Помочь сайту
Поздравления
Нечистый
14 мая 2017 -
Василий Реснянский
Гришка Даманок не ест сало. Сало! Представляете? Нет, прежде он очень даже любил его и считал наипервейшей закуской. Только однажды обстоятельства сложились так, что стал он брезговать этим наинатуральнейшим продуктом, как заправский мусульманин.
А случилось всё то аккурат под Пасху, на страстной неделе, в пятницу. Каждому известно, что в страстную неделю самый разгул тёмных сил, а уж в пятницу так и жди какой-нибудь сюрприз от нечисти, особенно если ты не постился и грехи не исповедовал. Так что как бы вы меня ни критиковали и что бы ни говорили, а в этой истории без нечистого явно не обошлось!
Пасха в тот год выпала ранняя, а если Пасха ранняя, то и весна, соответственно, тоже. Особого тепла ещё не было, но снег уже растаял, земля отошла от мороза, просохли дороги. Посёлок, в котором жил Григорий, встречал весну и готовился к празднику: подметались дворы, жгли старую ботву на огородах, вывозили мусор на зады. Посёлок, возведённый по утверждённому проекту, имел классическую планировку застройки, когда дома фасадами выходят на параллельные улицы, а своими задними дворами и огородами примыкают друг к другу через переулок, специально оставленный для прогона скота, проезда техники и прочих хозяйственных нужд. Справа от «поместья» Даманка стоял дом его друга Анатолия, лишь лёгкий заборчик разделял их участки. Являясь соседями и друзьями, вдобавок ко всему они были ещё и кумовья. Оба семейства постоянно общались между собой, охотно посещая друг друга.
В этот злополучный вечер Толик как раз и находился в гостях у кума. Был уже довольно поздний вечер, стемнело, а они с Гришкой всё сидели вдвоём на кухне, допивая где-то совместно добытую бутылку водки, закусывая картошкой и квашеной капустой.
Гришкина супруга Вера, рыжая и шустрая, больше суеверная, чем верующая, укоряла их:
- Вот неймётся вам на ночь глядя! Затеяли гульбище в страстную пятницу, греха немало! Поститься надо.
- Верунька, – успокаивал её кум, – какой же тут грех? Мы же капустой закусываем, а водка она и так постная. Ну где ты видишь гулянку? Это же обыкновенная тренировка перед очередным заплывом. А тренировки пропускать нельзя!
- Ну день-то потерпеть можно? Послезавтра праздник, уж там бы и оторвались. А вы тут с нечистой силой заигрываете, будь она неладна на ночь помянута! Подзадориваете её, ещё, глядишь, какую беду накличете.
- Насчёт Пасхи ты права, мы своего не упустим, – откликнулся Толик, – а вот насчёт чертей – зря. Хотя, с другой стороны, как поглядеть. Был у меня один случай. Вот я расскажу, а ты хочешь верь, хошь – нет... Перед призывом в армию было, и тоже перед Пасхой на страстной неделе. Я тогда ещё с Маринкой встречался. Разумеется, ни поста, ни каких там воздержаний я не соблюдал и ничего такого даже в голове не имел. И вот возвращаюсь я со свидания домой уже за полночь. А ночь тёмная! Тишина такая, знаете ли, как в фильме ужасов. Иду я, значит, себе потихоньку, вспоминаю, как с Маринкой целовался, и вдруг где-то около дома Гравкиных появляется мне навстречу бычок и рожки кажет. Ага! Крепенький такой бычара, годовалый, чёрно-пёстрой масти. Я потом узнавал, чей это телок, оказалось, что ни у кого в посёлке нет скотины с такой расцветкой... В общем, перешёл я на другую сторону улицы, а он мне наперерез! Возвращаюсь назад, и бык следом, я от него – он за мной! Думаю: да пошёл ты к чёрту! Сворачиваю в переулок, где баня, обхожу вокруг бани и вижу, что передо мной на дороге опять эта тварь стоит! Я обратно за баню. Выхожу с другой стороны, а из-за угла снова бычок появляется, смотрит строго, рога выставил и супится. Тут уж меня пробил мандраж промеж лопаток, вспомнил я, что нынче страстная пятница! Недолго думая, сиганул через забор к бабке Ульяне в огород, на зады в калитку вышел да как дал дёру домой. Вот теперь и решайте сами, что это было, – есть нечистая сила или нет.
