Проклятье Гипербореи.

- И жил много тысячелетий назад, далеко на севере загадочный народ – гипербореи. Они проводили дни в праздном веселье, наслаждаясь всеми земными радостями и утехами, но очень – очень долго, и смерть была для них долгожданным избавлением от жизни. А поскольку сами они не умирали, то бросались в море или … - Ольга замолчала, прервавшись на середине фразы. Игнат, изрядно выпивший, шептал что-то на ушко новенькой, которая разделила в этом году с Ольгой женскую составляющую их, сплочённой в ежегодных вылазках на Север, команды. Она так и не поняла толком, кто её пригласил, эту фифу по имени Лика, которая понятия не имела о походной жизни. Парни мямлили что-то нечленораздельное и отводили глаза. А все бытовые проблемы так и остались на хрупких плечах Ольги, только ещё утяжелённые расфуфыренной лентяйкой.
Игнат поначалу не обращал на новенькую внимания, но Ольга несколько раз ловила взгляд его глаз, остановившийся на девице, и их выражение ей совершенно не нравилось. «У него кобелиный взгляд». - так говорила ей всегда мать, когда Ольга приводила домой парня, с которым встречалась, но дальше невинных поцелуев дело ещё не заходило.
- Оль, дальше рассказывай, давай! Сказочница ты наша!» - окликнул её Сашка - закадычный дружок Игната, заметив, как она смотрит на сидящую чуть в стороне от костерка, шепчущуюся парочку.
- Да, конечно. Так, гипербореи, пресытившись жизнью, бросались в море или озеро. А ещё, говорят, в отместку за надругательство над священными камнями и знаками, могут они наслать странную болезнь, мереченье называется. Люди становятся похожи на зомби, выкрикивают непонятные предсказания, идут - сами не ведают куда. Бросаются в воду и гибнут. В этот момент, как нарочно захохотала хрипло где-то поблизости чайка, заставив всех вздрогнуть от неожиданности.
- Вот чертяка! - сплюнул в сердцах Сашок, - Пристрелить её, заразу, и весь сказ!
- Не вздумай, беду накличешь только! – сердито начала Ольга.
- Ой, не начинай! Это ты, филологиня наша веришь во все сказки и суеверья. Ладно, спать пора. А разбойницу эту всё равно шлёпнуть надо. Замучила, нашу рыбу воровать. И так есть нечего. Вот её и съедим.


***



Седьмые сутки стояли они лагерем на берегу священного Сейдозера*, огромной нерукотворной ендовы, наполненной чистейшей водой. С трёх сторон озеро окружёно горами, которые защищают укромный уголок от пронзительных ветров. В благодарность за это природа не поскупилась на щедроты и дары. Вместо берёзового криволесья тундры здесь растут остроконечные вековые ели, в изобилии ягоды черники, морошки и голубики. Первые дни ребята не могли наесться лакомством, но оно быстро набило оскомину и приелось. Девушки терпели и не роптали, а парням хотелось более существенной пищи: мяса, запас которого иссяк два дня назад. Ольга ругала себя, что так опрометчиво поступила, доверив на этот раз сборы продовольствия Игнату, и не проконтролировала его.
Они встречались уже четыре года. Первое опьянение чувством схлынуло, и Ольга ясно понимала, кого выбрало её сердце. Игнат ненадёжный, непостоянный. И все остальные определения с приставкой «не» - это о нём. Но всё равно продолжала любить его, надеясь, что подует ветер перемен и вынесет шелуху из беспутной головы любимого.
За месяц до похода она вдруг почувствовала себя плохо. Проклятая тошнота начиналась, как только из горизонтального положения её тело принимало вертикаль. Запахи раздражали, звуки тоже, а еда стала не долгой гостьей в желудке Ольги. Зато появилось неясное ощущение наполненности внутри. Протягивая в аптеке девушке – провизору деньги за экспресс тест, она уже знала заранее ответ. Мать смотрела на худеющую дочь с подозрительным недоверием, и интересовалась, что за диету она экспериментирует в очередной раз.
Ольга мечтала, что расскажет ему о ребёнке светлой северной ночью на берегу святого озера, и он, наконец, предложит жить вместе. Одновременно противно скреблась мысль, что получить предложение по залёту, не говорит о том, что ты выиграла счастье. Только всё совсем не так обернулось.
Из-за новенькой, Игнат устроился в палатке с парнями. А Ольга, стиснув зубы, согласилась на женское царство. Сначала девица глупой пустой болтовнёй её лишь слегка раздражала, как москит, звенящий в ночной тишине, стоит только задремать. Она умела слушать и не слышать, смотря на собеседника, даже делая заинтересованное лицо и кивая в подходящие моменты. Сама при этом в уме вспоминала любимые стихи или читала молитву. Только, когда Игнат стал оказывать Лике явные знаки внимания, Ольга почувствовала, как на смену раздражению вползла ядовитой лавой ненависть. Последней каплей стало то, что девица заявилась в палатку почти под утро, нисколько не таясь. Наоборот, она нарочито шумно возилась со спальным мешком, долго укладывалась и шуршала вещами. Ольга молчала, лёжа с открытыми глазами. Наконец, навязанная компаньонка улеглась, и воцарилась тишина, но не успокоительная, а странно напряжённая, словно воздух, заполнивший небольшое пространство туристической палатки сгустился в предгрозовом ожидании. Душащую тишину прорезали молнией слова соперницы: «А вы с ним тоже на сейде** трахались?» И ливнем обильным пролились Ольгины слёзы.
Утром Игнат делал вид, что они с Ольгой просто друзья и никогда не делили одну постель, зато перед новенькой выкаблучивался, разве что из штанов не выпрыгивал и, вообще, вёл себя, как идиот. Сашка, обеспокоенный такой рокировкой, несколько раз подходил к Ольге и, жалостливо смотря ей в глаза, быстро проговаривал: «Да, ерунда, перебесится кобелина. Это на него воздух здешний так действует. Не убивайся ты так, Оль. На тебя смотреть страшно». Она криво улыбалась ему и молча отходила. Ей непреодолимо хотелось остаться одной, без людей. Сославшись на то, что надо набрать ягод к чаю, с трудом отвязавшись от слонявшегося за ней по пятам, Сашки, она, наконец, осталась одна. Не думая об опасности встретить медведя, большого любителя полакомиться сочной черникой, Ольга уходила всё дальше от стоянки. В лесу было теплее, деревья преграждали путь пронизывающему ветру, с утра трепавшему озеро, словно огромный серый лоскут. Зловредное комарьё попряталось в тайных комариных схронах, может предчувствуя приближающуюся непогоду, а может гнус просто жалел обманутую дурочку. Слёз уже не было. Она бесцельно бродила между деревьями, пока резкий звук выстрела не вытряхнул Ольгу из мысленного кокона. Сердце сжалось в страшном предчувствии. Она побежала к лагерю.

