Главная → Проза → Малые формы → Рассказы → Заблуждения Группенфюрера

Заблуждения Группенфюрера

4 июня 2017 - Влад Колд
article387190.jpg
 ЗАБЛУЖДЕНИЯ  ГРУППЕНФЮРЕРА

Автобус «Клайпеда-Рига» приближался  к промежуточной точке на пути следования – городу Лиепая, где намечалась самая продолжительная остановка – аж  15 минут, а затем предстояло ещё ему проехать до Риги двести километров, то-есть более трёх часов.

Тимур Ненароков ехал в Ригу не на прогулку, а по делам: намедни ему в клайпедском крюинговом агентстве «Сайлинга» предложили работу в должности старпома на английском сухогрузе с труднопроизносимым названием «Хёртфордшайр»; ознакомившись с условиями контракта, Тимур согласился на это предложение, поскольку те условия его вполне устраивали, но на работу его пообещали взять, лишь, с выполнением одного требования:  поскольку судно ходило под британским  флагом, он, по законам объединённого королевства,  должен был, кроме своего, иметь ещё и английский морской рабочий диплом или по-ихнему  -  «сертификат»,  для получения которого ему необходимо было пройти  тестирование на английском языке по, так называемой, компьютерной программе «Марлин».

В Клайпеде, конечно же, были конторы, имеющие такие программы, но англичане признавали оценку только одной – рижской, сертифицированной ими, потому-то  Тимур и направлялся в Ригу, чтобы пройти эту процедуру.

Проехав сто десять километров и выйдя  из автобуса в Лиепае, чтобы размяться и перекурить во время стоянки, он увидел знакомого механика – Олега, бывшего соратника по балктимберу  «Вудларк»: когда-то вместе они прилетели трудиться на это судно, грузившееся тогда в Порт-Саиде.

Олег направлялся на посадку в тимуров автобус с задумчивым видом и заметил Тимура, лишь, когда тот хлопнул приятеля рукой по плечу.

- А, Фомич! Привет! – Обрадовался Олег, - тоже – в Ригу? На контракт, что ли?
- Да нет, Олег, пошли в автобус, сядем, пока рядом со мной место свободно и всё расскажу.

У Олега багажа с собой не было, а, лишь, «дипломат», как и у Тимура и, поэтому они безо всякой задержки прошли в автобус и сели на сиденья рядышком, благо, автобус заполнился народом, лишь на две трети и мест свободных было предостаточно.
   
Автобус тронулся и моряки просветили друг друга – кто и зачем едет в Ригу. Олег сказал, что решил проведать родственников, ну, а Тимур сообщил ему о предстоящем тестировании.
 
Слушая Тимура, Олег как-то странно ухмылялся.
- Ты чего это? – Спросил его Тимур, - что-то смешное в том центре, куда я еду?
- Да нет, Фомич, извини,  я понятия не имею, где этот центр, просто слушаю тебя, а у меня из головы не выходит разговор с одним деятелем,  соседом моим, которого я встретил, когда направлялся на автобусную станцию.

- Ну и чем он тебя рассмешил? – Спросил Тимур.
- Дурью он меня своей рассмешил! – Ответил Олег.
- Так расскажи, посмеёмся вместе.

- Понимаешь, мой сосед – титульный латыш, в советские времена - мужик , как мужик – живём в одном подъезде; друзьями мы с ним не были, но добрыми соседями до поры до времени, так это – точно были.

Не титульные латвийцы у нас, в Лиепае, большей частью, или моряки, приехавшие сюда по направлению после мореходок или сухопутные товарищи, опять-таки, прибывшие сами (или их родители) по тем же направлениям на предприятия города. Но есть и такие как я –  русские, предки которых обосновались в Латвии с незапамятных времён.

Короче, наш брат – русскоязычные, в большинстве своём – народ образованный, специалисты, а латыши – те всё больше в начальстве разном обретались: в профкомах, там, парткомах, разных контролирующих и прочих органах.
Вот и сосед мой в каком-то профкоме всю жизнь заседал.
  
Ну, а  накануне развала Союза, соседа будто подменили: начитавшись жёлтой прессы, и наслушавшись пурги, которую начали гнать в уши жителям Латвии со всех утюгов, стал он ярым сторонником подъёма национального самосознания: начал «катить бочку» на Россию, по-русски перестал разговаривать, но со мной ещё мог переброситься парой слов, поскольку, я латышский знаю лучше него, но стал как-то разговаривать со мной сквозь зубы и глядя свысока.

Участвовал соседушка во всех сборищах и митингах нацпатриотов, откуда, после выкрикивания всяких лозунгов о величии латышской нации возвращался всё более одуревшим от самовозвеличивания.

Я ему как-то сказал: ты, мол, нос раньше времени не задирай , посмотрим ещё, чем  заварушка эта кончится и цыплят по-осени считают. Ты бы видел, какая истерика с ним после этого приключилась!

Глаза выкатил, слюной брызгал, орал, что это мы, русские, им всю жизнь испортили сюда понаехавши и они нас выметут со временем со священной латвийской земли поганой  метлой!

Я ему ответил, что он – идиот и что , касательно меня, то я ни откуда не понаехал, а тут и родился, как и мои предки, а после обретения Латвией независимости, посмотрим чем он, сосед, будет заниматься со своей «специальностью» массовика-затейника. Ну, тот чуть не лопнул от злости тогда.

После того диалога мы с соседом лет пять не разговаривали.
Когда Союз развалился, я как ходил в море механиком, так и продолжал ходить, несмотря на то, что  наш рыболовный флот, большей частью пустили на иголки. Ну и что? Прошёл аттестацию и начал ходить в море по контрактам на иностранных судах, где зарабатываю ещё больше, чем на советских рыболовных.

А фабрику, где сосед работал, закрыли, он оказался на улице, без  средств к существованию и не имея специальности, а, как профсоюзный функционер, стал он никому не нужен. Впрочем, не только в таком жалком положении он один у нас оказался, а ещё достаточное количество титульных «патриотов».

И вот, направляюсь я сейчас на автостанцию, а он подходит ко мне, ну прямо, как побитая собачонка и говорит:  извини, мол, Олег, не прав я был, промыли мозги мне и мне подобным. Сижу сейчас, перебиваясь случайными заработками не гнушаясь любой малооплачиваемой и грязной работы,  которая и та не всегда выпадает.  Развели нас, говорит, как последних лохов. Но, представляешь, и тут, стервец, Россию обвинил: говорит, мол, если бы Россия Союз не развалила, жили бы мы сейчас по-прежнему, как люди! – усмехнулся Олег.

- Ну а ты что? – Спросил Тимур.
- А я-то? Я и говорю ему, что слушаться надо было в своё время умных людей, не ссориться с Россией, а держаться за неё зубами и ногтями и не получилось бы так, как получилось: специалисты, типа меня, ничего не потеряли, а вы – начальнички, хоть и титульные, попали между стульев! Кроме тех, конечно, кто до сих пор в Сейме русофобствует. Ну так им за это хозяева и башляют , в отличие от вас, горемык.

Вот, так, примерно, я ему и ответил, Фомич. Ну а как у вас в Литве, в ту же дудку, похоже, дуют ваши титульные?

- Да, понимаешь, сказал Тимур, правители точно такие, как и у вас, а народ? Пожалуй, что большинству так мозги промыли, что оно их поддерживает. А чего не поддерживать, если четверти населения позволили свалить из республики? Но немало народа и разочаровавшегося, типа, твоего соседа.

Недавно захожу в свой гараж кооперативный  -  тот, что в одном здании, многоуровневый, иду к окошечку, оставить пропуск, чтобы машину забрать, а там на дежурстве – старушка, литовка такая приветливая всегда, вдруг меня и спрашивает:
- А скажите, господин Ненароков, мы раньше при социализме жили? А я не знаю, что ей ответить – знаю, ведь, что многим из них мозги промыли  основательно,  да и совершенно не было ни времени ни желания с ней в полемику вступать на эту тему и решил отделаться общими фразами.

