Когда умирал его отец

 
 
 Большой белый дом ничем особенно не выделялся среди прочих домов, расположенных на южной окраине одного тихого городка. Он имел  в точности такую же – в виде ромба, продолговатую, с возвышенностью, находящейся не совсем посредине – крышу, изогнутые края которой  далеко выдавались за глинобитные стены (словом, походил на гигантскую сидящую в гнезде птицу), и серое ползучее растение, увивавшее его со всех сторон, и чуть ли не каждый дюйм его главной фасадной стены, растение, без которого, пожалуй, его нельзя было и представить себе (правда, могло показаться, что на самом деле его оплели  вырвавшиеся наружу корни того старого дерева, что росло рядом с ним). Но сегодня только на его крыльце (или на крыльце только одного из таких своеобразных деревенских строений) можно было увидеть молодого джентльмена невысокого роста, незадолго до своего появления на нём уже привлёкшего внимание нескольких беззаботно прогуливавшихся здешних жителей.
 У джентльмена была на голове белая фетровая шляпа, и такого же цвета саквояж стоял у его ног. Не всякий наблюдатель, который примечал в своём городке каждого встречного и которому запоминался не только внешний облик его, отметил бы с первого взгляду, что этот, словно бы застывший в длительном ожидании, обычный или не совсем незнакомец, между тем, решительно напоминал кого-то.
  А тем временем мало-помалу сгущались сумерки. Струи прохлады плавно рассекали застоявшийся дневной зной, привнося вечернюю свежесть, снова приводя в движение всё вокруг. Местность всё глубже погружалась в колыхающееся море цикад, птичьих трелей и гомона, всё больше отдалялась и укрывалась от ещё не потемневшего неба.
  Не пройдёт и часу, как ранний вечер уподобится ночи, и крыши домов станут похожи на огромных безглавых птиц. Но как только из окон польётся свет, дома превратятся в батискафы, те, что бесшумно и едва заметно плывут у самого дна, находя в видимом лишь для них пространстве путь среди леса водорослей.
  Держа руки в карманах – так, что створки пиджака от этого натягивались, - джентльмен, молча, глядел в сумерки. Иногда поднимал голову и подолгу рассматривал россыпи звёзд, быть может, ища в ней знакомые рисунки.
  Но вот, в поле зрения прокрался уголок жёлтого квадрата, лёгшего на землю за углом дома. Обратив внимание на эту деталь, джентльмен медленно повернул голову – казалось, с некоторой настороженностью – и посмотрел в другую сторону.
  И почти в тот же миг там, куда он направил взор, среди кустистых зарослей и тонких деревьев возникла движущаяся фигура. С расстояния приблизительно в сто пятьдесят шагов молодому джентльмену привиделось что-то вроде реющего разноцветного флажка.
  Как ни странно, не похожая вдалеке на человека фигура именно человеком и оказалась. В нём было около семи футов росту, и при этом он имел особую манеру ходьбы, - джентльмену, стоящему на крыльце, виделось в ней зловещее сочетание быстроты, стремительности с хладнокровием, завораживающей лёгкостью.
  На нём была (а точнее, лишь слегка касалась его плеч) жёлтая накидка, которую встречный поток воздуха превращал в парус, под ней клетчатая рубашка, а на ногах тёмные просторные брюки; головной же убор его имел форму и цвет, похоже, в точности те же, что и упомянутая выше шляпа джентльмена.
  Поравнялся с калиткой, ведущей во двор дома, прохожий неожиданно свернул. Он остановился, подойдя вплотную к частоколу, и обхватил руками колья. Теперь можно было без труда разглядеть и его самого. Смуглая кожа, заострённое продолговатое лицо (явно незнакомое), выразительное, пожалуй – и в этой выразительности просматривалось что-то диковинное; вдобавок ко всему длинные, как смоль чёрные волосы.  Разумеется, и мимолётного взгляда на такую внешность достаточно, чтобы понять: её обладатель отнюдь не уроженец здешних мест.
  Между двумя незнакомыми друг с другом людьми, в молчании глядевшими друг на друга, не ощущалось особого напряжения, однако молодой джентльмен всё же почувствовал некоторое беспокойство, и это побудило его задать стандартный в такой ситуации вопрос. Но вопрос этот не успел слететь с его уст – на какое-то мгновение пришелец опередил его:
  - Могу поклясться, друг, в том, что неплохо знаю тебя, хотя виделись мы с тобою только раз, и, причём, давно.
  - Знаю ли я вас? - отозвался джентльмен в чёрном пиджаке. В его голосе и вправду была заинтересованность, более того: этой заинтересованности не предшествовало никакое иное побуждение.
  Эти слова как будто немного смутили долговязого незнакомца. В его взгляде что-то изменилось, однако сложно было понять эту перемену. Лицо его стало лошадиным, и ещё более диковинной от этого стала в целом его внешность. А голову он наклонил вперёд так, что она свесилась по эту сторону частокола. Но потом незнакомец, чуть приподняв и повернув её, посмотрел куда-то в сторону – при этом прядь чёрных как смоль волос упала с его плеча, - и тем самым как бы «вернул вещи на свои места».  
  - Я в этом нисколько не сомневаюсь. Если угодно, моя фамилия Трейдор… Теодорос Каст, - добавил он, но словно бы не для того, чтобы молодой джентльмен узнал его полное имя, а ради игры, игры, известной только ему или, быть может, только им двоим. - Годы жизни в этой провинции не задерживают старость. А для некоторых она наступает что ни день. И, похоже, как раз сегодня в этом доме собрались одни старики…
 - Я всё время пытался понять, кто вы… Почему, кстати, сейчас вы сказали, что мы встречались только раз и притом давно?
 Долговязый незнакомец молчал и улыбался. Выражение его глаз наводило на мысль, что он спокоен и расслаблен. Казалось, он просто ждёт, когда молодой гость сам ответит на свой вопрос.
 А стоящий на крыльце джентльмен тем временем смотрел в небо.
 - Вы сказали Трейдор… Теодорос… Теодорос Каст.
 Настроение его менялось, - вероятно, становилось более игривым, как и у его таинственного собеседника.
- Это слово я прочёл над входом в ту мечеть, - ведь так? Не знаю, что оно означает, но… - он пристально посмотрел на незнакомца (и тот как будто уменьшился в росте), - кое-что, во всяком случае, уже ясно.   
