"Одним сиреневым вечером.." Глава 3.

Бал уже начинался. Звучала музыка. Сирени цвели и пахли, но в этот день как -то по особенному.
- До чего здесь замечательные сирени... Вы не находите?
- Спасибо... Это, можно сказать, наши сирени... Мы за ними ухаживаем.
- Вот как! Тогда, примите мое восхищение! У моего папы в имении такие не растут. Зато там много других цветов. А сколько же садовников вы держите? Наверное, немало, раз тут все такое ухоженное?
- Много... Но я их не держу... Она остановилась и опустила голову.
- Ну что же вы? Вам не здоровится? - Он положил ей руку на плечо и попытался заглянуть в глаза. Она подняла голову и на секунду представила, что сейчас он услышит правду, развернется и уйдет. Её сердце сжалось, а зрачки расширились. От того в её глазах отразилась невыразимая боль.
- Вы так говорите со мной - и ее голова опять поникла - будто я знатного рода... А я ведь... Просто... Тут... Работаю... Ухаживаю... За нашими... Сиренями... Как и другие... Рабочие... - Он сдвинул светло-каштановые волосы с её лица и она еще лучше почувствовала его искренне - детскую улыбку. За тем она почувствовала, как он батистовым платочком вытирает её лицо.
- На это я могу вам сказать только - он взял ее за руку - на это я вам могу сказать только то, что у вас замечательные руки, эти руки, что ростили эти прекрасные кустарники. И еще... - когда я увидел вас, я понял, что эта краска женщинам не нужна, чтобы быть красивыми. - Девушка снова улыбнулась.
- Вот-с... Пойдемте же дальше... Чудесная музыка...
- Да... Моцарта играют...

