Сойти с ума...

Темноту прорезала узкая полоска света. Она становилась всё шире и шире, пока не заполнила собой всё.
Белый обшарпанный потолок, белые стены, грязно-белое одеяло.
Маша, открыв глаза, рассматривала всё это.
- Ну, пришла в себя наконец-то!
Откуда-то сбоку донесся женский голос.
Маша с трудом повернула голову в бок. Шея как-будто одеревенела. С соседней кровати на неё с интересом смотрела девушка. Рыжая, короткая стрижка каре, худая, в какой-то бесформенной пижаме.
Девушка подошла к Машиной койке и глянула на нее сверху вниз. Маша заметила, что у неё были разные глаза. Один карий, а другой зелёный.
- Где я? - спросила у неё Маша.
Она попробовала пошевелиться, но это не особо удалось. В левой руке что-то мешало. Скосив глаза, она увидела в руке иглу. Капельница.
- Где я нахожусь? - спросила она, начиная волноваться.
- Там, где надо, - с какой-то ехидной улыбочкой ответила рыжая. - Лежи спокойно, сейчас врача позову.
И она скрылась за дверью.

***

- Ну что, Лазеева, жить будешь, - голос врача, женщины средних лет с очками в золотой оправе звучал делано оптимистично. - Только вот подлечиться тебе немного надо.
Утро следующего дня. Маша сидела в кабинете Ольги Петровны, заведующей женским психиатрическим отделением номер шестнадцать.
- Но мне... мне на работу надо, - пролепетала Маша. Произошедшее с ней за последние два дня не укладывалось в голове. Несмотря на то, что Маша пыталась это утрамбовать, сложить, смять и засунуть в черепную коробку. Мозг отказывался воспринимать окружающий абсурд.
Во взгляде Ольги Петровны читалось легкое сочувствие.
- Работа, Лазеева, подождет, - проговорила она.- Сейчас гораздо важнее понять, что с тобой произошло. И главное, - врач сделала паузу, - предотвратить, чтобы в дальнейшем с тобой такого не было.
- Но... что было? - спросила Маша.
Она напрягла память, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь. Но сознание наткнулось на вязкий густой туман. В нем загорались какие-то отдельные огоньки. В висках запульсировало.
- Я не помню ничего, - сказала Маша. - Как я сюда попала? Я что-то страшное натворила, да?
Врач  поджала тонкие сухие губы, поправила золотую оправу на носу и её светлые глаза взглядом-рентгеном уставились на Машу.
- Ну, со временем вспомнишь. Не всё сразу.

***

Память вернулась на следующий день. Сначала маленькими обрывками, а потом, как из пазлов всё сложилось в целостную картинку, от которой Машу прошиб холодный пот.
Поздний ноябрьский день. Но довольно тёплый. Маша, закутавшись в свой любимый длинный бардовый шарф, едет на работу. Пять остановок метро, подъём по эскалатору. Выход на проспект, ещё совсем немного и вот уже дверь фирмы, где она работает... работала дизайнером.
Начало рабочего дня. Маша как всегда сделала себе кофе, рассеянно пробежала взглядом по монитору.
Внутри росла какая-то тревога. Что-то надо было сделать... Что-то очень важное. Но что?
- Эй, Машка, какие-то проблемы?" - рядом раздался голос Вики.
- Всё нормально, - заученно ответила Маша.
Тревога росла внутри, как снежный ком...
Маше казалось, ещё немного и все, как и она поймут, что сейчас произойдёт что-то страшное.
- Манюнь, всё нормально? - Вика ласково дотронулась до Машиного плеча.
Маша кивнула. Она чувствовала сейчас только одно - надо идти. Она встала, накинула на шею свой бордовый шарф, взяла сумочку и пошла к двери.
- Эй, ты куда собралась? - крикнула ей вслед Вика.
Остальные сотрудники недоуменно переглянулись.
- Мне надо, - отрывисто бросила им Маша, открывая дверь.

