Из последнего пепла

(*)
– Ты, девочка, не бойся меня, – Рудольфус де Рэ был не самым хорошим собеседником и ещё хуже был из него дипломат, но иногда он интуитивно угадывал, что от него хотят услышать и как следует им это сказать.
            Каталина давно не слышала такой твёрдости в голосе, такой уверенности. Её мать, до того как навеки упокоиться в воде и тем сбежать от проблем, в которые погрузила и саму себя и несчастную свою неприкаянную дочь, часто была нервной. Сейчас, конечно, Каталина понимала причину этих нервов: мама понимала, что развязка близка и вскоре дочь её поймет, что никакая она не ведьма.
            И никогда ей ею не быть.
            Но тогда Каталина этого не знала и слышала в голосе матери натянутую, словно струна, готовую лопнуть, истерику.
            Отец всегда был отстранённым. Он даже по имени её редко называл, да и до того как всё обнаружилось, навещал их редко. Каталина в это не вмешивалась, но она всегда чуяла – от Ричарда тепла и уверенности не жди, она словно была бы лишней в его жизни, и она, и мама, и он держался от них на расстоянии, иногда вспоминая будто о долге.
            А когда всё вскрылось – Ричард не скрывал презрения ни к ней, ни к её матери, но если женщина ушла быстро и по своей воле, оставив позади себя созданные проблемы, то Каталина так не смогла и всё пришло к печальному итогу: ещё большему отстранению, презрению и…испугу.
            Да, Каталина чувствовала, что даже отец её боится. Она напоминала ему о мире, который, хоть и смирился с миром магическим и заключил с ним мир, а всё равно был страшным и чужим. И неважно, что Ричард сам делал в нём деньги, продавал людишкам свои магические умения, важно то, что Ричард оставался магом и всегда чувствовал себя выше любого человека.
            А тут? А тут мир людишек, такой далёкий, такой жалкий, воплотился в его дочери, и вызвал трещину во всей сути Ричарда, прокатился камнем, разламывая на куски привычный мир. Мир, враждебный на уровне крови предков, оказался слишком близко.
            Ричард испугался, возненавидел и запаниковал.
            Что касается Магрит, то и та не была образцом твёрдости и воплощением спокойной уверенности. Напуганная не меньше Ричарда, взбешённая на его малодушие, она, конечно, пыталась взять на себя ответственность за его дочь, хотя и сама не понимала зачем ей это нужно. Но что делать с этой ответственностью она не представляла. Куда идти? Чем жить? От кого бежать и к кому? Все эти вопросы Магрит пыталась не доводить до ума Каталины, но та была всё-таки уже не совсем ребёнком.
            Каталина сильно повзрослела за последние месяцы, полные разломанного мира, тлена, предательства и одиночества. На её слёзы никто не отозвался, и она пыталась больше не плакать, хотя не всегда это и выходило. Она обещала себе быть сильной, но понимала, что это будет непросто и ещё Каталина начала догадываться о страшной истине: не бывает в этом мире взрослых магов и ведьм, как, быть может, не бывает и людей, все они всего лишь дети, которых легко выбить из привычного уклада.
            Но Каталина искренне была благодарна Магрит, хотя и чуяла – той самой нужна помощь, ведьма запуталась.
            Франческа была почти образцом спокойствия и уверенности, но Каталина помнила её по школьным дням, где старая ведьма была совсем иной – казалась жестокой и холодной, далёкой от бед учеников. Кто же знал, что за пределами Академии Франческа такая другая? Будь Каталина младше, она бы поверила Франческе и дрогнуло бы начавшее замерзать сердце, но…
            Но всё было не в её пользу.
            В ту ночь Каталина сама не помнила как очутилась на улице. Кажется, её позвали. Да, кажется… голос был знакомый, и чуть позже она смогла узнать обладателя этого голоса – Рудольфус де Рэ! Он ждал её на улице, за высокими зарослями сорняков, не переступая границы участка, чтобы не услышала Магрит, увлечённая ссорой с Ричардом.
            Каталина знала, что он тут. Она его слышала. Но она не стала даже изображать заинтересованность, понимая, что это бесполезно. Металась по комнате, пока не пришёл спасительный голос де Рэ, а с ним и помутнение…
            В глубинах памяти звучало что-то о гипнотических заклинаниях, но это было давно, в прошлой, счастливой жизни, которая теперь даже не снилась Каталине. А присутствие мага было реальным.
– Девочка, ты хочешь быть ведьмой? – спросил де Рэ тихо и его голос прозвучал так спокойно и так уверенно, что Каталина тотчас поверила ему во всём. Спокойствие, которого не было в её жизни, было теперь близко. И помощь. И ещё, быть может, магия, но сами слова и тон голоса были тоже магией, которая, как оказалось, не подчиняется даже магам и ведьмам.
            Каталина уже убедилась.
– Хочу, – сказала Каталина сразу же. Где-то в глубине сознания билась мысль о неправильности происходящего, но Каталина с буйной юности лет решила что терять ей нечего.
– Тогда идём, – предложил де Рэ и протянул твёрдую сухую ладонь.
            И она вложила в его руку свою. Не соображая или почти не соображая, Каталина подчинилась, и уже не думала ни о чём, кроме плывущего мира перед глазами. Осознание хлестануло сразу же с обретшимися очертаниями, прошлось по всему её существу, сжало тревогой горло…
            Каталина в ужасе взглянула на Рудольфуса де Рэ, понимая, что она больше не у лачуги мадам Франчески, а где-то в чистой и светлой комнате, совершенно чужой и незнакомой, один на один с магом де Рэ.
– Ты, девочка, не бойся меня, – промолвил Рудольфус де Рэ с прежней магической уверенностью, и Каталина слегка кивнула, рассудив, что ей он ничего не сделает.
            В этом она не ошибалась. Никто не собирался причинять ей вред. Откровенно говоря, Рудольфус де Рэ вообще никому не собирался вредить, он просто хотел навести долгожданный порядок и вернуть всё в то состояние, которое ему казалось правильным: мир магии и мир людишек должен был разойтись и не сходиться…ну, по меньшей мере, пока он жив.