Говорю, мол, пожалуй, что нет: нам говорили, что это – социализм, а на деле - это была пародия на него, несмотря на все потуги, так его и не построили.

Ну, а бабуля мне и отвечает:
- Нет, уважаемый господин Ненароков, жили мы не при социализме, а при самом настоящем коммунизме не сравнимом с теперешней жизнью поганой!

Во как бабуля заявила!  Да и от других литовцев приходилось, порой, слышать выражение недовольства, как говорится, «существующим строем». Но это, как правило, от людей, которые не обрели благополучие в новой жизни.

А вот история с твоим соседом мне напомнила почти подобную историю с одним моим знакомым, но она подлиннее твоей будет.

- Ну, так, расскажи, - попросил Олег, - до Риги далеко ещё; успеешь, пожалуй, рассказать, да и время быстрее пролетит.

- Ладно, слушай тогда, - и Тимур начал свой рассказ.
Служил тогда Тимур старпомом в РПК (ремонтно – подменной команде. Примечание: более подробно о РПК описано в рассказе «Смерть европейцам»).  Повезло ему попасть в такую команду однажды, поскольку многие желали в РПК поработать: во-первых,  хоть и рублёвая зарплата была поменьше здесь, зато валютой платили значительно больше; во вторых – командировки короче – от двух с половиной до четырёх месяцев, а потом – столько же времени дома, на берегу, а в третьих – работа существенно легче, не то, что на промысловых судах - болтаться в океане  и зависеть от промысловой обстановки, ведь, когда она плохая, то-есть, рыба плохо ловится, то вся команда дюже нервная становится: начинаются взаимные обвинения.
Одни обвиняют штурманов, что плохо рыбу ищут, другие – траловую команду, что неправильно тралы настраивают, третьи – машинную команду, за то, что поломки у них часто; короче – начинается разброд и шатание, скандалы и профсоюзные собрания. Правда, когда рыба валит, всё устаканивается, народу некогда дрязги разводить и все упорно трудятся, что называется, в поте лица.
   
А в РПК – красота! Стоит, себе, судно в африканском порту, совершая изредка короткие переходы с рейда к причалу и обратно - от причала на рейд, а ремонтная команда производит техобслуживание судна, зашедшего в порт на три недели и получает, практически, те же деньги, что и на нервной той рыбалке.

Правда,  вахте ночью надо держать ухо востро: жулья в той самой Африке – немерено: прохлопает вахта и «обнесут» траулер – «мама не горюй!»: И швартовые концы срежут или смотают с вьюшек, да и вообще всё утянут, что «плохо лежит».

Затем, когда «морская» команда возвращается обратно, РПК переходит на следующее судно и так до конца командировки, с судна на судно – каждые три недели. 
Иногда, правда, приходилось совершать переходы из одного порта в другой, но такое бывало редко и, чаще всего, РПК Тимура трудилась в Дакаре или Луанде. 

Так вот проработал в этой команде Тимур уже почти четыре года. Три капитана сменились уже в его команде, два русских и третий – литовский поляк: одного сняли за то, что не поладил с моринспектором во время проведения учебных тревог, другой – заболел, а третьему не понравилась эта работа и он отказался от очередной командировки.

И были  они все нормальными мужиками, с которыми ни Тимур, ни остальная команда никаких проблем не имели и всё шло, как говорится,  должным путём.

И вот, наконец, РПК возглавил капитан –литовец  по  имени  -  Мурейка Ромуальдас Стяпонович, которого все звали на русский лад: Роман Степанович, на что он отзывался и, по-началу, не обижался.
Вот о нём Тимур и рассказал эту историю.

В ту пору РПК-4, где трудились герои нашего повествования, находилась в порту Дакар, к тому же ещё и столицы африканской республики Сенегал.
По-началу с новым капитаном работа шла как обычно, спокойно, без шума и пыли. Тимур ввёл в курс дела нового начальника и тот вёл себя вполне благопристойно не вмешиваясь в уже отработанный процесс ремонтных работ, осуществляемых командой.
В стране шла  вторая половина злосчастной перестройки, в Прибалтике началось уже брожение национально-озабоченных слоёв населения, подогреваемое извне, но тимурову РПК оно начало цеплять, когда в славный колектив команды влилась новая фигура – мадам по имени Аушра, командированная в Дакар  Клайпедской морской санэпидстанцией для травли тараканов и крыс на литовских судах, заходящих в вольный порт Дакар.  Эту даму постбальзаковского возраста капитан Мурейка и приютил на судне, обслуживаемом РПК-4, а в дальнейшем она вместе с полюбившейся ей командой перебиралась на другие суда, заходящие в Дакар на межрейсовое техобслуживание.

Так вот, эта госпожа Аушра прибыла в команду не с пустыми руками, а привезла целый чемодан желтушной макулатуры на литовском языке и снабжала ею всех желающих в команде. Точнее – сначала эти газетёнки (откуда они только появились внезапно и в таких количествах?) изучались капитаном Мурейкой, а потом он раздавл их народу, читающему по-литовски.
  
Откровенно говоря, желать читать, тот бред, который несли эти издания с громкими названиями,  типа «За нашу свободу!», « Пора очнуться!», «Ужасы оккупации» (если перевести с литовского на русский)  и тому подобные, народ особо не рвался, даже литовцы, но Роман Степанович погрузился в него с головой, забыв и про межрейсовое техобслуживание судов, так что шло оно, как бы, само собой, направляемое в нужное русло, «собаку съевшим» на этом деле Тимуром.

Идеи национального самосознания упали на благодатную почву в лице Романа Степановича Мурейки!
Оно, это сознание, проросло в его нутре и начало давать плоды. Прочитав, лишь, какую-то четверть просветительных материалов, привезённых Аушрой, первым делом, он запретил интернациональной команде, в которой были русские, украинцы, литовцы, белорусы  молдаванин и еврей, называть себя Романом Степановичем, а только, лишь, Ромуальдосом Стяпоновичем и не иначе!

У капитана Мурейки появилась насущная необходимость выплеснуть на кого-нибудь свои ошеломляющие знания; он выходил на палубу, останавливал первого встречного, отвлекая того от работы, и начинал «парить» тому мозги ужасами коммунизма и светлым будущим в стройных рядах европейских друзей.

Несчастная жертва воинствующей пропаганды пыталась любыми путями выскользнуть из зоны зомбирования и продолжить своё грязное ремонтное дело, не вняв светлой проповеди новообращённого  национал-патриота. Тогда патриот шёл на мостик, где нёс вахту или Тимур или второй помощник – Саныч. На вахте Саныча это кончалось тем, что тот пулей слетал в конце-концов с мостика с красной мордой лица, хватал в руки кирку и начинал свирепо обивать ржавчину с палубы вместе с матросами, пока капитан, выйдя на крыло мостика не звал его вернуться, так как вахтенный штурман должен был находиться постоянно на связи с берегом и другими советскими судами, находящимися в порту.

Тимур же относился к излияниям капитана Мурейки довольно спокойно, поняв, что у начальника элементарно снесло крышу. По-первости, он пытался ему в мягкой форме возражать, когда тот начинал сыпать, вновь открывшимися ему идеями. А идеи были такого рода: когда Литва станет независимым государством, всё в два раза подорожает, чтобы меньше русских в Литву приезжало, но литовцам будет хорошо, потому, что зарплата увеличится в десять раз! 
Русских и других инородцев мы будем использовать только на черновых работах, говорил Мурейка, как, например, французы арабов, но те всё равно не захотят  из Литвы уезжать в занюханную Россию, поскольку получать будут жалование больше, чем на исторической родине.

Кроме того, он начал восхвалять «лесных братьев» и, вообще, в конце-концов, договорился до того, что 200 000 евреев, убиенных литовцами во время второй мировой, сами виноваты, потому, как литовцев разозлили во время советской оккупации.

