В нашем заведении вас обслуживает зять императора!

­
Из цикла «Эмигранты первой волны»
[svadba]
Все персонажи этого рассказа вымышлены. Любое сходство с реальными людьми и событиями случайно.
Вторая половина двадцатых годов двадцатого века. Германия, Бонн. Кафе «Старая черепаха»
Алексей Зубатов, отвернувшись к окну, пересчитал оставшиеся пфенинги[1]. «На бутерброд с ветчиной хватит, а вот на чашку кофе уже нет, − пронеслось у него в голове. − И что? Вот так сидеть и жевать его всухомятку? На глазах у всех? Или попросить завернуть и съесть его в подворотне за углом? Некрасиво, но придётся…»
− Вам никто не говорил, что Вы чем-то похожи на артиста Генриха Вайса? − прервал его размышления седовласый господин, бесцеремонно усаживаясь на стоящий рядом стул.
Зубатов лихорадочно спрятал монеты в карман и уставился на незваного собеседника:
− Мы с Вами знакомы? Не знаю, как здесь в Германии, но у нас в России, принято для начала представляться, а уже потом начинать беседу.
− Алекс, давайте без церемоний, мы в Европе, а здесь девиз «Время-деньги» ценят превыше всего. Тем более, что Ваше досье я уже досконально изучил и пришёл сюда не пить поганейший кофе, сваренный из цикория, а предложить Вам работу.
− Но я же должен как-то к Вам обращаться? − Алексей непроизвольно улыбнулся, нормально оплачиваемой работы он жаждал больше всего.
− Норман Крюге. Помощник режиссёра. Для начала этого будет достаточно. А теперь к делу. Наш всеми обожаемый Вайс - трус, каких ещё поискать надо. Он боится упасть с лошади, поэтому оператору приходится снимать его дублёра исключительно со спины. Опасается пораниться при дуэли на шпагах, и наконец, он панически боится высоты…
− Но ведь на любой киностудии всегда полным-полно каскадёров, в чём проблема? − перебил его Зубатов.
− В парашюте. С ним никто не хочет прыгать. А это самый эффектный эпизод в будущем киношедевре.
− Но я тоже никогда не… и понятия не имею… − промямлил Алексей, лихорадочно размышляя, какой гонорар можно потребовать за исполнение смертельного трюка.
− Вы служили в этой, как её, вспомнил, Белой Армии, участвовали в боях, награждены орденами и медалями, следовательно, отваги Вам не занимать! Короче, вот контракт, здесь всё изложено, читайте, подписывайте, и поехали на аэродром. Мотор за окном работает и жрёт дорогостоящий бензин, к тому же повторюсь − «Время-деньги».
Тогда же. Шаумбург, поместье сестры императора
Адалинда-Дагмар, дочь императора, скучала, стоя у окна. Зарядивший ещё с ночи дождь не позволял совершить традиционную пешую прогулку по огромному парку, разбитому вокруг её поместья. Женщина провела пальцем по следу, оставленному очередной дождевой каплей и, сделав глоток вина, предалась воспоминаниям.
Этот огромный дом и особенно парк привели в восторг её мужа, принца Виктора Гамбургского. Он, не торгуясь, выкупил его у прежнего владельца и перевёз сюда её, молодую и красивую. Боже, как же давно это было! Двадцать пять счастливых лет пролетели, как один миг. Но всё в этом мире имеет своё начало и конец. Одиннадцать лет назад её суженного не стало. Чувствуя близость приближающейся смерти, Виктор завещал ей все эти земли. А она в минуту отчаяния, взяла, да и продала Шаумбург брату-императору. Правда, господь надоумил внести в купчую пункт, дающий ей право на пожизненное пребывание в замке.
Женщина кликнула прислугу и велела той принести зонтик. Покрутила его в руках, но выйти за порог так и не решилась. Годы давали о себе знать, и очередная простуда была ни к чему.
Она уселась в кресло и велела подать кофе со сливками. Взяла со стола толстенный альбом в дорогом кожаном переплёте. Взглянула на фотографию, усмехнулась, припомнив, как ещё до знакомства с Виктором, она чуть было не вышла замуж за Болгарского князя Алекса Баттильбергсого. Дело шло к свадьбе, но её престарелый дед заодно с кайзером страны были категорически против! В унисон твердили, что негоже, прежде всего, с политической точки зрения, чистокровной прусской принцессе связывать себя узами Гименея[2] с человеком, рождённым в морганатическом браке.
