Убийца

Убийца

 

В молодости я был силен и смел, поэтому был настолько уверен в себе и собственных силах, что, порою, как говорится, ходил по лезвию ножа.

К тому же, любил я женщин! Причем так, что ради них и из-за них, нередко, ввязывался в различного рода авантюры. Вот и в том году была у меня подружка в одном небольшом подмосковном городке, куда я частенько наведывался. Причем не на машине, а на электричке, поскольку мне приходилось, после бессонной ночи, рано утром уезжать, а в таком положении, езда за рулем, частенько, бывает небезопасна. Хотя в общественном транспорте меня постоянно охватывает смертная тоска - я совершенно не знаю, чем там заниматься. Некоторые смотрят в окно, другие - читают, третьи - спят или делают вид, что спят. А у меня, ни то, ни другое, ни третье не получается.

Смотреть в окно - не интересно - однообразный, невыразительный пейзаж утомляет. То лес, то поле, то какие-то обшарпанные здания - не захочешь, да отвернешься. Читать, когда пол под тобою трясется, вокруг толкаются, сопят, разговаривают, люди, громыхают колеса - я не могу. То есть, я, конечно, могу, но не читать, а смотреть в книгу и видеть фигу. Мне кажется тоже самое видят все остальные транспортные читатели. Ну, а чтобы заснуть в такой обстановке надо быть смертельно усталым...

Поэтому, в общественном транспорте, в дороге, я придаюсь самому интересному и познавательному занятию - общению. Разговорам, беседам, рассуждениям, - всему тому, что сближает между собой людей незнакомых и совершенно непохожих. Кстати, это невероятно полезно. Во-первых, учишься не просто разговаривать с людьми различных социальных слоев, возрастов и родов занятий, но и «подбирать ключи» к этим людям, раскручивая их на разговор, на ходу определяя их интересы и болевые точки. Ну и во-вторых, это дает ценнейшие сведения. Сведения, которые ни в одной книжке не прописаны, полученные, то что называется «из первых уст». И впрямь, если вспомнить, оформить и записать то, чего я наслушался в дороге, в поездах, автобусах, автомобилях, на этой грешной земле, то получится такая книжища, такой Талмуд, что удержать в руках его будет сложновато. Да, слава богу, теперь бумажные книги отошли в прошлое и какой бы объемной книга не была, поднять ее ныне - пара пустяков.

Великий Булгаков одну главу своей бессмертной книги поименовал: «Никогда не разговаривайте с неизвестными», но я не то, чтобы игнорировал этот его завет, а, скажем так, относился к нему пренебрежительно, поскольку, как уже упомянул выше, был слишком самонадеян.

Итак, с разговора с неизвестным все и началось.

Мы стояли на площадке электрички уже более двух часов, покуривали сигареты и трепались. Трепались так - ни о чем и обо всем. О рыбалке, о погоде, о низком качестве отечественного вина и водки, о женщинах... Короче, обо всем том, что как будто бы и является важным, да занимательным, но, в данный момент времени, никакого интереса не представляет.

Как известно, любой путь, каким бы длинным он не был, рано или поздно кончается. Вот и мне пришло время выходить - и тут оказалось, что мой попутчик выходит на той же самой станции. Хотя станцией назвать это место было сложно. Это была, так называемая, платформа, стоящая на границе между полем и лесом. В полукилометре от нее, среди леса, были построены дачные участки на месте вымершей деревни, а с другой стороны, со стороны поля - окраина городка, микрорайон до которого идти надо было добрых три километра. Но что такое три километра для молодого, пылкого человека, идущего на встречу с объектом своего плотского желания? Да, минут тридцать-сорок.

Пока мы два с лишним часа тащились из Москвы, начало смеркаться. Нет, еще не стемнело, но небо потухло. а пейзаж окрасился в «пятьдесят оттенков серого» и многие предметы стали почти неразличимы.

Ступили на перрон только мы вдвоем. Все остальные предпочли проехать еще один перегон до городского вокзала. Даже те, которым надо было в тот ж самый микрорайон, что и мне. Люди страшились тащится в гору по пустынной местности, к тому же в сумерках. Да многим это и физически было тяжело. Лучше уж потратить около часа на поездку в светлом и теплом автобусе, который довезет тебя почти до самого дома.

Да, забыл сказать, что дело было осенью и к ночи холодало, причем значительно.

Мы спустились по лесенке с платформы и, оба, поежились от холода. Нам предстоял довольно долгий путь по, покрывающемуся холодным туманом, полю, прежде чем мы достигнем пригорка. Вот полезем на пригорок - точно запаримся - подумал я.

Какую-то часть пути мы прошли молча - зубы постукивали и рот сводило от холода, но потом мы, все же, разогрелись и стали способны говорить. Первым тишину, естественно, нарушил я. Думаю читателю ясно почему «естественно» - трепло я редкостное - выше об этом упомянул!

- Местечко-то жутковатое - озираясь по сторонам, заключил я - чего случись - никто не заметит, никто не увидит, никто не найдет Туман-то вон какой садится, мы с тобой скоро своих ног различать не будем, коли хода не прибавим и на горочку не взбиремся.

- Да-а-а-а - каким-то совершенно отсутствующим тоном произнес мой попутчик.

- Хорошо, что ты рядом, что вместе идем - так спокойнее. - продолжил я.

- Это почему? - неожиданно громко сказал он.

- Ну, вот, споткнусь я, к примеру, или ногу вывихну - ты поможешь, подберешь, людей позовешь...

- Да-а-а-а-а - теперь как-то уже совсем весело и, я бы сказал насмешливо, произнес собеседник.

Мы сделали еще несколько шагов молча, прежде чем он добавил:

- Не знаю... одному спокойнее...

- Да почему же! - возмутился я.

- Да потому, что никогда не знаешь с кем рядом идешь! А вдруг рядом с тобой - убийца!

- Ты? - сказал я удивленно с громадной долей иронии, хотя, неожиданно, по спине пробежал какой-то неприятный холодок, настолько уверенно, я бы даже сказал - утвердительно, произнес он эту фразу.

Я постарался не подать виду и прошел еще немного, после чего сбавил скорость и внимательно поглядел на собеседника. В сумерках его было видно плоховато, поэтому я придвинулся к нему почти вплотную так, что стал ощущать на себе его прерывистое шумное дыхание. И что? Лицо, как лицо, простое, без особого интеллекта, но и без кретинизма. Обычный провинциал, рабочий, не хватающий с неба звезд, но и не свинья. Такие обычно трудятся честно, но без энтузиазма, втихаря халтурят направо и налево, зарабатывая, в целом, неплохие деньги, растят детишек, покупают своим бабам, задорого, импортные шмотки... Но не убивают! С другой стороны, маньяки, шизофреники почти неотличимы от обычных людей, до тех пор, пока не попадут в ситуацию, отворяющую двери их безумия. На ум пришел Дэвид Копперфильд и его знакомый с головой Карла Девятого.

Ситуация!

Хотя, я не так уж и слаб! Сзади, за пояс, заткнут нож без ножен - только выхвати и режь. Для слишком умелых - заточка в левом!!! рукаве - блокируй мою правую и она, через глаз, проткнет твои утлые мозги. Но, к сожалению, говорят, что у безумцев, в припадке, силы вырастают стократно..

Ситуация!

Да шутит он... наверное шутит... конечно шутит... идти-то, просто так, скучно, а все темы еще в электричке исчерпали.

Чтобы малость разрядить ситуацию, да к тому же и осмотреться, я достал сигарету и закурил, проведя горящей спичкой по воздуху так, чтобы осветить и получше разглядеть лицо моего спутника. Лицо обычное - никаких признаков маньячества

- Чего ты мне в лицо светишь? - неожиданно огрызнулся он - А... - хочешь во мне убийцу разглядеть. Думаешь так на роже прям и написано «Убийца». Каинова печать. Нет, друже, в жизни все посложнее будет.

«Мужик, не промах. Не просто хитер а еще и умен - вон как словами сыпет. Это не бандит с большой дороги, это действительно маньяк» - подумал я - «Похоже у меня проблемы...»

- Да, не... - промямлил я - так получилось, чтобы не потухла.

- Давай, рассказывай... - ухмыльнулся он.

- Не лучшая ситуация - подумалось мне.

- Да, ты сам-то каков! - весело продолжил он и мы, как-то, неожиданно, вместе двинулись в путь - Финка за поясом, да в рукаве подарок.

- Что? - загудело у меня в голове - Ну, финка, хер с ней! Ее еще можно углядеть, но заточка-то хорошо скрыта. Сколько бы мы не трепались в поезде, заметить ее мог только очень опытный глаз. Специалист! Я проиграл первый раунд! И испугался. Теперь уже не было сомнения, что передо мною настоящий убийца, вот только непонятно было какую игру он ведет и чего хочет.

Мои карты были раскрыты, а его - нет!

В мозгу быстро прокрутилось все то, о чем мы с ним болтали в поезде.

Вот черт!

Ничего конкретного он о себе не сказал.

Никаких зацепок - кто, что, где живет, что любит, чем интересуется, что ненавидит. Ничего! Нуль-человек! Говорили о многом, о разном, но отвлеченно.

Я вздрогнул... но тут же успокоился - ведь я вел беседу аналогично. Но я ж не убийца! Может я сгущаю краски?

Стемнело почти полностью, лишь над кромкой леса оставалась небольшая розовая полоска и все. Да и туман поглотил наши ступни. Снизу тянуло холодом...

- Какой ты убийца! - стараясь удержать нотки безразличия, лениво проговорил я - Попугать меня решил, что ли? Небось, работаешь на какой-нибудь МТС, растишь детишек... двое вероятно у тебя, собираешься на следующее лето всей семьей в Гагру... Скучно... понимаю... вот и разыгралась фантазия...

