КАК УСПЕТЬ К ПОДЪЁМУ ФЛАГА? НА КРЕСТЬЯНСКОЙ ТЕЛЕГЕ - морские байки
(отрывок из повести ТОРПЕДА НА СПИРТЕ)
Трудовые будни, связанные с догонялками торпеды и её доставанием из воды оканчивались в 16 –00. И если гражданское обеспечение испытаний было загружено отстаиванием в очереди за ежедневной порцией горючего, то офицерство мучилось проблемой, чем себя занять.
Напомню - в мае на севере нашей страны начинаются белые ночи. Это значит, что солнце скрывается в 12 часов ночи, затем наступают совершенно белые сумерки и опять светло. Фактически ночи нет.
Заставить молодой организм спать днем, занятие мучительное и офицерство слонялось по базе как сомнамбулы, в поисках развлечений. Ожидаемое прибытие женского подкрепления испытательниц торпедного конструкторского бюро задерживалось, а их отсутствие наводило щемящую тоску по женской ласке и нежным словам.
В местных огородах, кроме пожилых и семейных, женского персонала, привлекающего внимание молодого офицерства, не было. Ближайший центр развлечений город Приозерск находился в 30 километрах от нашей базы, вот туда-то мы и отправились однажды с моим одногодком лейтенантом Борей.
Боря служил на втором большом охотнике командиром минно-торпедной группы. Как я уже рассказывал, у штурманов с минерами, а тем более с торпедистами отношения были напряженными.
Кроме того, на лейтенанта Борю его командир на момент плавания возлагал обязанности вести штурманскую прокладку, что- то вроде общественного поручения. В результате получалось, что в море я становился, в некотором роде, Бориным начальником.
Кроме того, Боря окончил другое училище, а значит ни о каком нашем тесном «корешовании» не могло быть и речи. В довершении ко всему, я в первый же день своего пребывания на Таллиннском гвардейском дивизионе ещё раз убедился, что минеры - торпедисты ни ухом ни рылом не петрят в штурманских прокладках.
Командиром у Бори был лихой моряк по фамилии Краснопольский, который гонял его за всякие провинности, в том числе, за неумение точно определять место положение корабля не только на земном шаре, но даже когда они шли в кильватер за нами.
После очередного штурманского промаха, командир Краснопольский вызывал Борю на мостик тыкал его сначала носом в карту, а потом поворачивал его лицом к впереди идущему кораблю и громко орал:
- Лейтенант посмотри! Вот это корма ведущего, – тыкал пальцем в пространство - А вот там город Таллин. А теперь посмотри, что ты нарисовал на карте – там по-твоему мы приближаемся к Стокгольму? А? Я тебя спрашиваю, где мы? Какие координаты ты сообщил?
После этого начиналась любимая сценка всех сигнальщиков и рулевых.
Краснопольский кричал:
- -Почему я тебя спрашиваю?
- Да я товарищ командир… – мямлил Боря.
- Я тебя не спрашиваю почему? Почему я тебя спрашиваю?
- Да я товарищ командир …
- Я тебя не спрашиваю почему? Почему я тебя спрашиваю?
И так происходило довольно долго. Краснопольский стучал ногами по палубе мостика, а Боря то краснел то бледнел, но все равно каждый выход в море заканчивался одинаково.
Боря упорно хотел по карте в Стокгольм, а командир Краснопольский хотел в Таллин к жене и детям. Этому противоречию в желаниях не было конца. Так они жили и служили родному флоту, между прочим, не плохо! Если не считать штурманских прокладок на карте, но это второстепенно.
На этом переходе из Таллинна в Ладожское озеро, мы договорились с командиром не мучить группу офицеров, во избежании стрессовых ситуаций и я вел штурманскую прокладку сразу за всех.
Когда мы прибыли на Призерскую базу, я растиражировал прокладку на пяти картах и раздал бедолагам офицерам, ответственным за штурманское обеспечение на переход. За это мне простили все предыдущие обиды, а лейтенант Боря начал на радостях напрашиваться в друзья.