Пальто она оставила в офисе. Холодный ноябрьский ветер развевал её длинные волосы. Но холода Маша не чувствовала. Внутри всё горело. И ещё она знала только одно. Надо идти. Что-то вело её за собой, как покорную безвольную марионетку.
Маша шла по проспекту, размахивая сумочкой. Она не замечала взглядов, которые бросали на неё прохожие.
- Обкурилась совсем, - буркнула ей вслед какая-то бабка, которую Маша сильно задела локтем.
Она шла вперед. Прошла большой каменный мост, вышла к парку. Что было дальше Маша не помнила.
Как ни напрягала она мозг, в памяти была большая черная дыра. Удалось вспомнить только следующий эпизод. Она сидит в карете "Скорой помощи", почему-то громко и противно воет сирена. Рядом с ней развалился здоровенный санитар. Напротив - женщина в белом халате, врач. Она тихо переговаривается с санитаром. О Маше говорят в третьем лице, как-будто ее здесь нет.
"Надо позвонить домой", - думает Маша и засовывает руку в карман пальто, где был мобильник.
Но пальто на ней нет. Только мини-юбка и свитер.
Она начинает искать сумочку, её тоже нигде нет.
Ей становится страшно.
- Где моя сумочка? - кричит Маша. - И куда мы едем? Выпустите меня, я должна идти. Должна. Меня зовут...
- Тихо, тихо, - нарочито ласковым голосом говорит ей женщина в белом халате, сидящая напротив.
Санитар рядом вздыхает.
- Да, - тихо говорит он врачу, но Маша всё равно его слышит, - похоже, полный неадекват.

***

Четыре разноцветных таблетки. Две белых, одна жёлтая и одна синяя. Маша смотрела на них.
- Я теперь всё время должна это принимать? - тихо спросила она.
- Лазеева, давай, пей быстрее, - равнодушно бросила мед.сестра. - И ещё скажи спасибо, что тебе капельницы больше не делают.

- Ну как тебе здесь? - рыжая девушка, соседка по палате лежала на койке и в упор смотрела на Машу. - Не курорт конечно. Обычная психушка.
Она засмеялась.
Маша подошла к окну. Она была здесь уже почти неделю, но всё никак не могла привыкнуть к решеткам на окнах. Решетки были даже двойными.
Ещё она вспомнила, как встав в первый день после капельницы, стала искать зеркало, чтобы причесаться. А рыжая девушка, которую звали Женькой, захихикала.
- Ой, зеркала ей нужны. Это не отель-люкс, - бросила она.
- Я причесаться хочу, - пробормотала Маша. - Как же без зеркала?
- Причесаться, - передразнила её Женька, - привыкай причесываться без зеркала, поняла? Прячут их от нас. Как от вампиров.
Маша потерянно посмотрела на нее и села на кровать. Ее длинные спутанные волосы закрывали лицо.
- Если уж так приспичило зеркало, можешь на минуту у санитарки попросить, - сжалилась над ней Женька. - Она в коридоре на посту.
- Спасибо, - прошептала Маша и вышла из палаты. Дверей в палатах, как в обычной больнице, не было. Так было удобнее наблюдать за тем, что происходит внутри.
Тапки были ей велики и сваливались с ног. Кутаясь во фланелевый казенный халат, Маша подошла к столу, за которым сидела дежурная мед.сестра. Она жевала яблоко. Перед ней лежал раскрытый журнал и какая-то книжка в мягкой обложке. Увидев Машу, она отложила книжку обложкой вниз и подняла на Машу большие накрашенные глаза.
- Лазеева, что надо?
- Можно зеркало? Я причесаться хочу, - ответила Маша.
Медсестра с пол-минуты смотрела на нее. Потом положила на стол небольшое овальное зеркало и деревянную расческу. Маша причесалась под ее пристальным взглядом. В нём читалось открытое презрение. Как к людям второго сорта.

