Помочь сайту
Поздравления
"Соседи" Телескоп
13 ноября 2014 -
Сергей Дубовик
Всякий, без исключения, сентябрь Андрей
Дмитрич находился в тягостной меланхолии, которой особенно предавался в
последних числах. В такие тяжёлые осенние дни он частенько гулял в
городском парке, размышляя о смысле бытия и своём предназначении или
назначении, что, впрочем, казалось ему теперь совершенно одинаково
безразличным. Долгие и, как ему думалось, целительные прогулки подчас
заканчивались такой тоскливой хандрой, что справиться с ней не
оставалось никаких душевных сил.
Вот и сегодня он вышел уже не в настроении, но прогулка вдруг случилась на редкость умиротворяющей. День выдался необыкновенный: тёплое солнце и свежий воздух стали причиной самого возвышенного настроения в Андрей Дмитриче.
— Какая дама с собачкой… милая какая, — шептал Андрей Дмитрич, разглядывая редких горожан, гулявших в парке. – Да, и дама хороша…
Он непривычно улыбался и, внемля шуршанию опавшей листвы, ступал по парку то и дело, поднимая взор к небу и рассматривая причудливые облака в девственно голубом небе. Андрей Дмитрич пытался даже напевать, чем раньше даже и баловаться не решался. Он бы, пожалуй, и за мольберт встал, не будь столь неуклюж с красками…
Андрей Дмитрич чувствовал, как вся сущность его прониклась той невероятно лирической осенью, которой он прежде не замечал, всецело принадлежа мрачным измышлениям.
Чудный день прошёл быстро и вечером, вволю нагулявшись, Андрей Дмитрич уселся смотреть телевизор в самом одухотворённом расположении…
К его сожалению, передачи оказались скучными, а фильмы вульгарными и вовсе не художественными. Утомившись, Андрей Дмитрич безутешно переключал каналы, пока не наткнулся на научный фильм о рождении вселенной.
Андрей Дмитрич налил чаю и тотчас увлёкся невероятным повествованием о большом взрыве. Оказалось, что всё чрез него начало быть и без него ничего не начало быть, что начало быть, хотя Андрей Дмитрич об этом глубоко никогда не задумывался, но у кого-то определённо читал.
Спустя несколько минут космос настолько поглотил Андрей Дмитрича, что тот почувствовал свою поразительную молекулярную принадлежность к бесконечному, холодному, но пленительному вакууму. По мере расширения вселенной на экране телевизора, дух одинокого мечтательного зрителя захватили самые удивительные расстояния, массы и числа, вообразить которые Андрей Дмитрич не мог, хотя и слыл самым невероятным фантазёром во дворе. Чёрные дыры, темная материя, таинственные звёзды и тьма темен световых лет взбудоражили разум его до последней точки.
Любовь, жизнь, смерть, свобода… всё то, что наполняло его тонкий мир, стало ничем иным, как набором бесполезных букв и звуков, произносить которые было, по меньшей мере, стыдно и глупо в окружении бесконечного космоса.
— Да, что там любовь! — воскликнул в сердцах Андрей Дмитрич и подошёл к ночному окну, резко одёрнув штору. – Тут и сам человек ничто! Тварь дрожащая! Эх, вот закурить бы и …
Андрей Дмитрич ещё долгое время смотрел на звёздное небо, пока силы его не иссякли и он не направился спать, решив изучить космос в ближайшие дни.
Проснувшись полным решимости посвятить себя изучению космоса, Андрей Дмитрич осознал, что для его вселенских упражнений у него нет самого элементарного инвентаря. Недолго поразмыслив, он быстро оделся и направился к Прокопенко.
— Здравствуйте, Прокопенко! – бодро сказал Андрей Дмитрич, разбудив соседа в субботу поутру.
— Ты чего, в такую рань-то, Андрей Дмитрич? Обалдел, что ли от своей философии!? – грубо сказал Прокопенко, не эстетично почёсывая известное место в семейных трусах.
— Я не философ, но сейчас не в этом дело, — Андрей Дмитрич, пересилив себя, нарочито дружелюбно улыбнулся, — у вас не найдётся взаймы двадцать семь тысяч рублей.
— А тебе зачем? У меня аванс меньше!
— Я вам, Прокопенко отдам. Честное благородное слово, отдам. Вы только меня не спрашивайте зачем. Ради Бога, только не спрашивайте, вопрос слишком для меня деликатный.
