Святой

- Вот ты смешной, молишься после каждого боя, будто эти молитвы помогают!

Священник повернулся и посмотрел в удивительно чистые голубые глаза однополчанина. Тот слегка улыбнулся серьёзному взгляду священника, но глаз не опустил. Подошедший парень смотрел сверху вниз, на стоящего на коленях мужчину. В сумраке окопа почти ничего не было видно, но каждый из солдат знал места, где лежат нужные вещи, патроны и оружие.

- Тебе не понять, я уж сколько раз разъяснял. – нехотя сказал мужчина, отмахиваясь рукой от парня. – Зачем спрашивать одно и тоже, коль не чувствуешь нужды в знании?

Парень сел рядом и перекрестился, поклонился до земли. Он повернулся к священнику и спросил:

- Что тут такого? Разве перекрестившись эта война кажется не такой страшной? Я понимаю, ты перекрестился, а немцы тут же померли все, или у них оружие сломалось. Тогда да, все солдаты бы встали на колени и молились бы цельными днями, да считали, как фашисты дохнут, как скот. А так, лучше лишний раз оружие протереть, или отоспаться, чем молиться богу, который всё равно глух и нем, как чурбан неотесанный – парень смотрел пристально на уставшего мужчину, который еле выкроил пару минут для своего дела.

- Всяк по себе веру мерит. У нас много разрушено храмов, запрещают Бога, доказывая что его нет, а вот из души его не выгнать – не по силе вашим Лениным и Сталиным заменить Бога! Потому что они смертные люди, а Бог это творец нашего мира!

Парень не сдерживая смеха ответил:

- Ну ты и сказал, святоша, «творец нашего мира», можно подумать мир такой хороший, как твой бог. Да и твоего бога распяли евреи. За то что он сказал что грешны они и что все ценности, которыми они так дорожили, по его мнению ничего не стоят. Разве он не умер в возрасте 33 лет? Так Ленин больше прожил, а Сталин и подавно!

- Вот видишь, евреям до сих пор нет спокойной жизни... даже родины теперь у них нет. А их земля тонет в крови.

- Скоро и у нас не будет! Если мы будем с тобою вот так рассуждать! Не успели немцы дать нам передышку, ты сразу принимаешься за молитвы.

Мужчина ничего не ответил, хотя было огромное желание сказать как в былые года мужчины ревниво отстаивали борьбу за свою веру, как славился тот солдат, который держал в бою стяг спаса нерукотворного. Да и сегодняшняя коммунистическая идеология в какой-то степени стала государственной религией, а все эти политические лозунги заменили иконы, как те в свое время сменили языческих идолов. Но мужчина усомнился, что юный парень поймёт все это, если он еще не успел жениться до войны, почувствовать что такое держать возле себя женщину, как тяжело её не отпустить, как в ее душе, в ее теле можно угадывать все чертоги своей Родины.

- Да, принимаюсь. За них я десять лет отсидел, но не отрёкся! Ты ведь не отрекаешься от табачка, от ста граммов, почему я должен ради какой-то власти отказываться от самого себя?

- Тут ты прав. Власть каждый раз новая, а человек второй раз не проживет.

Мужчины сидели в окопе, немного западнее Кисловодска, по направлению к Бермамытскому плато. Внизу замерзла речка Березовка, а дальше такая красота, что можно всю жизнь провести здесь любуясь этой дивной красотою. Справа возвышается стена доломитов, слева зеленые крутые откосы, пересеченные куцыми балками, разрываемыми причудливыми скалами. Ветер с запада несет запах снега, вперемешку с позабытой мирной жизнью. Здесь всю жизнь прожили и молодой лейтенант Абрамов Сергей Владимирович, проживший в городе уже четверть века и священник Дмитрий Павлович Казанов, просидевший в тюрьме 11лет за веру и служение церкви. Все знали, что советские войска вот-вот подойдут к городу, но немцы отчаянно сражались, не давая, повода для радости за освобожденные вчера и сегодня города и селения. Всюду взрывались снаряды. Везде пахло гарью, болью и смертью. Эти запахи давно перемешались и стали настолько привычными, что даже в мирное время они еще долго в народе будут означать одно и то же. Дмитрий упал на землю, едва только послышалось, что над ними летит какой-то снаряд. Рядом с ним упал Сергей. Они закрыли уши руками и сильно зажмурились. Грохот разнёсся по округе. Снаряд едва не попал в их окоп. Стало опять страшно. Страх всегда приходит после взрыва, когда понимаешь, что ты мог пасть здесь, так и не увидев победы. Сергей схватил винтовку, но сзади его кто-то придавил его к земле ногою в спину и тот не смог пошевелится.