« Набил бы я тебе морду» - думал Тимур, - «а что толку? Ты же – дурак зомбированный, получишь медаль, как борец за свободу Литвы, а меня визы лишат, да ещё и закроют в каталажке».

- Как же вы можете так рассуждать? – Спрашивал Тимур, - вы же член КПСС!
- Да, я член КПСС! А, думаешь, для чего я в партию вступал? Чтобы карьеру сделать! Я – партийный и капитан, а ты беспартийный и, потому, будешь вечный старпом! Да ты не переживай, скоро наступят такие времена, когда ты матросом будешь проситься на литовские суда, потому, что зарплата у нас будет европейская и неизвестно – возьмут ли тебя, поскольку литовского языка не знаешь!

Ну разве, если только ко мне попадёшь, я бы тебя взял, поскольку работник ты грамотный, а, вот, другие литовцы – сомневаюсь, что возьмут.

Единственная радость была у Тимура, что сошедший с катушек патриот не мешал ремонтному процессу, с головой погрузившись в национальное самообразование.
Однажды, во время вахты Тимура стармех Пятрас  поднялся на мостик и озираясь по сторонам спросил:
- Фомич, ты Группенфюрера не видел?
- Какого группенфюрера? – удивился Тимур.

- А ты что не знаешь, что народ так нашего кэпа прозвал? – задал встречный вопрос Пятрас.
- Не, не слышал ещё,-  отвечал Тимур, ухмыльнувшись и догадавшись причину возникновения такой кликухи: ведь, кроме всего прочего, капитан Мурейка очень сильно внешностью своей походил на знаменитого актёра Броневого, сыгравшего роль группенфюрера СС Мюллера в сериале «Семнадцать мгновений весны», и добавил:  - а ведь похож, стервец, только росточком повыше! 

- А то! – Крикнул Пятрас и убежал продолжить свои поиски.
С тех пор между собой, кроме, как «Группенфюрером»,  моряки-ремонтники господина (а по-литовски – пОнаса) Мурейку и не звали. Сам же, Группенфюрер , по некоторым признакам, прознал о своём «погоняле», но возмущения не выказывал, а наоборот, как Пятрас поведал Тимуру – гордился!

Закончилась командировка, РПК-4 вернулась в Клайпеду и вскоре, после разбора рейса, Тимура вызвали в Службу мореплавания.

Тимур оделся по-форме и явился по вызову . Главный капитан предложил в своём кабинете Тимуру сесть и бросил перед ним на стол местную газету.

- Читайте! – Приказал он Тимуру.
Тимур взял в руки газету и начал читать. Статья, написанная анонимным корреспондентом называлась:
«Где справедливость?» В статье говорилось, что в рыбопромышленном объединении «Юра» (Юра – по-литовски – море) образовалась когорта любимчиков, которые оседлали на долгие годы тёплые места в ремонтно-подменных командах, перекрыв тем самым кислород, желающим попасть в такую команду и называлась, как пример, единственная фамилия, его, Тимура Ненарокова, просидевшего в РПК аж четыре года! Автор жаждал справедливости и «крови» коварного Ненарокова, поскольку сам уже долгие годы из-за таких, как Ненароков не может попасть в вожделенную РПК.

- Ну, что скажете? – спросил Главный капитан.
- А что сказать? – Пожал плечами Тимур, - согласно Положению о ремонтно-подменных командах я имел право пробыть в РПК четыре года «чисто» в командировках, а я пробыл в них, лишь, два года, а другие два года у меня – межрейсовый период. Так что, кляуза – необоснованная.

- Согласен с вами, - сказал Главный капитан, но ситуация такова, что лучше всего нам не давать продолжения этому скандалу, поскольку нас уже стали «доставать» сверху, реагируя на эту, как вы говорите, кляузу, а нам этого совершенно не надо, так что придётся вас на этом поприще заменить другим старпомом.

- Ну, заменить, так заменить, - не стал возражать Тимур, - скажите, тогда, кому передавать дела и включите, пожалуйста, в резерв плавсостава.

- Ну и славно! – Сказал Главный капитан. Записываю вас в резерв и подходите после обеда в Службу – познакомитесь со своим сменщиком.

Сменщиком Тимура оказался старпом с танкера-бункеровщика, который давно уже стоял на очереди в РПК, для чего и устроился на этот бункеровщик, который дальше Куршского залива от причала никуда не отходил, чтобы не прозевать свою очередь на это «тёплое» место.

И вот, наконец, настал его час! Костя, а так звали сменщика, радостно выслушал инструктаж Тимура, они пожали друг другу руки и, пожелав, друг другу по семь футов под килем, расстались.

Потом Тимур ушёл в море на траулере и через пять месяцев вернулся в Клайпеду.
Погуляв месячишко, он пошёл в Службу мореплавания становиться опять в резерв, а по-пути сначала встретил Костю, а потом – Группенфюрера!
Костя с угрюмым видом пожал руку Тимуру.

- Ты чего такой? – Спросил Тимур
- Слушай, ну и попал я в эту РПК! Врагу не пожелаешь!
- А что случилось? 
- Да достал меня этот Группенфюрер до поросячьего визгу! Ты представляешь: и бухтит и бухтит каждый день о превосходстве литовской нации! Я еле дождался конца командировки, думал не дождусь и придушу гада!

Позавчера прилетели и я сразу в Службу – требовать замену! Лучше, уж, рыбу ловить, чем нервы себе трепать с этим придурком! Не представляю, Тимур, как ты выдерживал сосуществование с этим козлом?

- Эх, Костя, забыл я, передавая тебе дела, рассказать, как я отучил Группенфюрера доставать меня.Однажды, когда, поднявшись на моей вахте на мостик, он затянул свою песню о превосходстве литовской расы, а я, не зная, уже, как от него отвязаться сказал ему, что мне, как интернационалисту, неприемлемы его высказывания, поскольку для меня все хороши и одинаковы: что литовцы, что негры, что другие нации. Слушай, он аж позеленел весь, ведь он негров ненавидел больше, чем нас, русских, а я возьми и поставь на одну доску негров и литовцев! Он после такого сравнения несколько дней со мной не разговаривал! 

А  за что негров он ненавидел? Да за всё то же, что и других не титульных плюс к тому он всё время боялся , что они сопрут что-нибудь с парохода.
Но ты представляешь, после этого он перестал мне мозги выносить! 
Зато других по-прежнему доставал этот клещ со страшной силой.

На этом Тимур с Костей расстались, а через какой час, в конторе, Тимур столкнулся и с самим Группенфюрером. Тимур хотел сделать вид, что он его не заметил и проскочить мимо, но тот успел схватить Тимура за рукав и, изобразив на лице улыбку, воскликнуть:

- Привет, Тимур Фомич! Можешь меня поздравить! У меня в команде старпомом, наконец, будет литовец!  Мне сейчас хотели в Службе опять какого-то хохла подсунуть, но я настоял и мне направляют литовца!

- С чем и поздравляю, - буркнул Тимур, - извини, мне некогда, - и выдернул рукав куртки из цепкой руки Группенфюрера. 

Тимур сходил ещё в один короткий рейс – три с половиной месяца - на промысловике и опять, оказавшись около своей конторы повстречался с Групенфюррером. Тот, увидев Тимура, почему-то несказанно обрадовался и опять, как и в прошлый раз вцепился в рукав Тимура.

- Тимур Фомич, дорогой, сколько зим! – проорал Группенфюрер.
«Что за хрень?» - подумал Тимур, а вслух сказал:
- Здравствуйте Роман Степанович! – Вглядываясь в лицо Группенфюрера. Но тот даже и не заметил такого ненавистного ему к себе обращения, а с улыбкой его проглотил.

- Хорошо Тимур, что ты не в море и, что я тебя встретил! – Заявил Группенфюрер.
А мне сейчас в команду старпом требуется, мы на этой неделе вылетаем, а старпома пока ещё нет, а тут – ты мне подвернулся! Ты, ведь, не откажешься опять в РПК поработать? Сам знаешь – место козырное!

