Бриллиантовое колье

7 февраля 2016 - Людмила Полянкина (Кузьменко)

Пройдя через две двери контрольного отсека тюрьмы во внутренний двор, я оказалась перед входом в высокую круглую башню с огромной массивной металлической дверью. В двери было небольшое стеклянное окошко, через которое, как только оно приоткрылось, я протянула удостоверение адвоката и пропуск. Дверь с резким скрежетом, медленно, как бы нехотя, отворилась, и я оказалась в помещении с высоким потолком и цементным полом, в котором было несколько дверей: напротив двери, в которую я вошла, была точно такая же высокая, и такая же тяжелая дверь, а по кругу друг против друга были расположены ещё две металлических двери размером поменьше. Рядом с одной из них стоял стол, за которым сидел надзиратель. Я положила на стол требование о доставке подзащитной, с которой мне необходимо было побеседовать по ее делу.
Надзиратель молча нажал на кнопку, дверь с лязгом отворилась и тут же захлопнулась за мной. Медленно поднимаясь вверх по железной витой лестнице, вспомнила, что тюрьма эта была построена на окраине города еще в середине 19 века для содержания уголовных элементов. Состояла она тогда из нескольких высоких сторожевых башен с узкими окнами в виде бойниц, что делало ее похожей на замок с одноэтажными пристройками. В прошлом её так и называли – тюремный замок. После сильного землетрясения и военных бомбёжек сохранилась только одна башня, часть пристроек и каменный забор. Остальные башни были разрушены и не были восстановлены. Вместо них по периметру забора с внутренней стороны двора в нескольких местах были сооружены наблюдательные пункты для часовых. Знаменита эта тюрьма была ещё и тем, что из в начале прошлого века бежал из неё Григорий Иванович Котовский - легендарный герой Гражданской войны.
На втором этаже по обе стороны от лестницы располагался коридор. Слева от лестницы был коридор с глухой стеной, упиравшийся в закрытую дверь. Напротив глухой стены в коридоре находились так называемые рабочие кабинеты - помещения для работы следователей и адвокатов. С правой стороны от лестницы находился подобный коридор, но с меньшим количеством кабинетов.
Стены в коридорах и в рабочих кабинетах до середины были небрежно выкрашены в грязный темно-зеленый цвет самими заключенными. Такого же цвета краской были окрашены и двери кабинетов.
В каждом кабинете стояло по одному столу со стулом и двумя-тремя табуретками. На дверях кабинетов в целях безопасности не было замков и запоров, а в случае необходимости вызова охранников, предусмотрительно были установлены специальные кнопки, которыми, как правило, никто не пользовался. В зарешёченные узкие окна, похожие на бойницы, почти не проникал дневной свет.
Пять кабинетов в коридоре, находившемся слева от лестницы, были свободны. Я вошла в один из них, закрыв за собой дверь, и стала ожидать, когда приведут подзащитную. Как никогда, ее почему-то долго не приводили.
Что-то смутно стало давить на меня: то ли долгое ожидание в кабинете с мрачно окрашенными стенами и узкими окнами-бойницами, то ли внезапно охватившее непонятное чувство тревоги. Чтобы немного успокоиться, я решила выйти в коридор, затем спуститься вниз и выяснить причину задержки. Вставая из-за стола, попыталась отодвинуть стул, на секунду забыв, что вся мебель накрепко привинчена к полу. Естественно, стул не поддался, но это странным образом ещё больше усилило во мне напряжение, хотя до этого уже не первый год мне, как и другим адвокатам, кто вел уголовные дела, нередко приходилось бывать в этих не столь отдаленных местах.