- Да, нет у меня никаких детишек и бабы тоже нет. Один я, как Смерть, как Судьба, как Господь Бог! - произнес мой попутчик спокойным ледяным тоном.

- Неправ - подумал я - раз дело дошло до господа Бога, то точно маньяк! Как у наркомана - приход начинается.

Стало страшно, по-настоящему страшно, инстинкты заиграли - бежать, спасаться, караул! Но разум приказывал - стоять! Начнем с того, что неизвестно кто кого. С таким не сила нужна, а ум, а этого добра у меня навалом. Обхитрю! На колени гада поставлю! От этой мысли мои губы скривились в какое-то подобие ухмылки. Точно-точно! Посмотрим, кто кого!

- Да не бойся ты так - с ответной ухмылкой сказал мне мой попутчик - а то вон, как рука у тебя при каждом шаге за спину залетает - того гляди за нож схватишься. Спокуха, парень - я уже давно никого не убиваю!

- Целых два дня? - саркастически произнес я.

- Два не два, но давно... - и по его голосу я понял, что и вправду очень давно.

- А что так? Надоело? Или рука устала?

- Рукам-то чего уставать - дело-то нехитрое, труда особого не надо - щелк и все. И не надоело - вот кажется и сейчас бы кого-нибудь убил, а только смысл в этом находить престал. Как-то вот не так, не то стало... - он задумчиво вздохнул и потянулся за сигаретой. А я за спичками.

- Ты заточку-то в ход с запалу не пусти, а то, ненароком, меня еще прикончишь - убийцей станешь. Грех примешь на душу - это плохо. С другой стороны, хорошо - бояться перестанешь - наоборот, тебя боятся будут! Вдруг ты их убьешь...

Здесь он малость помолчал и добавил - Как Бога.

Он сделал еще одну паузу, как будто бы подыскивал слова, и добавил - убийце хорошо, убийца никого не боится. Вон, эти, из электрички - час с лихуем будут сюда автобусом добираться! Пока дождутся, пока поедут, пока доедут. А почему? Ответ простой - боятся. Боятся, что их ограбят, измордуют, убьют, наконец. А я ничего не боюсь! Я - убийца! Попробуй обокради меня - я тебя тотчас прикончу.

- Хитрый-митрий - отвечаю - я, значит заточку не пускай, а ты сейчас меня тут и определишь по всей форме. А?

- Да, не буду! Не буду! Вот трусишка! Испугался. Ты же меня моложе лет на пятнадцать! Какого года?

- Шестидесятого.

- Ну значит на двенадцать. Все равно - бугай передо мной стариком. Не дрейфь, не дрейфь, молодой. Пойдем быстрее, а то нас тут, обоих, этот туман в могилу закопает - эвон, похолодало-то как! Или у тебя руки не от холода трясутся? Он закурил и, весело подмигнув мне, широким шагом направился к холму.

- Нет у меня интереса тебя убивать. Ты какой-то не такой! - сказал он громко, походя, даже не повернувшись ко мне.

- Это в чем же? Започему? - Крикнул я ему вслед, а сам подумал - Чего он, сволочь, вертит? Что задумал? Как котяра играет с мышкой прежде чем сожрать? Классическое - «А поговорить». Ну я тебе поговорю!

Мы поравнялись и он продолжил:

- Ты же не знаешь, как это все началось - я, ведь, и не хотел. Но направили меня давным-давно, по молодости лет с одним хреном в командировку. Был он постарше меня, но на немного - странного года рождения - 1944. Мало таких на земле нашей, кровью политой. Может в медсанбате его отец сподобился, а может в эвауации... Да не в этом дело!

Поехали мы всего-то на три дня и вот все эти три дня он мне мозги долбал своими планами на будущее. Бу-бу-бу да бу-бу-бу - с утра и до поздней ночи. Даже на объекте, когда работали и там умудрялся бакланить. И главное - никого рядом - только он и я. Мне от него отслониться было не к кому. Послали бы нас вчетвером или даже втроем жил бы и жил этот чудик. Планы свои реализовывал. Но не судьба!

Вечерком-то я водочкой пробавлялся. Приму стакан-другой и перестаю его планы слышать. То есть не перестаю, конечно, но как бы сквозь вату слышу. А наутро опять - понеслось во весь голос, как у Маяковского. Читал, подишь? Читал! По физиономии вижу - хоть и с финарем за поясом ходишь, а парень образованный, воспитаный... наверное поэтому и не такой!

А на обратной дороге наступил какой-то ужас. Может от работы он устал, а может приближение к дому его окрылило. Вообще, невыносим стал. Мечтает-мечтает-мечтает. И все - на меня. Мечтал бы сам с собой. Ан нет. Мы в поезде ехали. Мне от него скрыться, ну вообще, некуда. Из купе вышел в коридор... и он за мной - опять бубукает. Я в тамбур - дым пускать коромыслом, так эта сволочь за мной - кашляет, давится, поскольку не курит, но терпит и все молотит, как молотилка. Да вот закончим объект, да я повышение получу, да пойду учиться в институт заочный, инженером стану, женюсь, квартиру получу в новом доме - прощай общага, прощай душ - ванная у меня будет. Детишек парочка - мальчика и девочку... ну и все, в таком ключе, в цветах и красках. Остановится минут на пять, поглядит в окно, и снова разойдется, видимо через окно фантазия приливала.

Так мы и добрались до нашей станции. Поселочек там небольшой - магазин винный, однако, есть. Но этот индюк меня так заморочил, что я туда и не заглянул. Прошли мы всю улицу до конца - и одной машины, ни мотоцикла - видимо судьба нам выпала пехом переть до самой стройконторы. Вот как сейчас. Только нынче мы по полю идем в темноте, а тогда - через лес, да и днем, хотя, как помню, пасмурно было.

Хочешь не хочешь - иди, никто не везет. Я еще, как в лес входил, подумал - вот кому не везет, так это мне. Сейчас этот гаврик опять свои планы начнет строить. Подумал - и как сглазил! Догоняет он меня и прямо стреляет фразами, как пулемет. Опять про учебу, женитьбу, детишек и квартиру. Ох, думаю, что ж я водки-то с собой не взял! Сейчас бы выпил и катись ты со своими детишками в жопу - в голове бы песни заиграли, солнце засветило. А путь-то нам предстоял неблизкий - километров семь. С нашими вещмешками - часа полтора хода, а то и поболе. Замутило меня. Все нутро горит от его планов. Тошно! Тошно! Тошно! Дети, баба, ванная... Учеба, должность, партия!

Иду и думаю - вот, сука, как гладко стелет - все у него по пунктикам расписано, все логично связано, все продумано, передумано... Должность получу, учиться пойду, инженером стану, в партию вступлю, женюсь, квартиру получу... У-у-у- загудело в голове моей и я чуть было волком не завыл, но сдержался.

А я - хуй с горы - ни о чем не забочусь, ни о чем не думаю, никаких планов не строю. Работаю, как положено. Ленку за сиську тискаю. Живу в общаге. И никаких планов! А почему? А потому, что страшно - вот почему! Женишься на этой сисястой, а она запьет - вон какие у нее, порою, глазки масляные. Или родит сыночка на Кольку со второго участка похожего - ведь не один я ей под юбку лажу... Страшно в будущее смотреть! Мне! А этому - хоть бы хрен. Идет себе и мечтами упивается. Про меня говорят - выпивоха. А этот гусь тогда законченный алкоголик, только он мечтами пьян, планами своими упивается. Вот сука! И ведь у таких оболдуев, обычно, все и сбывается. Это у таких, как я, все наперекосяк. А у них - весомо, грубо, зримо...

Прямо уж заколбасило меня. Злобою и завистью захлебнулся.

Отстал я маленечко, а он и не заметил, он уже и не здесь был - весь в своих мечтах - терра фантазия, бля! Плетусь я за ним, слушаю, и вдруг меня, как обухом огрело - ведь человек только предполагает, а бог располагает. Что-то в голове моей захихикало, заулюкало. Вспомнилась бабулька моя покойная, как она всегда, как у кого дела расстроятся, все прахом пойдет, сядет в горнице у оконца, посмотрит на улицу, хихикнет и скажет - вот человек... предполагает, а БОГ располагает! Стукнет кулаком по столу и молиться пойдет. Икон-то у нас не было - посадят! Но угол красный был - рушники там висели, Вот она грохнется на колени, крестится и хихикает, и хихикает, и хихикает. А иной раз лбом в пол упрется и так заржет, как конь перед кобылой.

И вот я гляжу - елки-моталки - бабка-то моя ожила! Идет за мной и хихикает - внучок! Человек-то предполагает, но только БОГ располагает. И подмигивает глазом в его сторону... Так шаловливо...

Я шагу прибавил, догнал болтуна, поравнялся и слушаю, но теперь уже с интересом. Думаю, планируй-планируй, но ведь только БОГ располагает, а не ты - раб. Размечтался, убогий! А он, как почуял мои мысли, да все про квартиру, да про квартиру - ой, как он ее обставит, и какие обои поклеит, и как пол-то он лаком покроет... А я слушаю и усмехаюсь - ничего не выйдет у тебя! Дурак! Тебя через минуту не станет! Пусты твои мечтания. Не сбудутся, не сбудутся. Какой же ты смешной! БОГ располагает! Захочет даст, захочет не даст, а захочет - так вообще - отымет!!! Отымет!!! Не не даст, а отымет!!

И только я захлебнулся этими мыслями, как этот баран останавливается, поворачивает ко мне морду свою ухмылистую и говорит: «а вот ежели мне квартиру на третьем этаже дадут...»

