Окончательная точка

Восьмое августа 1945 года

[derevyanko1]

Посол Японской империи ехал в Министерство иностранных дел Советского союза. Жаркая, безветренная погода не давала возможности флагу, установленному на капоте автомобиля, красоваться в своём величии. Белая материя с ярко-красным кружком в центре обвисла и еле-еле шевелилась, вяло реагируя на скорость машины.

Шофёр заметил это и обратился к, сидящему на заднем сидении, послу.

— Я сейчас прибавлю газу, и он будет виден. И водителям, и пешеходам.

— Не вздумай. Только этого не хватало! — зло оборвал посол. Никогда ещё не бывало, чтобы полномочный представитель великого Микадо мчался в министерство враждебного государства, нарушая правила дорожного движения.

— Так не посмеет же ни один русский регулировщик, остановить....

— Сбавь скорость! Ползи как черепаха! Пусть ждут! - Пассажир ухмыльнулся и процедил сквозь зубы, - по-беди-тели.

***

На Смоленской площади посла встретили подчёркнуто холодно. Не было обязательных в таких случаях протокольных улыбок и рукопожатий.

Дежурный сотрудник Министерства, пропуская приветствия, сухо произнёс.

— Вас ждут. После чего проводил японского дипломата на нужный этаж.

Старинные часы в приёмной Министра иностранных дел пробили пять раз.

— Ох уж эти русские. — Отгоняя тревожные мысли, подумал посол, — вероятно трофейные. Вывезли из Германии.

Окна в комнате плотно завешены тяжёлой тканью, плохо пропускающей солнечные лучи. Из-за чего в приёмной царил полумрак.

— Специально повесили. Чтобы посетители не догадывались, утро сейчас или вечер. — Развить до конца мысль посол не успел.

Старинная дубовая дверь распахнулась и ему ничего не оставалось, как только проследовать в кабинет.

 Министр иностранных дел вместо приветствия кивком указал вошедшему на кресло. Протянул лист бумаги и отошёл к окну.

Тот молча достал очки, протёр стекла и углубился в чтение.

Дипломат читал долго. Казалось, что этот не молодой человек в одночасье забыл с детства знакомые иероглифы и мучительно вспоминает, значение каждого из них.

— С завтрашнего дня, то есть с девятого августа, Советский Союз будет считать себя в состоянии войны с Японией. — Хозяин кабинета выдерживал паузу перед каждым словом. Из-за чего казалось, что они звучат в тиши кабинета как выстрелы.

Посол поднялся с места. Медленно убрал документ в папку. Сохраняя самурайское достоинство, произнёс.

— Вечером седьмого августа 1945 года ваша страна уже фактически разорвала великий пакт о нейтралитете с Японией! Советская военная авиация неожиданно начала бомбить дороги дружественной нам Маньчжурии! Жаль, что за прошедшие пять лет, вы так и не видели настоящей войны. — Дипломат стремительно направился к двери.

[karta2]

Дальний Восток

Поезд мчался на предельной скорости. Остановок почти не делал. Местные, провожая взглядом несущийся состав, переговаривались.

— Литерный, поди. Смотри как прёт! Видать на японца! Ох, и когда же эта война проклятущая закончится. Конца и краю ей не видно!

В купе ехал необычный пассажир. Только что назначенный начальник штаба 35-й армии — Кузьма Николаевич Деревянко.

***

Боевой генерал листал словарь. Пришло время освежить в памяти японский. Когда-то усиленно его изучал, да за годы войны основательно подзабыл. Пять лет в нём нужды не было.

Оторвал взгляд от книги и посмотрел в окно. Сопки да реки. Конца и края им нет.

— Вот так страна! От Тихого океана, до Балтики. И кто же её может победить? Да никто! - Мысли унесли в далёкий тридцать восьмой год.

Ему вручили первый орден Ленина.

В приказе указывалось. «За создание перевалочной базы, через которую направлялась военная помощь Китайской республике».