- Schneller! – немецкий резкий голос указал двоим солдатам встать и выйти наружу. Сопротивляться было невозможно. Немец держал палец на курке, а дуло его автомата смотрело то на одного, то на другого мужчин. Казалось, из этого маленького дула могла вылезти гадюка и укусить всех, лишая возможности выжить. Как немец не побоялся этого взрыва упавшего в нескольких метрах от них, мужчинам было не понятно. Они покорно вышла из окопа. Наверху было все изуродовано взрывами. Не осталось ничего от их опорного пункта. Трупы людей лежали с выпотрошенными внутренностями. Они застыли, а в глазах замерз весь ужас боли смерти. Хотелось кричать, хотелось драться. Но тут к одному немцу подошли еще трое и все они уставили свои дула автоматов на солдат. И Сергею и Дмитрию было понятно, что сейчас их же убьют, но хотелось жить. Когда ты видишь какая же страшная кончина у твоих друзей внутри просыпается жажда жизни, которая окрыляет тебя.. В эти короткие мгновения  и Дмитрий и Сергей забыли о своих разногласиях по поводу Бога, только Сергей прошептал, что нет бога кроме счастья, а все это лишь расплата за то что ты вершишь в него. Дмитрий зажмурился, услышав слова друга и почувствовав, что холодное дуло прислонилось к его спине услышал снова это резкое «Schneller». Немцы отвели их в свою часть, которая находилась в полукилометре от советского пункта. Там пленные сооружали какие-то разные деревянные короба, по-видимому для чего-то очень важного. Дмитрий знал, что фашисты опять хотят что-то увести домой, грабя Россию. От этого злость подступила к его виску и он покраснел. Ему хотелось выхватить автомат из рук немца, но этого бы не получилось, поскольку тут было много вооруженных людей, которые тут же застрелят его. А желание жить было еще сильнее прежднего. Их толкнули, как котят в клетку и заперли снаружи.

- Ну и где тут твой Бог? – нервно спросил Сергей. Он смотрел, словно то кто на небе совершает над ними какую-то пакость ради собственного любопытства. Дмитрию стало немного не по себе от такого пытливого взгляда парня. Ему хотелось снова сказать что-то из собственных мыслей, только это совсем было неподходящим в данный момент времени. Но тут он вспомнил, что вот таким же испытывающим взглядом он со своими родными братьями смотрели на одного своего брата, который не верил в Бога. Когда отец возвращался домой с заготовок леса, усаживал стричься детишек и рассказывал о библии, о сказаниях про Христа. А он ничего не хотел понимать, ничего не хотел слушать. Он жил с детства своей жизнью, и до сих пор так делает, не приемлет никаких Богов и никаких авторитетов. Посему Дмитрий сейчас усомнился во многом из того что преподавали в семинаре, в том числе и что касаемо и обращения к атеистам с рассказами о неминуемой гибели их души! Как сейчас в последние минуты жизни  другого человека можно привести к Христу, если и сам то он не знает нужна ли Богу его такая смерть. Вся жизнь промчалась перед его глазами. Нет, он не сколько ни боялся собственной смерти, ведь столько было трудностей в его собственной жизни. Он вспомнил, какими были тяжёлыми никонианскими реформы церкви, как тяжело было смотреть на гибель храмов, которые разрушались один за одним, как вчерашние прихожане теперь смеялись над его поповской рясой. Было больно от того что человек рождается и должен всю жизнь доказывать окружающим что он тоже имеет права на жизнь. А ведь так не должно быть. Жизнь - священный дар и им все сущее должно радоваться, а не грызть друг друга за право быть под Солнцем.

- В душе, Серёжа, в душе... – томно ответил мужчина. А сам продолжил думать обо всем этом, едва держась на ногах. Хотелось кричать, да только что можно сказать тем, кто намерено запер уши и отключил мозги, поскольку

Парень снова посмотрел на мужчину с отвращением.

- Меня хоть красная армия оберегает, а ты ее ненавидишь, но при этом воюешь на ее стороне.