            А для этой цели нужно было заполучить себе хороших соратников, из числа тех, что смогут расшевелить угасший, мерзкий, полный мирного веяния мирок. И как удачно, что двое из соратников завязаны на какой-то там девчонке.
            Да, Ричард уже не был столь ценен, Магрит для де Рэ была ценнее, так как специализировалась на проклятиях, но зачем разбрасываться кадрами, тем более, если судьба всё так замечательно свела? Де Рэ был благодарен судьбе за то, что Магрит оказалась не самой привычной в его понимании ведьмой, что она не стала мстить сразу Ричарду, что она сбежала от него с его же дочерью…
            И всё сложилось иначе, да, комбинация вышла тяжелее, но зато привела в его ряды двух крепко сцепленных между собою соратников, напрямую связанных с имеющим большое значение для магического сообщества профессором Карлини – одним из известных миротворцев!
            Да, вышло тяжелее, но удачнее! Если бы де Рэ сразу рассчитал всё это, он бы сократил этот путь, но он не сразу увидел и не сразу понял как использовать неприкаянную девчонку, как и многие маги, если не все подряд – он даже с нею не посчитался, рассудив изначально, что она ничего не значит. В ней нет магии, значит, нет силы, значит, и цены на неё назначать не следует. Пустяк!
            Но пустяк сложил ему весь пасьянс – так, по меньшей мере, ему казалось. Магрит де Рэ не понимал – чего она ввязалась за эту девчонку? Жалость? Непредсказуемая ведьмачья природа? Нераскрытая материнская привязка?
            Впрочем, даже если так – Рудольфус всё ещё имел мягкую симпатию к Магрит. Она казалась перспективной.
– Я…я не боюсь, – тихо сказала Каталина. Это было правдой. Рудольфус де Рэ не собирался её кошмарить и мучить, зачем ему это?
– Правильно, – одобрил Рудольфус.
– Вы можете меня сделать ведьмой? – Каталина взглянула с отчаянием и надеждой. Она хотела в прежний мир.
            Рудольфус улыбнулся – он не мог сделать её ведьмой, но он мог дать ей иллюзию. Его предки всегда собирали артефакты и один из них действовал как источник силы, который даже простого человека ненадолго мог показать колдуном. Орудие безумцев, магия без магии, обманка, ложь, желанная иллюзия!
            Сколько она продержится? Полчаса? Да, пожалуй что так, едва ли больше, всё-таки девчонка совсем человек.
– Смогу, – сказал Рудольфус, прикидывая про себя, что давно пора расхламить хранилище артефактов. В конце концов, ему точно подобное без надобности, а про сроки бытности ведьмой речь никогда не шла.
– Почему вы хотите мне помочь? – спросила Каталина. Морок спадал и она понемногу путалась в мыслях. Ей хотелось верить, наивная юность в ней умоляла морок задержаться, чтобы не выплыла неудобная правда, но всё же что-то уже просыпалось, подозревало.
– Мне очень нужны твои опекуны, – не стал скрывать Рудольфус де Рэ и голос его прозвучал уже знакомым спокойствием, которого Каталине так долго не хватало.
***
– Карлини потребует от нас своей цены, – я говорила очевидное из трусости. Да, откровенной и наглой трусости тянула время.
            Ричард взглянул на меня мрачно и тяжело. Он уже всё обдумал. Да и я тоже. Он отреагировал за нас обоих:
– И что?
            А правда – и что? Де Рэ взял нас в оборот, забрав Каталину себе. Теперь, чтобы вернуть её, чтобы защитить, мы будем исполнительными и шёлковыми.
            Нет, надо идти по-другому.
– Надо…самим, – слова были как будто бы чужие, но смысл я интуитивно приняла как верный. Де Рэ хочет разделить два мира и нарушить наше хрупкое тридцатилетнее перемирие с людишками, Карлини хочет уничтожить де Рэ…
            Не надо быть магом, пророком или ведьмой, чтобы понять кого Карлини использует для этого, если мы будем просить помощи у него.
– Самим? – теперь Ричард удивился по-настоящему. – Моя дочь в опасности у де Рэ! Тьма знает что он с ней сделает, а ты руки замарать боишься?
            Меня прожгло от ненависти до самой глубины души, но я заставила себя сдержаться, только руки выдали – сжались сами собой в кулаки.
– Ты, Ричард, свою дочь хотел сбагрить к неприкаянным, а потом и вовсе в людской мир выбросить, уж не изображай из себя хорошего отца. И потом, ничего он с ней не сделает.
            Мозгом я это понимала. Де Рэ, разумеется, маг отчаянный, как и всякий вояка, который задыхается в мирное время, но это не значит что он безумец. Если он тронет девочку, мы с Ричардом его в порошок на пару сотрём, уж постараемся.
            Мозгом я это понимала, а вот сердце билось бешеной тревогой. Капризное ведьминское сердце, непокорное, загадочное даже для нас – ведьм!
            Упрёк, однако, возымел действие. Ричард явно хотел возразить, но, как и я прежде, сдержался.
– Что ты предлагаешь? – спросил он ледяным тоном. В нём не было и тени дружелюбия, сейчас Ричард меня ненавидел, но ещё больше он ненавидел себя. Но коварная магическая природа бережёт нас и любому магу или ведьме надо очень постараться, чтобы наша магия нас уничтожала от самоненависти. Магия будет плескать в окружающий мир, задевая правых и виноватых, но не пойдёт против своего хозяина.
            Если только очень и очень постараться. Но Ричард не старался. Его магия хлестала в мир, я чувствовала, как она задевает меня прохладными касаниями, но не решается вредить. Я для его магии пока ещё своя.
            Даже смешно, что до сих пор эта дружба самой силы держится между нами. А я ведь поклялась убить Ричарда, и я его убью однажды.
– Вернуться к де Рэ, обещать ему нашу помощь. А потом… потом как-нибудь, – у меня не было плана, но его и не могло быть. К Карлини точно не следовало идти, он на нас же, прикрываясь миролюбием, это и свалит вместе с задачей по уничтожению де Рэ. А вот если будем действовать сами…
            Нет, де Рэ не глуп и он не будет нам доверять, но у него есть небольшая горстка соратников, которые будут подоверчивее, что-то узнаем, что-то выведаем, что-то решим… по ходу, не планируя сейчас
– А он дурак, и не попросит с нас клятв верности? – поинтересовался Ричард с ледяной насмешкой. – Думаешь, он не потребует сказать что-то в духе того, что мы не должны ему вредить?
