Небо с овчинку

НЕБО С ОВЧИНКУ

           Данияла Гумаровича  Тимерханова пригласили как-то раз на охоту. Сослуживцы позвали. Смилостивились. Такое мероприятие, хоть и было ему в новинку, но обещало необычный отдых и приятные впечатления. Закоренелый горожанин, он с сомнением поскреб лысеющую макушку и задумался, некоторое время пребывая в легкой растерянности.

           - Не пожалеешь, вот увидишь – уверял друга Шамиль Фаритович Абдуев, - Это же морская охота! Получишь такое удовольствие – в жисть не забудешь!

           - Да, наверное, будет потом о чем вспомнить, чем похвастаться, - подумал Гумарыч и согласился. Позже он рассказал мне эту историю, напоминавшую байку лохматой собаки на охотничью тему.

           …

           Собралась приличная компания. Ехали целый день по широкой реке на большой моторной лодке. Путь предстоял не близкий, но интересный.

                   Баркас, груженый куласами* и другим охотничьим снаряжением неспешно, но деловито тарахтит, уверенно двигаясь вниз по течению. Друзья, удобно расположившись наверху, оживленно обсуждают предстоящие события. В предвкушении приключений, настроение у всех необычайно приподнятое. Сильный ветер приятно холодит лицо. Брызги освежают и бодрят. Душа не нарадуется, легкие не надышатся. На волнующихся речных плесах лодку болтает нешуточно. Килевая качка повышает тонус. Сердце со сладким восторженным испугом замирает на высоком гребне. Вокруг поражает воображение простор и обилие воды.

           - Да, не много на Земле таких могучих рек! – с гордостью думал Даниял, - Какие же все-таки мы богачи – сами того не подозреваем!

           Аккуратно обогнув подводную отмель, что у приверха* Асадулаевского острова, суденышко делает плавный поворот и входит в спокойные воды Кизани. Волнение прекратилось. Затишка.

           Под монотонный стук старенького дизеля, мимо неторопливо проплывают живописные берега с родными картинами сельского быта. В воде, как в зеркале, отражается деревня с её разномастными домиками, чахлыми палисадами, растрепанными скирдами, серыми сараями и ветхими пристанями. Гуси гогочут, бестолково хлопая по воде белоснежными крыльями. У самого заплеска*, накренившись и черпая кормой воду, бесхозно валяется обшарпанный буксир. Между брошенными как попало просмоленными бударками*, деловито покрякивая, копошатся  утки.

           Местные пенсионеры со своей нехитрой рыболовной снастью довольно рискованно покачиваются на утлых лодчонках поперёк реки, на самом фарватере. Их обветренные и давно не бритые лица дружелюбно улыбаются. В ответ на вопросительные жестикуляции об улове разводят руками - мол, не клюёт. 

           Снова вокруг безлюдье. Вот табун лошадей жадно пьет воду, войдя по колено в реку. Красивые животные блестят гладкой мокрой шерстью, радостно фыркают, потряхивая роскошными гривами и поднимая радужные фейерверки брызг. Над суводью* с истошными криками вьются кругами крачки*, часто пикируя в одну точку. Это охотится жерех. Бьет хвостом по поверхности, глушит рыбью мелочь. Мальки веером выпрыгивают из воды и становятся жертвами стремительно атакующих с воздуха пернатых.

           Новичок достал цветастый термос, разлил горячий чай в кружки спутников.

           - Красивый какой! – похвалил вещичку Шамиль.

           - Китайский. Жена подарила. Из Москвы привезла. Говорит: «Что мне нравится в китайцах – так это термосы».

           Посмеялись, разговор вновь вернулся к охоте. Наш герой жадно ловил каждое слово, учитывая тот факт, что имел весьма смутные представления о предстоящих событиях.

           …

           Берега, справа крутые, слева пологие, постепенно понижаются. По мере продвижения в сторону моря всё больше встречается островов, рукавов, наполовину заросших сусаком* стариц и мелких протоков с быстрым течением. Радует глаз разнообразие и обилие жизни. Сосредоточенно исследуют мелководье грациозные белые цапли. Суетливо семенят у уреза воды по мокрым песчаным косам коротконогие бекасы  и длиннохвостые трясогузки.   

           Солнце склоняется к западу. Далеко в небе, над горизонтом, протянулась длинная изломанная цепь бакланьей стаи.

         На палубе становится прохладно. Охотники забрались внутрь. В рубке тесно, но тепло. Да мужикам - то на воле особого комфорта и не требуется. Атмосфера  праздничная. Егорыч,  по прозвищу «Капитан Каталкин» уверенно ведет свою «Топчи-Ногу» к долгожданной цели – охотничьим угодьям, широко раскинувшимся в приморских просторах. Глядя на него, вселяются в душу чувство надежности и спокойная уверенность в успехе будущего предприятия.

