Зов любви

 Сезар забежал в кузницу и, стараясь перекричать перестук молотков, треск огня и недовольное шипение мехов, закричал:

– Антонио! Антонио! Беда!

Навстречу ему шагнул молодой парень, обнаженный по пояс. Его влажный от пота загорелый торс вызывал у представительниц противоположного пола восторги восхищения и вожделения. Мускулы играли под золотистой кожей. Длинные кучерявые волосы были перевязаны шнурком. Черные глаза прожигали насквозь сердце любой девчонки.

– Что случилось, брат Сезар? – Антонио снял рукавицы, смахнул со лба капельки влаги.

 Сезар затравленно оглядел кузницу и, взяв друга под локоть, вывел на улицу. После темного помещения на улице показалось Антонио слишком ярко. Солнце на мгновение ослепило его. Сезар отвел друга в дальний конец двора, где под сенью деревьев их никто не смог бы услышать.

– Нинья. – Прошептал он.

– Что с ней? – взревел Антонио, словно раненый бык на арене корриды.  

– Тише, – зашипел Сезар.

И только сейчас Антонио обратил внимание на состояние друга. Тот был смертельно напуган. Руки мелко дрожали и покрывались липкой влагой. Глаза постоянно бегали, словно в ожидании смертельного врага. Антонио понизил голос, раз уж сам Сезар кого-то боится, то и впрямь дело – плохо.

– Что с Ниньей?

– Ее объявили колдуньей.

Холод страха пронзил тело молодого кузнеца. Как? Этого не может быть! Его возлюбленная Нинья – и вдруг ведьма?

– Говори! – вмиг пересохшими и потрескавшимися губами приказал он Сезару. 

– Сам знаешь, что в этом году инквизиторы особо лютуют. Озверели совсем. Вот и до самой дальней деревушке дотянулись их алчные лапы. Кто-то и донес на Нинью.

– Кто? – рука сжалась в кулак, даже костяшки пальцев побелели.

– Да кто теперь узнает? – грустно покачал головой Сезар. – Завистников у вас много было. Ваша любовь была слишком красивой. А красивое нельзя выставлять на всеобщее обозрение. Ибо сразу в сердцах нечестивых рождается зависть. А зависть порождает плохие и черные мыслишки, которые в свою очередь плодят черные дела.

– Брось философствовать! – разозлился кузнец. – Ты по делу говори.

– Вот и я говорю. – Сезар даже не думал обижаться на друга за резкий тон. Сам знал, что иногда в своих рассуждениях его далеко заносит. И может потому до сих пор не может найти себе женщину. Кому же понравятся бесконечные разговоры на высокопарные темы вместо кокетливых признаний и любовных стишков?

– Кто-то донес святой инквизиции, что твоя девочка, Нинья, колдунья. Понаехали они вчера вечером, обложили черной тучей деревеньку. Да так. Что и мышь не проскочит. Увели твою красавицу, заточили в страшных подземельях церкви. Что там происходило, никто не знает. Может пытками замучили, может, взвешивали или в печную трубу протаскивали? Только утром народу объявили, что призналась во всем колдунья, и приговорили ее к смертной казни. Сожгут Нинью на костре.

Антонио застыл, словно изваяние из мрамора. Ни глазом не моргнет, ни бровью не поведет. Только бледный стал.

– Когда? – почти не разжимая губ, спросил он.

– Сегодня. В полдень.

Антонио бросил взгляд на дневное светило, которое неумолимо двигалось к зениту. Вскочил, намереваясь бежать. Сезар повис на руке друга:

– Не глупи, Антонио. И девчонку не спасешь, и сам погибнешь. По канонам инквизиции: кто помогает ведьмам – тот и сам еретик.

Но Антонио не слышал разумные мысли мудрого Сезара. Словно пушинку, сбросил он друга и побежал в кузницу. А уже через мгновение он выскочил обратно, уже одетый в рубаху и с мечом в руке. Сезар перехватил в его взгляде безумную решительность, и понял, что переубедить друга он не в состоянии.

 Молодой кузнец не стал тратить времени на поиски коня, просто бросился в деревушку. Он бежал все время в одном темпе, даже тогда, когда не хватало воздуха и кололо к груди. Пот заливал глаза. Но Антонио все бежал и бежал. Спотыкался, падал, но тут же вскакивал на ноги и снова бежал. Н все же он опоздал. Подбегая к окраине деревни, он увидел, как к небу взметнулось огромное пламя в объятьях густого черного дыма. Крик боли достиг его, резанув по сердцу, но его тотчас заглушила улюлюкиващая толпа, вечно жаждущая кровавых зрелищ. И только тут силы окончательно покинули Антонио. Он плашмя упал в высокую траву и в голос зарыдал. Слезы градом катились из черных глаз, пальцы глубоко вошли в землю, сжимая ее. Окружающий мир перестал существовать. Только боль, раздирающая изнутри и лицо красавицы Ниньи пред глазами. Он не слышал, как рядом раздался стук копыт, только вздрогнул от прикосновения руки на плече.