И оказались правы. Ибо, через несколько лет в Софии произошёл военный путч. Взбунтовавшиеся офицеры одного из тамошних полков свергли несостоявшегося мужа с престола, вынудили подписать отречение, а затем под конвоем увезли на границу и передали русским властям.
Адалинда хотела перевернуть очередную страницу и продолжить своё занятие, но в комнату вошла служанка и положила перед хозяйкой серебряный поднос с лежащим на нём письмом.
«Государственный синоптический комитет предсказывает нам завтра прекрасную погоду. В связи с этим Национальное Общество Воздухоплавания имеет честь пригласить Вас на увлекательное зрелище. На городском стадионе Вы будете лицезреть смертельный прыжок с парашютом отчаянного русского эмигранта Алексея Зубатова, который он обязуется исполнить непосредственно с крыла летящего на большой скорости аэроплана.
Данное действо будет запечатлено на киноплёнку и войдёт отдельным эпизодом в фильм с участием самого непревзойдённого Эриха Вайса!»
Отложив приглашение в сторону, женщина поднялась и посмотрела в огромное, до потолка, венецианское зеркало.
Увы, прожитые годы была не в состоянии скрыть даже передовая импортная косметика. Шестой десяток лет − это далеко не сорок! Да и второй десяток лет вдовствующего одиночества женской красоты никак не прибавляют.
− Ну, что же, коль не забыли старуху, пойду погляжу на этого русского самоубийцу. Пообщаюсь с представителями прессы. Пусть видят, что ещё не померла. Хожу, дышу, существую. Жаль, что никакое потомство на свет произвести не смогла, сейчас бы меня на этот стадион могли бы сопровождать уже взрослые внуки, − Адалинда перешла в соседнюю комнату, представляющую из себя огромный гардероб, и вместе со служанкой принялась выбирать подобающий наряд для предстоящего выхода в свет.
Вечер следующего дня. VIP-ложа местного стадиона.
− Герцогиня, как Вам наша находка? − Крюге был сама любезность, − Вы себе и представить не можете, сколько сил я потратил на то, чтобы среди тысяч эмигрантов его отыскать и уговорить Алексея на этот прыжок. Зато какой резул…
− Пригласите его ко мне, сегодня же, − оборвала его на полуслове Адалинда-Дагмар, − хочу познакомиться с этим смельчаком лично. Он чем-то напоминает мне покойного супруга. Такой же был сорвиголова. Ничего и никого не боялся.
− А что, это превосходная идея, приедем, если не возражаете всей съёмочной группой, сделаем несколько кадров в вашем прекрасном парке, возможно, включим их в будущую картину, я поговорю со сценаристом, − затараторил помощник режиссёра, боясь, что хозяйка замка его опять перебьёт.
− Делайте, что хотите, − отмахнулась она от назойливого киношника, − но Зубатова, ко мне доставьте!
Два месяца спустя
Владельцы центральных и городских газет в этот день все как один потирали руки, и было отчего. Заметка на первых полосах, набранная крупным жирным шрифтом, позволила в считанные часы распродать не только утренний тираж, но и все дополнительные допечатки.
«Русский эмигрант Алексей Зубков вскружил голову сестре нашего бывшего правителя. Ходят слухи, что он выдавал себя за дворянина и офицера, разбитой большевиками, врангелевской армии. По всей видимости, главенствующую роль в скоротечном романе, сыграло его внешнее сходство со знаменитым актёром Эрихом Вайсом. Поговаривают, что этот наглец даже иногда раздавал автографы за самого гения кинематографа.
Все члены династии негодуют! Старший брат категорически против предстоящего бракосочетания и уже письменно уведомил сестру, что прекратит с ней всякое общение, если она не вернёт назад данное согласие на этот безумный брак!
Главы лютеранских церквей страны срочно огласили с кафедр вердикт, запрещающий пасторам благословлять венчание с пришлым иноверцем!»
***
Однако влюблённых было уже не остановить. Молодожёны не поехали к бывшему императору за благословением, прекрасно понимая, что ни за что его не получат.
Невеста публично отказалась от всех своих титулов и, надев кружевную фату, которую, носила ещё её мать, уехала венчаться в греческую православную церковь, которая отыскалась в городке Висбаден. И уже там прошла обряд крещения по православному обычаю.
Церемонию, несмотря ни на что, не побоялся провести протоиерей Павел Адармалов. Со стороны невесты, принявшей православие, никто из родственников не присутствовал, а у жениха, вообще, таковых в этой стране не обнаружилось.
Пара сочеталась законным браком в памятный для невесты день. Ровно тридцать семь лет назад она уже сочеталась законным браком со своим первым мужем Виктором.