- Так мне же «задробили» РПК из-за кляузы, - сказал Тимур, - сказали, что засиделся я там и вряд ли в Службе пойдут на это. А во-вторых, у вас же четыре месяца назад старпом был и не простой, а – литовец, вы сами же мне хвастались, он-то куда делся?

- Насчёт, кляузы, Тимур, не переживай, дело прошлое, никто и не вспомнит теперь, а если я твою кандидатуру опять в Службе мореплавания предложу, то мне никто не откажет, я имею там вес!

А по-поводу того литовца-старпома, слушай, он так меня подвёл, сволочь такая, что я чуть с ума не сошёл!
А что случилось-то? – Спросил Тимур.

- Да, представляешь, вылетаем мы в ту командировку, все морские документы команды, как и положено,- в «дипломате» у старпома; прибыли в аэропорт  Шереметьево, он там нажирается « в хлам», до посадки в самолёт, потом вся наша команда садится в свой самолёт, вылетающий в Дакар, а этот гад каким-то образом умудряется пройти со своим посадочным талоном  на посадку в самолёт, вылетающий куда-то в Южную Америку!
  
Короче, прилетаем мы в Дакар без старпома и без документов! Представляешь? На судне нас принять не могут, так как, нет у нас на руках ни судовых ролей, ни дипломов ни медкнижек, а лишь одни паспорта моряков, так, как это чмо село с нашими документами в другой самолёт!

Прилетели мы и я не знаю что делать! Сидим в аэропорту и агент отказывается нас без документов забирать и везти на судно! Вот так в дакарском аэропорту мы три дня и просидели, так меня, чуть паралич не расшиб на нервной почве. А этот красавчик появился там через три дня, благо его в том самолёте, в котором он чуть в Америку не улетел, вычислили и высадили.

В общем,  привозит нашу команду агент на судно, я – в ярости! И говорю этому горе-старпому: 

«Я сейчас связываюсь с конторой и заказываю срочно тебе замену!»,  - упал он, гад, передо мной на колени и просит прощения, чуть не плача, прости, говорит, капитан, ведь мы с тобой – одной крови, неужели ты так сурово литовца накажешь? Ну, сжалился я над ним в конце –концов, но предупредил, что по окончании этой командировки пусть уходит из команды добровольно, иначе все в Службе мореплавания эту историю узнают и ему, паразиту, не поздоровится!

Но, надо отдать ему должное: за время командировки ни грамма в рот не взял и, по-возвращении, сразу подал рапорт о переводе его в промысловый плавсостав.
Так, что Тимур, давай ко мне, я убедился ты – лучший! Ведь работать в РПК, это не окуня зимой ловить в море Ирмингера!

Ну, не знаю, Роман Степаныч, - замялся Тимур, - РПК, конечно хорошо, да разговорами вы какими-то гнилыми достаёте, это во-первых, а во-вторых, как-то не планировал я никуда ещё идти пока, вроде, как, с морей недавно, с женой бы посоветоваться.

- Не буду Тимур Фомич доставать, честное слово разговорами, раз они тебе неприятны, а жене позвонить можешь по телефону прямо из конторы! – продолжал тянуть Тимура за рукав в административный корпус Группенфюрер.

- Ну ладно, пойду позвоню, - согласился, наконец, Тимур.
Жена сказала: «Решай сам!», - после чего Тимур повернулся к Группенфюреру, стоящему рядом  и сказал ему: - Пошли! 

В Службе мореплавания, на удивление Тимура, его безо всяких заморочек включили  опять в список РПК-4 и повеселевший Группенфюрер назначил ему через три дня встречу в конторе: предстоял предотлётный сбор команды.

Через три дня Тимур явился в контору в назначенный час, но встретил там, около зала для собраний, лишь, одного грустного Группенфюрера, который объявил ему, что в конторе получили приказ о расформировании всех РПК, так что совместное их сотрудничество отменяется.

А вскоре развалился Советский Союз, а за ним и рыбопромышленное объединение «Юра».

Тимур прервал свой рассказ и посмотрел в окно автобуса: до Риги оставалось пятьдесят километров
- И всё? – Спросил Олег
- Нет не всё, - ответил Тимур .

- Последняя встреча с Группенфюрером у меня состоялась через три года, когда я уже служил капитаном на сухогрузе «Гелиос» под Панамским  флагом. В тот раз стояли мы у пирса в клайпедском торговом порту. Сошёл я с судна, топаю, себе, по причалу, смотрю: с другой стороны пирса швартуется небольшое научно-исследовательское судно, принадлежащее Литовской  гидромет обсерватории, а командует швартовкой мой Группенфюрер. Он заметил меня на причале и махнул мне рукой, чтобы я малость задержался, пока он не закончит швартовку.

Ну, подождал я его, решил узнать, что он хочет мне сказать.
Группенфюрер соскочил на причал – ещё не успели обтянуть все швартовы ( благо борт был невысокий), подошёл ко мне и поздоровался.

- Откуда движешься? – Спрашивает.
- Да, вот, с «Гелиоса», - говорю ему.
- А кем ты там?
- Капитаном!
- А сколько платят тебе там?
- Да, штуку долларов в месяц, плюс в Литве ещё триста литов. (Один доллар в ту пору приравнивался к четырём литам).

- Ух ты! Слушай, Тимур, а тебе, случайно, помощники не нужны? 
- А что, тебе, как капитану, мало платят на твоём научнике? - Спросил я его.
- Да пятьсот литов всего и это – капитану! Представляешь? Разве можно прожить на такие деньги?

Так нужны тебе помощники или нет? Ты не ответил!

И ты знаешь, Олег, хотел я ему сказать:
«Такие помощники – мне не нужны!», но, чуток подумал, вспомнил, как он умолял меня вернуться в его РПК и ответил по-другому:

«Нет, Роман Степанович, помощники мне не нужны». 
 

© Copyright: Влад Колд, 2017

Регистрационный номер №0387190

от 4 июня 2017

[Скрыть] Регистрационный номер 0387190 выдан для произведения:  ЗАБЛУЖДЕНИЯ  ГРУППЕНФЮРЕРА

Автобус «Клайпеда-Рига» приближался  к промежуточной точке на пути следования – городу Лиепая, где намечалась самая продолжительная остановка – аж  15 минут, а затем предстояло ещё ему проехать до Риги двести километров, то-есть более трёх часов.

Тимур Ненароков ехал в Ригу не на прогулку, а по делам: намедни ему в клайпедском крюинговом агентстве «Сайлинга» предложили работу в должности старпома на английском сухогрузе с труднопроизносимым названием «Хёртфордшайр»; ознакомившись с условиями контракта, Тимур согласился на это предложение, поскольку те условия его вполне устраивали, но на работу его пообещали взять, лишь, с выполнением одного требования:  поскольку судно ходило под британским  флагом, он, по законам объединённого королевства,  должен был, кроме своего, иметь ещё и английский морской рабочий диплом или по-ихнему  -  «сертификат»,  для получения которого ему необходимо было пройти  тестирование на английском языке по, так называемой, компьютерной программе «Марлин».

В Клайпеде, конечно же, были конторы, имеющие такие программы, но англичане признавали оценку только одной – рижской, сертифицированной ими, потому-то  Тимур и направлялся в Ригу, чтобы пройти эту процедуру.

Проехав сто десять километров и выйдя  из автобуса в Лиепае, чтобы размяться и перекурить во время стоянки, он увидел знакомого механика – Олега, бывшего соратника по балктимберу  «Вудларк»: когда-то вместе они прилетели трудиться на это судно, грузившееся тогда в Порт-Саиде.

Олег направлялся на посадку в тимуров автобус с задумчивым видом и заметил Тимура, лишь, когда тот хлопнул приятеля рукой по плечу.

