Лекарь, с далёкой деревеньки на берегу быстрого Днестра, пришёл к отцу Марийки после нашумевшего пребывания в Гоношовке. Первая красавица Мироновки и Петрашёвки, Марийка сразу очаровалась пожилым колдуном, не отходящим от ложа отца уже вторые сутки. Правда, ей удавалось вздремнуть пару раз, но, лишь разомкнув очи, она спешила к печи, где восседал её возлюбленный Андрий рядом с отцом. Жена Осипа и мать Марийки периодически готовила отвар по рецепту Андрия, который держал ладони на лёгких Осипа, убирая лишь для того, чтоб напоить чахоточного больного или размять от судорог руки. Перед ранним летним рассветом, ещё раз сморило Марийку так, что она проспала почти до высокого солнца. Какое её было изумление, когда она увидела отца на лавке, а с печи нёсся богатырский храп уставшего колдуна.
-Батя, как ты себя чувствуешь? - задала нелепый вопрос Марийка.
-Как в юности. Вставай снидать.
Ели они втроём, в горнице, щи с фасолью, а другая половина свежеиспечённого хлеба, завёрнутого в рушник, дожидалась гостя. Вернувшись с огорода, где справляла большую нужду, Марийка радостно встретила чавкающего Андрия и, заглядывающую ему в рот, маман. Отец уже был в хлеву. Умывшись после еды, Андрий подошёл сзади к Марийке и на ухо ей прошептал;
-Веди меня к реке, красавица, на лодочке пошепчемся.
Гость был старше Осипа, но густые чёрные волосы и окладистая борода, непонятно как обихоженная, были в противоречии с его морщинистым лицом, а фигура Андрия, рослая, не сутулая, была бы по делу у развитого подростка. Главным же в нём были глаза, то лукаво смеющиеся, то пугающие пронзительным взглядом, то с поволокой. Но Марийка не боялась его чёрно-карих глаз, наоборот, искала с ними встреч. И в этот раз она смело обернулась и метнула взгляд в его искрящие глаза:
-Пошли! Только возьму с собой весло.
Они спустились к кринице, где Андрий, опустив лицо в родниковую воду, изрядно впустил в желудок воды, далее он заспешил за, бегущей вниз Марийкой, к реке. Мурафа, со своей неспешной мутной водой, была по своему красива: высокие изогнутые вербы полоскали свои ветви недалече от берега, незабудки и васильки устилали берег, тишина была почти оглушительной. Марийка за руку подвела гостя к плоскодонке, лежащей верх дном возле воды, попросила его спустить лодку в реку, а сама направилась проверять кубоши, но рыбы там не оказалось. Грести Андрий не умел, поэтому, стоя, управлялась с веслом Марийка. Гребла она долго против течения, потом, вдруг, бросила весло и приблизилась вплотную к улыбающемуся гостю. Он, ни секунды не медля, обнял её и осыпал лицо и шею поцелуями, лаская правой рукой её девичью грудь, при этом, в паузах, шептал в уши ей милые глупости. Она сама уложила его на себя, проворно помогая себе и ему оголиться... Потом она мало что помнит: несильная боль при совокуплении, спазм в матке и, затем, истома, гуляющая по животику... Лодку уже снесло к берегу Петрашёвки, а она всё лежала на дне лодки, изредка шепча слова любви Андрию.
На следующий день странствующий лекарь увёл Марийку в свою хату у берега Днестра, после чего она про родные места и не вспоминала, раз в год привечая в цветущем саду родителей.
Помочь сайту
Поздравления