В церковной книге появилась запись:
«На момент венчания невесте исполнился шестьдесят один год, жениху, по его словам, шёл двадцать седьмой.»
***
Узнав о свершившимся факте, глава страны прислал молодожёнам свадебный подарок, − книгу с чеком. «Стоимость − десять марок».
А бывшая принцесса в знак протеста, стала подписываться на всех документах − госпожа Адалинда-Дагмар Зубатова. Более того, ради своего возлюбленного она подвергла себя рискованной и малоизученной процедуре омоложения при помощи вытяжки из некоторых желёз редко встречающихся пород пресмыкающихся.
Год спустя. Полицейское управление города Бонн
Не представившийся господин в отлично сшитом английском костюме разложил перед Зубатовым ворох документов.
− Извольте ознакомиться, родственничек нашего монарха. Начнём слева направо. Итак. Никаким «торговым делом» Вы после свадьбы не занялись, а лишь под залог не принадлежащего Вам замка взяли кредит в банке в полмиллиона марок, который весьма успешно прокутили с невероятной для нас, немцев, скоростью. Далее. За год Вы умудрились в различных казино нашей страны спустить многомиллионное состояние госпожи Адалинды-Дагмар Зубатовой. Смотрим далее, − незнакомец взял со стола и поднёс к главам посетителя очередной документ. − Совсем недавно Вы приобрели дорогостоящий мотоцикл, который успешно разбили через несколько дней после покупки, совершив аварию и наезд на ни в чём не повинных бюргеров. А затем спрятались в больнице для душевнобольных, но, боясь судебного преследования, из всё тех же средств любящей Вас супруги погасили все предъявленные Вам иски. Будучи в Берлине, Вы до потери сознания избили тамошнего телефониста, отказавшегося выполнять ваши указания. И оплатили весьма солидный штраф и прочие издержки на лечение пострадавшего.
− Это всё происки моих недоброжелателей, − огрызнулся Зубатов, − они специально спровоцировали скандал в переговорном пункте. Хотели дискредитировать и меня и, в первую очередь, сестру, сами знаете кого!
− Неважно. Главное, что им это удалось и теперь вы, господин эмигрант − полный банкрот! И у вас есть только три выхода. Решайте, − незнакомец, собрал бумаги и аккуратно сложил их в папку.
− К-какие? – заикаясь, промямлил Зубатов.
− Первое. Не дожидаясь ареста, добровольно прийти в суд, куда я передам эту замечательную папочку, и затем отправиться на много лет в долговую тюрьму, в Берлинский Моабит. Второе. Быть вскорости убитым людьми из эмигрантской среды, завидущими свалившемуся на Вас богатству и нанятыми сильно недовольными родственниками вашей дражайшей супруги.
Незнакомец замолчал, убирая папку в портфель.
− А третье? Вы про него ничего не сказали, − унимая дрожь в руках, еле слышно спросил Зубатов.
− Как можно скорее, а желательно прямо сейчас, убраться из нашей страны и более никогда не появляться на территории Германии. Иначе выполнение второго пункта становится… − он протянул Зубатову отпечатанный на фирменном бланке документ.
«Выезд за пределы страны − одобрено! В подобных гражданах власти Германии не нуждается!»
− Подписывайте и убирайтесь вон. Вот Вам деньги на проезд, - швырнув в лицо эмигранта купюры, незнакомец кликнул ожидавшего за дверью полицейского.
Полгода спустя. Великое Герцогство Люксембург
После неудачной попытки устроиться хоть кем-нибудь в местный мюзик-холл, Алексей Зубатов с большим трудом нашёл место официанта в придорожном ресторане. При чём хозяин заведения принял его на работу с условием, что новый сотрудник не будет возражать против вывески на фасаде здания, гласящей:
«В нашем заведении вас обслуживает зять бывшего императора!»
***
Несмотря на сложившиеся обстоятельства, никто из супругов и не думал подавать на развод.
Если Алексея Зубатова не пускали в Германию, то его жена, хоть и редко (из-за серьёзнейших финансовых проблем, была вынуждена продать с аукциона практически всё своё имущество и сменить роскошный дворец на съёмную комнатку, находившуюся на самом краю города), но всё же навещала своего ненаглядного Лёшика.
− Ты же мужчина, значит, обязан придумать, как нам вновь стать богатыми, − после ночных ласк в номере простенького Люксембургского отеля сквозь слёзы молвила Адалинда, − мне осталось совсем немного, и очень не хочется закончить свои дни в приюте для бездомных, а всё идёт именно к этому.
