Клуб самоубийц

Дики Виллард прошел в банкетный зал ньюпортского яхт-клуба, куда на ежегодную встречу выпускников собрались бывшие сокурсники и члены братства. Когда он направлялся в коктейль-бар, лица присутствующих с удивлением поворачивались в его сторону.
— Дики! — воскликнул бывший капитан и защитник институтской футбольной команды Стефан Латтимор. — Рад тебя видеть! В прошлом году слышал о тебе ужасные сплетни: ты был болен. Теперь же выглядишь молодцом.
— Это не сплетни. Ты видишь перед собой медицинское чудо. Я находился при смерти. Меня практически вытащили с того света.
— Ведь теперь все в порядке? — с любопытством спросил Стефан старого друга.
— Просто отлично!
Перед тем как Дики добрался до бара и заказал мартини, пришлось ответить на один и тот же вопрос десятку мужчин и женщин. Наконец на помощь пришла бывшая отличница, а теперь председатель ежегодной встречи выпускников Саша Харинг.
— Идем со мной, — тихо сказала она. — Я провожу тебя к столику.
— Ты знаешь, где я сижу?
— На самом деле рядом со мной.
Когда Дики занял место, то с удивлением заметил, что у Саши нет обручального кольца.
— Ты не замужем? — спросил он.
— Да, была когда-то обручена, но жениха убили в Ираке.
— Прости.
— А ты?
— Разведен. Жена пыталась остаться, когда я заболел, но не выдержала испытаний.
Как только за стол сели другие приглашенные, разговор перешел на воспоминания о студенческой жизни. Дики учтиво слушал о вечеринках братства, футбольных и баскетбольных играх и случайных безобидных розыгрышах на факультете. Едва все расселись, Саша встала и направилась к сцене.
— Добрый вечер, — сказала она в микрофон. — Приветствую всех присутствующих. Эти вечера являются встречами бывших сокурсников и старых друзей. Я знаю, что вы проголодались и с нетерпением ждете начать трапезу, поэтому отложим официальную часть до тех пор, пока вы не наедитесь. Но, ожидая появления первого блюда, хотелось бы представить человека, которого все помнят: Дика Вилларда.
Раздались бурные аплодисменты. Дики встал под овации и выразил признательность.
— Спасибо всем, — быстро произнес он и сел на место.
Однако так просто отделаться ему не удалось. Многие в зале просили его произнести речь, и он с неохотой присоединился на сцене к Саше.
— Как вам известно, я был болен. На самом же деле я умирал. Но вот я здесь живой и здоровый. Просто хочется всех поблагодарить за доброту и поддержку, которую вы оказали в прошлом. Желаю хорошего вечера!
Оставшаяся часть вечера прошла по плану. Всем понравилась еда из пяти блюд, за которую внесли по двести пятьдесят долларов в фонд встречи. Дики во время вечера расслабился и стал более оживленным. Прежде чем подали кофе и десерт, он решил снова увидеть Сашу Харинг. Это внезапное желание удивило его. В дни учебы Дики никогда не интересовала умная и достигшая совершенства молодая женщина: он слишком был занят ухаживанием за стройной блондинкой Джерри Линли.
В десять часов вечера люди стали прощаться и расходиться по домам. Как обычно, собралась группа, которой хотелось посидеть в местном баре. Обычно Дики отклонял такие предложения, но на этот раз согласился принять, так как его пригласила именно Саша. После двух рюмок рома и коки Дики перешел только на коку. Относительно алкоголя он знал свою норму и придерживался ее.
— Когда ты стал бойскаутом? — пошутил Стефан. — В институте ты мог перепить любого.
— Это было давно. Теперь я стал старше и мудрее.
— Думаю, окажись я при смерти, то изменил бы своим привычкам, — сказал бывший футболист. — Я бы бросил пить, курить и есть всю эту нездоровую пищу.
— Когда смертельно болен, испытываешь страх перед Богом, — предположил бывший член братства Линкольн Дюваль.
— Хочешь знать правду? — спросил Виллард с такой же улыбкой, как в дни юности. — Те месяцы, когда я думал о неизбежном конце, оказались самыми лучшими в моей жизни.
— То есть? — спросила Саша.
— Мне сказали, что осталось жить всего полгода, и я решить делать все, что хотелось делать раньше, но откладывалось по той или иной причине. Я жил настоящим и не заботился о будущем. Именно, когда думал о смерти, жизнь только начиналась. Не могу описать, что это за чувство.
— Если подумать, — задумчиво произнес Линкольн, — то все мы ходим под смертью. Мы считаем, что она еще долго не придет.
— Не все же наслаждаются жизнью в последние дни, — возразила Саша. — Люди умирают от рака и других ужасных болезней, испытывая невыносимую боль.
— Но тогда я был счастлив, — возразил Дики. — Мои лекарства блокировали боли.
Удивительно, но именно Стефан задал вопрос, который должен был оказать влияние на их дальнейшую судьбу.
— Что бы ты стал делать, если бы тебе остался год жизни? — спросил он Мо Чессмэна, которого считали самым преуспевающим в институте и который теперь днем преподавал в школе математику, а вечером подрабатывал в баре, чтобы свести концы с концами.
— Я бы обналичил деньги, все распродал и отправился путешествовать, — ответил учитель математики. — Сначала я поехал бы в Лондон, а потом в Париж, Барселону, Рим, Венецию, Афины…
 — А ты, Саша? — спросила другая женщина Тори Гейбл.
— То же, что и Мо. В своей жизни я трудоголик, сначала в учебе, потом на работе. Если бы знала, что мне остался год жизни, я бы арендовала на берегу  домик, может, где-то в тропиках, привезла стопку хороших романов и ящик шоколадных трюфелей, а затем окончила свое существование.
— Вопрос к тебе, Стефан: а что бы ты сделал? — спросил Мо.
— Летом я посетил бы все стадионы Главной лиги бейсбола в Америке и посмотрел игру. Независимо от стоимости билетов я бы присутствовал на мировых чемпионатах, чемпионате за Суперкубок и на играх  Кубка Стэнли.
— Похоже, очень весело, — сказал Дики.
— Да, — со вздохом ответил Стефан, — но этого никогда не произойдет. Возможно, так и не придется посмотреть игру на «Янки-стадионе».
— Почему же? — спросила Тори. — Не похоже, чтобы ты отказался от поездки в Нью-Йорк.
— Жена взбесится, если отправлюсь без нее, будет не до шуток. Конечно, если поверю, что придется умереть, то мне будет все равно, что она думает.
