Правосудие

Краткая аннотация.


    Сюжет небольшого романа "Правосудие" строится на рассказе о практически полной незащищенности слабой и, как мы всегда говорим, прекрасной половины человечества от разгула преступности и отвратимости возмездия за содеянное зло. И что бы ни утверждали наши так называемые законники и прочие праведники со своими дешевыми лозунгами о мнимом человеколюбии, реальность остается грустной. Ребенок, девушка, женщина в нашем обществе, которое сверху донизу нашпиговано полицией и всевозможными спецслужбами, совершенно не защищены. И если, не приведи бог, над ними совершено насилие, то не факт, что виновник понесет заслуженное наказание. И все мы можем много говорить в таких случаях о правах человека, о нормах права и прочей юридической мишуры только до тех пор, пока горе и ужас не коснется нас самих. Данный роман и есть попытка показать процесс стремительной ломки характера человека: от мышления судьи-законника к действию охваченного яростью отца.
 
 

                                                               ПРАВОСУДИЕ
 
 
 
 
 
 
Я не говорю, что так должно быть.
Лишь утверждаю, что так быть может.
А сам уверен, что должно быть только так.
 
 
 
Вступление
 
 
- Папочка, доброе утро!
- Привет, котенок! Иди завтракать!
- Не хочу. В столовке с друзьями посидим.
- Съешь хотя бы бутерброд!
- Папа, не хо-чу! Я выпила йогурт и уже убегаю!
- В таком виде?
- А что?
- В университет? Ты совсем разум потеряла с дружками своими, хиппи недоделанные?
- Па-ап! А что такого? Там все так ходят! Подумаешь, джинсы дырявые?
- Они не дырявые, дочь! Они ободранные!
- Так модно!
- Быстро переодевайся, я тебе говорю!
- Па-ап!
- Бы-стро!
- Гм…
 
…
 
- Так лучше?
- Намного.
- Ты издеваешься?
- Иди, мне еще дела изучить нужно.
- Пап, ты хочешь, чтобы я на полную дуру похожа была, да?
- Катя, иди! У меня очень серьезный процесс сегодня! Не мешай готовиться!
- Да что серьезного в ваших процессах-то? Кто денег больше даст, тот и прав! Процесс у него серьезный!
- А ну-ка, марш в институт, не зли меня!
- Началось…
Дочь продолжительно выдохнула и через пять минут покинула квартиру, бросив какую-то реплику отцу на прощание.
 

---

стр 2

 
 
Провинциальный город. Достаточно большой и красивый. Председатель районного суда, Юдин Константин Владленович, мужчина лет сорока пяти, среднего роста, в меру упитан. Человек серьезный, спокойный, внимательный и… добрый. Порой слишком добрый для судьи, но в тоже время умен и трудолюбив настолько, чтобы стать судьей.
Жил Константин Владленович один, и один воспитывал свою дочь Екатерину. Супруги его, матери Катюши, уже давно нет на этом свете, в чем отчасти та была виновата сама, пустив однажды под откос свою жизнь. Как и любой нормальный отец, Константин Владленович обожал свою девятнадцатилетнюю дочь, с которой, тем не менее, у него время от времени были натянутые отношения. Катя – девочка вздорная, модная, любила, как сейчас говорят, потусить, развлечься в шумной компании с друзьями, послушать рэп и оторваться по полной. Дочь Константина Владленовича была неплоха собой, но если подходить более строго, то и ничего особенного. К тому же обладала, по строгому отцовскому мнению, скверным характером. Могла в любой момент выкинуть бог весть что, если ей казалось, что в данный момент нужно срочно протестовать. Недавно отец сильно отругал свое чадо за дело, но та решила, что сия мера незаслуженна, и пропала у своей ближайшей подруги на даче. Благо у Константина Владленовича близкий приятель - следователь районной прокуратуры и большой специалист поисковых мероприятий. Александр Иванович, как звали следователя, быстро составил список возможных мест пребывания непутевой дочки судьи, пока тот был вне себя от волнения, и уже следующим днем появился на пороге той самой дачи, чего совершенно не ожидали две юные шпионки.
В принципе, в жизни председателя районного суда все складывалось очень неплохо. Он все имел для счастья социального: работу, хороший доход из разных источников, уважение коллег, добротную квартиру и дорогой автомобиль. А для счастья личного у Константина Владленовича были дочь и любимая женщина Алёна. В реальности эту вполне симпатичную даму сорока лет звали Алевтина, Алевтина Викторовна, но Константин Владленович еще со времен давнего знакомства назвал понравившуюся ему женщину Алёной и на том поставил точку. Теперь даже Катюша называла возлюбленную отца тетей Алёной, а та и не возражала, потому что и девочка, и ее папа питали к ней самые нежные чувства.
Как ни странно, но Константин Владленович быстро отказался от первоначальных планов создания семьи, домашнего очага и тому подобное. Тем не менее, и свою Алёну отпускать от себя не торопился. Они не жили даже гражданским браком, просто время от времени денек-другой проводили вместе, и не более того. Иногда случалось, что кавалер Алевтины Викторовны мог забрать ее на отдых - куда-нибудь в Крым, к примеру. Турции, Египты он не очень жаловал. Но по приезде сразу доставлял свою спутницу домой, благодарил за божественный отдых и был таков. Поначалу Алевтина Викторовна выходила из себя ввиду такой позиции, и даже несколько раз пыталась разорвать отношения, но Константин Владленович жестко запретил ей это делать и мягко приласкал при этом, заодно тут же в чем-то помогая одинокой, так сказать, женщине. Он не покупал ее как таковую, не дарил подарки ради фарса, а наоборот, искренен был в желании служить надежной защитой и опорой своей женщине, но самому оставаться несколько в стороне при этом. Константин Владленович не был ловеласом, не имел на стороне еще кого-то, не жил на несколько фронтов одновременно, просто ему так было удобно. Вскоре к такому положению вещей привыкла и Алёна, она же Алевтина Викторовна, и до некоторой степени смирилась с этим. У нее было несколько поклонников, предлагавших ей руки, ноги и сердца, но умудренная опытом женщина быстро их отклонила. Надолго ли такое счастье? Вряд ли. Это проза жизни, и шансы не велики. Не именно у нее, а вообще. Зато Константин Владленович, напротив, обладал завидным постоянством практически во всем, и пусть даже так, но он точно завтра никуда не денется, и уж тем более в трудную минуту горой встанет перед своей Алёной. Пусть пока будет так, думала Алевтина Викторовна, где могла, я уже опоздала, где хотела, не успела, а теперь уж, как выйдет. Не самый плохой вариант, в конце концов.
 
 

 

---

           стр 3
Часть 1
 
 
 
Катюша училась в одном из самых престижных местных ВУЗов, и, учитывая, кто ее отец, учиться было не обязательно. И она примерно так и делала. Экономика была до лампочки, с трудоустройством проблем однозначно не будет, если вообще понадобится такая глупость молодой девушке, а диплом все равно дадут, куда они денутся.
 
- Пап, я мотоцикл хочу!
И папа открыл рот прямо за утренним завтраком.
- Что ты так смотришь? Я же не Луну попросила.
- Ее безопаснее…
- Ну, пап… У меня все друзья уже на мотоциклах ездят. И подруги тоже.
- Дочь, даже выкинь это из головы! – жестко ответил отец и закрыл тему.
Он ее закрыл, а Катя открыла. Где уж она смогла поднабрать денег - осталось малоинтересной тайной, но не прошло и недели, как ее отец был шокирован, увидев дома мотоциклетный шлем. Закатил скандал, но ситуация не изменилась. Только лишних седых волос добавилось председателю районного суда.
 
- Да успокойся ты, Юдин! – говорил его приятель-следователь, когда они пили пиво одним выходным днем.
- Саш, тебе легко говорить! У тебя пацан! А это девка, понимаешь? Какой ей мотоцикл?!
- И пацан может, не приведи Бог…
- Все равно за девку больше страшно.
- Одинаково, Костя, поверь. Одинаково. Кстати, помнишь, у нас на курсе Надька училась?
- Я уж понял, что сейчас о ней обмолвишься! Ну да, она гоняла прямо в институт на мотоцикле. Только, помимо этого, твоя Надька занималась верховой ездой, имела разряд по легкой атлетике и вообще отличалась мужским характером чуть ли не во всем. Вот тебе и Надька!
- Твоя егоза тоже не промах! Во! Смотри, кажется к нам!
Во двор многоэтажки заехала патрульная милицейская машина, и сидящие внутри сотрудники быстро приметили, что на лавочке совершается вопиющее правонарушение – распитие спиртных напитков. Ничего интересного не было, естественно, распивающие граждане прилично выглядели, были достаточно трезвы, и даже припрятали недопитые пивные банки. Константин Владленович назвал свою фамилию, место работы и порекомендовал бравым парням не доводить до того, чтобы пришлось еще подниматься в квартиру за удостоверением. Парни удалились, и теперь это правонарушение превратилось во вполне приличный отдых.
Дальше между любителями пива последовала пара реплик в адрес родной, но не всегда любимой, и затем они принялись обсуждать более насущные рабочие проблемы.
- Вот смотри, Костя. Если зампрокурора в суде попросит десять лет обвиняемому, ты же все равно все десять не дашь?
- Может, и дам.
- Ладно тебе… - отмахнулся рукой Александр Иванович, - знаю я вас, судей. Адвокат по минимуму просит, гособвинитель - по максимуму, а вы - где-то между.
- Что значит, между? Сколько надо, столько и вкатаем! Хоть двадцать!
- На двадцать эпизодов маловато будет, - шутил следователь прокуратуры.
- А ты найди! – отвечал взаимностью его давний сокурсник. - Неужто у тебя все так чисто и честно всегда, Саш?
- Не всегда… Но бывает и такое…
- Вот-вот…
- Костя, достало меня это дело. Зам требует срочной передачи в суд, прокурор вообще пригрозил, если буду резину тянуть. А что там тянуть-то? Там и так все нитками шито.
- Белыми?
- Резиновыми.
- Ладно, - выдохнул Константин Владленович, допивая пиво, - закрывай и передавай в суд. Рассмотрим. Попробуем в паре заседаний всё и завершить. Черт, ну где ее носит, а?
- А ты позвони ей.
- Звонил уже.
- И что?
- Ничего. Не слышит. В ушах плеер и башке ветер. Ох, уж мне этот мотоцикл!
- Приедет скоро. Давай еще по баночке.
- Только по одной.
- Конечно по одной. Сиди, я дойду до палатки.
- Не сидится. Пошли вместе.
- Ну, пошли.
 
Вскоре во дворе послышался рык въезжающего байка, и не совсем свежий мотоциклет затем утих.
- Катька!
- Пап, пап, я аккуратно!
- Иди-ка сюда!
- Пап! Здрасьте, дядь Саш!
- Привет, байкер!
- Дядь Саш, ну скажите хоть Вы ему! Я ведь уже взрослая!
- Иди сюда, говорю, взрослая!
Небольшая перепалка - и все осталось на своих местах.
 
Вечером приехала Алевтина Викторовна и осталась до следующего дня, чему особенно была рада Катюша. Отношения с тетей Алёной были куда приятнее, нежели с вечно ругающимся папочкой-судьей.
- Тетя Алёна, вот скажите, неужели ездить на мотоцикле так опасно?
- Конечно, опасно.
- И вы туда же, - выдохнула Катя и пошла в свою комнату.
- Давай ужин хороший закатим, Алён! – предложил Константин Владленович, находясь в хорошем расположении духа.
 - А что ты хочешь, Кость?
- Ну, я не знаю… Может, курочку с чесночком забабахаешь, как в прошлый раз?
- Тогда ты чисть картошку.
- Я? Хорошо. Катька!
Та появилась в кухне.
- Или ты чистишь картошку, или я конфискую у тебя мотоцикл.
- Это шантаж, папа!
- Тогда мой полы.
- Уж лучше картошку… - выдохнула дочь.
 
Вскоре у нерадивой дочери зазвонил мобильный, и она уже не могла ни сидеть, ни стоять на месте. Звали друзья, и Катя готова была хоть в окно выпрыгнуть, если папаша сейчас начнет протестовать.
- Куда?! – начал он. - Ночь на дворе!
- Пап! Какая ночь?! Время только восемь вечера!
- Еще скажи мне, что ты в девять вернешься! – заводился Константин Владленович.
- Я в яслях, что ли? В одиннадцать вернусь!
В спор вмешалась Алевтина Викторовна, и был найден компромисс. Катюша идет гулять к друзьям, но ключи от мотоцикла с документами на него оставляет дома. Катюша так и сделала… почти. Только дубликат ключей прихватила с собой. А документы – это такая мелочь для дочери председателя районного суда.
 
- Никакого терпения на нее нет! – ругался Константин Владленович, побросав и кухонный нож, и фартук, и картошку.
- Костя…
- Нет, ты только посмотри, Алён! – слова у судьи кончились, когда в окно он увидел, как прекрасно покатил знакомый ему мотоцикл. - Вот зараза! Дубликат имеет! Ну…
 - Костя…
- Что Костя? Алёна, что Костя?! Я уже почти полвека как Костя! Эх… - он даже полотенце, что висело у него через плечо, швырнул куда-то.
- Давай подождем до одиннадцати.
- Утра?
- Погоди, - Алевтина Викторовна взяла свой мобильный и набрала номер Кати.
Как ни странно, но услышать звонок девушке не помешал ни ветер в башке, ни плеер в ушах.
- Алло, Катюшенька! Папа, конечно же, недоволен…
- Что?! – взмолился папа.
- Костя, подожди. Катя, приезжай, пожалуйста, как обещала, к одиннадцати. Я тоже не найду себе места и не смогу уснуть, если ты к ночи не появишься. Приедешь?
Катя пообещала. И приехала к двенадцати. Но собиралась-то - к двум!..
 
 

---

стр 4
 
- Саша! Ты мне ничего не говори! У нас вся судебная система имеет конкретный обвинительный уклон! – шел жаркий спор следующим днем в кабинете следователя прокуратуры, куда по делу заскочил сам председатель районного суда.
- И что теперь, что в вашей судебной системе такой уклон?
- А то, что это не всегда правильно, если не сказать больше!
- Ну, давай! Давайте, Ваша Честь, вообще дело закроем и отпустим их на свободу! Пусть дальше грабят, воруют! А там, глядишь, и до убийств дорастут юные страдальцы!
- Я не говорю, что их нужно отпускать! Но и сразу вкатывать по полной программе – однозначно бандитов из них сделаем! Выйдут - и тут же жди рецидива!
- Не те люди, Костя! Не те! Я-то каждый день их допрашиваю! Это адвокаты бумажки с липовыми характеристиками мне несут ящиками, ах, мол, какие хорошие мальчики! А не тут-то было! Этот вот, как его, черт, еще год назад уже проходил по одному делу. Привлечь его тогда не удалось,: показания свидетели поменяли, и он ускользнул.
- А что было год назад?
- Ты тогда в командировке был. Другой судья рассматривал это дело.
- Ершов, что ли?
- Он самый.
- И что? Он же недавно из мировых вылез!
- А какая разница? Хмырь-то этот тогда лишь мобильники у молодежи с дружками отбирал и толкал затем барыгам на рынке за три копейки. А теперь что?
- А теперь он оступился.
- Нет, Костя… Странно мне это от судьи слышать! Странно!
- А что тут странно, Саша? Что?! Наказать всегда можно! И наказываем каждый день! Но не хочется переборщить! Ведь у нас такое на каждом шагу! Ну, скажи, разве я не прав?!
- Прав! Но это уже другой момент!
- Почему другой?
- Потому что переборщить нельзя в адрес обвиняемого, который действительно оступился! А если он осознанно идет на преступление?! Тогда личные вещи отбирал, потом избил до полусмерти кого-то, потому что ему что-то отдавать не хотели, а теперь и вовсе! Он опасен! Опасен для общества!
- Сейчас столько людей, опасных для общества, - выдохнул Константин Владленович и сел наконец, - у тебя сигареты есть? Я в машине оставил.
- Держи.
Судья закурил и только затем продолжил.
- У нас в тюрьмах и так много лишнего народа сидит, Саша, и ты это лучше меня знаешь.
- Знаю. Но я говорю не обо всех, кто сидит, а о конкретном субъекте. А ему уже давно туда пора, пока он не убил кого-то, - следователь хотел добавить, пока не изнасиловал, но по понятным причинам умолчал сей момент.
- Ладно, пойду к зампрокурора загляну. Пообщаемся. Решим что-нибудь.
- Пойди, пообщайся. Благо ты мой друг, иначе он меня бы с утра уже в дворники понизил.
- А тебе и метлу нельзя.
- Почему это?
- Ты и ей хлыстать всех подряд будешь! Даже тех, кто дорогу на красный переходит.
- Их точно буду, Костя! Их особенно!
 
Вообще-то было бы разумнее, если б Константин Владленович стал не юристом, и уж тем более не судьей, а врачом, к примеру. Или еще какой «доброй» профессии специалистом. В нем довольно сильно проявлялось человеколюбие, мягкость, всепрощение. Конечно, данные черты характера были у председателя суда развиты в меру, без фанатизма, но тем не менее присутствовали. Лет десять назад, когда он только стал судьей, Константин Владленович был более жесток, резок и отправил за решетку много разного люда, и даже того, кому можно бы впаять и поменьше. Но быстро задумавшись, и благо не заболев манией вершителя судеб человеческих, что жизнь человека за решеткой более чем не нормальна, немного пыл свой умерил. Судья и в храм стал время от времени захаживать, неплохо сойдясь с одним священником. Изначально они сошлись в обычной беседе по поводу крупного мошенничества не совсем добросовестных святош, но после пожилой служитель веры увидел в судье человека хорошего и нужного, на всякий случай.
А судья-то, тем не менее, серьезно о бытии человеческом время от времени задумывался. Ему, конечно же, были не чужды и еще кое-какие мелкие «провинности» по служебным делам и морали личной, но они не несли никому вреда, а лишь немного пополняли карман. Это были совсем безобидные делишки некоторых проказников, которые и в самом деле оступились и желали, чтобы суд к ним был не слишком строг. Когда дело доходило до принятия серьезного решения, после которого жизнь человека уже не жизнь на долгие и долгие годы, Константин Владленович все чаще и чаще стал руководствоваться принципами гуманности, но в рамках уголовного и уголовно-процессуального кодекса, разумеется. А кодексы наши такими умными людьми составляются, что столько порой позволяют вариантов по одному и тому же эпизоду, мама не горюй!
Может, это было и неплохо, в случаях, когда обвиняемый или группа обвиняемых реально раскаиваются в содеянном, не пытаются задобрить суд, а просто не находят себе места и оправдания заодно. Но далеко не все «клиенты» такие. И очень далеко. А председателю районного суда и невдомек, что его собственной жизни ничего не угрожает, и живет он ее, можно сказать, спокойно, чинно и приятно. Юридический институт с красным диплом, затем аспирантура, хорошие связи, удачные знакомства, и всё – жизнь удалась. С женой, правда, немного не повезло, но Константин Владленович уже давно забыл об этом - в конце концов, каждый сам решает свою судьбу. И вот, исходя из этого безопасного, удобного и уютного проживания, председателю суда искренне верилось, что так же безопасно и уютно всем вокруг. Значит, как говорили в славные времена СССР, человек человеку - друг, товарищ и брат. То есть нужно протягивать руку помощи. А вот то, что сейчас давно не СССР, и славности в нашей реальности стало маловато, если вообще осталась, председатель суда пока не особо примечал.
Но тем не менее, при всех своих плюсах и минусах Константин Владленович по сути своей был человеком хорошим, достаточно добрым и лишь для проформы очень строгим.
 

---

стр 5
 
 
- Привет!
- Привет.
- Как дела?
- Нормально.
- Настроение плохое?
- Отвали, а?..
То был тысяча первый короткий диалог между Катей и обожающим ее парнем Артуром. И в этот раз диалог имел обычное содержание.
- Кать!
- Отвали, говорю!
- Давай, я тебе мотоцикл починю!
- Уже договорилась. В гаражах ребята починят. Пока и так ездить можно.
- Ну, давай…
- Не давай! – резко ответила Екатерина и умчалась прочь.
 
Артур, или, как друзья его называли, Артурчик, был также студентом ВУЗа, где училась девушка его мечты. Только он учился пока на первом курсе, и до него только недавно дошли слухи, что студентка Юдина Екатерина - аж дочь самого председателя районного суда. Парню было все равно, чья она дочь, хоть президента, но вот как покорить сердце девушки, он не знал. Потому лишь просто за ней волочился, как мог.
- Что ты в ней нашел? – спросил как-то близкий приятель Артура, - только и ценность, что папаша крутой.
- Мне без разницы, кто у нее папаша, - ответил Артур.
- Не скажи! Если ее укатать, то жизнь, считай, состоялась! А так, ничего особенного. Даже на лицо не супер.
- Сам ты не супер! – обиделся поклонник. - На себя посмотри сначала. Катька красивая девчонка! Просто одевается, будто хиппи, и видон у нее оригинальный.
Не найдя консенсуса относительно женской красоты, приятели разошлись, не попрощавшись.
…
 
- Привет!
- Привет.
- Как дела?
- Нормально.
- Опять плохое настроение?
- Отвали, а?..
 
Еще через пару дней. Екатерина пыталась пристроить свой мотоцикл рядом со зданием университета, дабы все же посетить первый раз за неделю занятие. Сегодня был самый удачный для того день – пятница.
 
- Привет!
- Вот ты достал!!! – вскипела девушка и от гнева двумя руками оттолкнула бедного Артура.
После она посмотрела на него, решила, что немного переборщила, и лишь для шутки сказала:
- Артур! Я дома цепь с замком оставила, чтобы байк к тому столбу пристегнуть, не покараулишь немного?
- Покараулю, - ответил тот.
- Спасибо. Я быстро.
- Иди, я постерегу.
Катя ушла и вернулась не совсем быстро, спустя четыре пары, то есть ближе к вечеру. Когда она увидела по-прежнему сидевшего на небольшой клумбе Артура, охраняющего ее мотоцикл, то даже рот открыла от удивления.
- Ты с ума сошел? – спросила Катя.
- Почему?
- Ты что здесь целый день сидел, что ли?
- А что?
- Артур, ты точно ненормальный! Во дает…
- А если бы его украли, было бы лучше?
- А ты не пытался глаза разуть?! – почти смеясь, спросила Катя, указывая взглядом на заднее колесо.
Оно было намертво пристегнуто той самой короткой цепью с замком, которую девушка якобы забыла дома. Парень посмотрел на это удрученно и пошел прочь.
- Артур! – окликнула его Катя и тут же догнала. - Ну, не обижайся, а?.. Я правда не думала, что ты вот так целый день просидишь и даже не заметишь, что я соврала! Извини меня.
- Да ладно… - отмахнулся молодой человек.
- Ты ни на одной паре не был?
Он отрицательно покачал головой.
- Ну, ты даешь! Хорошо, думаю, чашку кофе со мной ты заслужил сегодня.
Теперь Артур готов был год сидеть около мотоцикла девушки, даже если тот будет стоять в тундре.
 

---

стр 6
 
 
- Слушай, Артур, ты вроде бы нормальный парень. Что за мной увязался-то? Когда нам кофе принесут, а?
- Скоро. Народу сегодня много.
- Во… наконец-то. Так ты не ответил на вопрос мой.
- А что, если нормальный, значит, ухаживать за тобой не могу?
- Ну… не знаю… Можешь, наверно. Только смысл какой?
- Я не знаю…
- Дружить я с тобой не буду. Нет, дружить, конечно, можно, но вот… точно не буду.
- Я совсем не в твоем вкусе, да?
- Не в моем.
- А каким надо быть, чтобы стать в твоем, Кать?
Катя задумалась, потом сама над собой засмеялась.
- Ладно, поеду я. А то папашка опять поедом съест.
- Слушай, а правду говорят, что…
- Правда, Артурчик, правда! Мой папа - крутой судья! – продолжала смеяться Катя. - Так что держись лучше от меня подальше, понял?
- Понял. Нет…
- Шучу. Он добрый у меня. Даже слишком, для судьи! Но кто за мной ухаживать пытается, сразу на двадцать лет в тюрьму отправляет!
- Зачем? – Артур сам не понял, почему такой наивный вопрос задал.
- Когда они вернутся, им уже не до ухаживаний будет! Слушай, Артур, ты всерьез, что ли? Я же шучу! Вот ты кадр! Хоть знаешь, что я уже на третьем курсе?
- Знаю, а что?
- А ты на первом! Иди лучше уроки учи, школьник! А не за девушками таскайся!
Тут у Екатерины зазвонил мобильный, и она сняла трубку:
- Алло! Лика, ты где? – ближайшую подругу Кати звали Анжелика, но Катя всегда так называла ее. - Я рядом с универом, в кафешке. Что справа. Как заходишь, мы чуть вглубь сидим… Давай, я тогда дождусь тебя!
Катя сбросила вызов и села обратно за столик.
- Вот… - выдохнула она, - теперь опять делать нечего.
- Это твоя подруга звонила? – спросил Артур, понимая, что уже лишний, но так не желая уходить.
- Ага! Давай еще кофе закажем, что ли!
- Давай.
Не успели они допить вновь принесенный кофе, как появилась подруга Кати. Они обе были рады видеть друг друга, слегка обнялись, шумно чего-то и кого-то обсудили прямо по ходу дела и уселись за стол.
- Лик, познакомься, это Артур! – ради приличия, произнесла Катя.
- Я Анжелика, - мило улыбнулась девушка.
- А я Артур, - больше ничего не нашелся сказать юный кавалер.
Теперь вообще никто больше не находил, что сказать. Свои темы девушки в присутствии назойливого поклонника обсуждать не хотели, а сам поклонник никак не мог справиться со здравыми мыслями, что пока уходить. Наконец не выдержала Катя. Она вообще отличалась резкостью и в действиях, и в словах.
- Артур, а тебе не пора бы домой, а?!
- Да, наверно…
- Кать, ну что ты его гонишь? – вступилась Анжелика. - Хороший такой мальчик.
- О-очень! Он мне весь день мотоцикл сегодня сторожил.
- Зачем?
- А ты его спроси!
- Ладно, я пойду, - собрался с силами Артур и поднялся из-за стола, - Кать, может, я провожу тебя, когда ты, ну это, вы…
- За мотоциклом, что ли, побежишь? – несколько надменно спросила девушка, которой молодой человек уже изрядно надоел.
- А, да… точно… - вспомнил Артур, что его дама сердца передвигается сама и очень быстро при этом.
Артур удалился, и девушки остались вдвоем.
- Что ты его так гонишь? Неудобно даже, - спросила Анжелика.
- Да достал уже! Представляешь, утром пошутила, типа, покарауль мотоцикл, а то я замок на колесо забыла дома. И этот осел даже не заметил его на заднем колесе и сидел до самого вечера.
- Ты чего, серьезно?!
- Еще как серьезно!
- Вот это да! Слушай, Катька, да он сохнет по тебе реально!
- И что?!
- Здорово!
- По тебе полкурса сохнет, это тоже здорово!
- Это все так, ерунда.
- Не скажи.
Анжелика, в отличие от своей подруги, имела яркую внешность, и, действительно, ребята чуть ли не всего курса, и не только они, постоянно пытались за ней ухаживать. Но гордая красавица оставалась неприступной до сей поры. А на самом деле она не была гордой. Просто прекрасно понимала, что все поклонники-сокурсники - это не более чем вздор. Анжелика ждала настоящего парня. Пусть не красавца, и даже не богатого, но чтобы влюбился до потери разума и был предан как никто другой. Именно поэтому она так отреагировала, когда узнала, что бедный Артур целый день сторожил мотоцикл девушки, которая ему нравится. И пусть он был небольшого росточка, сам щупленький, но в нем было что-то… что мало кем ценится изначально. И вскоре Артуру придется несладко из-за того, что он вообще обладал такими качествами.
 

---

стр 7
 
 
- Что-то ты злая сегодня, Кать, - констатировала Анжелика.
- А что радоваться-то?
- Опять отец ругается?
- Да он за все подряд ругается! Достал уже! Вечером с друзьями встретиться нельзя.
- А я его понимаю в чем-то.
- Как это?
- Так. Мой папаша свалил от матери, и ищи-свищи теперь. А женушка его чуть постарше меня будет. Даже смешно.
- А у меня и матери-то нет.
- Ой, Кать, извини…
- Нормально. Нет, в принципе, папик у меня ничего. Строгий только очень. Но ему ж положено по работе. Мне только от этого не легче. Ну что, поедешь со мной кататься?
- Ты же домой собиралась.
- А, не хочу! Друзья на байках собираются сегодня в заводском районе.
- Я боюсь, Кать.
- Чего боишься-то?
- В жизни на мотоцикле не ездила.
- Не бойся. Я профи! – смеялась Катя.
- Ага, профи…
- Поехали, Лик! А то опять кто-нибудь увяжется, прокати, да прокати. А так - всё, заднее место занято!
Подруги вышли из кафе и направились в сторону до сих пор пристегнутого мотобайка.
- Нет, Кать, я боюсь.
- Садись, говорю! – Екатерина лихо отстегнула своего коня, запустила двигатель и запрыгнула сверху, - держи!
- А ты? – удивилась Лика, когда подруга протянула ей свой шлем.
- Сейчас заедем к другу, я еще один возьму. Нормальный парень, свой!
Анжелика боялась, но села. А когда села и они резко тронулись, страх девушки быстро перешел в ужас, сопровождаемый криками.
 
Заехали к другу, взяли шлем, еще чего-то, самого друга, что выкатывал своего коня, и покатили на байк-шоу.
На краю одного из городских парков ближе к вечеру уже собралось много молодежи. Большей частью они были на разношерстных мотоциклах. Отовсюду гремела музыка, от множества орущих магнитол звуки сливались в один сплошной гул. Сами же наездники железных коней резко отличались от остальных парней своей амуницией. Кожаные куртки с бесконечным множеством заклепок, застежек и просто побрякушек. У многих пока были сняты шлемы, головы повязаны косынками, в ушах торчали наушники от плееров. Как правило, с каждым байкером стояла рядом или сидела сзади девушка, разделяющая любовь своего молодого человека к миру мотоциклов.
Когда Катя подъехала сюда со своей подругой, ее многие тут же стали бурно приветствовать. К ней выражалось особое уважение, потому что могла бы сейчас где-нибудь в Лондоне и Париже учиться, карьеру себе мировую строить, а она нет, здесь, с народом, как говорится, да еще и в доску своя девчонка.
- Привет, Катюха!
- Здорово, Глеб! Починился?
- Ага! Вилку новую поставил! Теперь круто! Красивая подруга с тобой! Познакомишь?
- Лика! Но тебе к ней подходить нельзя!
- Почему? – парень стал медленно подъезжать, пробираясь сквозь толпу других байкеров.
- У нее парень крутой! В один миг уроет!
От услышанного Глеб пробрался еще быстрее.
- Боксер, что ли? Или бандит? – спросил, улыбаясь, байкер, наконец, полностью приблизившись. - Меня Глебом зовут!
- Анжелика, - мило представилась сидящая сзади Кати девушка.
- Твой поклонник сразу меня убивать будет? – не знал, как продолжить разговор с красивой девчонкой, Глеб.
- Не будет. Катька шутит! Нет у меня никакого боксера!
- Уже есть! – был горд и рад новый знакомый. - Не мировой, конечно, но КМС. В репу за тебя любому заряжу – не встанет!
Анжелика засмущалась, но ей понравился такой подход к делу этого байкера.
- Садись ко мне, я прокачу! – почувствовав, что путь свободен, тут же сориентировался Глеб.
- О, нет! Я с ней-то страху натерпелась! – запротестовала Лика. - Обратно пешком пойду теперь!
- С ней натерпишься! Я аккуратно! Гнать не будем. Тут места улётные! Садись!
Совместными с Катей усилиями, Глеб уговорил Лику пересесть на его мотоцикл. Он не стал ее пугать и поначалу поехал совсем медленно, а когда девушка немного обвыклась, лишь тогда прибавил газу.
 
- Красивая у тебя подруга! – сказал кто-то из знакомых Кати, когда та слезла с мотоцикла и еще с кем-то поздоровалась.
- Да, она классная!
- Глыба вон не растерялся! – позавидовал кто-то из байкеров, имея в виду Глеба-боксера, который уже строил планы, куда бы свою новую подругу пригласить, пока не упорхнула.
У Кати зазвонил мобильный, и она тяжело вздохнула, видя, что звонок проходил от назойливого отца. Разговор был коротким, но очень резким, после чего дочь председателя суда швырнула трубку куда-то в траву.
- «Спокойной ночи, малыши!» еще заставь смотреть меня! – фырчала Катя, втыкая наушники в уши и врубая на всю мощь музыку.
 
- Лик, а ты с Катькой вместе учишься, что ли? – спросил Глеб, сделав остановку и развалившись на траве.
- Да. На одном курсе. А ты?
- Я спортсмен и байкер. Это мой мир и моя жизнь.
- Классно!
- Мне нравится. Только одно плохо.
- Что?
- У меня девчонки нет. У всех есть, а у меня нет. Вот незадача!
- А что так?
- Была одна, но… сплыла. Да я не в обиде, в принципе. А у тебя парень есть?
- Тоже сплыл.
- Не верю!
- Почему?
- От тебя?!
- У той родители богатые, вот он туда и срулил!
- А… тогда верю. У твоей подруги тоже папаша крутой!
- Катюшка – это другое!
- Да, она наш человек. Мы ее уважаем!
- И тоже парня нет. А что ты с ней, Глеб, не познакомишься поближе?
- Мы уж так привыкли друг к другу, что даже не могу представить ее… ну… это… как сказать… друг она, в общем, понимаешь, настоящий друг.
- Жаль. Для девушки такое обидно, если парень нравится.
- Честно говоря, я папашу ее побаиваюсь.
- А что он? Константин Владленович человек очень хороший и добрый.
- Ага! Пока дочку не кинули.
- Почему именно кинули?
- А вдруг что не срастется, ну это, характерами не сойдемся, например. Вот тут-то я и огребу всю его доброту!
Лика рассмеялась.
- Так что я лучше с тобой попробую, окей?
- А… Значит, со мной безопаснее, да?
Глеб выдохнул и поднялся с травы, отряхиваясь.
- Нет, Лика, не безопаснее.
- Почему ты так решил?
- Ты такая красивая, что от тебя уже отвалить сам не сможешь.
- И что в этом опасного?
- А если ты к другому срулишь, мне всё - вешалка?
Посмеялись, пошутили молодые люди и вернулись туда, откуда отъехали.
 

---

стр 8
 
 
А ближе к ночи случилась небольшая неприятность. Пока небольшая.
 
- Ух ты, какая краля! – раздалось за спиной Кати, когда она, облокотившись на мотоцикл, с кем-то разговаривала.
Обернувшись, она увидела несколько неприятных парней более старшего возраста. Они только что подъехали, и краля, что привлекла их пошлые взгляды, была именно Анжелика.
- Лика, надевай шлем, поехали отсюда! – тут же сориентировалась Катя, и сама стала натягивать шлем.
- Куда ты поехала? – нагло спросил один из подошедших, вырывая у нее из рук каску. - Подругу твою как зовут?
Незваные гости тоже были байкеры. Точнее они лишь порочили своим видом и самой жизнью достаточно достойный мир молодежи. Эти парни принадлежали к одной из мелких преступных группировок и, имея шальные деньги, ради забавы прикупили себе дорогие мотоциклы. И вот теперь время от времени навещали своих «братьев младших». И как назло, минут двадцать назад Глеб с друзьями отъехали до ночного супермаркета, дабы закупиться пивом, водой и всем необходимым для отдыха.
- Я спросил, как бабу эту зовут?
- Ребят, - старалась спокойно держаться Катя, - ее зовут Анжелика. Но знакомиться с ней не нужно.
- Что так?
- У нее уже есть парень.
- А мне по барабану, кто там у нее есть.
- Ребят, не нужно обострять.
Кто-то из оставшихся парней хотел вступиться, но его быстро угомонил один из наглых визитеров.
- Ребят! – закричала Катя, - я сейчас отцу позвоню! Юдин, фамилию слышали?! Председатель суда он!
- Фигудин, слышали! – лишь огрызнулся кто-то.
- Погоди, - был другой его собрат, - кажись, я слышал. В натуре, судья!
- А ты кто ему?
- Дочь. Права показать?
- Может, однофамилец, а ты теперь козыряешь этим!
- Я сейчас ему позвоню, и сюда ОМОН приедет через десять минут!
- Не надо никому звонить. Мы никому ничего плохого не делаем. Никого не обижаем… пока. На судью твоего нам… ну, сама понимаешь. На то они и судьи, чтобы других пугать ими. А вот краля эта с нами поедет.
- Ребят, вы выпившие, вот и делаете глупости! Она никуда не поедет! – разозлилась Катя.
- А ты приткнись лучше, а то и тебя прихватим. А чё, парни, на морду не очень, а так, сойдет.
Еще двое умно закивали, типа, сойдет.
Дальше конфликт лишь разгорался. Лика уже про себя проклинала тот момент, когда вообще согласилась ехать на это проклятую байк-тусовку. Но когда приблизились явные неприятности, ведь по собственной воле Лика ехать никуда не хотела, наконец-то появился Глеб и еще пару ребят. Он не стал церемониться и одним ударом срубил самого наглого, что уже держал Лику за руку и не давал вырваться.
- Ты совсем?.. – дальше была сплошная брань и угрозы от пока еще на ногах стоящих бандитов.
- Валите отсюда! – заявил Глеб, заводя Анжелику себе за спину. - Пока мы вас всех тут не закопали!
- Ты уже труп! – была угроза от одного из них, поднимавшего с приятелем срубленного другана.
 
Бандиты уехали, и теперь в компании байкеров стоял напряг. Вечер был испорчен, а Лика рвалась домой.
- Да не переживай, я отвезу тебя, - успокаивал ее Глеб.
- Я с тобой не поеду.
- Хорошо, езжай с Катькой, а мы с парнями на двух байках сопроводим. Так, на всякий случай.
Так и сделали. А когда они уехали, между оставшимися байкерами состоялся следующий диалог:
- Фигово все вышло!
- Да ладно. Глеб сильный - кого хочешь, одним ударом уложит.
- Ты не понял, кто это был.
- И кто?
- Они недавно у нас объявились. Дела у них реальные. Инкассаторов два месяца назад - они сработали. И не только их. А там и трупы были.
- Байки у них очень дорогие, - вставил еще кто-то из ребят, - и сами прикинуты на кучу бабок.
- Зря Глеб его так.
- А что, нужно было стоять и смотреть? Пусть нормальную девчонку к себе на хату тянут, что ли?
- А теперь беды жди. Они не простят.
- Глебу не простят.
- А Глеб не наш, что ли?
- Да нет вопросов, наш, конечно! Мы за него…
- А нас либо по одному перебьют, либо вообще перестреляют.
- А что их менты не взяли до сих пор? Дело-то с теми инкассаторами шумное!
- Ты не в курсе, как у нас менты работают?
- Нормально. Иногда…
- Ага! Когда им заплатят жирные коммерсанты, тогда они быстро кого нужно найдут. И то, может быть. Вон у меня друган школьный в ментовку устроился. Раньше человек как человек, не пил даже. А теперь - вообще не подходи, весь на понтах, и каждый вечер бухает.
- Да, печально все вышло…
 
 
Когда Катя вернулась домой, то с порога поняла, что лучше бы не делала этого, а осталась у подруги до утра. Отец никогда не унижал, не оскорблял дочь, просто он ее запилил и достал, как говорила сама Екатерина. Два часа мозг выносил по сему поводу.
- Пап, ты завтра в суде убийство с угоном автомобиля не перепутаешь, а? – уже не знала, куда деваться, дочь, когда дело шло к двум ночи.
- У меня завтра грабеж и хулиганство.
- Кстати, пап, а ты не знаешь, у нас в городе банда какая есть?
- Что?! – весь внутри напрягся отец.
- Ну, эти, бандиты серьезные есть в городе?
- А ты почему спрашиваешь?
- Так… интересно. С ребятами обсуждали. Они говорят, что Путин всех бандитов урыл, и теперь, кто не успел легализоваться, бизнесменами стать, уже не дышат.
- Ну… это сложный вопрос. Но бандиты есть. Они всегда есть. Просто порой их баланс удается свести на минимум. Раньше удавалось. Не Путину. Намного раньше.
- Пап, а нельзя попроще?
- Есть, дочка, у нас в городе одни отморозки. В разработке они. Но пока взять их не получается. Кто-то хорошо, видимо, имеет с их дохода. Вот и покрывают.
- А их просто посадить нельзя?
- Просто посадить вообще нельзя, котенок.
- А по-моему, у нас посадить человека - это самое простое.
- Это уже другая тема.
- Та же самая, пап. Как дело доходит до реальных бандитов, у вас сразу сложные темы и полная неразбериха. А как до отчетности, тут проблем нет.
- Ну, знаешь…
- Знаю, пап. Инкассаторов перебили, а никого не поймали до сих пор. Зато мой папа - крутой в городе судья, и его все боятся. Там девчонок в парке изуродовали и надругались, и тоже никто пока за решетку не поехал. А алкаш с соседнего подъезда так напился, что даже не помнил, как ночью магазин вскрыл. Так его тут же повязал ОМОН, и теперь он в тюрьме. Очень круто! Я горжусь тобой, папа! Вот это всё я знаю. А твои «сложные вопросы» и «другие темы» знать не хочу. Спокойной ночи.
- Ладно. Спокойно ночи, дочь.
Константин Владленович так и не смог уснуть почти до самого утр, и с больной головой отправился на работу.
 
Все ожидали бед и проблем, но они пока не наступали. Байкеры даже выдохнули, может, пронесет. Сами они не боялись, когда были вместе. Такие резкие парни на своих железных конях могли отпор многим дать. Но только – если вместе.
Тем временем Анжелика несколько раз встретилась с Глебом, и тот был бесконечно счастлив, что у него теперь такая красивая девчонка. Конечно, ничего умнее он придумать не мог, как в очередной раз пригласить ее на областные соревнования по боксу. Сам Глеб участия не принимал, потому что почти полностью завязал со спортом и боксерский зал посещал изредка, для поддержки формы.
Соревнования были жаркими, и Лика, хоть и не понимала в боксе ничего, радовалась, что с ней рядом сильный молодой человек, который в любой момент сможет ее защитить. Наивная девочка, как она жестоко ошибалась тогда. Не в Глебе, конечно же.
 

---

стр 9
 
 
- Давай я тебя домой отвезу, - предложила Катя Анжелике, когда поздним вечером они распрощались.
- Не надо. Тут рядом.
- Давай, Лик! Садись! Поздно уже!
- Нет, Катюшка! Ты носишься как угорелая. Я боюсь!
- А с Глебом не боишься?
- Он аккуратно меня возит.
- Кстати, когда возвращается?
- Послезавтра, - счастливым тоном ответила Лика.
- Смотрю, ты втюхалась в него…
- Кать…
- Перестань, Лик! Я рада за тебя! Глеб классный! Сильный!
- Да… он классный.
- Ну, садись!
- Нет, я прогуляться хочу.
- Нашла где гулять в это время, - удивилась Катя, посмотрев в сторону городского парка.
Но Лика лишь засмеялась в ответ.
- Ты чего, Кать? Я тут каждый день хожу. Такие места красивые! Тут же рукой до моего дома подать, если напрямую.
- Давай я лучше в объезд довезу тебя, Лика!
- Все, Кать, пока! Побегу я.
Анжелика упорхнула, грациозно растворившись в тени деревьев городского парка, а у ее ближайшей подруги Кати подкосились неожиданно ноги.
- Что это я? – сама себе удивилась та и, надев шлем, медленно поехала домой.
 
А дома нерадивую дочку Катю ждал доставший вконец со своими нравоучениями папа!
 
 
Дальше случилось страшное. Обычное, и даже нормальное в плане криминальных сводок, и страшное в жизни простых, никем и ничем не защищенных людей.
- Папа! Папа! – кричала побелевшая от ужаса дочь председателя суда. - Папа! Убей их! Расстреляй! Посади пожизненно! Козлы проклятые! Фашисты, а не люди! Папа!
Отец не нашел слов успокоить заходившуюся в истерическом приступе дочь.
…Она только что узнала, что в городском парке сегодня утром была обнаружена изуродованная молодая девушка. То, что она осталась жива, было не менее чем чудом.
 

---

стр 10
 
 
- Это невероятно, - тихо произнес доктор в реанимационном отделении городской клинической больницы, когда рядом с ним стояли родители Анжелики. Мать едва сдерживала слезы и чуть была жива. Отец, что еще не так давно ушел к другой, совсем молоденькой женщине, сам с трудом держался. Рядом, вся бледная, стояла Катя, вцепившись в руку мамы Лики.
- Доктор… - хотела что-то спросить Елена Георгиевна, но ком в горле душил, а слезы не давали возможности говорить.
Диагноз был жутким. Тем животным, что от мира людей, не удалось пережить позор, который выпал на их прогнившие существа со стороны смелого байкера. Они не поехали выяснять отношения открыто, достойно, потому что видели, что там их ждали и были готовы к столкновению. Такие твари от рода человеческого всегда привыкли нападать из-за угла, желательно на максимально беззащитного и вооружившись до зубов. Так было и в случае с инкассаторами. Бандиты знали точный маршрут их передвижения, сообщённый одной банковской «крысой», и то, что деньги сопровождают лишь двое недавно поступивших на службу неопытных парня. Те даже с оружием обращаться не особо пока умели. Пятеро преступников устроили такую засаду, будто сюда должен был целый отряд спецназа подъехать. Несчастных инкассаторов расстреляли на месте, а деньги… Хотя, какая разница, куда идут деньги, если они такой кровью омыты.
И вот теперь, когда самые отбросы общества в виде мерзких бандитов получили оплеуху, они прощать такого не собирались. Тот самый, которому Глеб половину зубов вышиб, кое-как оклемался и хотел мести. Глебом он решил заняться чуть позже. Сейчас он ударил в самое уязвимое его место, самое дорогое. Над девушкой надругались, будучи в пьяном угаре, и хотели замести следы. Но убить не удалось. Сугубо случайно не удалось. Думали, что убили. А когда Лика впервые придет в сознание - это будет не скоро теперь - то первая мысль, что ее посетит в момент возвращения памяти: «Лучше бы убили».
 
Как сходил с ума и бесился по возвращении Глеб, передать невозможно. День он был в шоке, не отходя от реанимационного отделения городской больницы. День он просто пил. Но так как пить вообще боксер был не привычен, то уже к вечеру оставил это глупое занятие. Ночь он не спал и вновь сидел рядом со своим мотоциклом под окнами больницы. Наутро придремал тут же, на лавочке.
- Эй, приятель! – будил его обнаруживший охранник.
Глеб открыл глаза и медленно поднялся.
- Я не пьяный, - произнес спортсмен.
- Да знаю я, парень. Мужики сказали про твою беду. Эх, твари! И управы на них нет ведь никакой!
- Я найду! Я найду на них управу!
- А… тебя посадят.
- Мне все равно.
- Молодой еще. Тебе жить и жить надо.
- А ей там, не надо?
Сторожу нечего было ответить парню. Он похлопал его по плечу и отправился в свою сторожевую будку.
 