В центре сада было полно места, чтобы разместить и музыкантов, и столы, и гостей. Всех "обнимали" сиреневые бутоны, казалось, это какой - то отдельный мир. Девушка еще никогда не видела сад таким. Повсюду были знатные люди, по разному одетые, все они вели беседы о чем - то высоком или же просто интересном.
- А я вам вот что скажу, г-н N, никогда не играйте с Некрасовым в карты. Обставит как лапуха. И будет вам finita la comedia...
- Вы думаете, будут еще войны? Если так глобально взять, как с Наполеоном?..
- Однако я не могу не согласиться с позицией, которой придерживаетесь вы, Иван Сергеевич, несмотря даже на все разногласия с "Современником"...
Много чего звучало в голове, и Моцарт, и эти разговоры, начинало даже звенеть в ушах.
- Я сюда прибыл по делам, видите ли. У меня тут встреча, с тайным советником, Федором Ивановичем. По поручению от отца... Посему, как бы мне ни хотелось вас покидать, мне придется это сделать на время. Но не расстраивайтесь, здесь вы наверняка найдете много интересных собеседников.
- А как скоро вы вернетесь?
- Не знаю... Надеюсь, что долго не задержусь. - С этими словами он медленно выпустил ее руку из своей и иногда оборачиваясь стал удаляться. Девушка проводила его взглядом до того места, где он свернул за угол. Музыка играла, разговоры текли рекой, но она смотрела лишь на этот угол, который как-то внезапно украл её джентельмена. - Ну здравствуй, Ассоль - послышался знакомый голос. Она обернулась. Перед ней стоял её еще один знакомый из сада.
- И тебе не болеть - усмехнулась она.
- Ну как, встретил тебя твой Грей? Можно уже корабль к отплытию готовить?
- А может и встретил, тебе-то какое дело?
- Любопытствую просто. Ты тут тоже на подхвате, да? А то эти бездарники пьянствовать все ушли, а я как ишак горбачусь, хожу тут, весь вечер улыбку тяну в этом нелепом костюме официанта, разношу тут игристое вино на подносе, чтобы еще рублей скопить.. In vine veritas! Вот чего я знаю. Так что не одна ты книжки читаешь. Да, истина в вине, на самом дне! Только я вот никак теперь не могу её познать! Ух, чтоб меня!
- Я удивляюсь, как ты держишься. На подхвате, говоришь? Ну да, на подхвате, почти на подхвате - она звонко засмеялась, взяла бокал у него с подноса и ушла в глубь толпы, а оторопевший от таких оборотов знакомый остался стоять статуей.
От вина и музыки ей сделалось еще легче, она уже чувствовала здесь себя своей. Двигалась легко и свободно, будто плыла в этом море веселья. Чья - то рука легонько тронула её плечо. Она обернулась, подумав, что это Он. Но это была дама.
- Excusez-moi. Vous êtes occupé maintenant?¹ - произнесла дама.
- Parlez - vous russe?² - сказала девушка, немного кортавя, совсем как настоящие французские женщины.
- Oui. Je parle russe un petit peu³. - Добхый вечех. Я хотеть фам скасать, у фас очень кхасивыи платье. Comprenez-vous?⁴Мои пехевочик отойти. - Она скромно улыбнулась. - Я пхидеца говохить.. сама.
- Ne vous inquiétez pas. Je comprends⁵.
- Я шить платья во Франция. Я в них понимать - гордо заявила дама. Я пхиехать сюда чтоби смотхеть сихени и платья.
- Мне приятно... Но я сама его шила...
- Так ви тхоже шить плятья? Почему я не знать фас раньше?.. Меня зовут Жохжетта. Я из Пахиж... -Тут к ней подбежал её кавалер и на французском произнес что - то сложное. За тем подхватил ее под руку и потащил танцевать под веселую музыку. - A tout à l'heure⁶ - крикнула Жоржетта на прощанье. Действительно, уже играла веселая музыка и многие шли танцевать. Но один человек, в уголке площадки просто сидел за столиком и печально смотрел в книгу. Девушка в самом начале приметила его. Это был немолодой осанистый мужчина, в черном, даже траурном фраке и свободных штанах. Ей захотелось поближе разглядеть его интересную фигуру и она подошла к столику, за которым он сидел. Здесь было немного тише, а одна из прекрасных сиреневых веток свисала прямо над столиком. Лампа тускло светила и от огромного лба этого человека отскакивали блики. Его лицо было серьезным и немного бледным, а волос на голове было мало, за то у него была солидная борода. На его лице так же виделись отпечатки очень тяжелого прошлого, а может быть, настоящего тоже. И теперь девушка видела, что это была не книга, а будто какая - то толстая тетрадь, похожая на книгу.
- Вы писатель? - Человек вздрогнул от неожиданности. За тем уже поднял к ней голову.
- Писатель. - С какой - то тонкой и непонятной печалью произнес он. - Можете присесть - он указал на пустой стул напротив него. Она села. - Это ваша новая книга, да?
- Да - пожал писатель плечами. Вы любите книги?
- Очень...
- Тогда, я полагаю, у вас должен быть любимый автор.
- А поэт или прозаик?
- Хотя бы и поэт.
- Если поэт, то тогда Лермонтов! Его поэму "Мцыри" я знаю наизусть.
- Похвально видеть, что молодые учатся. Знания вам еще пригодятся... А что по поводу прозы скажете?
- Лермонтов и прозу хорошо сочинял. Как и Пушкин... Но, знаете, больше всего я люблю Достоевского!!!
- И чего же в нем любить, в этом Достоевском - снова пожал плечами автор. Вот много кто критикует его. Лермонтова прах хоть не тревожат - с. И то радостно.
- Так как же чего любить?! Что вы такое говорите? - Изумилась девушка. - У него такой потрясающий стиль, он в него словно вложил свою жизнь. А жизнь эта видится тяжелой и интересной, даже в его стиле.
- Что ж... Интересно...
- А что же у вас любимого тогда, раз вы про Достоевского так говорите?
- Из любимого у меня Евангелие и рецензии Белинского... Много чего было... Но Евангелие до сих пор вот со мной.
- Евангелие святая книга, но Достоевский это тоже не ничего. - На этих словах писатель улыбнулся, наверно, впервые за весь вечер.
- А знаете тогда, я вам пожалуй подарочек сделаю. Вот этот черновик.. - Он протянул ей свою тетрадь. - Как прочитаете, можете мне в письменном виде свои мысли изложить и прислать по почте, найти меня вам не составит труда. Он улыбнулся еще раз, за тем встал со стула, надел шляпу и отправился к выходу.
- Подождите! Что это за черновик? И.. И как же мне вам написать? Как найти вас?! - Он обернулся, снял шляпу, вежливо поклонился и произнес:
- Федор Михайлович Достоевский, будем знакомы! Спасибо за чудесный вечер и всего вам доброго!





1 - Прошу прощения. Вы не заняты?
2 - Вы говорите по - русски?
3 - Да, немного.
4 - Вы понимаете меня?
5 - Не волнуйтесь, я понимаю.
6 - Увидимся.