Наш герой увлеченно продолжал свой рассказ:

- Меня увлекло это ощущение чего-то приподнятого, коллективно-бессознательного. Короче, я полностью отдался этому стадному инстинкту, с томительно-трепетным чувством ожидания в груди. Спутники уделяли моей персоне особое внимание, то и дело дружески хлопали по плечу и наперебой инструктировали меня, своего новоиспеченного компаньона, посвящая во все детали предстоящего действа. При этом каждый давал благосклонные напутствия, типа: – Не боись, еще ого-го какой морской охотник из тебя выйдет!

           Градус веселья у путешественников повышался с каждой поднятой стопой.  Хорошо – то как! Долго еще раздавались над притихшей рекой вопли радости и протяжные песни.

           …

           Наутро Даниял проснулся позже всех с тяжелой головой. Как приехали на место, как ужинали, как устраивались на ночлег после шумной вечеринки, он помнил смутно. Очаянно протирая глаза, вышел на палубу. Осовело огляделся вокруг и невольно зажмурился. Совсем светло. Середина сентября. Солнце встает рано.

           – Сколько же я проспал? - подумал мрачный Гумарыч, машинально ощупывая ладонью своё припухшее лицо. Кругом вода и шапки камышовых зарослей. Уткнувшись в тростниковую крепь*, баркас уютно расположился в необычном, но живописном  ландшафте. Палуба не шелохнется на волне. С носового рыма* в воду тянется толстый капроновый конец*, на котором массивный якорь - бабай надежно удерживает судно. Вокруг, насколько хватает глаз – одна вода. Земли не видно, ни клочка сухого места. И ни души. Все компаньоны рано утром, ещё затемно, разъехались на куласах каждый в своём направлении. Со всех сторон слышится канонада выстрелов. Утрянка* в самом разгаре. В небе то и дело одиночками и разнокалиберными стайками со свистом пролетают чирки* и крякаши*. Равнодушно провожая взглядом пернатую дичь, наш горе – охотник со страдальческой физиономией, перегнувшись через леера*, сосредоточенно добавляет влагу  в окружающие безбрежные воды. Совсем низко, почти над самой головой, со звонким трубным придыханием, пролетела пара лебедей. Новичок лениво посмотрел им вслед.

           - Мне-то что делать? – думал с похмелья Данила.

           Голова, тяжелая, как пивной котёл, гудом гудит. На лбу холодная испарина. Черепок раскалывается. За что такие мучения?

           Почему-то вспомнился Бернс: - «Зачем бог создал прочный шкаф, с таким убогим содержимым?».

            – Зачем, зачем? – Пить меньше надо! – Ответил сам себе Гумарыч.

           Умывшись, страдалец постепенно пришел в себя, собрался с мыслями. Внутренний голос колоколом звучит в темени, настойчиво стучит в виски: - Не дай себе подохнуть! Во-первых, надо найти припрятанный пузырек.

           Полстакана водки и остатки вчерашней закуски слегка подняли настроение. Появился интерес к окружающему. Я, ведь, как-никак на охоте! Вспомнил, как накануне товарищи инструктировали его насчет того, как надо добывать дичь на взморье. И надувную лодку ему любезно оставили. Вот она, плавает у кормы, шкертиком* к кнехту* привязана. Ружьё и патронташ лежат на крыше каюты, рядом с шестом. Раз есть все необходимое для долгожданного промысла, значит можно приступать к делу.

           Кое-как преодолев опасный момент погрузки в слишком верткое плавучее средство, новичок отвязался от палубы, и начал неуклюже грести короткими веслами, направляя «резинку» в сторону колочных дворов*. Больше кружась на месте, чем поступательно двигаясь в нужном направлении, Даниял медленно удалялся от надежной палубы баркаса. К счастью, отплыл он совсем не далеко. Остановился метрах в тридцати от  лодки, позади небольшой куртинки* тростника. Решил более не испытывать судьбу. Так и заблудиться недолго в этих бескрайних  водных просторах.

           …

           Пальба не прекращается со всех сторон. После каждого отдаленного выстрела в вышине стремительно проносятся испуганные утки.  В голове слегка просветлело. Надо бы ружье снарядить. Загнал в патронник папковые* заряды с дробью «двойкой*», снял предохранитель, приготовился, затаился.

           Таись, не таись, а сверху все равно ты весь  как на ладони. Посреди чистины*, на яркой надувнушке не спрячешься как надо. Птичке видно охотника издалека. И большой баркас близко – тоже дичь пугает.  Да и реденький кустик, торчащий из воды - плохая маскировка.