 
- Привет, Глеб…
- Привет, Катюш…
- Про мотоцикл не спрашиваю.
Тот понимающе кивнул.
- Пойдем, погуляем.
- Пойдем…
Они долго бродили по тому самому парку, где все случилось.
- Кать, тебе, может, неприятно здесь? – спросил парень. - Хочешь, пойдем в другое место?
- Мне везде противно, Глеб! – неожиданно резко заявила Катя, швырнув куда-то мотоциклетный шлем, - везде, понимаешь?! Потому что это моя лучшая подруга! Лучшая! Она такая красивая… была! А теперь, если и выживет, то…
- Я не брошу ее. Если… Я найду деньги. На ринг вернусь. На коммерческие бои выйду! За Лику всех положу! Делают же пластические операции! За границей, я слышал, хорошо делают!
- Дай сигарету.
- Ты же не куришь, Кать?
- Ты тоже. А пачка в кармане вон.
- Иногда балуюсь.
- Дай, - девушка неумело затянулась, потом закашлялась и выбросила сигарету прямо на асфальт.
- Как нехорошо! – завозмущалась прохожая женщина лет пятидесяти, малоприятной наружности. - Не стыдно тебе?! Подними сейчас же!
- А тебе не стыдно?! – неожиданно вскрикнула Катя и демонстративно толкнула дымящуюся сигарету еще дальше к центру асфальтовой дорожки.
- Ах ты, дрянь! Ах ты, прохвостка такая! Да я сейчас милицию позову!
- Зови, овца! Десять милиций зови!
- Кать, Кать, успокойся! – просил ее Глеб. - Женщина, идите, пожалуйста. Я сам подниму! Извините!
- Пусть она поднимет! Рот свой разевать может на старших, а поднимать надорвется, что ли?! – неприятная прохожая пошла на принцип.
- Иди отсюда! Старшая нашлась!
- Да я вот тебе сейчас устрою! Сейчас, нахалка! Ты у меня попляшешь! – она судорожно набирала чей-то номер на мобильном. - Ты у меня будешь языком этот асфальт вылизывать! Я тебя научу, как со старшими разговаривать!
- Слышь, чувырла! А ты знаешь, что свинья в возрасте – тоже свинья?! Тебя касается, между прочим! Давай, звони! Смотри, чтобы я не позвонила, а то тебе придется здесь асфальт…
- Алло! Кирюша!.. Ты далеко отъехал с ребятками?! Вернись срочно, меня тут унижают, дальше некуда!.. Срочно, Кирюша! – баба сбросила вызов победоносно посмотрела на молодую пару. - Ну что, прохвостка, может, сразу сбежишь? Заодно и голубка своего сбережешь!
- Пойдем отсюда, Глеб, - предложила Катя, но вдруг поразилась, насколько ледяным стало сейчас его лицо, - эй, Глеб! Ты чего?! Пойдем, черт с ней, с придурочной! Разъелась на полтонны - вот и бесится, что на нее никто внимания не обращает! Глеб…
 

---

11
 
 
Пять минут едва прошло, как уже хозяйской походкой приближались трое парней.
- Эти, теть Кира? – весь в себе уверенный был первый из них, надменно тыкая пальцем в грудь поднимающемуся с лавочки Глебу.
- Эти, эти…
- Значит, так, урод…
- Парни, я сейчас все объясню.
- Объяснять ты в морге будешь. А сейчас стой и жди своей участи. Вахо, придержи бабу, чтобы не сбежала.
- Руки убрал от нее!!! – во все горло заорал Глеб.
- Чего?..
Крутой не успел до конца задать вопроса, потому что в следующую секунду оказался на асфальте от серии мощных ударов.
- Стойте все, пока я вас не поубивал!!! – выкрикнул Глеб, рукой отводя Катю в сторону. - И ты заткнись, свинья жирная! Хотела порядок навести, потому что знала, что твои быки рядом?! Не вышло?! А так бы мимо прошла и пасть даже не открыла! Стой на месте, придурок! Даже не дернись, пока дышишь!
- Слышь, а ты уверен, что всех нас здесь положишь? – спокойно спросил мощного телосложения парень частично кавказских кровей. - Этот-то так, больше выделывался всегда. Я смотрю, ты боксер приличный. Ну, давай…
Он начал снимать куртку и по его бычьей шее стало понятно, что этот - не промах.
- Уверен! – окончательно вскипел Глеб и пошел на него. - Тебе нужен боксерский поединок, да?! Ты его не получишь! Один из нас здесь навсегда останется, вот что ты получишь!
- Погоди, погоди, Вах! – вмешался третий парень, пока жирная свинья стояла молча и думала, сразу на помощь кого-нибудь звать, или, может, еще олимп за ней будет. - Что-то он…  Вроде… не в себе! Постой, говорю!
Этот самый, третий, парень был самый разумный и сразу понял, что лица у этой парочки явно не любовный отпечаток имеют.
- Ну ничего себе… - бранился вовсю Вахтанг, едва справляясь с жаждой боя, - тетю Киру будут обижать, а я смотреть, в себе он или нет?! Сейчас я сделаю его «в себе»!
- Постой, говорю!
- Ребят, стойте! – резко встала в центр Катя, оттолкнув руку Глеба. - Здесь несколько дней назад страшное преступление было!
- И чё? – пока не въезжал Вахтанг.
- Это с его девушкой так… Она подруга моя ближайшая. И единственная.
- Ты на жалость теперь надавить решила, что ли?!
- Стой, Вах! Тут, в натуре, дела были! Менты до вечера оцепление не снимали!
- Какое еще оцепление?!
- Девчонку тут…
Наконец и Вахтанг призадумался.
- Да, что-то слышал.
- Значит, я окурок бросила, и вы меня теперь… А Лику тут убивали, и никого не было. А ведь не слышать не могли! Она же кричала! На помощь звала! Где вы все были, крутизна чертова?! – завелась Катя. - Где?! Где ты была со своим телефоном и своими мужиками, праведница?!
Тетя Кира немного угомонилась, явно зная о случившемся, и пока ей нечего было сказать.
- Серьезно, твоя девчонка была? – спросил успокоившийся Вахтанг Глеба.
Тот кивнул головой и сел обратно на лавочку.
- Ладно… ты это… приятеля только нашего слишком сильно вырубил… Или нет, вроде приходит в себя. Сколько раз ему говорю, разберись сначала, а потом уже геройствуй.
 - Я не хотел… - вымолвил Глеб.
- Вах, он реально нагло на него полез. Парень защищался. А в таком состоянии… ты бы вообще убил сразу.
Сказать больше было нечего, парни помогли подняться приходящему в чувство пострадавшему приятелю и пошли дальше своей дорогой. Вахтанг, что с бычьей шеей, обернулся, еще раз взглянул на поникшего Глеба, что продолжал сидеть на лавке, и подошел к нему обратно.
- Слышь, а ты знаешь, кто это сделал? – тихо спросил он, сев рядом.
- Узнать смогу.
- Это те, которые инкассаторов расстреляли, - добавила Катя.
- Ё… Круто. Ладно, ты это, зал борьбы знаешь?
- На «Динамо»?
- Да. Там меня найдешь, если понадобится.
- Знаю.
- Я не местный. Приехал к вашим опытом поделиться после чемпионата Европы. Недельку-другую здесь побуду. Если что узнаешь, обращайся. Поможем их заживо закопать.
Глеб, не поворачивая свесившийся головы, лишь кивнул в знак согласия.
- Держись, братишка, - похлопал Вахтанг медвежьей лапой Глеба по плечу и поднялся, - держись…
 
Незваные гости, что пришли врагами, ушли с пониманием и болью в сердцах.
 
 

---

12
 
Инцидент имел широкий резонанс в городе. Все местные средства массовой информации трубили, что орудует банда не только грабителей-убийц, но теперь еще и насильников, если, конечно же, их это рук дело. Следствие в рамках возбужденного уголовного дела также прорабатывало версию маньяка. Она была менее правдоподобной, потому что эксперты на месте преступления установили, что злодеяние было совершено группой лиц, но тем не менее.
 
Неудивительно, что в следственной бригаде работал и близкий друг председателя районного суда, Александр Иванович Орлов. Он, как один из самых толковых сыщиков, рвал и метал сейчас, желая не доводить это дело до суда.
- Я найду их, Костя! – угрожал кулаком следователь прокуратуры Орлов, когда они поздним вечером вновь сидели на лавочке и пили какую подряд банку пива, - найду и…
- Что и?.. – грозно спросил председатель суда.
- При попытке к бегству. Или за сопротивление властям.
- Я тебе дам, за сопротивление властям!
- Ты с ума сошел, Костя? Это же убийцы!
- А ты уверен, что это одни и те же люди?
- Почти да.
- У тебя есть доказательства?
Следователь промолчал.
- Вот когда будут…
- Когда будут, то их будут в твоем суде хитромудрые адвокаты оспаривать! И много чего оспорят, уж поверь!
- А ты собери такие, которые не оспорят!
- Костя, ну ты же не в детском саду, в конце-то концов.
- Вот именно, Саша, что не в детском. Я, конечно, понимаю, что эта девушка - совершенно невинная жертва. Хуже того, она подруга моей дочери.
- Тем более, Костя! Тем более!
- Ничего не тем более! Я тебе так скажу: нечего по байк-шоу разным шляться и по паркам по ночам гулять! Тогда бы и ничего не случилось!
Александр Иванович даже подскочил от ярости.
- Кость, ты с ума спятил? Ну, давай еще комендантский час введем для девчонок. Вечером из дома - ни ногой, чтобы не изнасиловали, на дискотеки - ни ногой, по той же причине, парк городской пусть за километр обходят, чтобы маньяки не убили вообще! Так, что ли, получается, Костя?!
- Получается, так…
- Костя, а мы с тобой какого черта тогда делаем?!
- А что мы?
- А то мы! Давай на каждую девчонку бронежилет наденем и к отделению милиции их всех цепью пристегнем - от греха, как ты говоришь, подальше! Ты не путай, это русские девчонки! Их черта два, чем испугаешь!
 
Друзья-юристы ни до чего не договорились и вскоре разошлись.
 
- Папа, - плакала Катя, сидя на кухне поздней ночью, - пап, найди их.
- Найдут, дочка.
- Это общие фразы: найдут, виновные понесут наказание… Как же мне больно!
- Обязательно найдут и накажут.
- Нет, папа, ты не понял, о чем я прошу.
- О чем?
- Найди ты. Вы: такие, как ты, Дядя Саша - и сами их накажите!
- Ты о чем это, дочь? – нахмурился отец.
- О том. Если они из города не уедут, значит, скорее всего, вы их найдете. А потом твои суды бестолковые, адвокаты. У них есть деньги, они наймут самых лучших адвокатов. Сколько ты им присудишь? Год? Три? Максимум пять-семь?
- Могут и гораздо больше схлопотать.
- Не смеши, пап. Годика через три по условно-досрочному выйдут за хорошее поведение. А реально - за хорошие деньги.
- Не думаю.
- Нет, пап. Лике от этого легче не станет. Знаешь, как обидно понимать, что за тебя даже не отомстят? Накажи их по-настоящему. Жестоко накажи! Чтобы ни одна девчонка больше от них пострадать не могла. Ни один инкассатор не был убит.
- Я не пойму, ты что, мне предлагаешь самосуд устроить?
- Что хочешь. Только они не должны больше жить среди людей, папа. Среди нас. Не среди тебя и твоих судей с вашей неприкосновенностью. А среди нас: девчонок, парней незащищенных, детей, наконец, которые тоже от их рук гибнут.
- Дочь, есть закон.
- Туфта все, этот твой закон! Сколько ты им дашь по своему закону?! Несколько лет тюрьмы? А ты, типа, не знаешь, что для них тюрьма порой - дом родной? Что ты мне ерунду говоришь, папа?!
- Иди-ка ты спать лучше.
- Я не могу! Не могу! Как это случилось, я спать не могу! Ничего не могу! Мне противно, отец! Ты же власть! Судья!
- А ну-ка, прекрати истерику!
- Что?! Я истерику прекрати?! У меня нет никакой истерики! Мне больно! Противно! Говори прямо, раз ты мой отец! Ты накажешь их?! Говори!!!
- Я буду действовать строго в рамках закона! – жестко произнес судья, отец по совместительству.
- Я тебя ненавижу…
- Что???
- Ненавижу! Ненавижу!! И твой закон ненавижу!!! Знаешь, отчего мне так больно, обидно и мерзко?! Знаешь?! Оттого, что мой отец не просто мужик с какой-то фабрики! А потому что он судья! Вот такой он судья! И он же мой отец!
Сначала Константин Владленович хотел успокоить дочь, попытаться донести до нее что-то, но потом и сам сорвался. Только толку это не принесло. Катя в порыве ярости схватила сумочку и вылетела пробкой из квартиры.
- Катя! Катя!! Вернись, я сказал!!!
- Молотком еще своим судейским постучи! – лишь донеслись с темной лестницы ее слова, и вскоре шарахнула подъездная дверь.
Выглянув в окно, судья увидел, как рванул с места мотоцикл.
- Дуреха, - тяжело выдохнул Константин Владленович, - только не разбейся, дуреха!
Понимая, что останавливать ее сейчас бесполезно, и звонить тоже, все равно трубку не возьмет, Константин Владленович позвонил своему другу, с которым недавно расстался. Александр Иванович также не находил себе места, и потому вскоре уже появился на пороге с бутылкой водки.
- У тебя завтра процессы есть? – спросил он, откупоривая бутылку.
- Уже сегодня. Нет, только предварительное слушанье, и то после обеда.
- Тогда давай стаканы.
Судья не возражал, и вот их вечерний спор стремительно перетек в ночной.
- Я все понимаю, Саша! Все понимаю! Но самосуд чинить нельзя!
- Вот если бы ты был президентом или хотя бы премьер-министром, я бы тебя понял. Те обязаны такую чушь нести. Им по статусу положено.
- Что ты несешь, Саша?! Ты же сам юрист! У тебя же красный диплом!
- Да на черта он мне сдался, если я людей защитить не могу с твоим дипломом красным?! Нет, я не святоша, и ты об этом знаешь. Кое-какие делишки левые бывают. Но только если это не вот такой случай. Деньги - они никому не помешают. Я вот обормота одного прикрыл чуток на следствии. Так он же в свои восемнадцать уже полный алкоголик. Его лечить нужно, а не в тюрьму сажать. Ну, отблагодарили чуток родители его, и я в твой суд представил немного все иначе.
 

---

13
 
- Как это?
- Вот так, Костя! Вот так! А ты что думаешь, тебе дачку отремонтировали активисты, что ли?
- Ты же говорил, что это твой друг, ну, типа это…
- Это отец парня, строитель. Я сразу ему сказал, что денег тебе совать бесполезно. Ты ж его сынку лишь условно вкатил, и тот сейчас на лечении. А заодно и под домашним арестом. Да не смотри ты на меня так, Костя. Я предупредил его отца, если что, все те старые эпизоды, что у меня в папке остались, в один миг как вновь открывшиеся обстоятельства возродятся. Тогда уже пять лет как минимум. Тот все понял и вот, отремонтировал тебе дачу.
- Вот значит как.
- Но только это все детские шалости, Костя. Это безобидно. Ну, грабанул парнишка спьяну магазин, а дружки сторожу по башке слишком сильно дали. Дружков упекли, а парень-то на такое не подписывался. Он лишь под общий замес попал в этом преступном сообществе. Но тут уже другое, Костя! Совсем другое! Эти звери не наивные подростки-алкоголики!
- Я согласен с тобой, Саша, этим нелюдям нужно по максимуму давать. Ты только поймай их.
- Мы-то поймаем, - усмехнулся Александр Иванович, - за нами, если за живое задели, не застрянет. Сколько ты им дашь, Костя? Пять, десять, пятнадцать лет? Сколько ты будешь слушать их адвокатов, которые начнут цепляться не по факту, а по нашим недочетам? А ты ведь не хуже меня знаешь, что соблюсти все нормы и предписания, ой, как не просто. Невозможно порой. А эти за гонорары свои тут же тебе под нос сунут наши нарушения. Только без этих нарушений я их сто лет ловить буду, Костя.
- Я не пойму, ты к чему меня подталкиваешь?
- А ты сам знаешь, к чему? К тебе многие из мира, что по другую сторону закона, с поклоном прийти могут. Дай им команду «Фас» - и они завтра сами все решат. Они и так решат, без твоей команды, но только чуть позже. А за это время сколько еще беззащитных людей погибнуть может? Сколько еще девчонок изнасиловано будет?
- Ты говоришь ерунду, Саша. И куда эта дуреха умчалась?
- Теперь, уж извини, на даче у подруги Анжелики искать ее бесполезно.
- С Глебом, наверно, будет.
- Это боксер тот?
- Он самый.
- Нормальный парень. Я допрашивал его. Дочь твою не обидит. Он сам не в себе сейчас.
- Думаю, да.
Была небольшая пауза, юристы выпили, закурили прямо здесь, на кухне, и после следователь продолжил, как бы ни о чем.
- Представляешь, Костя, я по радио в машине передачу слушал на эту тему. Это полный караул! Люди звонят по прямой линии, мужики, ё-моё! Вякают там, что, типа, надо еще разобраться: может, она сама их или его спровоцировала! Что там разбираться?
- Не безосновательное мнение, надо признать. Не в этом случае, конечно. Просто я лично знал эту девушку и могу сразу заверить, что она никого провоцировать не станет. Но бывает…
- Чушь это всё! – плавный тон Александра Ивановича начал вновь набирать обороты. - Чушь! Я вот поднимаюсь поздно вечером по темному подъезду к себе на пятый этаж, и женщина спускается мне навстречу. Испугалась, к стенке прижалась. Я ей говорю, не переживайте, гражданка, я Ваш сосед. Проходите спокойно и не беспокойтесь. Будьте только осторожнее, уж больно темно. И какие проблемы у меня могут быть? Как меня оговорить можно в этой ситуации? Не прикасайтесь вы к женщине незнакомой и не хамите ей, и провоцировать вас никто не станет. А одна женщина дозвонилась на эту самую передачу и говорит, что каждый день поздно домой возвращается по темной улице и давно приняла решение: что, если, не приведи Бог, то будь что будет. Сопротивляться или звать на помощь даже не станет, вдруг еще убьют, а у нее ребенок маленький! Как тебе такое в нашем обществе, Костя?! Не государство даже, от него все равно никакого толку людям нет, а именно в обществе женщина так заявляет! Значит, помощи ей ждать неоткуда, ни от нас с тобой, органов… гм… ни от мужиков вообще. Они же, мужики, боятся, вдруг и их привлекут. Пусть лучше над ней надругаются, может даже не убьют, а мы стороной обойдем. Ты представляешь, до чего мы с тобой докатились, Костя? Мы, и все мужики в нашей стране, если женщина так заявляет? Я мент, следак, сыщик, и то мне противно! Потому что в рамках закона я порой действительно помочь ничем не могу! Но не приведи Бог попадется мне такой урод, я убью его! Слышишь, Костя, я просто его убью!
- Ты не имеешь права этого делать. По закону.
- По какому закону, Костя?! Вот по этим нашим кодексам, будь они никчемны? Они и так никчемны, в принципе. Нет, Костя! Я обязан это сделать! Слышишь, обязан! Только для того, чтобы это ничтожество завтра не надругалось над твоей дочерью, ты уж извини, пока ты будешь все думать и решать по закону! Уж лучше сегодня я его убью!!
- Я буду вынужден тебя посадить, Саша, - по-прежнему достаточно спокойным оставался Константин Владленович, - причем надолго.
- А знаешь, гражданин судья, мне плевать. Да, мне именно плевать! У меня другого выхода нет.
- Почему нет?
- Вот иду, а там, в кустах, ну сам понимаешь, что там происходит. У меня оружие табельное, я могу попробовать задержать этого негодяя, если догоню. А могу и пристрелить при задержании. Но это я. А простой мужик? Вмешайся он, и что потом? Заступись он за девчонку, и сам может под статью попасть.
- Есть понятие необходимой самообороны.
- Это чушь, а не понятие! Придумали те маразматики, что сами в подобной обороне не нуждаются! Будет у тебя время дозировать эту оборону, как же! Тут девчонку убивают, а я достану кодекс твой и буду читать, насколько сильно я могу его ударить! Тебе самому не смешно? Не как юристу, не как судье? А как человеку?!
 

---

14
 
- Порой смешно.
- Вот именно! В такой ситуации - хватай что ни попадя и шарахай его по башке, пока он тебя не убил, а ты мне будешь о необходимой самообороне тут втирать. Люди у нас не защищены, Костя! Вообще не защищены! Мы, органы, защищены, а они нет. Тронь меня - и десятка как минимум тут же, не отходя от кассы. А про тебя даже говорить нечего. А тронули эту бедняжку, и еще неизвестно, что им грозит, неизвестно. Потому мне и плевать, Костя. Если я встречу такое на своем пути, то либо поступлю как мужик, либо как юрист. Но в этом случае, если не спасу жертву, то уже жить нормально не смогу. Ты сможешь – живи и поступай так. А я нет. Уж лучше, не приведи Бог, на зону тогда, чем таким животным остаться.
- Ну, ты хватил - животным.
- А кто еще может мимо пройти, Костя?
- Именно такими методами мы опускаемся до животных, понимаешь, Саша? Кровь за кровь - это неправильно.
- Слушай, Твоя-то Честь! Помнишь, когда-то к нам пришел фашист? Он убивал нас, наших женщин, стариков, детей - всех! Это была угроза жизни всего общества! И тогда нам, нашим дедам, было дано право на убийство. И мы, они, убивали их нещадно! И никто не лепетал о человеколюбии, всепрощении, ценности жизни как таковой! Никто! Мы нещадно их убивали! И убили! А теперь празднуем каждый год массовое убийство наших врагов, и считаем это самым великим праздником! И я так считаю. Но разница в том, что тогда угроза была сразу всему обществу! А тут только одному человеку… девочке беззащитной… и только. Значит, все общество защищать нужно, а одного человечка - нет? За нее одну этого делать не нужно? Пусть ее убивают, насилуют, а мы в мораль и праведников поиграем, пока нас не коснулось.
Долго еще мужики спорили на эту тему. Вскоре уже рассветало, Константин Владленович отправился спать, а Александр Иванович - к себе домой.
- Ты это, Саш… - уже на пороге.
- Я понял, Костя. У меня с собой адрес этого боксера. Сейчас заскочу, если Катька твоя не там, поднимем тревогу.
 
В дверь квартиры Глеба раздался звонок. Ни он, ни Катя, естественно, пока не спали.
- Добрый вечер… черт… ночь… утро. Я следователь прокуратуры Орлов. Вот моё…
- Да, проходите, я Вас помню.
- Не могу. Ты скажи мне, Катька Юдина у тебя?
Глеб промолчал.
- Пройти не могу. Мы с ее отцом выпили немного. А если ты завтра жалобу накатаешь, что я явился к тебе ни свет ни заря…
- Да какая жалоба?!
- Какая жалоба, дядь Саш? – высунулась Катя. - Проходите. Тут никого. Родители Глеба на отдыхе.
Александр Иванович прошел вовнутрь, всем видом извиняясь. Ему было не стыдно входить. Следователю Орлову было стыдно девушке в глаза смотреть, помня, где сейчас ее подруга, и кто он по профессии и по призванию.
- Ну, я надеюсь, у вас здесь все в порядке? - тихим тоном спросил следователь.
- Дядь Саш…
- Вижу, Кать. Вижу. Это порядочный парень.
Глеб лишь пожал плечами.
- Чай будете? – спросил он гостя.
- Нет, спасибо. Напился я уже сегодня. И наговорился. Мне главное, что с ней все в порядке.
- Со мной-то в порядке, дядь Саш.
- Да… да, я понимаю тебя, Катюша. До свидания.
Она догнала его уже на выходе.
- Дядя Саша. Папе…
- Не скажу.
- Спасибо.
 
- Алло, Костя, - уже выйдя из подъезда, - все в порядке. Она у него. Не переживай. Но только я тебе этого не говорил, иначе мы больше не друзья.
 
 
Расследование по столь нашумевшему делу было взято на особый контроль высшими чинами города и края, вплоть до губернатора. Вскоре следственной бригаде удалось задержать некоторых виновников этого злодеяния. Но они были не прямыми участниками преступления, а лишь членами преступного сообщества. Адвокаты быстро зацепились за эти скользкие моменты, нашли огрехи в самом делопроизводстве и очень даже профессионально принялись рушить всю доказательную базу. Чего и следовало ожидать, в принципе. Что-что, а деньги у бандитов на устранение подобных «неприятностей» находились всегда в избытке.
 
…
 
- Понял, Костя? Завтра суд, Ваша Честь!
- Не язви, Саша, самому противно.
- Надо же…
- Ну, срок-то им в любом случае гарантирован.
- Какой только?
 
…
 
- Пап, если завтра эти люди, эти животные, не получат по заслугам…
- Получат, дочь, получат.
 
…
 
- Дядя Саша, - плакала Катя следующим вечером.
- Что, Катюша? – сам не свой был следователь.
- Вы видели, как они на суде ухмылялись?
- А что от них еще можно было ожидать?
- Почему? Почему нет главных виновников?!
- Найдем, Катенька.
- Они же могли их сдать! Могли!
- Наверно, могли. Но у нас права человека. За ходом следствия пресса даже наблюдала.
- Дядя Саша! Вон, менты выбивали показания из людей, так дело до европейского суда дошло. Почему ты их не выбил, эти показания? Надо было за ноги их повесить и бить до тех пор дубиной, пока они не назовут тех, кто Лику…
Катюша больше не смогла говорить из-за приступа слез.
- Я бы так и сделал, если б мог…
 
Катя не смогла простить отца и ушла из дома.
 

---

15
 

Часть 2
 
 
 
Звонок в квартиру председателя районного суда. На пороге стояла Алевтина Викторовна Викторовна.
- Плохо выглядишь, Костя.
- Будешь тут…
- Где Катюша-то? На мотоцикле опять рассекает?
- Она ушла.
- Как???
Отец пожал плечами.
- Костя, ты с ума сошел!
- Я недостойный отец, Алёна.
- Надо срочно ее вернуть!
- Она даже слушать не хочет. Говорит, если я буду настаивать, сама на меня в суд подаст. Совершеннолетняя ведь уже. И она может.
- Ка-ра-ул полный…
 
 
- Привет…
- Привет…
- Как дела?
- Нормально.
- Настроение опять плохое?
- Отвали, а?
Артур отвалил.
 
На следующий же день:
- Привет.
- Артур!!!
- Сама отвали!!! – еще сильнее перекричал юноша наглую девчонку, и теперь та таращила на него глаза. - Не нравлюсь - так и скажи!
- А я тебе так и сказала!
- Ничего ты не сказала!! – вновь был громче Артур, и проходящие мимо стен университета студенты даже остановились. - Если тебе не с кем время провести: «Пойдем, Артурчик, кофе попьем! Я тебе даже поулыбаюсь!» А чуть занята – «отвали» сразу!! Сама сторожи теперь свой мотоцикл! Пока, я отвалил!!!
Он махнул рукой и пошел с обидой прочь.
Неожиданно в сердце Кати что-то ёкнуло. Она вмиг вспомнила слова Лики, однажды ей сказанные: «Парень должен быть надежным, Катюшка, а не крутым или богатым. А Артур надежный. Жаль, что он не за мной ухаживать пытается».
- Лика, бедненькая! – взмолилась Катя и догнала Артура.
 
 
Снова звонок в дверь квартиры судьи Юдина, но на этот раз на пороге была не Алёна.
- Добрый день, - тихо произнесла Елена Георгиевна.
- Здравствуйте, - ответил судья.
- Здравствуйте, - еще тише произнес папа Анжелики.
Председатель суда не стал приглашать гостей в дом, но сам к ним вышел. Это не пафос, а обычная мера предосторожности. Ведь, случайно встретившись, Его Честь имеет право перекинуться словами с кем угодно, а вот посиделки у себя дома с потерпевшей стороной столь громкого судебного процесса могут, кому нужно, изрядно козырей подкинуть.
- Скажите, - вытирая постоянно текущие слезы платочком, молвила убитая горем Елена Георгиевна, когда они расположились на неприметной лавочке в парке, - скажите, уважаемый Константин Владленович, как нам дальше жить? Как? Что мне, матери, делать? Если я найду их, я продам все, квартиру, вещи, но найму киллеров, чтоб их уничтожили. Моей доченьке уже сложно помочь, она до сих пор в сознание не пришла, и вряд ли придет, как говорят врачи. Но другим… Другим как же?
- Да поймите Вы, Елена Георгиевна. У меня самого дочь взрослая. Вы же знаете Катю.
- Знаем, Константин Владленович. Мы всегда ее у себя дома как родную встречали. Всегда.
- Поймите, нельзя жить одной местью. Я, со своей стороны, прекрасно понимаю ваше сейчас состояние, но кровь за кровь…
Елена Георгиевна поднялась, несколько свысока посмотрела на Его бестолковую Честь и, вытерев слезы, произнесла:
- Нет, господин судья. Вы не понимаете и не чувствуете даже тысячной доли той адской боли, что сейчас в моем сердце. И не приведи Бог Вам этого познать когда-либо. Вы простите меня, уважаемый председатель суда, Ваша дочь всегда будет в нашем доме принята как самое дорогое, но Вы… не приходите никогда, слышите? Никогда!
Елена Георгиевна, вновь приложив к лицу платок, пошла своей дорогой. Аккуратно ее поддерживая, также ушел и папа Анжелики. Сейчас бывшим супругам было не до выяснения отношений. Их как никогда сплотила беда.
 

---

16
 
Спустя какое-то время Елене Георгиевне стало плохо, и она села на первую попавшуюся лавочку.
- Сейчас, Леночка, сейчас! – суетился ее бывший муж, лихорадочно соображая, как вызвать «скорую» по мобильному.
- Не надо, Сережа, мне уже легче. Не надо. Немного посидим и поедем к дочурке в больницу. Пусть мои силёнки возьмет, девочка моя. У меня их много. Очень много.
Минут пять они не произнесли ни слова. Затем:
- Как ты, Леночка?
- Ничего, Сережа, ничего. Давай еще пару минут посидим. Ветерок так хорошо обдувает.
- Лена…
- Я знаю, Сережа, что ты хочешь сказать мне. Знаю. Это уже лишнее.
- Все равно, Лена… прости меня. Это за мои грехи наша дочка расплачивается. Дети часто за прегрешения родителей отвечают.
- Я не безбожница, Сережа, но с этим согласна лишь постольку поскольку, - выдохнула Елена Георгиевна, - дети наши гибнут не только из-за наших грехов. Их никто, никто не защищает от опасностей жизни. Никому они в этой стране не нужны. Они пьют уже с подросткового возраста, и власть с этим ничего делать не думает. Так, только для вида, поговорят что-то, и все дальше катится по наклонной в пропасть. Мы сами не можем защитить наших детей, а государство их защищать даже не собирается. Вон, я такого позора, как на суде, никогда в жизни еще не испытывала.
- Нет, Лена… это я виноват. Я…
- Какое это имеет теперь значение, Сережа? Какое? Все эти дурацкие сцены ревности, что я тебе закатывала, ровным счетом ничего не значат. Измены, увлечения другими женщинами, жены, любовницы? Никакого это значения не имеет в моем сердце теперь.
- Я думаю…
- Не надо об этом думать, Сережа. У нас в стране дети гибнут каждый день, вот о чем думать нужно. А об этой ерунде, вон, пусть Пугачева подумает. Она женщина умная, знатная, а мне об этом мыслить - желания нет. Я вот, если Бог сохранит мне доченьку мою, все продам и увезу ее отсюда.
- Куда, Лена?
- Куда угодно. Хоть в Африку. Политического убежища просить буду. В любую страну, где если уж такой ужас произойдет, то виновных точно к стенке поставят, чтобы другим неповадно было. Или на пожизненное хотя бы осудят. Я здесь жить больше не хочу.
- Мне с вами можно будет?
- А твоя как же?
Бывший муж промолчал. Он не стал говорить, что его молодая жена сама в это время находилась в невероятном шоке, ведь у нее тоже росла маленькая девочка от первого, неудачного брака. И своему второму мужу эта молодая женщина сразу после трагедии сказала, если простит его мама Анжелики, то лучше ему вернуться к ним.
- Не знаю, Сереженька… Мне, лишь бы доченька выжила. Пусть инвалид, к креслу прикованная, хоть лежачая совсем. Я до последнего вздоха буду с ней. До последнего. Только бы Бог оставил мне ее!
- И я, Лена. Клянусь тебе. Жизнью клянусь, - сейчас и папа Лики не мог сдержать скупых слез.
- Поехали, Сережа. Поехали.
 
Когда они прибыли в больницу, то у дверей реанимационного отделения обнаружили сидящую не первый час Катю и неизвестного молодого человека.
То был Артурчик.
- Здравствуйте, Елена Георгиевна, - еле вымолвила Катя.
- Здравствуй, родная… - обняла ее мама Лики.
- Здравствуйте, Сергей Николаевич.
- Здравствуй, Катюшенька…
 

---

17
 
На окраине города ближе к ночи собралось множество байкеров. На этот раз они не шумели, не веселились, не орала музыка, и в их ушах не торчали наушники плееров. Они молча ждали, когда подъедет Глеб.
- Не повезло пацану, - сказал один из мотоциклистов.
- Да… - выдохнул другой.
- Неужели их менты взять не могут? – третий.
- Вот если бы с Катькой - там папаша-судья все вверх дном бы перевернул, - еще кто-то. - Ее трогать никому нельзя.
- Не говори зря. Катька наша. А папаша ее урод, раз не порвал этих подонков!
- Вон Глеб едет. Один.
Мотоцикл Глеба затих, фара потухла. Он со всеми поздоровался, с кем за руку, с кем обнявшись, с кем так, жестом. Был немногословен, пока вообще молчалив.
- Глеб, мы что тебя позвали-то…
- А меня уже звать нужно? – перебил тот.
- Я не так хотел сказать. Решать нужно, Глеб.
- Что?
- Отомстить за твою девчонку надо.
- Каким способом, если мы даже не знаем, кто это?
- А тех, что осудили недавно?
- А как ты их достанешь? Они скоро по этапу пойдут. На свиданку к ним в СИЗО запишешься?
- Ты с Катькой на дружеской ноге, поговори с ней, пусть папика напряжет. Ему одно слово, и они в наших руках.
- Ты упал, что ли? – возмутился другой байкер. - Кто тебе их в руки даст, хоть пять раз ее отец судья?
- Ой, не надо мне вот это, а?! Вон, Глеба спроси. Наш друган детства заплатил, кому следует, и прямо в камеру, как к себе домой, прошел. Полночи там с корешем водку пили. А тут возможности судьи, да еще такого!
- Нет, пацаны, - остановил Глеб их спор, - с судьей разговаривать бесполезно. Он даже дочь свою слушать не хочет. Она так на него разозлилась, что даже из дома ушла.
- Да ты что?! Серьезно, что ли???
- Ага… У меня живет.
Кто-то многозначительно присвистнул, но тут же получил по башке от другого байкера.
- Это… извините пацаны, я ничего плохого не подумал. Глеб, извини, в этой девчонке никто не сомневается. И в тебе тоже, - как мог, оправдывался горе-свистун.
- Мужики, идея есть! – самый старший байкер, парень лет двадцати пяти мощного телосложения с косынкой на голове.
Все притихли.
- Тут надо самим их искать по разным каналам. Можно кое-какой народец поспрашивать, в конце концов, поговорить еще раз с судьей. Пусть поможет. Погодите, не спорьте. Одно дело - его дочка просила, другое - мы. Все мы. Вместе. Подъедем доброй сотней и попросим Его Честь поговорить с народом. Может, проснется у него что-нибудь. Нам ведь много не надо. Одну-другую зацепочку, и мы уже сами вытащим всё, что следует.
Идея была принята и развита совместными усилиями умов и сердец.
- Я так считаю, - вновь самый старший, когда уже собирались разъезжаться, - кто-то из этой банды на свободе точно остался. Шестерки. Я не имею в виду главных тварей. Нам одного хотя бы зацепить, привяжем его к дереву за ноги и будем бить до тех пор, пока главных убийц-насильников не назовет.
Вокруг раздались голоса поддержки.
Вскоре байкеры разъехались, как возможно, поддерживая своего горем убитого друга.
 

---

18
 
Когда на следующий день председатель районного суда вышел из здания правосудия, то не поверил своим глазам. Внизу, прямо перед широкими ступеньками, и по всей прилегающей площади стояли сотни байкеров с включенными фарами и смотрели на него. До костей тревожно пробирал низкий рык моторов. У Константина Владленовича даже дух от такого зрелища перехватило. Сейчас он не мог пройти на стоянку, где был припаркован его автомобиль. Сначала судья хотел зайти обратно в здание, на чем настаивала милицейская охрана, но сделав лишь шаг в обратном направлении, вновь развернулся и медленно начал спускаться к собравшимся.
- Может, ОМОН вызвать? – спросил по ходу его движения один из недавних мировых судей, сам порядком перепугавшись.
- К спальне дома себе ОМОН поставь! – злобно бросил судья. - И к сортиру не забудь!
Байкеры стояли и молча смотрели. Двигатели их мотоциклов продолжали работать, время от времени порыкивая добавляющимися оборотами. В самом центре, прямо в упор со ступеньками, ведущими в здание правосудия, находились два хмурых мотоциклиста. Один – вчерашний, кто эту идею и породил, другой – Глеб.
- Кто старший? –невозмутимо спросил председатель суда, приказав своим сослуживцам свалить отсюда прочь.
- Я, - спокойно ответил вчерашний парень с косынкой на голове.
- Я! – перебил его Глеб, слезая с мотоцикла.
- Я узнал Вас, - произнес судья, помня свидетеля по делу, - что вы хотели?
- Помощи, - как ни странно для стоящих рядом байкеров, произнес Глеб, вплотную приблизившись к судье.
- Глядя на вашу армию, сложно представить, что вам нужна помощь, - пока ничего другого Константин Владленович сказать не нашелся.
- Вы знаете, о чем я.
- Я сожалею о Вашей беде. Искренне сожалею. Не как судья, а как человек.
- Вы не просто человек, Вы представляете правосудие. И оно должно восторжествовать!
- Мы делаем все, что возможно.
- Слава Богу, это не Вас коснулось.
- И меня тоже, поверьте.
- Адвокаты подали жалобу на решение суда. Отпустите их по подписке или дайте хотя бы одному условно.
- Это невозможно. Вы плохо знакомы с уголовно-процессуальным кодексом. К тому же, даже будь такая возможность, я бы не сделал этого.
- Почему?
- Чтобы вы их на части разорвали?
- А они заслуживают лучшей участи, по Вашему мнению?
- Каждый заслуживает наказание, строго предусмотренное законом.
- Каким?
- Законом нашего государства, где и Вы, и я являемся гражданами.
- И Анжелика тоже!
- И она.
- Кто эти законы сочиняет? Кому такие законы нужны?
- Это уже вопрос из другой области.
- Еще раз спрашиваем Вас, уважаемый судья, Вы поможете нам?
- Еще раз вам повторяю, лично Вам - тоже, я все сделаю, что могу, но строго в рамках закона! – жестко заявил председатель суда, и развернулся в обратном направлении.
- Тогда мы вам не верим!
Судья обернулся, и в следующий момент ему пришлось прикрыть ладонями уши. Душераздирающие сигналы сотен мотоциклов с взревевшими до предела моторами пронзили все пространство вокруг.
Константин Владленович поднялся по лестнице и еще раз обернулся. Байкеры, с выражающими крайнюю степень презрения лицами, продолжая сигналить, медленно разворачивались и уезжали. Будто огромное черное облако медленно смещалось сейчас с площади.
- Жуткое зрелище… - мямлил коллега судьи, которому не помешал бы ОМОН даже у туалета, - никакого порядка в стране!
Константин Владленович еще раз уничижительно посмотрел на горе-заседателя и вернулся в здание суда.
 

---

19
 
- Костя, до беды недалеко, - вновь то был следователь Орлов, - давай что-то решать. Не оставит эта молодежь все так. Поверь, не оставит. Сейчас не те времена, загляни в интернет. Там всё бурлит.
- Что решать ты собрался?! – начинали сдавать нервы у судьи. - Что вы все пристали ко мне??? Давай решать! Давай убивать! Давай вешать! Я что могу?! У меня вот, кодекс, и изволь строго по закону! И еще адвокаты, между прочим твою работу, всю коту под хвост спустили!
- А я тебя предупреждал. У этих отморозков деньги есть.
- И что теперь ты мне предлагаешь, товарищ следователь районной прокуратуры?!
- Не шуми. Послушай. У меня разные связи есть, как и у тебя, в принципе. Только ты их подключать не хочешь. Не перебивай, дай сказать. Так вот, я могу кое-какие прошлые делишки немного иначе разложить и дать ход новому делу. Помнишь, целую группу наркоторговцев год назад накрыли?
- А они здесь причем?
- Будут причем. Сколько детей на иглу подсадили?
- Я не понимаю тебя. Не вижу связи.
- А ты глаза разуй шире кодекса своего. Одни насилуют и убивают, а другие детей героином снабжают. И между ними связи нет? Я увяжу - будет.
- Ты хочешь…
- Я хочу добиться возбуждения нового уголовного дела, где те горе-насильники, которых твой суд недавно мягко покарал, будут проходить как обвиняемые. Допросы, очные ставки, выезды на следственные эксперименты. А там…
- А там ты их байкерам проворонишь, как бы случайно! Вот что будет там!
- Костя, нужно во что бы то ни стало достать тех, кто девушку убивал. Они на свободе пока, как ты помнишь. Дай мне возможность, и я найду их. Слово тебе даю, байкерам не отдам. И сам не убью. Но только если ты им по всем, в том числе и новым эпизодам, максимальные сроки дашь. Чтобы вышли дряхлыми стариками. Иначе…
- Ты сейчас оказываешь прямое давление на суд, - ничего умнее судья сказать не имел.
Дальше они просто рассорились. Впервые в жизни эти два друга-юриста рассорились, как злейшие враги. Один обвинил другого в трусости и косвенном пособничестве преступникам, другой - в чрезмерной кровожадности.
- Я буду рад, когда тебя уволят ко всем чертям! – выругался напоследок Александр Иванович.
- А я - когда тебя! Вон отсюда!
Следователь обернулся и спокойно ответил:
- У меня нет больше друга, Костя. Нет, - и захлопнул за собой дверь.
 
 
Вскоре Анжелика очнулась. Она первый раз пришла в сознание. Врачи сделали невероятное. Но когда в ее памяти всплыли последние запечатленные мгновения, искалеченная девушка вновь ушла… Едва доктора ее удержали, дабы не в вечность.
Следователь районной прокуратуры Орлов Александр Иванович в этот момент стоял рядом с ее кроватью, в наброшенном поверх белом халате. Он с трудом уговорил заведующего реанимационным отделением допустить его к пострадавшей, тем более что сейчас Анжелика вновь была без сознания.
Когда Александр Иванович покидал это самое отделение, то даже не заметил стоящих в проходе Катю и родителей Лики.
- Господи, что с ним? – взмолилась Елена Георгиевна, поражаясь смертельной бледности лица следователя, и мертвому оттенку его глаз.
- Дядя Саша очень хороший, - тихо пояснила Катя, - он настоящий. Не то что…
 

---

20
 
Около центральных дверей университета, где училась Катя, одним днем ее поджидал отец. Выйдя после лекции, она заметила его, но хотела пройти мимо.
- Кать, - остановил ее Артур, - папа твой.
- Вижу, - прошипела девушка и медленно приблизилась.
- Молодой человек, будьте так любезны, - обратился Константин Владленович к поклоннику своей дочери.
Тот понимающе отошел и, не зная, чем заняться, стал протирать от осевшей пыли Катин мотоцикл.
- Пойдем домой, - тихо произнес отец.
Та лишь отрицательно покачала головой.
- Пойдем, я прошу тебя. Заставить не могу. Только прошу.
- Не пойду. Я тебя презираю.
- За что, дочь?
- Мы уже сто раз говорили об этом. В сто первый я не хочу.
- Но…
- Обидно, что мой отец такой… Если завтра со мной - так же как с Ликой, то мой папаша законами прикроется.
- Не говори так, дочь. Это страшные вещи.
- Ты мне будешь рассказывать, какие вещи страшные, а какие нет?! Это не твой друг или подруга сейчас в реанимации, а моя, смею тебе напомнить. Моя! Ближайшая! Уходи! Такой отец мне не нужен!
Из глаз девушки брызнули слезы, и она резко отвернулась и быстрым шагом пошла в сторону своего мотоцикла.
- Катя! – раздалось ей вслед. - Дочка!! Катя!!!
Константин Владленович хотел догнать ее, но та лишь взмахнула, словно пташка, на железного коня и, позабыв даже о своем кавалере, с визгом протекторов сорвалась с места.
Артур и Константин Владленович несколько секунд смотрели в глаза друг другу, после чего щупленький юноша также пошел прочь, не скрывая презрения на лице.
Свесив голову, судья медленно поплелся к своей машине, совершенно никого и ничего не замечая вокруг, даже собравшихся повсюду студентов, хорошо знавших его дочь.
 
Единственным утешением стало то, что вечером приехала Алёна. Она, как могла, поддержала своего мужчину, но все было тщетно.
Константин Владленович впал в глубочайшую депрессию, из которой выйти сам уже не сможет. Оттуда его в один миг выкинет страшной волной, только это случится чуть позже. Но уже совсем скоро.
 
 
Следователь Орлов, охваченный яростью, добьется возбуждения нового уголовного дела ввиду вновь открывшихся обстоятельств. Он шел теперь напролом, нарушая все, что можно нарушить. Александр Иванович смирился с тем, что, в лучшем случае, он вот-вот будет уволен. Но это его беспокоило сейчас мало.
- Гражданин Синицын! Следствие предъявляет Вам обвинение в хранении, распространении и торговле наркотическими средствами в особо крупных размерах. Вы обвиняетесь по следующим статьям уголовного кодекса… - давил, словно танк, на очередном допросе следователь прокуратуры.
- Ты спятил, мент?! – неистовствовал обвиняемый. - Какая наркота??? Я в жизни наркоты не видел!
Обвиняемый и уже осужденный по другой статье, искренне недоумевал, причем здесь наркотики.
- В твой машине обнаружен целый склад! В гараже, куда ты не раз наведывался!
- У меня нет гаража! Где мой адвокат?! Я не буду без него давать показаний, понял?!
- Понял-понял, - выдохнул следователь и закурил.
После вызвал дежурного, и допрашиваемого увели в полной растерянности, что бы это всё значило.
Вскоре явились адвокаты и так же развели руками. Только не оттого, что понять ничего не могли, они-то как раз лучше других понимали, что к чему, а потому что их работу пока никто не оплачивал. Вот они ими и развели, типа, граждане бандиты, у вас опять проблемы – гоните деньги!
 