Вспомнил бесконечные колонны автомобилей и тягачей, груженные вооружением. Маршрут протяжённостью в две тысячи километров. Автокараваны следовали через горы Тянь-Шаня и пустыню Гоби. Не одна сотня пушек и пулемётов. Бесчисленные ящики со снарядами, винтовками и патронами. Родина переправляла в Китай даже самолёты и танки. Ничего назад не возвращались! Всё оставалось там, за горами и пустыней.

Вспомнил весенние, умытые улицы майской Москвы. И себя, держащего за руку сына — подростка. И глаза мальчугана, гордого от того, что идёт рядом с орденоносцем отцом в новенькой с иголочки военной форме с петлицами майора. Немногие в нашей стране были удостоены награды, да ещё в таком молодом возрасте.

В дверь купе постучали.

— Войдите — буркнул пассажир, с трудом прерывая воспоминания и возвращаясь из прошлого на грешную землю.

— Вам пакет из штаба отрапортовал вошедший дежурный офицер и вручил запечатанный сургучом конверт.

Приказ был предельно краток: «Покинуть поезд в Чите».

— Неужто опять? Всё возвращается на круги своя! - размышлял генерал.

Мысли мгновенно перенесли на шесть лет назад.

***

Аккурат после награждения, на него донесли. Дело «Майора — шпиона и наймита капиталистов» разбирали долго. Отстранили от работы. Папка, с обвинением кадрового офицера, кочевала из одной чрезвычайной комиссии в другую. Обнаружились кулацкие корни и осуждённый за «вредительство» брат. Два родных дяди были репрессированы, и не за что-нибудь, а за непосредственное участие в бандах во время гражданской войны! Нарыли факты о том, что отец был кулаком! И наверное, помогал врагам продуктами и лошадьми. Любого из предъявленных обвинений достаточно, чтобы человека исключили не только из списка военнослужащих, но и из списка живущих на свете. Но судьба пощадила! Деревянко, в конце концов, нашёл-таки способ обратиться непосредственно к самому наркому обороны. Оправдали вчистую.

Выходит, 1939 год возвращается?

За двое суток до описанных событий. Москва. Кремль

Сталин расхаживал по кабинету и сосал потухшую трубку.

Молотов зачитывал наиболее важные письма, поступившие по дипломатическим каналам.

От президента Соединённых штатов Америки Трумэна генералиссимусу Сталину:

No 359- «...предлагаю, чтобы генерал армии Дуглас Макартур был назначен Верховным Командующим... Прошу Вас немедленно сообщить мне о назначенном Вами представителе...»

Иосиф Виссарионович положил трубку на изящную пепельницу.

— Скажи Вячеслав, а кто из наших генералов с иностранными языками дружит?

Имеется у нас хорошо во всех этих азиатских делах разбирающийся? Кто китайца от японца отличить может? Ты сможешь? Если одинаково одеты?

И не дожидаясь ответа. Подошёл к телефонному аппарату и нажал кнопку внутренней связи.

— Поскребышев, принеси личное дело генерала Деревянко. Срочно. Да и ещё вот что, соедини с Жуковым и Василевским.

No 360 - 12 августа 1945 года. Строго секретно. От генералиссимуса Сталина президенту Соединенных Штатов господину Трумэну: ...Представителем Советского Военного Главнокомандования назначен генерал-лейтенант Деревянко, которому и даны необходимые инструкции.

Как и предписывалось, на станции Чита пассажир сошёл с поезда. Настроение было хуже некуда. Однако его на перроне встречал не конвой СМЕРШа, а генерал-полковник Иванов, начальник штаба Главного командования советских войск на Дальнем Востоке.

— Значит всё хорошо! Выходит, ещё повоюем — пулей пронеслось в голове бывшего пассажира. Троекратно обнялись. Кузьме Никитичу, тут же на вокзале, вручили телеграмму за подписью верховного главнокомандующего. Передали увесистый пакет с инструкциями.

Одиннадцать дней спустя

Генерал получил секретную шифрограмму. No 12513 от 26–27.8.45 года. (Двойная дата из-за разницы в часовых поясах): «Вы уполномочиваетесь от Верховного Главнокомандования Советских вооружённых сил подписать акт о безоговорочной капитуляции Японии».

Сталин приказывал одному из генералов поставить окончательную точку в войне двадцатого века!