— Послушай, — сказал Дики, — есть нечто то, что я испытал, когда умирал. Мне было все равно, что думали другие, я не принимал во внимание последствия своих действий. Я послал к черту своего босса, бросил работу и никогда об этом не сожалел. Даже сейчас.
— Ты вернулся на работу после того, как вылечился? — спросила Саша.
— Да нет. Мне всегда хотелось открыть собственное дело, но я был осмотрительным. А что делать, если бизнес провалится? Как я стану платить по счетам? А если потеряю дом? Обычное беспокойство. Ну, я и не стал открывать своего дела, и знаете что? Появился успех: теперь у меня денег больше, чем когда работал на чужого дядю.
— Может, и нам нужно подцепить какую-нибудь смертельную болезнь? — пошутил Мо.
— Или так, или договоримся совершать самоубийство, — произнесла Тори.
— Нужно организовать братство, — со смехом предложил Стефан. — Будем устраивать ежегодную встречу с хорошей едой, выпивкой и отличным времяпрепровождением, а вечер закончим молочным коктейлем.
— Тебе нужно было бы стать писателем, — заявила Саша. — У тебя богатое воображение.
— Мы же не все сразу умрем, — сказал Дики. — Одной смерти в год будет достаточно.
— О чем ты говоришь? — спросил Мо.
— О клубе самоубийц. Должен умереть лишь один. Послушайте, мы устраиваем ежегодную встречу подобно вечеру выпускников. На ней наугад выбирается имя. В этом случае у «счастливчика» есть год, чтобы покончить с собой.
— Значит, лишь один испытает трепет перед смертью, — заключил Линкольн.
— Правильно, — подтвердил Дики Виллард. — Но у каждого это вызовет возвышенное чувство восприятия происходящего. Человек никогда не знает, его или ее выберут имя. Не думайте, что у каждого будет в сознании страх в течение года. Могу и я оказаться одним из тех, кто должен покончить с собой по истечении двенадцати месяцев.
— Пьем за это, — сказал Стефан и заказал всем напитки.
— Я не буду, — заявил Дики.
— Даже колу?
— Я хорошо провел время, но должен уйти через несколько минут: завтра у меня трудны день.
— Возвращаешься на каторжные работы? — спросил Линкольн.   
— Думаю, что так. Не стану поправлять Бенджамина Франклина о двух вещах в жизни, но их три: это, несомненно, смерть, налоги и умение зарабатывать на жизнь.
— За то, чтобы уметь зарабатывать на жизнь! — воскликнула Саша и подняла бокал.
Веселье этого вечера подходило к концу, и бывшие сокурсники готовились покинуть бар.
— Нам нужно чаще встречаться, — предложил Мо. — Зачем ждать следующей встречи выпускников?
Несмотря на то что и другие выразили согласие, все понимали, что никто не возьмет на себя инициативу организовать общую тусовку, и даже если у кого-то это займет время и будет хлопотно, то большинство не сможет присутствовать из-за плотных рабочих графиков. Когда Дики Виллард стоял у бара и прощался, он твердо верил, что никого не увидит в следующем году. Через неделю, когда Дики сидел за компьютером и составлял предложение новому потенциальному заказчику, зазвонил телефон.
— Привет, старина! — поздоровался звонивший.
— Стефан?
— Так точно! Звоню тебе, чтобы узнать, что делаешь в следующую пятницу вечером?
Дики бросил взгляд на настольный календарь: у него была запланирована встреча на девять часов утра.
— Ничего, а что?
— Мы проводим первое заседание клуба самоубийц, — со смехом ответил Стефан.
— Очень забавно! Ну, и о чем ты хочешь поговорить со мной?
— Я на полном серьезе — без шуток.
Сначала Дики решил рассмеяться, бросить разговор и повесить трубку. Это было разумно, ведь он был, в первую очередь, прагматиком, по крайней мере до того времени, когда понял, что умирает.
«Во мне заговорил человек, которым я был до болезни, — мрачно подумал он. — Неужели я так ничему и не научился?»
— Кто еще придет?
— Все присутствующие на прошлой встрече, — ответил Стефан.
— И Саша Харинг?
На другом конце провода раздался смех.
— Вот уж никогда бы не подумал, что она тебе нравится.
— Правда? А какого типа женщины мне нравятся?
— Те, кто в теле, а не с мозгами.
 — Если ты еще не заметил, то я больше не мальчик из братства.
— Приятель, да и мы тоже, — сказал Стефан с несвойственной ему серьезностью.
После длительного молчания Дики задал вопрос:
— Саша придет?
— Да. Итак, я могу на тебя рассчитывать?
— Говори, где и когда. Стефан Латтимор, взявший на себя роль организатора, ждал в ресторане «У Луиджи». Всех собравшихся он проводил в кабинет, который арендовал в этот вечер.
— Спасибо всем, кто пришел, — сказал он, вставая и обращаясь к присутствующим. — Поскольку мы знаем друг друга, то не будем представляться.
— Начало похоже на твое выступление в совете директоров, — пошутил Линкольн. — Ну, и что теперь станем делать, читать протоколы?
— Нет, думаю нужно обсудить клубные правила, а затем проголосовать за их принятие.
— Какие еще правила? — спросила Саша.
— Я много думал…
— Это же первое для всех заседание, — перебил Мо старого друга.
— Как я сказал, — продолжил Стефан, — я много думал над этим вопросом и предложил бы два клубных правила. Первое, мы держим в тайне наши встречи.
— Принято, — сказал Линкольн. — Похоже на фильм «Бойцовский клуб»: первое правило — никогда не говори о бойцовском клубе.
— Правильно. Или для тех, кто никогда не смотрел этот фильм, считайте, что бы ни случилось, всё остается в рамках клуба самоубийц, — ответил Стефан. — Я бы не хотел, чтобы меня потащили в палату номер шесть, если узнали, что я намереваюсь совершить самоубийство.
— Мы все влипнем, если проговоримся, — согласилась Саша. — А какое второе правило?
— Кандидат не появляется на встрече до тех пор, пока не покончит с собой по истечении года. Нельзя передумать через шесть-семь месяцев после того, как будет названо имя.
— И как же ты намерен применить это правило? — поинтересовался Линкольн. — Как можно кого-то остановить изменить свое мнение в течение года?
— Мы все уважаемые люди, — ответил Стефан. — Саша — врач, Мо — учитель, ты — инвестиционный банкир, Тори — юрист, а мы с Дики успешные бизнесмены. Предлагаю: когда вечером разойдемся, то хорошенько подумаем о намерениях и вероятных последствиях для нашего клуба. Через месяц тот, кто захочет в него вступить, придет в этот ресторан и даст клятву. В это время мы должны будем сделать жребий.