- А, Фомич! Привет! – Обрадовался Олег, - тоже – в Ригу? На контракт, что ли?
- Да нет, Олег, пошли в автобус, сядем, пока рядом со мной место свободно и всё расскажу.

У Олега багажа с собой не было, а, лишь, «дипломат», как и у Тимура и, поэтому они безо всякой задержки прошли в автобус и сели на сиденья рядышком, благо, автобус заполнился народом, лишь на две трети и мест свободных было предостаточно.
   
Автобус тронулся и моряки просветили друг друга – кто и зачем едет в Ригу. Олег сказал, что решил проведать родственников, ну, а Тимур сообщил ему о предстоящем тестировании.
 
Слушая Тимура, Олег как-то странно ухмылялся.
- Ты чего это? – Спросил его Тимур, - что-то смешное в том центре, куда я еду?
- Да нет, Фомич, извини,  я понятия не имею, где этот центр, просто слушаю тебя, а у меня из головы не выходит разговор с одним деятелем,  соседом моим, которого я встретил, когда направлялся на автобусную станцию.

- Ну и чем он тебя рассмешил? – Спросил Тимур.
- Дурью он меня своей рассмешил! – Ответил Олег.
- Так расскажи, посмеёмся вместе.

- Понимаешь, мой сосед – титульный латыш, в советские времена - мужик , как мужик – живём в одном подъезде; друзьями мы с ним не были, но добрыми соседями до поры до времени, так это – точно были.

Не титульные латвийцы у нас, в Лиепае, большей частью, или моряки, приехавшие сюда по направлению после мореходок или сухопутные товарищи, опять-таки, прибывшие сами (или их родители) по тем же направлениям на предприятия города. Но есть и такие как я –  русские, предки которых обосновались в Латвии с незапамятных времён.

Короче, наш брат – русскоязычные, в большинстве своём – народ образованный, специалисты, а латыши – те всё больше в начальстве разном обретались: в профкомах, там, парткомах, разных контролирующих и прочих органах.
Вот и сосед мой в каком-то профкоме всю жизнь заседал.
  
Ну, а  накануне развала Союза, соседа будто подменили: начитавшись жёлтой прессы, и наслушавшись пурги, которую начали гнать в уши жителям Латвии со всех утюгов, стал он ярым сторонником подъёма национального самосознания: начал «катить бочку» на Россию, по-русски перестал разговаривать, но со мной ещё мог переброситься парой слов, поскольку, я латышский знаю лучше него, но стал как-то разговаривать со мной сквозь зубы и глядя свысока.

Участвовал соседушка во всех сборищах и митингах нацпатриотов, откуда, после выкрикивания всяких лозунгов о величии латышской нации возвращался всё более одуревшим от самовозвеличивания.

Я ему как-то сказал: ты, мол, нос раньше времени не задирай , посмотрим ещё, чем  заварушка эта кончится и цыплят по-осени считают. Ты бы видел, какая истерика с ним после этого приключилась!

Глаза выкатил, слюной брызгал, орал, что это мы, русские, им всю жизнь испортили сюда понаехавши и они нас выметут со временем со священной латвийской земли поганой  метлой!

Я ему ответил, что он – идиот и что , касательно меня, то я ни откуда не понаехал, а тут и родился, как и мои предки, а после обретения Латвией независимости, посмотрим чем он, сосед, будет заниматься со своей «специальностью» массовика-затейника. Ну, тот чуть не лопнул от злости тогда.

После того диалога мы с соседом лет пять не разговаривали.
Когда Союз развалился, я как ходил в море механиком, так и продолжал ходить, несмотря на то, что  наш рыболовный флот, большей частью пустили на иголки. Ну и что? Прошёл аттестацию и начал ходить в море по контрактам на иностранных судах, где зарабатываю ещё больше, чем на советских рыболовных.

А фабрику, где сосед работал, закрыли, он оказался на улице, без  средств к существованию и не имея специальности, а, как профсоюзный функционер, стал он никому не нужен. Впрочем, не только в таком жалком положении он один у нас оказался, а ещё достаточное количество титульных «патриотов».

И вот, направляюсь я сейчас на автостанцию, а он подходит ко мне, ну прямо, как побитая собачонка и говорит:  извини, мол, Олег, не прав я был, промыли мозги мне и мне подобным. Сижу сейчас, перебиваясь случайными заработками не гнушаясь любой малооплачиваемой и грязной работы,  которая и та не всегда выпадает.  Развели нас, говорит, как последних лохов. Но, представляешь, и тут, стервец, Россию обвинил: говорит, мол, если бы Россия Союз не развалила, жили бы мы сейчас по-прежнему, как люди! – усмехнулся Олег.

- Ну а ты что? – Спросил Тимур.
- А я-то? Я и говорю ему, что слушаться надо было в своё время умных людей, не ссориться с Россией, а держаться за неё зубами и ногтями и не получилось бы так, как получилось: специалисты, типа меня, ничего не потеряли, а вы – начальнички, хоть и титульные, попали между стульев! Кроме тех, конечно, кто до сих пор в Сейме русофобствует. Ну так им за это хозяева и башляют , в отличие от вас, горемык.

Вот, так, примерно, я ему и ответил, Фомич. Ну а как у вас в Литве, в ту же дудку, похоже, дуют ваши титульные?

- Да, понимаешь, сказал Тимур, правители точно такие, как и у вас, а народ? Пожалуй, что большинству так мозги промыли, что оно их поддерживает. А чего не поддерживать, если четверти населения позволили свалить из республики? Но немало народа и разочаровавшегося, типа, твоего соседа.

Недавно захожу в свой гараж кооперативный  -  тот, что в одном здании, многоуровневый, иду к окошечку, оставить пропуск, чтобы машину забрать, а там на дежурстве – старушка, литовка такая приветливая всегда, вдруг меня и спрашивает:
- А скажите, господин Ненароков, мы раньше при социализме жили? А я не знаю, что ей ответить – знаю, ведь, что многим из них мозги промыли  основательно,  да и совершенно не было ни времени ни желания с ней в полемику вступать на эту тему и решил отделаться общими фразами.

Говорю, мол, пожалуй, что нет: нам говорили, что это – социализм, а на деле - это была пародия на него, Несмотря на все потуги, так его и не построили.

Ну, а бабуля мне и отвечает:
- Нет, уважаемый господин Ненароков, жили мы не при социализме, а при самом настоящем коммунизме не сравнимом с теперешней жизнью поганой!

Во как бабуля заявила!  Да и от других литовцев приходилось, порой, слышать выражение недовольства, как говорится, «существующим строем». Но это, как правило, от людей, которые не обрели благополучие в новой жизни.

А вот история с твоим соседом мне напомнила почти подобную историю с одним моим знакомым, но она подлиннее твоей будет.

- Ну, так, расскажи, - попросил Олег, - до Риги далеко ещё; успеешь, пожалуй, рассказать, да и время быстрее пролетит.

- Ладно, слушай тогда, - и Тимур начал свой рассказ.
Служил тогда Тимур старпомом в РПК (ремонтно – подменной команде. Примечание: более подробно о РПК описано в рассказе «Смерть европейцам»).  Повезло ему попасть в такую команду однажды, поскольку многие желали в РПК поработать: во-первых,  хоть и рублёвая зарплата была поменьше здесь, зато валютой платили значительно больше; во вторых – командировки короче – от двух с половиной до четырёх месяцев, а потом – столько же времени дома, на берегу, а в третьих – работа существенно легче, не то, что на промысловых судах - болтаться в океане  и зависеть от промысловой обстановки, ведь, когда она плохая, то-есть, рыба плохо ловится, то вся команда дюже нервная становится: начинаются взаимные обвинения.
Одни обвиняют штурманов, что плохо рыбу ищут, другие – траловую команду, что неправильно тралы настраивают, третьи – машинную команду, за то, что поломки у них часто; короче – начинается разброд и шатание, скандалы и профсоюзные собрания. Правда, когда рыба валит, всё устаканивается, народу некогда дрязги разводить и все упорно трудятся, что называется, в поте лица.
   