 

---

21
 
Примерно дня через три одного из обвиняемых повезли на следственный эксперимент. Этим моментом и воспользовался следователь Орлов. Он лично, в нарушение всяких инструкций, отстегнул наручник, что намертво приковывал обвиняемого к руке сопровождающего сотрудника милиции, прицепил того к  двери автозака, после чего приказал оставить их здесь одних. Сопровождающие сотрудники попробовали оспорить, но в конце концов уступили. Теперь обвиняемый и следователь остались один на один в железной будке на колесах.
- Я не понимаю, гражданин следователь, за что меня, - тут же заныло ничтожество, - сейчас заплатят адвокатам, они подключатся, и все ваши обвинения развалятся. Дураку понятно, что дело заказное.
Александр Иванович пока сидел молча и просто смотрел на это животное.
- Товарищ Орлов! – раздалось в рации. - Мы вынуждены будем сообщить о Ваших действиях в рапорте!
- Пошел ты! – рявкнул Орлов и выключил рацию.
- Ну вот, мент, тебя даже свои предупреждают, - ухмылялся теперь обвиняемый.
- Значит так, мразь. Жить ты не будешь. Это однозначно. Не я, так байкеры тебя, один черт, в могилу скоро зароют. Заживо. Но, скорее всего, я.
- Я не понимаю…
- Или ты едешь на зону по тем детским статейкам, что гуманный суд тебе прописал, но сначала дашь концы тех, кто мне нужен.
- Какие концы?
- У меня висяк один есть по очень крупной партии наркоты, вот за нее и поедешь. Но все равно, скорее всего, не доедешь. И дружки твои не доедут. Закопаем мы вас всех. Точно закопаем.
- Да за что??? – откровенно матерился обвиняемый. - Кто нужен-то тебе?!
- Кто инкассаторов перестрелял. И кто девушку убивал ночью в парке.
Теперь до животного дошло истинное положение вещей.
- Я-то причем? – его тон резко сменился на трепещущий. - Это не я. Мы в машине сидели. Ты же знаешь, гражданин следователь.
- Потому ты и живой пока. Где те, кто мне нужен?
- Не знаю.
Дальше была обычная для органов ситуация, с разницей лишь в том, какие цели в данный момент преследовались. Отчасти даже переборщил Орлов с обвиняемым, и теперь тот валялся на железном полу автозака, держась за печень и корчась от адской боли.
Следователь вышел из клетки на свободу, и к нему тут же подошли другие сотрудники милиции, которые не могли не слышать воплей обвиняемого.
- Марат… - даже не знал, что сказать Александр Иванович.
- Я понял… Постараюсь всё уладить. Без гарантий, конечно.
- У тебя сын?
- И дочь тоже. За своих я ручаюсь.
- И на том спасибо, Марат.
- Если я правильно понял, обвиняемому срочно нужна медицинская помощь?
- Правильно. У него с почками вроде бы проблемы. Предупреди Хлыстова, пусть скажет понятым, что следственный эксперимент отменяется.
- Хорошо.
 
Официальное следствие вовсю буксовало, ввиду неслаженности работы сыщиков. Да и откуда было взяться этой слаженности? Зато неофициальное уже продвинулось достаточно глубоко. Вскоре до тех извергов дошли слухи, что у них на хвосте конкретно жареным запахло. Они захотели быстро покинуть город, но алчность и жадность, а также отчасти собственная тупиковая ситуация, не давали им пока такой возможности.
- Слушай, вот мы попали! – как крыса в клетке перед смертью, метался из угла в угол один из них. - Сдалась тебе эта баба тогда? Боксера завалили бы, и не было б сейчас всей этой…
- Заткнись.
Крысы не договорились и чуть друг друга не перегрызли.
 
 
- Привет, Кать!
- Привет, Артурчик.
- Нормально настроение?
- Так…
- Кофе пить пойдем?
- Пойдем, - равнодушно ответила девушка.
 
На свою голову в этот день Артур видел ее последним.
А днем позже Катя пропала. Совсем.
 

---

22
 
- Господи, Костя! – не находила себе места Алевтина Викторовна. - Ну, может, она с этим боксером куда уехала?!
- Нет… - едва промолвил Константин Владленович, сидя на диване и закрыв лицо руками.
- Ну, подожди так убиваться! Наверно, укатила с байкерами своими на мотоцикле куда-нибудь! – сама себе не верила Алёна.
- Куда?! – подскочил Константин Владленович. - Куда?! Все байкеры на месте! Никто не пропал! Боксер дома! Все, слышишь, все! Одной ее только нигде нет! Даже этот… этот… черт, я совсем про него забыл!
- Кто, Костя?
- Да сопляк этот, что за ней все время по пятам шастал!
- Какой сопляк?!
Но Константин Владленович себя уже не помнил. Он, мгновенно схватив ключи от машины, уже минуту спустя несся на бешеной скорости только в ему известном направлении. Несколько раз его пытались остановить сотрудники милиции, но председатель суда их проигнорировал. Он на всех парах летел в прокуратуру.
 
Когда дверь в кабинете следователя Орлова резко распахнулась, тот даже не скрывал своего удивления.
- Саша! Саша! У меня дочь пропала!
Александр Иванович посмотрел на него, много что хотел сказать на этот счет, но промолчал. Во всяком случае, сейчас. Он и сам любил эту неудержимую девчонку со скверным характером. По-отцовски души в ней не чаял.
- Саша, помоги! Я умоляю тебя! Ты же первоклассный сыщик, Саша! Найди ее!
- Когда и при каких обстоятельствах это произошло? – спокойно, но лишь внешне, спросил следователь Орлов. Внутри у него у самого все опустилось сейчас.
- Не знаю. Телефон отключен. Все ее друзья на месте, никто никуда не пропадал. А ее самой и след простыл.
- Кто видел ее последним?
- Да черт знает, как его зовут! Щупленький такой. С ней учится вроде бы. Только недавно сам о нем вспомнил, а где найти, не знаю.
- Артур его зовут. Студент первого курса. Ты тогда удовлетворил требование адвокатов и не приобщил его показания к делу.
- Саша! Не надо о прошлом! Помоги!
- Официальное заявление писать будете, господин Юдин?
- Ты с ума сошел!!! – впервые, чуть ли не с самого детства, во все горло заорал председатель районного суда,
- Поехали, что стоишь!!! – еще громче заорал следователь, подрываясь с места.
Сигареты, табельное оружие, ключи от кабинета и машины были словно ветром сметены со стола. Теперь они оба неслись по проспектам, улицам, площадям, нарушая все подряд, игнорируя любые требования полосатых жезлов.
- Смотри, чтобы по колесам стрелять не стали, - предупредил Константин Владленович, будучи весь белый от ужаса. Не скорости, конечно же.
- Молчи, я сказал!!!
 
Далее было все стремительно. Сначала университет, охрана… но пропустили мгновенно, кафедра, аудитория, где даже преподаватель рот открыл от изумления, видя, как двое взмыленных мужчин ворвались сюда, словно на штурм Бастилии.
- Ты, иди сюда! – резко заявил судья, тыкая пальцем в Артура, сидящего в первом ряду.
- Но, позвольте! – возмутился какой-то профессор.
- Спокойно, граждане! Я следователь прокуратуры Орлов! – выкрикнул Александр Иванович, предъявляя на всеобщее обозрение служебное удостоверение. - Пропала студентка вашего ВУЗа. Это ее отец. Он же председатель районного суда, если кто не знает! Иди сюда, парень!
Артур поднялся, чуть ли не трясясь от страха, и неуверенным шагом приблизился.
- Пойдем, побеседуем в коридоре!
 

---

23
 
- Где Катя? – как мог, пытался спокойно держаться Александр Иванович, когда они вышли.
- Я... я не знаю…
- Где моя дочь??? – совершенно не контролировал себя судья.
- Спокойно, господин Юдин, спокойно! – пытался сдержать его следователь, - понимаешь, парень, ты последним видел эту девушку. Домой она не вернулась. В ту квартиру, где обитала последнее время, тоже. И вы не мельком с ней пересеклись, а провели целый вечер, так?
Тишина.
- Так, я спрашиваю??? – судья полностью потерял контроль над собой и теперь вцепился в бедного парня, едва ли не с желанием разорвать его на части. - Говори, так???
- Ночь… - задыхался Артур, - ночь мы провели. Утром она уехала. Куда – не знаю.
- Что???
- Костя, отпусти его! - едва вырвал студента следователь из яростных рук судьи.
Константин Владленович, весь пунцового цвета, сделал шаг назад, облокотился на подоконник и после, немного отдышавшись, заявил:
- Ты арестован… черт… задержан. По подозрению…
- Костя, ты не имеешь права…
- Я сказал, он задержан!!! – взревел судья на все здание университета и, схватив парня, словно щенка, за шиворот, поволок того на выход.
- Куда?! Куда вы меня тащите?! – как мог, сопротивлялся Артур, спотыкаясь, но все было безрезультатно.
- В камеру!!! – лишь донесся до него разъяренный голос отца его девушки.
 
- Костя, мы нарушаем все, что только возможно, - заявил Александр Иванович, когда судья запихнул задержанного в машину, - первый адвокат - и нам… Мы нарушаем все законы сейчас.
- Плевал я на твои законы!!! – вновь был неистов судья. - У меня дочь пропала! Это ты, ты! Это ты их зажал, и они так решили теперь отыграться! Я знаю! Я говорил! Ты затянул петлю на их шее, а моя девочка должна… Катюша! Дочка! Господи!
- Твои, Костя… твои законы. На них ты плевал теперь, - как никогда спокойно ответил следователь прокуратуры.
 
Следующие два дня судья не мог ни спать, ни есть… ни жить.
 
Если обычный человек обратится в органы, во внутренние или еще какие, по факту пропажи своего ребенка, то искать того никто не поторопится. В лучшем случае, примут заявление, и на том их миссия будет закончена. Это речь о маленьком, несовершеннолетнем малыше. А если тому стукнуло уже восемнадцать, то подавно.
Но дочь председателя районного суда кинулись искать все, абсолютно все органы, и внутренние, и не внутренние. Мгновенно был найден повод для возбуждения уголовного дела, и в его рамках всем силовикам выдавались любые полномочия, лишь бы появился хоть какой-то результат.
На дорогах, на въездах и выездах в город, на вокзалах - везде проводился тотальный досмотр всех и вся. Малейшие подозрительные лица тут же задерживались и допрашивались с особым пристрастием. Те притоны, которым раньше было позволено существовать, вмиг позакрывались, пока яростная поисковая операция не увенчается успехом. Теперь председатель суда переполошил все связи, как в силовом мире, так и в криминальном, неистово требуя от них любых, абсолютно любых действий, лишь бы толк последовал.
Если бы каждого пропавшего малыша, подростка, юношу, девушку искали с таким усердием, в государстве пропажа человека стала б исключительным случаем!
 
- Костя… Костя, ну… - Алёна была постоянно рядом с ним по мере возможности. Его возможности. Свои все дела она оставила тут же. Ее трясло только от одной мысли, что могло случиться с Катюшей, с которой у них сразу сложились великолепные отношения. Да, даже если б и не сложились. Для Алевтины Викторовны она была как родная дочь.
 
- Дела… - продолжительно выдохнул один из байкеров, - слушай, Глеб, по ходу, следак может и тебя теперь в камеру закрыть.
- Может, - сам не свой, отвечал Глеб, которого чувство панического страха не отпускало, - пусть закрывает, мне до лампочки. Лишь бы с Катькой…
- Глеб, а помнишь, ты сказал, что сцепился с каким-то борцом в парке? Ну, когда вы еще с Катькой там сидели, - то был вновь самый старший байкер с косынкой.
- Да… я тоже об этом подумал.
- Где он, на «Динамо», говоришь?
Глеб кивнул.
- Поехали туда.
- Поехали.
 
 

---

24
 
Вскоре возле спорткомплекса припарковалось с десяток мотоциклов. Поднявшись на второй этаж, где располагался просторный зал борьбы, парни остановились и стали смотреть тренировку. Самый мощный борец вольного стиля сразу бросился в глаза. Это кавказец был тот самый парень. Теперь Глеб понял, не попади он с одного удара, сам был бы в три узла тогда в парке завязан, и вряд ли сейчас здесь стоял.
Подошел кто-то из тренеров и спросил, что гостям нужно. Те ответили.
- Вахо! Тут к тебе!
Медведь, закончив кидать через голову своих спарринг-партнеров, переваливаясь с ноги на ногу, начал приближаться.
- А… боксер, здорово! – вытирая пот, сказал он, признав в одном из посетителей старого знакомого. - Что, беда опять?
Глеб пару раз положительно кивнул.
- Ну, пойдем, на спортплощадке посидим. Там обсудим. Сейчас, накину куртку только.
 
Позади спорткомплекса было небольшое футбольное поле, опоясанное беговыми дорожками. Тут же располагались и зрительские трибуны. На них и пристроились несколько байкеров и мощный борец.
- Боксер, тебя как там?
- Глеб.
- Я Вахтанг, если помнишь.
Они пожали руки.
- Ну, рассказывай поподробнее, что у тебя за беда.
- Девушка пропала.
- Та?
- Ага.
- Резкая девица.
 - Есть такое.
- Давно?
- Несколько дней назад.
- Думаешь, это те, кто ее подругу?..
- Боюсь даже думать.
- Давай, это… спокойно прикинем варианты. Нащупаем что, найдем, к кому подъехать пообщаться. Есть люди – они помогут. Только ты мне скажи, так, не ради любопытства…
- Да без проблем, спрашивай.
- Твоя - кто?
- Которая в реанимации.
- А эта?
- Ее ближайшая подруга. И мой друг. Настоящий.
- Это ее папаша такой шмон навел по всему городу?
- Ее… - Глеб выругался откровенной бранью.
- Что ты так о нем?
- Доигрался, праведник чертов!
- Зато теперь круто наверстывает. Даже здесь менты целую облаву устроили. Меня задержали. Я ж - черт знает откуда сам. Ладно, Бог с ним. Пусть шмонают. Лишь бы не поздно оказалось.
Глеб пристально на него посмотрел.
- Не кипятись, все нормально. Постараемся тебе помочь, если получится. Только давай этих, байкеров твоих, попросим там где-нибудь подождать. Не обижайтесь, мужики, я к вам с уважением, но…
- Без вопросов, - ответил старший из них, и мотоциклисты покинули место посиделок.
Когда они ушли, Вахтанг продолжил:
- Я созвонюсь со своими земляками. Там люди есть. Разные. Тоже борцы в прошлом. Сейчас у них другие дела. У некоторых совсем другие. Они ваших, здешних знают. Попрошу помочь. В таком деле, где полные отморозки беспредельничают, любой нормальный человек поможет. Только мне нужны все карты, понимаешь? Все. Давай, если не против, все подробно и по порядку.
Следующие минут пятнадцать Глеб подробно излагал суть случившегося.
- Понятно… - выдохнул борец, с хрустом злобно выкрутив собственные суставы, - твари! За такие дела сам бы им шею свернул. Всем.
- Вахтанг, я так понял, ты с криминалом тесно связан.
- У нас нет криминала, - отшутился тот.
- У нас по-другому нет, - не воспринял шутку Глеб.
- Ну и?..
- В таких случаях много шансов, что Катька жива? Скажи, как есть. Я нормально. К этой жути даже привыкать начинаю. Если и она… всё. Всех урою.
- Глеб, с криминалом, о котором ты говоришь, я связан так, постольку поскольку. И это не криминал, а нормальные люди. Отморозков они по своим законам решают, жить или не жить. И покруче этого судьишки решают. Быстро и качественно. Поэтому мне сложно делать выводы, как в подобных случаях бывает. В их мире такое не прощается. Кто девчонку на улице, ребенка тронет, и дня не проживет потом. Это в нашем городе. Хотя, последнее время такое порой тоже творится…
- А сам как думаешь, Вахтанг?
- Я думаю, она жива. Если б… уже б нашли… или ее, или ее… труп. Извини, боксер. Это - правда жизни.
У Глеба хрустнули кулаки.
- Да погоди ты. Скорее всего, она жива. Думаю, ты прав. Этих отмороженных зажали, а те, кого они вот-вот сдадут, за зады свои затряслись сразу. Как раз в их духе. И теперь им карта козырная нужна. Они на стол ее и положат судье вашему, кто так круто весь город на уши поставил. Ты, типа, спокойно спускаешь все на тормозах и тогда получаешь свою дочь обратно целой и невредимой. Что тоже не гарантия, конечно.
- Еще варианты есть?
- А черт его знает. Остальные все плачевные.
- Ты имеешь в виду, зачем им свидетеля оставлять?
- Нет... – неуверенно ответил Вахтанг.
- Да ладно. Я вижу. На них уже столько крови, одна дорога – на пожизненное. Что им девчонка?
- Девчонка сейчас их спасительная ниточка. У тебя есть возможность их концы срисовать?
- Какие концы?
- Ну, тех, всех, кто по делу тому проходил? Фамилии, адреса там, хаты, подруги, друганы… всё, что можно. Мне о конкретных людях спросить нужно.
- Это не люди.
- Ну, это да.
- Попробую. Следак из прокуратуры - нормальный мужик. Он этому судье придурку столько раз втирал, а всё… а! – Глеб махнул рукой.
- Слушай, а что он такой упертый-то? Обычно наоборот, кровожадные. А этот даже странный.
- Праведник, его-то раз туда… О правах человека мямлил что-то. Законность свою тупую отстаивал. Вот, доотстаивался. Теперь сам - как волк озверел. Крови хочет за дочь.
- У них жизнь, как в колыбели. Что им о правах человеческих-то не вякать? А как петух в жирное место клюнет, от их праведности следа не остается. Для нас они только одно право оставили – сдохнуть, как собака, в любой момент. Ладно, черт с ними, с убогими. Говоришь, следак толковый?
- Да. Реально толковый.
- Толковый следак всегда связи нужные имеет по другую сторону… ты понял, чего.
- Имеет.
- А пообщаться с ним можно? Так, неофициально.
- Думаю, да. Он за Катьку сам порвет, кого хочешь. Уже рвет. И за мою Лику тоже.
- Значит, это нормальный человек, а не законник недоделанный.
- Он нормальный.
 
25
 
В конце встречи Вахтанг проводил Глеба до ворот, где ждали другие байкеры, и поддержал того напоследок:
- Ладно, ты держись, давай. Пока еще никто ничего не знает.
- Угу… Спасибо.
- Держись, боксер. Последний удар за тобой будет.
- А за тобой что будет последнее?
- А я сломаю шею тому, кого ты срубишь! Мы всем им шею свернем. Только будь осторожней. Судья бешеный. Закроют тебя, у подруги твоей шансов еще меньше останется. Надеюсь, папаша ее хоть это понимает. Всё, удачи тебе.
- Спасибо, Вахтанг! До встречи!
Спортсмены обнялись, кавказец подошел и пожал на прощание руку каждому байкеру.
- Берегите себя, мужики. Резких глупостей делать не торопитесь, - он выразил им уважение, что они рядом в такую тяжелую минуту.
 
 
- Доброй ночи, уважаемый. Можно без имен. Что за несчастье тебя ко мне привело?
Пожилой мужчина безобидной наружности присел на скамейку и пригласил присесть рядом ночного визитера.
- Помоги дочь найти, - у Константина Владленовича от нервного перенапряжения тряслись руки, и он этого даже не скрывал.
- Да… - выдохнул не знакомый никому пожилой мужчина, - а что я могу? Я на пенсии. Это ты – человек в городе большой. Власть у тебя тоже не малая.
- Поспрашивай, кого следует. Любые деньги.
- А у тебя есть деньги?
- Найду. Что хочешь, взамен сделаю.
Незнакомец призадумался.
- Кореш у меня чалится уже который год подряд. В годах уже сам. Болезни разные у него. Лечить бы надо. А ему еще до воли далековато.
- Из местных?
- Хм! – усмехнулся тот, - тебе совсем память поотшибло, я смотрю! В твоем суде его судили-то - громкое дело тогда было. Забыл никак?
Константин Владленович начал судорожно что-то перебирать в памяти.
- А осудили его несправедливо. За что был виноват, уже отбыл. А остальное - за других. Их-то откупили тогда. Они на островах сейчас кости греют с молодухами упругими, а кореш мой не ровен час…
- Как его фамилия и какая статья?
Пожилой мужчина назвал и то и другое.
- Я добьюсь пересмотра дела, и он будет на свободе. Это я могу гарантировать.
- Вот как! Ну надо же, как все просто у вас, гражданин начальник! Хошь тебе – туды, хошь - сюды! Хм… вот законы у вас…
- С дочкой поможешь?
- Я постараюсь, что могу. Только обещать не берусь. Потому и ты с корешем не торопись. А то его вытащишь, а я не в силах окажусь на добро добром ответить. А такое в нашем мире не допускается. Это не у вас, начальников.
- Ну, и на том спасибо. Когда заехать? Завтра?
- Не надо ко мне заезжать. Я сам с тобой свяжусь.
Константин Владленович недоверчиво посмотрел на собеседника.
- Что, гражданин начальник? Не беспокойся, домой к тебе не заявлюсь. На воздухе пересечемся. Ребеночек - это святое. Помогу, чем смогу.
- Помоги, прошу тебя. Я вытащу твоего кореша.
- У него статья-то не простая.
- Это не проблема.
- Ну, лады, гражданин начальник.
Незнакомец тяжело поднялся, видно было, что он одышкой страдает и слабыми легкими, и поплелся куда-то в ночи.
 
 
Сколько бы разной публики ни искало Катю Юдину, но никаких вестей о ней пока узнать не удавалось. Этим только лишний раз подтверждалась основная версия следствия, что она в заложниках, и подонки лишь ждут удобного момента, чтобы начать свои грязные торги людьми. А может, они ждут, когда у судьи такая мысль первой придет. Во всяком случае, эта идея проскочила в голове Константина Владленовича, когда наконец-то подходила к концу очередная проклятая ночь, в которую он вновь не сомкнул глаз. А также глаз не сомкнула и лежавшая рядом Алевтина Викторовна.
Константин Владленович тяжело поднялся, прошел на кухню и, встав у окна, закурил. Больше всего на свете ему сейчас хотелось, чтобы внизу неожиданно затарахтел мотоцикл, и к подъезду подкатила его дочь. Он, наверно, прямо в окно к ней выпрыгнул и на руках бы затем понес домой.
Но внизу стояла гробовая тишина, и лишь изредка проезжали заблудившиеся в житейских делах автомобили.
- Костя… - едва слышно раздалось за спиной.
Он обернулся, и перед ним стояла вечная его преданная спутница жизни Алёна. Она безмолвно прижалась к груди Константина Владленовича, и сказать ей было нечего. А тот лишь бесконечно тяжело вздохнул.
 

---

26
 
Ближе к обеду на допросе следователя Орлова произошёл жаркий спор еще двух сыщиков и адвоката, который вновь начинал рушить все обвинения. Но это ему не очень удавалось, потому что установка сверху была однозначной – плевать на всё, лишь бы результат был. И уж тем более на процессуальные или еще какие глупости.
В самый разгар спора в дверь внезапно зашел председатель суда. Все переглянулись такой неожиданности, но в каком тот сейчас состоянии, ни для кого секретом не было.
Александр Иванович закончил допрос, и вскоре они остались в кабинете одни.
- Как ты, Костя? - тихо спросил следователь.
- Плохо, Саша, - вымолвил тот в ответ.
- У тебя какая-то мысль есть, как мне показалось?
- Есть. Вызови-ка мне этого еще раз.
- Кого?
- Которого только увели.
- Сейчас вызову. Только надеюсь, ты не убьешь его прямо здесь?
- Как получится.
- Может, сначала обсудим твою идею?
- Тут нет ничего сложного. Проще некуда. Сама жизнь, Саша. Вызывай.
 
Вскоре конвойный вновь доставил одного из главных фигурантов данного уголовного дела. Пока его доставляли, следователь спросил судью:
- Костя, парня отпустить бы нужно.
- Какого?
- Артура. Забыл?
- Пусть посидит пока.
- Одна жалоба - и моя голова знаешь, куда полетит?
- Я закрою любую жалобу на тебя.
- А толку в том, что он у нас, Костя?
Судья задумался и вскоре выдал:
- Мне чихать на этого Артура. Если считаешь, толку нет, выпускай.
- Вот в этом и беда твоя, Костя. Тебе на людей чихать, пока тебя самого не коснулось. Ты весь город на уши поставил лишь из-за дочки своей. Из-за чужой девушки пальцем не пошевелил.
- Ты мне морали читать будешь?
- Я от беды тебя предостеречь пытаюсь.
- Сам-то лучше?
- Да. Заметь, Катя-то мне не дочь.
- Считай, заметил. Скоро этого подонка доставят?
- Скоро. Ну что, я отпускаю тогда Артура?
- Подписку с него возьми только. О невыезде.
- Он из камеры-то уходить не хочет.
Теперь судья был удивлен конкретно.
- Как это? Что еще за чудо природы такое?
- Вот такое. Сидит мне тут как-то, и заявляет, если я его отпущу, то он лично перережет горло тем, кто это все натворил. Вот только найдет, и перережет.
- Где он их найдет-то?
- Жизнь по-всякому повернуть может. А он перережет, Костя. Пусть лучше пока здесь посидит. Я позаботился, чтобы нормально здесь пока «отдохнул», так сказать, от греха подальше. Слабенький-то он слабенький, а бед натворит запросто.
- Ты в прошлый раз что-то говорил… я мимо ушей тогда пропустил, что его…
- Да. Было дело. Сокамерники его жестоко избили. Ты приказал засунуть-то от ярости к кому его? А он же глупый, что-то сказал не так. С кем-то огрызнулся. О себе не думал.
- Оклемался?
- Да вроде бы. Немного привели в порядок.
- Ладно, отпусти лучше его. Хотя… как хочешь.
 
27
 
В этот момент конвойный и доложил, что обвиняемый доставлен, и был им введен. Это ничтожество усадили на стул, прикрученный посередине комнаты, руки его пока оставались в оковах.
- Снимите наручники! – распорядился судья.
Конвойный вопросительно посмотрел на следователя, которому подчинялся непосредственно. Тот кивнул.
Судья поднялся, придвинул стул к центру комнаты, сел напротив и дал знак следователю, чтобы не совался.
- Я прикажу, и твою ногу опустят в соляную кислоту. Потом другую. А после руки. И выбросят в придорожную пыль. И на этом ты будешь свободен. Даже по закону. Не будет ни зоны, ни этапа, ничего не будет, - голос судьи был не наигран, выражение глаз еще хуже.
- За что? – спросил обвиняемый, имевший и без того более чем плачевный вид.
Почки-то у его подельника до сих пор еще не пришли в норму.
- Свяжись со своими главарями и скажи, пусть отпустят мою дочь.
Обвиняемый молчал.
- Тебе могут дать телефон, могут свозить в любое место, даже сюда любого посыльного провести могут. Только свяжись и передай им, что я согласен на любые условия. На любые. Завтра можете все оказаться на свободе. Все. И ты тоже. Я дам вам уйти из города. Только отпустите мою дочь.
Данное животное не могло знать, правду говорит этот важный начальник или блефует. Его главари сидели как крысы сейчас по норам и что еще успели натворить, никому было не известно. Но дабы хоть как-то продлить себе дни без сплошных избиений, он согласился подумать, как можно установить такую связь. Жить уроду хотелось, пусть не жирно, пусть без денег, но так хотелось, как никогда раньше. Многие помогали следователю Орлову и такую жизнь в камере устроили этому насильнику, что тот уже готов был сам в петлю залезть, да и туда не пускали.
- До завтра подумай. Больше ждать не буду. Прикажу исполнить, что обещал, а сам буду стоять и смотреть. Ты не единственный. Другие согласятся.
- Я свяжусь, гражданин начальник, - еле вымолвил не чуявший стула под собой обвиняемый.
- Уведите! – распорядился судья.
 
- Никогда не видел тебя таким кровожадным, - произнес Александр Иванович, когда они вновь одни остались в кабинете.
- Позвони мне, как он что надумает.
- Хорошо. А ты действительно выполнишь свое обещание, если они вернут тебе Катю?
- Да. Пусть только вернут и катятся отсюда ко всем чертям.
- А там еще другая девушка в реанимации. И пара молодых парней в могиле. Инкассаторы.
- Мне нужна моя дочь, - словно не слышал следователя судья.
- Уходи ты лучше с судей, Костя. Уходи.
- Не тебе решать.
- И из моего кабинета уходи.
 

---

28
 
Константин Владленович лишь слегка задремал в районе часа ночи, как его разбудил звонок мобильного телефона. Он подскочил, словно на него плеснули кипятком, и сначала даже трубку из рук выронил.
- Алло… Алло!.. Алло!!!
Затем судья выслушал короткий монолог будто робота, и затем в последовала тишина.
- Что это? – сам себя спросил Константин Владленович, покрываясь весь холодным потом.
В эту ночь не было рядом Алевтины Викторовны. Вообще с ним практически никого рядом не осталось. Забыл судья, что не в мире юристов живет, а в обществе людей. Вот жизнь ему это и напомнила.
Поднявшись, он что-то на себя накинул и вышел в подъезд, позабыв, что  сам в домашних тапочках. Лифт ждать не стал и медленно поплелся вниз по лестницам. Весь вид в эту ночь у Константина Владленовича был совсем не серьезный, не грозный, не величественный, как это было раньше. Сейчас вниз по мрачным лестничным пролетам спускался забитый и потрепанный щенок, которого жизнь выкинула на обочину и теперь лишь сулила одни беды. Страшные беды.
Чем ниже спускался председатель суда, о чем он в эти минуты никак не помнил, тем страшнее ему становилось. Он не чувствовал ни себя, ни ног, ни разума. Лишь сплошной монотонный гул все сильнее и сильнее нарастал в его голове. Дойдя до первого этажа, судья едва приметил темного человека, стоявшего лицом к окошку между лестничными пролетами первого и второго этажа. Когда судья проходил мимо него, тот лишь слегка обернулся и тут же отвернулся обратно. Но однозначно чувствовалось, что этот темный силуэт по его судейскую душу сейчас.
В обычном состоянии человек точно бы принял любые меры предосторожности, и уж дальше никак не пошел. Скорее всего, быстро бы вернулся обратно. Но Константин Владленович после прослушанного телефонного монолога неизвестного «робота» находился сейчас в совершенно далеком от обычного состоянии. Он словно не шел, а полз, будто беспомощный червяк прямо в пасть своего пожирателя. Разум верить не хотел, но сердце полностью смирилось, что он теперь жертва. И если это так, то ему уже все равно.
Дверь на улицу была открыта, и головы судьи коснулись мелкие капли дождя. Погода была отвратительной, грязной, и кругом стояла чуть ли не сплошная темнота. Те немногие фонари, что освещали двор, только усугубляли эффект, создавая впечатление, что всё действие происходит на далекой, никому не известной мертвой улице, где нет людей, нет живых существ, а есть только кровожадные вампиры, и те прячутся в огромных мусорных баках с крысами по соседству.
- Кто вы? – одними губами спросил полностью обессилевший судья человека, контуры которого сейчас приблизились вплотную.
Контуры молчали. Определить, что это был за человек, и человек ли вообще, не находилось возможности. Сер, как грязь, безлик, как ночь, и молчалив пока, как смерть.
- Дочь? – сам себя не помня от внезапно охватившего ужаса, трясущимися губами спросил судья.
- У тебя больше нет дочери, - раздался голос, будто из могилы.
Силуэт незнакомца коротким движением впихнул судье какой-то конверт и стал резко удаляться прочь. Константин Владленович больше ничего не видел и не слышал. Он не заметил, как за его спиной другой незнакомый силуэт покинул подъезд. Как машина без габаритных огней тронулась и достаточно уверенно выехала со двора, как еще мелькнула чья-то тень. На живого человека некогда всесильный судья сейчас не походил.
Сделав несколько неуверенных шагов, Константин Владленович опустился на мокрую лавочку, стоявшую прямо под сумрачным фонарем. Посмотрел на конверт, что держал в руках, и медленно его приоткрыл.
С дикой дрожью пальцы извлекли первую фотографию… затем вторую… и последнюю. Блики фонаря отбросили несколько теней, будто змеи насмехались над горем человека, и тем лишь окончательно помутили разум. В глазах Константина Владленовича потемнело, в груди онемело, далекий, уносящий куда-то в вечность шум наполнил голову, и все поплыло перед глазами.
Человек, сидящий на ночной лавочке, медленно завалился набок, какие-то фотографии выпали из его рук, и в затяжном зигзагообразном полете приземлились в грязную лужу. Сам же человек в этот момент будто умер.
А он и умер в реальности, потому что, если организм после такого и выживет, то это уже будет организм совсем другого человека. Тому подобное пережить вряд ли удастся.
 
 

---

29         
 
Часть 3
 
В кабинете следователя Орлова находилась только не совсем молодая, но миловидная женщина, которую звали Алевтина Викторовна, и сам хозяин кабинета. Он сидел, закрыв лицо руками, и чувствовал, как скупые слезы обжигают его мозолистые руки. Женщина же за последние сутки выплакала все слезы, которые только могла.
 
Прошли сутки, и сцена в кабинете следователя Орлова повторилась.
- Как он? – еле выдавил из себя Александр Иванович.
- Лучше не видеть…
Последовал тяжелейший вздох многое перенёсшего мужчины, познавшего кровь следователя, увидевшего горе человека.
- Он в состоянии детально воспроизвести диалог?
- Нет.
- А от фотографий хоть что-то осталось?
- Бумажная каша.
- Можно попробовать восстановить. Надо отдать экспертам. Где снимки?
- У меня в пакете. Они на принтеровской бумаге отпечатаны были, и там уже…
- Хотя, что там восстанавливать? И так понятно, что за картина откроется. Поехали к нему.
- Не надо, Александр.
- А он руки на себя не наложит?
- Уже бы сделал. Лежит, словно труп, и стеклянными глазами лишь в потолок смотрит. Там врачи постоянно, санитары на всякий случай.
- В стационар его нужно отвезти.
- Он против. Категорически. Не надо его пока трогать. Мне так кажется.
Женщина поднялась и молча покинула кабинет следователя.
 
У Орлова не было пока возможности переквалифицировать статью уголовного дела, ввиду того, что не было и трупа. Но этот момент в подобных делах всегда оставался не более чем вопросом времени.
 
Несколько дней спустя.
 
- Костя…
Тот поднял мертвый взгляд.
- Не существует слов, чтобы поддержать тебя, но… я не знаю.
Тяжелейший стон судьи, временно отошедшего от дел. А может, и не временно, сейчас этого не знал никто.
- Костя…
- Я не могу зайти в ее комнату…
 
Нет смысла передавать все то, что теперь творилось в душе Константина Владленовича. Те, кто однажды волею страшного рока познал такое, сказать словами людей ничего уже не смогут. На это никаких слов не найдется. Тем же, кого жизнь пощадила, не приведи Бог и миллионную часть подобного горя пережить.
 
 
- Глеб, ты как, братишка?
Ответ не последовал, и Вахтанг не стал настаивать. Байкеры, что стояли рядом, были безмолвны.
Боксер поднялся с земли, на которой просидел чуть ли не вечность, посмотрел нездоровым взглядом вокруг и спокойно произнес:
- Убивать хочу.
 

---

30
 
А дальше включилось новое кино, или очередная его серия, сильно контрастирующая с предыдущими. Люди озверели. Те, кто был людьми, превратились в зверей. А те, которые изначально зверьми родились – в ползучих крыс, и время до момента, когда их раздавят, стремительно теперь сокращалось.
 
Байкерам удалось найти одного из участников страшного преступления, который стоял в стороне на всякий случай, пока убивали Анжелику.
- Пацаны… - словно мерзкий червь, ползал тот по земле около ног парней и колес их мотоциклов, - я не трогал ее… клянусь… пальцем даже не трогал… меня заставили… самого бы… если б я…
- Что с ним делать, Глеб? – спросил старший среди байкеров, с повязанной вокруг головы косынкой.
Боксер не торопился с ответом. Вновь это была ночь, так же моросил дождь, и место на берегу озера окутывал туман. Тусклые габариты мотоциклетных огней лишь с близкого расстояния могли донести, что в этом месте сейчас происходит что-то страшное. Но справедливое.
- Давай, камень ему на шею, и концы в воду, - предложил кто-то из байкеров, кто питал особые чувства к Кате Юдиной, - что стоишь, Глеб? Говори, мы все сами сделаем.
- Я могу предложить тебе поединок, - пнув небрежно ногой червяка, произнес сверху боксер, - насмерть. Но это бесполезно. Даже если ты выживешь, то тебя убьют мои друзья. Не за меня. За девчонок.
- Я… я…
- Глеб, не надо… - придержал его за локоть старший байкер, - убить за дело можно любого, а наслаждаться этим не стоит.
- А мне хорошо сейчас, - произнес Глеб, повернув на своего друга мертвый взгляд.
- Вот-вот. И пацаны необстрелянные из моей роты так же зверели после первой крови. Не надо, Глеб. Палачом по жизни станешь… Идите, мужики. Откатитесь в сторону. Оставьте нас одних, с этим…
Человек двадцать мотоциклистов, не запуская двигателей, молча отъехали в ночном тумане метров на сто.
- И ты, Глеб.
Но тот отрицательно покачал головой.
Парень в косынке присел на корточки рядом с червяком, что извивался сейчас ужом, и сухо произнес:
- Я тоже могу предложить тебе поединок. Но не хочу.
После этих слов что-то резко хрустнуло и… всё вокруг затихло.
 
Минут пять спустя двадцать два мотоциклиста стояли на берегу озера, полностью поглощенные ночным туманом. Они сидели поверх своих железных коней и безмолвно всматривались в ровную водяную гладь, над которой дышал тяжелый пар. Последние, едва заметные узкие волны успокоились, и озеро вновь замерло… удовлетворившись.
Медленно разворачивались байкеры, спокойно зарычали двигатели их коней, и так же медленно они стали выкатываться на проезжую часть. В сторону города они двигались не спеша, каждый думая о чем-то своем, и все об одном.
 

---

31

 
Какие бы ужасы порой ни происходили в нашей жизни, тем не менее сама жизнь продолжается… с нами или без нас.
 
Достаточно неожиданно, когда уже и надежды особой никто не испытывал, Анжелика пошла на поправку. Теперь она окончательно пришла в сознание, вернулись память и разум. Рядом постоянно находились врачи, работал психолог, но самую большую поддержку, конечно же, оказывали родители. Именно Елене Георгиевне удалось убедить дочь, что ее беда не самая страшная на этом свете. Поначалу Лика не верила, но слова и сердце матери потихоньку сделали свое дело.
- Мам, я ужасно выгляжу, да? – одним утром спросила девушка.
- Для меня ты самая красивая, - как могла, ответила Елена Георгиевна.
Анжелика выглядела более чем ужасно. Именно по этой причине из палаты интенсивной терапии, куда ее недавно перевели, убрали даже небольшое зеркало. Передвигалась девушка пока с трудом, и едва могла самостоятельно сделать лишь несколько шагов. Но организм молодой, и он изо всех сил боролся. Главное, чтобы и желание было у самой пострадавшей идти на поправку, но с этим пока было все очень и очень сложно. Тяжелым камнем лежала память на сердце девушки. Неподъемным. Не принимала она больше эту жизнь и не дорожила ей.
Прозвучал вопрос, которого Елена Георгиевна больше всего боялась с того момента, как ее дочь пришла в сознание.
- Мам, где Катя?
- Ну… я… не знаю… - женщина так и не смогла придумать, что сказать, а правду не решалась, потому: - уехала.
- Куда?
- Ой, дочка, с парнем со своим, как его…
- Артур? – в глазах девушки впервые блеснула радость, так негармонично контрастирующая с увечьями вокруг.
- Артур, не Артур, я не знаю. Щупленький такой.
- Артур… Молодец, Катюшка. Правильно. Зря она его так долго отталкивала.
- Конечно, зря. И мы ей говорили.
- Как говорили?
- Что зря. Хороший парень этот Артур. Подумаешь, щупленький. Не это главное. Что она, сила-то?
- Это главное, мам. Сила.
- Ну…
- А как вы ей говорили, если ты даже имя его не помнила сейчас? Мам, где Катя?
Елена Георгиевна подумала, но не решилась:
- Дочка, я за это время свое имя позабыла, не то что Артура.
В этот раз Лика поверила.
- Девочка, а у меня для тебя хорошая новость есть!
- Какая?
- Папа к нам вернулся.
- К тебе?
- К нам.
- Меня он не бросал. Ты его простила?
- Я не думала об этом, дочь.
- Он дома живет?
- Все это время мы здесь с ним жили. За дверью.
- А как же его… эта…
- Тут все сплотились, доченька. Все. И все обиды позабыли сразу.
- Почему он не заходит?
- Скоро зайдет. Завтра вернется и сразу же зайдет. Он у своих родителей. У него опять отца прихватило.
- Дедушка Коля? Что с ним?
- У!.. С ним чего только нет.
 
В палату вошли врачи, сделали все необходимые процедуры, главным образом инъекции, чтобы больная как можно больше спала. И вскоре Анжелика провалилась в глубокий сон, а мать продолжала сидеть рядом. Елена Георгиевна гладила ее по рассыпавшимся на подушке волосам, но к лицу по-прежнему не прикасалась. Нельзя было трогать тело девушки, пока она не очень крепко уснула. Тут же срабатывало подсознание и проклятая память, Анжелика начинала кричать и истерически биться.
 
- Доктор, скажите, что делать?.. Она постоянно требует свою подругу.
- Успокойтесь, мамаша. Скажите, что она уехала на курорт. Главное, держитесь при этом спокойно.
- Она не верит. Катя никогда бы не уехала, пока с Анжеликой такая беда. И моя дочь об этом знает. Они слишком близки были.
- Тогда позовите эту самую подругу, с которой они так близки. Где она?
Елена Георгиевна опустила глаза, и выступившие слёзы заставили доктора всё вспомнить:
- А! Простите, простите! Я только с консилиума вернулся, все позабыл! Простите! Это та бедняжка, что и день, и ночь около реанимации сидела.
- Та, доктор… та самая…
- Нет, сейчас нельзя. Ни в коем случае сейчас нельзя. Ее состояние пока слишком нестабильно, и не факт, что она перенесет стресс такой без тяжелых осложнений. Давайте чуть подождем. У нас с Вами еще одна очень серьезная проблема есть. Психологи психологами, но…
- Что но, доктор?
И так было понятно, какое «но» страшило сейчас всех вокруг.
 
 

---

32
 
Когда через несколько дней Анжелике все-таки удастся увидеть себя среди ночи в отражении оконного стекла, то девушка сразу же постарается свести счеты с жизнью. Елена Георгиевна, что едва придремала на диванчике в коридоре, вмиг подскочила, что-то почувствовав, и стремительно ворвалась в палату. Это и спасло ситуацию от полного краха.
Теперь около постели Анжелики дежурили все двадцать четыре часа в сутки.
 
- Елена Георгиевна, - вновь был доктор через пару дней после этого происшествия, - Вы говорили, что молодой человек Вашей дочери вроде бы как…
- Не знаю. На словах да, сказал, что ни за что ее теперь не бросит. Но мы же с Вами взрослые люди, доктор.
- Не это сейчас главное.
- А что тогда?
- Сейчас не настолько важно будущее, насколько настоящее. Если этот юноша готов на такой мужественный шаг, пусть приходит и говорит об этом Вашей дочери.
- Он каждый день рвется, но его не пускают.
- Теперь самое время пустить. Ей смысл нужен. Жить нужен смысл. Я поговорю с заведующим, пустят.
 
Анжелика не приняла Глеба при первом его визите. У нее началась едва ли не истерика, когда в палату вошел ее молодой человек. Поторопился немного опытный доктор с хорошей идеей. Никто не учел, что приближение парня, который был слишком небезразличен, может спровоцировать обратную реакцию. Она помнила о нем постоянно и в ужасе представляла, какой перед ним предстанет. Особенно после того, когда увидела себя сама.
Но это было в первый раз. Через какое-то время Елене Георгиевне удалось убедить дочь, что жизнь продолжается, и надо жить. И если молодой человек сам рвется к ней, то отталкивать не нужно. Умная женщина сердцем почувствовала, как расставить акценты:
- Лика, доченька, ну, пожалей ты его хоть чуть-чуть! Бедный Глеб не ест, не спит, только к тебе рвется. Вся душа у парня горит. Он настоящий. Другой бы сбежал уже давно, а он нет. Поговори с ним, хотя бы с минутку, не отталкивай. Решит уйти, Бог его простит. А самой отталкивать не нужно.
Дочь в знак согласия прикрыла глаза.
 
- Лика, - в конце короткой встречи обратится Глеб, сидя рядом с кроватью своей девушки, - не плачь. Я знаю, что не дает тебе покоя. Мы решим эту проблему. Главное, что ты жива.
- Как?..
- О! Сейчас в Европе такие волшебники есть.
- Какие волшебники, Глеб?
- Хирурги. Пластические хирурги.
- Ты знаешь, сколько это стоит?
- Сколько бы ни стоило.
- Глеб, где Катя?
- Катя?..
 
Глебу невероятных напряжений стоило театральное изображение хорошего настроения и бодрости духа. Когда он выйдет из палаты, упрется лбом в холодную стену, сжимая до хруста костей кулаки.
 
 
На самой дальней окраине города располагался небольшой район, целиком состоявший из старой частной застройки. По большей части жители использовали эти ветхие жилища как дачи. Скоро их снесут и возведут новый микрорайон, но пока на отшибе царило запустение, и уличных собак в будний день было больше, нежели людей.
Два мотоциклиста въехали сюда и тормознули неподалеку от одной неприметной улочки.
- Давно я на таком транспорте не ездил, - произнес негромко Вахтанг, слезая с железного коня, - добрая техника. Слышишь, Глеб, давай коней здесь оставим. Спугнем.
- Давай.
Двое парней прошли с половину улицы пешком и остановились возле какой-то дряхлой развалюхи.
- А точно здесь? – тихо спросил боксер. - Вдруг не те?
- Здесь, - проминая суставы и чувствуя прилив крови, ответил борец.
- Может, все-таки спросим сначала? Не хотелось бы не тех дров нарубить.
- Спросим, обязательно спросим. Прямо сейчас.
После этих слов горец распахнул калитку, которая чуть с петель не слетела, и быстро взбежал на небольшое деревянное крыльцо. Запертая входная дверь была проломлена вовнутрь, прямо вместе с косяком.
- Ну, ты бульдозер! – раздался голос Глеба прямо за спиной бульдозера.
 