***

Ольга не вышла из палатки к ужину. Впрочем, она отказалась и готовить его. Игнат, красуясь перед новой пассией, решил изобразить бывалого охотника и подстрелил чайку. Когда она добежала до лагеря, большая прекрасная птица была ещё жива. Раскинув крылья по земле, чайка билась в предсмертной агонии. Игнат с глупой, кривой улыбкой потерянно стоял над ней.
А потом они выпотрошили, ощипали и сварили из неё суп. Только мясо есть всё равно не стали: жёсткое и рыбой воняет. Сашка несколько раз пытался сунуться в палатку к Ольге, но та не отзывалась ,лежа в спальнике с закрытыми глазами и заткнутыми наушниками от плейера ушами.

***

Северная ночь опустила на землю дымчатый, с разводами бледно – жёлтой акварели, балдахин. Стих птичий пересвист. Озеро обрело глубину зеркала, позволив небесам любоваться волшебной красотой отражения.
Ольга не могла уснуть. Подсознательно, она чувствовала, что произойдёт что-то страшное, необъяснимое. Она несколько раз пыталась вылезти из спальника, чтобы сказать ребятам о предчувствии, но только у неё не хватило на это сил. Она вдруг разом обессилила, словно после тяжёлой болезни. Тело стало чужим, и даже голос звучал еле слышным шёпотом. Соседка так и не пришла на ночь. Но Ольгу волновали не сексуальные упражнения разлучницы с отцом её будущего ребёнка, а знание неотвратимо надвигающейся беды. Оставив тщетные попытки вытащить себя из мешка, Ольга замерла, вся обратившись в слух. Неожиданно резкий порыв ветра толкнул палатку, через минуту ещё сильнее и ещё. Вскоре хрупкое убежище дрожало от неистового ледяного дыхания. Там, за тонкими стенами из полиэстера, возилось, двигалось какое-то грозное чудовище, разъярённое и свирепое. И так же неожиданно всё стихло. А через секунду тишину пронзил отчаянный визг.
Слабость отступила, она выбралась из спальника и выскочила из палатки. Парни, заспанные и растерянные топтались возле своей. Игната среди них не было. Сашка бросился к ней.
- Оль, ты слышала? Где Лика? Игнат?
- Да не знаю я!
Она бросилась вверх по тропе, уводящей к сейдам. Парни, тяжело топая, торопились за ней.
Они нашли Лику через час. Она сидела, прислонившись спиной к гурии***,вдруг совершенно не к месту напомнившей Ольге большую детскую пирамидку. Одежда на ней изодралась в лохмотья, открывая кровоточащие порезы и царапины на коже. Девушка дрожала, закрыв лицо руками и дико закричала, когда Сашка прикоснулся к ней. Игната не нашли. Лику принесли в палатку. Оставив её на попечение Ольги, парни отправились на дальнейшие поиски. Девушка металась в бреду, стонала и бормотала неразборчивые отрывочные слова. Вскоре она затихла .Ольга обеспокоенно наклонилась к ней, и тут Лика ясно и чётко произнесла : « В озере он, не ищите, ему нет прощения».

***

Ольга опустила венок, сплетённый из веток и лесных фиалок на воду, и он увлекаемый лёгкой волной, медленно удалялся от берега. Все они, кроме Лики, стояли у кромки воды и молча вглядывались в даль, наверное, надеясь на чудо. И оно произошло. Неизвестно откуда, словно из воздуха появилась над венком огромная чайка. Она не улетала, а просто раскинув крылья, зависла в парении. « Прощай, Игнат!»- тихо прошептала девушка.


* Сейдозеро — озеро в Ловозерских тундрах на Кольском полуострове.
**Сейд — священный объект северо-европейских народов, в частности, саамов (лопарей). Может представлять собой чем-то особенное место в горах, тундре, тайге, чем-то выделенную скалу, приметный камень, пень, озеро, иное природное образование. К понятию сейда также относятся артефакты — сооружения из камней.
***Гурии – каменные пирамидки, служившие указателями и оберегами.