– Я еле догнал тебя на лошади. – Сказал Сезар и замолчал, понимая, что словами беде не поможешь, а делами – слишком поздно. Сейчас только один доктор может помочь Антонио. И этот доктор – время. Как было бы здорово, вот сейчас, в одно мгновение, перенестись на несколько лет вперед. Чтоб, вспоминая этот кошмарный день, не чувствовать такой дикой, обжигающей боли. Жаль, что не может такого произойти. Боль надо пережить.

 В городок они вернулись неспешным шагом, вдвоем на одной лошади. Вернув ее хозяину, Сезар затащил друга в питейное заведение, которое раньше Антонио обходил стороной.  Пропустили по стаканчику вина, потом по второму. И Антонио уловил обманчивое ощущение, что становится легче. Продолжал пить и пить. Сезар и не пытался отговорить друга. Понимал, что Антонио следует напиться и забыться. Хотя бы на одну ночь забыть о Ниньи.  Лишь поздней ночкой он довел пьяного друга до его лачуги и уложил спать, пообещав вернуться ранним утром.

Антонио все равно снились сны. Снилась его возлюбленная. 

Нинья стояла, крепко привязанная к столбу, и пламя костра потихоньку подбиралась к ней. В ее чистых, темных глазах замерло детское недоумение: за что? А пламя, вечно страдающее голодом, поднималось все выше и выше. Вот и платье загорелось, обнажив девичью грудь, которая через мгновение покрылась пузырями и треснула. Лицо любимой исказила гримаса боли, и крик отчаянье пронеся над безумной, опьяненной этим зрелищем, толпой.

 Антонио метался на лежанке, пытался проснуться, но кошмар крепко держал его в своих цепких объятьях. Он почувствовал холодную ладонь на разгоряченном лбу и открыл глаза. В комнате горела одинокая свеча. А рядом с ним сидела Нинья. 

– Нинья?! – остатки хмельного дурмана вмиг покинули его, и Антонио сел на лежанке. Он никак не мог поверить своим глазам. Перед ним сидела Нинья, живая и невредимая. Пушистые волосы лежали на плечах, обрамляя чуточку бледное, чем обычно, лицо. Глаза излучали свет и радость, с легкой примесью грусти. Значит, на деревенской площади сожгли кого-то другого?

– Нинья! – он все же боялся протянуть руку и прикоснуться к ней. Боялся, что видение вмиг пропадет, растает легкой дымкой.

– Это я, любимый. – Мягкая очаровательная улыбка коснулась ее пухлых губ. Сама протянула руку и тихо погладила Антонио по влажным волосам.

– Но как? – он не понимал происходящего. Хотя и чувствовал ее прикосновение, чувствовал ее дыхание, и даже слышал стук сердечка. Он не мог поверить в это чудо.

– Меня все-таки спасли. В последний момент мне простили измену, и спасли.

– Кто? – не понял Антонио.

– Высший совет темной империи.

– Кто? – теперь его изумлению не было предела. Он схватил ее руку и перецеловал каждый пальчик, а потом уткнулся в мягкую ладошку, так нежно пахнущую свежескошенной травой.

– Мне надо так много рассказать тебе. Только не знаю, как ты отнесешься к этому. Поймешь ли ты меня?

– Конечно, любимая. Да ради тебя я готов на все. – Горячо заявил кузнец, свято веря в свои слова.

– Инквизиторы ошиблись, - осторожно начала Нинья. – Я не колдунья.

– Еще бы, – радостно рассмеялся Антонио. Хорошее настроение вернулось к нему, и теперь вчерашний день казался ему чудовищным недоразумением.

– Я – Наследница I класса. – Тихо сказала Нинья.

– Кто? – улыбаясь, переспросил Антонио, по-прежнему крепко обнимая возлюбленную.

Нинья отстранилась от него и посмотрела прямо в глаза.

– Я – Наследница I класса. – По слогам повторила она и пояснила. – Это высшая каста вампиров.

– Вампиров. – Повторил Антонио, и улыбка медленно сползла с его губ.

В доказательство Нинья приподняла верхнюю губу, и на глазах Антонио ее клыки медленно стали вырастать. А в глубине красивых глаз мелькнул призрачный красный огонек. Кузнец тихо вскрикнул и отшатнулся в сторону. Рука потянулась перекреститься, но Нинья остановила его, приняв прежний, такой милый и очаровательный, облик.