 Пришелец сказал на это что-то такое, что сложно было разобрать, так что джентльмен уловил только общий смысл сказанного. Получилось, что несколько предложений свелись к какому-то одному короткому вопросу, или даже намёку на этот вопрос.
 - Там, возле мечети есть питейное заведение. В нём, помимо прочих посетителей, двое стариков…
 Незнакомец продолжал наблюдать за тем, как из отрывочных воспоминаний молодой гость пытается воссоздать одну из множества утерянных картин прошлого:
 - Двое стариков, один из которых вечно слушает другого, рассказывающего ему какие-то истории…
 - Очень занимательно…
 - В одной его истории, кажется, упоминались вы. Да… это были вы. Только у вас была иная внешность и, надо полагать, иная фамилия…
 Незнакомец широко улыбался.   
 - Знаете, чего я не могу понять… как иногда случается так, что вспоминаешь то, чего никогда не было или узнаёшь место, где никогда не бывал, а точнее, которого на самом деле нет?
Не успел он это произнести, как увидел в руке пришельца какой-то красный кружок. Показалось, что это обрезок цветной бумаги, но на самом деле это был… фонарик. Пришелец по фамилии Трейдор направил его на старое раскидистое дерево, растущее внутри двора. Освещённая часть древесного силуэта выглядела как отдельная картина, и чем дольше джентльмен смотрел на неё, тем больше деталей в ней замечал. Но удивляло то, что все выхватываемые у темноты части картины мало походили одна на другую.
- В это трудно поверить. Неужели это одно и то же!
- Но ведь всё очень просто.
И пришелец спрятал фонарик, самый что ни на есть обыкновенный. Было в мелькнувшем этом эпизоде что-то забавное, даже детское.
-  Вы ведь сами много раз произносили эти слова…
- И всё-таки, как же сложно понять простую истину! Да я, кажется, и сейчас не совсем понимаю…
Трейдор сверлил молодого джентльмена взглядом, который тот не смог бы описать никакими словами. А через мгновение он уже шёл впереди по тропе, которая должна была вести вдоль дома. Правда почему-то она всё дальше уводила от него. Молодой джентльмен шёл за своим провожатым, стараясь не потерять его из виду, и, невзирая на очевидную странность происходящего, вопросов не задавал. В итоге тропа привела их к тому же самому дому, но только к обратной его стороне. Они остановились под ивой, где стояла скамья, и красно-жёлтым светом горел подвешенный над нею фонарь.
- Здесь тоже есть вход, – с некоторым удивлением и больше самому себе сказал молодой джентльмен. – Конечно же, он был здесь всегда...
На маленьком крылечке покачивался от ветра тусклый светильник. Слабо освещаемая им дверь выглядела массивной и очень ветхой. В окошке, которое находилось возле двери, было темно, и казалось, что дом спит. А раз дом спит, то дверь должна быть закрыта. Вероятно, молодой джентльмен подумал именно так, когда неуверенно потянул её на себя. Но она легко подалась. Сразу же за порогом находилась лестница, ведущая наверх. Со второго этажа - не то чердака, не то жилого помещения, - на верхние её ступеньки проливался свет. Она привела джентльмена в большое по размеру, но практически пустое помещение. В нём никого не оказалось. Почему-то очень медленно и осторожно он пошёл по дощатому полу, вслушиваясь в каждый свой шаг.  Остановился. Постояв некоторое время (словно в воспоминаниях), присел на корточки и тотчас же принялся разбирать пол. Молодой джентльмен как будто знал, что и в каком месте половицы не прибиты и не плотно пригнаны. Оказалось, что и часть потолочного настила под ними разбирается также легко. Сидя на коленях, он наклонился вперёд, и тут же до него донеслись человеческие голоса (быть может одновременно с воспоминаниями о далёком детстве).
В помещении, находящемся под ним, ярко горел свет. А вот и сами люди. Похоже, он ожидал их увидеть, но не ожидал, что их будет так много. Все стояли цепочкой вокруг кровати, на которой лежал младенец. То место, где он лежал, было освещено ярче, чем остальная часть комнаты. Чтобы лучше всё разглядеть, джентльмен опустил голову ещё ниже, так, что она уже почти свесилась с потолка, но потом резко поднял корпус. Закрыв дыру в потолке и в полу, встал и решительно направился обратно к лестнице.
Люди, находящиеся в доме, имели одну особенность. Все они были в преклонном возрасте. Когда молодой гость вошёл в заполненную ими залу, некоторые из них, едва лишь приметив новичка, перенесли всё внимание на него. Эти ветхие старики, казалось, в любой момент могут просто рассыпаться, а их взгляд… что ещё он означал, как не бесконечный, немой вопрос, на который никто бы не дал им ответа, но который всякий раз отпадал сам собой?! Джентльмен кивнул в знак приветствия и, не останавливаясь, прошёл вперёд, словно бы сквозь них.
На кровати лежал вовсе не младенец. Это был старик, хотя и выглядел он значительно моложе других. Впрочем, молодой гость не успел его рассмотреть, ибо сразу же упал на колени с рыданиями. Кто-то в этот момент положил ему на плечо руку – правда, было непонятно, то ли его хотели просто утешить, то ли в связи с чем-то обратить на себя внимание. А кто-то сказал какие-то слова, которые прозвучали странно, ибо не имели никакого отношения к тому, что здесь происходит. Джентльмен стёр с лица слёзы и поднял голову. Он не видел вокруг никого, кроме старика, который тем временем, полусидя, о чём-то рассказывал присутствующим (молодого гостя при этом он не замечал). Слёзы, которые невозможно было сдержать, так и катились по лицу. И вот уже, стоя на коленях возле кровати, молодой джентльмен вместе со всеми молчаливо слушает рассказ.
«Когда-то ведь и я был путешественником. Хоть любой из вас скажет, что я и из дому-то своего редко выходил. Жена моя, она вон давно уж странствует, а никто о странствиях её ничего рассказать не может. Да, было время, был и я путешественником, а теперь, видать, оно закончилось. Умираю я – будет у вас скоро на одного соседа меньше».
После этого старик обвёл хитроватым взглядом лица гостей. Один из них, тот, кто выделялся очень необычной бородой (она больше напоминала древесную стружку, и придавала его лицу сходство с солнцем, изображённым детской рукой), отреагировал на его слова тряским, беззвучным смехом.