− Мы с тобой засядем за мемуары. Уверяю тебя, они будут иметь оглушительный успех. Ты будешь писать о любви ко мне, а я о…, − Зубатов не закончил свою фразу, так как образовавшийся комок в горле напрочь лишил его дара речи[3].
***
Между тем неприятности продолжали сыпаться на русского эмигранта, словно июльский ливень.
Работу в ресторане он вскорости потерял и прятался от полиции, которая разыскивала его, обвиняя в подделке и сбыту «карточек специального содержания».
На одной из конспиративных квартир он обнаружил германскую газету, в которой было услужливо обведено следующее объявление:
«Суд города Бонна уведомляет всех заинтересованных лиц, что госпожа Адалинда-Дагмар Зубатова начинает бракоразводный процесс.»
На следующее утро, Зубатов по своему обыкновению пересчитал мелочь, завалявшуюся в карманах, купил билет до ближайшего французского городка, в котором, недолго думая, завербовался в Иностранной легион.
Однако прослужил там совсем недолго, так как получил очередную «чёрную метку».
Не завершив бракоразводного процесса, его супруга заболела воспалением лёгких, кроме этого, у неё началось заражение крови.
Врачи оказались бессильны, и старая женщина скончалась в одном из Парижских госпиталей.
Не проститься со своей принцессой эмигрант не мог и, поэтому, самовольно покинув расположение воинской части, помчался в столицу Франции.
***
− Господин Зубатов, я правильно произнёс вашу славянскую фамилию, − жандарм внимательно разглядывал потрёпанный нансеновский паспорт[4].
Тот утвердительно кивнул и протянул руку, чтобы забрать документ.
− Не спешите, − улыбка на лице служителя закона исчезла, и страж порядка извлёк из-за пояса наручники, − вы арестованы по запросу целого ряда Европейских стран, а также во избежание возможного скандала во время предстоящей церемонии похорон вашей супруги и присутствии на них некоторых августейших особ.
Скорый суд приговорил Алексей Зубатова к восьми... дням тюремного заключения! И последующей высылки в Советский Союз.
(К счастью, оттуда запроса на экстрадицию не поступало).
По месту прежнего жительства, то есть, в Люксембург.
Письма своей возлюбленной, он всё же был вынужден продать её брату, но вот на его предложение – «Навсегда покинуть Старый Свет за весьма солидное вознаграждение» эмигрант категорически отказался.
Более того, чтобы побольнее оскорбить бывшего родственника, поведал газетчикам, что тот был замечен в сеансах спиритизма и пытался вызвать дух принцессы Адалинды-Дагмар.
Прошёл ещё год
Деньги, полученные от августейшей персоны, кончились, и Алексею в очередной раз пришлось заняться поисками работы.
С большим трудом удалось устроиться в передвижной балаган, но выступал он редко, последствия прошлой бурной жизни всё чаще давала о себе знать. Пришлось обратиться к врачам, те вынесли приговор − туберкулёз!
Клиника для бедных и обездоленных на окраине города.
− Доктор, мне хуже. Дайте, пожалуйста, таблетку или хотя бы вколите порцию морфия, − еле слышно прохрипел Алексей.
− Я так полагаю, вам сейчас нужен не наркотик, а пастор. Позвать? Собор у нас тут рядышком, через дорогу, − усталый врач взял руку пациента и с трудом нащупал пульс.
− Я − русский, православный, а нашего батюшки, в вашей стране, наверное, и не сыщешь, − Зубатов показал рукой на листок бумаги, лежащей на прикроватной тумбочке, − возьмите. Это моё последнее слово. После того, как меня не станет, отправьте его в Бонн, в газеты, пусть опубликуют. Надо, чтобы люди знал…
Германия. Бонн. Неделю спустя
Местная пресса на последней странице мелким шрифтом, опубликовала краткий некролог о смерти зятя бывшего императора. Заметка заканчивалась странной фразой:
«Безумной юношеской страсти у меня к ней не было. Но я её любил, честно и преданно, как это умеем делать только мы, русские!»[1] − мелкая монета (pfennig) имевшая хождение в Германии до перехода на Евро.
[2] − брачный союз. Происхождением выражение обязано легендам и мифам Древней Греции, потому что именно у древних греков Гименей был богом брака, брачной церемонии.
[3] − Справедливости ради замечу, что написанный им роман и до настоящего времени периодически переиздаётся в некоторых странах Европы (автор).
[4] − международный документ, который удостоверял личность держателя и впервые начал выдаваться Лигой Наций для беженцев без гражданства.


