На Колыму ч. 2 гл. 8. Дом у дороги, опять в Сеймчан

Возвращаясь в Сеймчан, мы проезжали мимо жилого посёлка золотодобытчиков. Смотреть на него было больно. Похоже, раньше здесь был свой дом культуры, а теперь стоит у дороги без дверей и стёкол в окнах.

Выглядит ещё крепким, его строили на сваях, которые издалека смотрятся под ним, словно вытаявшие из вечной мерзлоты кости огромного ископаемого.

Две длинные улицы практически пустые, наша машина поднимает тучи чёрной пыли на дороге, на окнах машины  этой пыли прилипло много, плохо видно, ветровое стекло очищает смыватель и дворники, а боковые нужно очищать руками, периодически приходится останавливаться и смывать её.

В доме похожем на этот, когда-то жил и я. В нём было две небольшие комнаты, между которыми возвышалась большая дровяная печь, в которую зимой, когда температура падала  минус пятьдесят градусов, приходилось подбрасывать дрова регулярно, иначе можно было замёрзнуть.

В одной комнате жил я с Лидой, а в другой  Василь Гуляс, украинец из Харькова, который тогда завербовался на три года, а по их истечению, остался навсегда и работал в нашей партии рабочим, копал шурфы. Это был удивительный человек, он обычной подборной лопатой с коротким черенком мог выкопать шурф глубиной до пяти метров. Я всё удивлялся, как он выбрасывает землю наверх. 

А как много он читал, только газет выписывал десять штук, а журналов и того больше. Начнём с ним разговаривать, так он настолько начитан, что свободно разбирался не только в текущих событиях в стране, но и понимал тонкости и специфику геологии, мог назвать сразу образец минерала, а уж о золоте знал практически всё.

И при этом, он никогда не старался откладывать деньги на «чёрный день». Если  перед зарплатой у него оставались деньги, он отправлял их двоюродным братьям в Донецк.

Не было ни у него, ни у его миловидной, несколько полноватой жены ни квартиры, но дома на материке и никогда я не слышал, чтобы он говорил, что хочет купить дом на Украине.

 В те годы в Сеймчане все туалеты в домах были с выгребными ямами, которые чистили зимой, как намерзали под «очком» горы. Даже в больнице и школе не было слива воды.

От нашего дома до туалета нужно было пройти десять шагов, летом нормально, а вот зимой.

В бараке, что был через дорогу напротив, вход в туалет  был  из коридора, туда немного доходило тепло из отапливаемых комнаты чугунных радиаторов. Жителям бараков нужно было только хорошо утеплять выгребную  яму, чтобы не было сквозняков.  

Для нас зимой, особенно в выходные, или при актированном дне, когда температура падала ниже пятидесяти, сходить в туалет было проблемой. Приходилось подниматься по лесенке на чердак и делать свои дела там, но потом сразу за собой убирали.

В Сеймчане были и двухэтажные дома, многоквартирные из круглого бревна или бруса. И красиво, и тепло с паровым отоплением.

Окна во всех домах были из двух рам, внутренняя хорошо, плотно подогнана, не нужно было заклеивать на зиму, наружные рамы не подгоняли, чтобы они «дышали», в таком случае наледь между окнами не появлялась.

Под каждым окном висел длинный чугунный радиатор из семи секций, так что в морозы им было тепло.

С 1969 года стали строить дома со всеми удобствами и по приезду в поселок в 2017 году, я увидел совсем другую картину. Десятка полтора многоэтажных домов, двухэтажные, все в окружении частных одноэтажных.

Бездетная семья Гулясов жила теперь на третьем этаже пятиэтажного дома.

Сейчас многие экономисты доказывают, что идея строительства постоянного жилья в условиях вечной мерзлоты была дорогой и непростительной ошибкой.

Вахтовый метод намного дешевле, ведь нужно только представить жильё сменяющих друг друга рабочих. Не надо тратить огромные средства на городскую инфраструктуру,  дотации семьям.

Пишут, что на Севере невыгодно строить и очень дорого стоит проживание! Но как же быть с теми, кто там живёт постоянно, кто полюбил суровую Колыму, свою малую Родину?

Как объяснить тысячам северян об экономических проблемах страны (или капиталистов, владеющих полезными ископаемыми), если они не представляют себя без Севера?