Выйдя в коридор, я сразу поняла, в чём дело. По нему нервно взад-вперед ходил арестант. Он был один. Без конвоира. Вид у заключенного был угрюмый, чёрная шапка-ушанка надвинута на глаза. На черной фуфайке белела нашивка с номером. Вопрос, что он здесь делает, задавать было бессмысленно, поскольку, увидев меня, он остановился, как вкопанный, устремив на меня колючий, злой и враждебный взгляд.Не зная, что у него на уме, и понимая, что если он решится напасть, а я закричу, - вряд ли меня услышит сидящий за закрытой дверью на первом этаже надзиратель, более того, если даже и услышит, то не оставит свой пост, а вызовет по внутренней связи охранников. Пока они добегут... Я вспомнила о специальных кнопках вызова, установленных в кабинетах. Однако возвращаться в кабинет, как и кричать, также не имело смысла. Спуститься по витой лестнице вниз я тоже не могла: заключенный остановился как раз в проеме у выхода на нее. Оставалось одно: снять напряжение и попытаться разрядить обстановку. Я спросила:
- Что, ждёте адвоката?
- Нет, следователя, - ответил он, и снова стал ходить взад-вперед по коридору, изредка бросая на меня, как мне тогда казалось, косые враждебные взгляды.
- Почему вы так смотрите на меня? - не выдержала я. Он остановился.
- Да-а-а, - протянул он, - не узнали вы меня, видать сильно изменился. - А я вот сразу узнал вас, - продолжал он, назвав меня по имени и отчеству, и вдруг широко улыбнулся. Мое напряжение мгновенно улетучилось. Посветлевшие глаза, улыбка парня показались мне очень знакомыми, но вспомнить, где, когда и при каких обстоятельствах раньше я могла его видеть, не удавалось. Почему-то подумалось, что это не места лишения свободы и не суд. Где, где? И вдруг меня осенило:
- Сережа, ты? – не совсем уверенно спросила я. Он кивнул.
- Как ты тут оказался?
- По глупости, - ответил он, и как бы нехотя, криво усмехнувшись, добавил:
- Любовь сгубила...
Наш разговор прервал конвоир, доставивший мою подзащитную.
Делать нечего, пришлось прервать разговор. Сказав Сергею, что поговорим потом, я зашла в кабинет и приступила к работе.
К сожалению, ни тогда, ни позже я больше его не видела.
По пути домой не могла успокоиться, думая о судьбе этого молодого человека, которого знала сначала ребенком, потом юношей. Он был весёлым, добрым и совсем не глупым мальчишкой, жившим со своей матерью по соседству, обладателем больших, широко распахнутых голубых глаз, доверчиво глядевших на мир. Сколько лет прошло с тех пор, когда я семьёй переехала в другой район? Двенадцать или все пятнадцать? Да, точно пятнадцать, размышляла я. Несмотря на то, что мать воспитывала его сама, он рос настоящим мужчиной, гордым, независимым, хорошо учился в школе, легко поступил в ВУЗ. Его мать, простая женщина, вырастившая самостоятельно такого замечательного парня, так им гордилась! У всех, кто его знал: соседей, друзей, преподавателей не было ни малейших сомнений в том, что его ждет блестящее будущее и счастливая жизнь. Что же из ряда вон выходящее могло с ним произойти, что могло толкнуть его на преступление? - спрашивала я себя, и тут же отвечала самой себе:
- Не может быть, это какая-то ошибка!
Однако спустя какое-то время выяснилось, что ошибалась на самом деле я.
От следователя, занимавшегося расследованием дела Сергея, я узнала, что он - староста курса, один из лучших студентов факультета, которому прочили научную карьеру, безумно влюбился в свою сокурсницу - красивую, взбалмошную и капризную девицу и ради неё готов был на всё.
Однажды она поделилась с ним своей заветной мечтой - стать обладательницей бриллиантового колье, выразив тут же сомнение в том, что эта ее мечта когда-нибудь сбудется.
- Я так мечтаю о нем, любимый! Представляешь, оно даже во сне стало мне сниться!- печально вздыхая, сказала она Сергею.