 

© Copyright: paw, 2023

Регистрационный номер №0517307

от 17 мая 2023

[Скрыть] Регистрационный номер 0517307 выдан для произведения:
­
Из цикла «Эмигранты первой волны»
[svadba]
Все персонажи этого рассказа вымышлены. Любое сходство с реальными людьми и событиями случайно.
Вторая половина двадцатых годов двадцатого века. Германия, Бонн. Кафе «Старая черепаха»
Алексей Зубатов, отвернувшись к окну, пересчитал оставшиеся пфенинги[1]. «На бутерброд с ветчиной хватит, а вот на чашку кофе уже нет, − пронеслось у него в голове. − И что? Вот так сидеть и жевать его всухомятку? На глазах у всех? Или попросить завернуть и съесть его в подворотне за углом? Некрасиво, но придётся…»
− Вам никто не говорил, что Вы чем-то похожи на артиста Генриха Вайса? − прервал его размышления седовласый господин, бесцеремонно усаживаясь на стоящий рядом стул.
Зубатов лихорадочно спрятал монеты в карман и уставился на незваного собеседника:
− Мы с Вами знакомы? Не знаю, как здесь в Германии, но у нас в России, принято для начала представляться, а уже потом начинать беседу.
− Алекс, давайте без церемоний, мы в Европе, а здесь девиз «Время-деньги» ценят превыше всего. Тем более, что Ваше досье я уже досконально изучил и пришёл сюда не пить поганейший кофе, сваренный из цикория, а предложить Вам работу.
− Но я же должен как-то к Вам обращаться? − Алексей непроизвольно улыбнулся, нормально оплачиваемой работы он жаждал больше всего.
− Норман Крюге. Помощник режиссёра. Для начала этого будет достаточно. А теперь к делу. Наш всеми обожаемый Вайс - трус, каких ещё поискать надо. Он боится упасть с лошади, поэтому оператору приходится снимать его дублёра исключительно со спины. Опасается пораниться при дуэли на шпагах, и наконец, он панически боится высоты…
− Но ведь на любой киностудии всегда полным-полно каскадёров, в чём проблема? − перебил его Зубатов.
− В парашюте. С ним никто не хочет прыгать. А это самый эффектный эпизод в будущем киношедевре.
− Но я тоже никогда не… и понятия не имею… − промямлил Алексей, лихорадочно размышляя, какой гонорар можно потребовать за исполнение смертельного трюка.
− Вы служили в этой, как её, вспомнил, Белой Армии, участвовали в боях, награждены орденами и медалями, следовательно, отваги Вам не занимать! Короче, вот контракт, здесь всё изложено, читайте, подписывайте, и поехали на аэродром. Мотор за окном работает и жрёт дорогостоящий бензин, к тому же повторюсь − «Время-деньги».
Тогда же. Шаумбург, поместье сестры императора
Адалинда-Дагмар, дочь императора, скучала, стоя у окна. Зарядивший ещё с ночи дождь не позволял совершить традиционную пешую прогулку по огромному парку, разбитому вокруг её поместья. Женщина провела пальцем по следу, оставленному очередной дождевой каплей и, сделав глоток вина, предалась воспоминаниям.
Этот огромный дом и особенно парк привели в восторг её мужа, принца Виктора Гамбургского. Он, не торгуясь, выкупил его у прежнего владельца и перевёз сюда её, молодую и красивую. Боже, как же давно это было! Двадцать пять счастливых лет пролетели, как один миг. Но всё в этом мире имеет своё начало и конец. Одиннадцать лет назад её суженного не стало. Чувствуя близость приближающейся смерти, Виктор завещал ей все эти земли. А она в минуту отчаяния, взяла, да и продала Шаумбург брату-императору. Правда, господь надоумил внести в купчую пункт, дающий ей право на пожизненное пребывание в замке.
Женщина кликнула прислугу и велела той принести зонтик. Покрутила его в руках, но выйти за порог так и не решилась. Годы давали о себе знать, и очередная простуда была ни к чему.
Она уселась в кресло и велела подать кофе со сливками. Взяла со стола толстенный альбом в дорогом кожаном переплёте. Взглянула на фотографию, усмехнулась, припомнив, как ещё до знакомства с Виктором, она чуть было не вышла замуж за Болгарского князя Алекса Баттильбергсого. Дело шло к свадьбе, но её престарелый дед заодно с кайзером страны были категорически против! В унисон твердили, что негоже, прежде всего, с политической точки зрения, чистокровной прусской принцессе связывать себя узами Гименея[2] с человеком, рождённым в морганатическом браке.
И оказались правы. Ибо, через несколько лет в Софии произошёл военный путч. Взбунтовавшиеся офицеры одного из тамошних полков свергли несостоявшегося мужа с престола, вынудили подписать отречение, а затем под конвоем увезли на границу и передали русским властям.
