прыжок

Служил я в радиотехнических войсках ПВО в Алма-Ате, так раньше звучало название этого города. Это, кажется, было так давно: начало шестидесятых прошлого века. Звучит довольно-таки внушительно, а прошло каких-то сорок лет. Время было не то чтобы очень тревожное, но рота всегда находилась в готовности номер один. А людей в роте управления хватало только-только на две смены, да и на наряды. Вот и «пахали» в две смены – ночную и дневную.

  Однажды, после дневного дежурства, когда до отбоя оставалось часа два, и делать было нечего, мы лежали за казармой на траве в лучах заходящего солнца. Как всегда – трепались обо всём и ни о чём. Я уже два дня валял дурака: пристроился на хозработы. Надоело сидеть под землей, застегнутым на все пуговки, когда на улице лето. А на КП – духота, вентиляция гонит горячий воздух, из-под наушников течет пот, гимнастерка тоже влажная от пота. Фу! А тут третий год службы на исходе, скоро домой.… Приедешь – спросят: «Где служил?»

- В Алма-Ате!

- А что такой бледный?

- В подвале сидел…

Вот смеху-то будет; кто поверит, что служба такая.

Ну, так вот, лежим мы – ребята спрашивают:

- Ну, что, Влад, сильно загорел?

- Ха! Спрашиваешь! Купались пару раз, благо сегодня резали дёрн для строящегося стадиона в городке.

- Что за пруды?

-  Какого-то рыбхозяйства: карпов разводят.

- Ну, и как?

-                      Что как – разводят или отдыхать? Конечно, здорово – солнце, воздух и вода. Нарежешь машину дёрна, загрузишь, и-и в воду. Плывешь, а рядом маленькие катерки шныряют – змейки плавают. Красота!

-                      Врешь!

-                      Гад буду, я одну поймал.

-                      Фу, какая мерзость. Ты ври, ври, да не завирайся. Змею он поймал! Да, я, наверно, только увижу её и тут же кончусь, - Манзюк, детинушка под метр девяносто, весь передернулся.

-                      Что-то не спешишь кончаться.

-                      А чего бы мне…

-                      Да сам пригрел на своем животике гада ползучего.

Юрка приподнял голову и посмотрел на свой живот. А там лежит водяной ужик сантиметров тридцать длиной и толщиной чуть больше карандаша: это я его тихонько положил.

-                     Ух!!!

С положения - лежа, Юрка умудрился прыгнуть в сторону метра на три. Бедный ужик отлетел метров на десять.

-                      Га-га-га, гы-гы-гы, ха-ха-ха!

От хохота катались полтора десятка здоровых парней, казалось - листва с деревьев осыплется. Юрка стоял бледный, потом лицо его побагровело, пудовые кулаки сжались, он силился что-то сказать, но, видя хохочущие рожи своих друзей, не знал что предпринять – то ли набить мне морду, то ли…

-                      Ой, мамочки, не могу, - катался по траве Мишка Зайцев, - такого большого, такой маленький ужик напугал до смерти…

Я незаметно, поймав ужика, сунул Мишке под гимнастерку.

-                      А-а-а-а! – Мишка вскочил, расстегнул ремень и вытряхнул ужика, при этом совершая почище Юркиного.

Здесь уже Юрка расхохотался и повалился на траву. Я поднял ужа и засунул себе за пазуху.

-                      Иди, выкинь его сейчас же. Убить его надо.

-                      Что он вам сделал плохого; миленький, маленький. Хотите, я расскажу про свой прыжок?

-                      Давай, ври.

-                      Врать не буду, есть тому свидетель – спросите у Товменко. Помните, весной мы с ним всю смену ухой накормили первый раз?

А история была такова. Обед солдатский состоит не из деликатесов – щи, да каша. Надоело. Рядом с нашим КП был овраг, а по дну его текла речушка, шириной около метра. Она начиналась где-то в Заилийском Алатау. Вода чистая – с горных ледников. В ней водилась форелька и маринка. Рыба вкусная. Вот я и вспомнил, как в детстве ловили корзиной усачей в такой же небольшой речушке у себя на родине. Вместо корзины сделали большой сачок. Радиостанция ефрейтора Товменко была в полутора километрах от КП. Юрка позвонил оперативному дежурному, якобы ему требуется моя помощь.

-                      Так вот, взяли мы свой сачок, ведро и сегмент антенной штанги; он где-то, как вы знаете, около трех метров, но легкий – алюминиевый, и пошли в овраг. Юрка взялся работать с сачком, ну, а мне пришлось бухать сегментом, гоня рыбу в сачок. Я отошел метров на двадцать и погнал рыбу. Когда я был в метре от сачка, Юрка вытащил его. На дне сачка трепыхались десятка два серебристых рыбин. Так за несколько раз, спускаясь всё ниже по течению, мы наловили полное ведро отличнейшей рыбы.

-                      Ну, ты, любитель-рыболов, короче!

-                      Ну, вот, возвращаемся назад на станцию. Я решил перепрыгнуть речушку, опираясь на шест, «выдернуться» решил. Короче, лечу и в полёте уже вижу куда приземляюсь…

Я закурил: все, что произошло тогда, быстро пронеслось передо мной:

-                      О, ужас! – я приземлился в клубок змей. Мультики видели? – нет, скорее обратный кадр – так же спиной назад я оказался на обратной стороне речушки. Спина была мокрая от страха.

-                      Хорошо, что не штаны, - отомстил мне Мишка.

-                      Кстати об обратном кадре, - Сашка Рыков, мой земляк из Кустаная, приподнялся на локоть, - у меня был прыжок почище, правда, без змей, но смешней. В середине мая прошлого года, помните, нас пятерых послали приводить в порядок пионерский лагерь ТуркВО к сезону, жара стояла под сорок, а в горах без ветра - пекло. Рядом озеро. На той стороне «гражданские» купаются. Дети визжат. Ну, мы и упросили старлея разрешить искупаться и нам. Тот, улыбаясь, разрешил, ничего нам не сказав. Глубина у берега позволяла нырять. Ну, мы разделись и с разгону в воду…

Сашка сделал паузу:

-                      Видели, как пингвины выпрыгивают на льдину? Вот то же произошло и с нами – вода с тающего ледника, ледяная в прямом смысле. Это надо было видеть: пятеро пингвинов вылетели из воды как из кипятка. Вот так и показалось, что бросили в кипяток. Потом мы все-таки искупались. Зато хохотали до слез.

-                      Вот у меня…

-                      Рота связи, выходи строиться на вечернюю прогулку….