- Да есть, есть что-то, чего мы не знаем, – поддержал кума Григорий. – Валерка Слепцов рассказывал, с ним тоже случай был под Пасху. Ну вы же Валерку знаете: сам худой, как грабли, а пожрать любит за троих, хотя выпить тоже не промах. Приходит он вечером домой поддатый, а супруга куда-то отлучилась, и захотелось ему перекусить. В эти дни самый строгий пост, но не для Валерки. Он налил себе щей полную чашку и сидит, наяривает с салом. А на улице дождь порет. И тут замечает Валерка, что хлёбово у него в чашке не отбавляется, как будто дождик всё время подливает туда новые порции. Он налёг на вёсла! Результата никакого. Тогда смекнул он, что это чертенята с ним шутки шутят, издеваются за то, что он пост не соблюдает. Но Валерка человек гордый. Взял он чашку со щами, вышел на крыльцо, да и выплеснул прямо в темноту со словами: «Сгинь, нечистая!» А в ответ ему из темноты такой смачный плевок на всю харю, аж умылся наш Валера!
- Нечистая! – перебил Григория Толик.
- Да нет, хуже – тёща! Она как раз к ним в гости приехала, чтобы на завтра сходить в церковь куличи посвятить. Женщина только к крыльцу подошла, и тут такая катастрофа. Ну разве может подобное само собой случиться?
- Будет вам всякие гадости на ночь рассказывать! – осадила мужиков Вера. – Ишь сцепились языками! Теперь до утра болтать будете? Не пора ли разойтись?
- Пожалуй, пора, – согласился Анатолий и, разгладив кулаком усы, поднялся из-за стола. – Давайте до завтра!
Вернувшись домой, он разделся и сразу принял горизонтальное положение на диване возле телевизора.
Жена встретила его возгласом:
- Ну наконец-то! – и отчиталась: – Теперь схожу на горшок, да лягу спать. Завтра вставать рано – куличи буду ставить.
Она закутала плечи в пуховую шаль, включила свет на веранде и вышла во двор. Однако не прошло и пяти минут, как супруга влетела обратно в комнату запыхавшаяся, с испуганными глазами. Женщина при всех достоинствах, красивая и не по возрасту моложавая, она застыла в растерянности, словно школьница на сцене клуба, забывшая слова стихотворения.
- Толик! – взволнованно позвала она. – Толик, у нас в туалете кто-то сидит!
- Чево-о? – переспросил он, не отрываясь от телевизора.
- В туалете у нас кто-то есть! – повторила жена.
- Марина! Ну подумай сама: кому это надо в двенадцать часов ночи сидеть у нас в уборной?
- Да не в самой уборной, а в яме. Понимаешь, там кто-то дышит!
- Ну конечно: сидит в яме и дышит свежим воздухом! Кого ты заставишь ночью залезть в колодец с дерьмом?
- А я не говорю, что это человек... Но я же слышала, как оно там ходит.
- Марина, милая! Ты пойми, что в отстойник и при желании трудно попасть. Всё замуровано наглухо, а через очко и твоя голова не пролезет.
- А может, это полтергейст? – неуверенно возразила супруга.
- Ну да! Инопланетяне неудачно приземлились. Вот у вас с Веркой головы всякой хренотенью забиты! У той кругом черти мерещатся, а у тебя НЛО. Телевизор надо поменьше смотреть, тогда и казаться ничего не будет.
- Да? Показалось? Если бы, а то вот… – Она вытянула вперёд руку, в которой Толик увидел знакомый предмет женского туалета.
- И что? – непонимающе спросил он, садясь на диване.
- Трусы потеряла! – выпалила Марина, не находя более веского аргумента для подтверждения своих слов.
- И-и-ха-ха! – закатился Толик. – Серьёзно, что ль? А ну давай всё с самого начала.
- Я когда в туалет зашла, дверь оставила открытой, потому что темно. Тут послышалось мне, что вроде кто-то дышит рядом, и так азартно, как бы принюхивается, но значения этому не придала, мало ли что – сараи рядом, в них скотина всякая. И только, значит, я над дырой прицелилась, как оттуда вздох раздался, такой тяжёлый, глухой, будто из-под земли: «Ох… о-ох!» А голос грубый, простуженный, как у зомби, когда они из могилы лезут. Ну я как сидела на корточках, так и сиганула сразу метра на два без всякого разбега, что ворона с гнезда.