А в РПК – красота! Стоит, себе, судно в африканском порту, совершая изредка короткие переходы с рейда к причалу и обратно - от причала на рейд, производя техобслуживание судна, зашедшего в порт на три недели и получая, практически, те же деньги, что и на нервной той рыбалке.

Правда,  вахте ночью надо держать ухо востро: жулья в той самой Африке – немерено: прохлопает вахта и «обнесут» траулер – «мама не горюй!»: И швартовые концы срежут или смотают с вьюшек, да и вообще всё утянут, что «плохо лежит».

Затем, когда «морская» команда возвращается обратно, РПК переходит на следующее судно и так до конца командировки, с судна на судно – каждые три недели. 
Иногда, правда, приходилось совершать переходы из одного порта в другой, но такое бывало редко и, чаще всего, РПК Тимура трудилась в Дакаре или Луанде. 

Так вот проработал в этой команде Тимур уже почти четыре года. Три капитана сменились уже в его команде, два русских и третий – литовский поляк: одного сняли за то, что не поладил с моринспектором во время проведения учебных тревог, другой – заболел, а третьему не понравилась эта работа и он отказался от очередной командировки.

И были  они все нормальными мужиками, с которыми ни Тимур, ни остальная команда никаких проблем не имели и всё шло, как говорится,  должным путём.

И вот, наконец, РПК возглавил капитан –литовец  по  имени  -  Мурейка Ромуальдас Стяпонович, которого все звали на русский лад: Роман Степанович, на что он отзывался и, по-началу, не обижался.
Вот о нём Тимур и рассказал эту историю.

В ту пору РПК-4, где трудились герои нашего повествования, находилась в порту Дакар, к тому же ещё и столицы африканской республики Сенегал.
По-началу с новым капитаном работа шла как обычно, спокойно, без шума и пыли. Тимур ввёл в курс дела нового начальника и тот вёл себя вполне благопристойно не вмешиваясь в уже отработанный процесс ремонтных работ, осуществляемых командой.
В стране шла  вторая половина злосчастной перестройки, в Прибалтике началось уже брожение национально-озабоченных слоёв населения, подогреваемое извне, но тимурову РПК оно начало цеплять, когда в славный колектив команды влилась новая фигура – мадам по имени Аушра, командированная в Дакар  Клайпедской морской санэпидстанцией для травли тараканов и крыс на литовских судах, заходящих в вольный порт Дакар.  Эту даму постбальзаковского возраста капитан Мурейка и приютил на судне, обслуживаемом РПК-4, а в дальнейшем она вместе с полюбившейся ей командой перебиралась на другие суда, заходящие в Дакар на межрейсовое техобслуживание.

Так вот, эта госпожа Аушра прибыла в команду не с пустыми руками, а привезла целый чемодан желтушной макулатуры на литовском языке и снабжала ею всех желающих в команде. Точнее – сначала эти газетёнки (откуда они только появились внезапно и в таких количествах?) изучались капитаном Мурейкой, а потом он раздавл их народу, читающему по-литовски.
  
Откровенно говоря, желать читать, тот бред, который несли эти издания с громкими названиями,  типа «За нашу свободу!», « Пора очнуться!», «Ужасы оккупации» (если перевести с литовского на русский)  и тому подобные, народ особо не рвался, даже литовцы, но Роман Степанович погрузился в него с головой, забыв и про межрейсовое техобслуживание судов, так что шло оно, как бы, само собой, направляемое в нужное русло, «собаку съевшему» на этом деле Тимуром.

Идеи национального самосознания упали на благодатную почву в лице Романа Степановича Мурейки!
Оно, это сознание, проросло в его нутре и начало давать плоды. Прочитав, лишь, какую-то четверть просветительных материалов, привезённых Аушрой, первым делом, он запретил интернациональной команде, в которой были русские, украинцы, литовцы, белорусы  молдаванин и еврей, называть себя Романом Степановичем, а только, лишь, Ромуальдосом Стяпоновичем и не иначе!

У капитана Мурейки появилась насущная необходимость выплеснуть на кого-нибудь свои ошеломляющие знания; он выходил на палубу, останавливал первого встречного, отвлекая того от работы, и начинал «парить» тому мозги ужасами коммунизма и светлым будущим в стройных рядах европейских друзей.

Несчастная жертва воинствующей пропаганды пыталась любыми путями выскользнуть из зоны зомбирования и продолжить своё грязное ремонтное дело, не вняв светлой проповеди новообращённого  национал-патриота. Тогда патриот шёл на мостик, где нёс вахту или Тимур или второй помощник – Саныч. На вахте Саныча это кончалось тем, что тот пулей слетал в конце-концов с мостика с красной мордой лица, хватал в руки кирку и начинал свирепо обивать ржавчину с палубы вместе с матросами, пока капитан, выйдя на крыло мостика не звал его вернуться, так как вахтенный штурман должен был находиться постоянно на связи с берегом и другими советскими судами, находящимися в порту.

Тимур же относился к излияниям капитана Мурейки довольно спокойно, поняв, что у начальника элементарно снесло крышу. По-первости, он пытался ему в мягкой форме возражать, когда тот начинал сыпать, вновь открывшимися ему идеями. А идеи были такого рода: когда Литва станет независимым государством, всё в два раза подорожает, чтобы меньше русских в Литву приезжало, но литовцам будет хорошо, потому, что зарплата увеличится в десять раз! 
Русских и других инородцев мы будем использовать только на черновых работах, говорил Мурейка, как, например, французы арабов, но те всё равно не захотят  из Литвы уезжать в занюханную Россию, поскольку получать будут жалование больше, чем на исторической родине.

Кроме того, он начал восхвалять «лесных братьев» и, вообще, в конце-концов, договорился до того, что 200 000 евреев, убиенных литовцами во время второй мировой, сами виноваты, потому, как литовцев разозлили во время советской оккупации.

« Набил бы я тебе морду» - думал Тимур, - «а что толку? Ты же – дурак зомбированный, получишь медаль, как борец за свободу Литвы, а меня визы лишат, да ещё и закроют в каталажке».

- Как же вы можете так рассуждать? – Спрашивал Тимур, - вы же член КПСС!
- Да, я член КПСС! А, думаешь, для чего я в партию вступал? Чтобы карьеру сделать! Я – партийный и капитан, а ты беспартийный и, потому, будешь вечный старпом! Да ты не переживай, скоро наступят такие времена, когда ты матросом будешь проситься на литовские суда, потому, что зарплата у нас будет европейская и неизвестно – возьмут ли тебя, поскольку литовского языка не знаешь!

Ну разве, если только ко мне попадёшь, я бы тебя взял, поскольку работник ты грамотный, а, вот, другие литовцы – сомневаюсь, что возьмут.

Единственная радость была у Тимура, что сошедший с катушек патриот не мешал ремонтному процессу, с головой погрузившись в национальное самообразование.
Однажды, во время вахты Тимура стармех Пятрас  поднялся на мостик и озираясь по сторонам спросил:
- Фомич, ты Группенфюрера не видел?
- Какого группенфюрера? – удивился Тимур.

- А ты что не знаешь, что народ так нашего кэпа прозвал? – задал встречный вопрос Пятрас.
- Не, не слышал ещё,-  отвечал Тимур, ухмыльнувшись и догадавшись причину возникновения такой кликухи: ведь, кроме всего прочего, капитан Мурейка очень сильно внешностью своей походил на знаменитого актёра Броневого, сыгравшего роль группенфюрера СС Мюллера в сериале «Семнадцать мгновений весны», и добавил:  - а ведь похож, стервец, только росточком повыше! 

- А то! – Крикнул Пятрас и убежал продолжить свои поиски.
С тех пор между собой, кроме, как «Группенфюрером»,  моряки-ремонтники господина (а по-литовски – пОнаса) Мурейку и не звали. Сам же, Группенфюрер , по некоторым признакам, прознал о своём «погоняле», но возмущения не выказывал, а наоборот, как Пятрас поведал Тимуру – гордился!