---

33
 
В этой конуре и были найдены двое прямых участников страшных событий. Один расстреливал инкассаторов, другой измывался над девушкой. Не важно, кто вывел на их след. Конечно же, люди, так сказать, тесно или не очень связанные с криминалом. Не самые последние в мире людей вообще. Просто по специфике своей деятельности они не дружны с законом. Но не все незаконное является криминалом.
- Вы кто такие, в натуре? – не ожидая незваных гостей, выкрикнул один из прятавшихся здесь.
Он только что открыл зенки, потому что спал сном младенца после ночной попойки с подельником. Второй в этот момент вжался в дырявое кресло времен далеких и судорожно размышлял, свои или нет сюда ворвались.
Глеб, увидев эти рожи, сразу понял, даже если не они, то точно - из таких же.
- Постой, - придержал его Вахтанг, - сам же говорил, спросить нужно сначала.
Он подошел к одному из обитателей норы и присел рядом с его ложем.
- Инкассаторов сработали, а проплатить, куда нужно, забыли?
- Что???
- Гм…
Видя, насколько внушительны габариты присевшего рядом гостя, обитатель тут же продолжил.
- Мы отстегнули. Какие к нам претензии? Сидим теперь в этой паутине, обложены со всех сторон! На улицу выйти нельзя!
- Да постой ты! – окрикнул Вахтанг Глеба, который вновь был полон ярости.
- Претензии есть, - спокойно продолжил борец, не поднимаясь, - не шевелись, только хуже будет…
Идиот решил нащупать под грязным матрацем ствол, но понял, что не успеет этого сделать.
- …правильно подумал.
- Какие претензии? Мы же проплатили!
- Девку изуродовали одну, чуть не убили, - при этих словах, что были произнесены борцом с наигранным равнодушием, он обернулся в сторону Глеба, чтобы тот в гневе не оглоушил его самого по голове, - теперь у всех проблемы большие. Менты весь город перевернули. Парни хорошие сроки получили. А ведь не они девку-то… Так, на стреме только стояли.
- А я чё говорю! Я этим… сразу сказал, черт с ним, с тем боксером. Не нужно бабу трогать. Его можно, а из-за нее - вон теперь сколько…
- Хватит. И так понятно. Вы одна бригада, что ли?
- Раньше так работали. А потом пересобачились. У них свои дела, а у нас свои.
- То есть серьезные дела у вас, я про инкассаторов, а проблемные - у них?
- Ну да…
Борец посмотрел на второго, что по-прежнему сидел в кресле и боялся пошевелиться, понимая, что второй гость в любой момент его на части разорвет.
- А может, ты от проблем отплыть пытаешься? – кавказец взглянул на того, что до сих пор молчал в кресле.
- Мы с ними по многим делам не согласны, - вымолвил тот, - но и себе все приписывать не стоит. С кассой инкассаторской мы тоже им помогали. А бабки не поровну разделили.
- А девка? – борец теперь бешено переводил взгляд то на отвечающего в кресле, то на Глеба, почувствовав, что сейчас все и решится.
- А что девка-то? Кто ж знал, что так все выйдет? Мало девок, что ли?
- Ты один это?..
- Да я вообще!..
- Я спросил, ты один ее??? – взорвался Вахтанг, но не поднялся лишь потому, что контролировал лежащего на матраце, помня, какая под ним не детская игрушка сейчас. А стрелять он станет. Для того чтобы стрелять, уметь не надо.
- Нет!!! – заорал сидящий в кресле и резко подскочил, догадываясь теперь, что к чему.
Обычно хороший боксер, если наносит удар по прямой, всегда старается попасть противнику в подбородок, дабы послать того в нокаут. Глеб с дикой яростью и с идеальной точностью взял чуть ниже – в горло. Орущий тут же рухнул обратно в кресло и вновь принял положение сидящего в нём. Следующее его перемещение будет в лежачую позицию … навсегда.
- Ну, вот и всё, - произнес Вахтанг, посмотрев в округлившиеся глаза своего оппонента.
- Я это… это…
- Кто с ним был, ты знаешь?
- Нет… я не был… я не трогал… даже не участвовал… только инкассаторов…
В следующий миг, понимая, что дни его сочтены, это ничтожество резко сунуло руку под матрац, но куда ему было. В одно мгновение клещи борца легли на подбородок и затылок и резко провернули голову.
 
- Глеб, Глеб! Очнись! – пару раз похлопал Вахтанг по щекам стоявшего в онемении боксера. - Ты как, братишка?
- Нормально, - выдохнул тот, - привыкаю.
- Правильно ваш старший говорит - не стоит. Он толковый, и мотоцикл у него хороший. Мне понравился. Пойдем отсюда.
 
Спортсмены покинули сие гнусное место, аккуратно прикрыв за собой калитку.
 
- Ты не поверишь, Глеб, - вдруг вспомнил Вахтанг, когда заводили мотоциклы, - я сам хотел в инкассаторы пойти, когда с деньгами совсем голяк был. Пойти не успел, зато рассчитаться за их парней не опоздал. Надо же, как бывает… гм…
Двигатели зарычали низким и спокойным басом, и гости удалились с этих заброшенных мест.
 

---

34

 
Председатель районного суда пришел в себя, условно выражаясь. Теперь его не узнавал никто. Константин Владленович стал полностью замкнут, резок, хмур, и весь его вид выдавал человека, абсолютно отрешенного от этого мира. В действиях он пугал, в редких выражениях наводил ужас, в глазах застыл мрак.
- Как ты, Костя?
- Нормально, - сухо ответил судья, вновь посетив кабинет следователя Орлова.
- На работу вышел?
- Да. Вышел.
- Ко мне по делу ведь пришел, вижу.
- По делу. Вызови того обвиняемого.
- Того?
- Другого. Но ты знаешь, кого.
- Зачем?
Судья вкратце изложил суть просьбы, и следователь сделал, как тот и хотел. Через какое-то время обвиняемый был доставлен.
- Вы не могли бы нас оставить, товарищ следователь? – неожиданно официальным тоном спросил судья.
Александр Иванович молча поднялся, взял сигареты и вышел из кабинета. На этот раз наручники с доставленного не снимали.
- Вас, зверей, кто-то убивает, - сухо произнес судья.
Обвиняемый не отвечал.
- И правильно делает… Я мешать не буду, - Константин Владленович говорил медленно, делая длительные паузы между мрачными фразами, - пока и до тебя очередь не дойдет… Как только отправишься по этапу, недели не протянешь… Рвать на части тебя будут медленно… очень медленно…
- Что вам нужно? – не скрывая страха, спросил обвиняемый.
Судья не ответил.
- Я не знаю, что вы хотите, гражданин начальник.
- Головы тех, кто это сделал, - будто из преисподней был голос судьи в эти минуты, - отрезанные… и тело моей дочери.
 
 
- Глеб, где Катя? – теперь уже требовала Анжелика.
Боксер соврет своей девушке и будет убеждать Артура не посещать пока ее, потому что по его лицу она сразу почувствует беду.
 
 
- Сережа, ты окончательно решил или опять начнешь метаться на все стороны? – серьезно спросила Елена Георгиевна своего бывшего мужа, когда они сидели в больничном холле, ожидая выхода из палаты Глеба.
- Лена…
- Понимаешь, это сейчас не так важно. В принципе, в жизни это не так важно, для меня, во всяком случае. Просто я хочу знать твое решение. И дочери нашей лучше сразу привыкнуть, дома отец живет или не дома. Если же ты идешь на жертву ради нее или думаешь, что ей так будет лучше, то не стоит этого делать.
- Почему?
- Она давно восприняла как норму жизни, что отец уходит от матери к другой женщине, более молодой и красивой. Сказок не бывает, Сережа, от немолодой женщины уходят к молодой, от некрасивой - к красивой.
- Но…
- А вот когда ты в очередной раз выкинешь такой фокус, мне уже будет не удивительно, но Анжелике… Подумай, спешить некуда, Сережа. Подумай хорошо. Твоя избранница - женщина достойная, и теперь жизнь это проверила. Я открыто говорю, что выражаю ей признательность за ту поддержку в беде, какую она нам оказала. Мне лично оказала. Ты будешь с ней счастлив, Сережа.
- А ты?
- А я тоже обязательно буду счастлива. Когда моя дочь станет снова здоровой и красивой. Мне сейчас нужно думать, где деньги взять.
- Какие деньги?
- Большие. Еще несколько месяцев, и Лика сможет полностью передвигаться сама. А вот внешность ее восстановить и нервную систему будет очень дорого. Нужно надолго в Европу ее везти.
- А у нас не делают?
- Есть специалисты, но у нас я не хочу. Я больше вообще ничего не хочу у нас. Получится - я там и останусь, если Лика пожелает. Там хотя бы не убьют моего ребенка.
- Сколько есть времени, чтобы деньги найти? И какая сумма необходима?
- Точно не знаю, но большая. Для нас с тобой - неподъемная. Я квартиру продам.
- А жить где будешь… будете?
- Придумаем что-нибудь. Думаешь, она сможет на улицу с таким лицом выйти?
Отцу ответить было нечего.
 

---

35
 
Константин Владленович опять до глубокой ночи не мог уснуть и битый час стоял на темной кухне и смотрел в окно. Он не помнил, какую по счету сигарету докурил, заметив лишь, что уже давится табачным дымом. Пока еще за окном было темно, и только фары редких машин напоминали, что там идет жизнь.
Как ни странно, но в голове председателя суда сейчас плыли не те воспоминания, которые должны были проплывать, и которые преследовали последнее время. Он не вспоминал в эти минуты свою дочь Катю. Его память будоражило совсем иное. То были лекции, которые когда-то он читал для студентов юридического ВУЗа, и то были его ответы на вопросы после нее:
- Скажите, пожалуйста, Константин Владленович, а Вы за или против введения моратория на смертную казнь? Спасибо заранее. Студентка третьего курса…
- Конечно, за! – вещал лектор с трибуны. - Как вы можете, будучи уже юристами, рассуждать на такие устаревшие темы?! Это же пережитки феодального прошлого! Посмотрите, все ведущие страны мира уже отказались от этого! Кто дал право лишать человека жизни?! Кто?!
- А ему, Константин Владленович? Студент четвертого курса… Кто преступнику дал право лишать жизни другого человека?
- Мы не должны уподобляться этим извергам! Не должны! Мы обязаны строго наказывать их за такие деяния!
- А есть адекватное наказание за умышленное убийство одного или нескольких граждан, кроме смертной казни?
- Конечно, есть! Вы что думаете, в тюрьме – это сладко?! Вы когда-нибудь видели камеры для осужденных на пожизненное?! Посмотрите, сейчас интернет предоставляет вам такую возможность!
- Но это потом осужденный поймет, как ему несладко, Константин Владленович. Студент второго курса… А в момент, когда он только собрался совершить злодеяние, он знает только одно: сколько бы ни дали, а жизнь сохранят! Остальное ему - море по колено. Пока по колено.
- Вот именно, пока по колено!
- Константин Владленович, Вы извините за такой вопрос. Студентка пятого курса… Но если бы, простите меня еще раз, с Вашими самыми близкими случилась такая беда, непоправимая беда, а у Вас бы была возможность наказать виновника не по закону, как бы Вы поступили?!
- Наказал строго по закону! И только по закону! Вы поймите, дорогие мои, еще раз повторюсь, не нужно уподобляться этим мерзавцам! Законотворческой деятельностью занимаются далеко не глупые люди, и нет разницы, моя это беда или не моя, если говорить в широком смысле. Беда – она всегда одинаковая. Нужно иметь сострадание к людям, у которых эта беда произошла! Но «кровь за кровь» - это отжившее уже понятие, и так поступать нельзя! Скажу вам всем даже больше. У меня не так давно родилась дочь! – в огромной аудитории тут же прошла волна аплодисментов. - Спасибо! Спасибо вам всем! И я теперь самый счастливый человек на свете!
- Константин Владленович, а как Вы назвали свою дочь? Извините за вопрос не по теме. Студентка первого курса…
- Катя! Почему не по теме? Как раз по теме! Мою дочь зовут Катюша! И я теперь всегда должен заботиться о не, и оберегать. Как человек, как отец и как юрист, дорогие мои! Да-да, именно как юрист! Как отец я должен обеспечить достойное ей существование, уровень жизни, образование. А как юрист просто обязан привить ей сразу чувство патриотизма, гордое чувство гражданина великой страны, где всё, абсолютно всё регулируется строго законодательным путем! И наша с вами задача постоянно соблюдать, обеспечивать и гарантировать законные права наших граждан! Особенно таких маленьких и пока беззащитных, как моя Катенька!
Зал, что целиком состоял из молодых, романтичных и пока еще наивных студентов, был тронут и проводил знатного юриста стоя и с бурей оваций.
- Спасибо вам всем! Спасибо! – ответил взаимностью Константин Владленович, прощаясь с благодарными студентами. - Я от всей души желаю вам удачи в столь нелегком деле, как юриспруденция! И помните всегда, что закон – превыше всего!
…
Константин Владленович настолько отчетливо вспомнил давнюю речь, как будто и сейчас он стоял не у окна в темной кухне, а в той самой аудитории. И перед ним был не вид ночного города, а лица молодых юристов, которые такими пока еще беззаботными глазами смотрели на мир, что можно лишь было позавидовать. Но вскоре сам мир на них так в ответ посмотрит, что многие из те, вчерашних студентов-юристов, сегодня - уже и не юристы, и даже не люди.
Не пропустила своим взором жизнь и самого главного законника, теперь уже председателя суда, Юдина Константина Владленовича. Больше он о «законности» нигде не вещал, никому важность понятия «закон» не доказывал, и вообще едва тянул свое такое существование.
А тянул он его к одному только – к развязке.
 

---

36
 
- Костя, ты что задумал? – тревожно спросил Александр Иванович, когда они опять сидели на лавочке и тянули пиво.
Следователя теперь реально пугало состояние давнего друга. После всего случившегося он не держал на него ни обид, ни зла, понимая, как жестоко поплатился этот не самый плохой человек за свои лишь сугубо юридические взгляды на жизнь. На юризм такими взглядами смотреть можно и даже нужно, а на жизнь не получается.
Но больше всего последнее время волновало Александра Ивановича то, что Константин Владленович и не собирался выходить из своего критического психического состояния. Теперь понятия «месть», «море крови за три капли невинной» были с судьей одним целым. И он этим не упивался. Он таким стал.
- Костя, ты вчера вынес приговор по делу…
- Вынес.
- Двадцать пять лет – это круто. Как минимум…
- Обжалуют. Но все равно пятнадцать-двадцать как минимум оставят.
- Раньше бы ты дал не больше пяти.
Судья промолчал.
- Я понимаю, преступление тяжелое, но адвокаты тоже правильно заявили…
- Меня не интересует мнение адвокатов, - перебил Константин Владленович.
- Вообще больше не интересует?
- Когда они за деньги работают. Если докажут, что вот этот человек не виновен, я выпущу его прямо в зале заседания. А нет – извините, вон конвой, и тут же клетка. Для зверей!
- Жестко.
- Почему жестко? Он убил. Неважно, на какой почве: ревности, в состоянии аффекта или в сильном опьянении. Факт тот, что хотел и убил. Изволь теперь рассчитаться.
- А ты помнишь себя еще не так давно, Костя?
- Помню, - словно самому себе отвечал судья, не поворачивая головы, - помню, Саша. Это был не я.
- А кто?
- Моя наивность.
- Может, ты сейчас тоже заблуждаешься?
- Скорее всего. Но так надежнее. Лучше настоящему убийце дать лишние лет десять, чем недодать год, пока этот «детский сад» высшую меру наказания возвращать не собирается.
- А ты уверен, Костя?
- Ты меня тестируешь, что ли, Саша?
- Наверно. Так… интересно просто. Видишь, как жизнь-то повернула человека.
- Если человек несет реальную угрозу жизни других людей, то он не может рассматриваться как объект миролюбия, человеколюбия или еще какого -любия. Он должен быть изолирован от общества. При невозможности последнего – уничтожен.
- Ты говоришь страшные вещи, Костя! Видишь, что в городе творится?
- Крыс убивают. Вижу. И правильно делают. Я даже знать не хочу, кто это всё творит. Может, байкеры.
- Думаю, не только они.
- Главное, что их давят. Крыс.
- Чего ты добиваешься, Костя?
- В каком плане?
- Ты уже седьмой приговор вынес, что у всех волос дыбом встал.
- Я никого напрасно не осудил. Саша, ты превосходный сыщик, и тебе давно уже не нужны эти формальности: вещдоки, улики, показания свидетелей, если преступление совершено вот так, как на ладони. Посмотришь на задержанного - и сразу видишь, он это сделал или нет. А дальше уже игра в карты между вами - обвинителями и стороной защиты - адвокатами. Но у последних карты подороже будут.
- Я слышал, тебя на повышение собираются…
- Собираются…
- А что по делу?..
- Последнему?
- Да. Титов, зампрокурора, будет в суде обвинение представлять.
- Без разницы.
- Как это? Что-то я не пойму тебя, Костя. То ты тройной срок даешь, то…
- Тут не сроком расплачиваться нужно, а жизнью…
- Ну, в этом случае не могу не согласиться… Еще пиво будешь?
- Нет. Домой пойду. Устал.
- А что ты вообще хочешь, Костя? Я же вижу, ты куда-то гонишь. Очень быстро причем гонишь.
- Мою дочь.
- Что??? Есть?..
- Нет. Никаких шансов нет. Мы же не дети, Саша, чтобы в сказки верить. Мне нужны их головы. И пусть вернут то, что от нее осталось. Я попрощаюсь… И сам сведу счеты с жизнью. Без Кати она мне больше не нужна.
- Костя… Костя!.. Костя!!!
Но судья уже не слышал друга, а тяжело брел в сторону своего подъезда, даже не попрощавшись.
 
 
Константин Владленович еще раз удивит пару дней спустя следователя Орлова.
Поздним вечером нарядом милиции будет задержан молодой человек по фамилии Конанов. Звали его Артуром. Где-то в парке двое пьяных парней прицепились к проходившим мимо девушкам. Никакой сверхугрозы жизни не было, потому что горе-пьянчуги просто пристали. Да, грубо. Да, унизительно. Но пальцем пока не тронули. Так, лишь пара оскорбительных жестов в попытке протянуть грязные руки, куда не следует. И этот на всю голову больной парнишка совершенно невыдающихся физических способностей, словно разъяренная пантера, кинулся на гуляк. Один от такого напора сразу сбежал, другой оказал сопротивление и повалился с напавшим в клумбу с цветами. Артур чуть зубами того не загрыз прямо в этих цветах, что сразу бы на могилу подранному нахалу и пригодились. Девушки едва оттащили непонятно откуда свалившегося драчуна, но поверженный им враг самостоятельно подняться уже не мог, хоть и габаритами порядком превосходил напавшего юношу. Пришлось вызывать «скорую». Милиция подоспела сама.
Теперь и девчонки, которые давно уже воспринимали оскорбления и пошлые жесты в свой адрес как норму жизни, и сам драчун сидели в кабинете следователя. Но пока не Орлова. Артур объяснил дознавателю причину буйного своего нападения, и следователь моментально вспомнил столь нашумевшие ужасы недавнего прошлого. Он тут же связался с Орловым и изложил тому суть проблемы, ведь парню теперь срок грозил.
Александр Иванович сразу признал, о ком речь – еще бы не признал, парнишка-то предупреждал недавно! – и незамедлительно выехал в это отделение.
 

---

37
 
- И что делать с тобой, мститель народный? – спросил следователь Орлов, когда вошел в прокуренный кабинет своего коллеги.
- Что хотите, - не поднимая головы, ответил Артур.
- Ты знаешь, что это - три года тюрьмы? Причем легко.
- За что?
- За хулиганство, разбой, нанесение тяжких телесных… Они ведь девчонок не насиловали, не убивали.
- Надо было сначала дождаться, чтобы?.. – Артур начал подниматься, и только теперь Александр Иванович заметил, насколько подран весь был парнишка. - Чтобы - как Катю? Да?! Как Лику?! Надо было дождаться???
- Сядь, сядь, герой! Сядь, говорю, пока на тебя наручники не надели. Ты не в парке, а в милиции, не забывай! И отсюда дорога не только на свободу, как ты помнишь!
В этот момент у Орлова зазвонил мобильный, и он снял трубку. Звонил сам судья Юдин по какому-то сугубо служебному вопросу. Орлов, пользуясь случаем, между делом в паре слов рассказал о случившемся, напоминая Константину Владленовичу, что это тот самый «сопляк», которого они, словно котенка, вытащили прямо с лекции в университете. К великому удивлению следователя, судья мгновенно спросил, искренне беспокоясь, все ли с мальчишкой в порядке, и распорядился, чтобы никого никуда не отпускали, пока он сам сейчас же не подъедет. После чего положил трубку.
- У тебя свидетели еще здесь? – закончив разговор, спросил Орлов младшего коллегу, имея в виду девушек.
- Да. Вон, в другой комнате сидят. Ждут, пока все формальности соблюдены будут. Кстати, за героя этого страдают.
 
Когда буквально через полчаса дверь в кабинет следователя распахнулась, и вошел сам председатель суда, хозяин кабинета даже по струнке вытянулся. Орлов же просто пожал протянутую руку.
- Как ты?! – спросил Константин Владленович, искренне переживая за парня.
Тот в растерянности ответить ничего не нашелся. Такого судью Артур еще не знал.
- Ну?.. Что молчишь?
Парнишка лишь таращился на него, не скрывая удивления на побитом лице.
- Помощь медицинская нужна? – спросил судья.
Артур отрицательно покачал головой.
- Помощь теперь другому нужна! – усмехнулся следователь Орлов. - Причем конкретная. Но он уже в больнице.
- За что ты на него напал, Артур?
- Не на него, а на них, товарищ председатель суда! – чуть ли не гордился Александр Иванович.
- А Вы, Константин Владленович, их сами спросите, - тихим тоном предложил Артур.
- О! Помнишь даже, как меня зовут? – затем судья повернулся к местному следователю, и тот вновь встал. - Приведите их!
- Есть!
 
Когда вошли девушки, Константин Владленович внимательно всмотрелся в их лица. Теперь он вообще многое видел в лицах людей. Всех их видел. Эти девушки не выглядели развратными, пошлыми, способными на какие-либо провокации.
- Рассказывайте, как всё было, - распорядился судья.
- Мы просто гуляли… - начала неуверенным тоном одна из них, - посидели в кафе и решили прогуляться.
- Дальше.
- Меня парень бросил, - то была уже вторая девушка, - и такое плохое настроение весь день, вот я и попросила Иришку со мной пройтись. Заболтались, а тут эти подошли. Давайте, говорят, знакомиться. А сами хорошо выпившие.
- Мы ответили, что не хотим ни с кем знакомиться, - продолжил Иришка. - А они ни в какую. Меня за руку так схватили, вот, видите, синяк теперь будет огромный. Я хотела вырваться, но…
- А меня такими словами стали называть, что даже уши в трубочку свернулись.
Константин Владленович дослушал рассказ, после чего спросил:
- То есть, если бы не тот парень, то сами они...
- Ни за что не отстали бы! – перебила незнакомого мужчину Иришка. - Наоборот, говорят, что, пойдемте к нам, в машину, типа покатаемся! Какая машина, они пьяные?!
- Понятно, девушки. То есть, у вас претензий к парню нет, если я правильно понял?
- Претензий??? – они обе даже подскочили.
- Я понял. Спасибо. Идите, посидите в другой комнате. И ты, Артур, иди с ними пока. Чуть позже я заберу тебя, вместе поедем.
- Куда?! – испугался парнишка.
- Не бойся. Не в тюрьму. Ты молодец. Герой. Иди пока.
 
После того как задержанные покинули кабинет, судья подошёл к вновь подскочившему с места следователю:
- Вы всё поняли?
- Что, простите?
- У Вас в этой ситуации еще вопросы есть?
- Если сугубо по ситуации, то всё предельно понятно, товарищ председатель суда, но…
- Никаких но! Второго пристававшего к девушкам найти - и обоим предъявить обвинение! Уголовное! Парня не задерживать!
- Товарищ судья, простите, но у меня не хватит доказательств, улик, свидетелей, в конце концов!
- Найдите! Меня не интересует, как! Найдите и передавайте дело в суд! Мне… передавайте!
Следователь недоумевал. Второй, Орлов, не переставал удивляться.
- Что-то еще? – строго спросил судья.
- Никак нет, Ваша Честь!
- Честь… честь… Была когда-то… честь… Поехали, Орлов. Забирай парнишку.
Александр Иванович лишь головой покачал и вышел из кабинета вслед за судьей.
 
Вот и всё правосудие.
 

---

38
 
По всем каналам местного телевидения показали, как водолазы в одном из озер на территории области обнаружили труп неизвестного мужчины. По данному факту было возбуждено уголовное дело, и личность погибшего для следствия установить труда не составило. Сразу стало ясно, к какой бандитской группировке принадлежал покойный, и по каким эпизодам ему было бы предъявлено обвинение, окажись он жив.
Как бы там ни было, но уголовное дело как открылось, так быстро и закрылось, ввиду того, что следствие установило причину гибели этого человека: купание в озере в степени сильнейшего алкогольного опьянения.
 
 
- Доброй ночи, гражданин начальник, - был, как всегда, тих старый уголовник.
- Есть новости для меня?
- Нет, - он чувствовал себя сейчас не очень комфортно.
- Совсем?
- Почти. Это залётные. Кое-что выяснить удалось, но я опоздал. Их уже кто-то сработал.
- Кто-то же остался? Причем кто-то из тех, кто нужен мне.
Пожилой мужчина пожал плечами.
- Помоги. Пусть хотя бы скажут, где я могу найти…
- Я в курсе, гражданин начальник, что ты ищешь. Слухи везде уже летают.
- Ты что-то недоговариваешь.
- Завтра смогу договорить.
- Так же?
- Да, примерно во столько же. Я тут с собакой гуляю каждый день в это время.
- Поздновато для прогулок.
- А что мне бояться-то?
- Ну, до завтра.
- До завтра, гражданин начальник.
 
Когда следующим днем Константин Владленович вышел из подъезда, то увидел неподалеку знакомое лицо. То была мама Анжелики, Елена Георгиевна. Судья постоял немного в замешательстве, затем приблизился.
- Добрый день. Если я правильно понял, Вы не случайно здесь проходили.
- Правильно, Константин Владленович, Вы поняли, - тихо ответила Елена Георгиевна, - найдете мне несколько минут?
- Найду, - без всякого прежнего высокомерия ответил судья, - хотите, поднимемся ко мне в квартиру?
- Не стоит лишних беспокойств. Давайте лучше здесь, на лавочке присядем.
- Хорошо.
 
- Даже не знаю, как и сказать Вам, Константин Владленович, с чем я пришла.
- Я готов оказать Вам любую помощь, которая только в моих силах.
Елена Георгиевна смотрела на судью и не узнавала его, но от комментариев воздержалась.
- Спасибо, Константин Владленович, но помощь мне не нужна сейчас. Нам Бог помог. Доченька идет на поправку. Выжила наша девочка, Слава Тебе Господи!
- Тогда что Вас привело ко мне? После последней нашей встречи…
- В ту встречу я вспылила, Константин Владленович, не взыщите. Себя не помнила от горя.
Тот только рукой махнул.
- Видите, как все обернулось? Меня горе одним боком придавило, а Вас совсем утопило. Простите мне мое любопытство, но никаких весточек?..
- Никаких… - еле выдавил из себя судья.
- Может, еще есть хоть малейшая надежда?
- Вряд ли.
- Почему Вы так уверены?
- Их уже почти всех перебили, а от моей Катюши и следа нет, - с сильнейшей душевной болью произнес Константин Владленович, - не вышел их расклад. Лежит где-то моя девочка, а я пока даже не знаю, где и искать ее. Была б жива, давно бы появилась. Не вышло у этих извергов так, как им хотелось. Не получился торг. Я не хочу жить.
- Да Бог с Вами, Константин Владленович!
Тот свесил голову. После непродолжительной паузы вновь спросил:
- Так что же все-таки привело Вас ко мне, Елена…
- Георгиевна.
- …Елена Георгиевна?
- Вот Вы только что обмолвились, что этих извергов почти всех перебили.
- Да…
- А кто это делает?
Судья повернулся к женщине и не стал скрывать своего удивления.
- Кто их как собак убивает? Одному шею свернули, другого в озере утопили.
- Я не знаю.
Елена Георгиевна крайне недоверчиво на него посмотрела.
- Я правда не знаю. Так, догадки только.
- Как их… байкеры?
- Не без их участия.
- А Глеб?
- А что Глеб?
- Он всем заправляет?
- Возможно. А почему Вы спрашиваете?
- Я только однажды его видела… До того, как всё случилось, но этого хватило, чтобы запомнить этого парня. А теперь он совсем другой. Да и Вы, Константин Владленович, тоже поменялись до неузнаваемости.
- К чему это Вы, Елена Георгиевна?
- К тому, что не так давно мы все просили Вас наказать виновных. Жестоко наказать.
- Вы не просили. Я хорошо помню нашу с Вами встречу.
- Просила. Если словами не сказала, так Вам не составило труда понять меня.
- Возможно.
- А теперь, когда эти убийства в самом разгаре, я не нахожу себе места.
Судья еще раз удивленно на нее посмотрел.
- Да, что Вы так смотрите? Я мать. В порыве гнева что только не пожелаешь. Ведь за свою же кровь всегда мести хочется. Такой же кровавой.
- И что Вы теперь требуете?
- Кто-то развязал это. Кто-то дал команду рвать их.
- Вы думаете, это я?
- Может быть, и так. Или просто не мешаете им это делать.
- Вот, уже больше похоже на правду, Елена Георгиевна.
- Значит, все-таки - Вы?
Судья промолчал.
- Я знаю, что не имею права так говорить Вам. Теперь точно не имею. Но - остановите, Константин Владленович! Даже если не Вы сами дали старт этому, то уж точно можете прекратить. Вы можете. Хватит крови.
- Почему Вы об этом просите, Елена Георгиевна? Я Вас не понимаю.
- Потому что в прошлый раз не понимала Вас я.
- А в этот?
- Даже более чем. Еще как понимаю. Но все равно, остановите! Не дело, когда их, как собак бешеных...
- А кто же они? Что же прикажете делать с ними? Может, отпустить?
- Сажайте. На двадцать, на сорок - на сколько хотите лет, хоть на двести! Но каждая новая кровь за собой влечет еще большую.
Судья тяжело выдохнул. Он с такими просьбами послал бы подальше кого угодно. Но эту женщину Константин Владленович слушал. Видимо, потому что не услышал ее в прошлый раз.
- Как Ваша дочь, Елена Георгиевна?
- Слава Богу… Личико ей только восстановят, а здоровье вроде бы на поправку идет.
- Это очень дорого.
- Да, я знаю… - обреченно произнесла женщина.
Константин Владленович с сочувствием на нее посмотрел и еще тише добавил:
- Вы, Елена Георгиевна, даже не представляете, насколько это дорого. Вашей дочери нужна не только пластическая хирургия, но и очень длительный реабилитационный курс лечения. И не у нас.
- А Вы откуда так осведомлены, Константин Владленович?
- Я разговаривал с вашими лечащими врачами. Они мне все в деталях пояснили.
- Спа-си-бо…
- За что?
- За участие.
- Я ничего пока не сделал для Вас. А когда мог, не стал.
- Не могли Вы тогда ничего, Константин Владленович. Только вот такую войну развязать могли, а толку-то?
- Есть толк, Елена Георгиевна! – неожиданно поднялся с лавочки судья, и голос его зазвучал громче, видно было, что он теперь взволнован, - Есть толк! Подождите, не говорите ничего! Я слишком дорого за такое понимание заплатил. Конечно, у меня остается мизерная надежда, самая мизерная. Но она в сердце, а не в голове! И Вы дорого заплатили, Елена Георгиевна! И наши дети! А толк в том, что, если этих зверей будут душить, то завтра они не смогут насиловать и убивать других, совершенно беззащитных людей! Наших с Вами детей, Елена Георгиевна! Наших! А те, кто только помышляет о подобном злодеянии, пусть подумают, стоит ли?! Пусть не надеются, что в худшем случае в тюрьму отправятся, а там, глядишь, за хорошее поведение - по условно-досрочному… или по еще какому помилованию! Наши-то демократы любят такие песни петь, пока их собственные дети под семью замками! Я тоже когда-то так думал! Но очень горько ошибся! Очень!
Женщина смотрела и не перебивала предельно взволновавшегося судью.
- Вот Вам и ответ, Елена Георгиевна, стоит ли такое делать! Все очень просто, и не нужно здесь огород юридически-правовой городить! Не нужно умности в духе евро-времени лепетать! А кто не понимает, пусть своего ребенка пустит по ночам по нашим паркам и темным подъездам каждый день походить! До первого случая! Вот тогда я такому умнику вопрос и задам! Мне-то столько раз его задавали, да я суть не понимал! Ничего, зато теперь я ее очень хорошо почувствовал! Так прочувствовал, что врагу не пожелаю!
- Значит, и Вы считаете, что за кровь нужно мстить кровью, Константин Владленович? Ну что ж, у Вас есть такое право, к величайшему моему сожалению, поверьте…
- Верю, Елена Георгиевна! Верю! Вам верю! Но только не мстить нужно, а наказывать! Самым жесточайшим образом наказывать! Не для того, чтобы пролить кровь насильника и убийцы в отместку ему! А по заслугам его! И самое главное, дабы каждый следующий, кто на такую дорожку встанет, знал сразу: попадись, гнида – не тюрьма тебя ждет! А как этих… Шея свернутая или болото грязное! Вот твое последнее пристанище будет! Многие из этих тварей хвосты тогда поприжмут и руки свои поганые придержат! Не все, конечно, но многие! Большинство! Знаете, сколько жизней сохраним? Сколько детей еще убережем? Неужели они этого не стоят?! Неужели жизни этих зверей дороже будут, чем жизнь Вашей Анжелики или моей Катюши?! Помните, как там, в древности-то, Елена Георгиевна? Кто с мечом к нам… тот от него же и… Ну, помните, конечно же! Разве ж это месть?! Это называется - воздастся по заслугам!
- …
 

---

39
 
- Что скажешь?
- Нечего мне тебе сказать, гражданин начальник, - с нескрываемой грустью ответил старый уголовник, - нет нигде следа твоей дочки. Никто не знает, где эти изверги ее…
Судья тяжело выдохнул.
- И не за что тебе, гражданин начальник, моему корешу помогать. Не за что. Я слово не сдержал. Помочь тебе не смог.
- Уже помог. Пусть катится на волю. Хоть немного воздухом подышит, пока совсем кони не двинул.
- Уууух… О! Да как же это, гражданин начальник! Забыл! Забыл ведь, вот дурья голова, а! Погодь тут минутку.
Через три минуты старый уголовник вышел обратно из подъезда.
- Вот, держи!
- Что это за сверток?
- Деньги.
- Ты хочешь, чтобы я тебя прямо здесь?..
- Нет! Не серчай! Это не тебе! И не за кореша, хоть и за него я в долгу теперь!
- А за что тогда? И сколько здесь?
 - Как сказать, сколько? По меркам нашего мира – не много, вашего – вообще гроши, а для простого смертного – куда как достаточно.
- Ты загадками-то не говори, что за деньги?
- Не что, гражданин начальник, а кому.
- И кому?
- Ты приказал носом землю рыть, дочурочку твою искать, вот мы все и перерыли! Ребятишки-то у меня шустрые везде, сам ведь знаешь.
- И?..
- Пока рыли, другая правда открылась. Девчушка-то та видная была, а теперь что с ней натворили изверги? На белый свет выйти не может, бедняга! Я бы за такое… Да и ты теперь… Мне, как донесли – вот те крест, не кривлю душой, гражданин начальник. Здесь не только мои - наши, общие… Братишки подкинули. Отдай, говорят, кому следует, пусть девочку подлечат, где нужно. Не потянут ее родители ведь такие расходы.
- Сам передать не хочешь?
- Куда мне, гражданин начальник, с моей-то мордой? Я что, общественный деятель какой? Мое дело - вот, поздно вечером собачку выгулял, и обратно в нору. Оттуда виднее мир-то. Отдай, если могёшь.
- Отдам. Но благодарностей не жди. Кого благодарить, они не узнают.
- На кой мне их благодарности?
- А как же тогда?..
- Так… Давай, и мы, гражданин начальник, подсобим дитю-то… Не звери ведь…
- Что это с тобой?
- Что со мной? Ничего со мной. Помирать-то всем одинаково. Не хотелось бы, как собаке… По молодости-то не шевелим мозгами, вот и рвем друг дружку.
Судья о чем-то задумался, что-то последнее из криминальной хроники вспомнил и затем тихо спросил, собираясь уходить:
- Той, главной паскуде, кто эту девочку… Твои ребятишки перо в печень вогнали, что он чуть ли не до утра корчился около подъезда?
- Не знаю я ничего об этом, гражданин начальник, - заюлил уголовник, - кто ему мог перо всадить? Видно, сильно кому-то насолил, негодник, вот и… вогнали… перо…
- Стареешь ты… Его, за час до вас, следователь Орлов вычислил и думал, что с ним делать. А как твоих архаровцев признал поблизости, и делать ничего не стал. Так… посмотрел, развернулся и уехал. Стареешь.
- Хм… старею… - пожал плечами тот, кто не старел, потому что его архаровцы видели машину следователя Орлова и быстро спросили по телефону главного, что теперь делать. Ответ был однозначен. В этот раз со следователем они оказались на одной дороге.
 

---

40

 
На железнодорожном вокзале одни спортсмены провожали другого. До отхода поезда оставалось еще достаточно времени, и Вахтанг, стоя на перроне, перебрасывался шутками со своими коллегами по спорту. Борцы желали ему удачных выступлений на очередном чемпионате Европы, к которому тот упорно готовился. Так упорно, что даже не заметил, как шею кому-то свернул невзначай.
- Вах, ты это, давай, не забывай нас! – кто-то из борцов, эшелона чуть ниже, подбадривал того на прощание. - А то нам и потренироваться не на ком здесь. Заодно и тебя немного подучим!
Вокруг раздался смех.
Вахтанг повернулся, потому что низкий шум моторов начал наполнять привокзальную площадь, и увидел огромное количество байкеров, съезжающихся сюда.
- Ну, надо же! – воскликнул кто-то из спортсменов.
- Свои мужики, проверенные! – неоднозначно ответил борец и начал спускаться вниз по ступенькам.
 
- Здорово, братишка! – он обнялся с Глебом, который только что слез со своего байка. - Здорово, мужики! Спасибо, что приехали проводить!
- Мы тут это, в дорогу тебе кое-что подвезли! – произнес старший, как всегда, в косынке, протягивая объемную спортивную сумку.
- Что это? У меня все есть в дорогу.
- А ты посмотри.
Вахтанг расстегнул молнию и, к своему удивлению, извлек добротное мотоциклетное снаряжение.
- Мужики, вы что, с ума сошли? Я что, байкер, что ли? Я борец, - теперь он извлек и новенький мотоциклетный шлем.
- А вдруг станешь? – смеялся старший. - К тому же, ты солидный человек, и это не униформа настоящего байкера.
- А что же это?
- Костюм и шлем для очень важного человека, кто просто любит мотоцикл. В нём - на сотне слетишь с коня на голый асфальт, ни одной царапины не будет.
- Да, Вах, - добавил кто-то из байкеров в качестве шутки, - это тебе на первое время, пока ты учиться ездить будешь. Не стесняйся, надевай!
- Спасибо, мужики! – смеялся борец вместе со всеми. - От души спасибо!
- Там еще перчатки! – вновь был старший. - Фирма надежная, японская, не подделка! Возьми, браток, от души! И с благодарностью!
Вахтанг крепко обнялся с тем самым старшим, посмотрел ему в глаза и спросил невзначай:
- Тяжко тебе когда-то пришлось, смотрю?
- Нормально…
- Вижу, тяжко. Крови ты хлебнул где-то. Конкретно хлебнул.
- Хлебнул.
- Кавказ?
- Угу… Да нормально всё. Давай, братишка, удачи тебе! Береги себя!
Вахтанг обнялся почти с каждым, с кем не дотянулся - пожали руки. Последним остался Глеб.
- Мужики, не в обиду! – громко попросил Вахтанг, отводя боксера в сторону.
- Да о чем речь, брат!
 
- Ну, ты как, Глеб? – спросил кавказец.
- Нормально, - по-прежнему безучастно ответил боксер.
- Плохо тебе.
Спортсмен пожал плечами.
- Ты это… держись… Мы за твою девчонку отомстили. А если что и прослышишь, ну, вдруг, чем кто не шутит, даже судьба, сразу сообщи. Вот все мои телефоны, возьми. Этот номер, вот видишь, я всегда с собой за границей таскаю. А этот здесь, в Раше. Что всплывет, или так, помощь нужна будет - я в любую точку мира приеду. Надо будет, таких чемпионов подвезу, все вверх дном перевернем.
- Спасибо, братишка. Ты это… ну, в общем, взаимно! В любое время!
- Давай, удачи! Пойду, поезд сейчас уже отправляться будет!
Спортсмены крепко обнялись, на несколько секунд задержались в этом положении и после расстались, словно родные братья.
А могли бы изначально поубивать друг друга.
 
 
- Костя! Костя, что случилось?! – трепал того Александр Иванович, не видя того злобного и мертвого оттенка в глазах судьи, что так свойственен был последнее время, ни жизни там же.
- Я устал, Саша, - едва слышно ответил судья, подняв обреченный взгляд, - не могу больше.
- Ты что, Костя? Есть же еще надежда! Маленькая совсем, но вдруг… Ведь у меня, у следствия, пока нет прямых доказательств ее гибели! Нет, Костя!
- Не смеши меня, Саша. Ты хочешь сказать, что труп до сих пор не обнаружен. Но я видел фотографии. Там она была. Никто бы не узнал, но только не я. Свою кровь в любом виде опознаешь. Даже таком.
- Костя! Ты был в невменяемом состоянии! Мог и ошибиться!
- Хотел бы верить, Саша… Но столько никаких заложников не держат в живых. Все искали: ты, менты, бандиты, спортсмены, байкеры – нет нигде ее следа. Лежит где-то девочка моя. Не могу больше… всё… и не хочу.
- Костя!..
 

---

40
 
 
Финал
 
 
 
По дороге из города достаточно быстро двигался автомобиль. За рулем - приятная женщина, лицо которой переполнено сильнейшим волнением, а рядом - убитый горем мужчина.
- Костя, милый, я тебя умоляю, только держись! Только держи себя в руках! – то и дело твердила Алёна.
- Да не бойся, я выдержу… - полностью обреченно звучал его голос, - мне только узнать, что это она.
Женщина не томила душу, не тянула за самые больные нервы этого человека, просто за него боялась и не знала, как сейчас лучше поступить: сразу сказать, или пусть сам всё увидит. Сама же едва могла связать пару слов.
 
- Всё, Костя, приехали. Пойдем, это здесь. Ты как?
Он не ответил и молча покинул салон автомобиля. Перед глазами всё качалось, в голове вновь шумело. Как тогда шумело, в ту страшную ночь, когда он спускался по темной лестнице в подъезде собственного дома. Мелькнула какая-то изгородь, деревянная кривая калитка, куда-то ведущая тропинка. Константин Владленович остановился, перевел дух и ступил еще несколько шагов. Затем обернулся и увидел, что Алевтина Викторовна чуть жива сама и, держась одной рукой за изгородь, другой в районе виска, медленно идет за ним.
- Пойдем, Костя, пойдем… Я уж молчала-молчала, но сейчас сам все увидишь… Иди…
Перед глазами появились три деревянные ступеньки, две из которых поломаны, затем наполовину прогнившая дверь, сени… еще дверь… какая-то вековая утварь… Странный, несколько непривычный запах добавил смятения… Судья остановился перед последней дверью, такой же старой, за которой он и ожидал увидеть страшную развязку.
Из последних сил Константин Владленович взялся за железную дверную ручку и не помнил, как ее потянул, не выдержав и закрыв глаза…
 
Едва отец почувствовал, как в лицо ударило тепло… живое, человеческое тепло, глаза сами приоткрылись… И тут же в них потемнело, всё куда-то поплыло, и лишь боковая стена, казалось, служит сейчас для него полом.
Перед ним, буквально метрах в двух, на стареньком диване, сидела Катя… Катенька… Катюша… Жива, цела и невредима… Только невероятно повзрослело и сильно осунулось её лицо.
Она также с трудом признала своего отца. Теперь он был полностью седой, и острые скулы выдавались на некогда хорошо упитанном лице.
 
 
 
 
                                                           *  *  *
 
В будущем году начнется новая эпоха в жизни города и его жителей. Наступит весна, и вместе с ней на синем небосводе взойдет солнце, яркое, красивое солнце, одним только своим светом оживляя все вокруг и наполняя жизнью. Жизнью, которая всегда продолжается, с нами или без нас.
 
Весной будущего года целая группа людей соберется в просторном и светлом зале аэровокзала. Там будут многие, не знакомые до сих пор, персонажи. Но там будут и те, которые пережили все страшные события года минувшего. Пережили и выжили, перенесли и выстояли.
Глеб с Анжеликой, надевшей сейчас широкие темные очки, хотя бы частично скрывающие лицо некогда красивой девушки, стояли в самом центре провожающих. Они улетали в Европу, на очень длительный реабилитационный период, и для проведения сложнейшей пластической операции. Их провожали самые близкие и родные люди.
Катюша держала в объятиях Лику, стоя чуть сбоку от подруги. Рядом с ней находился щупленький и слабенький на вид Артурчик. Но только на вид.
Тут же присутствовали родители: Елена Георгиевна и Сергей Николаевич. Они были вместе.
- Как я хочу полететь с тобой, Лика, - тихо, почти на ухо, произнесла Катюша.
- Полетели, - мило улыбнулась та в ответ.
- Я через две недели к тебе прилечу, хорошо?
- Угу… Я буду ждать.
- Мы с Артурчиком прилетим, ладно?
- Конечно. Без него даже не появляйся.
- Хорошо…
 
Катя аккуратно отпустила подругу и подошла к отцу, что стоял в трех шагах вместе с Алевтиной Викторовной.
- Папа, ты простишь меня когда-нибудь?
Он столько хотел сказать своей дочери, но не смог ни слова. Лишь плечами пожал.
- Зато я теперь уверена - не дай Бог, что со мной, ты за меня хотя бы отомстишь. А я ведь за тебя, папочка, любого из-под земли достану.
Алевтина Викторовна не могла сдержать слез.
 
Вот такие они, русские женщины!
 
 
Глеб и Анжелика улетели, а целая толпа, их провожающая, проследовала на выход.
- Саша! – как-то странно спохватился Константин Владленович, отыскивая его глазами.
- Я тут, Костя, рядом. Что?
- Алёнушка, извини, дорогая, - он не отстранил свою спутницу жизни, а извинился, что отпустил ее руку.
- Что случилось, Костя?
- Как же это? Я же видел… - только теперь от затяжного шока начинал приходить в себя разум председателя уже городского суда.
- Даже по тем фрагментам, что только недавно удалось восстановить экспертам, понятно, это были фотографии Анжелики. С места и времени трагедии. Прости меня, Костя, но тогда ты ничего и никого вокруг не видел, кроме себя и своих амбиций. А там были еще… люди, - пояснил теперь уже не следователь районной прокуратуры, а первый заместитель прокурора города.
- Да… никого… не видел… - тихо повторил Константин Владленович.
 
Когда все вышли, перед их глазами открылась следующая картина:
На широкой стоянке около здания аэровокзала расположилась добрая сотня байкеров, сопровождавших несколько машин с главными героями по всему пути их следования. В магнитолах, как прежде, вовсю звучала музыка, на задних сиденьях гордо восседали их красивые девушки, также неравнодушные к удивительному и своеобразному миру мотоциклистов. На лицах вновь появились улыбки, с уст слетали шутки, и в сердцах царила радость.
 
 
 
 
 
Конец
 
 


Послесловие

 
 
Многие справедливо заметят, что догадались о финале сразу. Можно было написать так, что не догадался бы никто. Но слишком страшно описывать подобное. Нужно всегда все силы прилагать к тому, чтобы всё заканчивалось максимально хорошо, как в литературе, так и в жизни. Берегите себя и своих родных, особенно тех, кто не защищен в нашем обществе ни властью, ни ее законами.
 
                                                                                                                                                                                                                                                                            Автор.
 
 
18 июля 2012 года.
 
 
 

© Copyright: Алексей Павлов, 2012

Регистрационный номер №0069910

от 14 августа 2012

[Скрыть] Регистрационный номер 0069910 выдан для произведения:

Краткая аннотация.

