– Сижу на больничном, немного простудился. Больше ничего. Но почему вы обо мне беспокоитесь?
Я положила трубку, подошла к окну. У кого тополя перед домом, у кого березки, а у нас – фруктовый сад. Огородили три клочка земли между асфальтовыми дорожками кустами крыжовника, а внутри яблони посадили, груши, вишни. Да не дички какие-нибудь, а хорошие сорта. И вот сейчас опутали ветки белые кружева.
Каждое утро этот человек, глубоко мне безразличный, в одно и то же время выходит из дома, идет дорожкой между деревьев. Я никогда раньше не обращала на него внимания и была совершенно права: все в нем жалко, от унылой физиономии до помятого костюма. Но каждое утро я встаю на полчаса раньше, чем нужно, для того только, чтобы посмотреть, как он уходит на работу.
Я заставляю себя вставать, заставляю себя смотреть. Меняется природа, погода бывает разной, а он остается одним и тем же. И это меня в нем раздражает. Так продолжается уже целый месяц.
Вы ничего не поняли? Я постараюсь объяснить.
Сегодня я встала утром как обычно. А ровно в семь часов подошла к окну. Но и сегодня, как и вчера, этот человек по имени Сергей не вышел из дома. Как выходил всегда с педантичной точностью, той же походкой. Я изучила расписание его жизни до мельчайших подробностей, а что не вижу, то без труда могу себе представить: вон за тем девятиэтажным домом у аптеки он садится в автобус и благополучно доезжает до своего завода. А потом, после работы, точно таким же образом возвращается обратно. Дело в том, что моя ежедневная орбита мало чем от его отличается.
Вчера я прождала до последнего, затем собиралась в спешке, чуть не опоздала на урок, а Сергей так и не появился. Весь день я пыталась понять, почему? Может, уехал отдыхать, а может, командировка? Был удобный момент прекратить надоевшую игру, но я сгорала от любопытства: что же все-таки с ним произошло?
Сегодня я не стала дольше торчать перед окном. Походила по коридору, преодолевая не раз уже возникавший соблазн: даже взяла в руку телефонную трубку, затем положила ее обратно на рычаг. Я знала не только расписание жизни Сергея, но и номер его телефона.
Однако телефон разделял собой воображение и реальность, игру и жизнь, нельзя было эту грань переступать. И все же я не удержалась от искушения. Может, оттого что игра перестала быть приятной, злила меня, и захотелось разом со всем покончить.
Впрочем, опять непонятно, нужно начать издалека.
Месяца полтора назад я почувствовала, что смертельно устала, никогда еще мне так не хотелось услышать «последний звонок». Я с трудом дорабатывала каждый день, считала недели, оставшиеся до отпуска. Стала взбалмошной, раздражительной. Нервы, конечно, нервы. Но ведь всегда нервы. А тут было что-то новое, неожиданное, серьезнее, чем обычно. Меня раздражало именно то, что раньше составляло мои маленькие радости в жизни.
Почему вдруг капель стала отдаваться в сердце? Почему солнце стало обжигать кожу?
Потом я поняла, что случилось. Просто во мне стали просыпаться чувства, они крали время у размышлений, мешали жить. Но разрешение загадки спокойствия душе не принесло. А спокойствие мне необходимо. Квартира, работа, дочь в третьем классе – все сейчас держится на женщинах.
Да, так дальше жить было нельзя. Я пыталась отыскать причину. Может, дело в том, что я одинока? Терпеть не могу определение «одинокая женщина», оно как клеймо неполноценности. Когда говорят так о мужчине, это звучит как реклама, а вот если о женщине, то непременно в укор. Короче говоря, я решила придумать своего рода игру, чтобы и отвлечь и развлечь себя одновременно. Не причиняя никому вреда. Представить себя влюбленной, страдающей, вздыхающей по какому-нибудь мужчине. Совсем как во времена юности. Пережить любовь именно в воображении. Ведь то, как это происходит на самом деле, нередко настолько пошло и низменно, что, уж конечно, никакого удовольствия доставить не может.
И действительно, мир преобразился, я почувствовала облегчение.