- Да уж, – опять засмеялся Толик, – твою задницу кто бы ни увидел, любой ахнет поневоле – другой такой в посёлке нет.
- Я тебе серьёзно говорю, а ты с шуточками! – обиделась жена.
- Успокойся, Марина, никого там нет.
- Если никого нет, то кто же тогда охает? Вот иди и сам проверь!
Толик никак не ожидал такого поворота. С одной стороны, было жаль покидать диван, с другой, не хотелось тащиться в темноте на дальний конец участка к нужнику, зная, что там ничего нет... А вдруг в нём действительно кто-то сидит?
- Больно-то мне это надо, – махнул он неопределённо рукой.
- Что, боишься? – спросила она с подковыркой.
- Да нисколько! – ответил Толик с вызовом. Мужчина он был крупный, крепкий и проворный, в дополнение к этому не верил ни в зелёных человечков, ни в какую чертовщину. Поэтому недоверие жены в отношении его геройского духа задевало за сердце.
- Тогда пойдём, – с вызовом сказала Марина. С мужем ей было не страшно.
Толик молча встал с дивана, надел рабочую фуфайку, сунул ноги в высокие галоши и, поправив кулаком усы, вышел вслед за женой.
Ночь была тихая и прохладная, пропитанная влагой и запахом оттаявшей земли. Редкие звёзды просвечивали сквозь прорехи в облаках.
Туалет находился за садовым участком на хоздворе. Это было стандартное деревянное сооружение, поставленное на два бетонных кольца. Дверями он был повёрнут на сенник, а задней стенкой выходил на хозяйственное подворье Гришки. С той же стороны находился и люк для очистки ямы. Одинокий фонарь, подвешенный на фронтоне сарая, безнадёжно пытался рассеять темноту.
Толик решительно подошёл к туалету, распахнул дверь и сказал, обращаясь к жене, кравшейся сзади:
- Смотри. Никого?
- А ты послушай, послушай, – осторожно посоветовала та.
Он прислушался. С минуту ничего не нарушало тишину, но затем отчётливо послышалось, как кто-то месит жижу на дне колодца – осторожные, крадущиеся шаги…
- Кто там? – тотчас крикнул Толик.
Снизу донеслось какое-то сопение и сдавленный хрипловатый возглас:
- Ох!
Толик отпрянул:
- Твою мать! Что же это такое, хоть впору перекреститься!
Он, человек неробкого десятка, вдруг почувствовал себя неуютно.
- Без света тут ничего не увидишь, – заключил он, – жалко, нет фонарика.
- А ты сходи у кого-нибудь спроси, – предложила жена, стоявшая подальше от туалета в свете электрической лампочки.
- Что ж я буду ходить по посёлку будить людей среди ночи? Хотя, может, у Григория есть. Дойду-ка я до него.
- Я с тобой, – заявила жена, трусливо озираясь вокруг.
В доме соседей было темно, только в одном окне мерцал и переливался голубоватый свет – работал телевизор. На призывный вопль звонка в коридоре вспыхнул свет, и на пороге появилась Верка с недовольством на лице:
- Тебе чего?
- Григория бы…
- Спит он!
- Мне бы фонарь в туалете посветить, – неуверенно начал Анатолий, не зная, как правильно изложить просьбу.
- Нет у нас фонаря! – отрезала Вера. – С каких это пор вы стали с фонарём в уборную ходить? И что у вас за дела на ночь глядя? Чего вас черти надирают!
В этот момент Марина вышла из тени, встав впереди мужа:
- Понимаешь, Вера, у нас в туалете кто-то завёлся – дышит и охает. Посветить бы…
Глаза у Верки стали квадратными, язык прилип к нёбу. Она молча перекрестилась. За её спиной появился Григорий – босой, в трусах и майке. Винные пары ещё не полностью покинули его тело, поддерживая в нём боевой дух, и он крикнул, полный энтузиазма:
- Толян, а давай газету запалим, да и посветим.