Закончилась командировка, РПК-4 вернулась в Клайпеду и вскоре, после разбора рейса, Тимура вызвали в Службу мореплавания.

Тимур оделся по-форме и явился по вызову . Главный капитан предложил в своём кабинете Тимуру сесть и бросил перед ним на стол местную газету.

- Читайте! – Приказал он Тимуру.
Тимур взял в руки газету и начал читать. Статья, написанная анонимным корреспондентом называлась:
«Где справедливость?» В статье говорилось, что в рыбопромышленном объединении «Юра» (Юра – по-литовски – море) образовалась когорта любимчиков, которые оседлали на долгие годы тёплые места в ремонтно-подменных командах, перекрыв тем самым кислород, желающим попасть в такую команду и называлась, как пример, единственная фамилия, его, Тимура Ненарокова, просидевшего в РПК аж четыре года! Автор жаждал справедливости и «крови» коварного Ненарокова, поскольку сам уже долгие годы из-за таких, как Ненароков не может попасть в вожделенную РПК.

- Ну, что скажете? – спросил Главный капитан.
- А что сказать? – Пожал плечами Тимур, - согласно Положению о ремонтно-подменных командах я имел право пробыть в РПК четыре года «чисто» в командировках, а я пробыл в них, лишь, два года, а другие два года у меня – межрейсовый период. Так что, кляуза – необоснованная.

- Согласен с вами, - сказал Главный капитан, но ситуация такова, что лучше всего нам не давать продолжения этому скандалу, поскольку нас уже стали «доставать» сверху, реагируя на эту, как вы говорите, кляузу, а нам этого совершенно не надо, так что придётся вас на этом поприще заменить другим старпомом.

- Ну, заменить, так заменить, - не стал возражать Тимур, - скажите, тогда, кому передавать дела и включите, пожалуйста, в резерв плавсостава.

- Ну и славно! – Сказал Главный капитан. Записываю вас в резерв и подходите после обеда в Службу – познакомитесь со своим сменщиком.

Сменщиком Тимура оказался старпом с танкера-бункеровщика, который давно уже стоял на очереди в РПК, для чего и устроился на этот бункеровщик, который дальше Куршского залива от причала никуда не отходил, чтобы не прозевать свою очередь на это «тёплое» место.

И вот, наконец, настал его час! Костя, а так звали сменщика, радостно выслушал инструктаж Тимура, они пожали друг другу руки и, пожелав, друг другу по семь футов под килем, расстались.

Потом Тимур ушёл в море на траулере и через пять месяцев вернулся в Клайпеду.
Погуляв месячишко, он пошёл в Службу мореплавания становиться опять в резерв, а по-пути сначала встретил Костю, а потом – Группенфюрера!
Костя с угрюмым видом пожал руку Тимуру.

- Ты чего такой? – Спросил Тимур
- Слушай, ну и попал я в эту РПК! Врагу не пожелаешь!
- А что случилось? 
- Да достал меня этот Группенфюрер до поросячьего визгу! Ты представляешь: и бухтит и бухтит каждый день о превосходстве литовской нации! Я еле дождался конца командировки, думал не дождусь и придушу гада!

Позавчера прилетели и я сразу в Службу – требовать замену! Лучше, уж, рыбу ловить, чем нервы себе трепать с этим придурком! Не представляю, Тимур, как ты выдерживал сосуществование с этим козлом?

- Эх, Костя, забыл я, передавая тебе дела, рассказать, как я отучил Группенфюрера доставать меня.Однажды, когда, поднявшись на моей вахте на мостик, он затянул свою песню о превосходстве литовской расы, а я, не зная, уже, как от него отвязаться сказал ему, что мне, как интернационалисту, неприемлемы его высказывания, поскольку для меня все хороши и одинаковы: что литовцы, что негры, что другие нации. Слушай, он аж позеленел весь, ведь он негров ненавидел больше, чем нас, русских, а я возьми и поставь на одну доску негров и литовцев! Он после такого сравнения несколько дней со мной не разговаривал! 

А  за что негров он ненавидел? Да за всё то же, что и других не титульных плюс к тому он всё время боялся , что они сопрут что-нибудь с парохода.
Но ты представляешь, после этого он перестал мне мозги выносить! 
Зато других по-прежнему доставал этот клещ со страшной силой.

На этом Тимур с Костей расстались, а через какой час, в конторе, Тимур столкнулся и с самим Группенфюрером. Тимур хотел сделать вид, что он его не заметил и проскочить мимо, но тот успел схватить Тимура за рукав и, изобразив на лице улыбку, воскликнуть:

- Привет, Тимур Фомич! Можешь меня поздравить! У меня в команде старпомом, наконец, будет литовец!  Мне сейчас хотели в Службе опять какого-то хохла подсунуть, но я настоял и мне направляют литовца!

- С чем и поздравляю, - буркнул Тимур, - извини, мне некогда, - и выдернул рукав куртки из цепкой руки Группенфюрера. 

Тимур сходил ещё в один короткий рейс – три с половиной месяца - на промысловике и опять, оказавшись около своей конторы повстречался с Групенфюррером. Тот, увидев Тимура, почему-то несказанно обрадовался и опять, как и в прошлый раз вцепился в рукав Тимура.

- Тимур Фомич, дорогой, сколько зим! – проорал Группенфюрер.
«Что за хрень?» - подумал Тимур, а вслух сказал:
- Здравствуйте Роман Степанович! – Вглядываясь в лицо Группенфюрера. Но тот даже и не заметил такого ненавистного ему к себе обращения, а с улыбкой его проглотил.

- Хорошо Тимур, что ты не в море и, что я тебя встретил! – Заявил Группенфюрер.
А мне сейчас в команду старпом требуется, мы на этой неделе вылетаем, а старпома пока ещё нет, а тут – ты мне подвернулся! Ты, ведь, не откажешься опять в РПК поработать? Сам знаешь – место козырное!

- Так мне же «задробили» РПК из-за кляузы, - сказал Тимур, - сказали, что засиделся я там и вряд ли в Службе пойдут на это. А во-вторых, у вас же четыре месяца назад старпом был и не простой, а – литовец, вы сами же мне хвастались, он-то куда делся?

- Насчёт, кляузы, Тимур, не переживай, дело прошлое, никто и не вспомнит теперь, а если я твою кандидатуру опять в Службе мореплавания предложу, то мне никто не откажет, я имею там вес!

А по-поводу того литовца-старпома, слушай, он так меня подвёл, сволочь такая, что я чуть с ума не сошёл!
А что случилось-то? – Спросил Тимур.

- Да, представляешь, вылетаем мы в ту командировку, все морские документы команды, как и положено,- в «дипломате» у старпома; прибыли в аэропорт  Шереметьево, он там нажирается « в хлам», до посадки в самолёт, потом вся наша команда садится в свой самолёт, вылетающий в Дакар, а этот гад каким-то образом умудряется пройти со своим посадочным талоном  на посадку в самолёт, вылетающий куда-то в Южную Америку!
  
Короче, прилетаем мы в Дакар без старпома и без документов! Представляешь? На судне нас принять не могут, так как, нет у нас на руках ни судовых ролей, ни дипломов ни медкнижек, а лишь одни паспорта моряков, так, как это чмо село с нашими документами в другой самолёт!

Прилетели мы и я не знаю что делать! Сидим в аэропорту и агент отказывается нас без документов забирать и везти на судно! Вот так в дакарском аэропорту мы три дня и просидели, так меня, чуть паралич не расшиб на нервной почве. А этот красавчик появился там через три дня, благо его в том самолёте, в котором он чуть в Америку не улетел, вычислили и высадили.