    Сюжет небольшого романа "Правосудие" строится на рассказе о практически полной незащищенности слабой и, как мы всегда говорим, прекрасной половины человечества от разгула преступности и отвратимости возмездия за содеянное зло. И что бы ни утверждали наши так называемые законники и прочие праведники со своими дешевыми лозунгами о мнимом человеколюбии, реальность остается грустной, гнусной и мерзкой. Ребенок, девушка, женщина в нашем обществе, которое сверху донизу нашпиговано полицией и всевозможными спецслужбами, совершенно не защищены. И если, не приведи Бог, над ними надругались и даже убили затем, то не факт, что виновник, человекообразное животное, понесет заслуженное наказание. И все мы можем много говорить в таких случаях о правах человека, о нормах права и прочей юридической мишуры только до тех пор, пока горе и ужас не коснется нас самих. Данный роман и есть попытка показать процесс стремительной ломки характера человека: от мышления судьи-законника к действию охваченного яростью отца.

 

 

                                                               ПРАВОСУДИЕ

 

 

 

 

 

 

Я не говорю, что так должно быть.

Лишь утверждаю, что так быть может.

А сам уверен, что должно быть только так.

 

 

 

Вступление

 

 

- Папочка, доброе утро!

- Привет, котенок! Иди завтракать!

- Не хочу. В столовке с друзьями посидим.

- Съешь хотя бы бутерброд!

- Папа, не хо-чу! Я выпила йогурт и уже убегаю!

- В таком виде?

- А что?

- В университет? Ты совсем разум потеряла с дружками своими, хиппи недоделанные?

- Па-ап! А что такого? Там все так ходят! Подумаешь, джинсы дырявые?

- Они не дырявые, дочь! Они ободранные!

- Так модно!

- Быстро переодевайся, я тебе говорю!

- Па-ап!

- Бы-стро!

- Гм…

 

…

 

- Так лучше?

- Намного.

- Ты издеваешься?

- Иди, мне еще дела изучить нужно.

- Пап, ты хочешь, чтобы я на полную дуру похожа была, да?

- Катя, иди! У меня очень серьезный процесс сегодня! Не мешай готовиться!

- Да что серьезного в ваших процессах-то? Кто денег больше даст, тот и прав! Процесс у него серьезный!

- А ну-ка, марш в институт, не зли меня!

- Началось…

Дочь продолжительно выдохнула и через пять минут покинула квартиру, бросив какую-то реплику отцу на прощание.

 

---

стр 2

 

 

Провинциальный город. Достаточно большой и красивый. Председатель районного суда, Юдин Константин Владленович, мужчина лет сорока пяти, среднего роста, в меру упитан. Человек серьезный, спокойный, внимательный и… добрый. Порой слишком добрый для судьи, но в тоже время умен и трудолюбив настолько, чтобы стать судьей.

Жил Константин Владленович один, и один воспитывал свою дочь Екатерину. Супруги его, матери Катюши, уже давно нет на этом свете, в чем отчасти та была виновата сама, пустив однажды под откос свою жизнь. Как и любой нормальный отец, Константин Владленович обожал свою девятнадцатилетнюю дочь, с которой, тем не менее, у него время от времени были натянутые отношения. Катя – девочка вздорная, модная, любила, как сейчас говорят, потусить, развлечься в шумной компании с друзьями, послушать рэп и оторваться по полной. Дочь Константина Владленовича была неплоха собой, но если подходить более строго, то и ничего особенного. К тому же обладала, по строгому отцовскому мнению, скверным характером. Могла в любой момент выкинуть бог весть что, если ей казалось, что в данный момент нужно срочно протестовать. Недавно отец сильно отругал свое чадо за дело, но та решила, что сия мера незаслуженна, и пропала у своей ближайшей подруги на даче. Благо у Константина Владленовича близкий приятель - следователь районной прокуратуры и большой специалист поисковых мероприятий. Александр Иванович, как звали следователя, быстро составил список возможных мест пребывания непутевой дочки судьи, пока тот был вне себя от волнения, и уже следующим днем появился на пороге той самой дачи, чего совершенно не ожидали две юные шпионки.

В принципе, в жизни председателя районного суда все складывалось очень неплохо. Он все имел для счастья социального: работу, хороший доход из разных источников, уважение коллег, добротную квартиру и дорогой автомобиль. А для счастья личного у Константина Владленовича были дочь и любимая женщина Алёна. В реальности эту вполне симпатичную даму сорока лет звали Алевтина, Алевтина Викторовна, но Константин Владленович еще со времен давнего знакомства назвал понравившуюся ему женщину Алёной и на том поставил точку. Теперь даже Катюша называла возлюбленную отца тетей Алёной, а та и не возражала, потому что и девочка, и ее папа питали к ней самые нежные чувства.

Как ни странно, но Константин Владленович быстро отказался от первоначальных планов создания семьи, домашнего очага и тому подобное. Тем не менее, и свою Алёну отпускать от себя не торопился. Они не жили даже гражданским браком, просто время от времени денек-другой проводили вместе, и не более того. Иногда случалось, что кавалер Алевтины Викторовны мог забрать ее на отдых - куда-нибудь в Крым, к примеру. Турции, Египты он не очень жаловал. Но по приезде сразу доставлял свою спутницу домой, благодарил за божественный отдых и был таков. Поначалу Алевтина Викторовна выходила из себя ввиду такой позиции, и даже несколько раз пыталась разорвать отношения, но Константин Владленович жестко запретил ей это делать и мягко приласкал при этом, заодно тут же в чем-то помогая одинокой, так сказать, женщине. Он не покупал ее как таковую, не дарил подарки ради фарса, а наоборот, искренен был в желании служить надежной защитой и опорой своей женщине, но самому оставаться несколько в стороне при этом. Константин Владленович не был ловеласом, не имел на стороне еще кого-то, не жил на несколько фронтов одновременно, просто ему так было удобно. Вскоре к такому положению вещей привыкла и Алёна, она же Алевтина Викторовна, и до некоторой степени смирилась с этим. У нее было несколько поклонников, предлагавших ей руки, ноги и сердца, но умудренная опытом женщина быстро их отклонила. Надолго ли такое счастье? Вряд ли. Это проза жизни, и шансы не велики. Не именно у нее, а вообще. Зато Константин Владленович, напротив, обладал завидным постоянством практически во всем, и пусть даже так, но он точно завтра никуда не денется, и уж тем более в трудную минуту горой встанет перед своей Алёной. Пусть пока будет так, думала Алевтина Викторовна, где могла, я уже опоздала, где хотела, не успела, а теперь уж, как выйдет. Не самый плохой вариант, в конце концов.

 

 

 

---

           стр 3

Часть 1

 

 

 

Катюша училась в одном из самых престижных местных ВУЗов, и, учитывая, кто ее отец, учиться было не обязательно. И она примерно так и делала. Экономика была до лампочки, с трудоустройством проблем однозначно не будет, если вообще понадобится такая глупость молодой девушке, а диплом все равно дадут, куда они денутся.

 

- Пап, я мотоцикл хочу!

И папа открыл рот прямо за утренним завтраком.

- Что ты так смотришь? Я же не Луну попросила.

- Ее безопаснее…

- Ну, пап… У меня все друзья уже на мотоциклах ездят. И подруги тоже.

- Дочь, даже выкинь это из головы! – жестко ответил отец и закрыл тему.

Он ее закрыл, а Катя открыла. Где уж она смогла поднабрать денег - осталось малоинтересной тайной, но не прошло и недели, как ее отец был шокирован, увидев дома мотоциклетный шлем. Закатил скандал, но ситуация не изменилась. Только лишних седых волос добавилось председателю районного суда.

 

- Да успокойся ты, Юдин! – говорил его приятель-следователь, когда они пили пиво одним выходным днем.

- Саш, тебе легко говорить! У тебя пацан! А это девка, понимаешь? Какой ей мотоцикл?!

- И пацан может, не приведи Бог…

- Все равно за девку больше страшно.

- Одинаково, Костя, поверь. Одинаково. Кстати, помнишь, у нас на курсе Надька училась?

- Я уж понял, что сейчас о ней обмолвишься! Ну да, она гоняла прямо в институт на мотоцикле. Только, помимо этого, твоя Надька занималась верховой ездой, имела разряд по легкой атлетике и вообще отличалась мужским характером чуть ли не во всем. Вот тебе и Надька!

- Твоя егоза тоже не промах! Во! Смотри, кажется к нам!

Во двор многоэтажки заехала патрульная милицейская машина, и сидящие внутри сотрудники быстро приметили, что на лавочке совершается вопиющее правонарушение – распитие спиртных напитков. Ничего интересного не было, естественно, распивающие граждане прилично выглядели, были достаточно трезвы, и даже припрятали недопитые пивные банки. Константин Владленович назвал свою фамилию, место работы и порекомендовал бравым парням не доводить до того, чтобы пришлось еще подниматься в квартиру за удостоверением. Парни удалились, и теперь это правонарушение превратилось во вполне приличный отдых.

Дальше между любителями пива последовала пара реплик в адрес родной, но не всегда любимой, и затем они принялись обсуждать более насущные рабочие проблемы.

- Вот смотри, Костя. Если зампрокурора в суде попросит десять лет обвиняемому, ты же все равно все десять не дашь?

- Может, и дам.

- Ладно тебе… - отмахнулся рукой Александр Иванович, - знаю я вас, судей. Адвокат по минимуму просит, гособвинитель - по максимуму, а вы - где-то между.

- Что значит, между? Сколько надо, столько и вкатаем! Хоть двадцать!

- На двадцать эпизодов маловато будет, - шутил следователь прокуратуры.

- А ты найди! – отвечал взаимностью его давний сокурсник. - Неужто у тебя все так чисто и честно всегда, Саш?

- Не всегда… Но бывает и такое…

- Вот-вот…

- Костя, достало меня это дело. Зам требует срочной передачи в суд, прокурор вообще пригрозил, если буду резину тянуть. А что там тянуть-то? Там и так все нитками шито.

- Белыми?

- Резиновыми.

- Ладно, - выдохнул Константин Владленович, допивая пиво, - закрывай и передавай в суд. Рассмотрим. Попробуем в паре заседаний всё и завершить. Черт, ну где ее носит, а?

- А ты позвони ей.

- Звонил уже.

- И что?

- Ничего. Не слышит. В ушах плеер и башке ветер. Ох, уж мне этот мотоцикл!

- Приедет скоро. Давай еще по баночке.

- Только по одной.

- Конечно по одной. Сиди, я дойду до палатки.

- Не сидится. Пошли вместе.

- Ну, пошли.

 

Вскоре во дворе послышался рык въезжающего байка, и не совсем свежий мотоциклет затем утих.

- Катька!

- Пап, пап, я аккуратно!

- Иди-ка сюда!

- Пап! Здрасьте, дядь Саш!

- Привет, байкер!

- Дядь Саш, ну скажите хоть Вы ему! Я ведь уже взрослая!

- Иди сюда, говорю, взрослая!

Небольшая перепалка - и все осталось на своих местах.

 

Вечером приехала Алевтина Викторовна и осталась до следующего дня, чему особенно была рада Катюша. Отношения с тетей Алёной были куда приятнее, нежели с вечно ругающимся папочкой-судьей.

- Тетя Алёна, вот скажите, неужели ездить на мотоцикле так опасно?

- Конечно, опасно.

- И вы туда же, - выдохнула Катя и пошла в свою комнату.

- Давай ужин хороший закатим, Алён! – предложил Константин Владленович, находясь в хорошем расположении духа.

 - А что ты хочешь, Кость?

- Ну, я не знаю… Может, курочку с чесночком забабахаешь, как в прошлый раз?

- Тогда ты чисть картошку.

- Я? Хорошо. Катька!

Та появилась в кухне.

- Или ты чистишь картошку, или я конфискую у тебя мотоцикл.

- Это шантаж, папа!

- Тогда мой полы.

- Уж лучше картошку… - выдохнула дочь.

 

Вскоре у нерадивой дочери зазвонил мобильный, и она уже не могла ни сидеть, ни стоять на месте. Звали друзья, и Катя готова была хоть в окно выпрыгнуть, если папаша сейчас начнет протестовать.

- Куда?! – начал он. - Ночь на дворе!

- Пап! Какая ночь?! Время только восемь вечера!

- Еще скажи мне, что ты в девять вернешься! – заводился Константин Владленович.

- Я в яслях, что ли? В одиннадцать вернусь!

В спор вмешалась Алевтина Викторовна, и был найден компромисс. Катюша идет гулять к друзьям, но ключи от мотоцикла с документами на него оставляет дома. Катюша так и сделала… почти. Только дубликат ключей прихватила с собой. А документы – это такая мелочь для дочери председателя районного суда.

 

- Никакого терпения на нее нет! – ругался Константин Владленович, побросав и кухонный нож, и фартук, и картошку.

- Костя…

- Нет, ты только посмотри, Алён! – слова у судьи кончились, когда в окно он увидел, как прекрасно покатил знакомый ему мотоцикл. - Вот зараза! Дубликат имеет! Ну…

 - Костя…

- Что Костя? Алёна, что Костя?! Я уже почти полвека как Костя! Эх… - он даже полотенце, что висело у него через плечо, швырнул куда-то.

- Давай подождем до одиннадцати.

- Утра?

- Погоди, - Алевтина Викторовна взяла свой мобильный и набрала номер Кати.

Как ни странно, но услышать звонок девушке не помешал ни ветер в башке, ни плеер в ушах.

- Алло, Катюшенька! Папа, конечно же, недоволен…

- Что?! – взмолился папа.

- Костя, подожди. Катя, приезжай, пожалуйста, как обещала, к одиннадцати. Я тоже не найду себе места и не смогу уснуть, если ты к ночи не появишься. Приедешь?

Катя пообещала. И приехала к двенадцати. Но собиралась-то - к двум!..

 

 

---

стр 4

 

- Саша! Ты мне ничего не говори! У нас вся судебная система имеет конкретный обвинительный уклон! – шел жаркий спор следующим днем в кабинете следователя прокуратуры, куда по делу заскочил сам председатель районного суда.

- И что теперь, что в вашей судебной системе такой уклон?

- А то, что это не всегда правильно, если не сказать больше!

- Ну, давай! Давайте, Ваша Честь, вообще дело закроем и отпустим их на свободу! Пусть дальше грабят, воруют! А там, глядишь, и до убийств дорастут юные страдальцы!

- Я не говорю, что их нужно отпускать! Но и сразу вкатывать по полной программе – однозначно бандитов из них сделаем! Выйдут - и тут же жди рецидива!

- Не те люди, Костя! Не те! Я-то каждый день их допрашиваю! Это адвокаты бумажки с липовыми характеристиками мне несут ящиками, ах, мол, какие хорошие мальчики! А не тут-то было! Этот вот, как его, черт, еще год назад уже проходил по одному делу. Привлечь его тогда не удалось,: показания свидетели поменяли, и он ускользнул.

- А что было год назад?

- Ты тогда в командировке был. Другой судья рассматривал это дело.

- Ершов, что ли?

- Он самый.

- И что? Он же недавно из мировых вылез!

- А какая разница? Хмырь-то этот тогда лишь мобильники у молодежи с дружками отбирал и толкал затем барыгам на рынке за три копейки. А теперь что?

- А теперь он оступился.

- Нет, Костя… Странно мне это от судьи слышать! Странно!

- А что тут странно, Саша? Что?! Наказать всегда можно! И наказываем каждый день! Но не хочется переборщить! Ведь у нас такое на каждом шагу! Ну, скажи, разве я не прав?!

- Прав! Но это уже другой момент!

- Почему другой?

- Потому что переборщить нельзя в адрес обвиняемого, который действительно оступился! А если он осознанно идет на преступление?! Тогда личные вещи отбирал, потом избил до полусмерти кого-то, потому что ему что-то отдавать не хотели, а теперь и вовсе! Он опасен! Опасен для общества!

- Сейчас столько людей, опасных для общества, - выдохнул Константин Владленович и сел наконец, - у тебя сигареты есть? Я в машине оставил.

- Держи.

Судья закурил и только затем продолжил.

- У нас в тюрьмах и так много лишнего народа сидит, Саша, и ты это лучше меня знаешь.

- Знаю. Но я говорю не обо всех, кто сидит, а о конкретном субъекте. А ему уже давно туда пора, пока он не убил кого-то, - следователь хотел добавить, пока не изнасиловал, но по понятным причинам умолчал сей момент.

- Ладно, пойду к зампрокурора загляну. Пообщаемся. Решим что-нибудь.

- Пойди, пообщайся. Благо ты мой друг, иначе он меня бы с утра уже в дворники понизил.

- А тебе и метлу нельзя.

- Почему это?

- Ты и ей хлыстать всех подряд будешь! Даже тех, кто дорогу на красный переходит.

- Их точно буду, Костя! Их особенно!

 

Вообще-то было бы разумнее, если б Константин Владленович стал не юристом, и уж тем более не судьей, а врачом, к примеру. Или еще какой «доброй» профессии специалистом. В нем довольно сильно проявлялось человеколюбие, мягкость, всепрощение. Конечно, данные черты характера были у председателя суда развиты в меру, без фанатизма, но тем не менее присутствовали. Лет десять назад, когда он только стал судьей, Константин Владленович был более жесток, резок и отправил за решетку много разного люда, и даже того, кому можно бы впаять и поменьше. Но быстро задумавшись, и благо не заболев манией вершителя судеб человеческих, что жизнь человека за решеткой более чем не нормальна, немного пыл свой умерил. Судья и в храм стал время от времени захаживать, неплохо сойдясь с одним священником. Изначально они сошлись в обычной беседе по поводу крупного мошенничества не совсем добросовестных святош, но после пожилой служитель веры увидел в судье человека хорошего и нужного, на всякий случай.

А судья-то, тем не менее, серьезно о бытии человеческом время от времени задумывался. Ему, конечно же, были не чужды и еще кое-какие мелкие «провинности» по служебным делам и морали личной, но они не несли никому вреда, а лишь немного пополняли карман. Это были совсем безобидные делишки некоторых проказников, которые и в самом деле оступились и желали, чтобы суд к ним был не слишком строг. Когда дело доходило до принятия серьезного решения, после которого жизнь человека уже не жизнь на долгие и долгие годы, Константин Владленович все чаще и чаще стал руководствоваться принципами гуманности, но в рамках уголовного и уголовно-процессуального кодекса, разумеется. А кодексы наши такими умными людьми составляются, что столько порой позволяют вариантов по одному и тому же эпизоду, мама не горюй!

Может, это было и неплохо, в случаях, когда обвиняемый или группа обвиняемых реально раскаиваются в содеянном, не пытаются задобрить суд, а просто не находят себе места и оправдания заодно. Но далеко не все «клиенты» такие. И очень далеко. А председателю районного суда и невдомек, что его собственной жизни ничего не угрожает, и живет он ее, можно сказать, спокойно, чинно и приятно. Юридический институт с красным диплом, затем аспирантура, хорошие связи, удачные знакомства, и всё – жизнь удалась. С женой, правда, немного не повезло, но Константин Владленович уже давно забыл об этом - в конце концов, каждый сам решает свою судьбу. И вот, исходя из этого безопасного, удобного и уютного проживания, председателю суда искренне верилось, что так же безопасно и уютно всем вокруг. Значит, как говорили в славные времена СССР, человек человеку - друг, товарищ и брат. То есть нужно протягивать руку помощи. А вот то, что сейчас давно не СССР, и славности в нашей реальности стало маловато, если вообще осталась, председатель суда пока не особо примечал.

Но тем не менее, при всех своих плюсах и минусах Константин Владленович по сути своей был человеком хорошим, достаточно добрым и лишь для проформы очень строгим.

 

---

стр 5

 

 

- Привет!

- Привет.

- Как дела?

- Нормально.

- Настроение плохое?

- Отвали, а?..

То был тысяча первый короткий диалог между Катей и обожающим ее парнем Артуром. И в этот раз диалог имел обычное содержание.

- Кать!

- Отвали, говорю!

- Давай, я тебе мотоцикл починю!

- Уже договорилась. В гаражах ребята починят. Пока и так ездить можно.

- Ну, давай…

- Не давай! – резко ответила Екатерина и умчалась прочь.

 

Артур, или, как друзья его называли, Артурчик, был также студентом ВУЗа, где училась девушка его мечты. Только он учился пока на первом курсе, и до него только недавно дошли слухи, что студентка Юдина Екатерина - аж дочь самого председателя районного суда. Парню было все равно, чья она дочь, хоть президента, но вот как покорить сердце девушки, он не знал. Потому лишь просто за ней волочился, как мог.

- Что ты в ней нашел? – спросил как-то близкий приятель Артура, - только и ценность, что папаша крутой.

- Мне без разницы, кто у нее папаша, - ответил Артур.

- Не скажи! Если ее укатать, то жизнь, считай, состоялась! А так, ничего особенного. Даже на лицо не супер.

- Сам ты не супер! – обиделся поклонник. - На себя посмотри сначала. Катька красивая девчонка! Просто одевается, будто хиппи, и видон у нее оригинальный.

Не найдя консенсуса относительно женской красоты, приятели разошлись, не попрощавшись.

…

 

- Привет!

- Привет.

- Как дела?

- Нормально.

- Опять плохое настроение?

- Отвали, а?..

 

Еще через пару дней. Екатерина пыталась пристроить свой мотоцикл рядом со зданием университета, дабы все же посетить первый раз за неделю занятие. Сегодня был самый удачный для того день – пятница.

 

- Привет!

- Вот ты достал!!! – вскипела девушка и от гнева двумя руками оттолкнула бедного Артура.

После она посмотрела на него, решила, что немного переборщила, и лишь для шутки сказала:

- Артур! Я дома цепь с замком оставила, чтобы байк к тому столбу пристегнуть, не покараулишь немного?

- Покараулю, - ответил тот.

- Спасибо. Я быстро.

- Иди, я постерегу.

Катя ушла и вернулась не совсем быстро, спустя четыре пары, то есть ближе к вечеру. Когда она увидела по-прежнему сидевшего на небольшой клумбе Артура, охраняющего ее мотоцикл, то даже рот открыла от удивления.

- Ты с ума сошел? – спросила Катя.

- Почему?

- Ты что здесь целый день сидел, что ли?

- А что?

- Артур, ты точно ненормальный! Во дает…

- А если бы его украли, было бы лучше?

- А ты не пытался глаза разуть?! – почти смеясь, спросила Катя, указывая взглядом на заднее колесо.

Оно было намертво пристегнуто той самой короткой цепью с замком, которую девушка якобы забыла дома. Парень посмотрел на это удрученно и пошел прочь.

- Артур! – окликнула его Катя и тут же догнала. - Ну, не обижайся, а?.. Я правда не думала, что ты вот так целый день просидишь и даже не заметишь, что я соврала! Извини меня.

- Да ладно… - отмахнулся молодой человек.

- Ты ни на одной паре не был?

Он отрицательно покачал головой.

- Ну, ты даешь! Хорошо, думаю, чашку кофе со мной ты заслужил сегодня.

Теперь Артур готов был год сидеть около мотоцикла девушки, даже если тот будет стоять в тундре.

 

---

стр 6

 

 

- Слушай, Артур, ты вроде бы нормальный парень. Что за мной увязался-то? Когда нам кофе принесут, а?

- Скоро. Народу сегодня много.

- Во… наконец-то. Так ты не ответил на вопрос мой.

- А что, если нормальный, значит, ухаживать за тобой не могу?

- Ну… не знаю… Можешь, наверно. Только смысл какой?

- Я не знаю…

- Дружить я с тобой не буду. Нет, дружить, конечно, можно, но вот… точно не буду.

- Я совсем не в твоем вкусе, да?

- Не в моем.

- А каким надо быть, чтобы стать в твоем, Кать?

Катя задумалась, потом сама над собой засмеялась.

- Ладно, поеду я. А то папашка опять поедом съест.

- Слушай, а правду говорят, что…

- Правда, Артурчик, правда! Мой папа - крутой судья! – продолжала смеяться Катя. - Так что держись лучше от меня подальше, понял?

- Понял. Нет…

- Шучу. Он добрый у меня. Даже слишком, для судьи! Но кто за мной ухаживать пытается, сразу на двадцать лет в тюрьму отправляет!

- Зачем? – Артур сам не понял, почему такой наивный вопрос задал.

- Когда они вернутся, им уже не до ухаживаний будет! Слушай, Артур, ты всерьез, что ли? Я же шучу! Вот ты кадр! Хоть знаешь, что я уже на третьем курсе?

- Знаю, а что?

- А ты на первом! Иди лучше уроки учи, школьник! А не за девушками таскайся!

Тут у Екатерины зазвонил мобильный, и она сняла трубку:

- Алло! Лика, ты где? – ближайшую подругу Кати звали Анжелика, но Катя всегда так называла ее. - Я рядом с универом, в кафешке. Что справа. Как заходишь, мы чуть вглубь сидим… Давай, я тогда дождусь тебя!

Катя сбросила вызов и села обратно за столик.

- Вот… - выдохнула она, - теперь опять делать нечего.

- Это твоя подруга звонила? – спросил Артур, понимая, что уже лишний, но так не желая уходить.

- Ага! Давай еще кофе закажем, что ли!

- Давай.

Не успели они допить вновь принесенный кофе, как появилась подруга Кати. Они обе были рады видеть друг друга, слегка обнялись, шумно чего-то и кого-то обсудили прямо по ходу дела и уселись за стол.

- Лик, познакомься, это Артур! – ради приличия, произнесла Катя.

- Я Анжелика, - мило улыбнулась девушка.

- А я Артур, - больше ничего не нашелся сказать юный кавалер.

Теперь вообще никто больше не находил, что сказать. Свои темы девушки в присутствии назойливого поклонника обсуждать не хотели, а сам поклонник никак не мог справиться со здравыми мыслями, что пока уходить. Наконец не выдержала Катя. Она вообще отличалась резкостью и в действиях, и в словах.

- Артур, а тебе не пора бы домой, а?!

- Да, наверно…

- Кать, ну что ты его гонишь? – вступилась Анжелика. - Хороший такой мальчик.

- О-очень! Он мне весь день мотоцикл сегодня сторожил.

- Зачем?

- А ты его спроси!

- Ладно, я пойду, - собрался с силами Артур и поднялся из-за стола, - Кать, может, я провожу тебя, когда ты, ну это, вы…

- За мотоциклом, что ли, побежишь? – несколько надменно спросила девушка, которой молодой человек уже изрядно надоел.

- А, да… точно… - вспомнил Артур, что его дама сердца передвигается сама и очень быстро при этом.

Артур удалился, и девушки остались вдвоем.

- Что ты его так гонишь? Неудобно даже, - спросила Анжелика.

- Да достал уже! Представляешь, утром пошутила, типа, покарауль мотоцикл, а то я замок на колесо забыла дома. И этот осел даже не заметил его на заднем колесе и сидел до самого вечера.

- Ты чего, серьезно?!

- Еще как серьезно!

- Вот это да! Слушай, Катька, да он сохнет по тебе реально!

- И что?!

- Здорово!

- По тебе полкурса сохнет, это тоже здорово!

- Это все так, ерунда.

- Не скажи.

Анжелика, в отличие от своей подруги, имела яркую внешность, и, действительно, ребята чуть ли не всего курса, и не только они, постоянно пытались за ней ухаживать. Но гордая красавица оставалась неприступной до сей поры. А на самом деле она не была гордой. Просто прекрасно понимала, что все поклонники-сокурсники - это не более чем вздор. Анжелика ждала настоящего парня. Пусть не красавца, и даже не богатого, но чтобы влюбился до потери разума и был предан как никто другой. Именно поэтому она так отреагировала, когда узнала, что бедный Артур целый день сторожил мотоцикл девушки, которая ему нравится. И пусть он был небольшого росточка, сам щупленький, но в нем было что-то… что мало кем ценится изначально. И вскоре Артуру придется несладко из-за того, что он вообще обладал такими качествами.

 

---

стр 7

 

 

- Что-то ты злая сегодня, Кать, - констатировала Анжелика.

- А что радоваться-то?

- Опять отец ругается?

- Да он за все подряд ругается! Достал уже! Вечером с друзьями встретиться нельзя.

- А я его понимаю в чем-то.

- Как это?

- Так. Мой папаша свалил от матери, и ищи-свищи теперь. А женушка его чуть постарше меня будет. Даже смешно.

- А у меня и матери-то нет.

- Ой, Кать, извини…

- Нормально. Нет, в принципе, папик у меня ничего. Строгий только очень. Но ему ж положено по работе. Мне только от этого не легче. Ну что, поедешь со мной кататься?

- Ты же домой собиралась.

- А, не хочу! Друзья на байках собираются сегодня в заводском районе.

- Я боюсь, Кать.

- Чего боишься-то?

- В жизни на мотоцикле не ездила.

- Не бойся. Я профи! – смеялась Катя.

- Ага, профи…

- Поехали, Лик! А то опять кто-нибудь увяжется, прокати, да прокати. А так - всё, заднее место занято!

Подруги вышли из кафе и направились в сторону до сих пор пристегнутого мотобайка.

- Нет, Кать, я боюсь.

- Садись, говорю! – Екатерина лихо отстегнула своего коня, запустила двигатель и запрыгнула сверху, - держи!

- А ты? – удивилась Лика, когда подруга протянула ей свой шлем.

- Сейчас заедем к другу, я еще один возьму. Нормальный парень, свой!

Анжелика боялась, но села. А когда села и они резко тронулись, страх девушки быстро перешел в ужас, сопровождаемый криками.

 

Заехали к другу, взяли шлем, еще чего-то, самого друга, что выкатывал своего коня, и покатили на байк-шоу.

На краю одного из городских парков ближе к вечеру уже собралось много молодежи. Большей частью они были на разношерстных мотоциклах. Отовсюду гремела музыка, от множества орущих магнитол звуки сливались в один сплошной гул. Сами же наездники железных коней резко отличались от остальных парней своей амуницией. Кожаные куртки с бесконечным множеством заклепок, застежек и просто побрякушек. У многих пока были сняты шлемы, головы повязаны косынками, в ушах торчали наушники от плееров. Как правило, с каждым байкером стояла рядом или сидела сзади девушка, разделяющая любовь своего молодого человека к миру мотоциклов.

Когда Катя подъехала сюда со своей подругой, ее многие тут же стали бурно приветствовать. К ней выражалось особое уважение, потому что могла бы сейчас где-нибудь в Лондоне и Париже учиться, карьеру себе мировую строить, а она нет, здесь, с народом, как говорится, да еще и в доску своя девчонка.

- Привет, Катюха!

- Здорово, Глеб! Починился?

- Ага! Вилку новую поставил! Теперь круто! Красивая подруга с тобой! Познакомишь?

- Лика! Но тебе к ней подходить нельзя!

- Почему? – парень стал медленно подъезжать, пробираясь сквозь толпу других байкеров.

- У нее парень крутой! В один миг уроет!

От услышанного Глеб пробрался еще быстрее.

- Боксер, что ли? Или бандит? – спросил, улыбаясь, байкер, наконец, полностью приблизившись. - Меня Глебом зовут!

- Анжелика, - мило представилась сидящая сзади Кати девушка.

- Твой поклонник сразу меня убивать будет? – не знал, как продолжить разговор с красивой девчонкой, Глеб.

- Не будет. Катька шутит! Нет у меня никакого боксера!

- Уже есть! – был горд и рад новый знакомый. - Не мировой, конечно, но КМС. В репу за тебя любому заряжу – не встанет!

Анжелика засмущалась, но ей понравился такой подход к делу этого байкера.

- Садись ко мне, я прокачу! – почувствовав, что путь свободен, тут же сориентировался Глеб.

- О, нет! Я с ней-то страху натерпелась! – запротестовала Лика. - Обратно пешком пойду теперь!

- С ней натерпишься! Я аккуратно! Гнать не будем. Тут места улётные! Садись!

Совместными с Катей усилиями, Глеб уговорил Лику пересесть на его мотоцикл. Он не стал ее пугать и поначалу поехал совсем медленно, а когда девушка немного обвыклась, лишь тогда прибавил газу.

 

- Красивая у тебя подруга! – сказал кто-то из знакомых Кати, когда та слезла с мотоцикла и еще с кем-то поздоровалась.

- Да, она классная!

- Глыба вон не растерялся! – позавидовал кто-то из байкеров, имея в виду Глеба-боксера, который уже строил планы, куда бы свою новую подругу пригласить, пока не упорхнула.

У Кати зазвонил мобильный, и она тяжело вздохнула, видя, что звонок проходил от назойливого отца. Разговор был коротким, но очень резким, после чего дочь председателя суда швырнула трубку куда-то в траву.

- «Спокойной ночи, малыши!» еще заставь смотреть меня! – фырчала Катя, втыкая наушники в уши и врубая на всю мощь музыку.

 

- Лик, а ты с Катькой вместе учишься, что ли? – спросил Глеб, сделав остановку и развалившись на траве.

- Да. На одном курсе. А ты?

- Я спортсмен и байкер. Это мой мир и моя жизнь.

- Классно!

- Мне нравится. Только одно плохо.

- Что?

- У меня девчонки нет. У всех есть, а у меня нет. Вот незадача!

- А что так?

- Была одна, но… сплыла. Да я не в обиде, в принципе. А у тебя парень есть?

- Тоже сплыл.

- Не верю!

- Почему?

- От тебя?!

- У той родители богатые, вот он туда и срулил!

- А… тогда верю. У твоей подруги тоже папаша крутой!

- Катюшка – это другое!

- Да, она наш человек. Мы ее уважаем!

- И тоже парня нет. А что ты с ней, Глеб, не познакомишься поближе?

- Мы уж так привыкли друг к другу, что даже не могу представить ее… ну… это… как сказать… друг она, в общем, понимаешь, настоящий друг.

- Жаль. Для девушки такое обидно, если парень нравится.

- Честно говоря, я папашу ее побаиваюсь.

- А что он? Константин Владленович человек очень хороший и добрый.

- Ага! Пока дочку не кинули.

- Почему именно кинули?

- А вдруг что не срастется, ну это, характерами не сойдемся, например. Вот тут-то я и огребу всю его доброту!

Лика рассмеялась.

- Так что я лучше с тобой попробую, окей?

- А… Значит, со мной безопаснее, да?

Глеб выдохнул и поднялся с травы, отряхиваясь.

- Нет, Лика, не безопаснее.

- Почему ты так решил?

- Ты такая красивая, что от тебя уже отвалить сам не сможешь.

- И что в этом опасного?

- А если ты к другому срулишь, мне всё - вешалка?

Посмеялись, пошутили молодые люди и вернулись туда, откуда отъехали.

 

---

стр 8

 

 

А ближе к ночи случилась небольшая неприятность. Пока небольшая.

 

- Ух ты, какая краля! – раздалось за спиной Кати, когда она, облокотившись на мотоцикл, с кем-то разговаривала.

Обернувшись, она увидела несколько неприятных парней более старшего возраста. Они только что подъехали, и краля, что привлекла их пошлые взгляды, была именно Анжелика.

- Лика, надевай шлем, поехали отсюда! – тут же сориентировалась Катя, и сама стала натягивать шлем.

- Куда ты поехала? – нагло спросил один из подошедших, вырывая у нее из рук каску. - Подругу твою как зовут?

Незваные гости тоже были байкеры. Точнее они лишь порочили своим видом и самой жизнью достаточно достойный мир молодежи. Эти парни принадлежали к одной из мелких преступных группировок и, имея шальные деньги, ради забавы прикупили себе дорогие мотоциклы. И вот теперь время от времени навещали своих «братьев младших». И как назло, минут двадцать назад Глеб с друзьями отъехали до ночного супермаркета, дабы закупиться пивом, водой и всем необходимым для отдыха.

- Я спросил, как бабу эту зовут?

- Ребят, - старалась спокойно держаться Катя, - ее зовут Анжелика. Но знакомиться с ней не нужно.

- Что так?

- У нее уже есть парень.

- А мне по барабану, кто там у нее есть.

- Ребят, не нужно обострять.

Кто-то из оставшихся парней хотел вступиться, но его быстро угомонил один из наглых визитеров.

- Ребят! – закричала Катя, - я сейчас отцу позвоню! Юдин, фамилию слышали?! Председатель суда он!

- Фигудин, слышали! – лишь огрызнулся кто-то.

- Погоди, - был другой его собрат, - кажись, я слышал. В натуре, судья!

- А ты кто ему?

- Дочь. Права показать?

- Может, однофамилец, а ты теперь козыряешь этим!

- Я сейчас ему позвоню, и сюда ОМОН приедет через десять минут!

- Не надо никому звонить. Мы никому ничего плохого не делаем. Никого не обижаем… пока. На судью твоего нам… ну, сама понимаешь. На то они и судьи, чтобы других пугать ими. А вот краля эта с нами поедет.

- Ребят, вы выпившие, вот и делаете глупости! Она никуда не поедет! – разозлилась Катя.

- А ты приткнись лучше, а то и тебя прихватим. А чё, парни, на морду не очень, а так, сойдет.

Еще двое умно закивали, типа, сойдет.

Дальше конфликт лишь разгорался. Лика уже про себя проклинала тот момент, когда вообще согласилась ехать на это проклятую байк-тусовку. Но когда приблизились явные неприятности, ведь по собственной воле Лика ехать никуда не хотела, наконец-то появился Глеб и еще пару ребят. Он не стал церемониться и одним ударом срубил самого наглого, что уже держал Лику за руку и не давал вырваться.

- Ты совсем?.. – дальше была сплошная брань и угрозы от пока еще на ногах стоящих бандитов.

- Валите отсюда! – заявил Глеб, заводя Анжелику себе за спину. - Пока мы вас всех тут не закопали!

- Ты уже труп! – была угроза от одного из них, поднимавшего с приятелем срубленного другана.

 

Бандиты уехали, и теперь в компании байкеров стоял напряг. Вечер был испорчен, а Лика рвалась домой.

- Да не переживай, я отвезу тебя, - успокаивал ее Глеб.

- Я с тобой не поеду.

- Хорошо, езжай с Катькой, а мы с парнями на двух байках сопроводим. Так, на всякий случай.

Так и сделали. А когда они уехали, между оставшимися байкерами состоялся следующий диалог:

- Фигово все вышло!

- Да ладно. Глеб сильный - кого хочешь, одним ударом уложит.

- Ты не понял, кто это был.

- И кто?

- Они недавно у нас объявились. Дела у них реальные. Инкассаторов два месяца назад - они сработали. И не только их. А там и трупы были.

- Байки у них очень дорогие, - вставил еще кто-то из ребят, - и сами прикинуты на кучу бабок.

- Зря Глеб его так.

- А что, нужно было стоять и смотреть? Пусть нормальную девчонку к себе на хату тянут, что ли?

- А теперь беды жди. Они не простят.

- Глебу не простят.

- А Глеб не наш, что ли?

- Да нет вопросов, наш, конечно! Мы за него…

- А нас либо по одному перебьют, либо вообще перестреляют.

- А что их менты не взяли до сих пор? Дело-то с теми инкассаторами шумное!

- Ты не в курсе, как у нас менты работают?

- Нормально. Иногда…

- Ага! Когда им заплатят жирные коммерсанты, тогда они быстро кого нужно найдут. И то, может быть. Вон у меня друган школьный в ментовку устроился. Раньше человек как человек, не пил даже. А теперь - вообще не подходи, весь на понтах, и каждый вечер бухает.

- Да, печально все вышло…

 

 

Когда Катя вернулась домой, то с порога поняла, что лучше бы не делала этого, а осталась у подруги до утра. Отец никогда не унижал, не оскорблял дочь, просто он ее запилил и достал, как говорила сама Екатерина. Два часа мозг выносил по сему поводу.

- Пап, ты завтра в суде убийство с угоном автомобиля не перепутаешь, а? – уже не знала, куда деваться, дочь, когда дело шло к двум ночи.

- У меня завтра грабеж и хулиганство.

- Кстати, пап, а ты не знаешь, у нас в городе банда какая есть?

- Что?! – весь внутри напрягся отец.

- Ну, эти, бандиты серьезные есть в городе?

- А ты почему спрашиваешь?

- Так… интересно. С ребятами обсуждали. Они говорят, что Путин всех бандитов урыл, и теперь, кто не успел легализоваться, бизнесменами стать, уже не дышат.

- Ну… это сложный вопрос. Но бандиты есть. Они всегда есть. Просто порой их баланс удается свести на минимум. Раньше удавалось. Не Путину. Намного раньше.

- Пап, а нельзя попроще?

- Есть, дочка, у нас в городе одни отморозки. В разработке они. Но пока взять их не получается. Кто-то хорошо, видимо, имеет с их дохода. Вот и покрывают.

- А их просто посадить нельзя?

- Просто посадить вообще нельзя, котенок.

- А по-моему, у нас посадить человека - это самое простое.

- Это уже другая тема.

- Та же самая, пап. Как дело доходит до реальных бандитов, у вас сразу сложные темы и полная неразбериха. А как до отчетности, тут проблем нет.

- Ну, знаешь…

- Знаю, пап. Инкассаторов перебили, а никого не поймали до сих пор. Зато мой папа - крутой в городе судья, и его все боятся. Там девчонок в парке изуродовали и надругались, и тоже никто пока за решетку не поехал. А алкаш с соседнего подъезда так напился, что даже не помнил, как ночью магазин вскрыл. Так его тут же повязал ОМОН, и теперь он в тюрьме. Очень круто! Я горжусь тобой, папа! Вот это всё я знаю. А твои «сложные вопросы» и «другие темы» знать не хочу. Спокойной ночи.

- Ладно. Спокойно ночи, дочь.

Константин Владленович так и не смог уснуть почти до самого утр, и с больной головой отправился на работу.

 

Все ожидали бед и проблем, но они пока не наступали. Байкеры даже выдохнули, может, пронесет. Сами они не боялись, когда были вместе. Такие резкие парни на своих железных конях могли отпор многим дать. Но только – если вместе.

Тем временем Анжелика несколько раз встретилась с Глебом, и тот был бесконечно счастлив, что у него теперь такая красивая девчонка. Конечно, ничего умнее он придумать не мог, как в очередной раз пригласить ее на областные соревнования по боксу. Сам Глеб участия не принимал, потому что почти полностью завязал со спортом и боксерский зал посещал изредка, для поддержки формы.

Соревнования были жаркими, и Лика, хоть и не понимала в боксе ничего, радовалась, что с ней рядом сильный молодой человек, который в любой момент сможет ее защитить. Наивная девочка, как она жестоко ошибалась тогда. Не в Глебе, конечно же.

 

---

стр 9

 

 

- Давай я тебя домой отвезу, - предложила Катя Анжелике, когда поздним вечером они распрощались.

- Не надо. Тут рядом.

- Давай, Лик! Садись! Поздно уже!

- Нет, Катюшка! Ты носишься как угорелая. Я боюсь!

- А с Глебом не боишься?

- Он аккуратно меня возит.

- Кстати, когда возвращается?

- Послезавтра, - счастливым тоном ответила Лика.

- Смотрю, ты втюхалась в него…

- Кать…

- Перестань, Лик! Я рада за тебя! Глеб классный! Сильный!

- Да… он классный.

- Ну, садись!

- Нет, я прогуляться хочу.

- Нашла где гулять в это время, - удивилась Катя, посмотрев в сторону городского парка.

Но Лика лишь засмеялась в ответ.

- Ты чего, Кать? Я тут каждый день хожу. Такие места красивые! Тут же рукой до моего дома подать, если напрямую.

- Давай я лучше в объезд довезу тебя, Лика!

- Все, Кать, пока! Побегу я.

Анжелика упорхнула, грациозно растворившись в тени деревьев городского парка, а у ее ближайшей подруги Кати подкосились неожиданно ноги.

- Что это я? – сама себе удивилась та и, надев шлем, медленно поехала домой.

 

А дома нерадивую дочку Катю ждал доставший вконец со своими нравоучениями папа!

 

 

Дальше случилось страшное. Обычное, и даже нормальное в плане криминальных сводок, и страшное в жизни простых, никем и ничем не защищенных людей.

- Папа! Папа! – кричала побелевшая от ужаса дочь председателя суда. - Папа! Убей их! Расстреляй! Посади пожизненно! Козлы проклятые! Фашисты, а не люди! Папа!

Отец не нашел слов успокоить заходившуюся в истерическом приступе дочь.

…Она только что узнала, что в городском парке сегодня утром была обнаружена изуродованная молодая девушка. То, что она осталась жива, было не менее чем чудом.

 

---

стр 10

 

 

- Это невероятно, - тихо произнес доктор в реанимационном отделении городской клинической больницы, когда рядом с ним стояли родители Анжелики. Мать едва сдерживала слезы и чуть была жива. Отец, что еще не так давно ушел к другой, совсем молоденькой женщине, сам с трудом держался. Рядом, вся бледная, стояла Катя, вцепившись в руку мамы Лики.

- Доктор… - хотела что-то спросить Елена Георгиевна, но ком в горле душил, а слезы не давали возможности говорить.

Диагноз был жутким. Тем животным, что от мира людей, не удалось пережить позор, который выпал на их прогнившие существа со стороны смелого байкера. Они не поехали выяснять отношения открыто, достойно, потому что видели, что там их ждали и были готовы к столкновению. Такие твари от рода человеческого всегда привыкли нападать из-за угла, желательно на максимально беззащитного и вооружившись до зубов. Так было и в случае с инкассаторами. Бандиты знали точный маршрут их передвижения, сообщённый одной банковской «крысой», и то, что деньги сопровождают лишь двое недавно поступивших на службу неопытных парня. Те даже с оружием обращаться не особо пока умели. Пятеро преступников устроили такую засаду, будто сюда должен был целый отряд спецназа подъехать. Несчастных инкассаторов расстреляли на месте, а деньги… Хотя, какая разница, куда идут деньги, если они такой кровью омыты.

И вот теперь, когда самые отбросы общества в виде мерзких бандитов получили оплеуху, они прощать такого не собирались. Тот самый, которому Глеб половину зубов вышиб, кое-как оклемался и хотел мести. Глебом он решил заняться чуть позже. Сейчас он ударил в самое уязвимое его место, самое дорогое. Над девушкой надругались, будучи в пьяном угаре, и хотели замести следы. Но убить не удалось. Сугубо случайно не удалось. Думали, что убили. А когда Лика впервые придет в сознание - это будет не скоро теперь - то первая мысль, что ее посетит в момент возвращения памяти: «Лучше бы убили».

 

Как сходил с ума и бесился по возвращении Глеб, передать невозможно. День он был в шоке, не отходя от реанимационного отделения городской больницы. День он просто пил. Но так как пить вообще боксер был не привычен, то уже к вечеру оставил это глупое занятие. Ночь он не спал и вновь сидел рядом со своим мотоциклом под окнами больницы. Наутро придремал тут же, на лавочке.

- Эй, приятель! – будил его обнаруживший охранник.

Глеб открыл глаза и медленно поднялся.

- Я не пьяный, - произнес спортсмен.

- Да знаю я, парень. Мужики сказали про твою беду. Эх, твари! И управы на них нет ведь никакой!

- Я найду! Я найду на них управу!

- А… тебя посадят.

- Мне все равно.

- Молодой еще. Тебе жить и жить надо.

- А ей там, не надо?

Сторожу нечего было ответить парню. Он похлопал его по плечу и отправился в свою сторожевую будку.