— Ну, раз деликатный, тогда, Андрей Дмитрич, ступай ты к Ньютоновичу со своей кредитной историей, — издевательски сказал Прокопенко, — а я спать пойду.
— Ладно… — Андрей Дмитрич понял, что придётся признаваться в своём сокровенном желании, — мне на телескоп нужно.
— Че-во? – протяжно спросил Прокопенко и тотчас громко засмеялся.
— На телескоп.
— Нахрена тебе телескоп? За бабами в соседнем доме поглядывать будешь? — Прокопенко смеялся не унимаясь.
— Какие бабы в моём возрасте и потом я интеллигентный человек! – возмутился Андрей Дмитрич.
— Насчёт возраста это ты прав. Я вот, знаешь, на себе уже с сорока никакого женского внимания не чувствую, а ты так вообще… — с досадой ухмыльнулся Прокопенко. – Только ты, Андрей Дмитрич, зря шумишь. Бабы, они такие загадки природы, что не хуже космоса будут.
— Я же говорил, что вам незачем знать! Зачем вы Прокопенко меня расспрашиваете.
— Кто там? – из глубины квартиры раздался голос жены Прокопенко.
— Да, это Андрей Дмитрич! — Прокопенко отвернулся от растерянного Андрея Дмитрича и прокричал в глубь сонной квартиры.
— А чево он в такую рань? – не унималась любопытная жена.
— Он телескоп собрался купить! Петух его поутру клюнул.
— А зачем ему!? – удивлённо спросила Люба. – Осень уже, тучи, света белого не видно. Чего он там в него разглядит-то? Разве, что на девок по окнам глазеть.
— Вот, и я ему говорю, что толку в этом телескопе только для таких занятий, а он мне не верит… — Прокопенко вновь засмеялся и повернулся к Андрей Дмитричу, который уже нервно спускался на другой этаж с самым уязвлённым естеством и в глубочайшем раздражении.
— Чёрт, какая глупость! Какая была идиотская идея пойти к этому… Прокопенко, — Андрей Дмитрич торопливо спускался, ругая себя. – Какой же приземлённый человек, ни черта не смыслит в высоких вопросах! Надо же было так… Тьфу! И как меня угораздило!
Андрей Дмитрич, наконец, подошёл к квартире Литовченко, который бал начальником главка и по заверениям старухи Звонковой копил на дачу.
— Андрей Дмитрич, здравствуйте! – Дверь отворилась и на пороге квартиры показался Литовченко облачённый в халат, невероятные роговые очки, шляпу фасона «пируэт» и тапки. – Что-то случилось?
— Нет, ничего не случилось. У меня просьба есть.
— Докладывайте, — важно и басовито сказал Литовченко.
— Знаете ли, уважаемый, вы не могли бы мне одолжить ничтожную сумму на кратчайший, я бы даже сказал, мизерный срок?
— Витиевато спрашиваете, Андрей Дмитрич, не по существу. — Литовченко впился глазами в соседа. – Нет конкретики.
— Да, тут конкретики всего-то на двадцать семь тысяч рублей, — Андрей Дмитрич терял уверенность и надежду с каждым словом.
— На что такой бюджет?
— На прибор.
— На прибор!? – Литовченко поднял брови в удивлении. – Что же это за прибор такой?
— Телескоп.
— Ах, те-ле-скоп, — протяжно повторил Литовченко и поправил шляпу. – Вы, Андрей Дмитрич писатель, современник, работник культуры, так сказать, а геополитической обстановки не чувствуете? – Литовченко посмотрел по сторонам и наклонился к Андрей Дмитричу, говоря почти шёпотом. – Вы газет не читаете или у вас дома телевизора нет?
— Телевизор у меня есть…
— Вы про деньги внимательно слушаете? – продолжил Литовченко, не дослушав Андрей Дмитрича. – Каждый день про них говорят.
— Не очень.
— А если «не очень», то я вам так скажу, что даже по итогам прошлого квартала я бы вам, может и тридцать две тысячи дал бы, но, сейчас, увы… не могу и не просите.
— Но как же…
— Не могу, дорогой мой Андрей Дмитрич, тебя процентами оскорблять, — Литовченко выпрямился и сурово посмотрел на соседа. – Не по-соседски это, не по-товарищески, понимаешь?
— Так ведь можно и без процентов.
— Нельзя. Баланс потом не сведём.
— Но почему? — Андрей Дмитрич нервно сглотнул.
