В МЕНЯ МОЯ ДОЧЬ! В МЕНЯ!

Сегодня моя дочка обломала у соседей всю сирень. Соседка узнала её по обронённому поясу от платья. Я клялась соседке, что с дочери три шкуры спущу за эту выходку. А когда ушла соседка и я присела на крыльцо, в моей памяти вдруг всплыл эпизод  из моей юности настолько живо,  что в мгновение ока я перенеслась во времена юности. И мне опять шестнадцать, и я с подружками.

Возбуждённые   Надька с Галькой не говорили, а орали. Я  то и дело толкала то одну, то другую в бок и  шипела, как гусыня. А как шипит гусыня,  я знаю. Бабуся, сколько я помню себя, всегда держала гусей.  Весной высаживала их на яйца в корзины, а корзины заталкивала под кровати, на которых спали моя тётка и прабабушка.  А я спала на сундуке около печки. Бабуся говорила, что мы одинаковые, то есть и гусям,  и мне нужно тепло. И хотя жили мы в одной комнате, им не помешало, когда они подросли, однажды пощипать меня за колени. Просто я с Валькой, моей подружкой, договорились ночевать в сарае на сеновале. У Вальки мать  что надо! Валька только заикнулась, что мы хотим на сеновале поспать, мать сразу отпустила.  А меня бабуся,  ни  в какую! А Валька уже втихушку залезла на сеновал и ждёт меня. Ну,  вот я, когда все уснули,  на цыпочках выползла из дома, а забыла, что на ночь бабуся гусей оставляет во дворе. А ночь тёмная. С крыльца я чуть кувырком не слетела. Хотя  лето, а всё-таки было довольно прохладно. А  я  в одной коротенькой ночной рубашке, даже одеяло взять не догадалась, не соображала ещё.  Когда подходила к сараю,  одна гусыня зашипела, крыльями захлопала и на меня налетела. А тут и все остальные шеи вытянули. И давай щипать. Я бегу они за мной, за что-то запнулась, упала, руки запачкала. Орать-то нельзя, слёзы текут, заскочила в сарай и давай реветь. Валька перепуганная, меня успокаивает. Хорошо, что её мать шалёшку старую пуховую дала, укрылись ею, прижались друг к дружке, кое-как успокоились, согрелись  и уснули.

А бабуся ночью встала, а меня на сундуке  нет. Начался переполох. Обыскали весь дом, а про сеновал даже не подумали. Ну, нет и всё! Тётка догадалась, побежала к Валькиной матери.  А та им взбучку устроила, мол, девчонку позвали ночевать, а сами не знают, куда дети подевались.  А детям было по десять лет - есть с чего перепугаться. Бросились  всей толпой  в сарай. Тётка с фонариком залезла по лестнице  на сеновал, а мы спим без задних ног. Подняли нас. Вальку мать домой увела. А меня только хотели отчитать по полной программе, а тут при свете увидели мои коленки, исщипанные до крови, да и грязные подтёки  под  глазами от размазанных грязными руками слёз. Бабуся аж заплакала, обняла меня горемычную, прижала к себе, а потом уложила на коронный сундук и долго сидела около меня. Вот  я  и  запомнила на всю жизнь, как шипят гуси.

                Завтра у нас выпускной бал. Сегодня учителя с активом обсуждали меню. И Галина Степановна сказала, что всё хорошо, но нет, свежей зелени, даже салата из редиски. В огородах только-только пошёл в рост ранний редис у самых старательных огородников. Надька такая шустрая и говорит:

                -Девчонки! А давайте набег на огороды сделаем. Я знаю у кого редиска уже большая! Что трусите?

