Оранжевый Медведь

Раннее июльское солнце заблестело в россыпи прохладной росы. Его первые лучи робко заглянули сквозь кроны раскидистых яблонь в старый сад. Защебетали первые птицы, распустились незабудки, где-то вдали пропел петух.

Утренняя прохлада нырнула в открытое окно небольшого сельского дома. Занавеска, взметнувшись, и накрыв собой крупную фигуру спящего человека, пощекотала его толстые веснушчатые щеки и погладила огненно-рыжие кудри. Человек захрапел. На вдохе взял верхнее «ля», а потом выдохнул «убывающую» гамму – соль, фа, ми, ре, до-ооо! Клок кошачьей шерсти, прилепившийся к его вздёрнутому носу, трепыхался от дыхания – то «улетал», то опять прилипал к левой ноздре. Рядом сопел рыжий кот. На стене дремал сытый комар. Старые часы с одышкой твердили: Тшш – тшш – тшш…Идиллию нарушил шум из соседней комнаты. Необъятная женщина в ночнушке до пят, пробасила:
- Вениамин! Ты зачем матери ежа в комнату запустил?
Веня распахнул жёлто-карие глаза:
- Колючка убежала? Мама, это не ёж, а беременная ежиха, бедняжка свалилась в канаву!
- Подумать только, какая-то Колючка ему дороже родной матери! У меня же мог случиться инфаркт!!! Она полночи топала и фыркала – я думала, что у нас под домом завелась нечистая сила! А утром я её приняла за тапочек, ты же знаешь моё зрение! Теперь придётся лечить ногу…а если инфекция, гангрена, ампутация?! У меня две пары новых туфель на шпильке, которые я ещё ни разу не надела! С одной ногой они мне пригодятся, как ты думаешь?
- Ма, - Веня наморщил лоб, - ты, как всегда, всё преувеличиваешь!

Мама гневно сдвинула брови:
- Вениамин! А почему у тебя в кровати опять две подушки, одна – в изголовье, другая – в ногах?
- Я тебе уже не раз объяснял, что мне иногда хочется среди ночи лечь на другую сторону, мне так удобно, в конце концов!
- Вначале ноги на подушке, потом – физиономия? – мама сделала страдальческое лицо.
- Ну и что? Это же мои ноги…
- Да, - она обессилено опустилась в кресло, - маму слушать не обязательно!
Она обиженно поджала губы:
- А я тебя, между прочим, до двух лет грудью кормила и ночей не спала, карьеру забросила, а ведь могла быть балериной! И нечего улыбаться, пока у меня не появился ты, я была, как тростинка! И меня о-оочень хвалил главный хореограф балетной школы! Всю себя сыну посвятила, и вот она – благодарность! Всё по-своему, всё наперекор…ты мог стать выдающимся биологом, учёным с мировым именем, но… предпочёл участь деревенского ветеринара!
- Ма, не сердись, - Веня трижды поцеловал её в пухлую щёку, - я люблю жизнь, а не науку о ней! Погоди, я тебе сейчас такое покажу, ты будешь в восторге!


Он надел тапочки, перепутав левый и правый местами, и в одних цветастых трусах помчался во двор. Там он отодвинул нижнюю доску покосившегося крыльца и бережно достал маленькую картонную коробочку. Круглое его лицо сияло, глаза блестели от нежности, а губы от умиления расплылись в неподражаемой улыбке. Приподняв свои огромные плечи, и чуть дыша, он на цыпочках вошёл в комнату.

Мама сидела у окна и с убитым видом курила длинную сигарету:
- Ну, и над кем ты там уже трясёшься?
- Ма, ты только глянь, это новорожденные мышата…они спят, лапки все в складочках… потягиваются во сне, а животики какие! Хочешь погладить?
Мама брезгливо сморщилась и покачала головой:
- Тебе 40 лет! Я мечтаю о внуках, а не о грызунах! Скажи мне правду, пусть это будет последней каплей - может быть, тебя интересуют мужчины?
- Не-ее, - Веня смутился, - просто я не умею ухаживать за женщинами, я им не нравлюсь…
- Как это не нравишься?! Помню, в студенческие годы ты встречался с девушкой, правда, я её ни разу не видела! Такой красавец! – мама поцокала языком, прищурилась и оглядела сына с ног до головы, - удивляюсь я современным женщинам…большой, добрый, борщ лучше меня варишь, лоб высокий, ресницы длинные, кудри – цвета апельсина, на щеках – и ямочки, и веснушки! Ах, каким ты был чудным ребёнком! Ладно, дай-ка на мышей твоих хоть полюбуюсь!