— Да потому, что вы мне вернуть не сможете и потом разругаемся с вами. Интеллигентные люди себя так не ведут. В наше время интеллигентные люди вместе должны держаться, а не сеять раздор.
— Так мы не будем раздор сеять. Зачем же нам…
— Вот и замечательно, — самодовольно улыбнулся Литовченко, — а излишества эти бросьте, мой вам совет. Не те сегодня времена, — деловито подытожил Литовченко. – Помяните моё слово, скоро мы в телескопы курс доллара будем разглядывать. Ступайте и не мучайте себя.
Литовченко крепко обнял обескураженного Андрея Дмитрича, похлопал по спине и мгновенно удалился, закрыв дверь и не позволив соседу сказать более ни слова.
Андрей Дмитрич некоторое время постоял на этаже и расстроившись пошёл вниз. Добравшись наконец до самого выхода, где встретил бомжа Бруевича.
— Андрей Дмитрич, вы что-такой хмурый? – спросил бомж Бруевич, поправляя очки.
— Да, вот хотел денег занять на большое дело, а не вышло. Ни Прокопенко, ни Литовченко… в общем, что говорить, — Андрей Дмитрич сел на ступеньку.
— А на что вам деньги?
— На телескоп.
— Знаете, у меня конечно денег нет, но мне вот тут Протопопов отличный армейский бинокль подарил, — бомж Бруевич скрылся под лестницей и через несколько волнительных для Андрей Дмитрича минут, вынес из своего жилища отличный армейский бинокль. – Он вроде от чистого сердца, а мне тут под лестницей, сами понимаете, смотреть совершенно некуда. Берите…
Андрей Дмитрич взял в руки бинокль и сердце его застучало как у ребёнка, получившего долгожданную игрушку.
— Какая вещь, а… Поглядите, Бруевич! Замечательная вещь и где только его Протопопов раздобыл? Удивительно даже.
— Он его у мальчишек в школе отнял, — Бруевич загадочно захихикал, — говорит, поймал их когда они в соседнем дворе вечером по квартирам за девицами подсматривали…
— И вы туда же! А ещё культурным человеком себя считаете! – Андрей Дмитрич сунул обратно Бруевичу бинокль. – Не ожидал от вас, честное слово не ожидал...
На следующий день Андрей Дмитрич находился в тягостной меланхолии, которой особенно предавался в последних числах сентября. Выйдя в городской парк, он долго гулял, размышляя о смысле бытия и своём предназначении или назначении, что, впрочем, казалось ему теперь совершенно одинаково безразличным…
Вот и сегодня он вышел уже не в настроении, но прогулка вдруг случилась на редкость умиротворяющей. День выдался необыкновенный: тёплое солнце и свежий воздух стали причиной самого возвышенного настроения в Андрей Дмитриче.
— Какая дама с собачкой… милая какая, — шептал Андрей Дмитрич, разглядывая редких горожан, гулявших в парке. – Да, и дама хороша…
Он непривычно улыбался и, внемля шуршанию опавшей листвы, ступал по парку то и дело, поднимая взор к небу и рассматривая причудливые облака в девственно голубом небе. Андрей Дмитрич пытался даже напевать, чем раньше даже и баловаться не решался. Он бы, пожалуй, и за мольберт встал, не будь столь неуклюж с красками…
Андрей Дмитрич чувствовал, как вся сущность его прониклась той невероятно лирической осенью, которой он прежде не замечал, всецело принадлежа мрачным измышлениям.
Чудный день прошёл быстро и вечером, вволю нагулявшись, Андрей Дмитрич уселся смотреть телевизор в самом одухотворённом расположении…
К его сожалению, передачи оказались скучными, а фильмы вульгарными и вовсе не художественными. Утомившись, Андрей Дмитрич безутешно переключал каналы, пока не наткнулся на научный фильм о рождении вселенной.
Андрей Дмитрич налил чаю и тотчас увлёкся невероятным повествованием о большом взрыве. Оказалось, что всё чрез него начало быть и без него ничего не начало быть, что начало быть, хотя Андрей Дмитрич об этом глубоко никогда не задумывался, но у кого-то определённо читал.
Спустя несколько минут космос настолько поглотил Андрей Дмитрича, что тот почувствовал свою поразительную молекулярную принадлежность к бесконечному, холодному, но пленительному вакууму. По мере расширения вселенной на экране телевизора, дух одинокого мечтательного зрителя захватили самые удивительные расстояния, массы и числа, вообразить которые Андрей Дмитрич не мог, хотя и слыл самым невероятным фантазёром во дворе. Чёрные дыры, темная материя, таинственные звёзды и тьма темен световых лет взбудоражили разум его до последней точки.