Парень он был, в общем-то, не плохой. Высокий, стройный, имел на лице усы, которые ему очень шли и придавали молодецкий вид. Но в морском деле был, как бы это по проще сказать – дубоват одним словом. Последнее уже навсегда! Это ему, впрочем, не мешало жить с большим удовольствием, да и служить отменно.
Меня он почему-то всегда приветствовать Есенинскими строчками :
- Здорово лейтенант! Истаскали тебя поизмызгали, что ты смотришь синими брызгами, или в морду хош! – при этом лицо его вместе с усами растягивалось в улыбке, он широко расставлял руки и шел на встречу мне.
Первое время я внутренне пугался - а вдруг побьет, но потом попривык. Все заканчивалось неизменным Бориным вопросом – Как насчёт? – и выразительно щёлкал пальцем по щеке.
Я обычно не хотел. Но в тот раз произошло по-другому.
Я тоскливо шагал по пирсу, не зная чем себя занять в этот солнечный вечер, как вдруг раздалось знакомое «или в морду хош!». Так и есть. Лейтенант Боря шел ко мне с обычным вопросом – «Как насчёт?», и неожиданно для себя я ответил – «А давай!».
Это утверждение настолько озадачило Борю, что он чуть не упал от удивления. Переспросив меня вторично и убедившись, что я действительно говорю правильные слова, он немедленно изложил план операции.
- Значит так! – деловито начал он – Через пятнадцать минут уходит автобус в Приозерск. Там мы с тобой идем в столовую, ресторанов там нет, потому как пограничная зона. Берем бифштекс с яйцом, можно с двумя, а спиртик вот он родной! – улыбаясь и топорща свои усищи, он продемонстрировал мне приличный штоф, который солидно булькнул торпедным спиртом.
В этот городок я ещё не добирался, так как, по рассказам других, впечатление он оставляет не ахти какое. Обычная Российская глубинка с минимумом развлечений по тем временам. Но в этот раз меня прельстила перспектива съесть бифштекс и именно с яйцом. Тот первый Таллиннский бифштекс, съеденный мною в первый день пребывания в этом городе, по-видимому оставил глубокую борозду в памяти.
Обеденный зал Призерской столовой был поровну разбит на две части. Над одной частью висел грозный плакат «Приносить и распивать спиртные напитки, строго запрещено! Администрация». Эта половина зала, посетителей не привлекала, все столы были пустые.
И наоборот, другая его половина, но без запрещающего плаката, веселила глаз публикой, которая принесла и, не скрываясь, распивала запретные напитки. Нам надо было туда, так как у нас по Жванецкому «А у нас с собою было».
На наше счастье, очень быстро освободился столик именно на этой половине. Поприветствовав официантку и получив вожделенные бифштексы, мы приступили к пиршеству. А когда взглянули на часы оказалось, что последний автобус на базу уже ушёл.
Между нами и кораблём лежало 30 километров лесной дороги. Подъем флага на корабле в 8 часов утра, на котором морскому офицеру, если не хочешь иметь крупных неприятностей, полагается быть, хоть кровь из носу.
Это незыблемый морской закон!
Именно этот закон, выбрасывал, как на пружине, моряков из женских постелей по утрам и заставлял, отрывая от себя умоляющие женские руки, бежать на корабль как наскипидаренный.
Так было и с нами. Здесь и сейчас, на глухой лесной дороге.
Стараясь не сильно нарушить удовольствие от болтающихся в животах бифштексах с яйцами, щедро политые спиртиком, мы вразвалочку двинулись по дороге. Сначала шли молча, находясь в процессе переваривания и протрезвления. Затем вслух стали вспоминать, что обычный солдатский шаг 4 километра в час.
Быстро прикинули, что если уже два ночи, до подъема флага осталось шесть часов. Шесть раз по четыре, равняется только двадцать четыре километра, а нам надо тридцать. Какой там солдатский шаг, надо было переходить на мелкую рысь. Моряк без тренировки, рысью бегать не может. Что-то надо было придумывать и срочно.