           Солнце поднялось над золотистыми хвостами, неровными зубцами обрамлявшими стену тростника. Стало изрядно припекать. Пернатое разнообразие периодически исчерчивает зенит. Но,  над хорошо видимым со всех сторон Гумарычем, небо было по-прежнему пусто. Со свистом проносившиеся птицы, увидев его, неизменно делали крутую «свечку», стремительно взмывая на недосягаемую высоту. Не  легко, оказывается, добыть утку, даже в таком изобилующим дичью угодье.

           Пришлось предпринимать дополнительные попытки спрятаться понадежнее. С удвоенным вниманием сосредоточился Данила на круговом обзоре. Откуда-то теперь  покажется заветный силуэт? Много раз неточно стрелял, а еще больше – запоздало провожал взглядом близко налетевших утей,  не успев даже поднять стволы.

           Несмотря на солнцепек, надоедает гнус. Один комар, звеневший над самой мушкой ружья, чуть было не был принят за желанную цель. Едва не выстрелил в него. И смех и грех!

           Вот, выскочив неожиданно из-за камышовой колки, со свистом пронеслась над головой пара широконосок*. Снова прозевал момент выстрела. Уже в который раз!

           Однако, утки опять летят!  Нет, это не утки, а кашкалдаки*. Как черные куры, неуклюже несут они по воздуху свои тяжелые раскормленные тела. Удивительно часто, неистово машут эти странные птицы своими куцыми крылышками. Но полет их не назовешь медленным. Отстают, конечно, по скорости от уток, но все же!  Добыть лысуху влет не позорно, это достойный трофей. Один черномазый малыш отделяется от своих спутников и, на фоне синего, с легкими перистыми облаками, неба, уклоняется влево. Приближается! Вот он, совсем близко. Надо стрелять! Лодку крутит от легкого дуновения ветерка, от каждого движения неопытного пассажира.  Прицеливаться очень неудобно. Изловчившись, Данила принял нужную позу, вскинул мультук*. Мушка скользит перед лысой птичьей головой. Стрелок  даёт упреждение на корпус. Взгляд от напряжения туманится. Палец резко давит на спусковой крючок. Раздается выстрел. Ощущается резкая боль в плече от  отдачи не плотно прижатого приклада. Пульсирует ушибленная скула. Но всё это ерунда. Лысуха увесистой черной кляксой падает на открытую воду. Широкими волнами расходятся круги, покачивая легкий налёт ряски на изумрудной поверхности култука*.  Урра! Есть почин! У счастливого охотника на добрую порцию прибавилось оптимизма и бодрости духа. Эх, жаль, что не догадался взять с собой фляжку с горячительным напитком!

           Но, не смотря на неожиданный успех, чувствуются и неудобства. Ноют пострадавшие ключица и щека. Под задом хлюпает вода. Ощущение не из приятных. Намокшие ягодицы все глубже погружаются в прогибающееся днище резиновой лодки. С предательским шипением теряя воздух, надувнушка медленно, но неумолимо складывается пополам. Ноги постепенно оказываются выше ушей. Нос и корма лодки уже нависают сверху. Обзор над головой с угрожающей быстротой сокращается. Видимость становится нулевая. Положение аховое. Мысли путаются. Воображение рисует безрадостную картину гибели на дне морском. Навязчиво крутится дурацкая мелодия: «Там глубина необъятная, целая миля до дна!». Вверх лучше не глядеть – тоска. Поистине, небо с овчинку показалось.

           - Вот, блин, не повезло-то как! Неужто и впрямь так нелепо помирать придется? – шептал он в тихой панике пересохшими губами.

           - Жаль, что за всю жизнь плавать так и не научился - прокралась тревожная мысль.

         С грустью подумал о жене, семье, детях. Как глупо и печально все получилось. Ведь, по большому счету, я их любил. По - своему. В кои-то веки против воли супруги пошел. Уехал без её разрешения. И вот – на тебе! Такая беда приключилась. Эта проклятая суровая реальность сыграла со мной такую злую шутку.

           И атеист Тимерханов, неожиданно для самого себя, начал неистово молиться. А что делать? Голосом звать на помощь товарищей бесполезно. Остается уповать на милость Всевышнего.

           Но и молитвы не помогли. Бедняга пригорюнился.

           - Это конец! Но просто так я не сдамся, - вдруг с остервенением подумал он. - Буду бороться до конца. Я пока жив, у меня ружьё, патроны, - значит еще не все потеряно! Я даже дичь добыл! Снайперы не плачут! - Рассуждая таким образом, Даниял начал лихорадочно заряжать гильзы парами и почти беспрерывно палить из ружья вертикально вверх.  Другого направления для стрельбы просто не было.

           …

           - Ты чего, сдурел что ли? Обрадовался, что, мол, патроны дармовые, не тобой заряжены. А ну, кончай канонаду! – с этими словами старший по охоте, Егорыч, схватив раскалившиеся стволы, забрал у бедняги мультук к себе в кулас. Тут же показался Шамиль Фаритович, пеший, в болотном костюме, с ружьем за спиной, увешанный чирками и селезнями. Обратился к Гумарычу:      - Зря паникуешь.  Тут дна-то всего по пояс. Тоже мне, охотничек!