— А если не появимся? — спросил Линкольн. — Никакого вреда. Я, конечно, ничего не имею против того, кто перережет себе вены или напьется снотворных.
Возражений по поводу правил не оказалось, оставшуюся часть вечера шестеро друзей ели, пили и веселились. Спустя месяц Дики Виллард оказался в ресторане «У Луиджи». Припарковав «Ягуар», он разочаровался, что не увидел «Лексус» Саши Харинг. «Я не виню ее, — подумал он. — У нее есть цель. Зачем ей расставаться с жизнью?» Когда он вошел в ресторан, то удивился, увидев, как она в баре разговаривает с Лучианой, женой Луиджи.
— Ты пришла? — с удивлением спросил он.
— Как видишь.
Дики, заказав у бармена колу, сел рядом и наклонился к ней так, чтобы никто не услышал их разговора.
— Независимо от того, кому выпадет сегодня жребий, мне бы хотелось больше времени проводить с тобой.
В приглушенном свете бара появившаяся на лице улыбка сделала женщину еще красивее. Он протянул руку и взял ее.
— Речь идет не о времени, — пошутила она. — Я ждала этого с момента встречи на вечере выпускников.
Едва их руки соединились, все последовали за Стефаном на заседание в кабинет. Дики чувствовал себя глупо, когда поднял руку и поклялся на Библии, но один взгляд на Сашу поднял его настроение. Внезапно ему пришло в голову, что в лотерее самоубийц может быть выбрано одно из их имен. Если выпадет жребий ему, то он готов умереть, а что будет, если окажется она?
— Не надо думать о таких вещах, — твердо сказал он себе.
Вся идея клуба самоубийц была направлена на то, чтобы жить полной жизнью и радоваться каждому ее мигу, как будто он был последним.
— Я позволил себе заказать шампанское, — сообщил Стефан, когда Рафаэль, официант, принес две бутылки Krud Clos d'Ambonnay. — Когда назовут первое имя, мы поднимем бокалы за первого участника.
После этих слов, а в них не хватало юмора, послышался смех. Более того, это был нервный смех, который часто случается в стрессовой или эмоционально напряженной ситуации.
Как только разлили  шампанское, Стефан открыл сумку «Тиффани» и вынул десятидюймовую чашу «Пола Ривера». Внутри находились шесть аккуратно свернутых листочков бумаги. Рафаэля, который и понятия не имел, зачем собрались бывшие сокурсники, попросили сунуть руку в чашу и сделать выбор.
— Конечно, сэр, — ответил он, затем закрыл глаза и наугад вынул бумажку.
Прежде чем развернуть листок и зачитать имя, Стефан подождал, когда официант покинет комнату. Он поднял бокал шампанского, и все остальные в предвкушении сообщения последовали его примеру.
— Дамы и господа, предлагаю тост за Мо Чессмэна. Пусть следующие двенадцать месяцев окажутся самыми счастливыми в его жизни.
— За Мо!
Четверо из пяти, услышав Стефана, почувствовали внезапное облегчение. Мо Чессмэн, с застывшим на полпути бокалом, выглядел огорошенным. Он уж никак не ожидал, что его имя назовут первым.
— С тобой все в порядке? — спросила Тори Гейбл, сидевшая слева. — Ты ведь не передумал?
— Нет, — ответил Мо, оправляясь от шока. — Совсем нет.
Тогда учитель математики, человек, который когда-то голосовал за клуб, поднял бокал.
  — За меня, бывшего учителя математики! Как говорил Элис Купер: «Школа навсегда позади».
В течение следующих двенадцати месяцев Мо Чессмэн выполнил все, что обещал в тот вечер на встрече выпускников: он снял наличность, закрыл банковские счета, продал дом и машину и отправился в годичное путешествие по шести из семи континентов. — Я получила еще одну весточку от Мо,— сообщила Саша, когда однажды весенним утром отправилась с Дики в Нантакет.
— И где же он теперь?
— Фотка из Таити, но уверена, что уже переехал. Он долго не сидит на одном месте.
— Не предполагал, что он возьмет с собой фотоаппарат, — сказал Дики.
— Почему ты так думаешь?
— Люди снимают, чтобы можно было вспомнить лучшие времена в своей жизни. Мо уже не будет в живых, чтобы насладиться этими воспоминаниями.
— Ужасная мысль! — воскликнула Саша и подвергла его суровой критике. — Это точно не отвечает цели клуба жить полной жизнью.
— Просто наблюдение, вот и все.
— Ну, хватит так много думать! Мо шатался по миру и жил так, как все время мечтал.
— Может, нам с тобой немного попутешествовать, — предложил Дики, надеясь сменить настроение на более беззаботное.
— Что ты имеешь в виду?
— Я подумал, что сможем слетать на недельку в Париж.
Саша собралась было отклонить предложение, боясь, что ее не смогут заменить на работе. Однако, поняв, что ее имя может оказаться следующим, передумала.
— Отлично, — заключила она. — Когда едем? Доктор Саша Харинг сидела на пассажирском сидении «Ягуара, когда Дики Виллард появился на стоянке «У Луиджи». Оба вошли в ресторан рука об руку, и Лучиана поздоровалась с ними, как со старыми друзьями.
— Полагаю, вы захотите присоединиться к своим друзьям в баре? — спросила хозяйка.
— Думаю, да, — ответил Дики.
Саша заметила, что Стефан Латтимор, Линкольн Дюваль и Тори Гейбл уже находились там, отсутствовал лишь Мо Чессмэн. Несмотря на то что за последний год от него было получено более десятка снимков о путешествии, теперь о нем ничего не было слышно.
— Сейчас мы все в сборе, — заявил Стефан, увидев пару в сопровождении Лучианы. — Приступим сразу к делу?
Все члены клуба последовали за неофициальным председателем в кабинет. Как и в прошлый раз заказали две бутылки шампанского, на этот раз Dom Perignon.
Прежде чем Стефан открыл сумку «Тиффани» и вынул серебряную чашу, Дики задал вопрос, который был у всех на устах.
— Кто-нибудь слышал о Мо Чессмэне?
— Он прислал так много открыток, что я сбился с толку, — ответил Стефан. — Но я не разговаривал с ним после последней встречи.
— Итак, мы не знаем, жив  он или нет? — спросила Саша.
— Да, но если бы он покончил с собой в какой-то стране, то, вероятно, мы узнали бы об этом, — заявила Тори.
— Что же делать? — поинтересовался Линкольн. — Предположим, что его нет в живых, бросаем жребий или отказываемся от клуба?
— Покончил с собой Мо или нет, — сказала Саша, — нет смысла отказываться от намеченного. Во всяком случае, мы…
В двери раздался стук, и доктор перестала говорить.