Официальные делегации стран-союзников окружила толпа журналистов. Предприимчивые «янки» почти в открытую делали «свой маленький гешефт» — продавали места вблизи стола, за которым скоро будет подписан исторический документ. По слухам стоимость доходила до десяти тысяч долларов.

Из толпы к советскому генералу бросился человек с фотоаппаратом.

— Кузьма Никитич, помогите. От этих союзников, спасу нет. - Деревянко узнал говорившего. Перед ним стоял легендарный фотокорреспондент «Правды» Виктор Тёмин. — Беспардонно вытесняют. Не дают места для съёмки! Я с самого раннего утра тут нахожусь, а они кричат — всё уже заранее распродано! Охранники — американцы, как на подбор! Громилы! Орут, что если я немедленно не уберусь, то выбросят за борт линкора «Миссури».

— Ступайте строго за мной. След в след. И главное не смотрите по сторонам и не оборачиваясь — генерал, чеканил каждое слово, точно отдавал приказ.

Навстречу уже шёл Макартур.

Кузьма Никитич подчёркнуто официально представил ему всех членов делегации. Добавил: — Известный русский корреспондент Виктор Тёмин. Фотограф товарища Генералиссимуса. После таких слов «козырное» место, у самого стола отыскалось незамедлительно.

[sv3]

1954 год

Он умирал. Рак поджелудочной железы, не оставлял ни единой надежды на выздоровление. Пятидесятилетний генерал умел переносить страшный недуг. Время от времени кусал нижнюю губу, чтобы одну боль заглушить другой. Спешил. Прикрыв глаза еле слышно диктовал, сидевшему рядом с ним, помощнику воспоминания.

— На чём остановились. Ах, да, на «Миссури».

Почему мне поручили подписать Акт о капитуляции, а не Василевскому — не знаю. Так в Кремле решили. Им виднее. О том, что именно я закончил вторую мировую войну — ерунда. Кому поручили, тот и закончил. Народ наш завершил, вот кто! Не стало у нас врагов. И война прекратилась. Явная. Осталась тайная — холодная. Так и запиши. Да она и не прекращалась. Для народа, измученного, наступили мирные дни, но не для меня. Я продолжал воевать.

Той осенью в центре внимания нашей разведки конечно же были американские атомные бомбы. И последствия атак на Хиросиму и Нагасаки. Через несколько дней после подписания Акта на «Миссури», получил новую вводную. Давай, мол, расстарайся! Собери в кратчайшие сроки, как можно больше материалов об этом оружии невероятной разрушительной силы.

Приказ, есть приказ. Исполнять надо, любой ценой. Вот я и выполнял. Ездил в эти чёртовы города, призраки. Счётчиков Гейгера никто не выдал, да и не было их тогда в армии. Измерительные приборы потом уже появились. Наши учёные в конце концов сподобились, изобрели. Приходилось лазить по тамошним руинам, без защитной одежды. В штатном обмундировании. Снимал то, что видел. Беседовал с теми, кто уцелел. В госпиталях был. Насмотрелся всякого! Никому подобного не пожелаю. Ну и надышался этой гадостью, по самое не могу. Отправлял в столицу пачки фотографий, готовил доклад за докладом. Подхватил эту диковинную лучевую болезнь. Воздействие радиации на организм человека ещё никем толком не изучалось. Не до того было. В кратчайшие сроки требовалось нашу Советскую бомбу создать. Иначе третья мировая война. Все это понимали. А потому работали день и ночь. Спешили. Успели! Сделали! Показали нашим соперникам, кузькину мать. Отбили у них охоту, расчёты поганые вести. Сколько на Советский Союз атомных бомб потребуется? Ну, а мы стали поражающие факторы ядерного взрыва в институтах да школах изучать, а как же без этого? И защитные комбинезоны испытывать.

Только вот умираю не от лучей, а от банального рака. Как болезни между собой связаны, то пусть врачи кумекают. Ну, это я отвлёкся. Дальше пиши...

***

За день до Нового 1955 года генерал-лейтенант Кузьма Николаевич Деревянко скончался. Его похоронили с военными почестями на Новодевичьем кладбище.

