Не улетай!

Смерть  словно безжалостное  пламя сожгла в душе всё, что недавно цвело и пело. Теперь там – в сердце  чернело пепелище,  и ко всему к чему пыталась  прикоснуться она,  превращалось в прах. Нигде в душе не было и зелёного ростка, душа окаменела  и эта тяжесть теснила  грудь, разрывала  голову безысходностью.

-Одна…опять одна! – уже не кричала  она, обессиленная  от плача и истерики,  даже не шептала, а повторяла про себя, глядя  в чёрный  угол окна.

У Дуси Мартыновой  умер муж. После Нового года  стал  таять как свеча и к весне  иссох, потерял  силы  и свалился с ног. В районке ещё утешали, а в области как приговор страшный диагноз – рак был поставлен быстро, и уставший  врач вписал что-то в карточку, и, оставив Дусю наедине, только и промолвил:

-Полгода…не больше…

Врач не соврал. Смерть пришла как по расписанию, не пожалев  никого, кроме больного.

-Хоть отмучался… - горько утешала  она  себя  у свежей  могилки. Первые дни после похорон были самые горькие, Дуська, старалась не оставаться одна  дома, днём стремилась на улицу, на люди. Детей  у них с Фёдором не было, не нажили, и потому, теперь беда  прижала  её одну, не давая  продыху, не оставляя отдушины, отрады. Ей эти первые дни   иной, непонятной ещё  жизни несли ощущение пустоты и ненужности. Хотела по привычке что-то сказать, спросить – а и не у кого!  И в это печальное предзимнее утро она вышла на улицу, вышла без цели, просто постоять у забора, посмотреть на людей. На улице в этот утренний час никого не было, леспромхозовские уехали на работу, пенсионеры ещё не выходили из дома.

Она  тихо подошла к калитке, осмотрелась по сторонам, за ночь выпало немного снега  и белый  саван покрывал  весь посёлок – дома и дороги, сараи и деревья. От этого Дусе стало не по себе,  и она поспешила домой, но на крыльцо, как бы преграждая  путь женщине, с крыши  слетел  голубь. Дуся до этого никогда не обращала на этих птиц внимания, летаю и летают. И  прошла бы мимо  голубя и теперь, но  голубь запрокинул головку,  и  Дуся вдруг  увидела на серой  головке птицы рыжее перо. Это перо как огонёк притягивал к себе взгляд, и Дуся уже  готовая уже отогнать птицу вдруг почувствовала  жалость  к  одинокому пернатому страннику. Она  обошла его  стороной, открыла дверь и вошла в дом. Дома  взяла  щепотку пшённой  крупы и быстро вышла на крыльцо, голубь  сидел на заборе, кивая  проворной головой, подмигивая Дусе.

-Гули – гули…, - бросила в снег золотистую  крупу, и, видя, что птица не боится, её  стала  рассматривать голубя.

-Рыженький, как мой Феденька! Феденька! Феденька! – позвала она голубя.

Тот встрепенулся,  вначале отворачиваясь от дусиной  руки, а затем, успокоившись клевал и клевал  упавшие в снег зёрна, и уже  сытый расправил сизые  крылья и  спланировал  женщине на плечо.  Так  и пошло – как утро, так Дуся  и кормит своего Федю, то зерном, то хлебом…Федя привык к Дусе, не боялся, и, чувствуя  доброту, ещё  и после еды долго не улетал. Это общение с голубем немного успокоило Дусю, и впервые после похорон в её душе  затеплилась  жизнь.

-А душа могла  перелететь из человека в птицу? Из Феди в голубя? – задумывалась Дуся и всё  больше убеждалась в  своих догадках, -  как вчера  танцевал передо мной, харахорился? Вточь мой  Федька!

Прошло девять дней, двадцать после похорон, подходил  Сорокоус. Дуня позвала  подружек, знакомых, соседей. Посидели вечером, накануне, повспоминали Фёдора, кто по работе, кто  по праздникам:

-Идёт домой, только  вихор рыжий развивается…а походочка была…

-А работал как, хоть багром, хоть с пилой…Хрястал, да дохрястался…

Никому Дуся не рассказала про голубя, боялась спугнуть, осмеют ещё: «Что придумала!»

А утром забот было много, пироги, готовка, на кладбище надо собираться. Выбежала на крыльцо – голубь как  на посту. Бросила  кормёжки - не ест, голову склонил, крылья прижал, дрожит, как в лихорадке…Машина подошла, на кладбище  пора, собрались и поехали. До кладбища  доехали  быстро, Дуська первая к могилке  подошла и на снегу  увидала  цепочку птичьих  следов, вьющуюся вокруг  могилки. Дуся  снег на могилке рукой разгребла, полотенце постелила  и  к поминкам  готовиться стала. Подошли люди, помянули пирогами, яйцами, колбасой. Выпили по маленькой  стопочке, поклонились:

-Лёгкого лежаньица…

Долго  гости  сидели уже дома у Дуси, провожали покойника киселём, выносили на  перекрёсток дороги  угощение усопшему, затем за столом  поминали, успокаивая вдову:

- Времечко пройдёт  - полегчает…

Ночью Дуся уснуть не могла, утра дожидалась, а в голове крутилось  одно: «Прилетит  голубь, или нет?» Вот  темнота  за окном посинела,  белый день с зимой пришёл. Дуся оделась  и выскочила на заснеженное  крыльцо, взглянула по сторонам. Голубя не было, белый пушистый  снег хлопьями падал на  женское лицо  и превращал  их в капли, Дуся  утёрла глаза, из которых текли слёзы,  и крикнула, сама испугавшись своего голоса:

-Не улетай!