Любовь, жизнь, смерть, свобода… всё то, что наполняло его тонкий мир, стало ничем иным, как набором бесполезных букв и звуков, произносить которые было, по меньшей мере, стыдно и глупо в окружении бесконечного космоса.
— Да, что там любовь! — воскликнул в сердцах Андрей Дмитрич и подошёл к ночному окну, резко одёрнув штору. – Тут и сам человек ничто! Тварь дрожащая! Эх, вот закурить бы и …
Андрей Дмитрич ещё долгое время смотрел на звёздное небо, пока силы его не иссякли и он не направился спать, решив изучить космос в ближайшие дни.
Проснувшись полным решимости посвятить себя изучению космоса, Андрей Дмитрич осознал, что для его вселенских упражнений у него нет самого элементарного инвентаря. Недолго поразмыслив, он быстро оделся и направился к Прокопенко.
— Здравствуйте, Прокопенко! – бодро сказал Андрей Дмитрич, разбудив соседа в субботу поутру.
— Ты чего, в такую рань-то, Андрей Дмитрич? Обалдел, что ли от своей философии!? – грубо сказал Прокопенко, не эстетично почёсывая известное место в семейных трусах.
— Я не философ, но сейчас не в этом дело, — Андрей Дмитрич, пересилив себя, нарочито дружелюбно улыбнулся, — у вас не найдётся взаймы двадцать семь тысяч рублей.
— А тебе зачем? У меня аванс меньше!
— Я вам, Прокопенко отдам. Честное благородное слово, отдам. Вы только меня не спрашивайте зачем. Ради Бога, только не спрашивайте, вопрос слишком для меня деликатный.
— Ну, раз деликатный, тогда, Андрей Дмитрич, ступай ты к Ньютоновичу со своей кредитной историей, — издевательски сказал Прокопенко, — а я спать пойду.
— Ладно… — Андрей Дмитрич понял, что придётся признаваться в своём сокровенном желании, — мне на телескоп нужно.
— Че-во? – протяжно спросил Прокопенко и тотчас громко засмеялся.
— На телескоп.
— Нахрена тебе телескоп? За бабами в соседнем доме поглядывать будешь? — Прокопенко смеялся не унимаясь.
— Какие бабы в моём возрасте и потом я интеллигентный человек! – возмутился Андрей Дмитрич.
— Насчёт возраста это ты прав. Я вот, знаешь, на себе уже с сорока никакого женского внимания не чувствую, а ты так вообще… — с досадой ухмыльнулся Прокопенко. – Только ты, Андрей Дмитрич, зря шумишь. Бабы, они такие загадки природы, что не хуже космоса будут.
— Я же говорил, что вам незачем знать! Зачем вы Прокопенко меня расспрашиваете.
— Кто там? – из глубины квартиры раздался голос жены Прокопенко.
— Да, это Андрей Дмитрич! — Прокопенко отвернулся от растерянного Андрея Дмитрича и прокричал в глубь сонной квартиры.
— А чево он в такую рань? – не унималась любопытная жена.
— Он телескоп собрался купить! Петух его поутру клюнул.
— А зачем ему!? – удивлённо спросила Люба. – Осень уже, тучи, света белого не видно. Чего он там в него разглядит-то? Разве, что на девок по окнам глазеть.
— Вот, и я ему говорю, что толку в этом телескопе только для таких занятий, а он мне не верит… — Прокопенко вновь засмеялся и повернулся к Андрей Дмитричу, который уже нервно спускался на другой этаж с самым уязвлённым естеством и в глубочайшем раздражении.
— Чёрт, какая глупость! Какая была идиотская идея пойти к этому… Прокопенко, — Андрей Дмитрич торопливо спускался, ругая себя. – Какой же приземлённый человек, ни черта не смыслит в высоких вопросах! Надо же было так… Тьфу! И как меня угораздило!
Андрей Дмитрич, наконец, подошёл к квартире Литовченко, который бал начальником главка и по заверениям старухи Звонковой копил на дачу.
— Андрей Дмитрич, здравствуйте! – Дверь отворилась и на пороге квартиры показался Литовченко облачённый в халат, невероятные роговые очки, шляпу фасона «пируэт» и тапки. – Что-то случилось?
— Нет, ничего не случилось. У меня просьба есть.