Но я не дал ему договорить - Дадут! Во что кладут! - ответил я и захихикал, ну прям, как бабулька моя. Он зенки выпучил, да ничего сказать не успел - хоп - я ему шею то и сломал.

- Сломал? - спросил я с удивлением.

- Сломал - ответил тот со вздохом, как будто бы, то ли сокрушался о содеянном, то ли хотел показать, что ему это было нелегко сделать.

- Сломал и бросил его тут же на дороге. Никого же вокруг не было, только бабка моя воскресшая шла поодаль. Да и та вдруг пропала куда-то. Я через лес, напролом, назад к станции ломанулся. Слышу бабуля мне кричит - беги, быстрее беги, родимый, быстрее..

Я со всех ног в поселок и к магазину, Минуту передохнул, чтобы особо не сопеть и ввалился. Ох! Кричу - выпить хочется, пускай мой непьющий попутчик домой трезвым тащится. А я, выпимши, пойду. От поезда в голове стук, да гудеж.

Поболтав несколько минут с продавщицей, я тронулся в путь. Неспеша тронулся. Шел-шел и увидел впереди несколько человек, газик, удивленные и испуганные лица. Подхожу ближе - напарник мой мертвый валяется. Я как завоплю...

Короче пригребли меня менты. Допрашивали-допрашивали, крутили-вертели - пиши чистуху говорят. Я им отвечаю - в чем? Я же не при делах! Я в магазине водку покупал, а он, непьющий, вперед пошел. Вот она - трезвость - его и погубила. К моим словам тотчас придрались - ты изговляешься над мертвым, а не было ли у вас личной неприязни друг к другу. Я чистосердечно отвечаю - была, но к убийству она какое отношение имеет? Посидел я в ДОПРе, потом стали мой военбилет изучать, про службу спрашивать. Где служил, в каких операциях участвовал. Я говорю в ВВС. Только не в том, настоящем, а в наземном, где самолеты спиртом обливают, да керосином заправляют. Помурыжили еще малость, да отпустили на свободу. Я спросил, ради интереса, а чего вам армия моя далась? Вроде бы не огнестрел? А сержант, дурак, и говорит - слишком профессионально убит был твой напарник - такому в морской пехоте учат да в воздушном десанте. А ты - самолеты мыл. Значит не ты...

- Слушай и впрямь - а где ты так шеи ломать научился?

- Скажу - никогда не поверишь!

- Ну-ну, давай, рассказывай!

- В школе, в учебнике было написано, что когда казнили не помню кого, может Стеньку Разина, может Емельку Пугачева, палача подкупили и он узел веревки ему за ухо завел, чтобы тот враз помер от сломанной шеи, а не мучился, задыхаясь, на веревке. Заинтриговало меня это - пошел в кабинет биологии на скелетик человеческий посмотреть. Посмотрел, пощупал, подумал и запомнил на всякий случай. И представь себе - первый опыт - а меня в профессионалы тотчас записали! Вот что значит заблаговременно подготовиться! Раз - и квас!

Хотя в стройконторе на меня смотреть стали как-то искоса. У меня и до этого друзей там не было, а теперь даже те, кто так, за табачком поговорить, со мной любили, и они разбежались. Сам начальник как-то вскользь, вроде бы и не ко мне обращаясь, но в моем присутствии брякнул, что «дыма без огня не бывает» Ленка сисястая тут же за Кольку замуж собралась, а тот еще мне по морде врезал за то, что я, узнав о ее решении, сукой ее назвал прилюдно. Да еще и пригрозил - меня, говорит, ты, подонок, хрен убьешь - кишка тонка. Это он правду говорил - крепкий, здоровый был парень. Только почему он про убийство заговорил? Его же не за что было убивать. Он даже о свадьбе не мечтал - поженимся сказал - и все. Странный... или от любви помешался?

Ну, в общем, дело спустили на тормозах. Его еще не закрыли, но и копать уже перестали, когда пошел я прогуляться по полю за нашим поселком. Смотрю, навстречу мне валит толстожопая Маринка из местного магазина с огромными сумками в каждой руке - наворовала. Куда, говорю, путь держишь? Хотя сам прекрасно знаю - домой она прет, борова своего, экскаваторщика Ивана, кормить, да подсвинков своих, жирных близнецов, Сашку да Ваську. Они еще в школу не пошли, а как пивные бочонки разожрались. Фу!

Маринка, увидев меня, остановилась, сумки на землю поставила, чтобы отдохнуть и защебетала - вот я мечтаю сегодня такой вкусный суп приготовить, мужа усталого накормить... И понеслась со своими мечтаниями, что, дескать, в район хочу съездить, да там то-то купить, да здесь сварить, а вот если Ивану премию дадут, то можно еще, и того, и другого купить... И купить, купить, купить... хочу, мечтаю, будет, не дождусь...

Стою я, слушаю, а внутри бабкин голосок подхихикивает: «Человек-то предполагает, но ведь БОГ располагает! БОГ!». Тут уж и я усмехнулся: поголодает, думаю, сегодня твой Иван - не будет ему, ни обеда, ни ужина! И хрясь - и нет Маринки, не сбылись ее мечтания! А почему? Бог, по-иному, расположил!

Ну, короче, тут такое началось - небеса загорелись. Меня тут же арестовали. Говорят - где ты был? У тебя же на этой неделе ночная смена. Куда ходил? А я отвечаю - никуда! По окрестностям шлялся, водочкой пробавлялся. Алиби у тебя есть? Нету, отвечаю, алиби. Да и не нужно оно мне - не я это. Опять начали на пушку брать - про следы какие-то понесли, да видел будто бы кто-то меня - опознание устроят. А я сижу себе спокойненько как бы и не про меня разговор идет. А чего мне эти следы? Придурки - сначала понабежали, натоптали - менты, санитары, зеваки из стройконторы. А потом - следы они нашли. По этим следам полстройконторы в убийцы записать можно.

В район меня возили, даже в область, а кончилось как и в первый раз - ничем. Нет у них доказательств против меня, а у меня - оправданий. Вернулся я неподсудным, но меня не приняли. Вали, говорят, отсюда. Я отвечаю - не могу - под подпиской о невыезде, дело-то не закрыто. Они опять - вали по-добру по-здорову, а то Иван с голодухи, оставшись без супов и пирожков, прикончить тебя обещал. Ходит по стройконторе, орет - если его освободят, то пусть меня расстреляют, а с ним, гадом поквитаюсь. Мне все равно - без Маринки житухи нет.

Вот трепач - без Маринки - как красиво сказал! Да он без сумок ее жить не может. Он ни разу за последние восемь лет продукты не покупал. Все Маринка таскала. Купишь у нее 150 грамм масла, придешь - перевесишь на наших, лабораторных, весах - 135. Десять процентов украла! Здесь - десять, там - пятнадцать - за смену - сумка готова. Ворюга!

Я не из пугливых - остался. Колька, как меня увидел, враз присмирел. Сам не пойму почему. Время пошло, в конце концов дела закрыли, меня определили - за недоказанностью и я уехал... Решил сменить место...

Вот только обосноваться надолго у меня никак не получалось - куда не приедешь - одни мечтатели вокруг. И такие строят планы! Я в каком-то поселке жил - в библиотеку ходил. Прочел там «Мертвые души» заново. Про Манилова очень хотелось почитать. Вот, какой был мечтатель! Но странный! Мечтал-мечтал, а планы не строил. Все у него как-то нелогично, сбивчиво, бессистемно, получалось. Я когда читал, то хохотал на всю библиотеку. Глупый был он, Манилов. Зато библиотекарша там умная была. Образованная. С одной мечтой - в Москву, сына учить. А потом всем кагалом - вслед за сыном... Уж очень складно мечтала - лет на двадцать пять вперед. Ведь сыну ейному только третий годик пошел.

В общем, понимаешь - не сбылись ее мечты, а мне снова пришлось на новое место перебираться... Потом еще... еще... и еще... Я уж и не помню сколько лет прошло, сколько мест сменил.

Наконец, устроился в какой-то совхоз сторожем. Работа непыльная, да в напарники дали мне какого-то старика, отставника. Для него свет в окне был - госпиталь Бурденко. Никак не мог он дождаться своей очереди. Ну ты, конечно, понимаешь, что он ее так и не дождался и даже знаешь почему. Ну представь себе - каждый божий день одно и тоже. Вот поеду в Лефортово, там меня вылечат, там врачи не то, что местные коновалы. Ноги у меня как у молодого станут - пойду на Красную Площадь, в Мавзолей пойду! Ленина увижу, Кремль, на ВДНХ пойду, фонтаны смотреть, а то у нас в областном фонтан есть, да воды в нем нет! До войны не было, после войны не было, да и сейчас нету. И вот мавзолей-площадь-кремль-вднх каждый день гонял по кругу.

Я ему говорю - Дед! Человек предполагает, а БОГ располагает! Ты, напрасно-то не мечтай. Вдруг какая загвоздка получится. Всякое в жизни бывает. Чего ты воздух своими словами колобродишь? А он на меня кидается - какая загвоздка! Я отставник, у меня медали, ордена. Я кровь свою проливал... Да они мне по гроб жизни обязаны...

Ну вот гробом и кончилось! Только я в этот раз выпросил себе выходной и уехал. Точнее сказался уехавшим, а сам ушел и вернулся, а потом опять ушел...

Не сбылись мечты отставника, потому что БОГ располагает, а не человек!