Вот проезжаем ещё один умирающий посёлок. Вижу несколько жилых домов, на крыльце одного сидит очень старая женщина и наблюдает, как в мусорной куче копается облезлая лиса, которая не испугалась шума двигателя нашей машины.

По возвращению из поездки по Колымской трассе, пока Медведев договаривался о билетах нам с ним в Билибино, я отправился в гости. Разговорился с Гулясом, который сразу начал разговор о проблемах Донецкой и Луганской республик. Он очень переживал за своих постаревших двоюродных братьев, проживающих в Донецке.

В посёлке Сеймчан в шестидесятых годах в качестве рабочих и бригадиров строительных бригад, сантехников, работали лица отбывшие наказание в колониях (их было две в Сеймчане).

Я лично знал нескольких бывших бандеровцев и полицаев из Западной Украины, не имевших право жить на материке.

Мой бывший сосед Гуляс отметил, что появились в посёлке лица, приехавшие из Украины, которые ищут возможность покупать золото. А у Василя от этого болит голова (так он отметил) ведь можно понять, кому пойдут средства – бандитам, или бандеровским формированиям.

Я понял, что Василь (это не смотря на то, что у него ухудшилось зрение) следит за событиями через Интернет. Он продолжил разговор:

- На Украине идёт война за деньги. Ведь Донецк и Луганск всегда были регионами, где деньги могли зарабатывать.

На Украине за последние четверть века сформировался особый экономический уклад, в рамках которого тесно переплелись административные, финансовые, криминальные интересы. А ещё разрастается необандеровщина.

Для местной «элиты» во главе с Парашенко наступил момент бесконтрольного личного обогащения. Это временщики, поэтому они «гребут» всё под себя. А тут ещё националисты, откровенные фашисты - бандеровцы, им совершенно безразлично, что деньги у них все в крови собственного народа.

Правители сегодняшней Украины придерживаются линии - ни мира, ни войны, это для них идеальный вариант для личного обогащения.

Я, - (Василь повернулся к компьютеру), - недавно прочитал,  данные из рассекреченных архивов ЦРУ США. Они свидетельствуют о том, что боевики ОУН-УПА постоянно  обеспечивались Америкой деньгами и оружием, для них разрабатывались планы по уничтожению СССР.

В справке от 4 февраля 1948 года о личности лидера ОУН Степане Бандере говорится, что он входил в «террористическую организацию ОУН и был связан с убийством Перацкого».

Я читал (лицо Василя Гуляса налилось кровью), что за убийство главы МВД Польши Бронислава Перацкого Бандера был приговорен к смертной казни, замененной потом на пожизненное заключение.

В связи с этим убийством Польша попыталась провести через Лигу Наций предложение ввести международные санкции против терроризма, включая запрет на предоставление политического убежища террористам, но их предложение провалилось.

Как и сейчас предложения России о совместной борьбе против терроризма не поддерживают страны Европы, Канада, Австралия, США.

Хотя США фактически основала и оплачивала становление ИГИЛ, которое они и сейчас практически поддерживает, обстреливая ракетами мирных граждан Сирии.

А правительство Польши стало теперь вместе с Литвой ярыми русофобами и так же, практически поддерживают бандеровцев Украины, предоставляя им оружие и обучая в своих высших учебных заведениях.

И ведь террористическое прошлое Бандеры совсем не смутило ЦРУ. В 1948 году ими была организована операция «Аэродинамик», в рамках которой американская разведка обеспечивала финансовую и материальную поддержку, тренировочные базы и общую подготовку агентов для их переброски по воздуху на территорию СССР.

Главным посредником между УПА и ЦРУ был тогда Николай Лебедь, организатор и непосредственный участник Волынской резни  (похоже, поляки об этом стараются забыть).

После того, как советским спецслужбам удалось ликвидировать бандеровское подполье на Западной Украине, а отношения Москвы и Вашингтона перешли от ожидания скорого столкновения к затяжной холодной войне, операция «Аэродинамик» была трансформирована в операцию «Пролог». В её рамках велась идеологическая обработка как украинской диаспоры в западных странах, так и всех украинцев, живущих на территории УССР.

Есть данные, что в 1957 году «Пролог» выпустил одну тысячу двести радиопрограмм (по семьдесят вещательных часов в месяц) и распространил двести тысяч газет и пять тысяч  памфлетов, пропагандирующих украинский национализм.