— Войдите, — крикнул Стефан.
В комнате появилась Лучиана с заказным письмом в руке.
— Простите, что беспокою вас, мистер Латтимор. Это только что доставили, — объяснила она. — Было велено сразу же передать вам.
Стефан поблагодарил женщину и посмотрел на квитанцию.
— Это от Мо, — сообщил он и разорвал картонный конверт.
Кроме записки, написанной от руки, там лежала газетная вырезка из лондонской прессы и заверенная копия свидетельства о смерти. Оба документа были датированы вчерашним числом. Стефан громко зачитал письмо: «Всем членам  клуба самоубийц. Это был чертовски хороший год! Если бы пришлось повторить все снова, я бы ничего не стал менять. Сожалею лишь о том, что должен наступить конец. Но клятва есть клятва. Я приготовил это сообщение к следующему заседанию, которое должно состояться завтра вечером. Знайте, что я остаюсь по духу с вами. Ваш друг Мо Чессмэн. P.S. Всего наилучшего следующему кандидату. Скоро увидимся на том свете».
Прочитав газетную статью о том, что его друг взял пистолет, направил в рот и спустил курок, Стефан поднял бокал шампанского и провозгласил тост:
— За Мо Чессмэна. Пусть земля ему будет пухом.
Последовало молчание, которое, вероятно, прервало шуршание бумаги, когда Стефан вынимал из сумки серебряную чашу. Как только все наполнили бокалы, он позвал в комнату Рафаэля.
— Удачи, — прошептал Дики Саше, когда наблюдал, как официант покидает помещение.— В прошлый раз вероятность составляла восемьдесят три процента в нашу пользу. Теперь она понизилась до восьмидесяти.
— Ты всегда был профессионалом с числами, — пошутила Саша. — Удивляюсь, что ты не стал учителем математики, как Мо.
Дики крепко обнял ее, когда Стефан развернул бумажку и поднял бокал второй раз за этот вечер.
— Дамы и господа, предлагаю выпить за Дики Вилларда. Пусть следующие двенадцать месяцев его жизни будут самыми лучшими.
Как только его имя эхом раздалось в помещении, Дики проклял себя. Впервые в жизни у него было все, чего он хотел, а из-за безрассудной клятвы, которую он дал в момент беззаботного поведения, ему пришлось от всего отказаться. Дики, как и Мо, продал бизнес, дом и даже любимый «Ягуар» и арендовал дом на частном острове в Греции. Саша, желая разделить каждый миг с человеком, которого любила, бросила медицинскую практику и отправилась с ним. Весь год они жили идиллической жизнью: ели, когда были голодны, спали, когда уставали и занимались любовью, когда приходило настроение, что было часто. Во многом все походило на медовый месяц длительностью в год, за исключением того, что они не молодая пара, которая только что начинает совместную жизнь, а двое среднего возраста влюбленных, повстречавшихся в конце пути.
Однажды приятным вечером, когда парочка прогуливалась при свете луны по побережью, Дики прочитал романтическое стихотворение, которое написал для Саши.
— Никогда не знала, что ты такой поэт, — заявила она.
— У меня до этого не было такого вдохновения.
Время пробежало быстро, до проведения третьего заседания клуба оставалось меньше недели.
— Я забронирую билет на самолет в Штаты, — сообщила Саша, закончив пить кофе.
— Зачем тебе это?
— Год почти истек. Нужно возвращаться в ресторан «У Луиджи», как говорили.
— Просто смешно! — закричал Дики. — Мне всего лишь сорок, и я в прекрасной форме. Если удастся, то  проживу еще пятьдесят лет. Я не намерен кончать  жизнь из-за глупой идеи, придуманной группкой подвыпивших друзей.
— А как же я?
— Ты любишь меня, и мне хочется остаток жизни провести вместе. Можно пожениться и создать семью. Разве ты не хочешь детей?
— Но ты поклялся.
— Что они нам сделают? Подадут в суд? Заявят в полицию? Мы ничего не сделали противозаконного. Кроме того, никто не знает, где мы. Можно остаться в Греции. Они никогда не узнают, что с нами случилось.
Саша посмотрела в синие глаза Дики и почувствовала, как ее ноги слабеют. Она любила его со второго курса, когда он сидел в химической лаборатории рядом с ней. Мысль о его потере разбивало ей сердце.
— Клятва есть клятва, — с грустью сказала она и стала собирать чемодан. Стефан Латтимор и Тори Гейбл сидели в баре и разговаривали с Луиджи и Лучианой, когда через главный вход прошел Линкольн Дюваль.
— Кого-то еще нет?  — весело спросил он. — А где Саша?
— У нас такой же вопрос, — ответил Стефан. — Ни она, ни Дики не удосужились выходить на связь.
— Вот как, — сказала Тори. — Даже никакой открытки.
— Знаете, я думал над этим, — сообщил Линкольн после того, как заказал пиво.
— Ну, хорошо, — пошутила Тори. — Я предупрежу СМИ.
— Может, пора забыть о клубе. Моя жизнь немного изменилась за эти два года, и я не очень-то желаю с ней распрощаться. На самом деле я собираюсь снова жениться.
— Я тебя поддерживаю, — согласилась Тори. — Я хочу стать партнером фирмы. Ненавижу много работать и не получать отдачи.
Стефан собрался было принять решение о роспуске клуба, когда в дверях появилось знакомое лицо.
— Всем привет. Простите, что опоздала, но я только что вернулась из Греции. Начнем?
Как только бывшие четыре сокурсника расселись вокруг стола в кабинете, Стефан налил шампанского.
— Позвольте мне сказать в этот вечер, — сказала Саша и подняла бокал. — За Дики, единственного человека, которого я любила. Пусть земля ему будет пухом.
— Значит, он на самом деле это сделал? — спросил Стефан и опустил пустой бокал. — Если честно, то я не ожидал этого от него.
— И я тоже, — призналась Саша. — Вот поэтому я принесла бутылку сукцинилхолина. Я правильно сделала. В последний момент он сменил решение и решил жить. Теперь давайте вынем серебряную чашу, пригласим официанта и объявим следующее имя.
Стефан Латтимор, Тори Гейбл и Линкольн Дюваль испуганно переглянулись. Никому из них не хотелось продолжить деятельность клуба, но выбора больше не было. Саша Харинг, которая пожертвовала любимым человеком, чтобы оставаться верной клятве, не собиралась позволить им сейчас отступить.
____________  
Эта история основана на клубе самоубийц, созданном в 1898 году в Норт-Вудбери (штат Нью-Джерси). В нем проводили ежегодные собрания, на которых тянули жребий и называли следующего кандидата в самоубийцы.