© Copyright: Сергий Дугулман-Тщевский, 2018

Регистрационный номер №0418075

от 6 июня 2018

[Скрыть] Регистрационный номер 0418075 выдан для произведения: Бал уже начинался. Звучала музыка. Сирени цвели и пахли, но в этот день как -то по особенному. - До чего здесь замечательные сирени... Вы не находите? - Спасибо... Это, можно сказать, наши сирени... Мы за ними ухаживаем. - Вот как! Тогда, примите мое восхищение! У моего папы в имении такие не растут. За то там много других цветов. А сколько же садовников вы держите? Наверное, немало, раз тут все такое ухоженное? - Много... Но я их не держу... Она остановилась и опустила голову. - Ну что же вы? Вам не здоровится? - Он положил ей руку на плечо и попытался заглянуть в глаза. Она подняла голову и на секунду представила, что сейчас он услышит правду, развернется и уйдет. Её сердце сжалось, а зрачки расширились. От того в её глазах отразилась невыразимая боль. - Вы так говорите со мной - и ее голова опять поникла - будто я знатного рода... А я ведь... Просто... Тут... Работаю... Ухаживаю... За нашими... Сиренями... Как и другие... Рабочие... - Он сдвинул светло-каштановые волосы с её лица и она еще лучше почувствовала его искренне - детскую улыбку. За тем она почувствовала, как он батистовым платочком вытирает её лицо. - На это я могу вам сказать только - он взял ее за руку - на это я вам могу сказать только то, что у вас замечательные руки, эти руки, что ростили эти прекрасные кустарники. И еще... - когда я увидел вас, я понял, что эта краска женщинам не нужна, чтобы быть красивыми. - Девушка снова улыбнулась. - Вот-с... Пойдемте же дальше... Чудесная музыка... - Да... Моцарта играют... В центре сада было полно места, чтобы разместить и музыкантов, и столы, и гостей. Всех "обнимали" сиреневые бутоны, казалось, это какой - то отдельный мир. Девушка еще никогда не видела сад таким. Повсюду были знатные люди, по разному одетые, все они вели беседы о чем - то высоком или же просто интересном. - А я вам вот что скажу, г-н N, никогда не играйте с Некрасовым в карты. Обставит как лапуха. И будет вам finita la comedia... - Вы думаете, будут еще войны? Если так глобально взять, как с Наполеоном?... - Однако я не могу не согласиться с позицией, которой придерживаетесь вы, Иван Сергеевич, несмотря даже на все разногласия с "Современником"... Много чего звучало в голове, и Моцарт, и эти разговоры, начинало даже звенеть в ушах. - Я сюда прибыл по делам, видите ли. У меня тут встреча, с тайным советником, Федором Ивановичем. По поручению от отца... Посему, как бы мне ни хотелось вас покидать, мне придется это сделать на время. Но не расстраивайтесь, здесь вы наверняка найдете много интересных собеседников. - А как скоро вы вернетесь? - Не знаю... Надеюсь, что долго не задержусь. - С этими словами он медленно выпустил ее руку из своей и иногда оборачиваясь стал удаляться. Девушка проводила его взглядом до того места, где он свернул за угол. Музыка играла, разговоры текли рекой, но она смотрела лишь на этот угол, который как-то внезапно украл её джентельмена. - Ну здравствуй, Ассоль - послышался знакомый голос. Она обернулась. Перед ней стоял её еще один знакомый из сада. - И тебе не болеть - усмехнулась она. - Ну как, встретил тебя твой Грей? Можно уже корабль к отплытию готовить? - А может и встретил, тебе-то какое дело? - Любопытствую просто. Ты тут тоже на подхвате, да? А то эти бездарники пьянствовать все ушли, а я как ишак горбачусь, хожу тут, весь вечер улыбку тяну в этом нелепом костюме официанта, разношу тут игристое вино на подносе, чтобы еще рублей скопить.. In vine veritas! Вот чего я знаю. Так что не одна ты книжки читаешь. Да, истина в вине, на самом дне! Только я вот никак теперь не могу её познать! Ух, чтоб меня! - Я удивляюсь, как ты держишься. На подхвате, говоришь? Ну да, на подхвате, почти на подхвате - она звонко засмеялась, взяла бокал у него с подноса и ушла в глубь толпы, а оторопевший от таких оборотов знакомый остался стоять статуей. От вина и музыки ей сделалось еще легче, она уже чувствовала здесь себя своей. Двигалась легко и свободно, будто плыла в этом море веселья. Чья - то рука легонько тронула её плечо. Она обернулась, подумав, что это Он. Но это была дама. - Excusez-moi. Vous êtes occupé maintenant¹?