Прошло 65 лет

Портрет боевого генерала и дипломата, со звездой Героя Украины на груди, украшает брошюрку «Україна в Другій світовій війні», изданную тамошним Институтом национальной памяти.

У Кузьмы Николаевича Деревянко было множество наград! Самой высшей пробы. Страна Советов, которой он служил верой и правдой, высоко оценила его заслуги. Но вот такой награды, как звезда Героя Украины у этого достойного человека никогда не было, да и быть не могло!

Ну а теперь будем готовить японское блюдо, которое называется «Онигири с кунжутом»

[onigiri4]

НАМ ПОНАДОБЯТСЯ:

1) ПРЕЖДЕ ВСЕГО наш родной (самый лучший в мире) Краснодарский рис — полкило

2) Водоросли сухие — одна упаковка (в наших супермаркетах есть).

3) Кунжутные семечки — (на базаре купите или в том же супермаркете) — пару чайных ложек.

4) Чёрный молотый перец или красный(сладкий), какой больше нравится, и есть под рукой— по вкусу

5) Соевый соус — аналогично

ГОТОВИМ:

Под проточной водой промываем рис и заливаем холодной водой, (пол литра или чуть больше). Ставим на большую горелку, быстренько доводим до кипения. Затем огонь уменьшаем и медленно варим минут двадцать. Снимаем кастрюлю и даём остыть. (минут 10 или 15). Чтобы он был тёплым. (Иначе не будет лепиться! Это важно!)

Режем наши водоросли на квадратики.

Затем жарим на сковородке кунжут.

Раскладываем на столе полиэтиленовую плёнку и лепим из риса и кунжута шарики, не забывая посыпать перцем и солью. Заворачиваем в водоросли.

 Шарики берём специальными китайскими палочками (у кого нет, можно и руками, только чистыми) макаем в соевый соус и (правильно) отправляем в рот.

(Можно запивать Сакэ. Что это за напиток расскажу как-нибудь в другой раз!)

© Copyright: paw, 2022

Регистрационный номер №0505955

от 7 мая 2022

[Скрыть] Регистрационный номер 0505955 выдан для произведения: Восьмое августа 1945 года

[derevyanko1]

Посол Японской империи ехал в Министерство иностранных дел Советского союза. Жаркая, безветренная погода не давала возможности флагу, установленному на капоте автомобиля, красоваться в своём величии. Белая материя с ярко-красным кружком в центре обвисла и еле-еле шевелилась, вяло реагируя на скорость машины.

Шофёр заметил это и обратился к, сидящему на заднем сидении, послу.

— Я сейчас прибавлю газу, и он будет виден. И водителям, и пешеходам.

— Не вздумай. Только этого не хватало! — зло оборвал посол. Никогда ещё не бывало, чтобы полномочный представитель великого Микадо мчался в министерство враждебного государства, нарушая правила дорожного движения.

— Так не посмеет же ни один русский регулировщик, остановить....

— Сбавь скорость! Ползи как черепаха! Пусть ждут! - Пассажир ухмыльнулся и процедил сквозь зубы, - по-беди-тели.

***

На Смоленской площади посла встретили подчёркнуто холодно. Не было обязательных в таких случаях протокольных улыбок и рукопожатий.

Дежурный сотрудник Министерства, пропуская приветствия, сухо произнёс.

— Вас ждут. После чего проводил японского дипломата на нужный этаж.

Старинные часы в приёмной Министра иностранных дел пробили пять раз.

— Ох уж эти русские. — Отгоняя тревожные мысли, подумал посол, — вероятно трофейные. Вывезли из Германии.

Окна в комнате плотно завешены тяжёлой тканью, плохо пропускающей солнечные лучи. Из-за чего в приёмной царил полумрак.

— Специально повесили. Чтобы посетители не догадывались, утро сейчас или вечер. — Развить до конца мысль посол не успел.

Старинная дубовая дверь распахнулась и ему ничего не оставалось, как только проследовать в кабинет.

 Министр иностранных дел вместо приветствия кивком указал вошедшему на кресло. Протянул лист бумаги и отошёл к окну.

Тот молча достал очки, протёр стекла и углубился в чтение.