Апрель 2016г.
 
 
 

© Copyright: Николай Георгиевич Глушенков, 2016

Регистрационный номер №0343836

от 4 июня 2016

[Скрыть] Регистрационный номер 0343836 выдан для произведения:

Автор М.Хэйсен
 

Дики Виллард прошел в банкетный зал ньюпортского яхт-клуба, куда на ежегодную встречу выпускников собрались бывшие сокурсники и члены братства. Когда он направлялся в коктейль-бар, лица присутствующих с удивлением поворачивались в его сторону.
— Дики! — воскликнул бывший капитан и защитник институтской футбольной команды Стефан Латтимор. — Рад тебя видеть! В прошлом году слышал о тебе ужасные сплетни: ты был болен. Теперь же выглядишь молодцом.
— Это не сплетни. Ты видишь перед собой медицинское чудо. Я находился при смерти. Меня практически вытащили с того света.
— Ведь теперь все в порядке? — с любопытством спросил Стефан старого друга.
— Просто отлично!
Перед тем как Дики добрался до бара и заказал мартини, пришлось ответить на один и тот же вопрос десятку мужчин и женщин. Наконец на помощь пришла бывшая отличница, а теперь председатель ежегодной встречи выпускников Саша Харинг.
— Идем со мной, — тихо сказала она. — Я провожу тебя к столику.
— Ты знаешь, где я сижу?
— На самом деле рядом со мной.
Когда Дики занял место, то с удивлением заметил, что у Саши нет обручального кольца.
— Ты не замужем? — спросил он.
— Да, была когда-то обручена, но жениха убили в Ираке.
— Прости.
— А ты?
— Разведен. Жена пыталась остаться, когда я заболел, но не выдержала испытаний.
Как только за стол сели другие приглашенные, разговор перешел на воспоминания о студенческой жизни. Дики учтиво слушал о вечеринках братства, футбольных и баскетбольных играх и случайных безобидных розыгрышах на факультете. Едва все расселись, Саша встала и направилась к сцене.
— Добрый вечер, — сказала она в микрофон. — Приветствую всех присутствующих. Эти вечера являются встречами бывших сокурсников и старых друзей. Я знаю, что вы проголодались и с нетерпением ждете начать трапезу, поэтому отложим официальную часть до тех пор, пока вы не наедитесь. Но, ожидая появления первого блюда, хотелось бы представить человека, которого все помнят: Дика Вилларда.
Раздались бурные аплодисменты. Дики встал под овации и выразил признательность.
— Спасибо всем, — быстро произнес он и сел на место.
Однако так просто отделаться ему не удалось. Многие в зале просили его произнести речь, и он с неохотой присоединился на сцене к Саше.
— Как вам известно, я был болен. На самом же деле я умирал. Но вот я здесь живой и здоровый. Просто хочется всех поблагодарить за доброту и поддержку, которую вы оказали в прошлом. Желаю хорошего вечера!
Оставшаяся часть вечера прошла по плану. Всем понравилась еда из пяти блюд, за которую внесли по двести пятьдесят долларов в фонд встречи. Дики во время вечера расслабился и стал более оживленным. Прежде чем подали кофе и десерт, он решил снова увидеть Сашу Харинг. Это внезапное желание удивило его. В дни учебы Дики никогда не интересовала умная и достигшая совершенства молодая женщина: он слишком был занят ухаживанием за стройной блондинкой Джерри Линли.
В десять часов вечера люди стали прощаться и расходиться по домам. Как обычно, собралась группа, которой хотелось посидеть в местном баре. Обычно Дики отклонял такие предложения, но на этот раз согласился принять, так как его пригласила именно Саша. После двух рюмок рома и коки Дики перешел только на коку. Относительно алкоголя он знал свою норму и придерживался ее.
— Когда ты стал бойскаутом? — пошутил Стефан. — В институте ты мог перепить любого.
— Это было давно. Теперь я стал старше и мудрее.
— Думаю, окажись я при смерти, то изменил бы своим привычкам, — сказал бывший футболист. — Я бы бросил пить, курить и есть всю эту нездоровую пищу.
— Когда смертельно болен, испытываешь страх перед Богом, — предположил бывший член братства Линкольн Дюваль.
— Хочешь знать правду? — спросил Виллард с такой же улыбкой, как в дни юности. — Те месяцы, когда я думал о неизбежном конце, оказались самыми лучшими в моей жизни.
— То есть? — спросила Саша.
— Мне сказали, что осталось жить всего полгода, и я решить делать все, что хотелось делать раньше, но откладывалось по той или иной причине. Я жил настоящим и не заботился о будущем. Именно, когда думал о смерти, жизнь только начиналась. Не могу описать, что это за чувство.
— Если подумать, — задумчиво произнес Линкольн, — то все мы ходим под смертью. Мы считаем, что она еще долго не придет.
— Не все же наслаждаются жизнью в последние дни, — возразила Саша. — Люди умирают от рака и других ужасных болезней, испытывая невыносимую боль.
— Но тогда я был счастлив, — возразил Дики. — Мои лекарства блокировали боли.
Удивительно, но именно Стефан задал вопрос, который должен был оказать влияние на их дальнейшую судьбу.
— Что бы ты стал делать, если бы тебе остался год жизни? — спросил он Мо Чессмэна, которого считали самым преуспевающим в институте и который теперь днем преподавал в школе математику, а вечером подрабатывал в баре, чтобы свести концы с концами.
— Я бы обналичил деньги, все распродал и отправился путешествовать, — ответил учитель математики. — Сначала я поехал бы в Лондон, а потом в Париж, Барселону, Рим, Венецию, Афины…
 — А ты, Саша? — спросила другая женщина Тори Гейбл.
— То же, что и Мо. В своей жизни я трудоголик, сначала в учебе, потом на работе. Если бы знала, что мне остался год жизни, я бы арендовала на берегу  домик, может, где-то в тропиках, привезла стопку хороших романов и ящик шоколадных трюфелей, а затем окончила свое существование.
— Вопрос к тебе, Стефан: а что бы ты сделал? — спросил Мо.
— Летом я посетил бы все стадионы Главной лиги бейсбола в Америке и посмотрел игру. Независимо от стоимости билетов я бы присутствовал на мировых чемпионатах, чемпионате за Суперкубок и на играх  Кубка Стэнли.
— Похоже, очень весело, — сказал Дики.
— Да, — со вздохом ответил Стефан, — но этого никогда не произойдет. Возможно, так и не придется посмотреть игру на «Янки-стадионе».
— Почему же? — спросила Тори. — Не похоже, чтобы ты отказался от поездки в Нью-Йорк.
— Жена взбесится, если отправлюсь без нее, будет не до шуток. Конечно, если поверю, что придется умереть, то мне будет все равно, что она думает.
— Послушай, — сказал Дики, — есть нечто то, что я испытал, когда умирал. Мне было все равно, что думали другие, я не принимал во внимание последствия своих действий. Я послал к черту своего босса, бросил работу и никогда об этом не сожалел. Даже сейчас.
— Ты вернулся на работу после того, как вылечился? — спросила Саша.
— Да нет. Мне всегда хотелось открыть собственное дело, но я был осмотрительным. А что делать, если бизнес провалится? Как я стану платить по счетам? А если потеряю дом? Обычное беспокойство. Ну, я и не стал открывать своего дела, и знаете что? Появился успех: теперь у меня денег больше, чем когда работал на чужого дядю.
— Может, и нам нужно подцепить какую-нибудь смертельную болезнь? — пошутил Мо.
— Или так, или договоримся совершать самоубийство, — произнесла Тори.
— Нужно организовать братство, — со смехом предложил Стефан. — Будем устраивать ежегодную встречу с хорошей едой, выпивкой и отличным времяпрепровождением, а вечер закончим молочным коктейлем.
— Тебе нужно было бы стать писателем, — заявила Саша. — У тебя богатое воображение.
— Мы же не все сразу умрем, — сказал Дики. — Одной смерти в год будет достаточно.
— О чем ты говоришь? — спросил Мо.
— О клубе самоубийц. Должен умереть лишь один. Послушайте, мы устраиваем ежегодную встречу подобно вечеру выпускников. На ней наугад выбирается имя. В этом случае у «счастливчика» есть год, чтобы покончить с собой.
— Значит, лишь один испытает трепет перед смертью, — заключил Линкольн.
— Правильно, — подтвердил Дики Виллард. — Но у каждого это вызовет возвышенное чувство восприятия происходящего. Человек никогда не знает, его или ее выберут имя. Не думайте, что у каждого будет в сознании страх в течение года. Могу и я оказаться одним из тех, кто должен покончить с собой по истечении двенадцати месяцев.
— Пьем за это, — сказал Стефан и заказал всем напитки.
— Я не буду, — заявил Дики.
— Даже колу?
— Я хорошо провел время, но должен уйти через несколько минут: завтра у меня трудны день.
— Возвращаешься на каторжные работы? — спросил Линкольн.   
— Думаю, что так. Не стану поправлять Бенджамина Франклина о двух вещах в жизни, но их три: это, несомненно, смерть, налоги и умение зарабатывать на жизнь.
— За то, чтобы уметь зарабатывать на жизнь! — воскликнула Саша и подняла бокал.
Веселье этого вечера подходило к концу, и бывшие сокурсники готовились покинуть бар.
— Нам нужно чаще встречаться, — предложил Мо. — Зачем ждать следующей встречи выпускников?
Несмотря на то что и другие выразили согласие, все понимали, что никто не возьмет на себя инициативу организовать общую тусовку, и даже если у кого-то это займет время и будет хлопотно, то большинство не сможет присутствовать из-за плотных рабочих графиков. Когда Дики Виллард стоял у бара и прощался, он твердо верил, что никого не увидит в следующем году.