            Клятва… ох, когда твои слова подтверждает сила – лучше покориться. Но с другой стороны, что считать тем же вредом? Нет, это всё лютое словоблудие, но может вывернуться и получится. Например, если мы пообещаем не обращать магического вреда на него, то…
            Меня бросило в жар. Вот же он спасительный ответ! И я, и Ричард, и де Рэ такие маги, что не считаемся из-за снобизма с людским миром! А зря, зря! Вот же оно – надо и действовать по-людски. Кто из магов будет думать о том, что ему могут навредить люди?
            Кстати, как вообще это у людей? У них же нет никакой возможности что-то исправить или дать противоядие, или залечить смертельную рану.
 – Ричард, ты знаешь как люди убивают?
            Ричард поперхнулся какой-то мыслью, разумеется, мы оба имели кое-какое представление о людях и об убийствах, но я нарочно спросила его так, чтобы сбить с толку. На его лице несколько секунд шла борьба между мыслями. Наконец он протянул мне руку:
– Магрит, я…
            Он осёкся, неловко убрал руку. Что-то жгло его. что-то ещё.
– Де Рэ надо убить, – я поняла его смятение, – убегай или нет, а он не отступает. Он нашёл нас. Теперь он будет управлять нами. Это нужно прекратить.
– Магрит, – Ричард взглянул на меня с мрачной печалью, – помнишь, я сказал, что пошёл к Карлини, чтобы он вывел меня на ваше убежище?
            Помню. И почему-то мне кажется, что мне не понравится продолжение!
            Ричард не подвёл моего предчувствия:
– Я заключил с ним сделку. Я обещал ему Рудольфуса.
            Я этого ждала. Да, оно и не могло быть иначе. И по этой причине Ричард не сможет заключить сделку с де Рэ, потому что тот потребует клятву с него, клятву не вредить никаким образом, а если Ричард заключил сделку с Карлини, уже пообещав ему де Рэ…
            Тьма, Ричард совершенно не дорожит своей жизнью!
– Твои проблемы, – я улыбнулась, – я возвращаюсь к де Рэ и действую по своему усмотрению.
            Ричард не ждал от меня такого предательства. Что делать! Привыкай… мальчик. Мальчик и есть, хотя он немного и старше меня, а всё же сейчас я остро ощутила своё превосходство над ним. я повзрослела, а он нет. Он не подумал, влез, пообещал и теперь ему придётся туго – магия не любит когда клятвы, подтвержденные ею, и сделки, заключенные в её владениях, нарушают.
            Ричард смотрел затравленно.
– она моя дочь! – сказал он жалобно.
– Поздно ты вспомнил! – я усмехнулась. – Надо было думать, прежде думать, Ричард! Я уже сказала своё. Я возвращаюсь к де Рэ и буду действовать по своему усмотрению. А ты решай от какой нарушенной клятвы хочешь умереть: от той, что убьёт тебя, когда ты навредишь де Рэ или от  той, когда ты не станешь помогать Карлини?
– А если ты? – в глазах Ричарда зажглась кроткая, но уже безумная надежда. – Если ты его… уничтожишь? А я даже не буду знать или…не буду догадываться?
            Я смотрела на Ричарда и не верила. Он что, серьёзно? Он думает что я пойду на это?
– А ты мне на кой чёрт тогда? – напрямик спросила я.  – Только обузой будешь. И потом, неужели ты думаешь, что я к тебе ещё хорошо отношусь? То, что ты сделал со мной, я бы тебе, быть может, и простила. Да, мы оба сплоховали. Но то, что ты сделал со своей же дочерью, как предал её и как готов был отречься… нет уж, друже, сам посеял гниль, сам и поедай. Не скучай!
            Какой было радостью разрушить, убить, низвергнуть эту хрупкую надежду! Как отрадно было видеть как она гаснет в его глазах, как он бледнеет, цепенеет, понимая, что я неумолима.
– Не скучай, – повторила я и заставила себя идти. Франческа, конечно, не обрадуется тому, что мы оставили здесь беспорядок и отбыли, но я не могу сейчас заставить себя вернуть всё в прежний вид. Да и как это будет выглядеть, если после столь беспощадного ответа я примусь зачищать следы нашего пребывания?
– Магрит! – Ричард встряхнулся, он рванулся за мной, но неумело, явно опасаясь того, что я отвечу ему, и видит тьма – ответить очень хотелось. Но он и без того был жалок и я вывернулась. – Магрит, ты должна пообещать… пообещай мне…
– Пошёл ты! – отвечать было легко и весело. Конечно, судьба его дочери меня тревожила, но я не показывала этого всеми силами. Его страдания поднимали мне настроение, отвлекали от тяжёлых мыслей. Я боялась встречи с де Рэ, боялась того, что я ошиблась насчёт его безобидности по отношению к Каталине, но я не должна была этого показывать и заставляла себя держаться.
            Самое важное для ведьм сохранить хотя бы иллюзию собственной гордости! И в угоду какому-то там Ричарду и его неразборчивости в клятвах я не собиралась от этого отказываться.
            Я успела выбежать на улицу раньше и это спасло меня от необходимости держаться и дальше. я исчезла быстрее и уже проваливаясь через пространство, услышала его отчаянный крик:
– Пообещай! Позаботься о ней!
            Пошёл ты, Ричард, со своими указаниями! Ты сделал уже всё что мог и, видит сила, никому это не принесло счастья, и в первую очередь – твоей дочери.
***
– Чего тебе, кляча? – Карлини не церемонился с Франческой. Отношения их давно уже шли трещиной, и виной тому была совсем не Магрит, а дела старые, ещё до перемирия с людьми, ещё до того, как сама Франческа стала профессором. Но воздух раскалялся до предела.
– Проверяю, не подох ли, – отозвалась Франческа. В присутствии других профессоров или учеников они вели себя добродетельно и вежливо, но сейчас тут никого не было.
            На несчастье Карлини.