Адалинда хотела перевернуть очередную страницу и продолжить своё занятие, но в комнату вошла служанка и положила перед хозяйкой серебряный поднос с лежащим на нём письмом.
«Государственный синоптический комитет предсказывает нам завтра прекрасную погоду. В связи с этим Национальное Общество Воздухоплавания имеет честь пригласить Вас на увлекательное зрелище. На городском стадионе Вы будете лицезреть смертельный прыжок с парашютом отчаянного русского эмигранта Алексея Зубатова, который он обязуется исполнить непосредственно с крыла летящего на большой скорости аэроплана.
Данное действо будет запечатлено на киноплёнку и войдёт отдельным эпизодом в фильм с участием самого непревзойдённого Эриха Вайса!»
Отложив приглашение в сторону, женщина поднялась и посмотрела в огромное, до потолка, венецианское зеркало.
Увы, прожитые годы была не в состоянии скрыть даже передовая импортная косметика. Шестой десяток лет − это далеко не сорок! Да и второй десяток лет вдовствующего одиночества женской красоты никак не прибавляют.
− Ну, что же, коль не забыли старуху, пойду погляжу на этого русского самоубийцу. Пообщаюсь с представителями прессы. Пусть видят, что ещё не померла. Хожу, дышу, существую. Жаль, что никакое потомство на свет произвести не смогла, сейчас бы меня на этот стадион могли бы сопровождать уже взрослые внуки, − Адалинда перешла в соседнюю комнату, представляющую из себя огромный гардероб, и вместе со служанкой принялась выбирать подобающий наряд для предстоящего выхода в свет.
Вечер следующего дня. VIP-ложа местного стадиона.
− Герцогиня, как Вам наша находка? − Крюге был сама любезность, − Вы себе и представить не можете, сколько сил я потратил на то, чтобы среди тысяч эмигрантов его отыскать и уговорить Алексея на этот прыжок. Зато какой резул…
− Пригласите его ко мне, сегодня же, − оборвала его на полуслове Адалинда-Дагмар, − хочу познакомиться с этим смельчаком лично. Он чем-то напоминает мне покойного супруга. Такой же был сорвиголова. Ничего и никого не боялся.
− А что, это превосходная идея, приедем, если не возражаете всей съёмочной группой, сделаем несколько кадров в вашем прекрасном парке, возможно, включим их в будущую картину, я поговорю со сценаристом, − затараторил помощник режиссёра, боясь, что хозяйка замка его опять перебьёт.
− Делайте, что хотите, − отмахнулась она от назойливого киношника, − но Зубатова, ко мне доставьте!
Два месяца спустя
Владельцы центральных и городских газет в этот день все как один потирали руки, и было отчего. Заметка на первых полосах, набранная крупным жирным шрифтом, позволила в считанные часы распродать не только утренний тираж, но и все дополнительные допечатки.
«Русский эмигрант Алексей Зубков вскружил голову сестре нашего бывшего правителя. Ходят слухи, что он выдавал себя за дворянина и офицера, разбитой большевиками, врангелевской армии. По всей видимости, главенствующую роль в скоротечном романе, сыграло его внешнее сходство со знаменитым актёром Эрихом Вайсом. Поговаривают, что этот наглец даже иногда раздавал автографы за самого гения кинематографа.
Все члены династии негодуют! Старший брат категорически против предстоящего бракосочетания и уже письменно уведомил сестру, что прекратит с ней всякое общение, если она не вернёт назад данное согласие на этот безумный брак!
Главы лютеранских церквей страны срочно огласили с кафедр вердикт, запрещающий пасторам благословлять венчание с пришлым иноверцем!»
***
Однако влюблённых было уже не остановить. Молодожёны не поехали к бывшему императору за благословением, прекрасно понимая, что ни за что его не получат.
Невеста публично отказалась от всех своих титулов и, надев кружевную фату, которую, носила ещё её мать, уехала венчаться в греческую православную церковь, которая отыскалась в городке Висбаден. И уже там прошла обряд крещения по православному обычаю.
Церемонию, несмотря ни на что, не побоялся провести протоиерей Павел Адармалов. Со стороны невесты, принявшей православие, никто из родственников не присутствовал, а у жениха, вообще, таковых в этой стране не обнаружилось.
Пара сочеталась законным браком в памятный для невесты день. Ровно тридцать семь лет назад она уже сочеталась законным браком со своим первым мужем Виктором.