В общем,  привозит нашу команду агент на судно, я – в ярости! И говорю этому горе-старпому: 

«Я сейчас связываюсь с конторой и заказываю срочно тебе замену!»,  - упал он, гад, передо мной на колени и просит прощения, чуть не плача, прости, говорит, капитан, ведь мы с тобой – одной крови, неужели ты так сурово литовца накажешь? Ну, сжалился я над ним в конце –концов, но предупредил, что по окончании этой командировки пусть уходит из команды добровольно, иначе все в Службе мореплавания эту историю узнают и ему, паразиту, не поздоровится!

Но, надо отдать ему должное: за время командировки ни грамма в рот не взял и, по-возвращении, сразу подал рапорт о переводе его в промысловый плавсостав.
Так, что Тимур, давай ко мне, я убедился ты – лучший! Ведь работать в РПК, это не окуня зимой ловить в море Ирмингера!

Ну, не знаю, Роман Степаныч, - замялся Тимур, - РПК, конечно хорошо, да разговорами вы какими-то гнилыми достаёте, это во-первых, а во-вторых, как-то не планировал я никуда ещё идти пока, вроде, как, с морей недавно, с женой бы посоветоваться.

- Не буду Тимур Фомич доставать, честное слово разговорами, раз они тебе неприятны, а жене позвонить можешь по телефону прямо из конторы! – продолжал тянуть Тимура за рукав в административный корпус Группенфюрер.

- Ну ладно, пойду позвоню, - согласился, наконец, Тимур.
Жена сказала: «Решай сам!», - после чего Тимур повернулся к Группенфюреру, стоящему рядом  и сказал ему: - Пошли! 

В Службе мореплавания, на удивление Тимура, его безо всяких заморочек включили  опять в список РПК-4 и повеселевший Группенфюрер назначил ему через три дня встречу в конторе: предстоял предотлётный сбор команды.

Через три дня Тимур явился в контору в назначенный час, но встретил там, около зала для собраний, лишь, одного грустного Группенфюрера, который объявил ему, что в конторе получили приказ о расформировании всех РПК, так что совместное их сотрудничество отменяется.

А вскоре развалился Советский Союз, а за ним и рыбопромышленное объединение «Юра».

Тимур прервал свой рассказ и посмотрел в окно автобуса: до Риги оставалось пятьдесят километров
- И всё? – Спросил Олег
- Нет не всё, - ответил Тимур .

- Последняя встреча с Группенфюрером у меня состоялась через три года, когда я уже служил капитаном на сухогрузе «Гелиос» под Панамским  флагом. В тот раз стояли мы у пирса в клайпедском торговом порту. Сошёл я с судна, топаю, себе, по причалу, смотрю: с другой стороны пирса швартуется небольшое научно-исследовательское судно, принадлежащее Литовской  гидромет обсерватории, а командует швартовкой мой Группенфюрер. Он заметил меня на причале и махнул мне рукой, чтобы я малость задержался, пока он не закончит швартовку.

Ну, подождал я его, решил узнать, что он хочет мне сказать.
Группенфюрер соскочил на причал – ещё не успели обтянуть все швартовы ( благо борт был невысокий), подошёл ко мне и поздоровался.

- Откуда движешься? – Спрашивает.
- Да, вот, с «Гелиоса», - говорю ему.
- А кем ты там?
- Капитаном!
- А сколько платят тебе там?
- Да, штуку долларов в месяц, плюс в Литве ещё триста литов. (Один доллар в ту пору приравнивался к четырём литам).

- Ух ты! Слушай, Тимур, а тебе, случайно, помощники не нужны? 
- А что, тебе, как капитану, мало платят на твоём научнике? - Спросил я его.
- Да пятьсот литов всего и это – капитану! Представляешь? Разве можно прожить на такие деньги?

Так нужны тебе помощники или нет? Ты не ответил!

И ты знаешь, Олег, хотел я ему сказать:
«Такие помощники – мне не нужны!», но, чуток подумал, вспомнил, как он умолял меня вернуться в его РПК и ответил по-другому:

«Нет, Роман Степанович, помощники мне не нужны». 
 
 
Польский вариант (Часть 2, окончание)
Морской аферист
Рейтинг: +5 841 просмотр
Комментарии (8)
Руслан Асмолов # 5 июня 2017 в 11:41 +1
Жизненный рассказ! Отражает реальность действительности, в которой находятся сейчас люди бывших советских республик. Россия до сих пор заботиться об их благополучии (пример тому, миллионы гастарбайтеров из бывших союзных республик, населяющих Россию). Эгоизм прибалтов не даёт им возможности разглядеть свою выгоду. Тогда как другие народы бывших советских республик, которых не так сильно задел пресс русофобского зомбирования, словно маленькие дети, жадно тянуться к соскам, любящей всех одинаково, России.
Права старушка литовка, я и сам это осознаю. В советское время мы жили при коммунизме. Можно как угодно называть правящий строй страны, но, если эта структура заботиться полноценно о своих гражданах, так, чтобы последних не душила капиталистическая зависимость от денег, эта структура заслуживает право на полноценное существование.
Влад Колд # 5 июня 2017 в 13:21 0
Спасибо, Вам, Руслан, за внимание и отзыв. Хочу Вам сказать вот что. Сделав простенький анализ тех событий, простому человеку видно, что события того времени развивались не стихийно, а всё шло строго по обозначенным кем-то ( и мы догадываемся кем ) "рельсам". Схема "революции" была отработана ещё до событий в Прибалтике, а после Прибалтики ту же схему применили и на Украине.
Будем надеяться, что, наученное горьким опытом российское руководство не даст обвести себя вокруг пальца в будущем, да и что народ России, получив прививку украинским майданом, не поддастся на провокации врагов.
С уважением, Влад.
Марина Заварзина # 24 июня 2017 в 02:53 +1
Я советское время застала лишь в детстве, правда, успела стать пионером, а через год Союз развалили. Все равно вспоминаю это время с ностальгией.
Спасибо за рассказ, Влад. Я уже очень сильно привязалась к Тимуру - будто родной человек для меня. Наблюдаю за ним, сопереживаю.
С каждым разом твое писательское мастерство совершенствуется. Желаю дальнейшего продвижения в этом направлении. Удачи и вдохновения!
Влад Колд # 24 июня 2017 в 03:39 +1
Спасибо, Марина, мне очень ценно твоё мнение, как прекрасной поэтессы.
Там ещё есть один рассказ в двух частях с Тимуром -"Польский вариант", по-моему, ещё тобой не прочитанный. Следующее повествование с этим ЛГ тоже будет, но не очень скоро, так как это будет либо повесть, либо большой рассказ.
До встречи на просторах "Парнаса",
С теплом, Влад.
smayliki-prazdniki-34
Анна Гирик # 7 августа 2017 в 00:30 +1

Очень интересный рассказ!!
Мне нравится, Влад, как Вы пишете.
Спасибо!!
Влад Колд # 7 августа 2017 в 03:01 +1
Спасибо Вам, Аннушка, за отзыв. Всегда рад Вам на своей страничке.
С уважением и теплом,
Влад.
buket4
Ольга Баранова # 5 ноября 2017 в 12:59 +1
Национальный вопрос - болезненная тема. Вот в советских школах нас воспитывали в духе интернационализма и это было правильно, тем более, что кровосмешение (межнациональные и даже межрелигиозные браки) в многонациональном СССР происходило со скоростью света. Мало того, все национальности имели возможность говорить на своём родном языке без ограничений.
В основном все народы в СССР знали два языка - свой ии русский. И разве это было плохо?
Жаль, что забыли простую ,но вечную фишку: ломать - не строить...
Спасибо, Влад, актуальная тема.

c0411
Влад Колд # 5 ноября 2017 в 20:51 +1
Спасибо, Ольга за Ваш отклик. Полностью с Вами согласен. Только, кое-кто приложил немало усилий и средств, чтобы разломать эту систему и посеять взаимную неприязнь. а то и ненависть. Конечно, остались ещё люди, живущие своим умом и не поддавшиеся на эту пропаганду, но, к сожалению, многим мозги "промыли".
buket3