А потом внимание молодого джентльмена привлекли вошедшие в залу люди, явно непохожие на всех остальных и, предположительно, вообще посторонние. Их было четверо, а может быть и пятеро, все достаточно молоды. Одеты одинаково: в чёрные костюмы и белые рубашки без галстуков. Самый высокий из них поигрывал тростью с золотым набалдашником. Создавалось ложное (и именно ложное) впечатление, будто человек этот (а раз он, то, стало быть, и остальные) принадлежит высшему сословию. Лицо его имело грубые, пожалуй, даже уродливые черты. Но, впрочем, поведение этих людей не было и – по ощущению – не должно было стать вызывающим, как могло бы показаться поначалу. Они вели себя вполне пристойно, а признаки неуважения в них к другим могли быть замечены разве что теми, кто этого более всего от них ожидал. Ясно было только то, что они пришли сюда не просто так. Их привело какое-то дело… но - как тут же выяснилось – не к кому иному, как к нему.
В следующее мгновение молодой джентльмен оказался на другом конце комнаты в обществе нескольких совершенно незнакомых ему молодых людей. Он не стал дожидаться, пока они его позовут, чем смог вызвать у них некоторое удивление.
- По делу о наследстве... – начал, поворачиваясь к нему высокорослый, чьё лицо сейчас уже не казалось таким грубым. – В этом деле есть определённые пробелы, которые мы, - сделал он тонкую паузу, - с вашей помощью должны устранить.
Второй человек достал из внутреннего кармана сложенный пополам лист бумаги.  Раскрыл его, положил на стол. Было заметно, что бумага содержит некий текст. Склонившись над ним и изучая его, словно карту местности, произнёс:
 - Так-с, надо посмотреть…
 Высокорослый, который наверняка ожидал от него более зрелой мысли, продолжил:
 - Вы должны понять, что по нашим законам нет необходимости в соблюдении формальностей. У нас, как ни у кого другого, всё предельно просто. Вы можете получить наследство в эту самую минуту без всякого всего.
Второй человек сказал, отрываясь от текста:
     - Однако, как мы уже сказали, есть некоторые пробелы…
     - Что касается денег, то вы можете получить всю сумму сразу – мой саквояж…- он поднял и покачал в руке большую и явно увесистую чёрную сумку – в обмен на ваш.
Молодой джентльмен спохватился, ведь он тоже шёл сюда не с пустыми руками… Но белый саквояж никуда не пропал – он стоял у его ног.
- Пожалуй, – с некоторой неуверенностью отвечал он, – пожалуй, мы не станем с этим торопиться.
Высокорослый не замедлил передать сумку другому человеку, который сжал её, будто с этого момента она стала его плотью и кровью. А молодой джентльмен, похоже, немного пожалел о том, что эта вещь перешла не к нему, - он посмотрел на свой белый саквояж так, как если бы задался вопросом: что в нём такого ценного? К тому же деньги передавались ему на законном основании. Вероятно, он не успел прочувствовать ситуацию и совершил ошибку, которую уже невозможно будет исправить.
- Я говорил вам, у нас всё чрезвычайно просто и доверительно. И мы любим быстро решать даже дела подобного рода.
- Как мгновение решает всё, - добавил второй.
Лист бумаги с печатным текстом, лежавший на столе, был сей момент свожен и спрятан обратно в карман.
- Таким образом, пробелы существуют теперь с другой стороны, - снова прозвучало из уст второго.
- То есть?.. – попросил его пояснить кто-то.
- О каких пробелах идёт речь? – немного взволнованно, с недоумением спросил молодой джентльмен.
- Этот человек! – указал высокий на низкорослого, но плотно сбитого, коренастого субъекта, стоящего рядом с ним, единственного из них, кто по неизвестной причине до сих пор был повёрнут к молодому джентльмену спиной. – Он тоже приехал, чтобы делить наследство. Теперь у него будут вопросы…
Поводив плечами, точно разминаясь, коренастый джентльмен повернулся лицом. Внешнее уродство его было столь же очевидным, как и физическая сила, что только добавляло ему преимущества.
     - Его зовут Джейкоб, Джейкоб Трейдор.
     - Не может быть! – машинально, но не утратив окончательно хладнокровия, отреагировал молодой джентльмен.
     - Это парень, который познакомил нас с той девушкой, - поведал коллегам стальным голосом Джейкоб Трейдор.
Было ясно: ситуация становится предельно напряжённой. Но, осознав это, молодой гость понял, судя по всему, и ещё кое-что, в результате чего решил, что ему не стоит сопротивляться – независимо от того, что они собираются с ним сделать. И ненадолго люди в чёрных костюмах растворились. Пребывая в состоянии отрешённости, молодой джентльмен увидел девушку, сидящую за спинами пожилых гостей, возле окна. Кто она и когда вошла в дом, значения не имело. Девушка выглядела чувственной и страстной, в глазах её светилась тоска. Рядом с ней стояла женщина в возрасте - с не менее экспрессивной внешностью, - которая вполне могла бы оказаться оперной певицей. Всего вероятнее, своим присутствием она утешала её.
- Верно, я тот самый парень, - сказал он, повернувшись к людям в чёрных костюмах.
Высокий улыбнулся – вполне дружелюбно – и с некоторой задумчивостью, которая как будто была несвойственна ему, покрутил в руках трость…
- Джентльмены, я готов. Вы уже выиграли эту игру, и теперь нам предстоит поскорей её закончить.
Четверо из пятерых переглянулись. Не обменялся ни с кем взглядом только человек, именующий себя Джейкобом Трейдором, чьё непроницаемое для чувств лицо могло выражать только холод и непоколебимость. Этот субъект, будучи не способным испытывать симпатию к кому-либо, взялся сразу же за револьвер, который неприкрыто торчал у него из-за пояса. Пронаблюдав за этим, - по-видимому, не без некоторого волнения, - молодой джентльмен окинул комнату и находящихся в ней людей прощальным взглядом. Наверняка, он хотел увидеть старика, но это можно было сделать лишь в том случае, если бы он пробрался сквозь закрывающую его толпу, но такие действия в данной ситуации выглядели бы бессмысленными.
- У него руки по самые локти в крови. Если ты не застрелишь его, узнаешь, что такое настоящая боль, - сказал ему перед выходом из дома кто-то из джентльменов в чёрном.
Однако же, это послужило неплохим напутствием… Молодой гость улыбнулся, вспомнив о револьвере и нащупав его у себя за поясом. Вероятно, для того, чтобы удостовериться, что это действительно оружие, а не что-то другое, он вынул его и поднёс поближе к свету.
 