*   *   *

Через неделю, когда Дики сидел за компьютером и составлял предложение новому потенциальному заказчику, зазвонил телефон.
— Привет, старина! — поздоровался звонивший.
— Стефан?
— Так точно! Звоню тебе, чтобы узнать, что делаешь в следующую пятницу вечером?
Дики бросил взгляд на настольный календарь: у него была запланирована встреча на девять часов утра.
— Ничего, а что?
— Мы проводим первое заседание клуба самоубийц, — со смехом ответил Стефан.
— Очень забавно! Ну, и о чем ты хочешь поговорить со мной?
— Я на полном серьезе — без шуток.
Сначала Дики решил рассмеяться, бросить разговор и повесить трубку. Это было разумно, ведь он был, в первую очередь, прагматиком, по крайней мере до того времени, когда понял, что умирает.
«Во мне заговорил человек, которым я был до болезни, — мрачно подумал он. — Неужели я так ничему и не научился?»
— Кто еще придет?
— Все присутствующие на прошлой встрече, — ответил Стефан.
— И Саша Харинг?
На другом конце провода раздался смех.
— Вот уж никогда бы не подумал, что она тебе нравится.
— Правда? А какого типа женщины мне нравятся?
— Те, кто в теле, а не с мозгами.
 — Если ты еще не заметил, то я больше не мальчик из братства.
— Приятель, да и мы тоже, — сказал Стефан с несвойственной ему серьезностью.
После длительного молчания Дики задал вопрос:
— Саша придет?
— Да. Итак, я могу на тебя рассчитывать?
— Говори, где и когда.

*   *  *

Стефан Латтимор, взявший на себя роль организатора, ждал в ресторане «У Луиджи». Всех собравшихся он проводил в кабинет, который арендовал в этот вечер.
— Спасибо всем, кто пришел, — сказал он, вставая и обращаясь к присутствующим. — Поскольку мы знаем друг друга, то не будем представляться.
— Начало похоже на твое выступление в совете директоров, — пошутил Линкольн. — Ну, и что теперь станем делать, читать протоколы?
— Нет, думаю нужно обсудить клубные правила, а затем проголосовать за их принятие.
— Какие еще правила? — спросила Саша.
— Я много думал…
— Это же первое для всех заседание, — перебил Мо старого друга.
— Как я сказал, — продолжил Стефан, — я много думал над этим вопросом и предложил бы два клубных правила. Первое, мы держим в тайне наши встречи.
— Принято, — сказал Линкольн. — Похоже на фильм «Бойцовский клуб»: первое правило — никогда не говори о бойцовском клубе.
— Правильно. Или для тех, кто никогда не смотрел этот фильм, считайте, что бы ни случилось, всё остается в рамках клуба самоубийц, — ответил Стефан. — Я бы не хотел, чтобы меня потащили в палату номер шесть, если узнали, что я намереваюсь совершить самоубийство.
— Мы все влипнем, если проговоримся, — согласилась Саша. — А какое второе правило?
— Кандидат не появляется на встрече до тех пор, пока не покончит с собой по истечении года. Нельзя передумать через шесть-семь месяцев после того, как будет названо имя.
— И как же ты намерен применить это правило? — поинтересовался Линкольн. — Как можно кого-то остановить изменить свое мнение в течение года?
— Мы все уважаемые люди, — ответил Стефан. — Саша — врач, Мо — учитель, ты — инвестиционный банкир, Тори — юрист, а мы с Дики успешные бизнесмены. Предлагаю: когда вечером разойдемся, то хорошенько подумаем о намерениях и вероятных последствиях для нашего клуба. Через месяц тот, кто захочет в него вступить, придет в этот ресторан и даст клятву. В это время мы должны будем сделать жребий.
— А если не появимся? — спросил Линкольн. — Никакого вреда. Я, конечно, ничего не имею против того, кто перережет себе вены или напьется снотворных.
Возражений по поводу правил не оказалось, оставшуюся часть вечера шестеро друзей ели, пили и веселились.