Обратно к отхожему месту возвращались вчетвером. Обстановка потихоньку накалялась. Вера всю дорогу уговаривала кумовьёв прекратить эту затею с опознаванием личностей, поскольку такое любопытство до добра не доведёт. Марина тоже поддерживала куму в том плане, что в страстную пятницу, да ещё ночью следовало бы вести себя поаккуратнее, а все дела оставить до утра. Но мужчины были настроены решительно, а женщины не могли их оставить одних в такой критический момент.
- Я же две недели назад ремонт в уборной сделал, – объяснял ситуацию Анатолий, – яму вычистил, свежей землёй обваловку отсыпал, пол перестелил.
- А может, кошка какая или собака упала в очко? – выдвигал версии Григорий.
- Да какая кошка! Дверь на запоре, туда и муха не залетит, – возражал Толик. – Тут что-то другое…
Первым заглянуть в туалетную клоаку взялся сам хозяин. Когда Гришка щёлкнул зажигалкой и поджёг свёрнутый в трубку газетный лист, он сунул его в круглую дыру, вырезанную в полу уборной. Разумеется, рассмотреть что-либо внизу было практически невозможно. Во-первых, глубина ямы составляла не менее двух метров, во-вторых, смотреть приходилось через пламя горящей бумаги и оно слепило глаза. Но Толик продолжал внимательно всматриваться в темноту и вдруг увидел, что снизу прямо на него, не мигая, смотрят два фосфоресцирующих глаза кроваво-красного цвета. Огонь тотчас погас.
- Ну что? – почти хором спросили присутствующие.
- Дела... – протянул он голосом, потерявшим твёрдость. – Что-то там есть. Глаза у него красным светятся, как у кролика…
- Ну-ка дай я гляну, – заступил ему на смену Григорий и, соорудив из газеты факел, устремил свой взгляд в темноту колодца.
Какая-то тёмная масса шевельнулась на дне ямы, ему почудилось, что он увидел оскаленную пасть. Затем кто-то шумно засопел и смачно чихнул. Гришка уронил бумагу и попятился из туалета. Пьяный дух разом вылетел из него, прихватив с собой и храбрость. Он длинно и путано выругался матом, добавив в конце:
- Ну и рожа! Отродясь такой не видел!
Вера, почувствовав, что мужики ослабели в своих намерениях и дальше созерцать картины, открывающиеся через дыру в туалете, взяла инициативу на себя. Ухватив Григория за рукав, потащила его прочь. Наперебой с Маринкой они стали уговаривать своих мужей оставить всё как есть до утра.
- Дело явно нечистое, что ж тут заигрывать с судьбой! Ещё чего доброго пожар устроите по-пьянке, сенник-то вон в двух шагах.
Ситуация и в самом деле не укладывалась в обычные рамки. Хотя их было четверо и находились они не в лесу, а на своём родном дворе, что безусловно давало поддержку духу, однако ночь, тишина и неопределённость создавали тяжёлую, гнетущую обстановку. Становилось в самом деле жутковато. В конце концов, решили оставить всё до рассвета.
- Попа вам, Маринка, надо пригласить, – посоветовала Вера.
- Это чтоб очко в нужнике освятить? – возмутился Толик. – Думай, что говоришь! Да если на то пойдёт, я завтра же завалю его к чертям собачьим!
Разошлись молча – задумчивые, подавленные, недовольные. Ночь пролетела тревожно. Маринка спала, не выключая свет. Толик, хотя и сомневался маленько, но не желал поддаваться мистике, намереваясь при свете дня найти всему логическое объяснение.
Лишь только стало светать, примчалась Верка и запричитала:
- Вот, Толик, говорила я вам, что нечистый всегда к беде является, – у нас поросёнок пропал.
- Как пропал? – насторожился Толик.
- Не знаю. Вчера был, а сегодня нет. Говорила же я Гришке, чтоб дыру в калде забил, где доска оторвана. Так вам же всё некогда. Как водку пить, вы и ночью время находите, а как что сделать…
- Погоди! – перебил её Анатолий бодрым, весёлым голосом. – Знаю я, где ваш поросёнок. Идём со мной.
Пошли втроём. Женщины сразу сообразили, куда он их ведёт, и хотя на улице было уже достаточно светло, остановились у заборчика, отделявшего сараи от огорода. Толик же уверенно прошёл к туалету и распахнул дверь.