Дипломат читал долго. Казалось, что этот не молодой человек в одночасье забыл с детства знакомые иероглифы и мучительно вспоминает, значение каждого из них.

— С завтрашнего дня, то есть с девятого августа, Советский Союз будет считать себя в состоянии войны с Японией. — Хозяин кабинета выдерживал паузу перед каждым словом. Из-за чего казалось, что они звучат в тиши кабинета как выстрелы.

Посол поднялся с места. Медленно убрал документ в папку. Сохраняя самурайское достоинство, произнёс.

— Вечером седьмого августа 1945 года ваша страна уже фактически разорвала великий пакт о нейтралитете с Японией! Советская военная авиация неожиданно начала бомбить дороги дружественной нам Маньчжурии! Жаль, что за прошедшие пять лет, вы так и не видели настоящей войны. — Дипломат стремительно направился к двери.

[karta2]

Дальний Восток

Поезд мчался на предельной скорости. Остановок почти не делал. Местные, провожая взглядом несущийся состав, переговаривались.

— Литерный, поди. Смотри как прёт! Видать на японца! Ох, и когда же эта война проклятущая закончится. Конца и краю ей не видно!

В купе ехал необычный пассажир. Только что назначенный начальник штаба 35-й армии — Кузьма Николаевич Деревянко.

***

Боевой генерал листал словарь. Пришло время освежить в памяти японский. Когда-то усиленно его изучал, да за годы войны основательно подзабыл. Пять лет в нём нужды не было.

Оторвал взгляд от книги и посмотрел в окно. Сопки да реки. Конца и края им нет.

— Вот так страна! От Тихого океана, до Балтики. И кто же её может победить? Да никто! - Мысли унесли в далёкий тридцать восьмой год.

Ему вручили первый орден Ленина.

В приказе указывалось. «За создание перевалочной базы, через которую направлялась военная помощь Китайской республике».

Вспомнил бесконечные колонны автомобилей и тягачей, груженные вооружением. Маршрут протяжённостью в две тысячи километров. Автокараваны следовали через горы Тянь-Шаня и пустыню Гоби. Не одна сотня пушек и пулемётов. Бесчисленные ящики со снарядами, винтовками и патронами. Родина переправляла в Китай даже самолёты и танки. Ничего назад не возвращались! Всё оставалось там, за горами и пустыней.

Вспомнил весенние, умытые улицы майской Москвы. И себя, держащего за руку сына — подростка. И глаза мальчугана, гордого от того, что идёт рядом с орденоносцем отцом в новенькой с иголочки военной форме с петлицами майора. Немногие в нашей стране были удостоены награды, да ещё в таком молодом возрасте.

В дверь купе постучали.

— Войдите — буркнул пассажир, с трудом прерывая воспоминания и возвращаясь из прошлого на грешную землю.

— Вам пакет из штаба отрапортовал вошедший дежурный офицер и вручил запечатанный сургучом конверт.

Приказ был предельно краток: «Покинуть поезд в Чите».

— Неужто опять? Всё возвращается на круги своя! - размышлял генерал.

Мысли мгновенно перенесли на шесть лет назад.

***

Аккурат после награждения, на него донесли. Дело «Майора — шпиона и наймита капиталистов» разбирали долго. Отстранили от работы. Папка, с обвинением кадрового офицера, кочевала из одной чрезвычайной комиссии в другую. Обнаружились кулацкие корни и осуждённый за «вредительство» брат. Два родных дяди были репрессированы, и не за что-нибудь, а за непосредственное участие в бандах во время гражданской войны! Нарыли факты о том, что отец был кулаком! И наверное, помогал врагам продуктами и лошадьми. Любого из предъявленных обвинений достаточно, чтобы человека исключили не только из списка военнослужащих, но и из списка живущих на свете. Но судьба пощадила! Деревянко, в конце концов, нашёл-таки способ обратиться непосредственно к самому наркому обороны. Оправдали вчистую.

Выходит, 1939 год возвращается?

За двое суток до описанных событий. Москва. Кремль

Сталин расхаживал по кабинету и сосал потухшую трубку.