В 1977 году деятельность «Пролога» одобрил известный всем русофоб, американец Збигнев Бжезинский.

По его словам, финансирование украинской пропаганды принесло «впечатляющие дивиденды» и «воздействует на определенную аудиторию в целевой области».

В 80-е годы «Пролог» расширил свою деятельность на другие национальности Советского Союза, включая советских евреев.

А если сегодня вспомнить первую амнистию 1953 года, когда в СССР на свободу выпустили один миллион двести тысяч человек осужденных на срок до пяти лет.

Выпустили всех осужденных независимо от срока, осуждённых за должностные и хозяйственные преступления, женщин с малолетними детьми и беременных, несовершеннолетних в возрасте до восемнадцати лет, пожилых и больных, страдающих тяжелым неизлечимым недугом.

А ведь тогда вместе с некоторыми невиновными, на волю вышли уголовники - воры, насильники.

Были амнистированы бандеровцы, их пособники, «лесные братья», дезертиры и мародеры.

Осужденным на срок свыше пяти лет предлагалось сократить его вполовину.

В результате первой амнистии в стране резко повысилась криминогенная обстановка. 

Хрущев потом совершил ещё большее зло. Амнистией 1955 года он выпустил на свободу бандеровцев, власовцев, предателей и Прибалтийских националистов, воевавших в фашистских дивизиях СС. Их освободили в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 17 сентября 1955 года об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой отечественной войны.

По этому Указу были досрочно освобождены все высланные, то есть те, кому запрещалось проживать в определенных местностях и городах.

Этот указ реабилитировал всех лиц любой национальности и позволял им беспрепятственно возвращаться в СССР, независимо от того, работали они в нацистских органах власти в оккупированных регионах, или на данное время ещё скрывались на Западе.

Дошло до того, что бандеровцам, возвращавшимся на Украину с Западной Европы, Канады и США, местные власти вне очереди выделяли квартиры (это при большой нехватке жилья), им предоставляли высокооплачиваемую работу.

С 1955 по 1965 год из эмиграции на Украину вернулись  около ста тысяч бандеровцев. Большая часть реабилитированных бойцов ОУН и УПА и членов их семей к середине семидесятых годов стали руководителями райкомов, обкомов и исполкомов в Западной, Центральной и Юго-Западной Украине.

Бывшие бондеровцы и их родственники становились руководителями разного ранга в украинских министерствах и ведомствах, что возродило национализм на Украине.

Так, в результате амнистии Хрущева по всей стране расползлись те, кто взрастил нынешних националистов, бандеровцев и последователей ОУН УПА.

Я недавно прочитал, - Василь чуть не захлебнулся слюной от негодования, - бандеровец Илья (Илько) Оберишин  многие годы провёл вне человеческого общества. Он не сидел в тюрьме и не был в ссылке - наоборот, все эти годы наслаждался свободой. Больше сорока лет с  1951 по 1991 годы он провел в подполье. Лишь в самом конце 1991 года, уже после референдума на Украине, на котором украинцы высказались за независимость, Оберишин вышел из леса.

Но там убийцы добывают кровавые деньги, а тут условия жизни превращают некоторых старателей в хищников. В некоторых золотодобывающих артелях работают люди из бывших южных республик, где нет работы, они готовые работать за гроши. Вот эти узбеки, таджики везут полный комплект документов, купленных у себя на родине. Он по документам классный водитель, электросварщик, бульдозерист.

Эти «специалисты», если очень хотят, деньги-то нужны, обучаются специальностям во время сезона. Такой специалист будет получать сотню с лишним в месяц. Для приезжего с юга это хорошо.

Хотя с другой стороны, что значит сто тысяч рублей на Колыме, когда хлеб, молоко, мясо в два, а то и в три раза дороже, чем на материке.

В хищники люди идут не от хорошей жизни. Кому из них хочется при минус шестьдесят градусов, копать и копать?

Те, кто силён телом и духом, уходит в тайгу, один моет золото и продаёт его за треть цены. Никто из них не возвращается в артель.

Деньги, - из глаз Василя потекли слезы, - на Украине кровавые у националистов и тамошних олигархом вместе с их президентом, а золото не просто грешный метал, но и «грязный»,  тяжёлый он, если затянул к себе, не отпускает.