Спаси нас, Константин Симонов

За кухонным столом сидят семилетняя девочка и её мама. Дочка, наклонив голову над раскрытой тетрадью, усердно выводит дорогой шариковой ручкой непослушные письменные буквы.

Мама – пышная дама, лет тридцати – пикантно держит двумя пальцами книгу в кожаном переплёте «Жизнь» Кита Ричардсона, легендарного рок-гитариста «The Rolling Stones», и диктует. На лице неприветливо ершится маленький носик и зыркают в книгу глуповатые глаза. Её чёрные, как смоль, волосы, туго увязаны в мощные бабушкины бигуди. Издали, со стороны прихожей, тридцатилетняя головка на фоне окна похожа на объёмную трапецию с тупыми углами.

Папы нет. Его мама отправила с мусорным ведром к дворовым контейнерам - выбросить очередную партию домашнего утиля, а также картофельные и морковные очистки.

На кухне как всегда душно и шумно. Шипит и крутит ребристой головой из стороны в сторону напольный вентилятор, гоняя по тесной комнатушке горячий воздух и сбивая с маминого носика капельки пота. Наверху, на холодильнике, ревёт телевизор. В раковине струей бьет о немытую посуду вода незакрытого водопроводного крана.

Губы у мамы шевелятся и выдают порции бессвязных и непонятных предложений дочке-первокласснице:

-Влияние группы на формирование и развитие рок-музыки невозможно переоценить…

-Мама, я не успеваю….

- Ото ещё, господи… - нервничает мама Вика.

Дочка тоже злится, рука слегка дрожит. Ей хочется побыстрее написать этот противный текст и получить от мамы награду – два часа интернет-игры «Винкс» на семейном ноутбуке. Но чем больше она спешит, тем чаще ошибается – вместо буквы  «а» почему-то получается «у» или «о» с палочкой и перекладинкой. Согласные, сцепленные неопытной рукой с гласными в слова, как всегда пляшут. «б» получается как «в» и наоборот. А вместо «тс» дочка пишет «ц».

Мама Вика пока не видит дочкину тайнопись, и ни о чем не расстраивается. Она тоже поглощена идеей поскорее окончить диктант, навязанный всему классу, как летнее допзадание. Школьныый учитель начальных классов экспериментальной школы, бывший рок-музыкант Игорь Моисеевич Сужинкин потребовал от родителей написать их детям 10 отрывков-диктантов из литературных произведений Кита Ричардсона «Жизнь», Боба Дилана «Тарантул» и Патти Смита «Просто дети»-

 Мамочка явно торопиться диктовать. Впереди её, молодую актрису местного театра им. А.П. Чехова, ожидает визит подруги детства, с которой не виделась целую вечность – неделю вместе с субботой и воскресеньем. С собой она принесёт бутылочку коньяка и небольшой тортик на десерт, и вместе они поговорят о своих товарищах по работе – Сергее и Александре Павловиче, умных и талантливых режиссерах Мельпомены и обсудят перспективы роста маминой актерской квалификации.

На середине диктанта, после маминых слов: «Rolling Stones был включен в Зал славы рок-н-ролла», открывается входная дверь, и в квартиру входит папа, в мешковатой рубашке, обвисших брюках, старых штиблетах, несколько скованный в движениях. Он ставит на пол пустое ведро и два тяжелых потрепанных пакета. Наклонившись, разувается.

Мама поворачивает голову и сердито смотрит на папу, отводящего в сторону глаза. Он сутулится, скидывая потёртые сандалии, и напряженно ждёт от мамы вопроса. Естественно, она его задает:

- Опять притащил в дом барахло, Господи ! Только что выбросили макулатуру из зала!

- Да вот, понимаешь, в мусоре нашел книги Пришвина, Толстого, Есенина… Детгиз.. книги для юношества…. Красивые… отец мой когда-то за ними в очередях дрался…

Дочка резко затыкает уши ладошками. Пронзительный голос мамы напугал её до глубины детского сердца. Между пальцев правой руки торчит, будто антенна, над головой шариковая ручка с надписью "Sidecar Black Resin" – подарок маминого режиссера Александра Павловича. Девочка морщит носик и учащенно моргает глазами.

Мама вопит по-авангардистски, профессионально, будто стоит на сцене, ударяя об стол книгой, на лицевой обложке которой красуется разноцветный Мик Джаггер в обнимку с аппетитной римской красавицей:

-Ты что идиот ! Только что повыбрасывала твоих Толстых…. Лучше бы жемчужное ожерелье с мусорника принёс…..

Дочка по-прежнему томится за столом, зажав ладошками голову. Папа, вздохнув, садится на стул в прихожей, насупился и молчит. Он вспомнил, как его жена Вика неделю назад, не спрашивая, собрала с верхнего яруса мебельной стенки редкие книги и отнесла на дворовой мусорник. В общую кучу утиля она хотела кинуть и сборник стихов Константина Симонова о войне, подписанный рукой прадеда и подаренный, правнуку, в День Победы. Но папа случайно положил её под кровать во время вечернего чтения. Мама не заметила Симонова, и книга спаслась.

На шум выбежала из детской в прихожую бабушка – папина тёща. Оба они, тёща и зять, обдают друг друга сумрачными взглядами. Та семенит на кухню, усаживается рядом с мамочкой и внимательно изучает обстановку.

- Ирочка, деточка, ну, что ты обняла головку, пиши, что тебе мама диктует. - Обращаясь к внучке, льстиво пищит она, искоса поглядывая на мрачного папочку и свою, истерично вопящую дочку.