За что я выбрала Сергея? Во-первых, он – безлик, обыкновенен, можно вообразить о таком человеке что угодно. Во-вторых, меня покорило удобство: Сергей живет в соседнем подъезде, я могу часто видеть его. Кроме того, он холост. Воображение воображением, а даже в мечтах не хотелось бы никого обкрадывать. Моя игра как раз и нужна была для того, чтобы уберечь меня от какого-нибудь подобного сумасбродства.
Целый месяц я пыталась расшевелить себя, сделать так, чтобы стремительнее билось мое сердце, изводило меня нетерпение. Получился же тот идеальный вариант, который мне, собственно, и был нужен. То есть, игра игрой и осталась, и занимала лишь мои мысли. И вот мой неожиданный звонок. Я представила себе растерянное лицо Сергея. Конечно, не в моем возрасте и характере такого рода шутки. Тем более, с мужчиной. Нужно позвонить еще раз, извиниться. Игра не просто затянулась, она стала рискованной. Но мысли мои постоянно к тому разговору возвращались. Все-таки, здорово я Сергея ошарашила!
Как бы то ни было, я успокоилась, но тут же потонула в ворохе житейских новостей. Приехала мама из деревни, разохалась, что Верочка, внучка ее, похудела, развела такую стряпню да стирку, хоть из дому беги. Валентин, бывший муж мой, снова запил, вел себя отвратительно. На работе очередной аврал. И сражалась я, как Дон-Кихот. Только не с ветряными мельницами, а с мельницей-жизнью, которая, в какой уже раз, пыталась перемолоть меня.
Ну а после вновь наступило затишье. Я с улыбкой вспомнила о своем соседе. Было немного стыдно, что я его взбудоражила, да и забыла думать о нем. Сергей вошел в привычное расписание, но кое-что в нем изменилось: появились нетерпение, беспокойство. Походка другая – не под ноги стал смотреть, а по сторонам. Я даже отодвинулась в глубину комнаты, чтобы он меня не заметил.
Зачем я перешла эту грань? Знала ведь, что потом пожалею. Но было поздно: мысли воплотились в реальности и развивались помимо моей воли. Не загнать их в голову обратно. Впрочем, ничего непоправимо страшного не произошло. Это же мои мысли, кому они нужны? Надо только позвонить еще раз, рассеять недоразумение. Что я и не преминула сделать.
– Здравствуйте! Это снова я. Вы меня не забыли?
– Нет. Только думал, что вы мне позвоните гораздо раньше.
– Я была очень занята. Как вы себя чувствуете?
– Хорошо. Я давно выздоровел.
– Знаете, я перед вами виновата и хотела бы попросить прощения.
– За что?
– Я воспользовалась вами. Без вашего ведома.
– Непонятно.
– Ну, мне хотелось отвлечься, и целый месяц я вела игру: убеждала себя, что в вас влюблена.
– А, тогда все ясно.
– Вам это не кажется странным?
– Теперь нет.
– Почему?
– А почему я должен считать себя человеком, в которого невозможно влюбиться?
– О, это уже самомнение! Ладно, прощения я попросила, теперь осталось только попрощаться.
Он разволновался, заторопился:
– Подождите! Не вешайте трубку, выслушайте меня! Мы с вами не в одинаковом положении: вы мне можете звонить, когда хотите, а у меня нет такой возможности. Мне очень нужно с вами поговорить.
– В другой раз, хорошо? Я уже опаздываю на работу.
Он замолчал. Видимо, хотел попросить, чтобы я обязательно позвонила, и не через две недели, а хоть немножко пораньше, но все его чувства покорно уложились в одном только слове: «Хорошо!»
И тут я сама удивилась. Было чему. Впервые я потеряла над собой управление. Теперь следовало контролировать каждый свой поступок, но больше четырех дней я не вытерпела:
– Я все-таки решила вас выслушать. Но предупреждаю, что звоню в последний раз.
– Почему?
– Потому что это глупо, ненужно.
– Вы не правы. Знаете, тогда я хотел накричать на вас: нельзя же так – заинтриговать человека и в таком положении его оставить. Хотел потребовать объяснений: зачем вы свою игру затеяли, какого мнения обо мне остались? Ведь я не вещь, вы не имеете права так мной распоряжаться. И думать обо мне то, что, может, вовсе мне и не свойственно. Но это было сначала, а теперь я не буду вас расспрашивать или осуждать. Я вас прошу: звоните мне, когда вам заблагорассудится. Мне было бы приятно, что на свете есть кто-то, с кем я могу поговорить без утайки. Иногда так необходимо бывает посоветоваться о чем-нибудь, а не с кем. Я обещаю, что не буду пытаться узнать ваше имя, не стану разыскивать вас. Вы мне нужны как человек, понимаете?