Трусихами быть, как-то нам не к лицу, а образцовыми девочками мы никогда  и  не были. Отказаться не смогли. Вечером договорились встретиться у столовой. Оделись одинаково: трико синие, кеды.  И вот Галька с Надькой  орут, как резаные. А если кто-нибудь догадается, куда мы собрались? Мало не покажется! Они орут, а я шиплю. Трио! А  конец июня, никак не темнеет и народу на улице много.  Луна выползла бледная, словно с перепуга. А звёзд вообще не видно. Мы сделали вид, что гуляем, а сами медленно, но уверенно продвигаемся к стадиону, за которым находятся поселковские  садовые участки. Садовые   - это громко сказано. У нас на участках растёт малина, смородина, картошка с луком. В парниках  на навозе растят огурцы. Помидоры не вызревают,  да вот ещё само собой редиска бывает. Стадион, какой там стадион! Просто  футбольное поле с воротами. Чаще всего там пасут коз, коров. Воткнут кол, а к нему привяжут живность. Только по воскресеньям  собирается народ на футбол, две команды в посёлке есть: одна конторская, другая школьная. Вот и бьются. И у жителей есть развлечение: собираются семьями и болеют от всей души и за тех, и за других. Все же свои. Пока по полю походили, обсудили наряды, причёски. Не  заметили, как и стемнело. Галька хитрая, даже фонарик прихватила. Надька  смело выступила вперёд и повела нас в решительный бой за редиской. Одно дело днём ходить, а ночью-то ничего не видно.

Садовые участки огорожены одним общим забором, а меж собой разделяются только межами. Через забор перелезли быстро, а дальше заплутали. Всюду кусты малины стоят рядами,  некоторые очень высокие, из-за них ничего не видно. Страшно потеряться. И мы опять шипим друг на друга, чтобы сторож не услышал. Малина колючая, Галька то и дело вскрикивает. Нетерпеливая! А ещё корчит из себя, не знаю что! В том месте, куда  привела нас Надька, редиску мы не нашли. Галька стала ныть и звать домой. Исцарапались о малину впотьмах. Хорошо, что футболки от трико с длинными рукавами, а то будет завтра бал! А где-то недалеко собака залаяла, мы от испуга присели. Во  тьме не видно куда, а Надька на крыжовник примостилась, и разревелась. Колючки сквозь трико впились в заднее место. Как шипы вытаскивать будет? В общем, часа два лазили, пока наткнулись на три участка с редиской. Тут уж мы проявили завидное  упорство! Безжалостно  выдрали всю редиску, без разбора. Только засунули в сумки вместе с ботвой, с землёй, сторож как заорёт! Как он нас в темноте разглядел  не понятно. Наверно шипеть начали громко. Как мы рванули! Напрямик! Забор  перемахнули в один момент. Собаки лают. Мы бежим, тоже орём. Всё-таки удрали.

Прибежали домой к Надьке. У неё мать была на дежурстве. Первым делом шипы от крыжовника из мягкого места пинцетом вытаскивали.  Надька ревёт, а мы ржём до упаду. Руки от смеха трясутся, колючку ухватить не можем. Кино! Потом  отмыли редиску, почистили. Красавица! Молодая! Вкусная! Хрустит.  Решили,  утром Надька отнесёт её в столовую, как свою. Довольные,  мы разошлись по домам.

Сидя на крыльце и вспоминая  тот выпускной,  я всплакнула. Но прошлое не отступало, память услужливо подсовывала продолжение истории.

                Весь день прошёл в хлопотах. Отгладила и перемерила все платья, но выбор сделать так и не смогла. В парикмахерской отсидела длинную очередь.  К вечеру от переживаний устала. Родители уехали в отпуск в Сочи, выпускные экзамены сдавала без них. Мама нашила заранее несколько платьев. Дело осталось за мной. В конце концов, остановилась на голубом нейлоновом платье.  Таких платьев ещё ни у кого не было. Бантов  капроновых и тех не было. Что там говорить про платья? Собиралась, собиралась, и время подошло, идти надо, а я не готова. Девчонкам всегда кажется, что вот это не так, то  не красиво. И вот я шествую по центральной улице на высоких шпильках, в голубом платье, волосы уложены локонами. Красавица!  Вдоль улицы выстроились женщины, а я как на подиуме. И не только я. Галька в цветастом  штапельном сарафане, белой блузке, под старину ждёт меня у поворота.  А Надька, летом и в шерстяном платье! Таких платьев тоже нет ни у кого. С  букетом ромашек она ждёт нас  у своего дома.  Её дом  стоит  рядом со столовой, в которой пройдёт наш выпускной бал.  Галька первым делом спросила Надьку:

                -Отнесла?