*    *    *

Спустя месяц Дики Виллард оказался в ресторане «У Луиджи». Припарковав «Ягуар», он разочаровался, что не увидел «Лексус» Саши Харинг. «Я не виню ее, — подумал он. — У нее есть цель. Зачем ей расставаться с жизнью?» Когда он вошел в ресторан, то удивился, увидев, как она в баре разговаривает с Лучианой, женой Луиджи.
— Ты пришла? — с удивлением спросил он.
— Как видишь.
Дики, заказав у бармена колу, сел рядом и наклонился к ней так, чтобы никто не услышал их разговора.
— Независимо от того, кому выпадет сегодня жребий, мне бы хотелось больше времени проводить с тобой.
В приглушенном свете бара появившаяся на лице улыбка сделала женщину еще красивее. Он протянул руку и взял ее.
— Речь идет не о времени, — пошутила она. — Я ждала этого с момента встречи на вечере выпускников.
Едва их руки соединились, все последовали за Стефаном на заседание в кабинет. Дики чувствовал себя глупо, когда поднял руку и поклялся на Библии, но один взгляд на Сашу поднял его настроение. Внезапно ему пришло в голову, что в лотерее самоубийц может быть выбрано одно из их имен. Если выпадет жребий ему, то он готов умереть, а что будет, если окажется она?
— Не надо думать о таких вещах, — твердо сказал он себе.
Вся идея клуба самоубийц была направлена на то, чтобы жить полной жизнью и радоваться каждому ее мигу, как будто он был последним.
— Я позволил себе заказать шампанское, — сообщил Стефан, когда Рафаэль, официант, принес две бутылки Krud Clos d'Ambonnay. — Когда назовут первое имя, мы поднимем бокалы за первого участника.
После этих слов, а в них не хватало юмора, послышался смех. Более того, это был нервный смех, который часто случается в стрессовой или эмоционально напряженной ситуации.
Как только разлили  шампанское, Стефан открыл сумку «Тиффани» и вынул десятидюймовую чашу «Пола Ривера». Внутри находились шесть аккуратно свернутых листочков бумаги. Рафаэля, который и понятия не имел, зачем собрались бывшие сокурсники, попросили сунуть руку в чашу и сделать выбор.
— Конечно, сэр, — ответил он, затем закрыл глаза и наугад вынул бумажку.
Прежде чем развернуть листок и зачитать имя, Стефан подождал, когда официант покинет комнату. Он поднял бокал шампанского, и все остальные в предвкушении сообщения последовали его примеру.
— Дамы и господа, предлагаю тост за Мо Чессмэна. Пусть следующие двенадцать месяцев окажутся самыми счастливыми в его жизни.
— За Мо!
Четверо из пяти, услышав Стефана, почувствовали внезапное облегчение. Мо Чессмэн, с застывшим на полпути бокалом, выглядел огорошенным. Он уж никак не ожидал, что его имя назовут первым.
— С тобой все в порядке? — спросила Тори Гейбл, сидевшая слева. — Ты ведь не передумал?
— Нет, — ответил Мо, оправляясь от шока. — Совсем нет.
Тогда учитель математики, человек, который когда-то голосовал за клуб, поднял бокал.
  — За меня, бывшего учителя математики! Как говорил Элис Купер: «Школа навсегда позади».
В течение следующих двенадцати месяцев Мо Чессмэн выполнил все, что обещал в тот вечер на встрече выпускников: он снял наличность, закрыл банковские счета, продал дом и машину и отправился в годичное путешествие по шести из семи континентов.

*    *   *  

— Я получила еще одну весточку от Мо,— сообщила Саша, когда однажды весенним утром отправилась с Дики в Нантакет.
— И где же он теперь?
— Фотка из Таити, но уверена, что уже переехал. Он долго не сидит на одном месте.
— Не предполагал, что он возьмет с собой фотоаппарат, — сказал Дики.
— Почему ты так думаешь?
— Люди снимают, чтобы можно было вспомнить лучшие времена в своей жизни. Мо уже не будет в живых, чтобы насладиться этими воспоминаниями.
— Ужасная мысль! — воскликнула Саша и подвергла его суровой критике. — Это точно не отвечает цели клуба жить полной жизнью.
— Просто наблюдение, вот и все.
— Ну, хватит так много думать! Мо шатался по миру и жил так, как все время мечтал.
— Может, нам с тобой немного попутешествовать, — предложил Дики, надеясь сменить настроение на более беззаботное.
— Что ты имеешь в виду?
— Я подумал, что сможем слетать на недельку в Париж.
Саша собралась было отклонить предложение, боясь, что ее не смогут заменить на работе. Однако, поняв, что ее имя может оказаться следующим, передумала.
— Отлично, — заключила она. — Когда едем?

