Отошёл от беспамятства, и снова за своё.
- Батюшки, Мурзюша! Ты упал что ли? Да не страшись, сочти это за массаж в салоне красоты. Посмотри на меня, как я прыгаю, так и на землю могу упасть на лапы и ничего, Конечно, с первой попытки плохо получится. Но ты на то и Мурза Мурзович, хан, по отчеству Татарский. Неужели мы с тобой усами не померяемся?
А кот жалок. Уличный бродяга, бомжующий, нечейный человек. Если в подвале место найдётся, то это счастье и благо, но там своих котов и кошек хватает. Вид у него архиаристократический. Глянешь на него, тоска из тоски берёт, плакать хочется без слёз. Изголодался милый, но никак не удаётся ему взобраться на ветку сразу. Скрепив всю свою волю, ждёт и не дождётся, когда Белка сама спустится померяться усами.
- Эх, Мурза Мурзович, нет у меня мышки, даже захудалой землеройки нет,- молвит певучим голосом Белка, - я бы скинула тебе, чтобы чуть-чуть сил ты набрался. Я бы тебя орехами угостила и шишками, так ты их и на нюх не терпишь – вот в чём вопрос! Да главный лесной Белун налогами обирает, пенсионный фонд – плати, квартодупло тоже подорожало, за лишнюю ветку – плати, которая в лютые морозы согревает, или ненароком квартодупла касается – вот такие новости, Мурза Мурзович! Тебе совет такой: « начни со своих Хитрулей – Мурзичей налоги собирать – в миг разбогатеешь и раздобреешь. Заживёшь богато – ни фунт понюшки! Песни будешь петь на своём посёлке таёжном Рублёвом. Наш Белун так обогатился, что ног своих не видит, как пивопузо отросло.
- Не смейся! Слезай! Красавица живописная, в чёрных и серых жемчугах. А про себя подумал: « Дай-ка снова прыгну, попытка – не пытка, авось догоню Белку. На крайний случай – не догоню, так согреюсь». С такими добродушными мыслями медленно лапа за лапой пополз, царапаясь, к Белке – Стрелке. Но… Белка прыг!- на другом сучке сидит, на этой же берёзке. Пока Мурза - Хитруль Мурзовский, по фамилии Татарский вновь прицеливался, да не рассчитал свои силушки. Только хотел было прыгнуть, совсем осталось на одну лапу, но… - бабах! И снова Мурза-Хитруль Мурзовский сорвался, да и шмякнулся о пенёк, на котором на свидание Белку поджидал. Лежит, не дышит. Капут Мурзе! Все рёбра поломал, хвост «павлиний» поник. Лежит, не шевелится. В кому пал! Народ кошачий рассказывает, что долго отходил. А покуда приходил в кошачье сознание, Белка тем временем улизнула за Таёжный кордон, то ли в Африканские страны, то ли в Северную Америку, теперь уже плохо помнят люди кошачьи, когда это было. Русскому Мурзе, Хитрулю Мурзовскому, по отечеству Татарский больше не хотелось жениться на Белке – Стрелке. В раз она его проучила. Остановился кот Мурза на русских мышах и крысах, которые сами в пасть усатую лезли. А уж за Белками охотиться и, вообще, желание пропало. Так что по Сеньке и шапка. По авоське – выбирай товар!
Тут и сказке конец, кто прочёл, тот молодец!
04. 11.2016 год,
Крайний Север,
Северная Лапландия.
Фото автора.
Помочь сайту
Поздравления