Веня надел наизнанку спортивные штаны, задом наперёд футболку и, усадив себе на плечо кота, пошёл готовить завтрак. Мама заботливо взбила обе подушки, обнаружив под ними печенье, кулёчек с арахисом и брошюру «Легко ли быть лягушкой?». С недоумением пожав плечами, она выгребла из-под кровати кучу скомканных носков, извлекла закупоренную майонезную баночку с зелёным жуком, выудила свой любимый кружевной бюстгальтер, который почему-то постоянно пытается украсть и припрятать Венин любимый кот, выкатила пыльные гантели, и уже было собралась прихлопнуть на стене комара, но, передумала и, отдёрнув занавеску, шепнула:
- Ну, лети, лети уж, - потом, с мольбой взглянув в небо, она добавила - Гоподи, сжалься над моим непутёвым сыном!

После завтрака, она с забинтованной ногой, устроилась в гамаке, а Веня насыпал в кормушки пшено и орехи – для птиц и белок. За калиткой многоголосьем залаяли собаки.
- К тебе пришли,- мрачно сообщила мама, - не перепутай кульки! Индюшиная печень – для тебя, а обрезки и хрящи – для твоих собак! В прошлый раз им крупно повезло!


Вернулся Вениамин в сопровождении незнакомой женщины, прижимающей к груди грустного хомяка:
- Извините, у Вас сегодня выходной, но мне сказали, что на дому Вы тоже принимаете, причём бесплатно.
- Ах, малыш, - запричитал Веня, склонившись над маленьким пациентом, - сейчас я тебя осмотрю! Что это с ним?
- Дверью прищемили, - ответила женщина, не сводя пристального взгляда с ветеринара, - я Вас таким и представляла! Вижу – Вы очень душевный человек, я правильно сделала, что приехала к Вам. И дело не только в хомяке…
- Интересно, продолжайте, - вмешалась мама и закурила.
- Вижу, у Вас семьи нет, - продолжала женщина.
- М-мм, как сказать, - раздалось из покачивающегося гамака, - Колючка, многодетная мышь, редкие насекомые, кот и свора уличных дворняг, а ещё дикие белки со своими бойфрендами…
Женщина сделала глубокий вдох:
- Дело в том, Вениамин, что у Вас есть дочь! Ей 17 лет, она такая же огненно-рыжая, как Вы – сходство поразительное…и тоже обожает всякое зверьё. Её мать, с которой у Вас был мимолётный роман сейчас в больнице, в коме…у девочки никого нет, я её соседка. Понимаете, она ждёт ребёнка, уже семь месяцев!
- Господи!!! Наконец, ты услышал меня! – громогласно воскликнула мама, с трудом выбираясь из гамака.
Тоном, не терпящим возражений, она добавила:
- Веня, собирайся, мы едем сейчас же! Подумать только, я - бабушка, и скоро стану прабабушкой! Знаете, у нас в роду все были рыжими, даже коты! Ребёнка вырастим! И ежат, и мышат, и хомяка Вашего «на ноги» поставим!

Женщины разговорились, а Веня…Веня их не слышал. Он вспоминал далёкие ночи, полные любви и восторга…и чудные волосы, пахнущие полевыми цветами, и заливистый смех…она смеялась над ним, а он любил её…да так и не смог забыть…


Веня до сих пор помнил вкус её губ, запах её кожи, влажные локоны на затылке от горячего душа и небрежно собранную копну золотых волос, скреплённых во время купания не шпильками и заколками, а обыкновенной зубной щёткой. Он помнил все её родинки и крошечный шрамик на плече, и милые странности – любовь к остывшему чаю, желание в любое время года спать у открытого окна, умение из старых разноцветных лоскутков и бусин придумывать необычные аксессуары к своим нарядам. А ещё - чудные синие глаза, имеющие очаровательную особенность чуточку косить в минуты сильного волнения.


Она была самой красивой девушкой на факультете – весёлая, стремительная, острая на язык, всегда в окружении подруг и поклонников. А он – рыжий, неповоротливый мамин сын, не выносящий спиртного и сдающий сессии на одни пятёрки. Они никогда не общались, только иногда встречались взглядами и каждый раз, он опускал глаза, а она только улыбалась.
Он бы никогда не решился подойти к ней, или, упаси Боже, начать ухаживать, если бы не несчастный случай во время летней практики, когда лодка с девчонками перевернулась, и на весь пляж раздался отчаянный вопль их преподавателя:
- Кто знает, как делать искусственное дыхание?!
«Начитанный» Веня знал всё! Он склонился над её бледным лицом и прильнул ртом к её полуоткрытым губам… 
  
Спустя какое-то время они стали встречаться. Весь курс гудел – а как же иначе, ведь он спас ей жизнь! Какая там любовь, как он может нравиться – высоченный толстяк, отличник, который на переменках жуёт мамины бутерброды и не имеет своего авто!
А он писал ей стихи, как пушинку, баюкал на руках, заплетал ей косы,по вечерам массировал каждый пальчик усталых ног, и громыхал ни свет, ни заря на кухне, готовя к её пробуждению три блинчика со сгущёнкой и чашечку горячего какао!
Она смеялась и позволяла себя любить, ласково называла Веню неуклюжим медведем, шутя пересчитывала оранжевые веснушки на его лице и, растрепав его ярко-рыжие кудри, любила напевать:
«Оранжевое небо, оранжевое море,
Оранжевая зелень, оранжевый МЕДВЕДЬ…»