- А ну зови, как там вы его кличете! – крикнул он Вере.
- Фунтик, Фунтик! – неуверенно начала кума.
В ответ на знакомый голос хозяйки из туалета донеслось сперва осторожное, приглушённое поохивание, тут же перешедшее в обиженный визг.
- Ну вот! – торжествующе объявил Толик. – А то вы меня тёмной силой совсем запугали, я уже, было дело, сам поверил. Давай сюда Гришку, скажи, что нечистого поймали.
- Как же он туда попал? – удивились женщины.
Секрет раскрылся тут же, стоило лишь обойти забор и глянуть с другой стороны туалета. Прошлым вечером, вырвавшись на свободу, поросёнок взялся активно изучать окрестности своего двора. Его привлекли запахи соседских сараев. Он пролез в дыру лёгкого заборчика и оказался позади туалета. Ему понравилась рыхлая земля, он начал перепахивать её своим рылом, сковырнул крышку люка, через который откачивали нечистоты, ну и угодил прямиком в яму.
Однако люк был слишком маленьким, чтобы вытащить поросёнка обратно через него. Толику с Гришкой пришлось снять с петель дверь и разобрать полы в уборной. Затем Григорий сделал большую петлю из прочной сталистой проволоки, к свободному кольцу которой привязал верёвку. После нескольких неудачных попыток ему всё же удалось накинуть свой аркан на поросёнка, и когда тот переступил проволоку, затянуть петлю у него на груди. Вдвоём с кумом, под оглушительный визг пленника они не без труда выволокли из ямы свой тридцатикилограммовый улов. Весь перепачканный зловонной жижей, поросёнок представлял собой жуткое зрелище. Глотнув свежего воздуха и почувствовав свободу, он так рванулся, что обломил проволоку в том месте, где крепилась верёвка, и понёсся по двору, источая сногсшибающий аромат. При этом оставшийся кусок проволоки торчал у него над спиной, как антенна у космонавта.
- Ну вылитый инопланетянин! – закатывался от смеха Анатолий.
- Натуральный нечистый, – возразил Гришка. – Застрелю его нахер!
Он было уже направился за ружьём, но тут Вера вступилась за своего питомца:
- Только попробуй! Я тебе тогда всё ружьё о башку разобью! Ишь, хозяин выискался! Ты его поил, кормил? Поросёнок только в рост пошёл. Что тебе от него надо?
- А кому он теперь такой вонючий нужен? Кто его жрать будет? – не унимался Григорий.
- Ты подумай, какой интеллигент нашёлся! – развела руками супруга. – А то, что он каждый день в навозе копается – ничего?
- То – его навоз, а это – мой, – упёрся на своём Гришка.
- А какая разница? Что ты, что он – оба свиньи!
Объединёнными усилиями поросёнка загнали в калду, обмыли из шланга, после чего Вера продраила его щёткой и тёплой водой с шампунем. Однако стойкий туалетный запах ещё долго давал о себе знать, впитавшись в шкуру животного надёжнее всяких духов.
- Не буду я есть этого нечистого, – категорически заявил хозяин Вере, – не нужны мне никакие антрекоты.
Кличка Нечистый намертво приросла к поросёнку. За лето он вырос в настоящего борова, почти на полтора центнера потянул. Когда ударили первые морозы, продал его Гришка скупщикам мяса на колбасу, а на вырученные деньги взял себе у односельчанина половину туши телёнка. Всё сложилось вроде бы прекрасно, только с тех пор не ест Григорий сало. Вот не ест и всё тут! Нет, разумом он, конечно, понимает, что сало – самый что ни на есть экологический продукт и наипервейшая закусь, но как вспомнит своего нечистого космонавта – с души воротит! Бывает, где на гулянке или в гостях у кого, предлагают ему сальцо: «Бери, Савельич, гляди, какой шматок мясистый, с перчиком, с чесночком – сам коптил». Он же – ни в какую! Уже и по одному стопарику выпьют, и по второму, а Гришка всё никак не решится, всё сомневается. Разве что после третьего…
Рейтинг: +6
790 просмотров
Комментарии (2)
| Денис Маркелов # 14 мая 2017 в 20:50 +1 | ||
|
Новые произведения