А вот меня закрутили в этот раз по-серьезному. На этом отставнике орденов и медалей оказалось как на собаке блох. Не ожидал я от него такого. Думал - бахвалится, гад, а оказалось - правду баял. У него дружбаны на очень высоком уровне оказались. На его труп следаки слетелись как вороны. И мою биографию в момент вскрыли. Попал ты парень,- капитан ментовский меня пугать принялся - за тобой трупы, как нитки тянутся. А я не из пугливых - случайность - отвечаю. А почерк? - мент мне говорит. Какой почерк? Спрашиваю. Убийства одинаковые. Во всех случаях шея сломана.. Посгущалися надо мной тучи... Думаю - все - к стенке поставят, да без суда и следствия.

Ан, нет! Дураки они, легавые, оказались - повезли меня обратно в стройконтору для эксперимента какого-то. Это в такую-то даль - две тысячи километров. Короче не довезли - ушел я, да еще и форму ментовскую с собой прихватил - мертвецу она не нужна. Нагими родились, нагими и в землю уйдем. Правильно?

Я благоразумно промолчал, а он продолжил:

Вот и я так тоже решил... И правильно - несколько раз форма эта поганая, меня выручала.

Покочевать пришлось изрядно. Нигде схорониться не мог. Дался им этот отставник? Ну, видимо, дело на принцип пошло. Я же ихнего прихватил! Месть кровная - Монтекки и Капулетти. Бегал я бегал, аки пес смердящий, и настолько выдохся, настолько устал, что уж собрался закончить все это безумие, да место начал приискивать - где бы конец свой найти.

Но вот случай!

Иду по дороге, жрать хочу, спать хочу, замерз я - зубы стучат... мысли путаются... в глазах не то, чтобы темно, а туманно как-то. Думаю - вот и нет надобности место себе искать - здесь сейчас лягу и усну. Навсегда. Подумал я так, заплелись мои ноги, закачался я - сейчас упаду. Но среди шума в ушах и тумана в глазах, вдруг смешок какой-то ядовитенький послышался. Бабулька моя замаячила - человек только предполагает а БОГ располагает. От смешка ее гаденького, встрепенулся я, выпрямился, зачеканил шаг и рванул вперед. Ни о чем не думал я в тот момент, только помнил, что БОГ располагает. Куда шел, зачем, сколько прошел...

И вдруг - такая картина - не поверишь никогда, но я не вру! Гляжу и глазам не верю! Мне навстречу я же сам и иду. Сам себе навстречу! Я рот раскрыл - вот думаю - мы сейчас и поменяемся местами. Так и вышло. Убийца повесился в лесу, чистуху на грудь приколов, а другой пошел дальше по своим делам. Оказалось, что я из больницы иду - с лестницы колхозной свалился, когда крышу сарая ремонтировал!

Во! Смотри! Пришли, наконец, - выкрикнул убийца. Я огляделся. Хотя, «огляделся» в такой тьме звучало весьма неправдоподобно. Оказывается его рассказ настолько сильно захватил меня, что я и не заметил, как мы, и поле прошли, и в гору поднялись, а теперь стояли на вершине холма и впереди светились окна седьмого микрорайона.

- Мне в пятый - сказал убийца.

- А мне в седьмой - ответил я.

- Ну, значит, расходимся-прощаемся, как в море корабли. Давай пять - продолжил убийца и протянул мне свою раскрытую ладонь.

Я спокойно пожал руку, погубившую столько невинных жизней. Спросите почему? Да очень просто - не хотел сам пополнить их когорту. Нож, заточка против человека научившегося мастерски сворачивать шеи самоучкой? По-моему, против него целый полк бесполезен. Сумасшедших главное - не злить и не раздражать. Но с другой стороны, я не чувствовал к нему никакого отвращения, даже страха, как такового уже почти не было. Его рассказ отдавал какой-то неестественностью. Он все время подчеркивал, что безумен. Голоса в голове, бабулька в глазах.. Нет, больные на голову так не поступают... А может он все-таки соврал? Все выдумал? Фантазер-самоучка, писатель доморощенный, вырастает в своих глазах, когда врет? Хобби такое..

- Ну бывай - сказал он мне, но при этом не двинулся с места.

- А черт! - подумал я. - Не хотелось бы ему спину свою подставлять, вдруг он все-таки, на самом деле, убийца и безумец. Безумец! Значит, у него разума нет. А что такое разум? Нет-нет! Это не умение читать, или писать, или знать какую-нибудь науку. Нет, разум - умение подавлять собственные инстинкты! Вот, к примеру, горит здание, тебе страшно, хочется бежать без оглядки, бежать быстрей, но ты знаешь, что здесь есть кто-то, кто нуждается в твоей помощи. И ты не убегаешь, ты идешь спасать другого, наступая на горло не страху, а инстинкту самосохранения.

Так и этот - если псих, то у него примитивная логика - бежит, значит добыча, боится, значит слаб. Чего больше всего боятся ненормальные? Врача! А почему? Потому что он сильнее - он может их вылечить! То есть, сделать то, что им самим ни в коем случае не по силам.

Я шагнул вперед по направлению к светящимся домам, сказал «Покедова», а голову сверлила мысль - исповедовался передо мною, гад! В таких случаях, исповедь заканчивается смертью исповедника. По крайней мере, в детективах именно так. Возможно они правы. Но я тоже не лыком шит! Мокряк этот по воздуху не летает! Между нами уже более десяти шагов. Даже, если он подкрадываться будет, то дыхание, биение сердца, колебания воздуха от его тела - что-нибудь да почувствую! А там мы еще повоюем, как Тургенев сказал.

Подумал и усмехнулся в душе. Надо же - я тоже, после этого кретина, стал цитатами сыпать.

Пока я так размышлял надо мною засветилось знакомое окно на четвертом этаже и я понял, что пришел и пришел живой!

И не выдержал! Нервы сдали! Все-таки слабоват я по этой части! Обернулся! Но не увидел ничего. Наверху горел фонарь, освещающий двор и все, что осталось позади меня, потонуло в кромешной тьме.

Сплюнул с горя и поплелся дальше, приговаривая на ходу: «Трус!» «Обернулся», «Орфей хренов»

Эвридике, к которой я шел, не рассказал ничего. Она - баба, а значит - дура, к тому же разведенная, и у нее трое детей, и все трое - девочки. Услышав про убийцу, она весь город на уши поставит. Да что там город - весь район. Визжать будет, как резаная свинья, тем паче, что комплекция подходящая.

А утром, сидя с ней на кухне и попивая чаек, дабы проснуться, краем уха слушал ее разглагольствования про то, что она хочет вырастить из своих троих дочерей, И тут сообразил, почему мой случайный попутчик назвал меня странным. Сообразил, почему он руку мне на прощанье подал, почему не убил меня, да и не собирался меня убивать.

Я же никогда не строю планы!

Мы ехали два часа боек об бок, болтали много, но я ни разу не завел речь о своих мечтах. Мы обсуждали прошедшее и настоящее, но не говорили о будущем...

Постой! Я сказал «Мы»! Он ведь тоже не строил планов и не говорил о будущем!

Что это значит? Значит мы с ним похожи! Одного поля ягодки! Два убийцы... Нет - неверно - двое убийц! Вот оно - рукопожатие! Мы с тобой одной крови, ты, да я - пришла на ум цитата из Киплинга.

Зря я боялся за свою спину!

Ага, он исповедовался мне, как своему брату, как близкому человеку... А может быть, как Alter Ego?

Тут у меня похолодело внутри. Вспомнилась давняя болтовня, сказанная моей бабкой, что колдун не может умереть, пока свою силу кому-нибудь не передаст, подержавшись за руку. Елки-моталки! Тоже бабка! А вдруг правда? То-то он мне про свою смерть рассказывал, что повеситься хотел. И встретил самого себя! МЕНЯ!!!!

Неужели он мне свое мокрячество передал? Я, что? Теперь тоже убийца? И могу сейчас вот эту невинную тетку прикончить? Вместе с ее девочками?

Мне стало страшно... внутри будто бы все провалилось, полное впечатление, что ножиком вырезали живот. Осталась пустота, тягостная, тянущая, пустота. И эту пустоту заполнил страх...

Нет! Нет! Я не убийца!

Я поднял глаза и стал внимательно разглядывать лицо своей подруги, но взгляд почему-то, сам собой, опускался вниз - туда, где шея, чуть ниже уха. В голове надсадно гудела мысль - как это он их так поворачивал?

- Что с тобой? - будто сквозь одеяло услышал я. И хотя ее голос был очень далеко от меня, но в нем я различил визгливые нотки. Вероятно, мой взгляд был настолько ужасен в тот момент, что моя Эвридика не на шутку струхнула.

- Да, ничего, заснул на ходу. Пойду прополощусь водой холодной, а то ты мне такого жара ночью задала, что остыть не помешает.

- Ой, а я думала у тебя, что-то с сердцем - ты остекленел, как умер и смотрел на меня не своим взглядом.

Я, не дослушав, рванул в ванную под холодную воду.

Надо было что-то сделать, чтобы объяснить почему меня бьет озноб и трясутся руки...

Вот он - настоящий страх! Страх - стать убийцей!

 

 

Много лет прошло с тех пор. Я так никого и не убил, но... Береженного - БОГ бережет! Поэтому, когда кто-то, в моем присутствии, начинает строить планы на будущее, я немедленно выхожу из помещения. Поскольку в моей голове откуда-то снизу, исподволь, доносится голос - человек предполагает... И чтобы заглушить конец этой фразы я, либо ввязываюсь в какой-то разговор, либо тотчас же звоню по телефону, неважно кому и неважно зачем...