– Не раньше тебя, – профессор Карлини не удивился её ответу. Он и не ждал иного. Когда-то она была прекрасна, талантлива и очень верила ему как наставнику. Теперь же от веры ничего не осталось.
– Пусть так, – согласилась Франческа, с тоской глядя на Карлини. Когда-то он был для неё кумиром, железным магом, которого она боготворила и боялась. Теперь он был… просто магом. Магом, который не мог пойти на нужные меры, боялся замарать руки напрямую и от того тянул свои сети далеко, да так, что даже враги заметили. – Но я не планирую умирать ещё лет двадцать. Я вообще пришла предложить варенье.
            И она показала небольшую чашечку Карлини. Они были далеки друг от друга уже не первое десятилетие, но всё же были на одной стороне. Жаль только, что сторона эта из-за Карлини стала проседать и  не могла дать отпор.
– Сварила больше чем нужно, как всегда, – пожаловалась мадам Франческа, проходя ближе. Карлини был известным сладкоежкой, и она знала чем усыпить его бдителность.
– Отведай его со мной, – предложил Карлини. Будь это впервые, он или она насторожились бы. Он бы решил, что его хотят опоить, а она, что ей не доверяют. Но Франческа давно готовилась и потому не в первый раз уже усыпляла бдительность старого профессора. Она готовилась нанести удар.
            Ситуация приближалась к критической. Рудольфус де Рэ явно шёл на провокации и хотел войны, а Карлини, имея большой вес в Высшем Совете, всё не решался ответить на эту провокацию нормальным, настоящим ударом, чем, надо сказать, раздражал и некоторую часть Высшего Совета, которые негласно одобрили действия Франчески.
– Давай, – согласилась Франческа и сама, как знающая хозяйка, разложила варенье и налила чай. Первой, подавая пример, сунула в рот ложку…– Ягода уродилась добрая.
– Так ты всю злость мира собрала! – не остался в долгу Карлини, но варенье оценил высоко.
– Не осталось у меня злости, – призналась Франческа, – вся в усталость ушла.
– Ведьма без злости не ведьма, – Карлини ел, не задумываясь. Впрочем, даже если бы он раскатывал сладкую массу во рту, надеясь учуять неладное в привкусе, он не достиг бы успеха  – мадам Франческа всегда была талантлива в зельях. А зелья бывают разные и то, что добавило Франческа, было не только смертельным, но и не имело вкуса и запаха и походило по консистенции на воду.
            Зная, что действовать надо наверняка и что у неё нет права на ошибку, Франческа отравила всю вазочку. Только уже у дверей Карлини она приняла противоядие. Умереть должен был только один, хотя Франческа и не возражала уйти сейчас, но в Совете ей дали понять, что такой исход весьма и весьма нежелателен и она ещё нужна, в отличие от размякшего, неспособного действовать жёстко, Карлини.
– Почему ты помогаешь Магрит? – спросил Карлини неожиданно. Это было неприятным осколком в их мирной беседе. Франческа не собиралась говорить об этом с ним, не надеялась, что он поймёт, но раз уж он начал сам, сдалась:
– Она сама ещё ребёнок. Да, она пыталась строить дело в мире людей, но она никогда не отвечала за кого-то кроме себя. А теперь, после того как Ричард оказался последней падалью…
– Предпоследней, – возразил Карлини и улыбнулся.
            Франческо недоумённо воззрилась на старого профессора.
– Он пришёл ко мне, мы заключили сделку. Он обещал мне де Рэ. Поклялся уничтожить его.
            Франческа вздрогнула. Этого не было в её сведениях. И в сведениях Высшего Совета тоже
– Мы уничтожим нашего врага чужими руками! – торжествовал Карлини, – я не успел передать этого Совету, но я уверен в скором результате. Ричард его соратник, ему проще подобраться к нему. А если он и не справится, мы не при деле.
            У Франчески было ещё долгое мгновение, чтобы остановить Карлини, чтобы спасти его, дать противоядие, которое хороший зельевар всегда носит с собою, но она не стала этого делать. Вспомнились обидные слова и поступки, тянущиеся ещё из прошлого. Вспомнились пустые надежды, когда она была ещё молода и смотрела на него как на божество. Вспомнилась несчастная, замотанная между двумя интриганами Магрит, которую Карлини ценил, но всё равно не стеснялся использовать. И девочка та, будь она неладна, вспомнилась, которая и вовсе не при деле, а отвечает за общность грехов и лжи взрослых магов и ведьм! Девочка, которую Карлини тоже приплёл к своим интригам, ведь совсем не сложно догадаться что просил Ричард…
            У Франчески было долгое мгновение, но она с удовольствием упустила его и с мрачным вниманием смотрела на стремительно меняющейся, искривлённое мукой, лицо Карлини. Он уже понял. Рварнулся, схватился за горло.
            Хороший яд – быстрый яд. Маг не ждёт что его отравят. Маг тоже человек. Маг слишком самонадеян. Карлини не допускал мысли, что Франческа способна на такое, но она была способна и вполне на большее, особенно, учитывая то, что Высший Совет обещал ей место Карлини.
            Да, они были на одной стороне, но он был мягок. Показывал себя слабым, а это недопустимая роскошь!
            Тело его сдалось быстрое. Неожидавшее подлости, ослабевшее, оно стекло на пол, осело в её ногах. Сила ещё продлевала ему жизнь, но она уже не могла ему помочь. Франческа выждала для верности ещё полчаса, пока не пресекся сам собой жалкий ручеек магии, которая и сама устала поддерживать это давно одряхлевшее тело, и встала.
            Нужно было многое сделать.
(*) (История Магрит в рассказах «Об одном доме», «Благое дело», «Чёрный Сад», «Спящее сердце», «Разочарование», «Без вины»,  «Руины», «Неудачница», «Искушение», «О терпении», «Метла», «Без надежды», «Неправда», «Из первого пепла», «Лучше промолчать»,  «Из пепла второго», «О начале падения»,  «О тёмных мыслях», «О первой правде», «Главная проблема ведьм», «Договорились» и «Паника»)
 

© Copyright: Анна Богодухова, 2024

Регистрационный номер №0534270

от 17 ноября 2024

[Скрыть] Регистрационный номер 0534270 выдан для произведения: (*)
– Ты, девочка, не бойся меня, – Рудольфус де Рэ был не самым хорошим собеседником и ещё хуже был из него дипломат, но иногда он интуитивно угадывал, что от него хотят услышать и как следует им это сказать.