- А у меня ведь скоро день рождения! Я знаю, что ты очень любишь меня, и наверное хотел бы подарить мне такой подарок, но, к сожалению, у тебя нет возможности, - продолжала она, надув губки.
Сергей молчал.
Ты хотя бы спросил, в каком магазине я его видела и как оно выглядит, мне тогда легче стало бы.
- Хорошо, - ответил Сергей, - давай сходим вместе, посмотрим.
- Вот здорово! Пойдём!
Колье было действительно великолепным. Оно было изготовлено из золота высшей пробы с множеством бриллиантов белого цвета с кулоном в форме сердца, окаймлённым двадцатью восемью бриллиантами белого цвета, а в середине этого кулона красовался большой синий бриллиант. Всё это блестело, сияло и переливалось всеми цветами радуги.
Увидев цену этого роскошного изделия, юноша подумал, что целой жизни не хватит ему, чтобы заработать на такой подарок.
Но идея осчастливить любимую девушку затмила его разум. Не думая о последствиях, накануне дня её рождения,ночью Сергей проник в небольшой ювелирный магазин, похитил колье и принёс любимой.
Не спрашивая, откуда взялись деньги на это шикарное, стоящее безумных денег украшение, она с радостью приняла подарок. А спустя буквально неделю следователь арестовал незадачливого поклонника и изъял у студентки дорогое украшение.
Был суд и приговор: 5 лет лишения свободы. Освободился он через три года условно-досрочно. К этому времени, не выдержав свалившегося на нее горя, умерла его мать, горячо любившая своего единственного сына. А девица, ради которой он, не задумываясь, отдал бы свою жизнь, бросила институт, скоропалительно вышла замуж и уехала с мужем за границу.
Оставшись один, без родных и настоящих друзей, без работы и поддержки, Сергей наладил связи с находившимися на свободе бывшими дружками по зоне, начал с ними выпивать и употреблять наркотики.
К тридцати трём годам он был уже особо опасным рецидивистом. А через год умер в колонии от туберкулёза легких.

Регистрационный номер №0329285

от 7 февраля 2016

[Скрыть] Регистрационный номер 0329285 выдан для произведения: Пройдя через две двери контрольного отсека тюрьмы во внутренний двор, я оказалась перед входом в высокую круглую башню с огромной массивной металлической дверью. В двери было небольшое стеклянное окошко, через которое, как только оно приоткрылось, я протянула удостоверение адвоката и пропуск. Дверь с резким скрежетом, медленно, как бы нехотя, отворилась, и я оказалась в помещении с высоким потолком и цементным полом, в котором было несколько дверей: напротив двери, в которую я вошла, была точно такая же высокая, и такая же тяжелая дверь, а по кругу друг против друга были расположены ещё две металлических двери размером поменьше. Рядом с одной из них стоял стол, за которым сидел надзиратель. Я положила на стол требование о доставке подзащитной, с которой мне необходимо было побеседовать по ее делу.
Надзиратель молча нажал на кнопку, дверь с лязгом отворилась и тут же захлопнулась за мной. Медленно поднимаясь вверх по железной витой лестнице, вспомнила, что тюрьма эта была построена на окраине города еще в середине 19 века для содержания уголовных элементов. Состояла она тогда из нескольких высоких сторожевых башен с узкими окнами в виде бойниц, что делало ее похожей на замок с одноэтажными пристройками. В прошлом её так и называли – тюремный замок. После сильного землетрясения и военных бомбёжек сохранилась только одна башня, часть пристроек и каменный забор. Остальные башни были разрушены и не были восстановлены. Вместо них по периметру забора с внутренней стороны двора в нескольких местах были сооружены наблюдательные пункты для часовых. Знаменита эта тюрьма была ещё и тем, что из в начале прошлого века бежал из неё Григорий Иванович Котовский - легендарный герой Гражданской войны.