 

© Copyright: Владимир Юрков, 2019

Регистрационный номер №0443756

от 27 марта 2019

[Скрыть] Регистрационный номер 0443756 выдан для произведения: Убийца

 

В молодости я был силен и смел, поэтому был настолько уверен в себе и собственных силах, что, порою, как говорится, ходил по лезвию ножа.

К тому же, любил я женщин! Причем так, что ради них и из-за них, нередко, ввязывался в различного рода авантюры. Вот и в том году была у меня подружка в одном небольшом подмосковном городке, куда я частенько наведывался. Причем не на машине, а на электричке, поскольку мне приходилось, после бессонной ночи, рано утром уезжать, а в таком положении, езда за рулем, частенько, бывает небезопасна. Хотя в общественном транспорте меня постоянно охватывает смертная тоска - я совершенно не знаю, чем там заниматься. Некоторые смотрят в окно, другие - читают, третьи - спят или делают вид, что спят. А у меня, ни то, ни другое, ни третье не получается.

Смотреть в окно - не интересно - однообразный, невыразительный пейзаж утомляет. То лес, то поле, то какие-то обшарпанные здания - не захочешь, да отвернешься. Читать, когда пол под тобою трясется, вокруг толкаются, сопят, разговаривают, люди, громыхают колеса - я не могу. То есть, я, конечно, могу, но не читать, а смотреть в книгу и видеть фигу. Мне кажется тоже самое видят все остальные транспортные читатели. Ну, а чтобы заснуть в такой обстановке надо быть смертельно усталым...

Поэтому, в общественном транспорте, в дороге, я придаюсь самому интересному и познавательному занятию - общению. Разговорам, беседам, рассуждениям, - всему тому, что сближает между собой людей незнакомых и совершенно непохожих. Кстати, это невероятно полезно. Во-первых, учишься не просто разговаривать с людьми различных социальных слоев, возрастов и родов занятий, но и «подбирать ключи» к этим людям, раскручивая их на разговор, на ходу определяя их интересы и болевые точки. Ну и во-вторых, это дает ценнейшие сведения. Сведения, которые ни в одной книжке не прописаны, полученные, то что называется «из первых уст». И впрямь, если вспомнить, оформить и записать то, чего я наслушался в дороге, в поездах, автобусах, автомобилях, на этой грешной земле, то получится такая книжища, такой Талмуд, что удержать в руках его будет сложновато. Да, слава богу, теперь бумажные книги отошли в прошлое и какой бы объемной книга не была, поднять ее ныне - пара пустяков.

Великий Булгаков одну главу своей бессмертной книги поименовал: «Никогда не разговаривайте с неизвестными», но я не то, чтобы игнорировал этот его завет, а, скажем так, относился к нему пренебрежительно, поскольку, как уже упомянул выше, был слишком самонадеян.

Итак, с разговора с неизвестным все и началось.

Мы стояли на площадке электрички уже более двух часов, покуривали сигареты и трепались. Трепались так - ни о чем и обо всем. О рыбалке, о погоде, о низком качестве отечественного вина и водки, о женщинах... Короче, обо всем том, что как будто бы и является важным, да занимательным, но, в данный момент времени, никакого интереса не представляет.

Как известно, любой путь, каким бы длинным он не был, рано или поздно кончается. Вот и мне пришло время выходить - и тут оказалось, что мой попутчик выходит на той же самой станции. Хотя станцией назвать это место было сложно. Это была, так называемая, платформа, стоящая на границе между полем и лесом. В полукилометре от нее, среди леса, были построены дачные участки на месте вымершей деревни, а с другой стороны, со стороны поля - окраина городка, микрорайон до которого идти надо было добрых три километра. Но что такое три километра для молодого, пылкого человека, идущего на встречу с объектом своего плотского желания? Да, минут тридцать-сорок.

Пока мы два с лишним часа тащились из Москвы, начало смеркаться. Нет, еще не стемнело, но небо потухло. а пейзаж окрасился в «пятьдесят оттенков серого» и многие предметы стали почти неразличимы.

Ступили на перрон только мы вдвоем. Все остальные предпочли проехать еще один перегон до городского вокзала. Даже те, которым надо было в тот ж самый микрорайон, что и мне. Люди страшились тащится в гору по пустынной местности, к тому же в сумерках. Да многим это и физически было тяжело. Лучше уж потратить около часа на поездку в светлом и теплом автобусе, который довезет тебя почти до самого дома.

Да, забыл сказать, что дело было осенью и к ночи холодало, причем значительно.

Мы спустились по лесенке с платформы и, оба, поежились от холода. Нам предстоял довольно долгий путь по, покрывающемуся холодным туманом, полю, прежде чем мы достигнем пригорка. Вот полезем на пригорок - точно запаримся - подумал я.

Какую-то часть пути мы прошли молча - зубы постукивали и рот сводило от холода, но потом мы, все же, разогрелись и стали способны говорить. Первым тишину, естественно, нарушил я. Думаю читателю ясно почему «естественно» - трепло я редкостное - выше об этом упомянул!

- Местечко-то жутковатое - озираясь по сторонам, заключил я - чего случись - никто не заметит, никто не увидит, никто не найдет Туман-то вон какой садится, мы с тобой скоро своих ног различать не будем, коли хода не прибавим и на горочку не взбиремся.

- Да-а-а-а - каким-то совершенно отсутствующим тоном произнес мой попутчик.

- Хорошо, что ты рядом, что вместе идем - так спокойнее. - продолжил я.

- Это почему? - неожиданно громко сказал он.

- Ну, вот, споткнусь я, к примеру, или ногу вывихну - ты поможешь, подберешь, людей позовешь...

- Да-а-а-а-а - теперь как-то уже совсем весело и, я бы сказал насмешливо, произнес собеседник.

Мы сделали еще несколько шагов молча, прежде чем он добавил:

- Не знаю... одному спокойнее...

- Да почему же! - возмутился я.

- Да потому, что никогда не знаешь с кем рядом идешь! А вдруг рядом с тобой - убийца!

- Ты? - сказал я удивленно с громадной долей иронии, хотя, неожиданно, по спине пробежал какой-то неприятный холодок, настолько уверенно, я бы даже сказал - утвердительно, произнес он эту фразу.

Я постарался не подать виду и прошел еще немного, после чего сбавил скорость и внимательно поглядел на собеседника. В сумерках его было видно плоховато, поэтому я придвинулся к нему почти вплотную так, что стал ощущать на себе его прерывистое шумное дыхание. И что? Лицо, как лицо, простое, без особого интеллекта, но и без кретинизма. Обычный провинциал, рабочий, не хватающий с неба звезд, но и не свинья. Такие обычно трудятся честно, но без энтузиазма, втихаря халтурят направо и налево, зарабатывая, в целом, неплохие деньги, растят детишек, покупают своим бабам, задорого, импортные шмотки... Но не убивают! С другой стороны, маньяки, шизофреники почти неотличимы от обычных людей, до тех пор, пока не попадут в ситуацию, отворяющую двери их безумия. На ум пришел Дэвид Копперфильд и его знакомый с головой Карла Девятого.

Ситуация!

Хотя, я не так уж и слаб! Сзади, за пояс, заткнут нож без ножен - только выхвати и режь. Для слишком умелых - заточка в левом!!! рукаве - блокируй мою правую и она, через глаз, проткнет твои утлые мозги. Но, к сожалению, говорят, что у безумцев, в припадке, силы вырастают стократно..

Ситуация!

Да шутит он... наверное шутит... конечно шутит... идти-то, просто так, скучно, а все темы еще в электричке исчерпали.

Чтобы малость разрядить ситуацию, да к тому же и осмотреться, я достал сигарету и закурил, проведя горящей спичкой по воздуху так, чтобы осветить и получше разглядеть лицо моего спутника. Лицо обычное - никаких признаков маньячества

- Чего ты мне в лицо светишь? - неожиданно огрызнулся он - А... - хочешь во мне убийцу разглядеть. Думаешь так на роже прям и написано «Убийца». Каинова печать. Нет, друже, в жизни все посложнее будет.

«Мужик, не промах. Не просто хитер а еще и умен - вон как словами сыпет. Это не бандит с большой дороги, это действительно маньяк» - подумал я - «Похоже у меня проблемы...»

- Да, не... - промямлил я - так получилось, чтобы не потухла.

- Давай, рассказывай... - ухмыльнулся он.

- Не лучшая ситуация - подумалось мне.

- Да, ты сам-то каков! - весело продолжил он и мы, как-то, неожиданно, вместе двинулись в путь - Финка за поясом, да в рукаве подарок.

- Что? - загудело у меня в голове - Ну, финка, хер с ней! Ее еще можно углядеть, но заточка-то хорошо скрыта. Сколько бы мы не трепались в поезде, заметить ее мог только очень опытный глаз. Специалист! Я проиграл первый раунд! И испугался. Теперь уже не было сомнения, что передо мною настоящий убийца, вот только непонятно было какую игру он ведет и чего хочет.

Мои карты были раскрыты, а его - нет!

В мозгу быстро прокрутилось все то, о чем мы с ним болтали в поезде.

Вот черт!

Ничего конкретного он о себе не сказал.

Никаких зацепок - кто, что, где живет, что любит, чем интересуется, что ненавидит. Ничего! Нуль-человек! Говорили о многом, о разном, но отвлеченно.

Я вздрогнул... но тут же успокоился - ведь я вел беседу аналогично. Но я ж не убийца! Может я сгущаю краски?

Стемнело почти полностью, лишь над кромкой леса оставалась небольшая розовая полоска и все. Да и туман поглотил наши ступни. Снизу тянуло холодом...