Молотов зачитывал наиболее важные письма, поступившие по дипломатическим каналам.

От президента Соединённых штатов Америки Трумэна генералиссимусу Сталину:

No 359- «...предлагаю, чтобы генерал армии Дуглас Макартур был назначен Верховным Командующим... Прошу Вас немедленно сообщить мне о назначенном Вами представителе...»

Иосиф Виссарионович положил трубку на изящную пепельницу.

— Скажи Вячеслав, а кто из наших генералов с иностранными языками дружит?

Имеется у нас хорошо во всех этих азиатских делах разбирающийся? Кто китайца от японца отличить может? Ты сможешь? Если одинаково одеты?

И не дожидаясь ответа. Подошёл к телефонному аппарату и нажал кнопку внутренней связи.

— Поскребышев, принеси личное дело генерала Деревянко. Срочно. Да и ещё вот что, соедини с Жуковым и Василевским.

No 360 - 12 августа 1945 года. Строго секретно. От генералиссимуса Сталина президенту Соединенных Штатов господину Трумэну: ...Представителем Советского Военного Главнокомандования назначен генерал-лейтенант Деревянко, которому и даны необходимые инструкции.

Как и предписывалось, на станции Чита пассажир сошёл с поезда. Настроение было хуже некуда. Однако его на перроне встречал не конвой СМЕРШа, а генерал-полковник Иванов, начальник штаба Главного командования советских войск на Дальнем Востоке.

— Значит всё хорошо! Выходит, ещё повоюем — пулей пронеслось в голове бывшего пассажира. Троекратно обнялись. Кузьме Никитичу, тут же на вокзале, вручили телеграмму за подписью верховного главнокомандующего. Передали увесистый пакет с инструкциями.

Одиннадцать дней спустя

Генерал получил секретную шифрограмму. No 12513 от 26–27.8.45 года. (Двойная дата из-за разницы в часовых поясах): «Вы уполномочиваетесь от Верховного Главнокомандования Советских вооружённых сил подписать акт о безоговорочной капитуляции Японии».

Сталин приказывал одному из генералов поставить окончательную точку в войне двадцатого века!

Официальные делегации стран-союзников окружила толпа журналистов. Предприимчивые «янки» почти в открытую делали «свой маленький гешефт» — продавали места вблизи стола, за которым скоро будет подписан исторический документ. По слухам стоимость доходила до десяти тысяч долларов.

Из толпы к советскому генералу бросился человек с фотоаппаратом.

— Кузьма Никитич, помогите. От этих союзников, спасу нет. - Деревянко узнал говорившего. Перед ним стоял легендарный фотокорреспондент «Правды» Виктор Тёмин. — Беспардонно вытесняют. Не дают места для съёмки! Я с самого раннего утра тут нахожусь, а они кричат — всё уже заранее распродано! Охранники — американцы, как на подбор! Громилы! Орут, что если я немедленно не уберусь, то выбросят за борт линкора «Миссури».

— Ступайте строго за мной. След в след. И главное не смотрите по сторонам и не оборачиваясь — генерал, чеканил каждое слово, точно отдавал приказ.

Навстречу уже шёл Макартур.

Кузьма Никитич подчёркнуто официально представил ему всех членов делегации. Добавил: — Известный русский корреспондент Виктор Тёмин. Фотограф товарища Генералиссимуса. После таких слов «козырное» место, у самого стола отыскалось незамедлительно.

[sv3]

1954 год

Он умирал. Рак поджелудочной железы, не оставлял ни единой надежды на выздоровление. Пятидесятилетний генерал умел переносить страшный недуг. Время от времени кусал нижнюю губу, чтобы одну боль заглушить другой. Спешил. Прикрыв глаза еле слышно диктовал, сидевшему рядом с ним, помощнику воспоминания.

— На чём остановились. Ах, да, на «Миссури».

Почему мне поручили подписать Акт о капитуляции, а не Василевскому — не знаю. Так в Кремле решили. Им виднее. О том, что именно я закончил вторую мировую войну — ерунда. Кому поручили, тот и закончил. Народ наш завершил, вот кто! Не стало у нас врагов. И война прекратилась. Явная. Осталась тайная — холодная. Так и запиши. Да она и не прекращалась. Для народа, измученного, наступили мирные дни, но не для меня. Я продолжал воевать.