 

 

- Привет, Глеб…

- Привет, Катюш…

- Про мотоцикл не спрашиваю.

Тот понимающе кивнул.

- Пойдем, погуляем.

- Пойдем…

Они долго бродили по тому самому парку, где все случилось.

- Кать, тебе, может, неприятно здесь? – спросил парень. - Хочешь, пойдем в другое место?

- Мне везде противно, Глеб! – неожиданно резко заявила Катя, швырнув куда-то мотоциклетный шлем, - везде, понимаешь?! Потому что это моя лучшая подруга! Лучшая! Она такая красивая… была! А теперь, если и выживет, то…

- Я не брошу ее. Если… Я найду деньги. На ринг вернусь. На коммерческие бои выйду! За Лику всех положу! Делают же пластические операции! За границей, я слышал, хорошо делают!

- Дай сигарету.

- Ты же не куришь, Кать?

- Ты тоже. А пачка в кармане вон.

- Иногда балуюсь.

- Дай, - девушка неумело затянулась, потом закашлялась и выбросила сигарету прямо на асфальт.

- Как нехорошо! – завозмущалась прохожая женщина лет пятидесяти, малоприятной наружности. - Не стыдно тебе?! Подними сейчас же!

- А тебе не стыдно?! – неожиданно вскрикнула Катя и демонстративно толкнула дымящуюся сигарету еще дальше к центру асфальтовой дорожки.

- Ах ты, дрянь! Ах ты, прохвостка такая! Да я сейчас милицию позову!

- Зови, овца! Десять милиций зови!

- Кать, Кать, успокойся! – просил ее Глеб. - Женщина, идите, пожалуйста. Я сам подниму! Извините!

- Пусть она поднимет! Рот свой разевать может на старших, а поднимать надорвется, что ли?! – неприятная прохожая пошла на принцип.

- Иди отсюда! Старшая нашлась!

- Да я вот тебе сейчас устрою! Сейчас, нахалка! Ты у меня попляшешь! – она судорожно набирала чей-то номер на мобильном. - Ты у меня будешь языком этот асфальт вылизывать! Я тебя научу, как со старшими разговаривать!

- Слышь, чувырла! А ты знаешь, что свинья в возрасте – тоже свинья?! Тебя касается, между прочим! Давай, звони! Смотри, чтобы я не позвонила, а то тебе придется здесь асфальт…

- Алло! Кирюша!.. Ты далеко отъехал с ребятками?! Вернись срочно, меня тут унижают, дальше некуда!.. Срочно, Кирюша! – баба сбросила вызов победоносно посмотрела на молодую пару. - Ну что, прохвостка, может, сразу сбежишь? Заодно и голубка своего сбережешь!

- Пойдем отсюда, Глеб, - предложила Катя, но вдруг поразилась, насколько ледяным стало сейчас его лицо, - эй, Глеб! Ты чего?! Пойдем, черт с ней, с придурочной! Разъелась на полтонны - вот и бесится, что на нее никто внимания не обращает! Глеб…

 

---

11

 

 

Пять минут едва прошло, как уже хозяйской походкой приближались трое парней.

- Эти, теть Кира? – весь в себе уверенный был первый из них, надменно тыкая пальцем в грудь поднимающемуся с лавочки Глебу.

- Эти, эти…

- Значит, так, урод…

- Парни, я сейчас все объясню.

- Объяснять ты в морге будешь. А сейчас стой и жди своей участи. Вахо, придержи бабу, чтобы не сбежала.

- Руки убрал от нее!!! – во все горло заорал Глеб.

- Чего?..

Крутой не успел до конца задать вопроса, потому что в следующую секунду оказался на асфальте от серии мощных ударов.

- Стойте все, пока я вас не поубивал!!! – выкрикнул Глеб, рукой отводя Катю в сторону. - И ты заткнись, свинья жирная! Хотела порядок навести, потому что знала, что твои быки рядом?! Не вышло?! А так бы мимо прошла и пасть даже не открыла! Стой на месте, придурок! Даже не дернись, пока дышишь!

- Слышь, а ты уверен, что всех нас здесь положишь? – спокойно спросил мощного телосложения парень частично кавказских кровей. - Этот-то так, больше выделывался всегда. Я смотрю, ты боксер приличный. Ну, давай…

Он начал снимать куртку и по его бычьей шее стало понятно, что этот - не промах.

- Уверен! – окончательно вскипел Глеб и пошел на него. - Тебе нужен боксерский поединок, да?! Ты его не получишь! Один из нас здесь навсегда останется, вот что ты получишь!

- Погоди, погоди, Вах! – вмешался третий парень, пока жирная свинья стояла молча и думала, сразу на помощь кого-нибудь звать, или, может, еще олимп за ней будет. - Что-то он…  Вроде… не в себе! Постой, говорю!

Этот самый, третий, парень был самый разумный и сразу понял, что лица у этой парочки явно не любовный отпечаток имеют.

- Ну ничего себе… - бранился вовсю Вахтанг, едва справляясь с жаждой боя, - тетю Киру будут обижать, а я смотреть, в себе он или нет?! Сейчас я сделаю его «в себе»!

- Постой, говорю!

- Ребят, стойте! – резко встала в центр Катя, оттолкнув руку Глеба. - Здесь несколько дней назад страшное преступление было!

- И чё? – пока не въезжал Вахтанг.

- Это с его девушкой так… Она подруга моя ближайшая. И единственная.

- Ты на жалость теперь надавить решила, что ли?!

- Стой, Вах! Тут, в натуре, дела были! Менты до вечера оцепление не снимали!

- Какое еще оцепление?!

- Девчонку тут…

Наконец и Вахтанг призадумался.

- Да, что-то слышал.

- Значит, я окурок бросила, и вы меня теперь… А Лику тут убивали, и никого не было. А ведь не слышать не могли! Она же кричала! На помощь звала! Где вы все были, крутизна чертова?! – завелась Катя. - Где?! Где ты была со своим телефоном и своими мужиками, праведница?!

Тетя Кира немного угомонилась, явно зная о случившемся, и пока ей нечего было сказать.

- Серьезно, твоя девчонка была? – спросил успокоившийся Вахтанг Глеба.

Тот кивнул головой и сел обратно на лавочку.

- Ладно… ты это… приятеля только нашего слишком сильно вырубил… Или нет, вроде приходит в себя. Сколько раз ему говорю, разберись сначала, а потом уже геройствуй.

 - Я не хотел… - вымолвил Глеб.

- Вах, он реально нагло на него полез. Парень защищался. А в таком состоянии… ты бы вообще убил сразу.

Сказать больше было нечего, парни помогли подняться приходящему в чувство пострадавшему приятелю и пошли дальше своей дорогой. Вахтанг, что с бычьей шеей, обернулся, еще раз взглянул на поникшего Глеба, что продолжал сидеть на лавке, и подошел к нему обратно.

- Слышь, а ты знаешь, кто это сделал? – тихо спросил он, сев рядом.

- Узнать смогу.

- Это те, которые инкассаторов расстреляли, - добавила Катя.

- Ё… Круто. Ладно, ты это, зал борьбы знаешь?

- На «Динамо»?

- Да. Там меня найдешь, если понадобится.

- Знаю.

- Я не местный. Приехал к вашим опытом поделиться после чемпионата Европы. Недельку-другую здесь побуду. Если что узнаешь, обращайся. Поможем их заживо закопать.

Глеб, не поворачивая свесившийся головы, лишь кивнул в знак согласия.

- Держись, братишка, - похлопал Вахтанг медвежьей лапой Глеба по плечу и поднялся, - держись…

 

Незваные гости, что пришли врагами, ушли с пониманием и болью в сердцах.

 

 

---

12

 

Инцидент имел широкий резонанс в городе. Все местные средства массовой информации трубили, что орудует банда не только грабителей-убийц, но теперь еще и насильников, если, конечно же, их это рук дело. Следствие в рамках возбужденного уголовного дела также прорабатывало версию маньяка. Она была менее правдоподобной, потому что эксперты на месте преступления установили, что злодеяние было совершено группой лиц, но тем не менее.

 

Неудивительно, что в следственной бригаде работал и близкий друг председателя районного суда, Александр Иванович Орлов. Он, как один из самых толковых сыщиков, рвал и метал сейчас, желая не доводить это дело до суда.

- Я найду их, Костя! – угрожал кулаком следователь прокуратуры Орлов, когда они поздним вечером вновь сидели на лавочке и пили какую подряд банку пива, - найду и…

- Что и?.. – грозно спросил председатель суда.

- При попытке к бегству. Или за сопротивление властям.

- Я тебе дам, за сопротивление властям!

- Ты с ума сошел, Костя? Это же убийцы!

- А ты уверен, что это одни и те же люди?

- Почти да.

- У тебя есть доказательства?

Следователь промолчал.

- Вот когда будут…

- Когда будут, то их будут в твоем суде хитромудрые адвокаты оспаривать! И много чего оспорят, уж поверь!

- А ты собери такие, которые не оспорят!

- Костя, ну ты же не в детском саду, в конце-то концов.

- Вот именно, Саша, что не в детском. Я, конечно, понимаю, что эта девушка - совершенно невинная жертва. Хуже того, она подруга моей дочери.

- Тем более, Костя! Тем более!

- Ничего не тем более! Я тебе так скажу: нечего по байк-шоу разным шляться и по паркам по ночам гулять! Тогда бы и ничего не случилось!

Александр Иванович даже подскочил от ярости.

- Кость, ты с ума спятил? Ну, давай еще комендантский час введем для девчонок. Вечером из дома - ни ногой, чтобы не изнасиловали, на дискотеки - ни ногой, по той же причине, парк городской пусть за километр обходят, чтобы маньяки не убили вообще! Так, что ли, получается, Костя?!

- Получается, так…

- Костя, а мы с тобой какого черта тогда делаем?!

- А что мы?

- А то мы! Давай на каждую девчонку бронежилет наденем и к отделению милиции их всех цепью пристегнем - от греха, как ты говоришь, подальше! Ты не путай, это русские девчонки! Их черта два, чем испугаешь!

 

Друзья-юристы ни до чего не договорились и вскоре разошлись.

 

- Папа, - плакала Катя, сидя на кухне поздней ночью, - пап, найди их.

- Найдут, дочка.

- Это общие фразы: найдут, виновные понесут наказание… Как же мне больно!

- Обязательно найдут и накажут.

- Нет, папа, ты не понял, о чем я прошу.

- О чем?

- Найди ты. Вы: такие, как ты, Дядя Саша - и сами их накажите!

- Ты о чем это, дочь? – нахмурился отец.

- О том. Если они из города не уедут, значит, скорее всего, вы их найдете. А потом твои суды бестолковые, адвокаты. У них есть деньги, они наймут самых лучших адвокатов. Сколько ты им присудишь? Год? Три? Максимум пять-семь?

- Могут и гораздо больше схлопотать.

- Не смеши, пап. Годика через три по условно-досрочному выйдут за хорошее поведение. А реально - за хорошие деньги.

- Не думаю.

- Нет, пап. Лике от этого легче не станет. Знаешь, как обидно понимать, что за тебя даже не отомстят? Накажи их по-настоящему. Жестоко накажи! Чтобы ни одна девчонка больше от них пострадать не могла. Ни один инкассатор не был убит.

- Я не пойму, ты что, мне предлагаешь самосуд устроить?

- Что хочешь. Только они не должны больше жить среди людей, папа. Среди нас. Не среди тебя и твоих судей с вашей неприкосновенностью. А среди нас: девчонок, парней незащищенных, детей, наконец, которые тоже от их рук гибнут.

- Дочь, есть закон.

- Туфта все, этот твой закон! Сколько ты им дашь по своему закону?! Несколько лет тюрьмы? А ты, типа, не знаешь, что для них тюрьма порой - дом родной? Что ты мне ерунду говоришь, папа?!

- Иди-ка ты спать лучше.

- Я не могу! Не могу! Как это случилось, я спать не могу! Ничего не могу! Мне противно, отец! Ты же власть! Судья!

- А ну-ка, прекрати истерику!

- Что?! Я истерику прекрати?! У меня нет никакой истерики! Мне больно! Противно! Говори прямо, раз ты мой отец! Ты накажешь их?! Говори!!!

- Я буду действовать строго в рамках закона! – жестко произнес судья, отец по совместительству.

- Я тебя ненавижу…

- Что???

- Ненавижу! Ненавижу!! И твой закон ненавижу!!! Знаешь, отчего мне так больно, обидно и мерзко?! Знаешь?! Оттого, что мой отец не просто мужик с какой-то фабрики! А потому что он судья! Вот такой он судья! И он же мой отец!

Сначала Константин Владленович хотел успокоить дочь, попытаться донести до нее что-то, но потом и сам сорвался. Только толку это не принесло. Катя в порыве ярости схватила сумочку и вылетела пробкой из квартиры.

- Катя! Катя!! Вернись, я сказал!!!

- Молотком еще своим судейским постучи! – лишь донеслись с темной лестницы ее слова, и вскоре шарахнула подъездная дверь.

Выглянув в окно, судья увидел, как рванул с места мотоцикл.

- Дуреха, - тяжело выдохнул Константин Владленович, - только не разбейся, дуреха!

Понимая, что останавливать ее сейчас бесполезно, и звонить тоже, все равно трубку не возьмет, Константин Владленович позвонил своему другу, с которым недавно расстался. Александр Иванович также не находил себе места, и потому вскоре уже появился на пороге с бутылкой водки.

- У тебя завтра процессы есть? – спросил он, откупоривая бутылку.

- Уже сегодня. Нет, только предварительное слушанье, и то после обеда.

- Тогда давай стаканы.

Судья не возражал, и вот их вечерний спор стремительно перетек в ночной.

- Я все понимаю, Саша! Все понимаю! Но самосуд чинить нельзя!

- Вот если бы ты был президентом или хотя бы премьер-министром, я бы тебя понял. Те обязаны такую чушь нести. Им по статусу положено.

- Что ты несешь, Саша?! Ты же сам юрист! У тебя же красный диплом!

- Да на черта он мне сдался, если я людей защитить не могу с твоим дипломом красным?! Нет, я не святоша, и ты об этом знаешь. Кое-какие делишки левые бывают. Но только если это не вот такой случай. Деньги - они никому не помешают. Я вот обормота одного прикрыл чуток на следствии. Так он же в свои восемнадцать уже полный алкоголик. Его лечить нужно, а не в тюрьму сажать. Ну, отблагодарили чуток родители его, и я в твой суд представил немного все иначе.

 

---

13

 

- Как это?

- Вот так, Костя! Вот так! А ты что думаешь, тебе дачку отремонтировали активисты, что ли?

- Ты же говорил, что это твой друг, ну, типа это…

- Это отец парня, строитель. Я сразу ему сказал, что денег тебе совать бесполезно. Ты ж его сынку лишь условно вкатил, и тот сейчас на лечении. А заодно и под домашним арестом. Да не смотри ты на меня так, Костя. Я предупредил его отца, если что, все те старые эпизоды, что у меня в папке остались, в один миг как вновь открывшиеся обстоятельства возродятся. Тогда уже пять лет как минимум. Тот все понял и вот, отремонтировал тебе дачу.

- Вот значит как.

- Но только это все детские шалости, Костя. Это безобидно. Ну, грабанул парнишка спьяну магазин, а дружки сторожу по башке слишком сильно дали. Дружков упекли, а парень-то на такое не подписывался. Он лишь под общий замес попал в этом преступном сообществе. Но тут уже другое, Костя! Совсем другое! Эти звери не наивные подростки-алкоголики!

- Я согласен с тобой, Саша, этим нелюдям нужно по максимуму давать. Ты только поймай их.

- Мы-то поймаем, - усмехнулся Александр Иванович, - за нами, если за живое задели, не застрянет. Сколько ты им дашь, Костя? Пять, десять, пятнадцать лет? Сколько ты будешь слушать их адвокатов, которые начнут цепляться не по факту, а по нашим недочетам? А ты ведь не хуже меня знаешь, что соблюсти все нормы и предписания, ой, как не просто. Невозможно порой. А эти за гонорары свои тут же тебе под нос сунут наши нарушения. Только без этих нарушений я их сто лет ловить буду, Костя.

- Я не пойму, ты к чему меня подталкиваешь?

- А ты сам знаешь, к чему? К тебе многие из мира, что по другую сторону закона, с поклоном прийти могут. Дай им команду «Фас» - и они завтра сами все решат. Они и так решат, без твоей команды, но только чуть позже. А за это время сколько еще беззащитных людей погибнуть может? Сколько еще девчонок изнасиловано будет?

- Ты говоришь ерунду, Саша. И куда эта дуреха умчалась?

- Теперь, уж извини, на даче у подруги Анжелики искать ее бесполезно.

- С Глебом, наверно, будет.

- Это боксер тот?

- Он самый.

- Нормальный парень. Я допрашивал его. Дочь твою не обидит. Он сам не в себе сейчас.

- Думаю, да.

Была небольшая пауза, юристы выпили, закурили прямо здесь, на кухне, и после следователь продолжил, как бы ни о чем.

- Представляешь, Костя, я по радио в машине передачу слушал на эту тему. Это полный караул! Люди звонят по прямой линии, мужики, ё-моё! Вякают там, что, типа, надо еще разобраться: может, она сама их или его спровоцировала! Что там разбираться?

- Не безосновательное мнение, надо признать. Не в этом случае, конечно. Просто я лично знал эту девушку и могу сразу заверить, что она никого провоцировать не станет. Но бывает…

- Чушь это всё! – плавный тон Александра Ивановича начал вновь набирать обороты. - Чушь! Я вот поднимаюсь поздно вечером по темному подъезду к себе на пятый этаж, и женщина спускается мне навстречу. Испугалась, к стенке прижалась. Я ей говорю, не переживайте, гражданка, я Ваш сосед. Проходите спокойно и не беспокойтесь. Будьте только осторожнее, уж больно темно. И какие проблемы у меня могут быть? Как меня оговорить можно в этой ситуации? Не прикасайтесь вы к женщине незнакомой и не хамите ей, и провоцировать вас никто не станет. А одна женщина дозвонилась на эту самую передачу и говорит, что каждый день поздно домой возвращается по темной улице и давно приняла решение: что, если, не приведи Бог, то будь что будет. Сопротивляться или звать на помощь даже не станет, вдруг еще убьют, а у нее ребенок маленький! Как тебе такое в нашем обществе, Костя?! Не государство даже, от него все равно никакого толку людям нет, а именно в обществе женщина так заявляет! Значит, помощи ей ждать неоткуда, ни от нас с тобой, органов… гм… ни от мужиков вообще. Они же, мужики, боятся, вдруг и их привлекут. Пусть лучше над ней надругаются, может даже не убьют, а мы стороной обойдем. Ты представляешь, до чего мы с тобой докатились, Костя? Мы, и все мужики в нашей стране, если женщина так заявляет? Я мент, следак, сыщик, и то мне противно! Потому что в рамках закона я порой действительно помочь ничем не могу! Но не приведи Бог попадется мне такой урод, я убью его! Слышишь, Костя, я просто его убью!

- Ты не имеешь права этого делать. По закону.

- По какому закону, Костя?! Вот по этим нашим кодексам, будь они никчемны? Они и так никчемны, в принципе. Нет, Костя! Я обязан это сделать! Слышишь, обязан! Только для того, чтобы это ничтожество завтра не надругалось над твоей дочерью, ты уж извини, пока ты будешь все думать и решать по закону! Уж лучше сегодня я его убью!!

- Я буду вынужден тебя посадить, Саша, - по-прежнему достаточно спокойным оставался Константин Владленович, - причем надолго.

- А знаешь, гражданин судья, мне плевать. Да, мне именно плевать! У меня другого выхода нет.

- Почему нет?

- Вот иду, а там, в кустах, ну сам понимаешь, что там происходит. У меня оружие табельное, я могу попробовать задержать этого негодяя, если догоню. А могу и пристрелить при задержании. Но это я. А простой мужик? Вмешайся он, и что потом? Заступись он за девчонку, и сам может под статью попасть.

- Есть понятие необходимой самообороны.

- Это чушь, а не понятие! Придумали те маразматики, что сами в подобной обороне не нуждаются! Будет у тебя время дозировать эту оборону, как же! Тут девчонку убивают, а я достану кодекс твой и буду читать, насколько сильно я могу его ударить! Тебе самому не смешно? Не как юристу, не как судье? А как человеку?!

 

---

14

 

- Порой смешно.

- Вот именно! В такой ситуации - хватай что ни попадя и шарахай его по башке, пока он тебя не убил, а ты мне будешь о необходимой самообороне тут втирать. Люди у нас не защищены, Костя! Вообще не защищены! Мы, органы, защищены, а они нет. Тронь меня - и десятка как минимум тут же, не отходя от кассы. А про тебя даже говорить нечего. А тронули эту бедняжку, и еще неизвестно, что им грозит, неизвестно. Потому мне и плевать, Костя. Если я встречу такое на своем пути, то либо поступлю как мужик, либо как юрист. Но в этом случае, если не спасу жертву, то уже жить нормально не смогу. Ты сможешь – живи и поступай так. А я нет. Уж лучше, не приведи Бог, на зону тогда, чем таким животным остаться.

- Ну, ты хватил - животным.

- А кто еще может мимо пройти, Костя?

- Именно такими методами мы опускаемся до животных, понимаешь, Саша? Кровь за кровь - это неправильно.

- Слушай, Твоя-то Честь! Помнишь, когда-то к нам пришел фашист? Он убивал нас, наших женщин, стариков, детей - всех! Это была угроза жизни всего общества! И тогда нам, нашим дедам, было дано право на убийство. И мы, они, убивали их нещадно! И никто не лепетал о человеколюбии, всепрощении, ценности жизни как таковой! Никто! Мы нещадно их убивали! И убили! А теперь празднуем каждый год массовое убийство наших врагов, и считаем это самым великим праздником! И я так считаю. Но разница в том, что тогда угроза была сразу всему обществу! А тут только одному человеку… девочке беззащитной… и только. Значит, все общество защищать нужно, а одного человечка - нет? За нее одну этого делать не нужно? Пусть ее убивают, насилуют, а мы в мораль и праведников поиграем, пока нас не коснулось.

Долго еще мужики спорили на эту тему. Вскоре уже рассветало, Константин Владленович отправился спать, а Александр Иванович - к себе домой.

- Ты это, Саш… - уже на пороге.

- Я понял, Костя. У меня с собой адрес этого боксера. Сейчас заскочу, если Катька твоя не там, поднимем тревогу.

 

В дверь квартиры Глеба раздался звонок. Ни он, ни Катя, естественно, пока не спали.

- Добрый вечер… черт… ночь… утро. Я следователь прокуратуры Орлов. Вот моё…

- Да, проходите, я Вас помню.

- Не могу. Ты скажи мне, Катька Юдина у тебя?

Глеб промолчал.

- Пройти не могу. Мы с ее отцом выпили немного. А если ты завтра жалобу накатаешь, что я явился к тебе ни свет ни заря…

- Да какая жалоба?!

- Какая жалоба, дядь Саш? – высунулась Катя. - Проходите. Тут никого. Родители Глеба на отдыхе.

Александр Иванович прошел вовнутрь, всем видом извиняясь. Ему было не стыдно входить. Следователю Орлову было стыдно девушке в глаза смотреть, помня, где сейчас ее подруга, и кто он по профессии и по призванию.

- Ну, я надеюсь, у вас здесь все в порядке? - тихим тоном спросил следователь.

- Дядь Саш…

- Вижу, Кать. Вижу. Это порядочный парень.

Глеб лишь пожал плечами.

- Чай будете? – спросил он гостя.

- Нет, спасибо. Напился я уже сегодня. И наговорился. Мне главное, что с ней все в порядке.

- Со мной-то в порядке, дядь Саш.

- Да… да, я понимаю тебя, Катюша. До свидания.

Она догнала его уже на выходе.

- Дядя Саша. Папе…

- Не скажу.

- Спасибо.

 

- Алло, Костя, - уже выйдя из подъезда, - все в порядке. Она у него. Не переживай. Но только я тебе этого не говорил, иначе мы больше не друзья.

 

 

Расследование по столь нашумевшему делу было взято на особый контроль высшими чинами города и края, вплоть до губернатора. Вскоре следственной бригаде удалось задержать некоторых виновников этого злодеяния. Но они были не прямыми участниками преступления, а лишь членами преступного сообщества. Адвокаты быстро зацепились за эти скользкие моменты, нашли огрехи в самом делопроизводстве и очень даже профессионально принялись рушить всю доказательную базу. Чего и следовало ожидать, в принципе. Что-что, а деньги у бандитов на устранение подобных «неприятностей» находились всегда в избытке.

 

…

 

- Понял, Костя? Завтра суд, Ваша Честь!

- Не язви, Саша, самому противно.

- Надо же…

- Ну, срок-то им в любом случае гарантирован.

- Какой только?

 

…

 

- Пап, если завтра эти люди, эти животные, не получат по заслугам…

- Получат, дочь, получат.

 

…

 

- Дядя Саша, - плакала Катя следующим вечером.

- Что, Катюша? – сам не свой был следователь.

- Вы видели, как они на суде ухмылялись?

- А что от них еще можно было ожидать?

- Почему? Почему нет главных виновников?!

- Найдем, Катенька.

- Они же могли их сдать! Могли!

- Наверно, могли. Но у нас права человека. За ходом следствия пресса даже наблюдала.

- Дядя Саша! Вон, менты выбивали показания из людей, так дело до европейского суда дошло. Почему ты их не выбил, эти показания? Надо было за ноги их повесить и бить до тех пор дубиной, пока они не назовут тех, кто Лику…

Катюша больше не смогла говорить из-за приступа слез.

- Я бы так и сделал, если б мог…

 

Катя не смогла простить отца и ушла из дома.

 

---

15

 

Часть 2

 

 

 

Звонок в квартиру председателя районного суда. На пороге стояла Алевтина Викторовна Викторовна.

- Плохо выглядишь, Костя.

- Будешь тут…

- Где Катюша-то? На мотоцикле опять рассекает?

- Она ушла.

- Как???

Отец пожал плечами.

- Костя, ты с ума сошел!

- Я недостойный отец, Алёна.

- Надо срочно ее вернуть!

- Она даже слушать не хочет. Говорит, если я буду настаивать, сама на меня в суд подаст. Совершеннолетняя ведь уже. И она может.

- Ка-ра-ул полный…

 

 

- Привет…

- Привет…

- Как дела?

- Нормально.

- Настроение опять плохое?

- Отвали, а?

Артур отвалил.

 

На следующий же день:

- Привет.

- Артур!!!

- Сама отвали!!! – еще сильнее перекричал юноша наглую девчонку, и теперь та таращила на него глаза. - Не нравлюсь - так и скажи!

- А я тебе так и сказала!

- Ничего ты не сказала!! – вновь был громче Артур, и проходящие мимо стен университета студенты даже остановились. - Если тебе не с кем время провести: «Пойдем, Артурчик, кофе попьем! Я тебе даже поулыбаюсь!» А чуть занята – «отвали» сразу!! Сама сторожи теперь свой мотоцикл! Пока, я отвалил!!!

Он махнул рукой и пошел с обидой прочь.

Неожиданно в сердце Кати что-то ёкнуло. Она вмиг вспомнила слова Лики, однажды ей сказанные: «Парень должен быть надежным, Катюшка, а не крутым или богатым. А Артур надежный. Жаль, что он не за мной ухаживать пытается».

- Лика, бедненькая! – взмолилась Катя и догнала Артура.

 

 

Снова звонок в дверь квартиры судьи Юдина, но на этот раз на пороге была не Алёна.

- Добрый день, - тихо произнесла Елена Георгиевна.

- Здравствуйте, - ответил судья.

- Здравствуйте, - еще тише произнес папа Анжелики.

Председатель суда не стал приглашать гостей в дом, но сам к ним вышел. Это не пафос, а обычная мера предосторожности. Ведь, случайно встретившись, Его Честь имеет право перекинуться словами с кем угодно, а вот посиделки у себя дома с потерпевшей стороной столь громкого судебного процесса могут, кому нужно, изрядно козырей подкинуть.

- Скажите, - вытирая постоянно текущие слезы платочком, молвила убитая горем Елена Георгиевна, когда они расположились на неприметной лавочке в парке, - скажите, уважаемый Константин Владленович, как нам дальше жить? Как? Что мне, матери, делать? Если я найду их, я продам все, квартиру, вещи, но найму киллеров, чтоб их уничтожили. Моей доченьке уже сложно помочь, она до сих пор в сознание не пришла, и вряд ли придет, как говорят врачи. Но другим… Другим как же?

- Да поймите Вы, Елена Георгиевна. У меня самого дочь взрослая. Вы же знаете Катю.

- Знаем, Константин Владленович. Мы всегда ее у себя дома как родную встречали. Всегда.

- Поймите, нельзя жить одной местью. Я, со своей стороны, прекрасно понимаю ваше сейчас состояние, но кровь за кровь…

Елена Георгиевна поднялась, несколько свысока посмотрела на Его бестолковую Честь и, вытерев слезы, произнесла:

- Нет, господин судья. Вы не понимаете и не чувствуете даже тысячной доли той адской боли, что сейчас в моем сердце. И не приведи Бог Вам этого познать когда-либо. Вы простите меня, уважаемый председатель суда, Ваша дочь всегда будет в нашем доме принята как самое дорогое, но Вы… не приходите никогда, слышите? Никогда!

Елена Георгиевна, вновь приложив к лицу платок, пошла своей дорогой. Аккуратно ее поддерживая, также ушел и папа Анжелики. Сейчас бывшим супругам было не до выяснения отношений. Их как никогда сплотила беда.

 

---

16

 

Спустя какое-то время Елене Георгиевне стало плохо, и она села на первую попавшуюся лавочку.

- Сейчас, Леночка, сейчас! – суетился ее бывший муж, лихорадочно соображая, как вызвать «скорую» по мобильному.

- Не надо, Сережа, мне уже легче. Не надо. Немного посидим и поедем к дочурке в больницу. Пусть мои силёнки возьмет, девочка моя. У меня их много. Очень много.

Минут пять они не произнесли ни слова. Затем:

- Как ты, Леночка?

- Ничего, Сережа, ничего. Давай еще пару минут посидим. Ветерок так хорошо обдувает.

- Лена…

- Я знаю, Сережа, что ты хочешь сказать мне. Знаю. Это уже лишнее.

- Все равно, Лена… прости меня. Это за мои грехи наша дочка расплачивается. Дети часто за прегрешения родителей отвечают.

- Я не безбожница, Сережа, но с этим согласна лишь постольку поскольку, - выдохнула Елена Георгиевна, - дети наши гибнут не только из-за наших грехов. Их никто, никто не защищает от опасностей жизни. Никому они в этой стране не нужны. Они пьют уже с подросткового возраста, и власть с этим ничего делать не думает. Так, только для вида, поговорят что-то, и все дальше катится по наклонной в пропасть. Мы сами не можем защитить наших детей, а государство их защищать даже не собирается. Вон, я такого позора, как на суде, никогда в жизни еще не испытывала.

- Нет, Лена… это я виноват. Я…

- Какое это имеет теперь значение, Сережа? Какое? Все эти дурацкие сцены ревности, что я тебе закатывала, ровным счетом ничего не значат. Измены, увлечения другими женщинами, жены, любовницы? Никакого это значения не имеет в моем сердце теперь.

- Я думаю…

- Не надо об этом думать, Сережа. У нас в стране дети гибнут каждый день, вот о чем думать нужно. А об этой ерунде, вон, пусть Пугачева подумает. Она женщина умная, знатная, а мне об этом мыслить - желания нет. Я вот, если Бог сохранит мне доченьку мою, все продам и увезу ее отсюда.

- Куда, Лена?

- Куда угодно. Хоть в Африку. Политического убежища просить буду. В любую страну, где если уж такой ужас произойдет, то виновных точно к стенке поставят, чтобы другим неповадно было. Или на пожизненное хотя бы осудят. Я здесь жить больше не хочу.

- Мне с вами можно будет?

- А твоя как же?

Бывший муж промолчал. Он не стал говорить, что его молодая жена сама в это время находилась в невероятном шоке, ведь у нее тоже росла маленькая девочка от первого, неудачного брака. И своему второму мужу эта молодая женщина сразу после трагедии сказала, если простит его мама Анжелики, то лучше ему вернуться к ним.

- Не знаю, Сереженька… Мне, лишь бы доченька выжила. Пусть инвалид, к креслу прикованная, хоть лежачая совсем. Я до последнего вздоха буду с ней. До последнего. Только бы Бог оставил мне ее!

- И я, Лена. Клянусь тебе. Жизнью клянусь, - сейчас и папа Лики не мог сдержать скупых слез.

- Поехали, Сережа. Поехали.

 

Когда они прибыли в больницу, то у дверей реанимационного отделения обнаружили сидящую не первый час Катю и неизвестного молодого человека.

То был Артурчик.

- Здравствуйте, Елена Георгиевна, - еле вымолвила Катя.

- Здравствуй, родная… - обняла ее мама Лики.

- Здравствуйте, Сергей Николаевич.

- Здравствуй, Катюшенька…

 

---

17

 

На окраине города ближе к ночи собралось множество байкеров. На этот раз они не шумели, не веселились, не орала музыка, и в их ушах не торчали наушники плееров. Они молча ждали, когда подъедет Глеб.

- Не повезло пацану, - сказал один из мотоциклистов.

- Да… - выдохнул другой.

- Неужели их менты взять не могут? – третий.

- Вот если бы с Катькой - там папаша-судья все вверх дном бы перевернул, - еще кто-то. - Ее трогать никому нельзя.

- Не говори зря. Катька наша. А папаша ее урод, раз не порвал этих подонков!

- Вон Глеб едет. Один.

Мотоцикл Глеба затих, фара потухла. Он со всеми поздоровался, с кем за руку, с кем обнявшись, с кем так, жестом. Был немногословен, пока вообще молчалив.

- Глеб, мы что тебя позвали-то…

- А меня уже звать нужно? – перебил тот.

- Я не так хотел сказать. Решать нужно, Глеб.

- Что?

- Отомстить за твою девчонку надо.

- Каким способом, если мы даже не знаем, кто это?

- А тех, что осудили недавно?

- А как ты их достанешь? Они скоро по этапу пойдут. На свиданку к ним в СИЗО запишешься?

- Ты с Катькой на дружеской ноге, поговори с ней, пусть папика напряжет. Ему одно слово, и они в наших руках.

- Ты упал, что ли? – возмутился другой байкер. - Кто тебе их в руки даст, хоть пять раз ее отец судья?

- Ой, не надо мне вот это, а?! Вон, Глеба спроси. Наш друган детства заплатил, кому следует, и прямо в камеру, как к себе домой, прошел. Полночи там с корешем водку пили. А тут возможности судьи, да еще такого!

- Нет, пацаны, - остановил Глеб их спор, - с судьей разговаривать бесполезно. Он даже дочь свою слушать не хочет. Она так на него разозлилась, что даже из дома ушла.

- Да ты что?! Серьезно, что ли???

- Ага… У меня живет.

Кто-то многозначительно присвистнул, но тут же получил по башке от другого байкера.

- Это… извините пацаны, я ничего плохого не подумал. Глеб, извини, в этой девчонке никто не сомневается. И в тебе тоже, - как мог, оправдывался горе-свистун.

- Мужики, идея есть! – самый старший байкер, парень лет двадцати пяти мощного телосложения с косынкой на голове.

Все притихли.

- Тут надо самим их искать по разным каналам. Можно кое-какой народец поспрашивать, в конце концов, поговорить еще раз с судьей. Пусть поможет. Погодите, не спорьте. Одно дело - его дочка просила, другое - мы. Все мы. Вместе. Подъедем доброй сотней и попросим Его Честь поговорить с народом. Может, проснется у него что-нибудь. Нам ведь много не надо. Одну-другую зацепочку, и мы уже сами вытащим всё, что следует.

Идея была принята и развита совместными усилиями умов и сердец.

- Я так считаю, - вновь самый старший, когда уже собирались разъезжаться, - кто-то из этой банды на свободе точно остался. Шестерки. Я не имею в виду главных тварей. Нам одного хотя бы зацепить, привяжем его к дереву за ноги и будем бить до тех пор, пока главных убийц-насильников не назовет.

Вокруг раздались голоса поддержки.

Вскоре байкеры разъехались, как возможно, поддерживая своего горем убитого друга.

 

---

18

 

Когда на следующий день председатель районного суда вышел из здания правосудия, то не поверил своим глазам. Внизу, прямо перед широкими ступеньками, и по всей прилегающей площади стояли сотни байкеров с включенными фарами и смотрели на него. До костей тревожно пробирал низкий рык моторов. У Константина Владленовича даже дух от такого зрелища перехватило. Сейчас он не мог пройти на стоянку, где был припаркован его автомобиль. Сначала судья хотел зайти обратно в здание, на чем настаивала милицейская охрана, но сделав лишь шаг в обратном направлении, вновь развернулся и медленно начал спускаться к собравшимся.

- Может, ОМОН вызвать? – спросил по ходу его движения один из недавних мировых судей, сам порядком перепугавшись.

- К спальне дома себе ОМОН поставь! – злобно бросил судья. - И к сортиру не забудь!

Байкеры стояли и молча смотрели. Двигатели их мотоциклов продолжали работать, время от времени порыкивая добавляющимися оборотами. В самом центре, прямо в упор со ступеньками, ведущими в здание правосудия, находились два хмурых мотоциклиста. Один – вчерашний, кто эту идею и породил, другой – Глеб.

- Кто старший? –невозмутимо спросил председатель суда, приказав своим сослуживцам свалить отсюда прочь.

- Я, - спокойно ответил вчерашний парень с косынкой на голове.

- Я! – перебил его Глеб, слезая с мотоцикла.

- Я узнал Вас, - произнес судья, помня свидетеля по делу, - что вы хотели?

- Помощи, - как ни странно для стоящих рядом байкеров, произнес Глеб, вплотную приблизившись к судье.

- Глядя на вашу армию, сложно представить, что вам нужна помощь, - пока ничего другого Константин Владленович сказать не нашелся.

- Вы знаете, о чем я.

- Я сожалею о Вашей беде. Искренне сожалею. Не как судья, а как человек.

- Вы не просто человек, Вы представляете правосудие. И оно должно восторжествовать!

- Мы делаем все, что возможно.

- Слава Богу, это не Вас коснулось.

- И меня тоже, поверьте.

- Адвокаты подали жалобу на решение суда. Отпустите их по подписке или дайте хотя бы одному условно.

- Это невозможно. Вы плохо знакомы с уголовно-процессуальным кодексом. К тому же, даже будь такая возможность, я бы не сделал этого.

- Почему?

- Чтобы вы их на части разорвали?

- А они заслуживают лучшей участи, по Вашему мнению?

- Каждый заслуживает наказание, строго предусмотренное законом.

- Каким?

- Законом нашего государства, где и Вы, и я являемся гражданами.

- И Анжелика тоже!

- И она.

- Кто эти законы сочиняет? Кому такие законы нужны?

- Это уже вопрос из другой области.

- Еще раз спрашиваем Вас, уважаемый судья, Вы поможете нам?

- Еще раз вам повторяю, лично Вам - тоже, я все сделаю, что могу, но строго в рамках закона! – жестко заявил председатель суда, и развернулся в обратном направлении.

- Тогда мы вам не верим!

Судья обернулся, и в следующий момент ему пришлось прикрыть ладонями уши. Душераздирающие сигналы сотен мотоциклов с взревевшими до предела моторами пронзили все пространство вокруг.

Константин Владленович поднялся по лестнице и еще раз обернулся. Байкеры, с выражающими крайнюю степень презрения лицами, продолжая сигналить, медленно разворачивались и уезжали. Будто огромное черное облако медленно смещалось сейчас с площади.

- Жуткое зрелище… - мямлил коллега судьи, которому не помешал бы ОМОН даже у туалета, - никакого порядка в стране!

Константин Владленович еще раз уничижительно посмотрел на горе-заседателя и вернулся в здание суда.

 

---

19

 

- Костя, до беды недалеко, - вновь то был следователь Орлов, - давай что-то решать. Не оставит эта молодежь все так. Поверь, не оставит. Сейчас не те времена, загляни в интернет. Там всё бурлит.

- Что решать ты собрался?! – начинали сдавать нервы у судьи. - Что вы все пристали ко мне??? Давай решать! Давай убивать! Давай вешать! Я что могу?! У меня вот, кодекс, и изволь строго по закону! И еще адвокаты, между прочим твою работу, всю коту под хвост спустили!

- А я тебя предупреждал. У этих отморозков деньги есть.

- И что теперь ты мне предлагаешь, товарищ следователь районной прокуратуры?!

- Не шуми. Послушай. У меня разные связи есть, как и у тебя, в принципе. Только ты их подключать не хочешь. Не перебивай, дай сказать. Так вот, я могу кое-какие прошлые делишки немного иначе разложить и дать ход новому делу. Помнишь, целую группу наркоторговцев год назад накрыли?

- А они здесь причем?

- Будут причем. Сколько детей на иглу подсадили?

- Я не понимаю тебя. Не вижу связи.

- А ты глаза разуй шире кодекса своего. Одни насилуют и убивают, а другие детей героином снабжают. И между ними связи нет? Я увяжу - будет.

- Ты хочешь…

- Я хочу добиться возбуждения нового уголовного дела, где те горе-насильники, которых твой суд недавно мягко покарал, будут проходить как обвиняемые. Допросы, очные ставки, выезды на следственные эксперименты. А там…

- А там ты их байкерам проворонишь, как бы случайно! Вот что будет там!

- Костя, нужно во что бы то ни стало достать тех, кто девушку убивал. Они на свободе пока, как ты помнишь. Дай мне возможность, и я найду их. Слово тебе даю, байкерам не отдам. И сам не убью. Но только если ты им по всем, в том числе и новым эпизодам, максимальные сроки дашь. Чтобы вышли дряхлыми стариками. Иначе…

- Ты сейчас оказываешь прямое давление на суд, - ничего умнее судья сказать не имел.

Дальше они просто рассорились. Впервые в жизни эти два друга-юриста рассорились, как злейшие враги. Один обвинил другого в трусости и косвенном пособничестве преступникам, другой - в чрезмерной кровожадности.

- Я буду рад, когда тебя уволят ко всем чертям! – выругался напоследок Александр Иванович.

- А я - когда тебя! Вон отсюда!

Следователь обернулся и спокойно ответил:

- У меня нет больше друга, Костя. Нет, - и захлопнул за собой дверь.

 

 

Вскоре Анжелика очнулась. Она первый раз пришла в сознание. Врачи сделали невероятное. Но когда в ее памяти всплыли последние запечатленные мгновения, искалеченная девушка вновь ушла… Едва доктора ее удержали, дабы не в вечность.

Следователь районной прокуратуры Орлов Александр Иванович в этот момент стоял рядом с ее кроватью, в наброшенном поверх белом халате. Он с трудом уговорил заведующего реанимационным отделением допустить его к пострадавшей, тем более что сейчас Анжелика вновь была без сознания.

Когда Александр Иванович покидал это самое отделение, то даже не заметил стоящих в проходе Катю и родителей Лики.

- Господи, что с ним? – взмолилась Елена Георгиевна, поражаясь смертельной бледности лица следователя, и мертвому оттенку его глаз.

- Дядя Саша очень хороший, - тихо пояснила Катя, - он настоящий. Не то что…

 

---

20

 

Около центральных дверей университета, где училась Катя, одним днем ее поджидал отец. Выйдя после лекции, она заметила его, но хотела пройти мимо.

- Кать, - остановил ее Артур, - папа твой.

- Вижу, - прошипела девушка и медленно приблизилась.

- Молодой человек, будьте так любезны, - обратился Константин Владленович к поклоннику своей дочери.

Тот понимающе отошел и, не зная, чем заняться, стал протирать от осевшей пыли Катин мотоцикл.

- Пойдем домой, - тихо произнес отец.

Та лишь отрицательно покачала головой.

- Пойдем, я прошу тебя. Заставить не могу. Только прошу.

- Не пойду. Я тебя презираю.

- За что, дочь?

- Мы уже сто раз говорили об этом. В сто первый я не хочу.

- Но…

- Обидно, что мой отец такой… Если завтра со мной - так же как с Ликой, то мой папаша законами прикроется.

- Не говори так, дочь. Это страшные вещи.

- Ты мне будешь рассказывать, какие вещи страшные, а какие нет?! Это не твой друг или подруга сейчас в реанимации, а моя, смею тебе напомнить. Моя! Ближайшая! Уходи! Такой отец мне не нужен!

Из глаз девушки брызнули слезы, и она резко отвернулась и быстрым шагом пошла в сторону своего мотоцикла.

- Катя! – раздалось ей вслед. - Дочка!! Катя!!!

Константин Владленович хотел догнать ее, но та лишь взмахнула, словно пташка, на железного коня и, позабыв даже о своем кавалере, с визгом протекторов сорвалась с места.

Артур и Константин Владленович несколько секунд смотрели в глаза друг другу, после чего щупленький юноша также пошел прочь, не скрывая презрения на лице.

Свесив голову, судья медленно поплелся к своей машине, совершенно никого и ничего не замечая вокруг, даже собравшихся повсюду студентов, хорошо знавших его дочь.

 

Единственным утешением стало то, что вечером приехала Алёна. Она, как могла, поддержала своего мужчину, но все было тщетно.

Константин Владленович впал в глубочайшую депрессию, из которой выйти сам уже не сможет. Оттуда его в один миг выкинет страшной волной, только это случится чуть позже. Но уже совсем скоро.

 

 

Следователь Орлов, охваченный яростью, добьется возбуждения нового уголовного дела ввиду вновь открывшихся обстоятельств. Он шел теперь напролом, нарушая все, что можно нарушить. Александр Иванович смирился с тем, что, в лучшем случае, он вот-вот будет уволен. Но это его беспокоило сейчас мало.

- Гражданин Синицын! Следствие предъявляет Вам обвинение в хранении, распространении и торговле наркотическими средствами в особо крупных размерах. Вы обвиняетесь по следующим статьям уголовного кодекса… - давил, словно танк, на очередном допросе следователь прокуратуры.

- Ты спятил, мент?! – неистовствовал обвиняемый. - Какая наркота??? Я в жизни наркоты не видел!

Обвиняемый и уже осужденный по другой статье, искренне недоумевал, причем здесь наркотики.

- В твой машине обнаружен целый склад! В гараже, куда ты не раз наведывался!

- У меня нет гаража! Где мой адвокат?! Я не буду без него давать показаний, понял?!

- Понял-понял, - выдохнул следователь и закурил.

После вызвал дежурного, и допрашиваемого увели в полной растерянности, что бы это всё значило.

Вскоре явились адвокаты и так же развели руками. Только не оттого, что понять ничего не могли, они-то как раз лучше других понимали, что к чему, а потому что их работу пока никто не оплачивал. Вот они ими и развели, типа, граждане бандиты, у вас опять проблемы – гоните деньги!

 

 

---

21

 

Примерно дня через три одного из обвиняемых повезли на следственный эксперимент. Этим моментом и воспользовался следователь Орлов. Он лично, в нарушение всяких инструкций, отстегнул наручник, что намертво приковывал обвиняемого к руке сопровождающего сотрудника милиции, прицепил того к  двери автозака, после чего приказал оставить их здесь одних. Сопровождающие сотрудники попробовали оспорить, но в конце концов уступили. Теперь обвиняемый и следователь остались один на один в железной будке на колесах.