            Каталина давно не слышала такой твёрдости в голосе, такой уверенности. Её мать, до того как навеки упокоиться в воде и тем сбежать от проблем, в которые погрузила и саму себя и несчастную свою неприкаянную дочь, часто была нервной. Сейчас, конечно, Каталина понимала причину этих нервов: мама понимала, что развязка близка и вскоре дочь её поймет, что никакая она не ведьма.
            И никогда ей ею не быть.
            Но тогда Каталина этого не знала и слышала в голосе матери натянутую, словно струна, готовую лопнуть, истерику.
            Отец всегда был отстранённым. Он даже по имени её редко называл, да и до того как всё обнаружилось, навещал их редко. Каталина в это не вмешивалась, но она всегда чуяла – от Ричарда тепла и уверенности не жди, она словно была бы лишней в его жизни, и она, и мама, и он держался от них на расстоянии, иногда вспоминая будто о долге.
            А когда всё вскрылось – Ричард не скрывал презрения ни к ней, ни к её матери, но если женщина ушла быстро и по своей воле, оставив позади себя созданные проблемы, то Каталина так не смогла и всё пришло к печальному итогу: ещё большему отстранению, презрению и…испугу.
            Да, Каталина чувствовала, что даже отец её боится. Она напоминала ему о мире, который, хоть и смирился с миром магическим и заключил с ним мир, а всё равно был страшным и чужим. И неважно, что Ричард сам делал в нём деньги, продавал людишкам свои магические умения, важно то, что Ричард оставался магом и всегда чувствовал себя выше любого человека.
            А тут? А тут мир людишек, такой далёкий, такой жалкий, воплотился в его дочери, и вызвал трещину во всей сути Ричарда, прокатился камнем, разламывая на куски привычный мир. Мир, враждебный на уровне крови предков, оказался слишком близко.
            Ричард испугался, возненавидел и запаниковал.
            Что касается Магрит, то и та не была образцом твёрдости и воплощением спокойной уверенности. Напуганная не меньше Ричарда, взбешённая на его малодушие, она, конечно, пыталась взять на себя ответственность за его дочь, хотя и сама не понимала зачем ей это нужно. Но что делать с этой ответственностью она не представляла. Куда идти? Чем жить? От кого бежать и к кому? Все эти вопросы Магрит пыталась не доводить до ума Каталины, но та была всё-таки уже не совсем ребёнком.
            Каталина сильно повзрослела за последние месяцы, полные разломанного мира, тлена, предательства и одиночества. На её слёзы никто не отозвался, и она пыталась больше не плакать, хотя не всегда это и выходило. Она обещала себе быть сильной, но понимала, что это будет непросто и ещё Каталина начала догадываться о страшной истине: не бывает в этом мире взрослых магов и ведьм, как, быть может, не бывает и людей, все они всего лишь дети, которых легко выбить из привычного уклада.
            Но Каталина искренне была благодарна Магрит, хотя и чуяла – той самой нужна помощь, ведьма запуталась.
            Франческа была почти образцом спокойствия и уверенности, но Каталина помнила её по школьным дням, где старая ведьма была совсем иной – казалась жестокой и холодной, далёкой от бед учеников. Кто же знал, что за пределами Академии Франческа такая другая? Будь Каталина младше, она бы поверила Франческе и дрогнуло бы начавшее замерзать сердце, но…
            Но всё было не в её пользу.
            В ту ночь Каталина сама не помнила как очутилась на улице. Кажется, её позвали. Да, кажется… голос был знакомый, и чуть позже она смогла узнать обладателя этого голоса – Рудольфус де Рэ! Он ждал её на улице, за высокими зарослями сорняков, не переступая границы участка, чтобы не услышала Магрит, увлечённая ссорой с Ричардом.
            Каталина знала, что он тут. Она его слышала. Но она не стала даже изображать заинтересованность, понимая, что это бесполезно. Металась по комнате, пока не пришёл спасительный голос де Рэ, а с ним и помутнение…
            В глубинах памяти звучало что-то о гипнотических заклинаниях, но это было давно, в прошлой, счастливой жизни, которая теперь даже не снилась Каталине. А присутствие мага было реальным.
– Девочка, ты хочешь быть ведьмой? – спросил де Рэ тихо и его голос прозвучал так спокойно и так уверенно, что Каталина тотчас поверила ему во всём. Спокойствие, которого не было в её жизни, было теперь близко. И помощь. И ещё, быть может, магия, но сами слова и тон голоса были тоже магией, которая, как оказалось, не подчиняется даже магам и ведьмам.
            Каталина уже убедилась.
– Хочу, – сказала Каталина сразу же. Где-то в глубине сознания билась мысль о неправильности происходящего, но Каталина с буйной юности лет решила что терять ей нечего.
– Тогда идём, – предложил де Рэ и протянул твёрдую сухую ладонь.
            И она вложила в его руку свою. Не соображая или почти не соображая, Каталина подчинилась, и уже не думала ни о чём, кроме плывущего мира перед глазами. Осознание хлестануло сразу же с обретшимися очертаниями, прошлось по всему её существу, сжало тревогой горло…
            Каталина в ужасе взглянула на Рудольфуса де Рэ, понимая, что она больше не у лачуги мадам Франчески, а где-то в чистой и светлой комнате, совершенно чужой и незнакомой, один на один с магом де Рэ.
– Ты, девочка, не бойся меня, – промолвил Рудольфус де Рэ с прежней магической уверенностью, и Каталина слегка кивнула, рассудив, что ей он ничего не сделает.
            В этом она не ошибалась. Никто не собирался причинять ей вред. Откровенно говоря, Рудольфус де Рэ вообще никому не собирался вредить, он просто хотел навести долгожданный порядок и вернуть всё в то состояние, которое ему казалось правильным: мир магии и мир людишек должен был разойтись и не сходиться…ну, по меньшей мере, пока он жив.