Дорогой мой читатель, расскажу тебе по секрету. Если хочешь успеть к подъему флага, надо идти быстро, а чтобы идти быстро надо петь. Петь надо не песни, а строевые марши. Русские композиторы оказывается хорошо знали эту хитрость и все марши, которые мы трам-там-там тогда пели, прибавило нам скорости.
Просто орать трам-там-там, скоро наскучило, нужны были слова, и я вспомнил курсантские годы, Черноморский курорт в Сухуми, двух красивых загорелых наших с Юркой Басиным подружек. Вспомнил и походную песенку, которой мы подбадривали девушек, когда надо было идти на дальний пляж.
Ходить девушки не любили, но на этом пляже был песочек, и, самое главное, не было народу, а значит можно было всласть пообниматься. Но на этот пляж надо было дойти. Помогала песенка.
Странным образом слова этой песенки ускоряли движение, скрадывали дистанцию, притупляли девичью бдительность и они как-то весело и непринужденно падали в наши объятия на этом самом «пляже».
Слова этой неприхотливой песенки, со скрытыми в ней секретами преодоления женской стыдливости, помню до сих пор и передаю безвозмездно, а вдруг пригодится. Давайте все вместе споем :
Шел солдат своей дорогой,
Сердце бедное заметил,
Положил в походный ранец,
Раз-два!
И пошел сквозь дым и ветер!
Для тебя, моя родная,
Эта песенка простая,
Я влюблен, и ты быть может,
Раз-два!
Потеряла сердце тоже,
И теперь от боя к бою,
Я ношу его с собою,
Для тебя, моя родная,
Раз-два!
Эта песенка простая!
Удивительным образом ритм и слова этой песенки понесли нас с лейтенантом Борей как на крыльях, а может тем нашим подружкам она передалась на расстоянии и они, проснувшись и таращась во тьме ночи, посылали нам свои воспоминая, а под них и мы поддавали жару и пыли.
Через три часа этой ходьбы ускоренным шагом захотелось есть! От бифштексов остались только жалкие воспоминания. Молодое, уставшее тело требовало энергетических калорий. Недостаток калорий я предложил заменить другой песенкой:
Гимн еде мы поем,
Зов заслышав желудка,
Это ведь не шутка когда пусто в нем!
Отзовись скорее где ты?
И с тобой твои котлеты,
Шницель, зразы и паштеты,
И эт це те ра!
Гип, гип, ура,
Поесть, пора!
Ча-ча-ча!
Это была наша последняя весёлая песня – к подъему флага мы не успевали!
Кроме того, когда мы пропели последнюю песню, есть стало хотеться неимоверно. Назревала катастрофа получить голодный стресс.
Вдруг, сзади нас заскрипели колеса и мы услышали хриплый голос мужика, который подгонял лошадей. Из-за поворота медленно выползала телега с понурыми лошаденками. Это был наш последний шанс, и мы его не упустили!
В помощь нам был стакан пресловутого горючего торпеды, который мы пообещали налить мужику, если он нас домчит к трапу корабля за пять минут до подъема флага. Пять минут нам были нужны, чтобы почиститься, попить чайку и налить мужику!
Что на территории нашей необъятной Родины и даже в глухом лесу может сделать стакан любимого народом напитка? Вы даже не подозреваете. Он может сделать все! Даже невозможное. Услышав от нас, что по утру есть возможность выпить и весь день ходить веселым, нашего мужичка преобразило.
Он подобрался, в хилой фигуре появилась русская лихость и удаль молодецкая. Все это немедленно передалось двум лошадкам, и они весело заржав понесли нас и телегу навстречу поднимающемуся военно-морскому флагу. Ура!
Вся база и экипажи наших кораблей высыпали глазеть на необычное зрелище. По пирсу неслась телега, в которой во весь рост, поддерживая друг друга и вцепившись в мужичка, стояли два лейтенанта военно-морских сил Балтийского флота.
Увидев зрителей, мужичок подобрался ещё больше и начал громко гикать и орать на лошадок. Развевались хвосты и гривы, телега скрипела со страшной силой, мужик орал, а мы молча торжествовали – к подъему флага мы успевали и даже с запасом!
Помочь сайту
Поздравления