           Бедолага не сразу понял, в чем дело.

           - Это не смешно. Я чуть богу душу не отдал!

           - Вижу, вижу – отозвался капитан добродушно – Аж штаны мокрые.

            С шутками и прибаутками, общими усилиями отправили нашего героя на баркас, обсушили. На скорую руку приготовили выпивку, закуску, спрыснули Данилово приключение.

           - Будем считать, что это твое первое боевое крещение.

           После третьей стопки Гумарыч повеселел.

           - А я тоже дичь добыл! – радостно воскликнул он. - Чур, мою птичку первую в шулюм*! Во-он куда её течением отнесло – Данила показал на подстреленную лысуху.

           Все посмотрели в сторону, куда указывал компаньон. Серо-черная тушка колыхалось на волнах в полутора сотнях  метров, у самой кромки зарослей чилима*. Егорыч собрался было отправиться за птицей на куласе, но его планы вдруг расстроило неожиданное событие.

           На глазах у всего честного народа, внезапно с неба камнем упал орлан -  белохвост. Он схватил острыми когтями убитого кашкалдака и тяжело полетел в сторону песчаных кос.  Мерно взмахивая своими веером растопыренными крыльями, могучая птица скрылась за отливающими золотом камышовыми зарослями,  унося вожделенную данилову добычу.

           - Вот тебе и шулюм! – воскликнул изумленный Шамиль, нарушив затянувшуюся немую сцену. Гумарыч только удрученно вздохнул.

           …

           После  вечерней зорьки вся компания собралась на ярко освещенной палубе. Развешанные под тентом добытые трофеи обдувались легким ветерком. Под оглушительный аккомпанемент лягушачьего оркестра возбужденные мужчины со смехом обсуждали события дня. Было много шумных разговоров под выпивку и свежеприготовленную ароматную закуску о необыкновенных случаях на охоте.

           Ветер постепенно утих. Стемнело. Истерический многоголосый хохот земноводных внезапно смолк. Лунная дорожка на водной глади завораживала взгляд. Из-за ближних зарослей чакана* изредка раздавались истошное кряканье и трепет крыльев потревоженных уток. Неподалеку, во мраке култука, плескались и смачно чавкали  невидимые сазаны. Под бархатно-черном куполом мерцающего звездной пылью неба, в пронзительной ночной тишине гулким кастрюльным эхом раздавался крик запоздалой кваквы.

           …

           Дома Данияла встречала встревоженная супруга. Она все три дня разлуки волновалась: как он там? Увидев благоверного целым и невредимым, вздохнула с облегчением.

           – Жив, здоров? Все в порядке?  - спросила она, внимательно разглядывая обросшего и нечесаного мужа.

           - Случилось непоправимое, дорогая! – с трагической миной изрек новоиспеченный охотник.

           - Что такое? – всполошилась хозяйка, округлив свои карие глаза.

           - Термос китайский разбился.

Примечания:

1.      Кулас* - маленькая охотничья лодка

2.      Приверх*- верхняя (по течению) оконечность речного острова

3.      Заплеск*  - прибрежное мелководье

4.      Бударка* - деревянная рыбацкая промысловая лодка

5.      Суводь* - быстрина, водоворот

6.      Крачка* - вид чайки

7.      Сусак* - околоводное зонтичное однолетнее растение

8.      Крепь* - густые заросли тростника

9.      Рым* - металлическое кольцо для троса или каната

10.  Конец* - толстая веревка, канат

11.  Утрянка* - охота на восходе солнца

12.  Чирки* - вид мелких речных уток

13.  Крякаши*- кряква, вид речных уток, желанный охотничий трофей

14.  Леера* - металлические ограждения палубы

15.  Шкертик* - веревочка

16.  Кнехт* - причальный крюк на палубе

17.  Колочные дворы* - небольшие водные пространства между густыми тростниковыми зарослями

18.  Куртинка* - группа тростинок, растущих рядом

19.  Папковые* заряды - картонные гильзы

20.  Дробь «двойка»* - номер крупной дроби

21.  Чистина* - широкое водное пространство между зарослями тростника

22.  Широконоска* - вид речных уток

23.  Кашкалдак* - лысуха, водоплавающая птица из семейства пастушковых

24.  Мультук* - ружье (Тюркск.)

25.  Шулюм* - охотничья похлебка, приготовленная из свежей дичи

26.  Чилим* - рогульник, водяной орех, водное растение

27.  Чакан*- местное название рогоза, куги, околоводного растения

28.  Култук* - заболоченный залив, речной затон, заросший водной растительностью.