— Докладывайте, — важно и басовито сказал Литовченко.
— Знаете ли, уважаемый, вы не могли бы мне одолжить ничтожную сумму на кратчайший, я бы даже сказал, мизерный срок?
— Витиевато спрашиваете, Андрей Дмитрич, не по существу. — Литовченко впился глазами в соседа. – Нет конкретики.
— Да, тут конкретики всего-то на двадцать семь тысяч рублей, — Андрей Дмитрич терял уверенность и надежду с каждым словом.
— На что такой бюджет?
— На прибор.
— На прибор!? – Литовченко поднял брови в удивлении. – Что же это за прибор такой?
— Телескоп.
— Ах, те-ле-скоп, — протяжно повторил Литовченко и поправил шляпу. – Вы, Андрей Дмитрич писатель, современник, работник культуры, так сказать, а геополитической обстановки не чувствуете? – Литовченко посмотрел по сторонам и наклонился к Андрей Дмитричу, говоря почти шёпотом. – Вы газет не читаете или у вас дома телевизора нет?
— Телевизор у меня есть…
— Вы про деньги внимательно слушаете? – продолжил Литовченко, не дослушав Андрей Дмитрича. – Каждый день про них говорят.
— Не очень.
— А если «не очень», то я вам так скажу, что даже по итогам прошлого квартала я бы вам, может и тридцать две тысячи дал бы, но, сейчас, увы… не могу и не просите.
— Но как же…
— Не могу, дорогой мой Андрей Дмитрич, тебя процентами оскорблять, — Литовченко выпрямился и сурово посмотрел на соседа. – Не по-соседски это, не по-товарищески, понимаешь?
— Так ведь можно и без процентов.
— Нельзя. Баланс потом не сведём.
— Но почему? — Андрей Дмитрич нервно сглотнул.
— Да потому, что вы мне вернуть не сможете и потом разругаемся с вами. Интеллигентные люди себя так не ведут. В наше время интеллигентные люди вместе должны держаться, а не сеять раздор.
— Так мы не будем раздор сеять. Зачем же нам…
— Вот и замечательно, — самодовольно улыбнулся Литовченко, — а излишества эти бросьте, мой вам совет. Не те сегодня времена, — деловито подытожил Литовченко. – Помяните моё слово, скоро мы в телескопы курс доллара будем разглядывать. Ступайте и не мучайте себя.
Литовченко крепко обнял обескураженного Андрея Дмитрича, похлопал по спине и мгновенно удалился, закрыв дверь и не позволив соседу сказать более ни слова.
Андрей Дмитрич некоторое время постоял на этаже и расстроившись пошёл вниз. Добравшись наконец до самого выхода, где встретил бомжа Бруевича.
— Андрей Дмитрич, вы что-такой хмурый? – спросил бомж Бруевич, поправляя очки.
— Да, вот хотел денег занять на большое дело, а не вышло. Ни Прокопенко, ни Литовченко… в общем, что говорить, — Андрей Дмитрич сел на ступеньку.
— А на что вам деньги?
— На телескоп.
— Знаете, у меня конечно денег нет, но мне вот тут Протопопов отличный армейский бинокль подарил, — бомж Бруевич скрылся под лестницей и через несколько волнительных для Андрей Дмитрича минут, вынес из своего жилища отличный армейский бинокль. – Он вроде от чистого сердца, а мне тут под лестницей, сами понимаете, смотреть совершенно некуда. Берите…
Андрей Дмитрич взял в руки бинокль и сердце его застучало как у ребёнка, получившего долгожданную игрушку.
— Какая вещь, а… Поглядите, Бруевич! Замечательная вещь и где только его Протопопов раздобыл? Удивительно даже.
— Он его у мальчишек в школе отнял, — Бруевич загадочно захихикал, — говорит, поймал их когда они в соседнем дворе вечером по квартирам за девицами подсматривали…
— И вы туда же! А ещё культурным человеком себя считаете! – Андрей Дмитрич сунул обратно Бруевичу бинокль. – Не ожидал от вас, честное слово не ожидал...
На следующий день Андрей Дмитрич находился в тягостной меланхолии, которой особенно предавался в последних числах сентября. Выйдя в городской парк, он долго гулял, размышляя о смысле бытия и своём предназначении или назначении, что, впрочем, казалось ему теперь совершенно одинаково безразличным…
Рейтинг: 0
381 просмотр
Комментарии (0)
Нет комментариев. Ваш будет первым!
