Андрей Дмитрич нервно спускался по лестнице во двор, где компания завсегдатаев играла в домино. Держа рукопись подмышкой, он молниеносно пересёк двор и оказался возле компании, где «рыба» уже подходила к концу. Проиграл Прокопенко и бомж Бруевич.
Игроки разложили «костяшки» на грубо сколоченном столе и принялись считать очки.
- Ах, ёперный театр! – взвизгнул Прокопенко, глядя на фишку «6:6» у бомжа Бруевича.
- Молодец Бруевич! «Гитлера» на «рыбу» припас! - засмеялся Ньтонович, подмигнув Ананьеву с которым весь вечер играл в паре.
- Ты чего не дуплился, Бруевич! Я же тебе говорил, дуплись! Ты чего с такой фишкой на руках сидишь?
- Ну, я как-то позабыл, - робко оправдывался бомж Бруевич. – И потом, не было возможности!
- И что я теперь с тобой капусту под столом должен есть! – шумел Прокопенко. – Да у нас любой практикант на заводе лучше тебя играет!
- Тихо, тихо Прокопенко. Играли ведь на пиво, а вы сразу под стол… хотя можете и под стол, - засмеялся Ньютонович и обратил внимание на взволнованного Андрей Дмитрича, стоявшего рядом со столом. – Вы, Андрей Дмитрич, чего такой взъерошенный?
- Друзья мне нужна ваша помощь. Я сейчас кое-что написал. Кое-что очень важное и почти грандиозное, но мне нужен ваш совет. Правильно ли я иду… Сейчас модно спрашивать мнение читателя о книге или покупателя о товаре до его появления на свет. Это фокус-группа называется, - нервничая выпалил Андрей Дмитрич.
- Совет? – переспросил Прокопенко. – Совет дадим, спрашивай.
- Спасибо вам Прокопенко, спасибо! – голос Андрей Дмитрича задрожал. – Только вы должны понять, что это совершенно тонкая материя и с ней надо быть осторожным.
- Давай уже, спрашивай, Андрей Дмитрич! Не тяни, - сказал Прокопенко и налил себе пива, которое стало тёплым за время игры.
- Не волнуйтесь, Андрей Дмитрич, мы тут интеллигентные люди и постараемся вас понять. Не волнуйтесь, - поддержал Андрей Дмитрича бомж Бруевич.
- Тоже мне интеллигент, в домино играть не умеет, - выдавил себе под нос Прокопенко и замолчал. – Заставить бы тебя капусту есть!
- Я начинаю, - торжественно произнёс Андрей Дмитрич. – Я, знаете ли, подумал, что человек совершенно не может существовать без любви, то есть совершенно. Всё в нём создано Творцом именно ради этого прекрасного и просветляющего нас чувства. Кто-то придумал, что судить нас будут за дела неправедные, а мне кажется, спрос с нас будет по той любви, которую мы давали людям, потому что грех в нас заложен изначально, а вот любовь нам приходится взращивать в себе самостоятельно. Именно самостоятельно и на протяжении всей жизни. Вот, например…
- Подожди, ты это сейчас о чём? – Прокопенко прервал Андрей Дмитрича и глотнул тёплого пива, поморщившись.
- Как о чём? - недоуменно спросил Андрей Дмитрич.
- Ты о любви к бабам, что ли?
- К каким, простите, бабам? – переспросил Андрей Дмитрич.
- Как к каким? К простым бабам с сиськами! – засмеялся Прокопенко, но его никто не поддержал.
- Андрей Дмитрич, а по-моему великолепно. Прямо таки симфония слов, эдакий душевный прибой, - вступился за Андрей Дмитрича бомж Бруевич.
- Прокопенко в чём-то прав, - заговорил молчаливо сидевший за столом Ньютонович. – Если речь идёт о любви к женщинам, то это одна материя. Если же мы рассуждаем о любви к людям, многих из которых я лично недолюбливаю, то это совершенно другой аспект любви. Вот, например ни один Бог не заставит меня любить Менделевича - он мне докторскую зарубил.
- Во, во и я об этом, - сказал Прокопенко. – Бабам только поначалу признания подавай, а потом сразу получку. Вот моя…
- Послушайте, Андрей Дмитрича, друзья. Ведь речь идёт о божественной любви. Представьте как Творец страдает от того, что в нас её нет.
- Творец-то тут причём. Разве речь не о любви к людям? – спросил Ньютонович и внимательно посмотрел на Андрей Дмитрича.
- Об этом, - кивнул Андрей Дмитрич.
- Ну-у, - Ньютонович обвёл всю компанию взглядом.
- А-а-а, – протянул Прокопенко, - а я-то подумал, что про баб. Чувствую, что не складно получается.
- Нет, нет Прокопенко, здесь и про женщин речь, - присаживаясь на край лавки сказал Андрей Дмитрич.
- Андрей Дмитрич, а мне показалось, что вы в религиозном, так сказать, христианском смысле трудились, - бомж Бруевич поправил очки.
- Да.
- Что да? – хором спросили соседи.
- Я в целом о любви пытался сказать.
- В общем сырой у тебя товар, Андрей Дмитрич! – Прокопенко допил пиво и собрался уходить. – Если бы я такой брак на заводе выпускал, то меня бы с бригадиров сразу сняли. Вот так, покеда!
- Вы Андрей Дмитрич, всё же определитесь, потому что любовь к людям все-таки отдельная история. И потом, как мы помним, вот эти самые люди вроде Менделевича, которых вы призываете любить, сына Творца и того… распяли так сказать, о потом к Отцу и отправили. Разберитесь с гипотезами, а то нелогично получается. Понимаете?
- Понимаю, - потеряв настроение, ответил Андрей Дмитрич и попрощался с Ньютоновичем.
- Андрей Дмитрич, в общем, замечательная вещь вырисовывается, только небольшая какофония в вашем душевном порыве имеется. Причешите стилистически, новые нотки добавьте и поменьше религии. Это не всегда хорошо. Вот я, например, не совсем православный, понимаете? А мне ведь тоже про свою любовь почитать хочется. Только прошу без обид, - бомж Бруевич потряс правую руку Андрей Дмитрича и направился сдавать бутылки.
Андрей Дмитрич остался с Ананьевым, который весь вечер молчал и внимательно прислушивался к дискуссии.
- Андрей Дмитрич, не расстраивайтесь. Просто не нужна им ваша книга и в любви они не соображают.
- Понимаю, понимаю, - удручённо произнёс Андрей Дмитрич.
- Говорить про любовь, многие вообще не любят, а вы вот так под тёплое пиво тут надрываетесь, - попытался утешить автора Ананьев.
- Так ведь я хотел как лучше.
- А как лучше, так написали бы лучше детектив про бездомного спивающегося физика, подрабатывающего ночами на заводе и падкого до женского пола. Вот тогда бы и книга и товар был бы, - Ананьев встал и кивнул головой как заправский поручик. - Пойду я хлеба куплю, а то жена с тёщей мне устроит такую любовь, что ни одна фокус-группа не спасёт.
Помочь сайту
Поздравления