***

В палате было шесть коек. Одна из них пустовала. Койку напротив Маши занимала рыжая Женька. На кровати у окна сидела странная женщина неопределенного возраста. Она не расставалась с маленькой картонной иконкой, которую всё время держала в руках.
- Это Тоня, - прошептала Женька на ухо Маше, - крышка поехала на почве религии.
- А разве так бывает? - простодушно спросила Маша.
- Бывает, бывает, ещё как. Ещё сама увидишь, - ответила Женька.
Вечером Маша действительно увидела. Часов в одиннадцать, когда уже спали, религиозная Тоня вдруг запела что-то тонким высоким голосом.
- Тонь, заткнись, а? - буркнула ей Женька. - Спать не даешь.
- Кайся, грешная! - ответила Тоня. - Кайся, пока не поздно.
Женька откровенно расхохоталась. Маша лежала молча, натянув одеяло до подбородка.
- Ангелы, ангелы...  - тонким высоким голосом пела Тоня. - Я слышу их голоса. Кайтесь все. Они приказывают вам. Ангелы мои, я вас слышу!
Её речевой поток был прерван вошедшими в палату санитарами. Женщина плакала и отбивалась, но после сделанного укола вскоре замолчала.

- Вообще, она безобидная, - объяснила Маше на следующий день Женька. - Только с религией крышняк реально съехал. - Всё время говорит, что каких-то ангелов видит и слышит. И чтобы все каялись.
- И давно у неё так? - спросила Маша.
- Да уж лет десять болеет, - усмехнулась Женька. - Часто сюда попадает. Подлечат чуть, выписывают, а через несколько месяцев обратно.
- Ужас, - прошептала Маша.
Женька посмотрела на нее. Маша в свою очередь заглянула в глаза девушки. В ее глазах за видимой веселостью она вдруг увидела какую-то страшную, необъяснимую тоску.
- А ты почему здесь? - спросила она Женьку, - ты же... нормальная.
- Нормальная, ага, - Женька засмеялась. - Вот почему, смотри.
Она протянула Маше левую руку. Запястье было туго перебинтовано.
- Венки порезала. Попытка суицида.
Маша с недоумением смотрела на неё.
- Ну чего уставилась, как на картину? - Женька отвернулась от Маши в сторону. - Жить я не хочу. Не хочу. Поняла? А эти суки за руки хватают и заставляют жить. Насильно. Я ведь уже не первый раз. Два года назад травилась... мамашка моя вернулась какого-то рожна раньше, врачей вызвала и адью.
Печень я, правда, себе посадила. Теперь инвалидность. Но я всё равно это сделаю, - прошептала она, приблизив лицо к Маше. - Сделаю обязательно.
- Жень, ну... зачем, - Маша не знала, что сказать. Она впервые видела такое маниакальное нежелание жить. - Может, не надо?
- А что надо? - резко бросила Женька. - жить с мамашей - алкоголичкой? Да даже не в ней дело... Ну да, считай, что я больная. Психованная на всю голову.
И она захохотала.

***

- Ну как ты, котёнок? - в голосе Виталия была тревога.
- Я нормально, - Маша слабо улыбнулась. - Спасибо за передачу. Выгляжу ужасно, наверное? - она бросила взгляд на свою бесформенную пижаму.

Приемный день. Они с Виталием сидели за столом в общей столовой. Остальные больные тоже общались с родственниками. К Женьке сегодня не пришёл никто.
- Ну, маман опять в запое, - усмехнулась она и ушла в палату.

- Врачи говорят, что это временный срыв, - ответила Маша на вопрос Виталия. - Мне уже лучше. Я принимаю лекарства.
- Да-да, - он кивнул, бросил взгляд на зарешеченное окно. - Я очень рад, что тебе лучше. Пей сок.
- Спасибо, - Маша сделала глоток апельсинового сока из маленького пластмассового стаканчика. Вся посуда здесь была пластмассовая. Небьющаяся.
- Я уже две недели здесь, и мне намного лучше, Виталь, правда, - Маша старалась говорить как можно убедительней.
- Я понимаю, - Виталий улыбнулся.
- Так что к нашей свадьбе уже выйду, - Маша улыбнулась в ответ. - Мы ж заявление подавали, помнишь?
- Да-да-да, - Виталий рассеянно стучал пальцами по столу. - Конечно помню. Но я что подумал... давай пока свадьбу отложим? Ты не думай, котёнок, это не из-за твоего срыва...
- А из-за чего? - Маша почувствовала, что губы её дрогнули
- Ну просто, тебе нормально подлечиться надо. Не загонять себя. А свадьба - лишний стресс.
- Стресс? Ну, если ты так считаешь...
Маша замолчала. Перевела взгляд в окно. За двойными решетками виднелся кусочек серого нахмуренного неба.
- Ну, я побегу, солнышко. - Ещё дела сегодня.
Виталий встал и чмокнул Машу в щеку. А она продолжала сидеть и неподвижно смотреть в окно. Начался сильный дождь.