            А для этой цели нужно было заполучить себе хороших соратников, из числа тех, что смогут расшевелить угасший, мерзкий, полный мирного веяния мирок. И как удачно, что двое из соратников завязаны на какой-то там девчонке.
            Да, Ричард уже не был столь ценен, Магрит для де Рэ была ценнее, так как специализировалась на проклятиях, но зачем разбрасываться кадрами, тем более, если судьба всё так замечательно свела? Де Рэ был благодарен судьбе за то, что Магрит оказалась не самой привычной в его понимании ведьмой, что она не стала мстить сразу Ричарду, что она сбежала от него с его же дочерью…
            И всё сложилось иначе, да, комбинация вышла тяжелее, но зато привела в его ряды двух крепко сцепленных между собою соратников, напрямую связанных с имеющим большое значение для магического сообщества профессором Карлини – одним из известных миротворцев!
            Да, вышло тяжелее, но удачнее! Если бы де Рэ сразу рассчитал всё это, он бы сократил этот путь, но он не сразу увидел и не сразу понял как использовать неприкаянную девчонку, как и многие маги, если не все подряд – он даже с нею не посчитался, рассудив изначально, что она ничего не значит. В ней нет магии, значит, нет силы, значит, и цены на неё назначать не следует. Пустяк!
            Но пустяк сложил ему весь пасьянс – так, по меньшей мере, ему казалось. Магрит де Рэ не понимал – чего она ввязалась за эту девчонку? Жалость? Непредсказуемая ведьмачья природа? Нераскрытая материнская привязка?
            Впрочем, даже если так – Рудольфус всё ещё имел мягкую симпатию к Магрит. Она казалась перспективной.
– Я…я не боюсь, – тихо сказала Каталина. Это было правдой. Рудольфус де Рэ не собирался её кошмарить и мучить, зачем ему это?
– Правильно, – одобрил Рудольфус.
– Вы можете меня сделать ведьмой? – Каталина взглянула с отчаянием и надеждой. Она хотела в прежний мир.
            Рудольфус улыбнулся – он не мог сделать её ведьмой, но он мог дать ей иллюзию. Его предки всегда собирали артефакты и один из них действовал как источник силы, который даже простого человека ненадолго мог показать колдуном. Орудие безумцев, магия без магии, обманка, ложь, желанная иллюзия!
            Сколько она продержится? Полчаса? Да, пожалуй что так, едва ли больше, всё-таки девчонка совсем человек.
– Смогу, – сказал Рудольфус, прикидывая про себя, что давно пора расхламить хранилище артефактов. В конце концов, ему точно подобное без надобности, а про сроки бытности ведьмой речь никогда не шла.
– Почему вы хотите мне помочь? – спросила Каталина. Морок спадал и она понемногу путалась в мыслях. Ей хотелось верить, наивная юность в ней умоляла морок задержаться, чтобы не выплыла неудобная правда, но всё же что-то уже просыпалось, подозревало.
– Мне очень нужны твои опекуны, – не стал скрывать Рудольфус де Рэ и голос его прозвучал уже знакомым спокойствием, которого Каталине так долго не хватало.
***
– Карлини потребует от нас своей цены, – я говорила очевидное из трусости. Да, откровенной и наглой трусости тянула время.
            Ричард взглянул на меня мрачно и тяжело. Он уже всё обдумал. Да и я тоже. Он отреагировал за нас обоих:
– И что?
            А правда – и что? Де Рэ взял нас в оборот, забрав Каталину себе. Теперь, чтобы вернуть её, чтобы защитить, мы будем исполнительными и шёлковыми.
            Нет, надо идти по-другому.
– Надо…самим, – слова были как будто бы чужие, но смысл я интуитивно приняла как верный. Де Рэ хочет разделить два мира и нарушить наше хрупкое тридцатилетнее перемирие с людишками, Карлини хочет уничтожить де Рэ…
            Не надо быть магом, пророком или ведьмой, чтобы понять кого Карлини использует для этого, если мы будем просить помощи у него.
– Самим? – теперь Ричард удивился по-настоящему. – Моя дочь в опасности у де Рэ! Тьма знает что он с ней сделает, а ты руки замарать боишься?
            Меня прожгло от ненависти до самой глубины души, но я заставила себя сдержаться, только руки выдали – сжались сами собой в кулаки.
– Ты, Ричард, свою дочь хотел сбагрить к неприкаянным, а потом и вовсе в людской мир выбросить, уж не изображай из себя хорошего отца. И потом, ничего он с ней не сделает.
            Мозгом я это понимала. Де Рэ, разумеется, маг отчаянный, как и всякий вояка, который задыхается в мирное время, но это не значит что он безумец. Если он тронет девочку, мы с Ричардом его в порошок на пару сотрём, уж постараемся.
            Мозгом я это понимала, а вот сердце билось бешеной тревогой. Капризное ведьминское сердце, непокорное, загадочное даже для нас – ведьм!
            Упрёк, однако, возымел действие. Ричард явно хотел возразить, но, как и я прежде, сдержался.
– Что ты предлагаешь? – спросил он ледяным тоном. В нём не было и тени дружелюбия, сейчас Ричард меня ненавидел, но ещё больше он ненавидел себя. Но коварная магическая природа бережёт нас и любому магу или ведьме надо очень постараться, чтобы наша магия нас уничтожала от самоненависти. Магия будет плескать в окружающий мир, задевая правых и виноватых, но не пойдёт против своего хозяина.
            Если только очень и очень постараться. Но Ричард не старался. Его магия хлестала в мир, я чувствовала, как она задевает меня прохладными касаниями, но не решается вредить. Я для его магии пока ещё своя.
            Даже смешно, что до сих пор эта дружба самой силы держится между нами. А я ведь поклялась убить Ричарда, и я его убью однажды.
– Вернуться к де Рэ, обещать ему нашу помощь. А потом… потом как-нибудь, – у меня не было плана, но его и не могло быть. К Карлини точно не следовало идти, он на нас же, прикрываясь миролюбием, это и свалит вместе с задачей по уничтожению де Рэ. А вот если будем действовать сами…
            Нет, де Рэ не глуп и он не будет нам доверять, но у него есть небольшая горстка соратников, которые будут подоверчивее, что-то узнаем, что-то выведаем, что-то решим… по ходу, не планируя сейчас
– А он дурак, и не попросит с нас клятв верности? – поинтересовался Ричард с ледяной насмешкой. – Думаешь, он не потребует сказать что-то в духе того, что мы не должны ему вредить?