На втором этаже по обе стороны от лестницы располагался коридор. Слева от лестницы был коридор с глухой стеной, упиравшийся в закрытую дверь. Напротив глухой стены в коридоре находились так называемые рабочие кабинеты - помещения для работы следователей и адвокатов. С правой стороны от лестницы находился подобный коридор, но с меньшим количеством кабинетов.
Стены в коридорах и в рабочих кабинетах до середины были небрежно выкрашены в грязный темно-зеленый цвет самими заключенными. Такого же цвета краской были окрашены и двери кабинетов.
В каждом кабинете стояло по одному столу со стулом и двумя-тремя табуретками. На дверях кабинетов в целях безопасности не было замков и запоров, а в случае необходимости вызова охранников, предусмотрительно были установлены специальные кнопки, которыми, как правило, никто не пользовался. В зарешёченные узкие окна, похожие на бойницы, почти не проникал дневной свет.
Пять кабинетов в коридоре, находившемся слева от лестницы, были свободны. Я вошла в один из них, закрыв за собой дверь, и стала ожидать, когда приведут подзащитную. Как никогда, ее почему-то долго не приводили.
Что-то смутно стало давить на меня: то ли долгое ожидание в кабинете с мрачно окрашенными стенами и узкими окнами-бойницами, то ли внезапно охватившее непонятное чувство тревоги. Чтобы немного успокоиться, я решила выйти в коридор, затем спуститься вниз и выяснить причину задержки. Вставая из-за стола, попыталась отодвинуть стул, на секунду забыв, что вся мебель накрепко привинчена к полу. Естественно, стул не поддался, но это странным образом ещё больше усилило во мне напряжение, хотя до этого уже не первый год мне, как и другим адвокатам, кто вел уголовные дела, нередко приходилось бывать в этих не столь отдаленных местах.
Выйдя в коридор, я сразу поняла, в чём дело. По нему нервно взад-вперед ходил арестант. Он был один. Без конвоира. Вид у заключенного был угрюмый, чёрная шапка-ушанка надвинута на глаза. На черной фуфайке белела нашивка с номером. Вопрос, что он здесь делает, задавать было бессмысленно, поскольку, увидев меня, он остановился, как вкопанный, устремив на меня колючий, злой и враждебный взгляд.Не зная, что у него на уме, и понимая, что если он решится напасть, а я закричу, - вряд ли меня услышит сидящий за закрытой дверью на первом этаже надзиратель, более того, если даже и услышит, то не оставит свой пост, а вызовет по внутренней связи охранников. Пока они добегут... Я вспомнила о специальных кнопках вызова, установленных в кабинетах. Однако возвращаться в кабинет, как и кричать, также не имело смысла. Спуститься по витой лестнице вниз я тоже не могла: заключенный остановился как раз в проеме у выхода на нее. Оставалось одно: снять напряжение и попытаться разрядить обстановку. Я спросила:
- Что, ждёте адвоката?
- Нет, следователя, - ответил он, и снова стал ходить взад-вперед по коридору, изредка бросая на меня, как мне тогда казалось, косые враждебные взгляды.
- Почему вы так смотрите на меня? - не выдержала я. Он остановился.
- Да-а-а, - протянул он, - не узнали вы меня, видать сильно изменился. - А я вот сразу узнал вас, - продолжал он, назвав меня по имени и отчеству, и вдруг широко улыбнулся. Мое напряжение мгновенно улетучилось. Посветлевшие глаза, улыбка парня показались мне очень знакомыми, но вспомнить, где, когда и при каких обстоятельствах раньше я могла его видеть, не удавалось. Почему-то подумалось, что это не места лишения свободы и не суд. Где, где? И вдруг меня осенило:
- Сережа, ты? – не совсем уверенно спросила я. Он кивнул.
- Как ты тут оказался?
- По глупости, - ответил он, и как бы нехотя, криво усмехнувшись, добавил:
- Любовь сгубила...
Наш разговор прервал конвоир, доставивший мою подзащитную.