*    *   *

Доктор Саша Харинг сидела на пассажирском сидении «Ягуара, когда Дики Виллард появился на стоянке «У Луиджи». Оба вошли в ресторан рука об руку, и Лучиана поздоровалась с ними, как со старыми друзьями.
— Полагаю, вы захотите присоединиться к своим друзьям в баре? — спросила хозяйка.
— Думаю, да, — ответил Дики.
Саша заметила, что Стефан Латтимор, Линкольн Дюваль и Тори Гейбл уже находились там, отсутствовал лишь Мо Чессмэн. Несмотря на то что за последний год от него было получено более десятка снимков о путешествии, теперь о нем ничего не было слышно.
— Сейчас мы все в сборе, — заявил Стефан, увидев пару в сопровождении Лучианы. — Приступим сразу к делу?
Все члены клуба последовали за неофициальным председателем в кабинет. Как и в прошлый раз заказали две бутылки шампанского, на этот раз Dom Perignon.
Прежде чем Стефан открыл сумку «Тиффани» и вынул серебряную чашу, Дики задал вопрос, который был у всех на устах.
— Кто-нибудь слышал о Мо Чессмэне?
— Он прислал так много открыток, что я сбился с толку, — ответил Стефан. — Но я не разговаривал с ним после последней встречи.
— Итак, мы не знаем, жив  он или нет? — спросила Саша.
— Да, но если бы он покончил с собой в какой-то стране, то, вероятно, мы узнали бы об этом, — заявила Тори.
— Что же делать? — поинтересовался Линкольн. — Предположим, что его нет в живых, бросаем жребий или отказываемся от клуба?
— Покончил с собой Мо или нет, — сказала Саша, — нет смысла отказываться от намеченного. Во всяком случае, мы…
В двери раздался стук, и доктор перестала говорить.
— Войдите, — крикнул Стефан.
В комнате появилась Лучиана с заказным письмом в руке.
— Простите, что беспокою вас, мистер Латтимор. Это только что доставили, — объяснила она. — Было велено сразу же передать вам.
Стефан поблагодарил женщину и посмотрел на квитанцию.
— Это от Мо, — сообщил он и разорвал картонный конверт.
Кроме записки, написанной от руки, там лежала газетная вырезка из лондонской прессы и заверенная копия свидетельства о смерти. Оба документа были датированы вчерашним числом. Стефан громко зачитал письмо: «Всем членам  клуба самоубийц. Это был чертовски хороший год! Если бы пришлось повторить все снова, я бы ничего не стал менять. Сожалею лишь о том, что должен наступить конец. Но клятва есть клятва. Я приготовил это сообщение к следующему заседанию, которое должно состояться завтра вечером. Знайте, что я остаюсь по духу с вами. Ваш друг Мо Чессмэн. P.S. Всего наилучшего следующему кандидату. Скоро увидимся на том свете».
Прочитав газетную статью о том, что его друг взял пистолет, направил в рот и спустил курок, Стефан поднял бокал шампанского и провозгласил тост:
— За Мо Чессмэна. Пусть земля ему будет пухом.
Последовало молчание, которое, вероятно, прервало шуршание бумаги, когда Стефан вынимал из сумки серебряную чашу. Как только все наполнили бокалы, он позвал в комнату Рафаэля.
— Удачи, — прошептал Дики Саше, когда наблюдал, как официант покидает помещение.— В прошлый раз вероятность составляла восемьдесят три процента в нашу пользу. Теперь она понизилась до восьмидесяти.
— Ты всегда был профессионалом с числами, — пошутила Саша. — Удивляюсь, что ты не стал учителем математики, как Мо.
Дики крепко обнял ее, когда Стефан развернул бумажку и поднял бокал второй раз за этот вечер.
— Дамы и господа, предлагаю выпить за Дики Вилларда. Пусть следующие двенадцать месяцев его жизни будут самыми лучшими.
Как только его имя эхом раздалось в помещении, Дики проклял себя. Впервые в жизни у него было все, чего он хотел, а из-за безрассудной клятвы, которую он дал в момент беззаботного поведения, ему пришлось от всего отказаться.

*    *   *

Дики, как и Мо, продал бизнес, дом и даже любимый «Ягуар» и арендовал дом на частном острове в Греции. Саша, желая разделить каждый миг с человеком, которого любила, бросила медицинскую практику и отправилась с ним. Весь год они жили идиллической жизнью: ели, когда были голодны, спали, когда уставали и занимались любовью, когда приходило настроение, что было часто. Во многом все походило на медовый месяц длительностью в год, за исключением того, что они не молодая пара, которая только что начинает совместную жизнь, а двое среднего возраста влюбленных, повстречавшихся в конце пути.
Однажды приятным вечером, когда парочка прогуливалась при свете луны по побережью, Дики прочитал романтическое стихотворение, которое написал для Саши.
— Никогда не знала, что ты такой поэт, — заявила она.
— У меня до этого не было такого вдохновения.
Время пробежало быстро, до проведения третьего заседания клуба оставалось меньше недели.
— Я забронирую билет на самолет в Штаты, — сообщила Саша, закончив пить кофе.
— Зачем тебе это?
— Год почти истек. Нужно возвращаться в ресторан «У Луиджи», как говорили.
— Просто смешно! — закричал Дики. — Мне всего лишь сорок, и я в прекрасной форме. Если удастся, то  проживу еще пятьдесят лет. Я не намерен кончать  жизнь из-за глупой идеи, придуманной группкой подвыпивших друзей.
— А как же я?
— Ты любишь меня, и мне хочется остаток жизни провести вместе. Можно пожениться и создать семью. Разве ты не хочешь детей?
— Но ты поклялся.
— Что они нам сделают? Подадут в суд? Заявят в полицию? Мы ничего не сделали противозаконного. Кроме того, никто не знает, где мы. Можно остаться в Греции. Они никогда не узнают, что с нами случилось.
Саша посмотрела в синие глаза Дики и почувствовала, как ее ноги слабеют. Она любила его со второго курса, когда он сидел в химической лаборатории рядом с ней. Мысль о его потере разбивало ей сердце.
— Клятва есть клятва, — с грустью сказала она и стала собирать чемодан.

*   *   *

Стефан Латтимор и Тори Гейбл сидели в баре и разговаривали с Луиджи и Лучианой, когда через главный вход прошел Линкольн Дюваль.
— Кого-то еще нет?  — весело спросил он. — А где Саша?
— У нас такой же вопрос, — ответил Стефан. — Ни она, ни Дики не удосужились выходить на связь.
— Вот как, — сказала Тори. — Даже никакой открытки.
— Знаете, я думал над этим, — сообщил Линкольн после того, как заказал пиво.
— Ну, хорошо, — пошутила Тори. — Я предупрежу СМИ.
— Может, пора забыть о клубе. Моя жизнь немного изменилась за эти два года, и я не очень-то желаю с ней распрощаться. На самом деле я собираюсь снова жениться.
— Я тебя поддерживаю, — согласилась Тори. — Я хочу стать партнером фирмы. Ненавижу много работать и не получать отдачи.
Стефан собрался было принять решение о роспуске клуба, когда в дверях появилось знакомое лицо.
— Всем привет. Простите, что опоздала, но я только что вернулась из Греции. Начнем?
Как только бывшие четыре сокурсника расселись вокруг стола в кабинете, Стефан налил шампанского.
— Позвольте мне сказать в этот вечер, — сказала Саша и подняла бокал. — За Дики, единственного человека, которого я любила. Пусть земля ему будет пухом.
— Значит, он на самом деле это сделал? — спросил Стефан и опустил пустой бокал. — Если честно, то я не ожидал этого от него.
— И я тоже, — призналась Саша. — Вот поэтому я принесла бутылку сукцинилхолина. Я правильно сделала. В последний момент он сменил решение и решил жить. Теперь давайте вынем серебряную чашу, пригласим официанта и объявим следующее имя.
Стефан Латтимор, Тори Гейбл и Линкольн Дюваль испуганно переглянулись. Никому из них не хотелось продолжить деятельность клуба, но выбора больше не было. Саша Харинг, которая пожертвовала любимым человеком, чтобы оставаться верной клятве, не собиралась позволить им сейчас отступить.
____________  
Эта история основана на клубе самоубийц, созданном в 1898 году в Норт-Вудбери (штат Нью-Джерси). В нем проводили ежегодные собрания, на которых тянули жребий и называли следующего кандидата в самоубийцы.

Апрель 2016г.
 
 
 

 

В долгу

Алчность