                -Конечно. Повара так обрадовались. Похвалили.

Выпускной он и есть выпускной. Танцевали, веселились.   Счастливые лица родителей и детей.  Женщины обсуждают наря ды  девчонок, будущее: кто и куда поступать будет.  Ничто не омрачало праздник. Салат из редиски смели в одну минуту, соскучились по зелени за долгую зиму.  Нам хотелось всем сказать, что это наша заслуга. Но Надька резко оборвала  глупое начинанье. Уже светало. Нас кто-то позвал на улицу. Мы вышли втроём. За углом столовой кто-то возмущался. Мы притихли. Оказалось  это наша классная Тамара Ивановна, химичка Ольга Андреевна и директор школы Наталья Сергеевна.

                -Представляешь, выдрали всю редиску! Потоптали все грядки! Бесстыжие!  Семена прислали из Москвы и там-то по блату достали.

   - И мою редиску выдрали! Ты же с нами поделилась. Ещё и малину  переломали. Саженцы муж привёз и Холмска. Одни слёзы!

             -А у меня, когда убегали, по парнику пробежались. Стёкла побили. Сторож говорит, целая банда была. Что там редиска. Бог  с ней. Вот огурцы пересевать придётся, не увидим ранних.  Беда.  

 И только тут до нас дошло, что мы натворили. У самых любимых учителей выдрали редиску.  Мы же не знали, что на учительские огороды залезли, Надька нам обещала, что знает куда ведёт. А сама? Растерянные, красные от стыда  мы пятились от угла. В столовую вошли уже не выпускницы, а нашкодившие девчонки.  Радость улетучилась в один миг. Как мы будем смотреть в глаза любимых учителей? Как?  Мы уже не могли смотреть даже друг на друга. Совесть сжигала душу. Одно мы точно решили, каждая оттуда, где будет учиться, во что бы то ни стало,  привезёт самые лучшие семена редиски. 

Прошли  годы.  Выросла дочь. Я сама и  не  помнила, привезли ли мы семена, стёрлось из памяти, но вину за дикий поступок чувствовали долго, можно сказать до прошлого года Год назад, приехав к родителям, надо же такое случиться, мы  все трое встретились у Тамары Ивановны, уже седой, седой, худенькой, но по-прежнему любимой учительницы. За чаем, улыбаясь, она вдруг спросила:          

-Девчата, ничего рассказать не хотите?

И тут нас прорвало. Перебивая друг друга, мы уже не молодые тётки, каялись в совершённом грехе. Она же улыбалась.

                -Да знали мы, что это вы нахулиганили. Повар сразу сказала, кто принёс редиску. А уж вычислить вас труда не стоило. И за углом мы вас ждали, портить выпускной не хотели, но и безнаказанно оставлять не хотели. Что не помните, как вы нас семенами завалили? Всему посёлку хватило! Самое интересное в том, что другие выпускные плохо помним, а ваш так в память врезался! Всё забыто. Вы давно прощены, зла мы на вас не держали, мы же сами такие были, если бы вы знали, что мы сами в юности вытворяли.  А теперь рассказывайте, что вытворяют ваши детки?... 

Тогда я гордо сказала, что моя дочь не в меня, разумная. Но сейчас сидя на крылечке своего дома, мне хочется крикнуть на весь мир:

-В меня моя дочь! В меня!

С трудом скрывая улыбку, я выглядывающей дочери из-за двери, строго говорю:

                -Неделю по вечерам не гуляешь! Наказана. Всё.