            Клятва… ох, когда твои слова подтверждает сила – лучше покориться. Но с другой стороны, что считать тем же вредом? Нет, это всё лютое словоблудие, но может вывернуться и получится. Например, если мы пообещаем не обращать магического вреда на него, то…
            Меня бросило в жар. Вот же он спасительный ответ! И я, и Ричард, и де Рэ такие маги, что не считаемся из-за снобизма с людским миром! А зря, зря! Вот же оно – надо и действовать по-людски. Кто из магов будет думать о том, что ему могут навредить люди?
            Кстати, как вообще это у людей? У них же нет никакой возможности что-то исправить или дать противоядие, или залечить смертельную рану.
 – Ричард, ты знаешь как люди убивают?
            Ричард поперхнулся какой-то мыслью, разумеется, мы оба имели кое-какое представление о людях и об убийствах, но я нарочно спросила его так, чтобы сбить с толку. На его лице несколько секунд шла борьба между мыслями. Наконец он протянул мне руку:
– Магрит, я…
            Он осёкся, неловко убрал руку. Что-то жгло его. что-то ещё.
– Де Рэ надо убить, – я поняла его смятение, – убегай или нет, а он не отступает. Он нашёл нас. Теперь он будет управлять нами. Это нужно прекратить.
– Магрит, – Ричард взглянул на меня с мрачной печалью, – помнишь, я сказал, что пошёл к Карлини, чтобы он вывел меня на ваше убежище?
            Помню. И почему-то мне кажется, что мне не понравится продолжение!
            Ричард не подвёл моего предчувствия:
– Я заключил с ним сделку. Я обещал ему Рудольфуса.
            Я этого ждала. Да, оно и не могло быть иначе. И по этой причине Ричард не сможет заключить сделку с де Рэ, потому что тот потребует клятву с него, клятву не вредить никаким образом, а если Ричард заключил сделку с Карлини, уже пообещав ему де Рэ…
            Тьма, Ричард совершенно не дорожит своей жизнью!
– Твои проблемы, – я улыбнулась, – я возвращаюсь к де Рэ и действую по своему усмотрению.
            Ричард не ждал от меня такого предательства. Что делать! Привыкай… мальчик. Мальчик и есть, хотя он немного и старше меня, а всё же сейчас я остро ощутила своё превосходство над ним. я повзрослела, а он нет. Он не подумал, влез, пообещал и теперь ему придётся туго – магия не любит когда клятвы, подтвержденные ею, и сделки, заключенные в её владениях, нарушают.
            Ричард смотрел затравленно.
– она моя дочь! – сказал он жалобно.
– Поздно ты вспомнил! – я усмехнулась. – Надо было думать, прежде думать, Ричард! Я уже сказала своё. Я возвращаюсь к де Рэ и буду действовать по своему усмотрению. А ты решай от какой нарушенной клятвы хочешь умереть: от той, что убьёт тебя, когда ты навредишь де Рэ или от  той, когда ты не станешь помогать Карлини?
– А если ты? – в глазах Ричарда зажглась кроткая, но уже безумная надежда. – Если ты его… уничтожишь? А я даже не буду знать или…не буду догадываться?
            Я смотрела на Ричарда и не верила. Он что, серьёзно? Он думает что я пойду на это?
– А ты мне на кой чёрт тогда? – напрямик спросила я.  – Только обузой будешь. И потом, неужели ты думаешь, что я к тебе ещё хорошо отношусь? То, что ты сделал со мной, я бы тебе, быть может, и простила. Да, мы оба сплоховали. Но то, что ты сделал со своей же дочерью, как предал её и как готов был отречься… нет уж, друже, сам посеял гниль, сам и поедай. Не скучай!
            Какой было радостью разрушить, убить, низвергнуть эту хрупкую надежду! Как отрадно было видеть как она гаснет в его глазах, как он бледнеет, цепенеет, понимая, что я неумолима.
– Не скучай, – повторила я и заставила себя идти. Франческа, конечно, не обрадуется тому, что мы оставили здесь беспорядок и отбыли, но я не могу сейчас заставить себя вернуть всё в прежний вид. Да и как это будет выглядеть, если после столь беспощадного ответа я примусь зачищать следы нашего пребывания?
– Магрит! – Ричард встряхнулся, он рванулся за мной, но неумело, явно опасаясь того, что я отвечу ему, и видит тьма – ответить очень хотелось. Но он и без того был жалок и я вывернулась. – Магрит, ты должна пообещать… пообещай мне…
– Пошёл ты! – отвечать было легко и весело. Конечно, судьба его дочери меня тревожила, но я не показывала этого всеми силами. Его страдания поднимали мне настроение, отвлекали от тяжёлых мыслей. Я боялась встречи с де Рэ, боялась того, что я ошиблась насчёт его безобидности по отношению к Каталине, но я не должна была этого показывать и заставляла себя держаться.
            Самое важное для ведьм сохранить хотя бы иллюзию собственной гордости! И в угоду какому-то там Ричарду и его неразборчивости в клятвах я не собиралась от этого отказываться.
            Я успела выбежать на улицу раньше и это спасло меня от необходимости держаться и дальше. я исчезла быстрее и уже проваливаясь через пространство, услышала его отчаянный крик:
– Пообещай! Позаботься о ней!
            Пошёл ты, Ричард, со своими указаниями! Ты сделал уже всё что мог и, видит сила, никому это не принесло счастья, и в первую очередь – твоей дочери.
***
– Чего тебе, кляча? – Карлини не церемонился с Франческой. Отношения их давно уже шли трещиной, и виной тому была совсем не Магрит, а дела старые, ещё до перемирия с людьми, ещё до того, как сама Франческа стала профессором. Но воздух раскалялся до предела.
– Проверяю, не подох ли, – отозвалась Франческа. В присутствии других профессоров или учеников они вели себя добродетельно и вежливо, но сейчас тут никого не было.