- Какой ты убийца! - стараясь удержать нотки безразличия, лениво проговорил я - Попугать меня решил, что ли? Небось, работаешь на какой-нибудь МТС, растишь детишек... двое вероятно у тебя, собираешься на следующее лето всей семьей в Гагру... Скучно... понимаю... вот и разыгралась фантазия...

- Да, нет у меня никаких детишек и бабы тоже нет. Один я, как Смерть, как Судьба, как Господь Бог! - произнес мой попутчик спокойным ледяным тоном.

- Неправ - подумал я - раз дело дошло до господа Бога, то точно маньяк! Как у наркомана - приход начинается.

Стало страшно, по-настоящему страшно, инстинкты заиграли - бежать, спасаться, караул! Но разум приказывал - стоять! Начнем с того, что неизвестно кто кого. С таким не сила нужна, а ум, а этого добра у меня навалом. Обхитрю! На колени гада поставлю! От этой мысли мои губы скривились в какое-то подобие ухмылки. Точно-точно! Посмотрим, кто кого!

- Да не бойся ты так - с ответной ухмылкой сказал мне мой попутчик - а то вон, как рука у тебя при каждом шаге за спину залетает - того гляди за нож схватишься. Спокуха, парень - я уже давно никого не убиваю!

- Целых два дня? - саркастически произнес я.

- Два не два, но давно... - и по его голосу я понял, что и вправду очень давно.

- А что так? Надоело? Или рука устала?

- Рукам-то чего уставать - дело-то нехитрое, труда особого не надо - щелк и все. И не надоело - вот кажется и сейчас бы кого-нибудь убил, а только смысл в этом находить престал. Как-то вот не так, не то стало... - он задумчиво вздохнул и потянулся за сигаретой. А я за спичками.

- Ты заточку-то в ход с запалу не пусти, а то, ненароком, меня еще прикончишь - убийцей станешь. Грех примешь на душу - это плохо. С другой стороны, хорошо - бояться перестанешь - наоборот, тебя боятся будут! Вдруг ты их убьешь...

Здесь он малость помолчал и добавил - Как Бога.

Он сделал еще одну паузу, как будто бы подыскивал слова, и добавил - убийце хорошо, убийца никого не боится. Вон, эти, из электрички - час с лихуем будут сюда автобусом добираться! Пока дождутся, пока поедут, пока доедут. А почему? Ответ простой - боятся. Боятся, что их ограбят, измордуют, убьют, наконец. А я ничего не боюсь! Я - убийца! Попробуй обокради меня - я тебя тотчас прикончу.

- Хитрый-митрий - отвечаю - я, значит заточку не пускай, а ты сейчас меня тут и определишь по всей форме. А?

- Да, не буду! Не буду! Вот трусишка! Испугался. Ты же меня моложе лет на пятнадцать! Какого года?

- Шестидесятого.

- Ну значит на двенадцать. Все равно - бугай передо мной стариком. Не дрейфь, не дрейфь, молодой. Пойдем быстрее, а то нас тут, обоих, этот туман в могилу закопает - эвон, похолодало-то как! Или у тебя руки не от холода трясутся? Он закурил и, весело подмигнув мне, широким шагом направился к холму.

- Нет у меня интереса тебя убивать. Ты какой-то не такой! - сказал он громко, походя, даже не повернувшись ко мне.

- Это в чем же? Започему? - Крикнул я ему вслед, а сам подумал - Чего он, сволочь, вертит? Что задумал? Как котяра играет с мышкой прежде чем сожрать? Классическое - «А поговорить». Ну я тебе поговорю!

Мы поравнялись и он продолжил:

- Ты же не знаешь, как это все началось - я, ведь, и не хотел. Но направили меня давным-давно, по молодости лет с одним хреном в командировку. Был он постарше меня, но на немного - странного года рождения - 1944. Мало таких на земле нашей, кровью политой. Может в медсанбате его отец сподобился, а может в эвауации... Да не в этом дело!

Поехали мы всего-то на три дня и вот все эти три дня он мне мозги долбал своими планами на будущее. Бу-бу-бу да бу-бу-бу - с утра и до поздней ночи. Даже на объекте, когда работали и там умудрялся бакланить. И главное - никого рядом - только он и я. Мне от него отслониться было не к кому. Послали бы нас вчетвером или даже втроем жил бы и жил этот чудик. Планы свои реализовывал. Но не судьба!

Вечерком-то я водочкой пробавлялся. Приму стакан-другой и перестаю его планы слышать. То есть не перестаю, конечно, но как бы сквозь вату слышу. А наутро опять - понеслось во весь голос, как у Маяковского. Читал, подишь? Читал! По физиономии вижу - хоть и с финарем за поясом ходишь, а парень образованный, воспитаный... наверное поэтому и не такой!

А на обратной дороге наступил какой-то ужас. Может от работы он устал, а может приближение к дому его окрылило. Вообще, невыносим стал. Мечтает-мечтает-мечтает. И все - на меня. Мечтал бы сам с собой. Ан нет. Мы в поезде ехали. Мне от него скрыться, ну вообще, некуда. Из купе вышел в коридор... и он за мной - опять бубукает. Я в тамбур - дым пускать коромыслом, так эта сволочь за мной - кашляет, давится, поскольку не курит, но терпит и все молотит, как молотилка. Да вот закончим объект, да я повышение получу, да пойду учиться в институт заочный, инженером стану, женюсь, квартиру получу в новом доме - прощай общага, прощай душ - ванная у меня будет. Детишек парочка - мальчика и девочку... ну и все, в таком ключе, в цветах и красках. Остановится минут на пять, поглядит в окно, и снова разойдется, видимо через окно фантазия приливала.

Так мы и добрались до нашей станции. Поселочек там небольшой - магазин винный, однако, есть. Но этот индюк меня так заморочил, что я туда и не заглянул. Прошли мы всю улицу до конца - и одной машины, ни мотоцикла - видимо судьба нам выпала пехом переть до самой стройконторы. Вот как сейчас. Только нынче мы по полю идем в темноте, а тогда - через лес, да и днем, хотя, как помню, пасмурно было.

Хочешь не хочешь - иди, никто не везет. Я еще, как в лес входил, подумал - вот кому не везет, так это мне. Сейчас этот гаврик опять свои планы начнет строить. Подумал - и как сглазил! Догоняет он меня и прямо стреляет фразами, как пулемет. Опять про учебу, женитьбу, детишек и квартиру. Ох, думаю, что ж я водки-то с собой не взял! Сейчас бы выпил и катись ты со своими детишками в жопу - в голове бы песни заиграли, солнце засветило. А путь-то нам предстоял неблизкий - километров семь. С нашими вещмешками - часа полтора хода, а то и поболе. Замутило меня. Все нутро горит от его планов. Тошно! Тошно! Тошно! Дети, баба, ванная... Учеба, должность, партия!

Иду и думаю - вот, сука, как гладко стелет - все у него по пунктикам расписано, все логично связано, все продумано, передумано... Должность получу, учиться пойду, инженером стану, в партию вступлю, женюсь, квартиру получу... У-у-у- загудело в голове моей и я чуть было волком не завыл, но сдержался.

А я - хуй с горы - ни о чем не забочусь, ни о чем не думаю, никаких планов не строю. Работаю, как положено. Ленку за сиську тискаю. Живу в общаге. И никаких планов! А почему? А потому, что страшно - вот почему! Женишься на этой сисястой, а она запьет - вон какие у нее, порою, глазки масляные. Или родит сыночка на Кольку со второго участка похожего - ведь не один я ей под юбку лажу... Страшно в будущее смотреть! Мне! А этому - хоть бы хрен. Идет себе и мечтами упивается. Про меня говорят - выпивоха. А этот гусь тогда законченный алкоголик, только он мечтами пьян, планами своими упивается. Вот сука! И ведь у таких оболдуев, обычно, все и сбывается. Это у таких, как я, все наперекосяк. А у них - весомо, грубо, зримо...

Прямо уж заколбасило меня. Злобою и завистью захлебнулся.

Отстал я маленечко, а он и не заметил, он уже и не здесь был - весь в своих мечтах - терра фантазия, бля! Плетусь я за ним, слушаю, и вдруг меня, как обухом огрело - ведь человек только предполагает, а бог располагает. Что-то в голове моей захихикало, заулюкало. Вспомнилась бабулька моя покойная, как она всегда, как у кого дела расстроятся, все прахом пойдет, сядет в горнице у оконца, посмотрит на улицу, хихикнет и скажет - вот человек... предполагает, а БОГ располагает! Стукнет кулаком по столу и молиться пойдет. Икон-то у нас не было - посадят! Но угол красный был - рушники там висели, Вот она грохнется на колени, крестится и хихикает, и хихикает, и хихикает. А иной раз лбом в пол упрется и так заржет, как конь перед кобылой.

И вот я гляжу - елки-моталки - бабка-то моя ожила! Идет за мной и хихикает - внучок! Человек-то предполагает, но только БОГ располагает. И подмигивает глазом в его сторону... Так шаловливо...

Я шагу прибавил, догнал болтуна, поравнялся и слушаю, но теперь уже с интересом. Думаю, планируй-планируй, но ведь только БОГ располагает, а не ты - раб. Размечтался, убогий! А он, как почуял мои мысли, да все про квартиру, да про квартиру - ой, как он ее обставит, и какие обои поклеит, и как пол-то он лаком покроет... А я слушаю и усмехаюсь - ничего не выйдет у тебя! Дурак! Тебя через минуту не станет! Пусты твои мечтания. Не сбудутся, не сбудутся. Какой же ты смешной! БОГ располагает! Захочет даст, захочет не даст, а захочет - так вообще - отымет!!! Отымет!!! Не не даст, а отымет!!