В церковной книге появилась запись:
«На момент венчания невесте исполнился шестьдесят один год, жениху, по его словам, шёл двадцать седьмой.»
***
Узнав о свершившимся факте, глава страны прислал молодожёнам свадебный подарок, − книгу с чеком. «Стоимость − десять марок».
А бывшая принцесса в знак протеста, стала подписываться на всех документах − госпожа Адалинда-Дагмар Зубатова. Более того, ради своего возлюбленного она подвергла себя рискованной и малоизученной процедуре омоложения при помощи вытяжки из некоторых желёз редко встречающихся пород пресмыкающихся.
Год спустя. Полицейское управление города Бонн
Не представившийся господин в отлично сшитом английском костюме разложил перед Зубатовым ворох документов.
− Извольте ознакомиться, родственничек нашего монарха. Начнём слева направо. Итак. Никаким «торговым делом» Вы после свадьбы не занялись, а лишь под залог не принадлежащего Вам замка взяли кредит в банке в полмиллиона марок, который весьма успешно прокутили с невероятной для нас, немцев, скоростью. Далее. За год Вы умудрились в различных казино нашей страны спустить многомиллионное состояние госпожи Адалинды-Дагмар Зубатовой. Смотрим далее, − незнакомец взял со стола и поднёс к главам посетителя очередной документ. − Совсем недавно Вы приобрели дорогостоящий мотоцикл, который успешно разбили через несколько дней после покупки, совершив аварию и наезд на ни в чём не повинных бюргеров. А затем спрятались в больнице для душевнобольных, но, боясь судебного преследования, из всё тех же средств любящей Вас супруги погасили все предъявленные Вам иски. Будучи в Берлине, Вы до потери сознания избили тамошнего телефониста, отказавшегося выполнять ваши указания. И оплатили весьма солидный штраф и прочие издержки на лечение пострадавшего.
− Это всё происки моих недоброжелателей, − огрызнулся Зубатов, − они специально спровоцировали скандал в переговорном пункте. Хотели дискредитировать и меня и, в первую очередь, сестру, сами знаете кого!
− Неважно. Главное, что им это удалось и теперь вы, господин эмигрант − полный банкрот! И у вас есть только три выхода. Решайте, − незнакомец, собрал бумаги и аккуратно сложил их в папку.
− К-какие? – заикаясь, промямлил Зубатов.
− Первое. Не дожидаясь ареста, добровольно прийти в суд, куда я передам эту замечательную папочку, и затем отправиться на много лет в долговую тюрьму, в Берлинский Моабит. Второе. Быть вскорости убитым людьми из эмигрантской среды, завидущими свалившемуся на Вас богатству и нанятыми сильно недовольными родственниками вашей дражайшей супруги.
Незнакомец замолчал, убирая папку в портфель.
− А третье? Вы про него ничего не сказали, − унимая дрожь в руках, еле слышно спросил Зубатов.
− Как можно скорее, а желательно прямо сейчас, убраться из нашей страны и более никогда не появляться на территории Германии. Иначе выполнение второго пункта становится… − он протянул Зубатову отпечатанный на фирменном бланке документ.
«Выезд за пределы страны − одобрено! В подобных гражданах власти Германии не нуждается!»
− Подписывайте и убирайтесь вон. Вот Вам деньги на проезд, - швырнув в лицо эмигранта купюры, незнакомец кликнул ожидавшего за дверью полицейского.
Полгода спустя. Великое Герцогство Люксембург
После неудачной попытки устроиться хоть кем-нибудь в местный мюзик-холл, Алексей Зубатов с большим трудом нашёл место официанта в придорожном ресторане. При чём хозяин заведения принял его на работу с условием, что новый сотрудник не будет возражать против вывески на фасаде здания, гласящей:
«В нашем заведении вас обслуживает зять бывшего императора!»
***
Несмотря на сложившиеся обстоятельства, никто из супругов и не думал подавать на развод.
Если Алексея Зубатова не пускали в Германию, то его жена, хоть и редко (из-за серьёзнейших финансовых проблем, была вынуждена продать с аукциона практически всё своё имущество и сменить роскошный дворец на съёмную комнатку, находившуюся на самом краю города), но всё же навещала своего ненаглядного Лёшика.
− Ты же мужчина, значит, обязан придумать, как нам вновь стать богатыми, − после ночных ласк в номере простенького Люксембургского отеля сквозь слёзы молвила Адалинда, − мне осталось совсем немного, и очень не хочется закончить свои дни в приюте для бездомных, а всё идёт именно к этому.