            На несчастье Карлини.
– Не раньше тебя, – профессор Карлини не удивился её ответу. Он и не ждал иного. Когда-то она была прекрасна, талантлива и очень верила ему как наставнику. Теперь же от веры ничего не осталось.
– Пусть так, – согласилась Франческа, с тоской глядя на Карлини. Когда-то он был для неё кумиром, железным магом, которого она боготворила и боялась. Теперь он был… просто магом. Магом, который не мог пойти на нужные меры, боялся замарать руки напрямую и от того тянул свои сети далеко, да так, что даже враги заметили. – Но я не планирую умирать ещё лет двадцать. Я вообще пришла предложить варенье.
            И она показала небольшую чашечку Карлини. Они были далеки друг от друга уже не первое десятилетие, но всё же были на одной стороне. Жаль только, что сторона эта из-за Карлини стала проседать и  не могла дать отпор.
– Сварила больше чем нужно, как всегда, – пожаловалась мадам Франческа, проходя ближе. Карлини был известным сладкоежкой, и она знала чем усыпить его бдителность.
– Отведай его со мной, – предложил Карлини. Будь это впервые, он или она насторожились бы. Он бы решил, что его хотят опоить, а она, что ей не доверяют. Но Франческа давно готовилась и потому не в первый раз уже усыпляла бдительность старого профессора. Она готовилась нанести удар.
            Ситуация приближалась к критической. Рудольфус де Рэ явно шёл на провокации и хотел войны, а Карлини, имея большой вес в Высшем Совете, всё не решался ответить на эту провокацию нормальным, настоящим ударом, чем, надо сказать, раздражал и некоторую часть Высшего Совета, которые негласно одобрили действия Франчески.
– Давай, – согласилась Франческа и сама, как знающая хозяйка, разложила варенье и налила чай. Первой, подавая пример, сунула в рот ложку…– Ягода уродилась добрая.
– Так ты всю злость мира собрала! – не остался в долгу Карлини, но варенье оценил высоко.
– Не осталось у меня злости, – призналась Франческа, – вся в усталость ушла.
– Ведьма без злости не ведьма, – Карлини ел, не задумываясь. Впрочем, даже если бы он раскатывал сладкую массу во рту, надеясь учуять неладное в привкусе, он не достиг бы успеха  – мадам Франческа всегда была талантлива в зельях. А зелья бывают разные и то, что добавило Франческа, было не только смертельным, но и не имело вкуса и запаха и походило по консистенции на воду.
            Зная, что действовать надо наверняка и что у неё нет права на ошибку, Франческа отравила всю вазочку. Только уже у дверей Карлини она приняла противоядие. Умереть должен был только один, хотя Франческа и не возражала уйти сейчас, но в Совете ей дали понять, что такой исход весьма и весьма нежелателен и она ещё нужна, в отличие от размякшего, неспособного действовать жёстко, Карлини.
– Почему ты помогаешь Магрит? – спросил Карлини неожиданно. Это было неприятным осколком в их мирной беседе. Франческа не собиралась говорить об этом с ним, не надеялась, что он поймёт, но раз уж он начал сам, сдалась:
– Она сама ещё ребёнок. Да, она пыталась строить дело в мире людей, но она никогда не отвечала за кого-то кроме себя. А теперь, после того как Ричард оказался последней падалью…
– Предпоследней, – возразил Карлини и улыбнулся.
            Франческо недоумённо воззрилась на старого профессора.
– Он пришёл ко мне, мы заключили сделку. Он обещал мне де Рэ. Поклялся уничтожить его.
            Франческа вздрогнула. Этого не было в её сведениях. И в сведениях Высшего Совета тоже
– Мы уничтожим нашего врага чужими руками! – торжествовал Карлини, – я не успел передать этого Совету, но я уверен в скором результате. Ричард его соратник, ему проще подобраться к нему. А если он и не справится, мы не при деле.
            У Франчески было ещё долгое мгновение, чтобы остановить Карлини, чтобы спасти его, дать противоядие, которое хороший зельевар всегда носит с собою, но она не стала этого делать. Вспомнились обидные слова и поступки, тянущиеся ещё из прошлого. Вспомнились пустые надежды, когда она была ещё молода и смотрела на него как на божество. Вспомнилась несчастная, замотанная между двумя интриганами Магрит, которую Карлини ценил, но всё равно не стеснялся использовать. И девочка та, будь она неладна, вспомнилась, которая и вовсе не при деле, а отвечает за общность грехов и лжи взрослых магов и ведьм! Девочка, которую Карлини тоже приплёл к своим интригам, ведь совсем не сложно догадаться что просил Ричард…
            У Франчески было долгое мгновение, но она с удовольствием упустила его и с мрачным вниманием смотрела на стремительно меняющейся, искривлённое мукой, лицо Карлини. Он уже понял. Рварнулся, схватился за горло.
            Хороший яд – быстрый яд. Маг не ждёт что его отравят. Маг тоже человек. Маг слишком самонадеян. Карлини не допускал мысли, что Франческа способна на такое, но она была способна и вполне на большее, особенно, учитывая то, что Высший Совет обещал ей место Карлини.
            Да, они были на одной стороне, но он был мягок. Показывал себя слабым, а это недопустимая роскошь!
            Тело его сдалось быстрое. Неожидавшее подлости, ослабевшее, оно стекло на пол, осело в её ногах. Сила ещё продлевала ему жизнь, но она уже не могла ему помочь. Франческа выждала для верности ещё полчаса, пока не пресекся сам собой жалкий ручеек магии, которая и сама устала поддерживать это давно одряхлевшее тело, и встала.
            Нужно было многое сделать.
(*) (История Магрит в рассказах «Об одном доме», «Благое дело», «Чёрный Сад», «Спящее сердце», «Разочарование», «Без вины»,  «Руины», «Неудачница», «Искушение», «О терпении», «Метла», «Без надежды», «Неправда», «Из первого пепла», «Лучше промолчать»,  «Из пепла второго», «О начале падения»,  «О тёмных мыслях», «О первой правде», «Главная проблема ведьм», «Договорились» и «Паника»)
 

 

Воды гиблые

Стук