ОДНАЖДЫ ПЕРЕД НОВЫМ ГОДОМ

ОДНАЖДЫ ПЕРЕД НОВЫМ ГОДОМ

Ещё немного и наступит новый, 1951 год. Мне четыре. К этому времени я уже сносно читала, по крайней мере, больше не отвлекала взрослых, а сама читала, причём всё подряд. Упомянула об этом исключительно для того, чтобы стало ясно: в свои четыре девочка Таня ощущала себя вполне взрослым ребёнком. Тем не менее, проказничала я по-прежнему по-детски.

Так, с самого утра решила заглянуть под ёлку – она у нас была под самый потолок, а потолки в старой квартире были очень высокими! Подарки были спрятаны под нижними лапами ели заранее, так как 31 декабря был обычным, даже не укороченным рабочим днём. Празднично оформленные пакеты укрыли накрахмаленным до хруста марлевым снежным покрывалом, обильно расшитым ватными тампонами, украшенными липкими блёстками, купленными на новогодней ярмарке.

Мои родители, как и многие в те годы, лучшим подарком искренне считали книгу и, что ни праздник, дарили друг другу, всем своим близким и друзьям именно книги. Я об этом знала, и всё равно любопытство взяло верх, да и потом – интересно же узнать, какая именно книжица на этот раз ждала тебя. Старалась как можно аккуратнее, чтобы не порвать тонкую обёрточную бумагу, развернуть упаковку и заглянуть внутрь. Времени у меня на это было предостаточно: родители на работе, бабушка уехала на центральный городской рынок. Глупенькая, я тогда не понимала, что как только узнаю, что за книги спрятаны под ёлкой, исчезнет тайна, а именно в тайне, что ни говори, главный смысл всех новогодних подарков, в отличие от всех тех, которые дарятся по случаю других праздников даже тогда, когда это каждый раз книга.

И всё-таки мой новогодний подарок отличался от подарков для взрослых: он был крест-накрест перевязан шёлковой ленточкой, к кончикам которой были пришиты маленькие колокольчики и бубенчики, лёгкое прикосновение к которым рождало нежный серебряный звон. Решив, что не сумею точно так же перевязать мои «Волшебные сказки», яркую красочную обложку которых можно было разглядеть через прозрачную бумагу, я удержалась от соблазна прочесть хотя бы одну сказку и взялась листать сначала папин подарок – книжку для домашнего мастера «Сделай сам», затем перешла к купленному для мамы у модистки журнал мод, специально привезённый той из Польши на продажу.

Бабушка застала меня за усердной работой – я пририсовывала очки в толстой солидной оправе к портрету И.В. Сталина, украшавшего первую страницу поваренной книги, приобретённой в качестве новогоднего подарка, конечно же, для главного семейного кулинара – моей любимой бабули. 

-Что ты наделала, внученька?!- медленно, на выдохе прошептала она, дрожащими руками осторожно забирая у меня тяжеленную книгу в тиснённом коричневом переплёте.

-В твоей книжке очень мелкие буковки. Сталин уже старенький – он без очков ничего прочитать не сумеет – вот я и решила ему помочь,- взялась бойко объяснять я, уверенная в том, что поступаю правильно. - Я же доброе дело делаю, бабуленька!

Помню, как долго она пыталась стереть нарисованные мною очки, но чернильный (химический) карандаш никак не поддавался.
Помню я и то, что бабушка не ругала меня ни за моё чрезмерное любопытство, ни за подрисованные очки. Правда, тогда я не знала, почему она этого не делала, почему вообще и словом не обмолвилась о моём проступке. На самом деле она была озабочена на тот момент другим: как сделать так, чтобы книга не попала в руки моих родителей. Уж они-то – она была в том уверена – найдут, как наказать провинившуюся девчонку.

 А они и наказали, только несколькими месяцами позже, когда мама, собравшаяся приготовить воскресный обед, решила заглянуть в бабушкину книжку, которую та долгое время надёжно прятала у себя в комнате в нижнем ящике комода, где под белым шёлковым платком вместе с кулинарной книгой - подальше от посторонних глаз - бабуля хранила тогда ещё не успевшие пожелтеть треугольнички писем, полученных ею с фронта в начале войны от сыновей и мужа, погибших задолго до победы. А ещё   там же  она берегла старинную маленькую икону с ликом Николая Угодника, доставшуюся ей от её прабабушки…