Той осенью в центре внимания нашей разведки конечно же были американские атомные бомбы. И последствия атак на Хиросиму и Нагасаки. Через несколько дней после подписания Акта на «Миссури», получил новую вводную. Давай, мол, расстарайся! Собери в кратчайшие сроки, как можно больше материалов об этом оружии невероятной разрушительной силы.

Приказ, есть приказ. Исполнять надо, любой ценой. Вот я и выполнял. Ездил в эти чёртовы города, призраки. Счётчиков Гейгера никто не выдал, да и не было их тогда в армии. Измерительные приборы потом уже появились. Наши учёные в конце концов сподобились, изобрели. Приходилось лазить по тамошним руинам, без защитной одежды. В штатном обмундировании. Снимал то, что видел. Беседовал с теми, кто уцелел. В госпиталях был. Насмотрелся всякого! Никому подобного не пожелаю. Ну и надышался этой гадостью, по самое не могу. Отправлял в столицу пачки фотографий, готовил доклад за докладом. Подхватил эту диковинную лучевую болезнь. Воздействие радиации на организм человека ещё никем толком не изучалось. Не до того было. В кратчайшие сроки требовалось нашу Советскую бомбу создать. Иначе третья мировая война. Все это понимали. А потому работали день и ночь. Спешили. Успели! Сделали! Показали нашим соперникам, кузькину мать. Отбили у них охоту, расчёты поганые вести. Сколько на Советский Союз атомных бомб потребуется? Ну, а мы стали поражающие факторы ядерного взрыва в институтах да школах изучать, а как же без этого? И защитные комбинезоны испытывать.

Только вот умираю не от лучей, а от банального рака. Как болезни между собой связаны, то пусть врачи кумекают. Ну, это я отвлёкся. Дальше пиши...

***

За день до Нового 1955 года генерал-лейтенант Кузьма Николаевич Деревянко скончался. Его похоронили с военными почестями на Новодевичьем кладбище.

Прошло 65 лет

Портрет боевого генерала и дипломата, со звездой Героя Украины на груди, украшает брошюрку «Україна в Другій світовій війні», изданную тамошним Институтом национальной памяти.

У Кузьмы Николаевича Деревянко было множество наград! Самой высшей пробы. Страна Советов, которой он служил верой и правдой, высоко оценила его заслуги. Но вот такой награды, как звезда Героя Украины у этого достойного человека никогда не было, да и быть не могло!

Ну а теперь будем готовить японское блюдо, которое называется «Онигири с кунжутом»

[onigiri4]

НАМ ПОНАДОБЯТСЯ:

1) ПРЕЖДЕ ВСЕГО наш родной (самый лучший в мире) Краснодарский рис — полкило

2) Водоросли сухие — одна упаковка (в наших супермаркетах есть).

3) Кунжутные семечки — (на базаре купите или в том же супермаркете) — пару чайных ложек.

4) Чёрный молотый перец или красный(сладкий), какой больше нравится, и есть под рукой— по вкусу

5) Соевый соус — аналогично

ГОТОВИМ:

Под проточной водой промываем рис и заливаем холодной водой, (пол литра или чуть больше). Ставим на большую горелку, быстренько доводим до кипения. Затем огонь уменьшаем и медленно варим минут двадцать. Снимаем кастрюлю и даём остыть. (минут 10 или 15). Чтобы он был тёплым. (Иначе не будет лепиться! Это важно!)

Режем наши водоросли на квадратики.

Затем жарим на сковородке кунжут.

Раскладываем на столе полиэтиленовую плёнку и лепим из риса и кунжута шарики, не забывая посыпать перцем и солью. Заворачиваем в водоросли.

 Шарики берём специальными китайскими палочками (у кого нет, можно и руками, только чистыми) макаем в соевый соус и (правильно) отправляем в рот.

(Можно запивать Сакэ. Что это за напиток расскажу как-нибудь в другой раз!)

 

С точки зрения кота!

О знаменитой болгарской простокваше замолвлю я слово