− Мы с тобой засядем за мемуары. Уверяю тебя, они будут иметь оглушительный успех. Ты будешь писать о любви ко мне, а я о…, − Зубатов не закончил свою фразу, так как образовавшийся комок в горле напрочь лишил его дара речи[3].
***
Между тем неприятности продолжали сыпаться на русского эмигранта, словно июльский ливень.
Работу в ресторане он вскорости потерял и прятался от полиции, которая разыскивала его, обвиняя в подделке и сбыту «карточек специального содержания».
На одной из конспиративных квартир он обнаружил германскую газету, в которой было услужливо обведено следующее объявление:
«Суд города Бонна уведомляет всех заинтересованных лиц, что госпожа Адалинда-Дагмар Зубатова начинает бракоразводный процесс.»
На следующее утро, Зубатов по своему обыкновению пересчитал мелочь, завалявшуюся в карманах, купил билет до ближайшего французского городка, в котором, недолго думая, завербовался в Иностранной легион.
Однако прослужил там совсем недолго, так как получил очередную «чёрную метку».
Не завершив бракоразводного процесса, его супруга заболела воспалением лёгких, кроме этого, у неё началось заражение крови.
Врачи оказались бессильны, и старая женщина скончалась в одном из Парижских госпиталей.
Не проститься со своей принцессой эмигрант не мог и, поэтому, самовольно покинув расположение воинской части, помчался в столицу Франции.
***
− Господин Зубатов, я правильно произнёс вашу славянскую фамилию, − жандарм внимательно разглядывал потрёпанный нансеновский паспорт[4].
Тот утвердительно кивнул и протянул руку, чтобы забрать документ.
− Не спешите, − улыбка на лице служителя закона исчезла, и страж порядка извлёк из-за пояса наручники, − вы арестованы по запросу целого ряда Европейских стран, а также во избежание возможного скандала во время предстоящей церемонии похорон вашей супруги и присутствии на них некоторых августейших особ.
Скорый суд приговорил Алексей Зубатова к восьми... дням тюремного заключения! И последующей высылки в Советский Союз.
(К счастью, оттуда запроса на экстрадицию не поступало).
По месту прежнего жительства, то есть, в Люксембург.
Письма своей возлюбленной, он всё же был вынужден продать её брату, но вот на его предложение – «Навсегда покинуть Старый Свет за весьма солидное вознаграждение» эмигрант категорически отказался.
Более того, чтобы побольнее оскорбить бывшего родственника, поведал газетчикам, что тот был замечен в сеансах спиритизма и пытался вызвать дух принцессы Адалинды-Дагмар.
Прошёл ещё год
Деньги, полученные от августейшей персоны, кончились, и Алексею в очередной раз пришлось заняться поисками работы.
С большим трудом удалось устроиться в передвижной балаган, но выступал он редко, последствия прошлой бурной жизни всё чаще давала о себе знать. Пришлось обратиться к врачам, те вынесли приговор − туберкулёз!
Клиника для бедных и обездоленных на окраине города.
− Доктор, мне хуже. Дайте, пожалуйста, таблетку или хотя бы вколите порцию морфия, − еле слышно прохрипел Алексей.
− Я так полагаю, вам сейчас нужен не наркотик, а пастор. Позвать? Собор у нас тут рядышком, через дорогу, − усталый врач взял руку пациента и с трудом нащупал пульс.
− Я − русский, православный, а нашего батюшки, в вашей стране, наверное, и не сыщешь, − Зубатов показал рукой на листок бумаги, лежащей на прикроватной тумбочке, − возьмите. Это моё последнее слово. После того, как меня не станет, отправьте его в Бонн, в газеты, пусть опубликуют. Надо, чтобы люди знал…
Германия. Бонн. Неделю спустя
Местная пресса на последней странице мелким шрифтом, опубликовала краткий некролог о смерти зятя бывшего императора. Заметка заканчивалась странной фразой:
«Безумной юношеской страсти у меня к ней не было. Но я её любил, честно и преданно, как это умеем делать только мы, русские!»[1] − мелкая монета (pfennig) имевшая хождение в Германии до перехода на Евро.
[2] − брачный союз. Происхождением выражение обязано легендам и мифам Древней Греции, потому что именно у древних греков Гименей был богом брака, брачной церемонии.
[3] − Справедливости ради замечу, что написанный им роман и до настоящего времени периодически переиздаётся в некоторых странах Европы (автор).
[4] − международный документ, который удостоверял личность держателя и впервые начал выдаваться Лигой Наций для беженцев без гражданства.


 

 

Уроки рыбки Ласточки. Часть 6. Не рыбы

Часы олигарха и рецепт чая с орегано - душицей