- А ты бы любил, если на твоих глазах убивают твою жену, мать, отца и детей? Что ты вообще знаешь о том, как менялась власть? В книгах описывают это очень красочно, с романтикой. Геройство на войне это одно, а на страницах романов – другое.  Я молюсь Богу потому что чувствую, что я не имею права лишать людей жизни, а оставлять врагов живыми, значит убивать самого себя. А самоубийство не прощается вовсе! А вот ты ради чего воюешь?

- А я? – парень почесал затылок – а я воюю ради освобождения свой родины от врага, ради лучше жизни народа...

- А что даст победа для тебя?

- Мир и покой.

- Вот так же и я думаю, только видим это мы по-разному.

К ним подошел какой-то мужчина, одетый в форму рядового немецких войск и на русском языке, без малейшего акцента заговорил с пленниками, впоследствии оказалось, что этот парень русский, перешедший на вражескую сторону. Он предлагал тоже перейти им на немецкую сторону, дабы остаться живыми, но пленники отослали его от своей клетке крепкими русскими словами, а Сергей еще и умудрился плюнуть ему в лицо. «Погоди, гнида, ты за это пожалеешь!» - сказал этот парень и отошел. Через час к ним подошли несколько мужчин, вывели наружу и повели к горе. Шли они довольно долго, но увидя на горе три больших деревянных креста, стало страшно.

- Говорят, русские любят Христа больше всего на свете? – крикнул тут этот же парень, который подходил к ним, говоря о предательстве.

Дмитрий посмотрел на Сергея и почувствовал как тот задрожал.

- Не бойся, священномученики умеют летать. Так что скоро мы полетим к Богу, а тьма эта погрузнет в огне.

- Не убедил! – сказал Сергей, он старался справится с дрожью в теле, - Ты может и полетишь, а я не верю в Бога! Нет его!

- У тебя есть несколько минут для веры, мне кажется, не важно, сколько времени верить в него, главное глубоко поверить... время существенно только для людей. Во вселенной нет времени как такового.

- Всё равно не поверю! Не смогу!

Их подвели на гору. Узкая тропинка была вытоптана, скользкая, словно ее накатала детвора. На вершине горы дул пронзительный ветер и лежали а земле только что сделанные кресты. Дмитрий теперь понял что означали слова, насчет любви русских к Христу. Он посмотрел на Сергея и тот так же понимал что их ожидает. Едва он справился со страхам перед предателями, которые так рьяно хотели отслужить перед новыми своими хозяевами, что могли сами себя поджечь, доказывая свою преданность. Предателей ненавидят все, но уважают их выслугу. Возле них стоял еще один мужчина. Так же как и Дмитрий был одет он в священническую рясу, порванную, грязную, но все так же строгую и мистическую. Они поздоровались взглядами и жадно смотрели на кресты. Мужчины ждали что в них будут вбивать гвозди.

Вокруг стояло несколько человек, чуть больше десяти. Вдалеке, со стороны Ессентуков надвигался грохот советских войск. Там все взрывалось и разлеталось во все стороны. Дым клубился и над Кисловодском. Мотострелковые войска уже окружили город и вот-вот возьмут его из фашистского плена. Чувство радости накрывало трёх пленных, но они понимали, что среди предателей нет никого кто мог бы дать им увидеть, как фашисты погибнут тут. Пленных сильно избили, не дав даже хоть немного оборониться. Потом не стали прибивать к крестам, а просто привязали и водрузили на вершине горы. Дул сильный ветер. Было очень холодно. Все побои болели. А внизу у подножия крестов солдаты зарядили автоматы и подняли их дулами вверх, в лица распятых. Казалось, жизнь закончится, но тут яркий снаряд упал на вершину горы и раскидал всех фашистов в разные стороны и разбил крест, на котором висел Сергей. Он треснул и парень полетел вниз в ущелье, крича: «Я лечу! А я не верил, что можно лететь к Богу! Я ведь не падаю, я лечу!» - крест летел с высокой отвесной скалы, как-то очень странно не касаясь торб, торчащих из отвеса. Голос парня был радостный до последнего удара о землю.

- Теперь и умирать не страшно, сказал незнакомый пленник, кротко глядя на Дмитрия.

 И он смотря на своего соседа согласно махнул головой. Второй снаряд разнесся на вершине, оставив все в дыму. Советские воска продолжили разбивать фашистов, отнимая ранее захваченные земли.

1 февраля 2013

композиция "Люди на крестах" группы Ультиматоум