- Вот, мама, ты представляешь, приволок с помойки Пушкиных и хочет их в зал затащить ! Не…. ну, не дурак, а? – уперев одну руку в бок и ёрзая на дубовом стуле, будто на сцене пафосно, подняв рука вверх, декламирует раскрасневшаяся, пышногрудая мама.

Бабушка понимающе кивает головой в такт произносимых маминых слов.

- Да уж, да уж… нехорошо….Лучше бы подумал твой муженёк о зарплате, своей…. Копейки же в дом приносит и ещё командует тута. Совесть вообще потерял. – Встревает бабушка-тёща. – Игорь Моисеевич что сказал - книги с классикой убрать из дома, а купить для чтения постмодернистов движения «Хиппи», поэтов-фэнтези, рэп-модернистов и прозаиков-ирриционалистов. Ты что своей дочке не хочешь образования?

- Хочу….  Ещё хочу, чтобы городской театр носил имя Чехова, а не какой-нибудь ГербАрий Чумской. – неуверенно бормочет папа и кивает головой на маму, получившей в свое время от главного режиссёра театра сценический псевдоним – Гельбери Чуйская.

После этих слов тёща и мамочка подскакивают со стульев и обрушивают на голову папы весь семейный гнев и массу дворовых, нетеатральных выражений ….

- Мама, чем он меня попрекает, а ?… Ты представляешь… Спросить бы у него, кто устроил Ирочку в экспериментальную школу – он или Сергей ?! Если бы не Серёженька, училась бы ты, дочурка, в общеобразовалке ! – выводит очередное заключение мамочка Вика.

-Да что он вообще может !- подпевает ей тёща, ехидно кривясь обвисшей нижней губой.

 Внутри же себя тёща радуется. Её утешает мысль, что в приступе отчаяния доченька, великая по её мнению актриса авангардного жанра, не выдала мужу главную женскую тайну, ту, которой окормляется и тешится весь белый свет кроме папы. Не знает папа, скромный учитель русской литературы дотационного технического лицея, что мамин друг Серёжа, барским жестом выложил из своего кармана директору лучшей в городе школы, заслуженному учителю РФ, умнейшей педагогической личности Игорю Леопольдовичу Житускину, крупную долларовую взятку, дабы устроить Ирочку в привилегированный класс.

Не знает об этом и дочка…. Она, напуганная криком мамы и бабушки, трёт ладошками уши. Мама Вика и бабушка уже затыкают децибелами рот телевизору и вентилятору…. Дочка встаёт из-за стола и, поправляя светло серебристую косу на правом плече идёт мимо покрасневшей мамочке в прихожую.

-Куда ты, солнышко, - пытается остановить её бабушка. – А диктант ? Игорь Моисеевич, сказал написать за летние каникулы десять таких допзаданий.

- Вот, видишь, даже дочка напугалась твоих книг. – Вопит вслед дочки мама Вика. Ничего дочечка, не переживай мы ещё выведем его на чистую воду….

Дочка обдает колючим взглядом мамину трапецию на голове и идет в прихожую, к папе.

 Увидев, перемены в настроении дочери в не нужную сторону, бабушка начинает беспокоиться

-Солнышко, может ты покушаешь? Давай тебе молочка налью, сметанка есть, утка в соусе, если хочешь возьми с холодильника конфеты или яблочек.

Смущённая дочка не реагирует на слова бабушки. Войдя в тёмную прихожую, необычно уверенным голосом говорит:

- Папа, хочешь, я твои книги положу у себя в комнате, на полках. Пусть там стоят....

Папа медленно, будто на веках висят гири, поднимает уткнутые в пол, голубые глаза, и смотрит на дочкину светлую косу

- Волосы у тебя, как у моей бабушки…, ты, доченька, в нашу родову пошла, сибирскую…

Слегка смутившись, дочка улыбается краешками губ, и загадочно смотрит на папину, давно нестиранную, выцветшую рубашку.

… В детской комнате - оживление. Ковер усыпан книгами. По виду они разные - с обложками и без, потрёпанные и потускневшие от времени. Папа сидит на ковре и передает переплёты в руки дочери. Та укладывает их в ряд на полку серванта. Лица их светятся. Забота гуляет по их глазам.

Осторожно, перебирая страницы, стукая пальцем по крепким переплётам, папа как бы проверяет их на звук. Весело бормочет себе под нос:

-Тронь одну книжку, а она как колокол звенит и переливами заставляет всё звенеть вокруг.

Дочка, ничего не поняв, застенчиво улыбается.

Из кухни несутся звуки ревущего телевизора, удары об раковину и звон ополаскиваемой посуды, мамины всхлипы и голос бабушки:

- Говорила я тебе , что он недетёпа, не слушалась, а теперь получай….

… Облокотившись об руку и поджав ноги, папа сидит на полу и смотрит на ровные ряды уложенных книг. Любуется.

Дочка давно уже завершила заполнять полки, стоит у окна и держит в руках открытую книгу, близко приблизив её к глазам, шевелит губами.

На кухне уже начали истерично кричать друг на друга бабушка и мама Вика. Дочка со спины подходит к сидящему на корточках папе и трогает его за плечо:

- Пап, а пап, давай и эту книгу поставим туда, на полки….

Обернувшись, папа смотрит на замусоленную обложку, на которой сквозь чернильные пятна и малёванные круги проступают буквы:

Константин Симонов. «Друзья и враги». Стихи.