До девятого класса я практически ничем не выделялся из общей массы моих одноклассников. Это не было так сказать особенностью моего поведения, просто жизненные обстоятельства так распорядились. Всё дело в том, что я часто болел и поэтому на меня, никогда или почти, никогда не возлагали каких либо обязанностей или поручений, в общем, на меня нельзя было положиться, в том смысле, что я мог заболеть в самый неподходящий момент, и всё могло бы сорваться.
Так было и в садике, где я больше участвовал в новогодних праздниках в роли статиста одетого зайчиком или мишкой, такое продолжилось и в школе, где я в основном принимал участие в массовых мероприятиях ну вроде конкурса строевой песни.
Так что даже если меня по болезни и не будет, то отряд не заметит потери бойца, в прямом смысле.
По причине моей болезненности я почти не принимал участия в весёлых мальчишечьих забавах, да и другом я был, вероятно, каким-то таким приходящим, что ли, то я есть месяц, то меня нет столько же, приходилось заново ко мне привыкать.
Ну, картина я думаю, вам ясна, да и не настолько она, если внимательно вокруг, редка. Постельный режим для меня был родной стихией, в том смысле, что я знал как потратить это время, я читал.
Читать меня научила пожилая санитарка одной из ростовских больниц, где я лежал долгое время, когда мне не было ещё и четырёх лет, и премного ей за это благодарен.
Тоненький поначалу книжный ручеёк, вскоре превратился в бушующий поток. Я стоял посередине уверенный и бесстрашный, и поток повиновался любой моей прихоти: хочу и поток замирает, взмах руки и он превращается в ревущий водопад - это была моя стихия, это был мой мир, я был его повелителем и главным действующим лицом.
К четвёртому классу в библиотеке не осталось ничего стоящего из детской литературы непрочитанного мною, как-то Гайдар, Пришвин и томов Сказок народов мира.
Некоторое время я топтался на месте и по счастливой случайности в руки мне попался Герберт Уэллс, где были "Война миров" и "Человек невидимка" и, сказки плавно поднялись на свой более высокий уровень - фантастику.
И понеслось.
В домашней библиотеке моего товарища очень кстати оказались собрания сочинений Жуля Верна и Джека Лондона. Какое же это наслаждение читать толстенький том и знать, что на полке остался ещё десяток таких же толстеньких увлекательных томов и всё основное счастье впереди.
К сожалению, для меня, на скорость чтения влияла школа, она отвлекала, но, тем не менее, на собрания ушло около трёх месяцев и в ход пошли отдельные книги Конан Дойля, ещё кого-то и вскоре всё, что меня как-то интересовало, было прочитано.
Пришло время научной фантастики, но библиотечный выбор книг по этому разделу отличался крайней скудностью, а, учитывая то, что их ещё и воровали, я постоянно испытывал литературный голод. Каждая добытая книга медленно смаковалась и перечитывалась, особенно желанны были книги из Антологии фантастики.
Голод же я свой утолял классической литературой, начиная с пятого класса. Под словосочетанием "классическая литература" подразумевается, самая что ни на есть взрослая классическая литература. Эти книги чистенькие и не читанные стройными рядами, облачённые в красивые обложки привлекли моё детское внимание и в который раз понеслось.
Помочь сайту
Поздравления