Они стояли на улице, в желтоватом свете, что лился из окон дома. Люди в чёрных костюмах, которые со странным спокойствием взирали на разворачивающееся перед ними действо; Джейкоб Трейдор, словно бы являющийся частью этих джентльменов, с тем же выражением лица, что и у них, смотрел на своего соперника, тоже готового в любой момент нажать на курок. И пауза между ними вот-вот должна была прерваться. Очевидно, именно поэтому молодой джентльмен в белой фетровой шляпе обернулся и посмотрел на дом. Он улыбнулся чему-то, глядя на жёлтоватый свет и силуэты людей в окне; и в этот момент ощутил острую боль.
Опустошая барабаны револьверов, они смотрели друг другу в глаза. Джейкоб Трейдор, точно так же, как и его соперник, получал пулю за пулей, но, невзирая на это, шёл вперёд. Его нисколько не меняющаяся походка наводила на мысль, что убить его было ничуть не легче, чем разбудить в нём какое-либо чувство. Барабаны одного и другого опустели практически одновременно. Молодой джентльмен отбросил не нужную более вещь в сторону. То же самое сделал и Джейкоб Трейдор, но в другой его руке блеснуло лезвие ножа. А люди в чёрных костюмах продолжали бесстрастно наблюдать. Возможно, в том, что происходило, не было для них ничего нового.
- Ты доволен нашей встречей, парень?
Но и молодой джентльмен нашёл, что сказать в ответ:
- Я-то думал, по случаю моего визита ты устроишь настоящую бойню, а ты оказался очень даже милым.
После этих слов он упал на землю. Но глаза его, глядящие в звёздное небо, оставались живыми. Приблизившийся Джейкоб Трейдор занёс над ним нож. Он присел на корточки, без малейшего интереса глядя на поверженного соперника, которого тем временем захлестнула волна нестерпимой боли. Молодой джентльмен видел его холодный, беспощадный взгляд, говорящий об отсутствии в этом человеке всего человеческого. Несмотря на боль, он продолжал смотреть ему в глаза, как будто верил, что увидит в них что-то другое. И ему показалось, что он увидел. В глубине их зажглось нечто. А большего он и не ждал, этого было достаточно. Молодой джентльмен улыбнулся, прикрыл глаза, а когда снова открыл их, его тело плыло над землёй. Или, может быть, это незнакомец по имени Джейкоб Трейдор и все остальные, не сходя с места, стали постепенно от него отдаляться. Приподняв голову, он смотрел на них, они на него. Последней вещью, замеченной им на той тающей в отдалении картине, был его белый саквояж.
Долетев до частокола, тело молодого джентльмена поднялось вверх – ровно настолько, насколько это было нужно для того, чтобы не зацепиться за него. Затем оно поднялось выше. И вот уже почти поравнялось с верхушками деревьев.
Ещё немного и похожие друг на друга дома, и густая растительность тихого, таинственного городка останутся далеко внизу. Прощаясь с ним и его загадочными жителями, молодой джентльмен бросил взгляд вниз и увидел беззаботно шагающего по дороге мальчугана. Или, может быть, это паренёк первым заметил его и поздоровался с ним.
- Этой ночью умер ваш отец, - сообщил он.
У него был приятный, добродушный голос.
- Я никогда не видел своего отца, - отвечал на это гость, продолжая отдаляться…
- Он в том доме, где горит свет!
Молодой джентльмен не мог не улыбнуться ему и не помахать рукой в знак прощания. На что паренёк ответил такой же тёплой, лучистой улыбкой.
                                                               