И только я захлебнулся этими мыслями, как этот баран останавливается, поворачивает ко мне морду свою ухмылистую и говорит: «а вот ежели мне квартиру на третьем этаже дадут...»

Но я не дал ему договорить - Дадут! Во что кладут! - ответил я и захихикал, ну прям, как бабулька моя. Он зенки выпучил, да ничего сказать не успел - хоп - я ему шею то и сломал.

- Сломал? - спросил я с удивлением.

- Сломал - ответил тот со вздохом, как будто бы, то ли сокрушался о содеянном, то ли хотел показать, что ему это было нелегко сделать.

- Сломал и бросил его тут же на дороге. Никого же вокруг не было, только бабка моя воскресшая шла поодаль. Да и та вдруг пропала куда-то. Я через лес, напролом, назад к станции ломанулся. Слышу бабуля мне кричит - беги, быстрее беги, родимый, быстрее..

Я со всех ног в поселок и к магазину, Минуту передохнул, чтобы особо не сопеть и ввалился. Ох! Кричу - выпить хочется, пускай мой непьющий попутчик домой трезвым тащится. А я, выпимши, пойду. От поезда в голове стук, да гудеж.

Поболтав несколько минут с продавщицей, я тронулся в путь. Неспеша тронулся. Шел-шел и увидел впереди несколько человек, газик, удивленные и испуганные лица. Подхожу ближе - напарник мой мертвый валяется. Я как завоплю...

Короче пригребли меня менты. Допрашивали-допрашивали, крутили-вертели - пиши чистуху говорят. Я им отвечаю - в чем? Я же не при делах! Я в магазине водку покупал, а он, непьющий, вперед пошел. Вот она - трезвость - его и погубила. К моим словам тотчас придрались - ты изговляешься над мертвым, а не было ли у вас личной неприязни друг к другу. Я чистосердечно отвечаю - была, но к убийству она какое отношение имеет? Посидел я в ДОПРе, потом стали мой военбилет изучать, про службу спрашивать. Где служил, в каких операциях участвовал. Я говорю в ВВС. Только не в том, настоящем, а в наземном, где самолеты спиртом обливают, да керосином заправляют. Помурыжили еще малость, да отпустили на свободу. Я спросил, ради интереса, а чего вам армия моя далась? Вроде бы не огнестрел? А сержант, дурак, и говорит - слишком профессионально убит был твой напарник - такому в морской пехоте учат да в воздушном десанте. А ты - самолеты мыл. Значит не ты...

- Слушай и впрямь - а где ты так шеи ломать научился?

- Скажу - никогда не поверишь!

- Ну-ну, давай, рассказывай!

- В школе, в учебнике было написано, что когда казнили не помню кого, может Стеньку Разина, может Емельку Пугачева, палача подкупили и он узел веревки ему за ухо завел, чтобы тот враз помер от сломанной шеи, а не мучился, задыхаясь, на веревке. Заинтриговало меня это - пошел в кабинет биологии на скелетик человеческий посмотреть. Посмотрел, пощупал, подумал и запомнил на всякий случай. И представь себе - первый опыт - а меня в профессионалы тотчас записали! Вот что значит заблаговременно подготовиться! Раз - и квас!

Хотя в стройконторе на меня смотреть стали как-то искоса. У меня и до этого друзей там не было, а теперь даже те, кто так, за табачком поговорить, со мной любили, и они разбежались. Сам начальник как-то вскользь, вроде бы и не ко мне обращаясь, но в моем присутствии брякнул, что «дыма без огня не бывает» Ленка сисястая тут же за Кольку замуж собралась, а тот еще мне по морде врезал за то, что я, узнав о ее решении, сукой ее назвал прилюдно. Да еще и пригрозил - меня, говорит, ты, подонок, хрен убьешь - кишка тонка. Это он правду говорил - крепкий, здоровый был парень. Только почему он про убийство заговорил? Его же не за что было убивать. Он даже о свадьбе не мечтал - поженимся сказал - и все. Странный... или от любви помешался?

Ну, в общем, дело спустили на тормозах. Его еще не закрыли, но и копать уже перестали, когда пошел я прогуляться по полю за нашим поселком. Смотрю, навстречу мне валит толстожопая Маринка из местного магазина с огромными сумками в каждой руке - наворовала. Куда, говорю, путь держишь? Хотя сам прекрасно знаю - домой она прет, борова своего, экскаваторщика Ивана, кормить, да подсвинков своих, жирных близнецов, Сашку да Ваську. Они еще в школу не пошли, а как пивные бочонки разожрались. Фу!

Маринка, увидев меня, остановилась, сумки на землю поставила, чтобы отдохнуть и защебетала - вот я мечтаю сегодня такой вкусный суп приготовить, мужа усталого накормить... И понеслась со своими мечтаниями, что, дескать, в район хочу съездить, да там то-то купить, да здесь сварить, а вот если Ивану премию дадут, то можно еще, и того, и другого купить... И купить, купить, купить... хочу, мечтаю, будет, не дождусь...

Стою я, слушаю, а внутри бабкин голосок подхихикивает: «Человек-то предполагает, но ведь БОГ располагает! БОГ!». Тут уж и я усмехнулся: поголодает, думаю, сегодня твой Иван - не будет ему, ни обеда, ни ужина! И хрясь - и нет Маринки, не сбылись ее мечтания! А почему? Бог, по-иному, расположил!

Ну, короче, тут такое началось - небеса загорелись. Меня тут же арестовали. Говорят - где ты был? У тебя же на этой неделе ночная смена. Куда ходил? А я отвечаю - никуда! По окрестностям шлялся, водочкой пробавлялся. Алиби у тебя есть? Нету, отвечаю, алиби. Да и не нужно оно мне - не я это. Опять начали на пушку брать - про следы какие-то понесли, да видел будто бы кто-то меня - опознание устроят. А я сижу себе спокойненько как бы и не про меня разговор идет. А чего мне эти следы? Придурки - сначала понабежали, натоптали - менты, санитары, зеваки из стройконторы. А потом - следы они нашли. По этим следам полстройконторы в убийцы записать можно.

В район меня возили, даже в область, а кончилось как и в первый раз - ничем. Нет у них доказательств против меня, а у меня - оправданий. Вернулся я неподсудным, но меня не приняли. Вали, говорят, отсюда. Я отвечаю - не могу - под подпиской о невыезде, дело-то не закрыто. Они опять - вали по-добру по-здорову, а то Иван с голодухи, оставшись без супов и пирожков, прикончить тебя обещал. Ходит по стройконторе, орет - если его освободят, то пусть меня расстреляют, а с ним, гадом поквитаюсь. Мне все равно - без Маринки житухи нет.

Вот трепач - без Маринки - как красиво сказал! Да он без сумок ее жить не может. Он ни разу за последние восемь лет продукты не покупал. Все Маринка таскала. Купишь у нее 150 грамм масла, придешь - перевесишь на наших, лабораторных, весах - 135. Десять процентов украла! Здесь - десять, там - пятнадцать - за смену - сумка готова. Ворюга!

Я не из пугливых - остался. Колька, как меня увидел, враз присмирел. Сам не пойму почему. Время пошло, в конце концов дела закрыли, меня определили - за недоказанностью и я уехал... Решил сменить место...

Вот только обосноваться надолго у меня никак не получалось - куда не приедешь - одни мечтатели вокруг. И такие строят планы! Я в каком-то поселке жил - в библиотеку ходил. Прочел там «Мертвые души» заново. Про Манилова очень хотелось почитать. Вот, какой был мечтатель! Но странный! Мечтал-мечтал, а планы не строил. Все у него как-то нелогично, сбивчиво, бессистемно, получалось. Я когда читал, то хохотал на всю библиотеку. Глупый был он, Манилов. Зато библиотекарша там умная была. Образованная. С одной мечтой - в Москву, сына учить. А потом всем кагалом - вслед за сыном... Уж очень складно мечтала - лет на двадцать пять вперед. Ведь сыну ейному только третий годик пошел.

В общем, понимаешь - не сбылись ее мечты, а мне снова пришлось на новое место перебираться... Потом еще... еще... и еще... Я уж и не помню сколько лет прошло, сколько мест сменил.

Наконец, устроился в какой-то совхоз сторожем. Работа непыльная, да в напарники дали мне какого-то старика, отставника. Для него свет в окне был - госпиталь Бурденко. Никак не мог он дождаться своей очереди. Ну ты, конечно, понимаешь, что он ее так и не дождался и даже знаешь почему. Ну представь себе - каждый божий день одно и тоже. Вот поеду в Лефортово, там меня вылечат, там врачи не то, что местные коновалы. Ноги у меня как у молодого станут - пойду на Красную Площадь, в Мавзолей пойду! Ленина увижу, Кремль, на ВДНХ пойду, фонтаны смотреть, а то у нас в областном фонтан есть, да воды в нем нет! До войны не было, после войны не было, да и сейчас нету. И вот мавзолей-площадь-кремль-вднх каждый день гонял по кругу.

Я ему говорю - Дед! Человек предполагает, а БОГ располагает! Ты, напрасно-то не мечтай. Вдруг какая загвоздка получится. Всякое в жизни бывает. Чего ты воздух своими словами колобродишь? А он на меня кидается - какая загвоздка! Я отставник, у меня медали, ордена. Я кровь свою проливал... Да они мне по гроб жизни обязаны...

Ну вот гробом и кончилось! Только я в этот раз выпросил себе выходной и уехал. Точнее сказался уехавшим, а сам ушел и вернулся, а потом опять ушел...

Не сбылись мечты отставника, потому что БОГ располагает, а не человек!