Иногда она «уходила в загул» со своими прежними друзьями-подругами и несколько дней не давала о себе знать. Веня ревновал, но вида не показывал и только с головой погружался в книги. Однажды, истосковавшись, он пришёл к ней без предупреждения, рано утром – с необъятным букетом ромашек и маленьким золотым колечком в бархатной коробочке. Она не сразу открыла дверь, была удивлена, рассеянна и, ссылаясь на бессонную ночь, всё норовила его выпроводить.
Он решил преподнести ей кольцо за чашечкой утреннего кофе. Зашёл в ванную комнату, чтобы вымыть руки и увидел ванну, полную пенной ароматной воды, а на бортике - мокрый станок для бритья. Кровь прилила к его лицу. Он понял всё! Так вот почему была бессонная ночь! Она была не одна, и неизвестный любовник успел побриться его, Вениной бритвой, и исчезнуть за несколько минут до его появления!
- Какой же я дурак! – пронеслось у него в голове, - а я жениться собрался! Да я ей не нужен, она меня и не любила никогда!!!
Он, молча, обулся и, сдерживая себя изо всех сил, медленно произнёс:
- Знаешь, я передумал, не буду тебе мешать – отдыхай! Извини, что побеспокоил в такую рань!
Он хлопнул дверью, не дав ей сказать ни слова. На следующий день оформил академку и уехал жить в пустующий деревенский дом своего покойного деда. Мама, так и не дождавшись объяснений, переехала из городской квартиры к нему. Так и началась Венина карьера сельского ветеринара…

- Вениамин, сын мой! – громогласно воскликнула мама, - очнись, нечего стоять столбом! Живо переодевайся…и не забудь причесаться – мы едем к твоей дочери!!!


Прошло три года. Раннее июльское солнце заблестело в россыпи прохладной росы. Его первые лучи робко заглянули сквозь кроны раскидистых яблонь в старый сад. Защебетали первые птицы, распустились незабудки, где-то вдали пропел петух.
В провисшем почти до земли, гамаке, похрапывала мама, укутанная ватным одеялом. Дверь дома распахнулась, и на крыльцо выбежал прелестный огненно-рыжий карапуз с котом подмышкой. Его совсем юная мама выскочила следом:
- Венечка, осторожно на ступеньках!
- Мой дорогой мальчик, ты проснулся! - раздалось из качнувшегося гамака, - иди ко мне, мой апельсинчик! Только кота выбрось! Этот маньяк опять утащил мой новый кружевной бюстгальтер! Как вы думаете, где он был? На заборе!!! Сосед дядя Ваня нашёл его у себя в малиннике, и справедливо рассудив, что такой роскошный размер может быть только у меня, повесил на наш забор!
По яблоне скакала упитанная белка, в кормушке клевали отборную гречку синицы, а с улицы доносилось нетерпеливое собачье многоголосье.


В доме было тихо. Старые часы с одышкой твердили: Тшш – тшш – тшш… Вениамин открыл глаза и со счастливой улыбкой зарылся лицом в золотистые волосы, разметавшиеся на соседней подушке. Он обнял маленькую женщину и поцеловал еле заметный шрамик на её загорелом плече.
- Оранжевое небо, оранжевое море,
Оранжевая зелень, оранжевый ОСЁЛ, - грустно пропел он.

Она повернула к нему своё лицо и, слегка кося дивными синими глазами, сказала:
- Ну, хватит уже! Сколько можно себя бичевать? 
- Никогда себя не прощу! Осёл я самый настоящий…в мою «начитанную» голову и прийти не могло, что та злополучная бритва просто свалилась в ванну с водой, и что ты не спала ночи из-за сильнейшего токсикоза! Я столько пропустил! Я семнадцать лет нянчился с деревенскими коровами, козами и индюками, вместо того, чтобы носить на руках тебя и дочь! А когда ты заболела, милая моя...ведь я мог тебя потерять навсегда, и правды бы не узнал, а ведь думал о тебе Бог знает что!
- Ты можешь ещё многое наверстать! Кстати, блинчиков со сгущёнкой хочется…но тремя ты уж теперь вряд ли отделаешься! Считай: мне, маме, дочке, внуку, себе и хотя бы один – коту! Кстати, слышишь лай за калиткой – твои четвероногие голодные друзья явились, можешь и их блинами накормить, а то всё – хрящи да обрезки! – она засмеялась.

Веня вскочил и, подхватив её на руки, закружил, зацеловал, прижал к себе крепко-крепко! Потом бережно опустил любимую в объятия шёлковой постели, а сам - надел наизнанку спортивные штаны, задом наперёд футболку, обул тапочки, перепутав левый и правый местами и отправился на кухню готовить воскресный завтрак на всю семью.

На солнечном крылечке его дочь, держа на руках веснушчатого кудрявого мальчугана, показывала ему удивительного фиолетового жука в майонезной баночке, а рядом, на подоконнике лежала брошюра « О чём молчат бурундуки?»