На основе осознанных сновидений.
                       
                 
 
 
 
                                        
 
    
           
             
  
     
            
 
        
           
      
  
                      

© Copyright: Андрей Кудин, 2021

Регистрационный номер №0497711

от 25 августа 2021

[Скрыть] Регистрационный номер 0497711 выдан для произведения:  
 
 Большой белый дом ничем особенно не выделялся среди прочих домов, расположенных на южной окраине одного тихого городка. Он имел  в точности такую же – в виде ромба, продолговатую, с возвышенностью, находящейся не совсем посредине – крышу, изогнутые края которой  далеко выдавались за глинобитные стены (словом, походил на гигантскую сидящую в гнезде птицу), и серое ползучее растение, увивавшее его со всех сторон, и чуть ли не каждый дюйм его главной фасадной стены, растение, без которого, пожалуй, его нельзя было и представить себе (правда, могло показаться, что на самом деле его оплели  вырвавшиеся наружу корни того старого дерева, что росло рядом с ним). Но сегодня только на его крыльце (или на крыльце только одного из таких своеобразных деревенских строений) можно было увидеть молодого джентльмена невысокого роста, незадолго до своего появления на нём уже привлёкшего внимание нескольких беззаботно прогуливавшихся здешних жителей.
 У джентльмена была на голове белая фетровая шляпа, и такого же цвета саквояж стоял у его ног. Не всякий наблюдатель, который примечал в своём городке каждого встречного и которому запоминался не только внешний облик его, отметил бы с первого взгляду, что этот, словно бы застывший в длительном ожидании, обычный или не совсем незнакомец, между тем, решительно напоминал кого-то.
  А тем временем мало-помалу сгущались сумерки. Струи прохлады плавно рассекали застоявшийся дневной зной, привнося вечернюю свежесть, снова приводя в движение всё вокруг. Местность всё глубже погружалась в колыхающееся море цикад, птичьих трелей и гомона, всё больше отдалялась и укрывалась от ещё не потемневшего неба.
  Не пройдёт и часу, как ранний вечер уподобится ночи, и крыши домов станут похожи на огромных безглавых птиц. Но как только из окон польётся свет, дома превратятся в батискафы, те, что бесшумно и едва заметно плывут у самого дна, находя в видимом лишь для них пространстве путь среди леса водорослей.
  Держа руки в карманах – так, что створки пиджака от этого натягивались, - джентльмен, молча, глядел в сумерки. Иногда поднимал голову и подолгу рассматривал россыпи звёзд, быть может, ища в ней знакомые рисунки.
  Но вот, в поле зрения прокрался уголок жёлтого квадрата, лёгшего на землю за углом дома. Обратив внимание на эту деталь, джентльмен медленно повернул голову – казалось, с некоторой настороженностью – и посмотрел в другую сторону.
  И почти в тот же миг там, куда он направил взор, среди кустистых зарослей и тонких деревьев возникла движущаяся фигура. С расстояния приблизительно в сто пятьдесят шагов молодому джентльмену привиделось что-то вроде реющего разноцветного флажка.
  Как ни странно, не похожая вдалеке на человека фигура именно человеком и оказалась. В нём было около семи футов росту, и при этом он имел особую манеру ходьбы, - джентльмену, стоящему на крыльце, виделось в ней зловещее сочетание быстроты, стремительности с хладнокровием, завораживающей лёгкостью.
  На нём была (а точнее, лишь слегка касалась его плеч) жёлтая накидка, которую встречный поток воздуха превращал в парус, под ней клетчатая рубашка, а на ногах тёмные просторные брюки; головной же убор его имел форму и цвет, похоже, в точности те же, что и упомянутая выше шляпа джентльмена.
  Поравнялся с калиткой, ведущей во двор дома, прохожий неожиданно свернул. Он остановился, подойдя вплотную к частоколу, и обхватил руками колья. Теперь можно было без труда разглядеть и его самого. Смуглая кожа, заострённое продолговатое лицо (явно незнакомое), выразительное, пожалуй – и в этой выразительности просматривалось что-то диковинное; вдобавок ко всему длинные, как смоль чёрные волосы.  Разумеется, и мимолётного взгляда на такую внешность достаточно, чтобы понять: её обладатель отнюдь не уроженец здешних мест.
  Между двумя незнакомыми друг с другом людьми, в молчании глядевшими друг на друга, не ощущалось особого напряжения, однако молодой джентльмен всё же почувствовал некоторое беспокойство, и это побудило его задать стандартный в такой ситуации вопрос. Но вопрос этот не успел слететь с его уст – на какое-то мгновение пришелец опередил его:
  - Могу поклясться, друг, в том, что неплохо знаю тебя, хотя виделись мы с тобою только раз, и, причём, давно.
  - Знаю ли я вас? - отозвался джентльмен в чёрном пиджаке. В его голосе и вправду была заинтересованность, более того: этой заинтересованности не предшествовало никакое иное побуждение.
  Эти слова как будто немного смутили долговязого незнакомца. В его взгляде что-то изменилось, однако сложно было понять эту перемену. Лицо его стало лошадиным, и ещё более диковинной от этого стала в целом его внешность. А голову он наклонил вперёд так, что она свесилась по эту сторону частокола. Но потом незнакомец, чуть приподняв и повернув её, посмотрел куда-то в сторону – при этом прядь чёрных как смоль волос упала с его плеча, - и тем самым как бы «вернул вещи на свои места».  
  - Я в этом нисколько не сомневаюсь. Если угодно, моя фамилия Трейдор… Теодорос Каст, - добавил он, но словно бы не для того, чтобы молодой джентльмен узнал его полное имя, а ради игры, игры, известной только ему или, быть может, только им двоим. - Годы жизни в этой провинции не задерживают старость. А для некоторых она наступает что ни день. И, похоже, как раз сегодня в этом доме собрались одни старики…
 - Я всё время пытался понять, кто вы… Почему, кстати, сейчас вы сказали, что мы встречались только раз и притом давно?
 Долговязый незнакомец молчал и улыбался. Выражение его глаз наводило на мысль, что он спокоен и расслаблен. Казалось, он просто ждёт, когда молодой гость сам ответит на свой вопрос.
 А стоящий на крыльце джентльмен тем временем смотрел в небо.
 - Вы сказали Трейдор… Теодорос… Теодорос Каст.
 Настроение его менялось, - вероятно, становилось более игривым, как и у его таинственного собеседника.