- Я не понимаю, гражданин следователь, за что меня, - тут же заныло ничтожество, - сейчас заплатят адвокатам, они подключатся, и все ваши обвинения развалятся. Дураку понятно, что дело заказное.

Александр Иванович пока сидел молча и просто смотрел на это животное.

- Товарищ Орлов! – раздалось в рации. - Мы вынуждены будем сообщить о Ваших действиях в рапорте!

- Пошел ты! – рявкнул Орлов и выключил рацию.

- Ну вот, мент, тебя даже свои предупреждают, - ухмылялся теперь обвиняемый.

- Значит так, мразь. Жить ты не будешь. Это однозначно. Не я, так байкеры тебя, один черт, в могилу скоро зароют. Заживо. Но, скорее всего, я.

- Я не понимаю…

- Или ты едешь на зону по тем детским статейкам, что гуманный суд тебе прописал, но сначала дашь концы тех, кто мне нужен.

- Какие концы?

- У меня висяк один есть по очень крупной партии наркоты, вот за нее и поедешь. Но все равно, скорее всего, не доедешь. И дружки твои не доедут. Закопаем мы вас всех. Точно закопаем.

- Да за что??? – откровенно матерился обвиняемый. - Кто нужен-то тебе?!

- Кто инкассаторов перестрелял. И кто девушку убивал ночью в парке.

Теперь до животного дошло истинное положение вещей.

- Я-то причем? – его тон резко сменился на трепещущий. - Это не я. Мы в машине сидели. Ты же знаешь, гражданин следователь.

- Потому ты и живой пока. Где те, кто мне нужен?

- Не знаю.

Дальше была обычная для органов ситуация, с разницей лишь в том, какие цели в данный момент преследовались. Отчасти даже переборщил Орлов с обвиняемым, и теперь тот валялся на железном полу автозака, держась за печень и корчась от адской боли.

Следователь вышел из клетки на свободу, и к нему тут же подошли другие сотрудники милиции, которые не могли не слышать воплей обвиняемого.

- Марат… - даже не знал, что сказать Александр Иванович.

- Я понял… Постараюсь всё уладить. Без гарантий, конечно.

- У тебя сын?

- И дочь тоже. За своих я ручаюсь.

- И на том спасибо, Марат.

- Если я правильно понял, обвиняемому срочно нужна медицинская помощь?

- Правильно. У него с почками вроде бы проблемы. Предупреди Хлыстова, пусть скажет понятым, что следственный эксперимент отменяется.

- Хорошо.

 

Официальное следствие вовсю буксовало, ввиду неслаженности работы сыщиков. Да и откуда было взяться этой слаженности? Зато неофициальное уже продвинулось достаточно глубоко. Вскоре до тех извергов дошли слухи, что у них на хвосте конкретно жареным запахло. Они захотели быстро покинуть город, но алчность и жадность, а также отчасти собственная тупиковая ситуация, не давали им пока такой возможности.

- Слушай, вот мы попали! – как крыса в клетке перед смертью, метался из угла в угол один из них. - Сдалась тебе эта баба тогда? Боксера завалили бы, и не было б сейчас всей этой…

- Заткнись.

Крысы не договорились и чуть друг друга не перегрызли.

 

 

- Привет, Кать!

- Привет, Артурчик.

- Нормально настроение?

- Так…

- Кофе пить пойдем?

- Пойдем, - равнодушно ответила девушка.

 

На свою голову в этот день Артур видел ее последним.

А днем позже Катя пропала. Совсем.

 

---

22

 

- Господи, Костя! – не находила себе места Алевтина Викторовна. - Ну, может, она с этим боксером куда уехала?!

- Нет… - едва промолвил Константин Владленович, сидя на диване и закрыв лицо руками.

- Ну, подожди так убиваться! Наверно, укатила с байкерами своими на мотоцикле куда-нибудь! – сама себе не верила Алёна.

- Куда?! – подскочил Константин Владленович. - Куда?! Все байкеры на месте! Никто не пропал! Боксер дома! Все, слышишь, все! Одной ее только нигде нет! Даже этот… этот… черт, я совсем про него забыл!

- Кто, Костя?

- Да сопляк этот, что за ней все время по пятам шастал!

- Какой сопляк?!

Но Константин Владленович себя уже не помнил. Он, мгновенно схватив ключи от машины, уже минуту спустя несся на бешеной скорости только в ему известном направлении. Несколько раз его пытались остановить сотрудники милиции, но председатель суда их проигнорировал. Он на всех парах летел в прокуратуру.

 

Когда дверь в кабинете следователя Орлова резко распахнулась, тот даже не скрывал своего удивления.

- Саша! Саша! У меня дочь пропала!

Александр Иванович посмотрел на него, много что хотел сказать на этот счет, но промолчал. Во всяком случае, сейчас. Он и сам любил эту неудержимую девчонку со скверным характером. По-отцовски души в ней не чаял.

- Саша, помоги! Я умоляю тебя! Ты же первоклассный сыщик, Саша! Найди ее!

- Когда и при каких обстоятельствах это произошло? – спокойно, но лишь внешне, спросил следователь Орлов. Внутри у него у самого все опустилось сейчас.

- Не знаю. Телефон отключен. Все ее друзья на месте, никто никуда не пропадал. А ее самой и след простыл.

- Кто видел ее последним?

- Да черт знает, как его зовут! Щупленький такой. С ней учится вроде бы. Только недавно сам о нем вспомнил, а где найти, не знаю.

- Артур его зовут. Студент первого курса. Ты тогда удовлетворил требование адвокатов и не приобщил его показания к делу.

- Саша! Не надо о прошлом! Помоги!

- Официальное заявление писать будете, господин Юдин?

- Ты с ума сошел!!! – впервые, чуть ли не с самого детства, во все горло заорал председатель районного суда,

- Поехали, что стоишь!!! – еще громче заорал следователь, подрываясь с места.

Сигареты, табельное оружие, ключи от кабинета и машины были словно ветром сметены со стола. Теперь они оба неслись по проспектам, улицам, площадям, нарушая все подряд, игнорируя любые требования полосатых жезлов.

- Смотри, чтобы по колесам стрелять не стали, - предупредил Константин Владленович, будучи весь белый от ужаса. Не скорости, конечно же.

- Молчи, я сказал!!!

 

Далее было все стремительно. Сначала университет, охрана… но пропустили мгновенно, кафедра, аудитория, где даже преподаватель рот открыл от изумления, видя, как двое взмыленных мужчин ворвались сюда, словно на штурм Бастилии.

- Ты, иди сюда! – резко заявил судья, тыкая пальцем в Артура, сидящего в первом ряду.

- Но, позвольте! – возмутился какой-то профессор.

- Спокойно, граждане! Я следователь прокуратуры Орлов! – выкрикнул Александр Иванович, предъявляя на всеобщее обозрение служебное удостоверение. - Пропала студентка вашего ВУЗа. Это ее отец. Он же председатель районного суда, если кто не знает! Иди сюда, парень!

Артур поднялся, чуть ли не трясясь от страха, и неуверенным шагом приблизился.

- Пойдем, побеседуем в коридоре!

 

---

23

 

- Где Катя? – как мог, пытался спокойно держаться Александр Иванович, когда они вышли.

- Я... я не знаю…

- Где моя дочь??? – совершенно не контролировал себя судья.

- Спокойно, господин Юдин, спокойно! – пытался сдержать его следователь, - понимаешь, парень, ты последним видел эту девушку. Домой она не вернулась. В ту квартиру, где обитала последнее время, тоже. И вы не мельком с ней пересеклись, а провели целый вечер, так?

Тишина.

- Так, я спрашиваю??? – судья полностью потерял контроль над собой и теперь вцепился в бедного парня, едва ли не с желанием разорвать его на части. - Говори, так???

- Ночь… - задыхался Артур, - ночь мы провели. Утром она уехала. Куда – не знаю.

- Что???

- Костя, отпусти его! - едва вырвал студента следователь из яростных рук судьи.

Константин Владленович, весь пунцового цвета, сделал шаг назад, облокотился на подоконник и после, немного отдышавшись, заявил:

- Ты арестован… черт… задержан. По подозрению…

- Костя, ты не имеешь права…

- Я сказал, он задержан!!! – взревел судья на все здание университета и, схватив парня, словно щенка, за шиворот, поволок того на выход.

- Куда?! Куда вы меня тащите?! – как мог, сопротивлялся Артур, спотыкаясь, но все было безрезультатно.

- В камеру!!! – лишь донесся до него разъяренный голос отца его девушки.

 

- Костя, мы нарушаем все, что только возможно, - заявил Александр Иванович, когда судья запихнул задержанного в машину, - первый адвокат - и нам… Мы нарушаем все законы сейчас.

- Плевал я на твои законы!!! – вновь был неистов судья. - У меня дочь пропала! Это ты, ты! Это ты их зажал, и они так решили теперь отыграться! Я знаю! Я говорил! Ты затянул петлю на их шее, а моя девочка должна… Катюша! Дочка! Господи!

- Твои, Костя… твои законы. На них ты плевал теперь, - как никогда спокойно ответил следователь прокуратуры.

 

Следующие два дня судья не мог ни спать, ни есть… ни жить.

 

Если обычный человек обратится в органы, во внутренние или еще какие, по факту пропажи своего ребенка, то искать того никто не поторопится. В лучшем случае, примут заявление, и на том их миссия будет закончена. Это речь о маленьком, несовершеннолетнем малыше. А если тому стукнуло уже восемнадцать, то подавно.

Но дочь председателя районного суда кинулись искать все, абсолютно все органы, и внутренние, и не внутренние. Мгновенно был найден повод для возбуждения уголовного дела, и в его рамках всем силовикам выдавались любые полномочия, лишь бы появился хоть какой-то результат.

На дорогах, на въездах и выездах в город, на вокзалах - везде проводился тотальный досмотр всех и вся. Малейшие подозрительные лица тут же задерживались и допрашивались с особым пристрастием. Те притоны, которым раньше было позволено существовать, вмиг позакрывались, пока яростная поисковая операция не увенчается успехом. Теперь председатель суда переполошил все связи, как в силовом мире, так и в криминальном, неистово требуя от них любых, абсолютно любых действий, лишь бы толк последовал.

Если бы каждого пропавшего малыша, подростка, юношу, девушку искали с таким усердием, в государстве пропажа человека стала б исключительным случаем!

 

- Костя… Костя, ну… - Алёна была постоянно рядом с ним по мере возможности. Его возможности. Свои все дела она оставила тут же. Ее трясло только от одной мысли, что могло случиться с Катюшей, с которой у них сразу сложились великолепные отношения. Да, даже если б и не сложились. Для Алевтины Викторовны она была как родная дочь.

 

- Дела… - продолжительно выдохнул один из байкеров, - слушай, Глеб, по ходу, следак может и тебя теперь в камеру закрыть.

- Может, - сам не свой, отвечал Глеб, которого чувство панического страха не отпускало, - пусть закрывает, мне до лампочки. Лишь бы с Катькой…

- Глеб, а помнишь, ты сказал, что сцепился с каким-то борцом в парке? Ну, когда вы еще с Катькой там сидели, - то был вновь самый старший байкер с косынкой.

- Да… я тоже об этом подумал.

- Где он, на «Динамо», говоришь?

Глеб кивнул.

- Поехали туда.

- Поехали.

 

 

---

24

 

Вскоре возле спорткомплекса припарковалось с десяток мотоциклов. Поднявшись на второй этаж, где располагался просторный зал борьбы, парни остановились и стали смотреть тренировку. Самый мощный борец вольного стиля сразу бросился в глаза. Это кавказец был тот самый парень. Теперь Глеб понял, не попади он с одного удара, сам был бы в три узла тогда в парке завязан, и вряд ли сейчас здесь стоял.

Подошел кто-то из тренеров и спросил, что гостям нужно. Те ответили.

- Вахо! Тут к тебе!

Медведь, закончив кидать через голову своих спарринг-партнеров, переваливаясь с ноги на ногу, начал приближаться.

- А… боксер, здорово! – вытирая пот, сказал он, признав в одном из посетителей старого знакомого. - Что, беда опять?

Глеб пару раз положительно кивнул.

- Ну, пойдем, на спортплощадке посидим. Там обсудим. Сейчас, накину куртку только.

 

Позади спорткомплекса было небольшое футбольное поле, опоясанное беговыми дорожками. Тут же располагались и зрительские трибуны. На них и пристроились несколько байкеров и мощный борец.

- Боксер, тебя как там?

- Глеб.

- Я Вахтанг, если помнишь.

Они пожали руки.

- Ну, рассказывай поподробнее, что у тебя за беда.

- Девушка пропала.

- Та?

- Ага.

- Резкая девица.

 - Есть такое.

- Давно?

- Несколько дней назад.

- Думаешь, это те, кто ее подругу?..

- Боюсь даже думать.

- Давай, это… спокойно прикинем варианты. Нащупаем что, найдем, к кому подъехать пообщаться. Есть люди – они помогут. Только ты мне скажи, так, не ради любопытства…

- Да без проблем, спрашивай.

- Твоя - кто?

- Которая в реанимации.

- А эта?

- Ее ближайшая подруга. И мой друг. Настоящий.

- Это ее папаша такой шмон навел по всему городу?

- Ее… - Глеб выругался откровенной бранью.

- Что ты так о нем?

- Доигрался, праведник чертов!

- Зато теперь круто наверстывает. Даже здесь менты целую облаву устроили. Меня задержали. Я ж - черт знает откуда сам. Ладно, Бог с ним. Пусть шмонают. Лишь бы не поздно оказалось.

Глеб пристально на него посмотрел.

- Не кипятись, все нормально. Постараемся тебе помочь, если получится. Только давай этих, байкеров твоих, попросим там где-нибудь подождать. Не обижайтесь, мужики, я к вам с уважением, но…

- Без вопросов, - ответил старший из них, и мотоциклисты покинули место посиделок.

Когда они ушли, Вахтанг продолжил:

- Я созвонюсь со своими земляками. Там люди есть. Разные. Тоже борцы в прошлом. Сейчас у них другие дела. У некоторых совсем другие. Они ваших, здешних знают. Попрошу помочь. В таком деле, где полные отморозки беспредельничают, любой нормальный человек поможет. Только мне нужны все карты, понимаешь? Все. Давай, если не против, все подробно и по порядку.

Следующие минут пятнадцать Глеб подробно излагал суть случившегося.

- Понятно… - выдохнул борец, с хрустом злобно выкрутив собственные суставы, - твари! За такие дела сам бы им шею свернул. Всем.

- Вахтанг, я так понял, ты с криминалом тесно связан.

- У нас нет криминала, - отшутился тот.

- У нас по-другому нет, - не воспринял шутку Глеб.

- Ну и?..

- В таких случаях много шансов, что Катька жива? Скажи, как есть. Я нормально. К этой жути даже привыкать начинаю. Если и она… всё. Всех урою.

- Глеб, с криминалом, о котором ты говоришь, я связан так, постольку поскольку. И это не криминал, а нормальные люди. Отморозков они по своим законам решают, жить или не жить. И покруче этого судьишки решают. Быстро и качественно. Поэтому мне сложно делать выводы, как в подобных случаях бывает. В их мире такое не прощается. Кто девчонку на улице, ребенка тронет, и дня не проживет потом. Это в нашем городе. Хотя, последнее время такое порой тоже творится…

- А сам как думаешь, Вахтанг?

- Я думаю, она жива. Если б… уже б нашли… или ее, или ее… труп. Извини, боксер. Это - правда жизни.

У Глеба хрустнули кулаки.

- Да погоди ты. Скорее всего, она жива. Думаю, ты прав. Этих отмороженных зажали, а те, кого они вот-вот сдадут, за зады свои затряслись сразу. Как раз в их духе. И теперь им карта козырная нужна. Они на стол ее и положат судье вашему, кто так круто весь город на уши поставил. Ты, типа, спокойно спускаешь все на тормозах и тогда получаешь свою дочь обратно целой и невредимой. Что тоже не гарантия, конечно.

- Еще варианты есть?

- А черт его знает. Остальные все плачевные.

- Ты имеешь в виду, зачем им свидетеля оставлять?

- Нет... – неуверенно ответил Вахтанг.

- Да ладно. Я вижу. На них уже столько крови, одна дорога – на пожизненное. Что им девчонка?

- Девчонка сейчас их спасительная ниточка. У тебя есть возможность их концы срисовать?

- Какие концы?

- Ну, тех, всех, кто по делу тому проходил? Фамилии, адреса там, хаты, подруги, друганы… всё, что можно. Мне о конкретных людях спросить нужно.

- Это не люди.

- Ну, это да.

- Попробую. Следак из прокуратуры - нормальный мужик. Он этому судье придурку столько раз втирал, а всё… а! – Глеб махнул рукой.

- Слушай, а что он такой упертый-то? Обычно наоборот, кровожадные. А этот даже странный.

- Праведник, его-то раз туда… О правах человека мямлил что-то. Законность свою тупую отстаивал. Вот, доотстаивался. Теперь сам - как волк озверел. Крови хочет за дочь.

- У них жизнь, как в колыбели. Что им о правах человеческих-то не вякать? А как петух в жирное место клюнет, от их праведности следа не остается. Для нас они только одно право оставили – сдохнуть, как собака, в любой момент. Ладно, черт с ними, с убогими. Говоришь, следак толковый?

- Да. Реально толковый.

- Толковый следак всегда связи нужные имеет по другую сторону… ты понял, чего.

- Имеет.

- А пообщаться с ним можно? Так, неофициально.

- Думаю, да. Он за Катьку сам порвет, кого хочешь. Уже рвет. И за мою Лику тоже.

- Значит, это нормальный человек, а не законник недоделанный.

- Он нормальный.

 

25

 

В конце встречи Вахтанг проводил Глеба до ворот, где ждали другие байкеры, и поддержал того напоследок:

- Ладно, ты держись, давай. Пока еще никто ничего не знает.

- Угу… Спасибо.

- Держись, боксер. Последний удар за тобой будет.

- А за тобой что будет последнее?

- А я сломаю шею тому, кого ты срубишь! Мы всем им шею свернем. Только будь осторожней. Судья бешеный. Закроют тебя, у подруги твоей шансов еще меньше останется. Надеюсь, папаша ее хоть это понимает. Всё, удачи тебе.

- Спасибо, Вахтанг! До встречи!

Спортсмены обнялись, кавказец подошел и пожал на прощание руку каждому байкеру.

- Берегите себя, мужики. Резких глупостей делать не торопитесь, - он выразил им уважение, что они рядом в такую тяжелую минуту.

 

 

- Доброй ночи, уважаемый. Можно без имен. Что за несчастье тебя ко мне привело?

Пожилой мужчина безобидной наружности присел на скамейку и пригласил присесть рядом ночного визитера.

- Помоги дочь найти, - у Константина Владленовича от нервного перенапряжения тряслись руки, и он этого даже не скрывал.

- Да… - выдохнул не знакомый никому пожилой мужчина, - а что я могу? Я на пенсии. Это ты – человек в городе большой. Власть у тебя тоже не малая.

- Поспрашивай, кого следует. Любые деньги.

- А у тебя есть деньги?

- Найду. Что хочешь, взамен сделаю.

Незнакомец призадумался.

- Кореш у меня чалится уже который год подряд. В годах уже сам. Болезни разные у него. Лечить бы надо. А ему еще до воли далековато.

- Из местных?

- Хм! – усмехнулся тот, - тебе совсем память поотшибло, я смотрю! В твоем суде его судили-то - громкое дело тогда было. Забыл никак?

Константин Владленович начал судорожно что-то перебирать в памяти.

- А осудили его несправедливо. За что был виноват, уже отбыл. А остальное - за других. Их-то откупили тогда. Они на островах сейчас кости греют с молодухами упругими, а кореш мой не ровен час…

- Как его фамилия и какая статья?

Пожилой мужчина назвал и то и другое.

- Я добьюсь пересмотра дела, и он будет на свободе. Это я могу гарантировать.

- Вот как! Ну надо же, как все просто у вас, гражданин начальник! Хошь тебе – туды, хошь - сюды! Хм… вот законы у вас…

- С дочкой поможешь?

- Я постараюсь, что могу. Только обещать не берусь. Потому и ты с корешем не торопись. А то его вытащишь, а я не в силах окажусь на добро добром ответить. А такое в нашем мире не допускается. Это не у вас, начальников.

- Ну, и на том спасибо. Когда заехать? Завтра?

- Не надо ко мне заезжать. Я сам с тобой свяжусь.

Константин Владленович недоверчиво посмотрел на собеседника.

- Что, гражданин начальник? Не беспокойся, домой к тебе не заявлюсь. На воздухе пересечемся. Ребеночек - это святое. Помогу, чем смогу.

- Помоги, прошу тебя. Я вытащу твоего кореша.

- У него статья-то не простая.

- Это не проблема.

- Ну, лады, гражданин начальник.

Незнакомец тяжело поднялся, видно было, что он одышкой страдает и слабыми легкими, и поплелся куда-то в ночи.

 

 

Сколько бы разной публики ни искало Катю Юдину, но никаких вестей о ней пока узнать не удавалось. Этим только лишний раз подтверждалась основная версия следствия, что она в заложниках, и подонки лишь ждут удобного момента, чтобы начать свои грязные торги людьми. А может, они ждут, когда у судьи такая мысль первой придет. Во всяком случае, эта идея проскочила в голове Константина Владленовича, когда наконец-то подходила к концу очередная проклятая ночь, в которую он вновь не сомкнул глаз. А также глаз не сомкнула и лежавшая рядом Алевтина Викторовна.

Константин Владленович тяжело поднялся, прошел на кухню и, встав у окна, закурил. Больше всего на свете ему сейчас хотелось, чтобы внизу неожиданно затарахтел мотоцикл, и к подъезду подкатила его дочь. Он, наверно, прямо в окно к ней выпрыгнул и на руках бы затем понес домой.

Но внизу стояла гробовая тишина, и лишь изредка проезжали заблудившиеся в житейских делах автомобили.

- Костя… - едва слышно раздалось за спиной.

Он обернулся, и перед ним стояла вечная его преданная спутница жизни Алёна. Она безмолвно прижалась к груди Константина Владленовича, и сказать ей было нечего. А тот лишь бесконечно тяжело вздохнул.

 

---

26

 

Ближе к обеду на допросе следователя Орлова произошёл жаркий спор еще двух сыщиков и адвоката, который вновь начинал рушить все обвинения. Но это ему не очень удавалось, потому что установка сверху была однозначной – плевать на всё, лишь бы результат был. И уж тем более на процессуальные или еще какие глупости.

В самый разгар спора в дверь внезапно зашел председатель суда. Все переглянулись такой неожиданности, но в каком тот сейчас состоянии, ни для кого секретом не было.

Александр Иванович закончил допрос, и вскоре они остались в кабинете одни.

- Как ты, Костя? - тихо спросил следователь.

- Плохо, Саша, - вымолвил тот в ответ.

- У тебя какая-то мысль есть, как мне показалось?

- Есть. Вызови-ка мне этого еще раз.

- Кого?

- Которого только увели.

- Сейчас вызову. Только надеюсь, ты не убьешь его прямо здесь?

- Как получится.

- Может, сначала обсудим твою идею?

- Тут нет ничего сложного. Проще некуда. Сама жизнь, Саша. Вызывай.

 

Вскоре конвойный вновь доставил одного из главных фигурантов данного уголовного дела. Пока его доставляли, следователь спросил судью:

- Костя, парня отпустить бы нужно.

- Какого?

- Артура. Забыл?

- Пусть посидит пока.

- Одна жалоба - и моя голова знаешь, куда полетит?

- Я закрою любую жалобу на тебя.

- А толку в том, что он у нас, Костя?

Судья задумался и вскоре выдал:

- Мне чихать на этого Артура. Если считаешь, толку нет, выпускай.

- Вот в этом и беда твоя, Костя. Тебе на людей чихать, пока тебя самого не коснулось. Ты весь город на уши поставил лишь из-за дочки своей. Из-за чужой девушки пальцем не пошевелил.

- Ты мне морали читать будешь?

- Я от беды тебя предостеречь пытаюсь.

- Сам-то лучше?

- Да. Заметь, Катя-то мне не дочь.

- Считай, заметил. Скоро этого подонка доставят?

- Скоро. Ну что, я отпускаю тогда Артура?

- Подписку с него возьми только. О невыезде.

- Он из камеры-то уходить не хочет.

Теперь судья был удивлен конкретно.

- Как это? Что еще за чудо природы такое?

- Вот такое. Сидит мне тут как-то, и заявляет, если я его отпущу, то он лично перережет горло тем, кто это все натворил. Вот только найдет, и перережет.

- Где он их найдет-то?

- Жизнь по-всякому повернуть может. А он перережет, Костя. Пусть лучше пока здесь посидит. Я позаботился, чтобы нормально здесь пока «отдохнул», так сказать, от греха подальше. Слабенький-то он слабенький, а бед натворит запросто.

- Ты в прошлый раз что-то говорил… я мимо ушей тогда пропустил, что его…

- Да. Было дело. Сокамерники его жестоко избили. Ты приказал засунуть-то от ярости к кому его? А он же глупый, что-то сказал не так. С кем-то огрызнулся. О себе не думал.

- Оклемался?

- Да вроде бы. Немного привели в порядок.

- Ладно, отпусти лучше его. Хотя… как хочешь.

 

27

 

В этот момент конвойный и доложил, что обвиняемый доставлен, и был им введен. Это ничтожество усадили на стул, прикрученный посередине комнаты, руки его пока оставались в оковах.

- Снимите наручники! – распорядился судья.

Конвойный вопросительно посмотрел на следователя, которому подчинялся непосредственно. Тот кивнул.

Судья поднялся, придвинул стул к центру комнаты, сел напротив и дал знак следователю, чтобы не совался.

- Я прикажу, и твою ногу опустят в соляную кислоту. Потом другую. А после руки. И выбросят в придорожную пыль. И на этом ты будешь свободен. Даже по закону. Не будет ни зоны, ни этапа, ничего не будет, - голос судьи был не наигран, выражение глаз еще хуже.

- За что? – спросил обвиняемый, имевший и без того более чем плачевный вид.

Почки-то у его подельника до сих пор еще не пришли в норму.

- Свяжись со своими главарями и скажи, пусть отпустят мою дочь.

Обвиняемый молчал.

- Тебе могут дать телефон, могут свозить в любое место, даже сюда любого посыльного провести могут. Только свяжись и передай им, что я согласен на любые условия. На любые. Завтра можете все оказаться на свободе. Все. И ты тоже. Я дам вам уйти из города. Только отпустите мою дочь.

Данное животное не могло знать, правду говорит этот важный начальник или блефует. Его главари сидели как крысы сейчас по норам и что еще успели натворить, никому было не известно. Но дабы хоть как-то продлить себе дни без сплошных избиений, он согласился подумать, как можно установить такую связь. Жить уроду хотелось, пусть не жирно, пусть без денег, но так хотелось, как никогда раньше. Многие помогали следователю Орлову и такую жизнь в камере устроили этому насильнику, что тот уже готов был сам в петлю залезть, да и туда не пускали.

- До завтра подумай. Больше ждать не буду. Прикажу исполнить, что обещал, а сам буду стоять и смотреть. Ты не единственный. Другие согласятся.

- Я свяжусь, гражданин начальник, - еле вымолвил не чуявший стула под собой обвиняемый.

- Уведите! – распорядился судья.

 

- Никогда не видел тебя таким кровожадным, - произнес Александр Иванович, когда они вновь одни остались в кабинете.

- Позвони мне, как он что надумает.

- Хорошо. А ты действительно выполнишь свое обещание, если они вернут тебе Катю?

- Да. Пусть только вернут и катятся отсюда ко всем чертям.

- А там еще другая девушка в реанимации. И пара молодых парней в могиле. Инкассаторы.

- Мне нужна моя дочь, - словно не слышал следователя судья.

- Уходи ты лучше с судей, Костя. Уходи.

- Не тебе решать.

- И из моего кабинета уходи.

 

---

28

 

Константин Владленович лишь слегка задремал в районе часа ночи, как его разбудил звонок мобильного телефона. Он подскочил, словно на него плеснули кипятком, и сначала даже трубку из рук выронил.

- Алло… Алло!.. Алло!!!

Затем судья выслушал короткий монолог будто робота, и затем в последовала тишина.

- Что это? – сам себя спросил Константин Владленович, покрываясь весь холодным потом.

В эту ночь не было рядом Алевтины Викторовны. Вообще с ним практически никого рядом не осталось. Забыл судья, что не в мире юристов живет, а в обществе людей. Вот жизнь ему это и напомнила.

Поднявшись, он что-то на себя накинул и вышел в подъезд, позабыв, что  сам в домашних тапочках. Лифт ждать не стал и медленно поплелся вниз по лестницам. Весь вид в эту ночь у Константина Владленовича был совсем не серьезный, не грозный, не величественный, как это было раньше. Сейчас вниз по мрачным лестничным пролетам спускался забитый и потрепанный щенок, которого жизнь выкинула на обочину и теперь лишь сулила одни беды. Страшные беды.

Чем ниже спускался председатель суда, о чем он в эти минуты никак не помнил, тем страшнее ему становилось. Он не чувствовал ни себя, ни ног, ни разума. Лишь сплошной монотонный гул все сильнее и сильнее нарастал в его голове. Дойдя до первого этажа, судья едва приметил темного человека, стоявшего лицом к окошку между лестничными пролетами первого и второго этажа. Когда судья проходил мимо него, тот лишь слегка обернулся и тут же отвернулся обратно. Но однозначно чувствовалось, что этот темный силуэт по его судейскую душу сейчас.

В обычном состоянии человек точно бы принял любые меры предосторожности, и уж дальше никак не пошел. Скорее всего, быстро бы вернулся обратно. Но Константин Владленович после прослушанного телефонного монолога неизвестного «робота» находился сейчас в совершенно далеком от обычного состоянии. Он словно не шел, а полз, будто беспомощный червяк прямо в пасть своего пожирателя. Разум верить не хотел, но сердце полностью смирилось, что он теперь жертва. И если это так, то ему уже все равно.

Дверь на улицу была открыта, и головы судьи коснулись мелкие капли дождя. Погода была отвратительной, грязной, и кругом стояла чуть ли не сплошная темнота. Те немногие фонари, что освещали двор, только усугубляли эффект, создавая впечатление, что всё действие происходит на далекой, никому не известной мертвой улице, где нет людей, нет живых существ, а есть только кровожадные вампиры, и те прячутся в огромных мусорных баках с крысами по соседству.

- Кто вы? – одними губами спросил полностью обессилевший судья человека, контуры которого сейчас приблизились вплотную.

Контуры молчали. Определить, что это был за человек, и человек ли вообще, не находилось возможности. Сер, как грязь, безлик, как ночь, и молчалив пока, как смерть.

- Дочь? – сам себя не помня от внезапно охватившего ужаса, трясущимися губами спросил судья.

- У тебя больше нет дочери, - раздался голос, будто из могилы.

Силуэт незнакомца коротким движением впихнул судье какой-то конверт и стал резко удаляться прочь. Константин Владленович больше ничего не видел и не слышал. Он не заметил, как за его спиной другой незнакомый силуэт покинул подъезд. Как машина без габаритных огней тронулась и достаточно уверенно выехала со двора, как еще мелькнула чья-то тень. На живого человека некогда всесильный судья сейчас не походил.

Сделав несколько неуверенных шагов, Константин Владленович опустился на мокрую лавочку, стоявшую прямо под сумрачным фонарем. Посмотрел на конверт, что держал в руках, и медленно его приоткрыл.

С дикой дрожью пальцы извлекли первую фотографию… затем вторую… и последнюю. Блики фонаря отбросили несколько теней, будто змеи насмехались над горем человека, и тем лишь окончательно помутили разум. В глазах Константина Владленовича потемнело, в груди онемело, далекий, уносящий куда-то в вечность шум наполнил голову, и все поплыло перед глазами.

Человек, сидящий на ночной лавочке, медленно завалился набок, какие-то фотографии выпали из его рук, и в затяжном зигзагообразном полете приземлились в грязную лужу. Сам же человек в этот момент будто умер.

А он и умер в реальности, потому что, если организм после такого и выживет, то это уже будет организм совсем другого человека. Тому подобное пережить вряд ли удастся.

 

 

---

29         

 

Часть 3

 

В кабинете следователя Орлова находилась только не совсем молодая, но миловидная женщина, которую звали Алевтина Викторовна, и сам хозяин кабинета. Он сидел, закрыв лицо руками, и чувствовал, как скупые слезы обжигают его мозолистые руки. Женщина же за последние сутки выплакала все слезы, которые только могла.

 

Прошли сутки, и сцена в кабинете следователя Орлова повторилась.

- Как он? – еле выдавил из себя Александр Иванович.

- Лучше не видеть…

Последовал тяжелейший вздох многое перенёсшего мужчины, познавшего кровь следователя, увидевшего горе человека.

- Он в состоянии детально воспроизвести диалог?

- Нет.

- А от фотографий хоть что-то осталось?

- Бумажная каша.

- Можно попробовать восстановить. Надо отдать экспертам. Где снимки?

- У меня в пакете. Они на принтеровской бумаге отпечатаны были, и там уже…

- Хотя, что там восстанавливать? И так понятно, что за картина откроется. Поехали к нему.

- Не надо, Александр.

- А он руки на себя не наложит?

- Уже бы сделал. Лежит, словно труп, и стеклянными глазами лишь в потолок смотрит. Там врачи постоянно, санитары на всякий случай.

- В стационар его нужно отвезти.

- Он против. Категорически. Не надо его пока трогать. Мне так кажется.

Женщина поднялась и молча покинула кабинет следователя.

 

У Орлова не было пока возможности переквалифицировать статью уголовного дела, ввиду того, что не было и трупа. Но этот момент в подобных делах всегда оставался не более чем вопросом времени.

 

Несколько дней спустя.

 

- Костя…

Тот поднял мертвый взгляд.

- Не существует слов, чтобы поддержать тебя, но… я не знаю.

Тяжелейший стон судьи, временно отошедшего от дел. А может, и не временно, сейчас этого не знал никто.

- Костя…

- Я не могу зайти в ее комнату…

 

Нет смысла передавать все то, что теперь творилось в душе Константина Владленовича. Те, кто однажды волею страшного рока познал такое, сказать словами людей ничего уже не смогут. На это никаких слов не найдется. Тем же, кого жизнь пощадила, не приведи Бог и миллионную часть подобного горя пережить.

 

 

- Глеб, ты как, братишка?

Ответ не последовал, и Вахтанг не стал настаивать. Байкеры, что стояли рядом, были безмолвны.

Боксер поднялся с земли, на которой просидел чуть ли не вечность, посмотрел нездоровым взглядом вокруг и спокойно произнес:

- Убивать хочу.

 

---

30

 

А дальше включилось новое кино, или очередная его серия, сильно контрастирующая с предыдущими. Люди озверели. Те, кто был людьми, превратились в зверей. А те, которые изначально зверьми родились – в ползучих крыс, и время до момента, когда их раздавят, стремительно теперь сокращалось.

 

Байкерам удалось найти одного из участников страшного преступления, который стоял в стороне на всякий случай, пока убивали Анжелику.

- Пацаны… - словно мерзкий червь, ползал тот по земле около ног парней и колес их мотоциклов, - я не трогал ее… клянусь… пальцем даже не трогал… меня заставили… самого бы… если б я…

- Что с ним делать, Глеб? – спросил старший среди байкеров, с повязанной вокруг головы косынкой.

Боксер не торопился с ответом. Вновь это была ночь, так же моросил дождь, и место на берегу озера окутывал туман. Тусклые габариты мотоциклетных огней лишь с близкого расстояния могли донести, что в этом месте сейчас происходит что-то страшное. Но справедливое.

- Давай, камень ему на шею, и концы в воду, - предложил кто-то из байкеров, кто питал особые чувства к Кате Юдиной, - что стоишь, Глеб? Говори, мы все сами сделаем.

- Я могу предложить тебе поединок, - пнув небрежно ногой червяка, произнес сверху боксер, - насмерть. Но это бесполезно. Даже если ты выживешь, то тебя убьют мои друзья. Не за меня. За девчонок.

- Я… я…

- Глеб, не надо… - придержал его за локоть старший байкер, - убить за дело можно любого, а наслаждаться этим не стоит.

- А мне хорошо сейчас, - произнес Глеб, повернув на своего друга мертвый взгляд.

- Вот-вот. И пацаны необстрелянные из моей роты так же зверели после первой крови. Не надо, Глеб. Палачом по жизни станешь… Идите, мужики. Откатитесь в сторону. Оставьте нас одних, с этим…

Человек двадцать мотоциклистов, не запуская двигателей, молча отъехали в ночном тумане метров на сто.

- И ты, Глеб.

Но тот отрицательно покачал головой.

Парень в косынке присел на корточки рядом с червяком, что извивался сейчас ужом, и сухо произнес:

- Я тоже могу предложить тебе поединок. Но не хочу.

После этих слов что-то резко хрустнуло и… всё вокруг затихло.

 

Минут пять спустя двадцать два мотоциклиста стояли на берегу озера, полностью поглощенные ночным туманом. Они сидели поверх своих железных коней и безмолвно всматривались в ровную водяную гладь, над которой дышал тяжелый пар. Последние, едва заметные узкие волны успокоились, и озеро вновь замерло… удовлетворившись.

Медленно разворачивались байкеры, спокойно зарычали двигатели их коней, и так же медленно они стали выкатываться на проезжую часть. В сторону города они двигались не спеша, каждый думая о чем-то своем, и все об одном.

 

---

31

 

Какие бы ужасы порой ни происходили в нашей жизни, тем не менее сама жизнь продолжается… с нами или без нас.

 

Достаточно неожиданно, когда уже и надежды особой никто не испытывал, Анжелика пошла на поправку. Теперь она окончательно пришла в сознание, вернулись память и разум. Рядом постоянно находились врачи, работал психолог, но самую большую поддержку, конечно же, оказывали родители. Именно Елене Георгиевне удалось убедить дочь, что ее беда не самая страшная на этом свете. Поначалу Лика не верила, но слова и сердце матери потихоньку сделали свое дело.

- Мам, я ужасно выгляжу, да? – одним утром спросила девушка.

- Для меня ты самая красивая, - как могла, ответила Елена Георгиевна.

Анжелика выглядела более чем ужасно. Именно по этой причине из палаты интенсивной терапии, куда ее недавно перевели, убрали даже небольшое зеркало. Передвигалась девушка пока с трудом, и едва могла самостоятельно сделать лишь несколько шагов. Но организм молодой, и он изо всех сил боролся. Главное, чтобы и желание было у самой пострадавшей идти на поправку, но с этим пока было все очень и очень сложно. Тяжелым камнем лежала память на сердце девушки. Неподъемным. Не принимала она больше эту жизнь и не дорожила ей.

Прозвучал вопрос, которого Елена Георгиевна больше всего боялась с того момента, как ее дочь пришла в сознание.

- Мам, где Катя?

- Ну… я… не знаю… - женщина так и не смогла придумать, что сказать, а правду не решалась, потому: - уехала.

- Куда?

- Ой, дочка, с парнем со своим, как его…

- Артур? – в глазах девушки впервые блеснула радость, так негармонично контрастирующая с увечьями вокруг.

- Артур, не Артур, я не знаю. Щупленький такой.

- Артур… Молодец, Катюшка. Правильно. Зря она его так долго отталкивала.

- Конечно, зря. И мы ей говорили.

- Как говорили?

- Что зря. Хороший парень этот Артур. Подумаешь, щупленький. Не это главное. Что она, сила-то?

- Это главное, мам. Сила.

- Ну…

- А как вы ей говорили, если ты даже имя его не помнила сейчас? Мам, где Катя?

Елена Георгиевна подумала, но не решилась:

- Дочка, я за это время свое имя позабыла, не то что Артура.

В этот раз Лика поверила.

- Девочка, а у меня для тебя хорошая новость есть!

- Какая?

- Папа к нам вернулся.

- К тебе?

- К нам.

- Меня он не бросал. Ты его простила?

- Я не думала об этом, дочь.

- Он дома живет?

- Все это время мы здесь с ним жили. За дверью.

- А как же его… эта…

- Тут все сплотились, доченька. Все. И все обиды позабыли сразу.

- Почему он не заходит?

- Скоро зайдет. Завтра вернется и сразу же зайдет. Он у своих родителей. У него опять отца прихватило.

- Дедушка Коля? Что с ним?

- У!.. С ним чего только нет.

 

В палату вошли врачи, сделали все необходимые процедуры, главным образом инъекции, чтобы больная как можно больше спала. И вскоре Анжелика провалилась в глубокий сон, а мать продолжала сидеть рядом. Елена Георгиевна гладила ее по рассыпавшимся на подушке волосам, но к лицу по-прежнему не прикасалась. Нельзя было трогать тело девушки, пока она не очень крепко уснула. Тут же срабатывало подсознание и проклятая память, Анжелика начинала кричать и истерически биться.

 

- Доктор, скажите, что делать?.. Она постоянно требует свою подругу.

- Успокойтесь, мамаша. Скажите, что она уехала на курорт. Главное, держитесь при этом спокойно.

- Она не верит. Катя никогда бы не уехала, пока с Анжеликой такая беда. И моя дочь об этом знает. Они слишком близки были.

- Тогда позовите эту самую подругу, с которой они так близки. Где она?

Елена Георгиевна опустила глаза, и выступившие слёзы заставили доктора всё вспомнить:

- А! Простите, простите! Я только с консилиума вернулся, все позабыл! Простите! Это та бедняжка, что и день, и ночь около реанимации сидела.

- Та, доктор… та самая…

- Нет, сейчас нельзя. Ни в коем случае сейчас нельзя. Ее состояние пока слишком нестабильно, и не факт, что она перенесет стресс такой без тяжелых осложнений. Давайте чуть подождем. У нас с Вами еще одна очень серьезная проблема есть. Психологи психологами, но…

- Что но, доктор?

И так было понятно, какое «но» страшило сейчас всех вокруг.

 

 

---

32

 

Когда через несколько дней Анжелике все-таки удастся увидеть себя среди ночи в отражении оконного стекла, то девушка сразу же постарается свести счеты с жизнью. Елена Георгиевна, что едва придремала на диванчике в коридоре, вмиг подскочила, что-то почувствовав, и стремительно ворвалась в палату. Это и спасло ситуацию от полного краха.

Теперь около постели Анжелики дежурили все двадцать четыре часа в сутки.

 

- Елена Георгиевна, - вновь был доктор через пару дней после этого происшествия, - Вы говорили, что молодой человек Вашей дочери вроде бы как…

- Не знаю. На словах да, сказал, что ни за что ее теперь не бросит. Но мы же с Вами взрослые люди, доктор.

- Не это сейчас главное.

- А что тогда?

- Сейчас не настолько важно будущее, насколько настоящее. Если этот юноша готов на такой мужественный шаг, пусть приходит и говорит об этом Вашей дочери.

- Он каждый день рвется, но его не пускают.

- Теперь самое время пустить. Ей смысл нужен. Жить нужен смысл. Я поговорю с заведующим, пустят.

 

Анжелика не приняла Глеба при первом его визите. У нее началась едва ли не истерика, когда в палату вошел ее молодой человек. Поторопился немного опытный доктор с хорошей идеей. Никто не учел, что приближение парня, который был слишком небезразличен, может спровоцировать обратную реакцию. Она помнила о нем постоянно и в ужасе представляла, какой перед ним предстанет. Особенно после того, когда увидела себя сама.

Но это было в первый раз. Через какое-то время Елене Георгиевне удалось убедить дочь, что жизнь продолжается, и надо жить. И если молодой человек сам рвется к ней, то отталкивать не нужно. Умная женщина сердцем почувствовала, как расставить акценты:

- Лика, доченька, ну, пожалей ты его хоть чуть-чуть! Бедный Глеб не ест, не спит, только к тебе рвется. Вся душа у парня горит. Он настоящий. Другой бы сбежал уже давно, а он нет. Поговори с ним, хотя бы с минутку, не отталкивай. Решит уйти, Бог его простит. А самой отталкивать не нужно.

Дочь в знак согласия прикрыла глаза.

 

- Лика, - в конце короткой встречи обратится Глеб, сидя рядом с кроватью своей девушки, - не плачь. Я знаю, что не дает тебе покоя. Мы решим эту проблему. Главное, что ты жива.

- Как?..

- О! Сейчас в Европе такие волшебники есть.

- Какие волшебники, Глеб?

- Хирурги. Пластические хирурги.

- Ты знаешь, сколько это стоит?

- Сколько бы ни стоило.

- Глеб, где Катя?

- Катя?..

 

Глебу невероятных напряжений стоило театральное изображение хорошего настроения и бодрости духа. Когда он выйдет из палаты, упрется лбом в холодную стену, сжимая до хруста костей кулаки.

 

 

На самой дальней окраине города располагался небольшой район, целиком состоявший из старой частной застройки. По большей части жители использовали эти ветхие жилища как дачи. Скоро их снесут и возведут новый микрорайон, но пока на отшибе царило запустение, и уличных собак в будний день было больше, нежели людей.

Два мотоциклиста въехали сюда и тормознули неподалеку от одной неприметной улочки.

- Давно я на таком транспорте не ездил, - произнес негромко Вахтанг, слезая с железного коня, - добрая техника. Слышишь, Глеб, давай коней здесь оставим. Спугнем.

- Давай.

Двое парней прошли с половину улицы пешком и остановились возле какой-то дряхлой развалюхи.

- А точно здесь? – тихо спросил боксер. - Вдруг не те?

- Здесь, - проминая суставы и чувствуя прилив крови, ответил борец.

- Может, все-таки спросим сначала? Не хотелось бы не тех дров нарубить.

- Спросим, обязательно спросим. Прямо сейчас.

После этих слов горец распахнул калитку, которая чуть с петель не слетела, и быстро взбежал на небольшое деревянное крыльцо. Запертая входная дверь была проломлена вовнутрь, прямо вместе с косяком.

- Ну, ты бульдозер! – раздался голос Глеба прямо за спиной бульдозера.

 

---

33

 

В этой конуре и были найдены двое прямых участников страшных событий. Один расстреливал инкассаторов, другой измывался над девушкой. Не важно, кто вывел на их след. Конечно же, люди, так сказать, тесно или не очень связанные с криминалом. Не самые последние в мире людей вообще. Просто по специфике своей деятельности они не дружны с законом. Но не все незаконное является криминалом.

- Вы кто такие, в натуре? – не ожидая незваных гостей, выкрикнул один из прятавшихся здесь.

Он только что открыл зенки, потому что спал сном младенца после ночной попойки с подельником. Второй в этот момент вжался в дырявое кресло времен далеких и судорожно размышлял, свои или нет сюда ворвались.

Глеб, увидев эти рожи, сразу понял, даже если не они, то точно - из таких же.

- Постой, - придержал его Вахтанг, - сам же говорил, спросить нужно сначала.

Он подошел к одному из обитателей норы и присел рядом с его ложем.

- Инкассаторов сработали, а проплатить, куда нужно, забыли?

- Что???

- Гм…

Видя, насколько внушительны габариты присевшего рядом гостя, обитатель тут же продолжил.

- Мы отстегнули. Какие к нам претензии? Сидим теперь в этой паутине, обложены со всех сторон! На улицу выйти нельзя!