Делать нечего, пришлось прервать разговор. Сказав Сергею, что поговорим потом, я зашла в кабинет и приступила к работе.
К сожалению, ни тогда, ни позже я больше его не видела.
По пути домой не могла успокоиться, думая о судьбе этого молодого человека, которого знала сначала ребенком, потом юношей. Он был весёлым, добрым и совсем не глупым мальчишкой, жившим со своей матерью по соседству, обладателем больших, широко распахнутых голубых глаз, доверчиво глядевших на мир. Сколько лет прошло с тех пор, когда я семьёй переехала в другой район? Двенадцать или все пятнадцать? Да, точно пятнадцать, размышляла я. Несмотря на то, что мать воспитывала его сама, он рос настоящим мужчиной, гордым, независимым, хорошо учился в школе, легко поступил в ВУЗ. Его мать, простая женщина, вырастившая самостоятельно такого замечательного парня, так им гордилась! У всех, кто его знал: соседей, друзей, преподавателей не было ни малейших сомнений в том, что его ждет блестящее будущее и счастливая жизнь. Что же из ряда вон выходящее могло с ним произойти, что могло толкнуть его на преступление? - спрашивала я себя, и тут же отвечала самой себе:
- Не может быть, это какая-то ошибка!
Однако спустя какое-то время выяснилось, что ошибалась на самом деле я.
От следователя, занимавшегося расследованием дела Сергея, я узнала, что он - староста курса, один из лучших студентов факультета, которому прочили научную карьеру, безумно влюбился в свою сокурсницу - красивую, взбалмошную и капризную девицу и ради неё готов был на всё.
Однажды она поделилась с ним своей заветной мечтой - стать обладательницей бриллиантового колье, выразив тут же сомнение в том, что эта ее мечта когда-нибудь сбудется.
- Я так мечтаю о нем, любимый! Представляешь, оно даже во сне стало мне сниться!- печально вздыхая, сказала она Сергею.
- А у меня ведь скоро день рождения! Я знаю, что ты очень любишь меня, и наверное хотел бы подарить мне такой подарок, но, к сожалению, у тебя нет возможности, - продолжала она, надув губки.
Сергей молчал.
Ты хотя бы спросил, в каком магазине я его видела и как оно выглядит, мне тогда легче стало бы.
- Хорошо, - ответил Сергей, - давай сходим вместе, посмотрим.
- Вот здорово! Пойдём!
Колье было действительно великолепным. Оно было изготовлено из золота высшей пробы с множеством бриллиантов белого цвета с кулоном в форме сердца, окаймлённым двадцатью восемью бриллиантами белого цвета, а в середине этого кулона красовался большой синий бриллиант. Всё это блестело, сияло и переливалось всеми цветами радуги.
Увидев цену этого роскошного изделия, юноша подумал, что целой жизни не хватит ему, чтобы заработать на такой подарок.
Но идея осчастливить любимую девушку затмила его разум. Не думая о последствиях, накануне дня её рождения,ночью Сергей проник в небольшой ювелирный магазин, похитил колье и принёс любимой.
Не спрашивая, откуда взялись деньги на это шикарное, стоящее безумных денег украшение, она с радостью приняла подарок. А спустя буквально неделю следователь арестовал незадачливого поклонника и изъял у студентки дорогое украшение.
Был суд и приговор: 5 лет лишения свободы. Освободился он через три года условно-досрочно. К этому времени, не выдержав свалившегося на нее горя, умерла его мать, горячо любившая своего единственного сына. А девица, ради которой он, не задумываясь, отдал бы свою жизнь, бросила институт, скоропалительно вышла замуж и уехала с мужем за границу.
Оставшись один, без родных и настоящих друзей, без работы и поддержки, Сергей наладил связи с находившимися на свободе бывшими дружками по зоне, начал с ними выпивать и употреблять наркотики.
К тридцати трём годам он был уже особо опасным рецидивистом. А через год умер в колонии от туберкулёза легких.