- Это слово я прочёл над входом в ту мечеть, - ведь так? Не знаю, что оно означает, но… - он пристально посмотрел на незнакомца (и тот как будто уменьшился в росте), - кое-что, во всяком случае, уже ясно.   
 Пришелец сказал на это что-то такое, что сложно было разобрать, так что джентльмен уловил только общий смысл сказанного. Получилось, что несколько предложений свелись к какому-то одному короткому вопросу, или даже намёку на этот вопрос.
 - Там, возле мечети есть питейное заведение. В нём, помимо прочих посетителей, двое стариков…
 Незнакомец продолжал наблюдать за тем, как из отрывочных воспоминаний молодой гость пытается воссоздать одну из множества утерянных картин прошлого:
 - Двое стариков, один из которых вечно слушает другого, рассказывающего ему какие-то истории…
 - Очень занимательно…
 - В одной его истории, кажется, упоминались вы. Да… это были вы. Только у вас была иная внешность и, надо полагать, иная фамилия…
 Незнакомец широко улыбался.   
 - Знаете, чего я не могу понять… как иногда случается так, что вспоминаешь то, чего никогда не было или узнаёшь место, где никогда не бывал, а точнее, которого на самом деле нет?
Не успел он это произнести, как увидел в руке пришельца какой-то красный кружок. Показалось, что это обрезок цветной бумаги, но на самом деле это был… фонарик. Пришелец по фамилии Трейдор направил его на старое раскидистое дерево, растущее внутри двора. Освещённая часть древесного силуэта выглядела как отдельная картина, и чем дольше джентльмен смотрел на неё, тем больше деталей в ней замечал. Но удивляло то, что все выхватываемые у темноты части картины мало походили одна на другую.
- В это трудно поверить. Неужели это одно и то же!
- Но ведь всё очень просто.
И пришелец спрятал фонарик, самый что ни на есть обыкновенный. Было в мелькнувшем этом эпизоде что-то забавное, даже детское.
-  Вы ведь сами много раз произносили эти слова…
- И всё-таки, как же сложно понять простую истину! Да я, кажется, и сейчас не совсем понимаю…
Трейдор сверлил молодого джентльмена взглядом, который тот не смог бы описать никакими словами. А через мгновение он уже шёл впереди по тропе, которая должна была вести вдоль дома. Правда почему-то она всё дальше уводила от него. Молодой джентльмен шёл за своим провожатым, стараясь не потерять его из виду, и, невзирая на очевидную странность происходящего, вопросов не задавал. В итоге тропа привела их к тому же самому дому, но только к обратной его стороне. Они остановились под ивой, где стояла скамья, и красно-жёлтым светом горел подвешенный над нею фонарь.
- Здесь тоже есть вход, – с некоторым удивлением и больше самому себе сказал молодой джентльмен. – Конечно же, он был здесь всегда...
На маленьком крылечке покачивался от ветра тусклый светильник. Слабо освещаемая им дверь выглядела массивной и очень ветхой. В окошке, которое находилось возле двери, было темно, и казалось, что дом спит. А раз дом спит, то дверь должна быть закрыта. Вероятно, молодой джентльмен подумал именно так, когда неуверенно потянул её на себя. Но она легко подалась. Сразу же за порогом находилась лестница, ведущая наверх. Со второго этажа - не то чердака, не то жилого помещения, - на верхние её ступеньки проливался свет. Она привела джентльмена в большое по размеру, но практически пустое помещение. В нём никого не оказалось. Почему-то очень медленно и осторожно он пошёл по дощатому полу, вслушиваясь в каждый свой шаг.  Остановился. Постояв некоторое время (словно в воспоминаниях), присел на корточки и тотчас же принялся разбирать пол. Молодой джентльмен как будто знал, что и в каком месте половицы не прибиты и не плотно пригнаны. Оказалось, что и часть потолочного настила под ними разбирается также легко. Сидя на коленях, он наклонился вперёд, и тут же до него донеслись человеческие голоса (быть может одновременно с воспоминаниями о далёком детстве).
В помещении, находящемся под ним, ярко горел свет. А вот и сами люди. Похоже, он ожидал их увидеть, но не ожидал, что их будет так много. Все стояли цепочкой вокруг кровати, на которой лежал младенец. То место, где он лежал, было освещено ярче, чем остальная часть комнаты. Чтобы лучше всё разглядеть, джентльмен опустил голову ещё ниже, так, что она уже почти свесилась с потолка, но потом резко поднял корпус. Закрыв дыру в потолке и в полу, встал и решительно направился обратно к лестнице.
Люди, находящиеся в доме, имели одну особенность. Все они были в преклонном возрасте. Когда молодой гость вошёл в заполненную ими залу, некоторые из них, едва лишь приметив новичка, перенесли всё внимание на него. Эти ветхие старики, казалось, в любой момент могут просто рассыпаться, а их взгляд… что ещё он означал, как не бесконечный, немой вопрос, на который никто бы не дал им ответа, но который всякий раз отпадал сам собой?! Джентльмен кивнул в знак приветствия и, не останавливаясь, прошёл вперёд, словно бы сквозь них.
На кровати лежал вовсе не младенец. Это был старик, хотя и выглядел он значительно моложе других. Впрочем, молодой гость не успел его рассмотреть, ибо сразу же упал на колени с рыданиями. Кто-то в этот момент положил ему на плечо руку – правда, было непонятно, то ли его хотели просто утешить, то ли в связи с чем-то обратить на себя внимание. А кто-то сказал какие-то слова, которые прозвучали странно, ибо не имели никакого отношения к тому, что здесь происходит. Джентльмен стёр с лица слёзы и поднял голову. Он не видел вокруг никого, кроме старика, который тем временем, полусидя, о чём-то рассказывал присутствующим (молодого гостя при этом он не замечал). Слёзы, которые невозможно было сдержать, так и катились по лицу. И вот уже, стоя на коленях возле кровати, молодой джентльмен вместе со всеми молчаливо слушает рассказ.
«Когда-то ведь и я был путешественником. Хоть любой из вас скажет, что я и из дому-то своего редко выходил. Жена моя, она вон давно уж странствует, а никто о странствиях её ничего рассказать не может. Да, было время, был и я путешественником, а теперь, видать, оно закончилось. Умираю я – будет у вас скоро на одного соседа меньше».
После этого старик обвёл хитроватым взглядом лица гостей. Один из них, тот, кто выделялся очень необычной бородой (она больше напоминала древесную стружку, и придавала его лицу сходство с солнцем, изображённым детской рукой), отреагировал на его слова тряским, беззвучным смехом.