- Да постой ты! – окрикнул Вахтанг Глеба, который вновь был полон ярости.

- Претензии есть, - спокойно продолжил борец, не поднимаясь, - не шевелись, только хуже будет…

Идиот решил нащупать под грязным матрацем ствол, но понял, что не успеет этого сделать.

- …правильно подумал.

- Какие претензии? Мы же проплатили!

- Девку изуродовали одну, чуть не убили, - при этих словах, что были произнесены борцом с наигранным равнодушием, он обернулся в сторону Глеба, чтобы тот в гневе не оглоушил его самого по голове, - теперь у всех проблемы большие. Менты весь город перевернули. Парни хорошие сроки получили. А ведь не они девку-то… Так, на стреме только стояли.

- А я чё говорю! Я этим… сразу сказал, черт с ним, с тем боксером. Не нужно бабу трогать. Его можно, а из-за нее - вон теперь сколько…

- Хватит. И так понятно. Вы одна бригада, что ли?

- Раньше так работали. А потом пересобачились. У них свои дела, а у нас свои.

- То есть серьезные дела у вас, я про инкассаторов, а проблемные - у них?

- Ну да…

Борец посмотрел на второго, что по-прежнему сидел в кресле и боялся пошевелиться, понимая, что второй гость в любой момент его на части разорвет.

- А может, ты от проблем отплыть пытаешься? – кавказец взглянул на того, что до сих пор молчал в кресле.

- Мы с ними по многим делам не согласны, - вымолвил тот, - но и себе все приписывать не стоит. С кассой инкассаторской мы тоже им помогали. А бабки не поровну разделили.

- А девка? – борец теперь бешено переводил взгляд то на отвечающего в кресле, то на Глеба, почувствовав, что сейчас все и решится.

- А что девка-то? Кто ж знал, что так все выйдет? Мало девок, что ли?

- Ты один это?..

- Да я вообще!..

- Я спросил, ты один ее??? – взорвался Вахтанг, но не поднялся лишь потому, что контролировал лежащего на матраце, помня, какая под ним не детская игрушка сейчас. А стрелять он станет. Для того чтобы стрелять, уметь не надо.

- Нет!!! – заорал сидящий в кресле и резко подскочил, догадываясь теперь, что к чему.

Обычно хороший боксер, если наносит удар по прямой, всегда старается попасть противнику в подбородок, дабы послать того в нокаут. Глеб с дикой яростью и с идеальной точностью взял чуть ниже – в горло. Орущий тут же рухнул обратно в кресло и вновь принял положение сидящего в нём. Следующее его перемещение будет в лежачую позицию … навсегда.

- Ну, вот и всё, - произнес Вахтанг, посмотрев в округлившиеся глаза своего оппонента.

- Я это… это…

- Кто с ним был, ты знаешь?

- Нет… я не был… я не трогал… даже не участвовал… только инкассаторов…

В следующий миг, понимая, что дни его сочтены, это ничтожество резко сунуло руку под матрац, но куда ему было. В одно мгновение клещи борца легли на подбородок и затылок и резко провернули голову.

 

- Глеб, Глеб! Очнись! – пару раз похлопал Вахтанг по щекам стоявшего в онемении боксера. - Ты как, братишка?

- Нормально, - выдохнул тот, - привыкаю.

- Правильно ваш старший говорит - не стоит. Он толковый, и мотоцикл у него хороший. Мне понравился. Пойдем отсюда.

 

Спортсмены покинули сие гнусное место, аккуратно прикрыв за собой калитку.

 

- Ты не поверишь, Глеб, - вдруг вспомнил Вахтанг, когда заводили мотоциклы, - я сам хотел в инкассаторы пойти, когда с деньгами совсем голяк был. Пойти не успел, зато рассчитаться за их парней не опоздал. Надо же, как бывает… гм…

Двигатели зарычали низким и спокойным басом, и гости удалились с этих заброшенных мест.

 

---

34

 

Председатель районного суда пришел в себя, условно выражаясь. Теперь его не узнавал никто. Константин Владленович стал полностью замкнут, резок, хмур, и весь его вид выдавал человека, абсолютно отрешенного от этого мира. В действиях он пугал, в редких выражениях наводил ужас, в глазах застыл мрак.

- Как ты, Костя?

- Нормально, - сухо ответил судья, вновь посетив кабинет следователя Орлова.

- На работу вышел?

- Да. Вышел.

- Ко мне по делу ведь пришел, вижу.

- По делу. Вызови того обвиняемого.

- Того?

- Другого. Но ты знаешь, кого.

- Зачем?

Судья вкратце изложил суть просьбы, и следователь сделал, как тот и хотел. Через какое-то время обвиняемый был доставлен.

- Вы не могли бы нас оставить, товарищ следователь? – неожиданно официальным тоном спросил судья.

Александр Иванович молча поднялся, взял сигареты и вышел из кабинета. На этот раз наручники с доставленного не снимали.

- Вас, зверей, кто-то убивает, - сухо произнес судья.

Обвиняемый не отвечал.

- И правильно делает… Я мешать не буду, - Константин Владленович говорил медленно, делая длительные паузы между мрачными фразами, - пока и до тебя очередь не дойдет… Как только отправишься по этапу, недели не протянешь… Рвать на части тебя будут медленно… очень медленно…

- Что вам нужно? – не скрывая страха, спросил обвиняемый.

Судья не ответил.

- Я не знаю, что вы хотите, гражданин начальник.

- Головы тех, кто это сделал, - будто из преисподней был голос судьи в эти минуты, - отрезанные… и тело моей дочери.

 

 

- Глеб, где Катя? – теперь уже требовала Анжелика.

Боксер соврет своей девушке и будет убеждать Артура не посещать пока ее, потому что по его лицу она сразу почувствует беду.

 

 

- Сережа, ты окончательно решил или опять начнешь метаться на все стороны? – серьезно спросила Елена Георгиевна своего бывшего мужа, когда они сидели в больничном холле, ожидая выхода из палаты Глеба.

- Лена…

- Понимаешь, это сейчас не так важно. В принципе, в жизни это не так важно, для меня, во всяком случае. Просто я хочу знать твое решение. И дочери нашей лучше сразу привыкнуть, дома отец живет или не дома. Если же ты идешь на жертву ради нее или думаешь, что ей так будет лучше, то не стоит этого делать.

- Почему?

- Она давно восприняла как норму жизни, что отец уходит от матери к другой женщине, более молодой и красивой. Сказок не бывает, Сережа, от немолодой женщины уходят к молодой, от некрасивой - к красивой.

- Но…

- А вот когда ты в очередной раз выкинешь такой фокус, мне уже будет не удивительно, но Анжелике… Подумай, спешить некуда, Сережа. Подумай хорошо. Твоя избранница - женщина достойная, и теперь жизнь это проверила. Я открыто говорю, что выражаю ей признательность за ту поддержку в беде, какую она нам оказала. Мне лично оказала. Ты будешь с ней счастлив, Сережа.

- А ты?

- А я тоже обязательно буду счастлива. Когда моя дочь станет снова здоровой и красивой. Мне сейчас нужно думать, где деньги взять.

- Какие деньги?

- Большие. Еще несколько месяцев, и Лика сможет полностью передвигаться сама. А вот внешность ее восстановить и нервную систему будет очень дорого. Нужно надолго в Европу ее везти.

- А у нас не делают?

- Есть специалисты, но у нас я не хочу. Я больше вообще ничего не хочу у нас. Получится - я там и останусь, если Лика пожелает. Там хотя бы не убьют моего ребенка.

- Сколько есть времени, чтобы деньги найти? И какая сумма необходима?

- Точно не знаю, но большая. Для нас с тобой - неподъемная. Я квартиру продам.

- А жить где будешь… будете?

- Придумаем что-нибудь. Думаешь, она сможет на улицу с таким лицом выйти?

Отцу ответить было нечего.

 

---

35

 

Константин Владленович опять до глубокой ночи не мог уснуть и битый час стоял на темной кухне и смотрел в окно. Он не помнил, какую по счету сигарету докурил, заметив лишь, что уже давится табачным дымом. Пока еще за окном было темно, и только фары редких машин напоминали, что там идет жизнь.

Как ни странно, но в голове председателя суда сейчас плыли не те воспоминания, которые должны были проплывать, и которые преследовали последнее время. Он не вспоминал в эти минуты свою дочь Катю. Его память будоражило совсем иное. То были лекции, которые когда-то он читал для студентов юридического ВУЗа, и то были его ответы на вопросы после нее:

- Скажите, пожалуйста, Константин Владленович, а Вы за или против введения моратория на смертную казнь? Спасибо заранее. Студентка третьего курса…

- Конечно, за! – вещал лектор с трибуны. - Как вы можете, будучи уже юристами, рассуждать на такие устаревшие темы?! Это же пережитки феодального прошлого! Посмотрите, все ведущие страны мира уже отказались от этого! Кто дал право лишать человека жизни?! Кто?!

- А ему, Константин Владленович? Студент четвертого курса… Кто преступнику дал право лишать жизни другого человека?

- Мы не должны уподобляться этим извергам! Не должны! Мы обязаны строго наказывать их за такие деяния!

- А есть адекватное наказание за умышленное убийство одного или нескольких граждан, кроме смертной казни?

- Конечно, есть! Вы что думаете, в тюрьме – это сладко?! Вы когда-нибудь видели камеры для осужденных на пожизненное?! Посмотрите, сейчас интернет предоставляет вам такую возможность!

- Но это потом осужденный поймет, как ему несладко, Константин Владленович. Студент второго курса… А в момент, когда он только собрался совершить злодеяние, он знает только одно: сколько бы ни дали, а жизнь сохранят! Остальное ему - море по колено. Пока по колено.

- Вот именно, пока по колено!

- Константин Владленович, Вы извините за такой вопрос. Студентка пятого курса… Но если бы, простите меня еще раз, с Вашими самыми близкими случилась такая беда, непоправимая беда, а у Вас бы была возможность наказать виновника не по закону, как бы Вы поступили?!

- Наказал строго по закону! И только по закону! Вы поймите, дорогие мои, еще раз повторюсь, не нужно уподобляться этим мерзавцам! Законотворческой деятельностью занимаются далеко не глупые люди, и нет разницы, моя это беда или не моя, если говорить в широком смысле. Беда – она всегда одинаковая. Нужно иметь сострадание к людям, у которых эта беда произошла! Но «кровь за кровь» - это отжившее уже понятие, и так поступать нельзя! Скажу вам всем даже больше. У меня не так давно родилась дочь! – в огромной аудитории тут же прошла волна аплодисментов. - Спасибо! Спасибо вам всем! И я теперь самый счастливый человек на свете!

- Константин Владленович, а как Вы назвали свою дочь? Извините за вопрос не по теме. Студентка первого курса…

- Катя! Почему не по теме? Как раз по теме! Мою дочь зовут Катюша! И я теперь всегда должен заботиться о не, и оберегать. Как человек, как отец и как юрист, дорогие мои! Да-да, именно как юрист! Как отец я должен обеспечить достойное ей существование, уровень жизни, образование. А как юрист просто обязан привить ей сразу чувство патриотизма, гордое чувство гражданина великой страны, где всё, абсолютно всё регулируется строго законодательным путем! И наша с вами задача постоянно соблюдать, обеспечивать и гарантировать законные права наших граждан! Особенно таких маленьких и пока беззащитных, как моя Катенька!

Зал, что целиком состоял из молодых, романтичных и пока еще наивных студентов, был тронут и проводил знатного юриста стоя и с бурей оваций.

- Спасибо вам всем! Спасибо! – ответил взаимностью Константин Владленович, прощаясь с благодарными студентами. - Я от всей души желаю вам удачи в столь нелегком деле, как юриспруденция! И помните всегда, что закон – превыше всего!

…

Константин Владленович настолько отчетливо вспомнил давнюю речь, как будто и сейчас он стоял не у окна в темной кухне, а в той самой аудитории. И перед ним был не вид ночного города, а лица молодых юристов, которые такими пока еще беззаботными глазами смотрели на мир, что можно лишь было позавидовать. Но вскоре сам мир на них так в ответ посмотрит, что многие из те, вчерашних студентов-юристов, сегодня - уже и не юристы, и даже не люди.

Не пропустила своим взором жизнь и самого главного законника, теперь уже председателя суда, Юдина Константина Владленовича. Больше он о «законности» нигде не вещал, никому важность понятия «закон» не доказывал, и вообще едва тянул свое такое существование.

А тянул он его к одному только – к развязке.

 

---

36

 

- Костя, ты что задумал? – тревожно спросил Александр Иванович, когда они опять сидели на лавочке и тянули пиво.

Следователя теперь реально пугало состояние давнего друга. После всего случившегося он не держал на него ни обид, ни зла, понимая, как жестоко поплатился этот не самый плохой человек за свои лишь сугубо юридические взгляды на жизнь. На юризм такими взглядами смотреть можно и даже нужно, а на жизнь не получается.

Но больше всего последнее время волновало Александра Ивановича то, что Константин Владленович и не собирался выходить из своего критического психического состояния. Теперь понятия «месть», «море крови за три капли невинной» были с судьей одним целым. И он этим не упивался. Он таким стал.

- Костя, ты вчера вынес приговор по делу…

- Вынес.

- Двадцать пять лет – это круто. Как минимум…

- Обжалуют. Но все равно пятнадцать-двадцать как минимум оставят.

- Раньше бы ты дал не больше пяти.

Судья промолчал.

- Я понимаю, преступление тяжелое, но адвокаты тоже правильно заявили…

- Меня не интересует мнение адвокатов, - перебил Константин Владленович.

- Вообще больше не интересует?

- Когда они за деньги работают. Если докажут, что вот этот человек не виновен, я выпущу его прямо в зале заседания. А нет – извините, вон конвой, и тут же клетка. Для зверей!

- Жестко.

- Почему жестко? Он убил. Неважно, на какой почве: ревности, в состоянии аффекта или в сильном опьянении. Факт тот, что хотел и убил. Изволь теперь рассчитаться.

- А ты помнишь себя еще не так давно, Костя?

- Помню, - словно самому себе отвечал судья, не поворачивая головы, - помню, Саша. Это был не я.

- А кто?

- Моя наивность.

- Может, ты сейчас тоже заблуждаешься?

- Скорее всего. Но так надежнее. Лучше настоящему убийце дать лишние лет десять, чем недодать год, пока этот «детский сад» высшую меру наказания возвращать не собирается.

- А ты уверен, Костя?

- Ты меня тестируешь, что ли, Саша?

- Наверно. Так… интересно просто. Видишь, как жизнь-то повернула человека.

- Если человек несет реальную угрозу жизни других людей, то он не может рассматриваться как объект миролюбия, человеколюбия или еще какого -любия. Он должен быть изолирован от общества. При невозможности последнего – уничтожен.

- Ты говоришь страшные вещи, Костя! Видишь, что в городе творится?

- Крыс убивают. Вижу. И правильно делают. Я даже знать не хочу, кто это всё творит. Может, байкеры.

- Думаю, не только они.

- Главное, что их давят. Крыс.

- Чего ты добиваешься, Костя?

- В каком плане?

- Ты уже седьмой приговор вынес, что у всех волос дыбом встал.

- Я никого напрасно не осудил. Саша, ты превосходный сыщик, и тебе давно уже не нужны эти формальности: вещдоки, улики, показания свидетелей, если преступление совершено вот так, как на ладони. Посмотришь на задержанного - и сразу видишь, он это сделал или нет. А дальше уже игра в карты между вами - обвинителями и стороной защиты - адвокатами. Но у последних карты подороже будут.

- Я слышал, тебя на повышение собираются…

- Собираются…

- А что по делу?..

- Последнему?

- Да. Титов, зампрокурора, будет в суде обвинение представлять.

- Без разницы.

- Как это? Что-то я не пойму тебя, Костя. То ты тройной срок даешь, то…

- Тут не сроком расплачиваться нужно, а жизнью…

- Ну, в этом случае не могу не согласиться… Еще пиво будешь?

- Нет. Домой пойду. Устал.

- А что ты вообще хочешь, Костя? Я же вижу, ты куда-то гонишь. Очень быстро причем гонишь.

- Мою дочь.

- Что??? Есть?..

- Нет. Никаких шансов нет. Мы же не дети, Саша, чтобы в сказки верить. Мне нужны их головы. И пусть вернут то, что от нее осталось. Я попрощаюсь… И сам сведу счеты с жизнью. Без Кати она мне больше не нужна.

- Костя… Костя!.. Костя!!!

Но судья уже не слышал друга, а тяжело брел в сторону своего подъезда, даже не попрощавшись.

 

 

Константин Владленович еще раз удивит пару дней спустя следователя Орлова.

Поздним вечером нарядом милиции будет задержан молодой человек по фамилии Конанов. Звали его Артуром. Где-то в парке двое пьяных парней прицепились к проходившим мимо девушкам. Никакой сверхугрозы жизни не было, потому что горе-пьянчуги просто пристали. Да, грубо. Да, унизительно. Но пальцем пока не тронули. Так, лишь пара оскорбительных жестов в попытке протянуть грязные руки, куда не следует. И этот на всю голову больной парнишка совершенно невыдающихся физических способностей, словно разъяренная пантера, кинулся на гуляк. Один от такого напора сразу сбежал, другой оказал сопротивление и повалился с напавшим в клумбу с цветами. Артур чуть зубами того не загрыз прямо в этих цветах, что сразу бы на могилу подранному нахалу и пригодились. Девушки едва оттащили непонятно откуда свалившегося драчуна, но поверженный им враг самостоятельно подняться уже не мог, хоть и габаритами порядком превосходил напавшего юношу. Пришлось вызывать «скорую». Милиция подоспела сама.

Теперь и девчонки, которые давно уже воспринимали оскорбления и пошлые жесты в свой адрес как норму жизни, и сам драчун сидели в кабинете следователя. Но пока не Орлова. Артур объяснил дознавателю причину буйного своего нападения, и следователь моментально вспомнил столь нашумевшие ужасы недавнего прошлого. Он тут же связался с Орловым и изложил тому суть проблемы, ведь парню теперь срок грозил.

Александр Иванович сразу признал, о ком речь – еще бы не признал, парнишка-то предупреждал недавно! – и незамедлительно выехал в это отделение.

 

---

37

 

- И что делать с тобой, мститель народный? – спросил следователь Орлов, когда вошел в прокуренный кабинет своего коллеги.

- Что хотите, - не поднимая головы, ответил Артур.

- Ты знаешь, что это - три года тюрьмы? Причем легко.

- За что?

- За хулиганство, разбой, нанесение тяжких телесных… Они ведь девчонок не насиловали, не убивали.

- Надо было сначала дождаться, чтобы?.. – Артур начал подниматься, и только теперь Александр Иванович заметил, насколько подран весь был парнишка. - Чтобы - как Катю? Да?! Как Лику?! Надо было дождаться???

- Сядь, сядь, герой! Сядь, говорю, пока на тебя наручники не надели. Ты не в парке, а в милиции, не забывай! И отсюда дорога не только на свободу, как ты помнишь!

В этот момент у Орлова зазвонил мобильный, и он снял трубку. Звонил сам судья Юдин по какому-то сугубо служебному вопросу. Орлов, пользуясь случаем, между делом в паре слов рассказал о случившемся, напоминая Константину Владленовичу, что это тот самый «сопляк», которого они, словно котенка, вытащили прямо с лекции в университете. К великому удивлению следователя, судья мгновенно спросил, искренне беспокоясь, все ли с мальчишкой в порядке, и распорядился, чтобы никого никуда не отпускали, пока он сам сейчас же не подъедет. После чего положил трубку.

- У тебя свидетели еще здесь? – закончив разговор, спросил Орлов младшего коллегу, имея в виду девушек.

- Да. Вон, в другой комнате сидят. Ждут, пока все формальности соблюдены будут. Кстати, за героя этого страдают.

 

Когда буквально через полчаса дверь в кабинет следователя распахнулась, и вошел сам председатель суда, хозяин кабинета даже по струнке вытянулся. Орлов же просто пожал протянутую руку.

- Как ты?! – спросил Константин Владленович, искренне переживая за парня.

Тот в растерянности ответить ничего не нашелся. Такого судью Артур еще не знал.

- Ну?.. Что молчишь?

Парнишка лишь таращился на него, не скрывая удивления на побитом лице.

- Помощь медицинская нужна? – спросил судья.

Артур отрицательно покачал головой.

- Помощь теперь другому нужна! – усмехнулся следователь Орлов. - Причем конкретная. Но он уже в больнице.

- За что ты на него напал, Артур?

- Не на него, а на них, товарищ председатель суда! – чуть ли не гордился Александр Иванович.

- А Вы, Константин Владленович, их сами спросите, - тихим тоном предложил Артур.

- О! Помнишь даже, как меня зовут? – затем судья повернулся к местному следователю, и тот вновь встал. - Приведите их!

- Есть!

 

Когда вошли девушки, Константин Владленович внимательно всмотрелся в их лица. Теперь он вообще многое видел в лицах людей. Всех их видел. Эти девушки не выглядели развратными, пошлыми, способными на какие-либо провокации.

- Рассказывайте, как всё было, - распорядился судья.

- Мы просто гуляли… - начала неуверенным тоном одна из них, - посидели в кафе и решили прогуляться.

- Дальше.

- Меня парень бросил, - то была уже вторая девушка, - и такое плохое настроение весь день, вот я и попросила Иришку со мной пройтись. Заболтались, а тут эти подошли. Давайте, говорят, знакомиться. А сами хорошо выпившие.

- Мы ответили, что не хотим ни с кем знакомиться, - продолжил Иришка. - А они ни в какую. Меня за руку так схватили, вот, видите, синяк теперь будет огромный. Я хотела вырваться, но…

- А меня такими словами стали называть, что даже уши в трубочку свернулись.

Константин Владленович дослушал рассказ, после чего спросил:

- То есть, если бы не тот парень, то сами они...

- Ни за что не отстали бы! – перебила незнакомого мужчину Иришка. - Наоборот, говорят, что, пойдемте к нам, в машину, типа покатаемся! Какая машина, они пьяные?!

- Понятно, девушки. То есть, у вас претензий к парню нет, если я правильно понял?

- Претензий??? – они обе даже подскочили.

- Я понял. Спасибо. Идите, посидите в другой комнате. И ты, Артур, иди с ними пока. Чуть позже я заберу тебя, вместе поедем.

- Куда?! – испугался парнишка.

- Не бойся. Не в тюрьму. Ты молодец. Герой. Иди пока.

 

После того как задержанные покинули кабинет, судья подошёл к вновь подскочившему с места следователю:

- Вы всё поняли?

- Что, простите?

- У Вас в этой ситуации еще вопросы есть?

- Если сугубо по ситуации, то всё предельно понятно, товарищ председатель суда, но…

- Никаких но! Второго пристававшего к девушкам найти - и обоим предъявить обвинение! Уголовное! Парня не задерживать!

- Товарищ судья, простите, но у меня не хватит доказательств, улик, свидетелей, в конце концов!

- Найдите! Меня не интересует, как! Найдите и передавайте дело в суд! Мне… передавайте!

Следователь недоумевал. Второй, Орлов, не переставал удивляться.

- Что-то еще? – строго спросил судья.

- Никак нет, Ваша Честь!

- Честь… честь… Была когда-то… честь… Поехали, Орлов. Забирай парнишку.

Александр Иванович лишь головой покачал и вышел из кабинета вслед за судьей.

 

Вот и всё правосудие.

 

---

38

 

По всем каналам местного телевидения показали, как водолазы в одном из озер на территории области обнаружили труп неизвестного мужчины. По данному факту было возбуждено уголовное дело, и личность погибшего для следствия установить труда не составило. Сразу стало ясно, к какой бандитской группировке принадлежал покойный, и по каким эпизодам ему было бы предъявлено обвинение, окажись он жив.

Как бы там ни было, но уголовное дело как открылось, так быстро и закрылось, ввиду того, что следствие установило причину гибели этого человека: купание в озере в степени сильнейшего алкогольного опьянения.

 

 

- Доброй ночи, гражданин начальник, - был, как всегда, тих старый уголовник.

- Есть новости для меня?

- Нет, - он чувствовал себя сейчас не очень комфортно.

- Совсем?

- Почти. Это залётные. Кое-что выяснить удалось, но я опоздал. Их уже кто-то сработал.

- Кто-то же остался? Причем кто-то из тех, кто нужен мне.

Пожилой мужчина пожал плечами.

- Помоги. Пусть хотя бы скажут, где я могу найти…

- Я в курсе, гражданин начальник, что ты ищешь. Слухи везде уже летают.

- Ты что-то недоговариваешь.

- Завтра смогу договорить.

- Так же?

- Да, примерно во столько же. Я тут с собакой гуляю каждый день в это время.

- Поздновато для прогулок.

- А что мне бояться-то?

- Ну, до завтра.

- До завтра, гражданин начальник.

 

Когда следующим днем Константин Владленович вышел из подъезда, то увидел неподалеку знакомое лицо. То была мама Анжелики, Елена Георгиевна. Судья постоял немного в замешательстве, затем приблизился.

- Добрый день. Если я правильно понял, Вы не случайно здесь проходили.

- Правильно, Константин Владленович, Вы поняли, - тихо ответила Елена Георгиевна, - найдете мне несколько минут?

- Найду, - без всякого прежнего высокомерия ответил судья, - хотите, поднимемся ко мне в квартиру?

- Не стоит лишних беспокойств. Давайте лучше здесь, на лавочке присядем.

- Хорошо.

 

- Даже не знаю, как и сказать Вам, Константин Владленович, с чем я пришла.

- Я готов оказать Вам любую помощь, которая только в моих силах.

Елена Георгиевна смотрела на судью и не узнавала его, но от комментариев воздержалась.

- Спасибо, Константин Владленович, но помощь мне не нужна сейчас. Нам Бог помог. Доченька идет на поправку. Выжила наша девочка, Слава Тебе Господи!

- Тогда что Вас привело ко мне? После последней нашей встречи…

- В ту встречу я вспылила, Константин Владленович, не взыщите. Себя не помнила от горя.

Тот только рукой махнул.

- Видите, как все обернулось? Меня горе одним боком придавило, а Вас совсем утопило. Простите мне мое любопытство, но никаких весточек?..

- Никаких… - еле выдавил из себя судья.

- Может, еще есть хоть малейшая надежда?

- Вряд ли.

- Почему Вы так уверены?

- Их уже почти всех перебили, а от моей Катюши и следа нет, - с сильнейшей душевной болью произнес Константин Владленович, - не вышел их расклад. Лежит где-то моя девочка, а я пока даже не знаю, где и искать ее. Была б жива, давно бы появилась. Не вышло у этих извергов так, как им хотелось. Не получился торг. Я не хочу жить.

- Да Бог с Вами, Константин Владленович!

Тот свесил голову. После непродолжительной паузы вновь спросил:

- Так что же все-таки привело Вас ко мне, Елена…

- Георгиевна.

- …Елена Георгиевна?

- Вот Вы только что обмолвились, что этих извергов почти всех перебили.

- Да…

- А кто это делает?

Судья повернулся к женщине и не стал скрывать своего удивления.

- Кто их как собак убивает? Одному шею свернули, другого в озере утопили.

- Я не знаю.

Елена Георгиевна крайне недоверчиво на него посмотрела.

- Я правда не знаю. Так, догадки только.

- Как их… байкеры?

- Не без их участия.

- А Глеб?

- А что Глеб?

- Он всем заправляет?

- Возможно. А почему Вы спрашиваете?

- Я только однажды его видела… До того, как всё случилось, но этого хватило, чтобы запомнить этого парня. А теперь он совсем другой. Да и Вы, Константин Владленович, тоже поменялись до неузнаваемости.

- К чему это Вы, Елена Георгиевна?

- К тому, что не так давно мы все просили Вас наказать виновных. Жестоко наказать.

- Вы не просили. Я хорошо помню нашу с Вами встречу.

- Просила. Если словами не сказала, так Вам не составило труда понять меня.

- Возможно.

- А теперь, когда эти убийства в самом разгаре, я не нахожу себе места.

Судья еще раз удивленно на нее посмотрел.

- Да, что Вы так смотрите? Я мать. В порыве гнева что только не пожелаешь. Ведь за свою же кровь всегда мести хочется. Такой же кровавой.

- И что Вы теперь требуете?

- Кто-то развязал это. Кто-то дал команду рвать их.

- Вы думаете, это я?

- Может быть, и так. Или просто не мешаете им это делать.

- Вот, уже больше похоже на правду, Елена Георгиевна.

- Значит, все-таки - Вы?

Судья промолчал.

- Я знаю, что не имею права так говорить Вам. Теперь точно не имею. Но - остановите, Константин Владленович! Даже если не Вы сами дали старт этому, то уж точно можете прекратить. Вы можете. Хватит крови.

- Почему Вы об этом просите, Елена Георгиевна? Я Вас не понимаю.

- Потому что в прошлый раз не понимала Вас я.

- А в этот?

- Даже более чем. Еще как понимаю. Но все равно, остановите! Не дело, когда их, как собак бешеных...

- А кто же они? Что же прикажете делать с ними? Может, отпустить?

- Сажайте. На двадцать, на сорок - на сколько хотите лет, хоть на двести! Но каждая новая кровь за собой влечет еще большую.

Судья тяжело выдохнул. Он с такими просьбами послал бы подальше кого угодно. Но эту женщину Константин Владленович слушал. Видимо, потому что не услышал ее в прошлый раз.

- Как Ваша дочь, Елена Георгиевна?

- Слава Богу… Личико ей только восстановят, а здоровье вроде бы на поправку идет.

- Это очень дорого.

- Да, я знаю… - обреченно произнесла женщина.

Константин Владленович с сочувствием на нее посмотрел и еще тише добавил:

- Вы, Елена Георгиевна, даже не представляете, насколько это дорого. Вашей дочери нужна не только пластическая хирургия, но и очень длительный реабилитационный курс лечения. И не у нас.

- А Вы откуда так осведомлены, Константин Владленович?

- Я разговаривал с вашими лечащими врачами. Они мне все в деталях пояснили.

- Спа-си-бо…

- За что?

- За участие.

- Я ничего пока не сделал для Вас. А когда мог, не стал.

- Не могли Вы тогда ничего, Константин Владленович. Только вот такую войну развязать могли, а толку-то?

- Есть толк, Елена Георгиевна! – неожиданно поднялся с лавочки судья, и голос его зазвучал громче, видно было, что он теперь взволнован, - Есть толк! Подождите, не говорите ничего! Я слишком дорого за такое понимание заплатил. Конечно, у меня остается мизерная надежда, самая мизерная. Но она в сердце, а не в голове! И Вы дорого заплатили, Елена Георгиевна! И наши дети! А толк в том, что, если этих зверей будут душить, то завтра они не смогут насиловать и убивать других, совершенно беззащитных людей! Наших с Вами детей, Елена Георгиевна! Наших! А те, кто только помышляет о подобном злодеянии, пусть подумают, стоит ли?! Пусть не надеются, что в худшем случае в тюрьму отправятся, а там, глядишь, за хорошее поведение - по условно-досрочному… или по еще какому помилованию! Наши-то демократы любят такие песни петь, пока их собственные дети под семью замками! Я тоже когда-то так думал! Но очень горько ошибся! Очень!

Женщина смотрела и не перебивала предельно взволновавшегося судью.

- Вот Вам и ответ, Елена Георгиевна, стоит ли такое делать! Все очень просто, и не нужно здесь огород юридически-правовой городить! Не нужно умности в духе евро-времени лепетать! А кто не понимает, пусть своего ребенка пустит по ночам по нашим паркам и темным подъездам каждый день походить! До первого случая! Вот тогда я такому умнику вопрос и задам! Мне-то столько раз его задавали, да я суть не понимал! Ничего, зато теперь я ее очень хорошо почувствовал! Так прочувствовал, что врагу не пожелаю!

- Значит, и Вы считаете, что за кровь нужно мстить кровью, Константин Владленович? Ну что ж, у Вас есть такое право, к величайшему моему сожалению, поверьте…

- Верю, Елена Георгиевна! Верю! Вам верю! Но только не мстить нужно, а наказывать! Самым жесточайшим образом наказывать! Не для того, чтобы пролить кровь насильника и убийцы в отместку ему! А по заслугам его! И самое главное, дабы каждый следующий, кто на такую дорожку встанет, знал сразу: попадись, гнида – не тюрьма тебя ждет! А как этих… Шея свернутая или болото грязное! Вот твое последнее пристанище будет! Многие из этих тварей хвосты тогда поприжмут и руки свои поганые придержат! Не все, конечно, но многие! Большинство! Знаете, сколько жизней сохраним? Сколько детей еще убережем? Неужели они этого не стоят?! Неужели жизни этих зверей дороже будут, чем жизнь Вашей Анжелики или моей Катюши?! Помните, как там, в древности-то, Елена Георгиевна? Кто с мечом к нам… тот от него же и… Ну, помните, конечно же! Разве ж это месть?! Это называется - воздастся по заслугам!

- …

 

---

39

 

- Что скажешь?

- Нечего мне тебе сказать, гражданин начальник, - с нескрываемой грустью ответил старый уголовник, - нет нигде следа твоей дочки. Никто не знает, где эти изверги ее…

Судья тяжело выдохнул.

- И не за что тебе, гражданин начальник, моему корешу помогать. Не за что. Я слово не сдержал. Помочь тебе не смог.

- Уже помог. Пусть катится на волю. Хоть немного воздухом подышит, пока совсем кони не двинул.

- Уууух… О! Да как же это, гражданин начальник! Забыл! Забыл ведь, вот дурья голова, а! Погодь тут минутку.

Через три минуты старый уголовник вышел обратно из подъезда.

- Вот, держи!

- Что это за сверток?

- Деньги.

- Ты хочешь, чтобы я тебя прямо здесь?..

- Нет! Не серчай! Это не тебе! И не за кореша, хоть и за него я в долгу теперь!

- А за что тогда? И сколько здесь?

 - Как сказать, сколько? По меркам нашего мира – не много, вашего – вообще гроши, а для простого смертного – куда как достаточно.

- Ты загадками-то не говори, что за деньги?

- Не что, гражданин начальник, а кому.

- И кому?

- Ты приказал носом землю рыть, дочурочку твою искать, вот мы все и перерыли! Ребятишки-то у меня шустрые везде, сам ведь знаешь.

- И?..

- Пока рыли, другая правда открылась. Девчушка-то та видная была, а теперь что с ней натворили изверги? На белый свет выйти не может, бедняга! Я бы за такое… Да и ты теперь… Мне, как донесли – вот те крест, не кривлю душой, гражданин начальник. Здесь не только мои - наши, общие… Братишки подкинули. Отдай, говорят, кому следует, пусть девочку подлечат, где нужно. Не потянут ее родители ведь такие расходы.

- Сам передать не хочешь?

- Куда мне, гражданин начальник, с моей-то мордой? Я что, общественный деятель какой? Мое дело - вот, поздно вечером собачку выгулял, и обратно в нору. Оттуда виднее мир-то. Отдай, если могёшь.

- Отдам. Но благодарностей не жди. Кого благодарить, они не узнают.

- На кой мне их благодарности?

- А как же тогда?..

- Так… Давай, и мы, гражданин начальник, подсобим дитю-то… Не звери ведь…

- Что это с тобой?

- Что со мной? Ничего со мной. Помирать-то всем одинаково. Не хотелось бы, как собаке… По молодости-то не шевелим мозгами, вот и рвем друг дружку.

Судья о чем-то задумался, что-то последнее из криминальной хроники вспомнил и затем тихо спросил, собираясь уходить:

- Той, главной паскуде, кто эту девочку… Твои ребятишки перо в печень вогнали, что он чуть ли не до утра корчился около подъезда?

- Не знаю я ничего об этом, гражданин начальник, - заюлил уголовник, - кто ему мог перо всадить? Видно, сильно кому-то насолил, негодник, вот и… вогнали… перо…

- Стареешь ты… Его, за час до вас, следователь Орлов вычислил и думал, что с ним делать. А как твоих архаровцев признал поблизости, и делать ничего не стал. Так… посмотрел, развернулся и уехал. Стареешь.

- Хм… старею… - пожал плечами тот, кто не старел, потому что его архаровцы видели машину следователя Орлова и быстро спросили по телефону главного, что теперь делать. Ответ был однозначен. В этот раз со следователем они оказались на одной дороге.

 

---

40

 

На железнодорожном вокзале одни спортсмены провожали другого. До отхода поезда оставалось еще достаточно времени, и Вахтанг, стоя на перроне, перебрасывался шутками со своими коллегами по спорту. Борцы желали ему удачных выступлений на очередном чемпионате Европы, к которому тот упорно готовился. Так упорно, что даже не заметил, как шею кому-то свернул невзначай.

- Вах, ты это, давай, не забывай нас! – кто-то из борцов, эшелона чуть ниже, подбадривал того на прощание. - А то нам и потренироваться не на ком здесь. Заодно и тебя немного подучим!

Вокруг раздался смех.

Вахтанг повернулся, потому что низкий шум моторов начал наполнять привокзальную площадь, и увидел огромное количество байкеров, съезжающихся сюда.

- Ну, надо же! – воскликнул кто-то из спортсменов.

- Свои мужики, проверенные! – неоднозначно ответил борец и начал спускаться вниз по ступенькам.

 

- Здорово, братишка! – он обнялся с Глебом, который только что слез со своего байка. - Здорово, мужики! Спасибо, что приехали проводить!

- Мы тут это, в дорогу тебе кое-что подвезли! – произнес старший, как всегда, в косынке, протягивая объемную спортивную сумку.

- Что это? У меня все есть в дорогу.

- А ты посмотри.

Вахтанг расстегнул молнию и, к своему удивлению, извлек добротное мотоциклетное снаряжение.

- Мужики, вы что, с ума сошли? Я что, байкер, что ли? Я борец, - теперь он извлек и новенький мотоциклетный шлем.

- А вдруг станешь? – смеялся старший. - К тому же, ты солидный человек, и это не униформа настоящего байкера.

- А что же это?

- Костюм и шлем для очень важного человека, кто просто любит мотоцикл. В нём - на сотне слетишь с коня на голый асфальт, ни одной царапины не будет.

- Да, Вах, - добавил кто-то из байкеров в качестве шутки, - это тебе на первое время, пока ты учиться ездить будешь. Не стесняйся, надевай!

- Спасибо, мужики! – смеялся борец вместе со всеми. - От души спасибо!

- Там еще перчатки! – вновь был старший. - Фирма надежная, японская, не подделка! Возьми, браток, от души! И с благодарностью!

Вахтанг крепко обнялся с тем самым старшим, посмотрел ему в глаза и спросил невзначай:

- Тяжко тебе когда-то пришлось, смотрю?

- Нормально…

- Вижу, тяжко. Крови ты хлебнул где-то. Конкретно хлебнул.

- Хлебнул.

- Кавказ?

- Угу… Да нормально всё. Давай, братишка, удачи тебе! Береги себя!

Вахтанг обнялся почти с каждым, с кем не дотянулся - пожали руки. Последним остался Глеб.

- Мужики, не в обиду! – громко попросил Вахтанг, отводя боксера в сторону.

- Да о чем речь, брат!

 

- Ну, ты как, Глеб? – спросил кавказец.

- Нормально, - по-прежнему безучастно ответил боксер.

- Плохо тебе.

Спортсмен пожал плечами.

- Ты это… держись… Мы за твою девчонку отомстили. А если что и прослышишь, ну, вдруг, чем кто не шутит, даже судьба, сразу сообщи. Вот все мои телефоны, возьми. Этот номер, вот видишь, я всегда с собой за границей таскаю. А этот здесь, в Раше. Что всплывет, или так, помощь нужна будет - я в любую точку мира приеду. Надо будет, таких чемпионов подвезу, все вверх дном перевернем.

- Спасибо, братишка. Ты это… ну, в общем, взаимно! В любое время!

- Давай, удачи! Пойду, поезд сейчас уже отправляться будет!

Спортсмены крепко обнялись, на несколько секунд задержались в этом положении и после расстались, словно родные братья.

А могли бы изначально поубивать друг друга.

 

 

- Костя! Костя, что случилось?! – трепал того Александр Иванович, не видя того злобного и мертвого оттенка в глазах судьи, что так свойственен был последнее время, ни жизни там же.

- Я устал, Саша, - едва слышно ответил судья, подняв обреченный взгляд, - не могу больше.

- Ты что, Костя? Есть же еще надежда! Маленькая совсем, но вдруг… Ведь у меня, у следствия, пока нет прямых доказательств ее гибели! Нет, Костя!

- Не смеши меня, Саша. Ты хочешь сказать, что труп до сих пор не обнаружен. Но я видел фотографии. Там она была. Никто бы не узнал, но только не я. Свою кровь в любом виде опознаешь. Даже таком.

- Костя! Ты был в невменяемом состоянии! Мог и ошибиться!

- Хотел бы верить, Саша… Но столько никаких заложников не держат в живых. Все искали: ты, менты, бандиты, спортсмены, байкеры – нет нигде ее следа. Лежит где-то девочка моя. Не могу больше… всё… и не хочу.

- Костя!..

 

---

40

 

 

Финал

 

 

 

По дороге из города достаточно быстро двигался автомобиль. За рулем - приятная женщина, лицо которой переполнено сильнейшим волнением, а рядом - убитый горем мужчина.

- Костя, милый, я тебя умоляю, только держись! Только держи себя в руках! – то и дело твердила Алёна.

- Да не бойся, я выдержу… - полностью обреченно звучал его голос, - мне только узнать, что это она.

Женщина не томила душу, не тянула за самые больные нервы этого человека, просто за него боялась и не знала, как сейчас лучше поступить: сразу сказать, или пусть сам всё увидит. Сама же едва могла связать пару слов.

 

- Всё, Костя, приехали. Пойдем, это здесь. Ты как?

Он не ответил и молча покинул салон автомобиля. Перед глазами всё качалось, в голове вновь шумело. Как тогда шумело, в ту страшную ночь, когда он спускался по темной лестнице в подъезде собственного дома. Мелькнула какая-то изгородь, деревянная кривая калитка, куда-то ведущая тропинка. Константин Владленович остановился, перевел дух и ступил еще несколько шагов. Затем обернулся и увидел, что Алевтина Викторовна чуть жива сама и, держась одной рукой за изгородь, другой в районе виска, медленно идет за ним.

- Пойдем, Костя, пойдем… Я уж молчала-молчала, но сейчас сам все увидишь… Иди…

Перед глазами появились три деревянные ступеньки, две из которых поломаны, затем наполовину прогнившая дверь, сени… еще дверь… какая-то вековая утварь… Странный, несколько непривычный запах добавил смятения… Судья остановился перед последней дверью, такой же старой, за которой он и ожидал увидеть страшную развязку.

Из последних сил Константин Владленович взялся за железную дверную ручку и не помнил, как ее потянул, не выдержав и закрыв глаза…

 

Едва отец почувствовал, как в лицо ударило тепло… живое, человеческое тепло, глаза сами приоткрылись… И тут же в них потемнело, всё куда-то поплыло, и лишь боковая стена, казалось, служит сейчас для него полом.

Перед ним, буквально метрах в двух, на стареньком диване, сидела Катя… Катенька… Катюша… Жива, цела и невредима… Только невероятно повзрослело и сильно осунулось её лицо.

Она также с трудом признала своего отца. Теперь он был полностью седой, и острые скулы выдавались на некогда хорошо упитанном лице.

 

 

 

 

                                                           *  *  *

 

В будущем году начнется новая эпоха в жизни города и его жителей. Наступит весна, и вместе с ней на синем небосводе взойдет солнце, яркое, красивое солнце, одним только своим светом оживляя все вокруг и наполняя жизнью. Жизнью, которая всегда продолжается, с нами или без нас.

 

Весной будущего года целая группа людей соберется в просторном и светлом зале аэровокзала. Там будут многие, не знакомые до сих пор, персонажи. Но там будут и те, которые пережили все страшные события года минувшего. Пережили и выжили, перенесли и выстояли.

Глеб с Анжеликой, надевшей сейчас широкие темные очки, хотя бы частично скрывающие лицо некогда красивой девушки, стояли в самом центре провожающих. Они улетали в Европу, на очень длительный реабилитационный период, и для проведения сложнейшей пластической операции. Их провожали самые близкие и родные люди.

Катюша держала в объятиях Лику, стоя чуть сбоку от подруги. Рядом с ней находился щупленький и слабенький на вид Артурчик. Но только на вид.

Тут же присутствовали родители: Елена Георгиевна и Сергей Николаевич. Они были вместе.

- Как я хочу полететь с тобой, Лика, - тихо, почти на ухо, произнесла Катюша.

- Полетели, - мило улыбнулась та в ответ.

- Я через две недели к тебе прилечу, хорошо?

- Угу… Я буду ждать.

- Мы с Артурчиком прилетим, ладно?

- Конечно. Без него даже не появляйся.

- Хорошо…

 

Катя аккуратно отпустила подругу и подошла к отцу, что стоял в трех шагах вместе с Алевтиной Викторовной.

- Папа, ты простишь меня когда-нибудь?

Он столько хотел сказать своей дочери, но не смог ни слова. Лишь плечами пожал.

- Зато я теперь уверена - не дай Бог, что со мной, ты за меня хотя бы отомстишь. А я ведь за тебя, папочка, любого из-под земли достану.

Алевтина Викторовна не могла сдержать слез.

 

Вот такие они, русские женщины!

 

 

Глеб и Анжелика улетели, а целая толпа, их провожающая, проследовала на выход.

- Саша! – как-то странно спохватился Константин Владленович, отыскивая его глазами.

- Я тут, Костя, рядом. Что?

- Алёнушка, извини, дорогая, - он не отстранил свою спутницу жизни, а извинился, что отпустил ее руку.

- Что случилось, Костя?

- Как же это? Я же видел… - только теперь от затяжного шока начинал приходить в себя разум председателя уже городского суда.

- Даже по тем фрагментам, что только недавно удалось восстановить экспертам, понятно, это были фотографии Анжелики. С места и времени трагедии. Прости меня, Костя, но тогда ты ничего и никого вокруг не видел, кроме себя и своих амбиций. А там были еще… люди, - пояснил теперь уже не следователь районной прокуратуры, а первый заместитель прокурора города.

- Да… никого… не видел… - тихо повторил Константин Владленович.

 

Когда все вышли, перед их глазами открылась следующая картина:

На широкой стоянке около здания аэровокзала расположилась добрая сотня байкеров, сопровождавших несколько машин с главными героями по всему пути их следования. В магнитолах, как прежде, вовсю звучала музыка, на задних сиденьях гордо восседали их красивые девушки, также неравнодушные к удивительному и своеобразному миру мотоциклистов. На лицах вновь появились улыбки, с уст слетали шутки, и в сердцах царила радость.

 

 

 

 

 

Конец

 

 

Послесловие

 

 

Многие справедливо заметят, что догадались о финале сразу. Можно было написать так, что не догадался бы никто. Но слишком страшно описывать подобное. Нужно всегда все силы прилагать к тому, чтобы всё заканчивалось максимально хорошо, как в литературе, так и в жизни. Берегите себя и своих родных, особенно тех, кто не защищен в нашем обществе ни властью, ни ее законами.

 

                                                                                                                                                                                                                                                                            Автор.

 

 

18 июля 2012 года.

 

 

 

 

Сон