А вот меня закрутили в этот раз по-серьезному. На этом отставнике орденов и медалей оказалось как на собаке блох. Не ожидал я от него такого. Думал - бахвалится, гад, а оказалось - правду баял. У него дружбаны на очень высоком уровне оказались. На его труп следаки слетелись как вороны. И мою биографию в момент вскрыли. Попал ты парень,- капитан ментовский меня пугать принялся - за тобой трупы, как нитки тянутся. А я не из пугливых - случайность - отвечаю. А почерк? - мент мне говорит. Какой почерк? Спрашиваю. Убийства одинаковые. Во всех случаях шея сломана.. Посгущалися надо мной тучи... Думаю - все - к стенке поставят, да без суда и следствия.

Ан, нет! Дураки они, легавые, оказались - повезли меня обратно в стройконтору для эксперимента какого-то. Это в такую-то даль - две тысячи километров. Короче не довезли - ушел я, да еще и форму ментовскую с собой прихватил - мертвецу она не нужна. Нагими родились, нагими и в землю уйдем. Правильно?

Я благоразумно промолчал, а он продолжил:

Вот и я так тоже решил... И правильно - несколько раз форма эта поганая, меня выручала.

Покочевать пришлось изрядно. Нигде схорониться не мог. Дался им этот отставник? Ну, видимо, дело на принцип пошло. Я же ихнего прихватил! Месть кровная - Монтекки и Капулетти. Бегал я бегал, аки пес смердящий, и настолько выдохся, настолько устал, что уж собрался закончить все это безумие, да место начал приискивать - где бы конец свой найти.

Но вот случай!

Иду по дороге, жрать хочу, спать хочу, замерз я - зубы стучат... мысли путаются... в глазах не то, чтобы темно, а туманно как-то. Думаю - вот и нет надобности место себе искать - здесь сейчас лягу и усну. Навсегда. Подумал я так, заплелись мои ноги, закачался я - сейчас упаду. Но среди шума в ушах и тумана в глазах, вдруг смешок какой-то ядовитенький послышался. Бабулька моя замаячила - человек только предполагает а БОГ располагает. От смешка ее гаденького, встрепенулся я, выпрямился, зачеканил шаг и рванул вперед. Ни о чем не думал я в тот момент, только помнил, что БОГ располагает. Куда шел, зачем, сколько прошел...

И вдруг - такая картина - не поверишь никогда, но я не вру! Гляжу и глазам не верю! Мне навстречу я же сам и иду. Сам себе навстречу! Я рот раскрыл - вот думаю - мы сейчас и поменяемся местами. Так и вышло. Убийца повесился в лесу, чистуху на грудь приколов, а другой пошел дальше по своим делам. Оказалось, что я из больницы иду - с лестницы колхозной свалился, когда крышу сарая ремонтировал!

Во! Смотри! Пришли, наконец, - выкрикнул убийца. Я огляделся. Хотя, «огляделся» в такой тьме звучало весьма неправдоподобно. Оказывается его рассказ настолько сильно захватил меня, что я и не заметил, как мы, и поле прошли, и в гору поднялись, а теперь стояли на вершине холма и впереди светились окна седьмого микрорайона.

- Мне в пятый - сказал убийца.

- А мне в седьмой - ответил я.

- Ну, значит, расходимся-прощаемся, как в море корабли. Давай пять - продолжил убийца и протянул мне свою раскрытую ладонь.

Я спокойно пожал руку, погубившую столько невинных жизней. Спросите почему? Да очень просто - не хотел сам пополнить их когорту. Нож, заточка против человека научившегося мастерски сворачивать шеи самоучкой? По-моему, против него целый полк бесполезен. Сумасшедших главное - не злить и не раздражать. Но с другой стороны, я не чувствовал к нему никакого отвращения, даже страха, как такового уже почти не было. Его рассказ отдавал какой-то неестественностью. Он все время подчеркивал, что безумен. Голоса в голове, бабулька в глазах.. Нет, больные на голову так не поступают... А может он все-таки соврал? Все выдумал? Фантазер-самоучка, писатель доморощенный, вырастает в своих глазах, когда врет? Хобби такое..

- Ну бывай - сказал он мне, но при этом не двинулся с места.

- А черт! - подумал я. - Не хотелось бы ему спину свою подставлять, вдруг он все-таки, на самом деле, убийца и безумец. Безумец! Значит, у него разума нет. А что такое разум? Нет-нет! Это не умение читать, или писать, или знать какую-нибудь науку. Нет, разум - умение подавлять собственные инстинкты! Вот, к примеру, горит здание, тебе страшно, хочется бежать без оглядки, бежать быстрей, но ты знаешь, что здесь есть кто-то, кто нуждается в твоей помощи. И ты не убегаешь, ты идешь спасать другого, наступая на горло не страху, а инстинкту самосохранения.

Так и этот - если псих, то у него примитивная логика - бежит, значит добыча, боится, значит слаб. Чего больше всего боятся ненормальные? Врача! А почему? Потому что он сильнее - он может их вылечить! То есть, сделать то, что им самим ни в коем случае не по силам.

Я шагнул вперед по направлению к светящимся домам, сказал «Покедова», а голову сверлила мысль - исповедовался передо мною, гад! В таких случаях, исповедь заканчивается смертью исповедника. По крайней мере, в детективах именно так. Возможно они правы. Но я тоже не лыком шит! Мокряк этот по воздуху не летает! Между нами уже более десяти шагов. Даже, если он подкрадываться будет, то дыхание, биение сердца, колебания воздуха от его тела - что-нибудь да почувствую! А там мы еще повоюем, как Тургенев сказал.

Подумал и усмехнулся в душе. Надо же - я тоже, после этого кретина, стал цитатами сыпать.

Пока я так размышлял надо мною засветилось знакомое окно на четвертом этаже и я понял, что пришел и пришел живой!

И не выдержал! Нервы сдали! Все-таки слабоват я по этой части! Обернулся! Но не увидел ничего. Наверху горел фонарь, освещающий двор и все, что осталось позади меня, потонуло в кромешной тьме.

Сплюнул с горя и поплелся дальше, приговаривая на ходу: «Трус!» «Обернулся», «Орфей хренов»

Эвридике, к которой я шел, не рассказал ничего. Она - баба, а значит - дура, к тому же разведенная, и у нее трое детей, и все трое - девочки. Услышав про убийцу, она весь город на уши поставит. Да что там город - весь район. Визжать будет, как резаная свинья, тем паче, что комплекция подходящая.

А утром, сидя с ней на кухне и попивая чаек, дабы проснуться, краем уха слушал ее разглагольствования про то, что она хочет вырастить из своих троих дочерей, И тут сообразил, почему мой случайный попутчик назвал меня странным. Сообразил, почему он руку мне на прощанье подал, почему не убил меня, да и не собирался меня убивать.

Я же никогда не строю планы!

Мы ехали два часа боек об бок, болтали много, но я ни разу не завел речь о своих мечтах. Мы обсуждали прошедшее и настоящее, но не говорили о будущем...

Постой! Я сказал «Мы»! Он ведь тоже не строил планов и не говорил о будущем!

Что это значит? Значит мы с ним похожи! Одного поля ягодки! Два убийцы... Нет - неверно - двое убийц! Вот оно - рукопожатие! Мы с тобой одной крови, ты, да я - пришла на ум цитата из Киплинга.

Зря я боялся за свою спину!

Ага, он исповедовался мне, как своему брату, как близкому человеку... А может быть, как Alter Ego?

Тут у меня похолодело внутри. Вспомнилась давняя болтовня, сказанная моей бабкой, что колдун не может умереть, пока свою силу кому-нибудь не передаст, подержавшись за руку. Елки-моталки! Тоже бабка! А вдруг правда? То-то он мне про свою смерть рассказывал, что повеситься хотел. И встретил самого себя! МЕНЯ!!!!

Неужели он мне свое мокрячество передал? Я, что? Теперь тоже убийца? И могу сейчас вот эту невинную тетку прикончить? Вместе с ее девочками?

Мне стало страшно... внутри будто бы все провалилось, полное впечатление, что ножиком вырезали живот. Осталась пустота, тягостная, тянущая, пустота. И эту пустоту заполнил страх...

Нет! Нет! Я не убийца!

Я поднял глаза и стал внимательно разглядывать лицо своей подруги, но взгляд почему-то, сам собой, опускался вниз - туда, где шея, чуть ниже уха. В голове надсадно гудела мысль - как это он их так поворачивал?

- Что с тобой? - будто сквозь одеяло услышал я. И хотя ее голос был очень далеко от меня, но в нем я различил визгливые нотки. Вероятно, мой взгляд был настолько ужасен в тот момент, что моя Эвридика не на шутку струхнула.

- Да, ничего, заснул на ходу. Пойду прополощусь водой холодной, а то ты мне такого жара ночью задала, что остыть не помешает.

- Ой, а я думала у тебя, что-то с сердцем - ты остекленел, как умер и смотрел на меня не своим взглядом.

Я, не дослушав, рванул в ванную под холодную воду.

Надо было что-то сделать, чтобы объяснить почему меня бьет озноб и трясутся руки...

Вот он - настоящий страх! Страх - стать убийцей!

 

 

Много лет прошло с тех пор. Я так никого и не убил, но... Береженного - БОГ бережет! Поэтому, когда кто-то, в моем присутствии, начинает строить планы на будущее, я немедленно выхожу из помещения. Поскольку в моей голове откуда-то снизу, исподволь, доносится голос - человек предполагает... И чтобы заглушить конец этой фразы я, либо ввязываюсь в какой-то разговор, либо тотчас же звоню по телефону, неважно кому и неважно зачем...

 

 

1984 г. Казнить нельзя помиловать

​С сильным дерись, с богатым судись...