А потом внимание молодого джентльмена привлекли вошедшие в залу люди, явно непохожие на всех остальных и, предположительно, вообще посторонние. Их было четверо, а может быть и пятеро, все достаточно молоды. Одеты одинаково: в чёрные костюмы и белые рубашки без галстуков. Самый высокий из них поигрывал тростью с золотым набалдашником. Создавалось ложное (и именно ложное) впечатление, будто человек этот (а раз он, то, стало быть, и остальные) принадлежит высшему сословию. Лицо его имело грубые, пожалуй, даже уродливые черты. Но, впрочем, поведение этих людей не было и – по ощущению – не должно было стать вызывающим, как могло бы показаться поначалу. Они вели себя вполне пристойно, а признаки неуважения в них к другим могли быть замечены разве что теми, кто этого более всего от них ожидал. Ясно было только то, что они пришли сюда не просто так. Их привело какое-то дело… но - как тут же выяснилось – не к кому иному, как к нему.
В следующее мгновение молодой джентльмен оказался на другом конце комнаты в обществе нескольких совершенно незнакомых ему молодых людей. Он не стал дожидаться, пока они его позовут, чем смог вызвать у них некоторое удивление.
- По делу о наследстве... – начал, поворачиваясь к нему высокорослый, чьё лицо сейчас уже не казалось таким грубым. – В этом деле есть определённые пробелы, которые мы, - сделал он тонкую паузу, - с вашей помощью должны устранить.
Второй человек достал из внутреннего кармана сложенный пополам лист бумаги.  Раскрыл его, положил на стол. Было заметно, что бумага содержит некий текст. Склонившись над ним и изучая его, словно карту местности, произнёс:
 - Так-с, надо посмотреть…
 Высокорослый, который наверняка ожидал от него более зрелой мысли, продолжил:
 - Вы должны понять, что по нашим законам нет необходимости в соблюдении формальностей. У нас, как ни у кого другого, всё предельно просто. Вы можете получить наследство в эту самую минуту без всякого всего.
Второй человек сказал, отрываясь от текста:
     - Однако, как мы уже сказали, есть некоторые пробелы…
     - Что касается денег, то вы можете получить всю сумму сразу – мой саквояж…- он поднял и покачал в руке большую и явно увесистую чёрную сумку – в обмен на ваш.
Молодой джентльмен спохватился, ведь он тоже шёл сюда не с пустыми руками… Но белый саквояж никуда не пропал – он стоял у его ног.
- Пожалуй, – с некоторой неуверенностью отвечал он, – пожалуй, мы не станем с этим торопиться.
Высокорослый не замедлил передать сумку другому человеку, который сжал её, будто с этого момента она стала его плотью и кровью. А молодой джентльмен, похоже, немного пожалел о том, что эта вещь перешла не к нему, - он посмотрел на свой белый саквояж так, как если бы задался вопросом: что в нём такого ценного? К тому же деньги передавались ему на законном основании. Вероятно, он не успел прочувствовать ситуацию и совершил ошибку, которую уже невозможно будет исправить.
- Я говорил вам, у нас всё чрезвычайно просто и доверительно. И мы любим быстро решать даже дела подобного рода.
- Как мгновение решает всё, - добавил второй.
Лист бумаги с печатным текстом, лежавший на столе, был сей момент свожен и спрятан обратно в карман.
- Таким образом, пробелы существуют теперь с другой стороны, - снова прозвучало из уст второго.
- То есть?.. – попросил его пояснить кто-то.
- О каких пробелах идёт речь? – немного взволнованно, с недоумением спросил молодой джентльмен.
- Этот человек! – указал высокий на низкорослого, но плотно сбитого, коренастого субъекта, стоящего рядом с ним, единственного из них, кто по неизвестной причине до сих пор был повёрнут к молодому джентльмену спиной. – Он тоже приехал, чтобы делить наследство. Теперь у него будут вопросы…
Поводив плечами, точно разминаясь, коренастый джентльмен повернулся лицом. Внешнее уродство его было столь же очевидным, как и физическая сила, что только добавляло ему преимущества.
     - Его зовут Джейкоб, Джейкоб Трейдор.
     - Не может быть! – машинально, но не утратив окончательно хладнокровия, отреагировал молодой джентльмен.
     - Это парень, который познакомил нас с той девушкой, - поведал коллегам стальным голосом Джейкоб Трейдор.
Было ясно: ситуация становится предельно напряжённой. Но, осознав это, молодой гость понял, судя по всему, и ещё кое-что, в результате чего решил, что ему не стоит сопротивляться – независимо от того, что они собираются с ним сделать. И ненадолго люди в чёрных костюмах растворились. Пребывая в состоянии отрешённости, молодой джентльмен увидел девушку, сидящую за спинами пожилых гостей, возле окна. Кто она и когда вошла в дом, значения не имело. Девушка выглядела чувственной и страстной, в глазах её светилась тоска. Рядом с ней стояла женщина в возрасте - с не менее экспрессивной внешностью, - которая вполне могла бы оказаться оперной певицей. Всего вероятнее, своим присутствием она утешала её.
- Верно, я тот самый парень, - сказал он, повернувшись к людям в чёрных костюмах.
Высокий улыбнулся – вполне дружелюбно – и с некоторой задумчивостью, которая как будто была несвойственна ему, покрутил в руках трость…
- Джентльмены, я готов. Вы уже выиграли эту игру, и теперь нам предстоит поскорей её закончить.
Четверо из пятерых переглянулись. Не обменялся ни с кем взглядом только человек, именующий себя Джейкобом Трейдором, чьё непроницаемое для чувств лицо могло выражать только холод и непоколебимость. Этот субъект, будучи не способным испытывать симпатию к кому-либо, взялся сразу же за револьвер, который неприкрыто торчал у него из-за пояса. Пронаблюдав за этим, - по-видимому, не без некоторого волнения, - молодой джентльмен окинул комнату и находящихся в ней людей прощальным взглядом. Наверняка, он хотел увидеть старика, но это можно было сделать лишь в том случае, если бы он пробрался сквозь закрывающую его толпу, но такие действия в данной ситуации выглядели бы бессмысленными.
- У него руки по самые локти в крови. Если ты не застрелишь его, узнаешь, что такое настоящая боль, - сказал ему перед выходом из дома кто-то из джентльменов в чёрном.
Однако же, это послужило неплохим напутствием… Молодой гость улыбнулся, вспомнив о револьвере и нащупав его у себя за поясом. Вероятно, для того, чтобы удостовериться, что это действительно оружие, а не что-то другое, он вынул его и поднёс поближе к свету.
 