(извините. Вы сейчас заняты?)- произнесла дама. - Parlez-vous russe?² (вы говорите по-русски) - сказала девушка, немного кортавя, совсем как настоящие французские женщины. - Oui. Je parle russe un petit peu³(да, я немного говорю по-русски). - Добхый вечех. Я хотеть фам скасать, у фас очень кхасивыи плятье. Comprenez-vous?(вы понимаете?) Мои пехевочик отойти. - Она скромно улыбнулась. - Я пхидеца говохить.. сама. - ****¡ vous inquiétez pas. Je comprends. (не волнуйтесь, я понимаю) - Я шить плятья во Франция. Я в них понимать - гордо заявила дама. Я пхиехать сюда чтоби смотхеть сихени и плятья. - Мне приятно... Но я сама его шила... - Так ви тхоже шить плятья? Почему я не знать фас раньше?.. Меня зовут Жохжетта. Я из Пахиж... -Тут к ней подбежал её кавалер и на французском произнес что - то сложное. За тем подхватил ее под руку и потащил танцевать под веселую музыку. - A tout à l'heure (увидимся) - крикнула Жоржетта на прощанье. Действительно, уже играла веселая музыка и многие шли танцевать. Но один человек, в уголке площадки просто сидел за столиком и печально смотрел в книгу. Девушка в самом начале приметила его. Это был немолодой осанистый мужчина, девушке захотелось поближе разглядеть его интересную фигуру и она подошла к столику, за которым он сидел. Здесь было немного тише, а одна из прекрасных сиреневых веток свисала прямо над столиком. Лампа тускло светила и от огромного лба этого человека отскакивали блики. Его лицо было серьезным и немного бледным, а волос на голове было мало. На его лице так же виделись отпечатки очень тяжелого прошлого, а может быть, настоящего тоже. И теперь девушка видела, что это была не книга, а будто какая - то толстая тетрадь, похожая на книгу. - Вы писатель? - Человек вздрогнул от неожиданности. За тем уже поднял к ней голову. - Писатель. - С какой - то тонкой и непонятной печалью произнес он. - Можете присесть - он указал на пустой стул напротив него. Она села. - Это ваша новая книга, да? - Да - пожал писатель плечами. Вы любите книги? - Очень... - Тогда, я полагаю, у вас должен быть любимый автор. - А поэт или прозаик? - Хотя бы и поэт. - Если поэт, то тогда Лермонтов! Его поэму "Мцыри" я знаю наизусть. - Похвально видеть, что молодые учатся. Знания вам еще пригодятся... А что по поводу прозы скажете? - Лермонтов и прозу хорошо сочинял. Как и Пушкин... Но, знаете, больше всего я люблю Достоевского!!! - И чего же в нем любить, в этом Достоевском - снова пожал плечами автор. Вот много кто критикует его. Лермонтова прах хоть не тревожат - с. И то радостно. - Так как же чего любить?! Что вы такое говорите? - Изумилась девушка. - У него такой потрясающий стиль, он в него словно вложил свою жизнь. А жизнь эта видится тяжелой и интересной, даже в его стиле. - Что ж... Интересно... - А что же у вас любимого тогда, раз вы про Достоевского так говорите? - Из любимого у меня Евангелие и рецензии Белинского... Много чего было... Но Евангелие до сих пор вот со мной. - Евангелие святая книга, но Достоевский это тоже не ничего. - На этих словах писатель улыбнулся, наверно, впервые за весь вечер. - А знаете тогда, я вам пожалуй подарочек сделаю. Вот этот черновик.. - Он протянул ей свою тетрадь. - Как прочитаете, можете мне в письменном виде свои мысли изложить и прислать по почте, найти меня вам не составит труда. Он улыбнулся еще раз, за тем встал со стула, надел шляпу и отправился к выходу. - Подождите! Что это за черновик? И.. И как же мне вам написать? Как найти вас?! - Он обернулся, снял шляпу, вежливо поклонился и произнес: - Федор Михайлович, будем знакомы! Всего вам доброго!

 

"Одним сиреневым вечером.." Глава 2.

"Одним сиреневым вечером.." Глава 4.