– Не бойся, Антонио. Я слишком сильно люблю тебя, чтобы причинить боль. Я сама уже давно хотела раскрыться перед тобой, все рассказать, пока ты сам не стал замечать необычное.

– Что именно? – дрогнувшим голосом спросил бледный Антонио.

– Как я уже тебе говорила, я  – Наследница I класса. Это высшая каста вампиров. Мы не боимся солнечного света. Мы не рыщем по ночам в поисках свежей крови. Мы ничем не отличаемся от людей, и живем среди вас.

– Вы не пьете кровь?

– Нам хватает всего полпинты на пять лет. Но мы – вечные. Бессмертные. Рано или поздно, ты бы стал замечать, что время не властно надо мной. Ты постареешь, а я всегда останусь такой, молодой. Поэтому, мы и не живем долго на одном месте, переезжаем на новые земли.

– А что ты там говорила о спасение? От костра святой инквизиции? – Антонио постепенно приходил в себя, хотя по-прежнему сидел от возлюбленной в сторонке.

– Если бы я сгорела, то душа моя просто переселилась бы в животное. А мне так не хотелось этого. Я хотела остаться в облике человека. Потому, - голос ее слегка дрогнул. – Потому, что я люблю тебя. Когда я об этом заявила на Высшем совете темной империи, то вызвала праведный гнев старейшин. Меня обвинили в измене и изгнали. Не убили, а лишь изгнали. Да, мы можем и умереть, исчезнуть. Только один мудрец совета знает, как сделать это. Но меня пощадили, ограничившись лишь изгнанием из семьи. Ноя была рада. Я была счастлива потому, что жила рядом с тобой. Я люблю. Я способна любить!!! А это ведь невозможно наследникам.  И только теперь я понимаю, что своей любовью я принесу тебе только страдание и мучение. Я буду вечно молодой, красивой и здоровой. Ты же начнешь стареть и угасать. И мне пришлось бы бежать из деревни, а может и из страны. Вот и все, вся моя история.

– Все?! – изумленно воскликнул Антонио.

– Почти все, – ответила красавица Нинья. – Прошлой ночью, когда инквизиторы устали пытать,  я вновь была приглашена на высший совет. Они простили меня, Антонио. Простили! – радостно воскликнула она. – Они готовы вернуть меня в семью. Только с одним условием.

– Каким?

– Я должна обратить тебя в вампира.

Антонио вздрогнул, и ужас вновь охватил его, сковывая все тело.

– Нет!!! – закричал он.

– Только так я смогу погасить любовное пламя в своем, да и в твоем, сердце.

– А если не будет любви, то зачем все это?

– Ты станешь бессмертным. Я обрету семью, и прежний облик. Иначе я просто стану птицей. А любовь? Ее не будет.

Антонио вдруг вспомнил рассказ отца о том, как они охотились на оборотня. Они на протяжении нескольких дней и ночей гоняли, озверевшего от голода без свежей крови, получеловека – полу-зверя. И только на третье утро серебряная пуля все же достигла его. И там, где пролилась кровь оборотня, вот уже тридцать лет не растет ничего, даже сорняки. Нет, такой участи он себе не желал.

– Неужели нет никаких вариантов? – упавшим голосом поинтересовался он, готовый от отчаянья и бессилия закричать в голос. Нинья же, к удивлению, оставалась спокойной:

– Есть. – Наконец-то сказала она.

– Какой? – надежда толкнула Антонио в объятья любимой.

– Мы можем всегда быть рядом.

– Я согласен.

– Тогда, – она немного помолчала. – Тебе придется взойти на костер инквизиции. Я стану птицей, ты – прахом. И я совью из праха твоего уютное гнездышко. И только так мы сможем сосуществовать рядом.

Они смотрели друг другу в глаза и слезы размывали их облик.

---------------------

Постаревший Сезар только в преклонном возрасте вдруг сделал открытие: одна и та же ласточка каждый год прилетает к его дому и селиться в гнездышке, свитом из красной глины. И что удивительно: после ее прилета почему-то на сердце становилось как-то светло и легко. И жизнь не казалась уже такой тяжелой и безысходной. Он снова радовался теплому солнышку, ласковому ветерку, молодой поросли на лугах.

 А когда приходила осень, и ласточка покидала их края, Сезар всегда вспоминал свою молодость, а вместе с ней и лучшего друга, Антонио. Как оказалось, что он был влюблен в вампира. Мог укрыть то обстоятельство, но не стал. И взошел на костер инквизиции. До сих пор песни и сказания о любви Антонио и Ниньи живут среди обитателей их края. До сих пор их рассказывают молодым, желая такой же большой и светлой любви.