Они стояли на улице, в желтоватом свете, что лился из окон дома. Люди в чёрных костюмах, которые со странным спокойствием взирали на разворачивающееся перед ними действо; Джейкоб Трейдор, словно бы являющийся частью этих джентльменов, с тем же выражением лица, что и у них, смотрел на своего соперника, тоже готового в любой момент нажать на курок. И пауза между ними вот-вот должна была прерваться. Очевидно, именно поэтому молодой джентльмен в белой фетровой шляпе обернулся и посмотрел на дом. Он улыбнулся чему-то, глядя на жёлтоватый свет и силуэты людей в окне; и в этот момент ощутил острую боль.
Опустошая барабаны револьверов, они смотрели друг другу в глаза. Джейкоб Трейдор, точно так же, как и его соперник, получал пулю за пулей, но, невзирая на это, шёл вперёд. Его нисколько не меняющаяся походка наводила на мысль, что убить его было ничуть не легче, чем разбудить в нём какое-либо чувство. Барабаны одного и другого опустели практически одновременно. Молодой джентльмен отбросил не нужную более вещь в сторону. То же самое сделал и Джейкоб Трейдор, но в другой его руке блеснуло лезвие ножа. А люди в чёрных костюмах продолжали бесстрастно наблюдать. Возможно, в том, что происходило, не было для них ничего нового.
- Ты доволен нашей встречей, парень?
Но и молодой джентльмен нашёл, что сказать в ответ:
- Я-то думал, по случаю моего визита ты устроишь настоящую бойню, а ты оказался очень даже милым.
После этих слов он упал на землю. Но глаза его, глядящие в звёздное небо, оставались живыми. Приблизившийся Джейкоб Трейдор занёс над ним нож. Он присел на корточки, без малейшего интереса глядя на поверженного соперника, которого тем временем захлестнула волна нестерпимой боли. Молодой джентльмен видел его холодный, беспощадный взгляд, говорящий об отсутствии в этом человеке всего человеческого. Несмотря на боль, он продолжал смотреть ему в глаза, как будто верил, что увидит в них что-то другое. И ему показалось, что он увидел. В глубине их зажглось нечто. А большего он и не ждал, этого было достаточно. Молодой джентльмен улыбнулся, прикрыл глаза, а когда снова открыл их, его тело плыло над землёй. Или, может быть, это незнакомец по имени Джейкоб Трейдор и все остальные, не сходя с места, стали постепенно от него отдаляться. Приподняв голову, он смотрел на них, они на него. Последней вещью, замеченной им на той тающей в отдалении картине, был его белый саквояж.
Долетев до частокола, тело молодого джентльмена поднялось вверх – ровно настолько, насколько это было нужно для того, чтобы не зацепиться за него. Затем оно поднялось выше. И вот уже почти поравнялось с верхушками деревьев.
Ещё немного и похожие друг на друга дома, и густая растительность тихого, таинственного городка останутся далеко внизу. Прощаясь с ним и его загадочными жителями, молодой джентльмен бросил взгляд вниз и увидел беззаботно шагающего по дороге мальчугана. Или, может быть, это паренёк первым заметил его и поздоровался с ним.
- Этой ночью умер ваш отец, - сообщил он.
У него был приятный, добродушный голос.
- Я никогда не видел своего отца, - отвечал на это гость, продолжая отдаляться…
- Он в том доме, где горит свет!
Молодой джентльмен не мог не улыбнуться ему и не помахать рукой в знак прощания. На что паренёк ответил такой же тёплой, лучистой улыбкой.
                                                               
На основе осознанных сновидений.
                       
                 
 
 
 
                                        
 
    
           
             
  
     
            
 
        
           
      
  
                      

 

Бархатный путь

Ветхое бремя печали