***

Женьку выписывали. Она провела в больнице месяц. В день выписки за ней приехала мать. Маша увидела ее, когда она зашла в палату за Женькой. Это была невысокая худая женщина с небольшими пронзительными глазами. На скуле у нее красовался здоровый синяк.
- Ну давай, давай, шевелись, - просипела она дочке, стоя на пороге, - собирай живее манатки-то. Раньше не могла собраться? Как всегда...
Женька взяла полиэтиленовый пакет с вещами и подошла к Маше.
- Держись, - прошептала она ей на ухо. - То, что тебя это чмо бросило - не беда. Найдешь себе лучше.
Ты тоже держись, Жень, - Маша обняла девушку.
- У меня всё проще, - Женька усмехнулась, - способ я уже нашла. Отличный. Чтобы не спасли. Так что верняк будет. Надоело мне сюда кататься.
Ты что, Жень? - Маша схватила её за руку.
- А ничего... и харэ мне проповеди читать. Мне вон, мамашки и врачей хватает. Так что выйду отсюда, выжду немного и повторю.
- Слушай, Женя, - Маша взяла девушку за руку, - я выпишусь и сразу позвоню тебе. Ты только дождись меня. Ладно?
- Ну долго ты там? - грубо заорала с порога Женькина мамаша.
- Да иду я, иду, - Женька встала с койки, где они сидели и на прощание крепко обняла Машу.
- Ты только дождись меня, Жень, - крикнула Маша. - Я выпишусь и сразу позвоню тебе.
- Не обещаю, - бросила ей Женька.
И как всегда, засмеялась.

***

В день выписки Маши день был уже совсем по-весеннему теплым, хотя была только первая неделя марта. "Сколько же я пробыла здесь?" - подумала Маша, - "да, больше трех месяцев. Всю зиму".
В приемном покое ей выдали её прежнюю одежду, паспорт и мобильник.
- Лазеева, очень плохо, что за вами никто из родных не приехал, - недовольным тоном произнесла сестра, вручающая ей выписку, - обычно мы больных одних не отпускаем. Мало ли что...
- Ну, так получилось, - Маша опустила голову. - Я с тётей живу, но сегодня она весь день работает, отпроситься никак не смогла.
- А тот молодой человек, что к вам пару раз приходил? - медсестра с интересом подняла на Машу глаза.
- Он тоже не может, - буркнула Маша и отвернулась к окну.
- Ну что ж, ладно, - протянула сестра, - отпускаем вас одну под вашу же ответственность. - Вот, держите, это выписка для ПНД.
- Для чего? - переспросила Маша.
- Для психоневрологического диспансера, - улыбнулась ей сестра. - Какое-то время вам придется там понаблюдаться.
- Хорошо, - ответила Маша, складывая в сумочку бумагу с печатями.
- Вы не забыли схему приёма лекарств?
- Да, - ответила Маша. - Я всё помню. Спасибо.

***

День был солнечный и ветреный. Выйдя за огромные металлические ворота Маша вздохнула свежий весенний воздух. Она медленно шла вдоль длинной набережной.
С каждым шагом здание психиатрической больницы становилось всё меньше и меньше. Навстречу шли люди, и Маша теперь с интересом наблюдала за ними.
Все эти люди... занятые и не очень... медленно прогуливающиеся или спешащие по своим делам. Все эти люди, считающие себя нормальными.
И что такое нормальность?
Маша усмехнулась. Открыла сумочку, нашарила пальцами бумажки, рецепты лекарств. По пути домой нужно было ещё зайти в аптеку. Затем достала мобильник и клочок бумаги, на котором Женька, прощаясь, записала ей своей телефон. Длинные гудки. Она ждала с замиранием сердца.
"Неужели у неё всё-таки получилось?" - думала Маша.
Длинные  гудки. Щелчок. И Женькин голос в трубке наконец-то сказал: "Алло".