Я ничего не ответила, но потом решила, что раз ему будет приятно, то и меня эти телефонные разговоры не слишком обременят. Чуточку кокетничала, пользуясь тем, что меня не видят, но лгать желания не было и, стараясь избегать каких-либо точных координат, все-таки рассказывала о себе правду. Хотя, что интересного я могла о себе рассказать? Все интересное кануло в прошлом.
Ах, какой радостной представлялась мне жизнь двенадцать лет тому назад! Я встретила Валентина, влюбилась, вышла замуж. Родилась дочь, было нелегко, но молодость и оптимизм все преодолевали.
Не сразу обнаружилось, как расходятся наши пути с мужем, но как я ни пыталась противостоять этому, ничего нельзя было сделать. Я шла вперед, а он опускался. Из жизнерадостного бесхитростного парня превратился в грубого мужлана, стал пить. Ходил по дому, занимал у соседей деньги на водку, не было никакой возможности оплачивать его долги. Однажды он жестоко избил меня и Верочку, после этого я сказала: «Хватит!» Подала на алименты, затем и вовсе развелась.
Но Валентин никуда не переехал, нам разделили квартиру, он поселился в той комнате, где раньше была у нас детская, по-прежнему буйствует. Хуже всего бывает, когда на глазах у Верочки он приводит домой женщин. Так что практически ничего не изменилось, даже развод не оградил меня от хамства и унижений.
Да, у меня не хватило духу отказаться от разговоров с Сергеем – единственного, пожалуй, развлечения в моей жизни. Наверное, его фраза «Вы мне нужны, как человек» удержала меня так надолго у телефонной трубки.
Сергей тоже дорожил нашими беседами, был очень тактичен, боялся обидеть, потерять меня. И все-таки однажды он не выдержал, в голосе его прорвалось отчаяние:
– Неужели мы никогда не увидимся?
– Нет. Если вы будете настаивать на встрече, я перестану вам звонить.
– Но это ужасно!
– Наш уговор должен остаться в силе навсегда.
Недели полторы я не подходила к телефону, затем победило обыкновенное женское любопытство. Я вновь стала наблюдать за Сергеем, причем не только по утрам, но и вечерами. Пытаясь поймать отзвуки наших разговоров в его лице, походке.
Наступили долгожданные каникулы, мама забрала Верочку в деревню, подруга звала с собой на турбазу, но мне не хотелось никуда уезжать. Я убеждала себя, что Валентин может спалить квартиру, уснув с незатушенной сигаретой, что нужно прочесть уйму книг, подготовиться к новому учебному году. Что вообще ни к чему куда-то уезжать, когда и у нас погода на удивление хороша.
Во дворе дома мы виделись с Сергеем почти ежедневно, иногда оказывались друг от друга буквально в двух шагах. Здоровались, перекидывались ничего не значащими фразами. Я делала все, чтобы он не узнал мой голос и, что гораздо сложнее, мой образ мыслей. Старалась выглядеть грубоватой и смешливой.
Вблизи было видно, что Сергей не так уж обыкновенен, что у него тонкие черты лица и очень добрая улыбка. Но я вспоминала его возглас: «Неужели мы никогда не увидимся?» и с горечью думала: как же этот человек, прикидывающийся по телефону таким рассудительным и деликатным, не видит, что я – это я? Грош цена всем его красивым словам, если, говоря о духовной близости, он так и липнет взглядом к внешней привлекательности. Нет в нем ничего особенного, он такой же, как большинство мужчин, для которых высокие бедра и размалеванные личики в женщинах куда важнее глубины чувств, строя души.
Наверняка он нарисовал меня в своем воображении какой-нибудь безмозглой блондинкой, кокетливой и длинноногой. Я на некоторое время даже вжилась в этот образ, разговаривала с Сергеем так, как может говорить и думать такая вот дура. Разницы он не заметил.
Однажды я спросила:
– Скажите, а какой вы меня себе представляете? Скорее всего, писаной красавицей? Хочу вас разочаровать, я внешне ничем не примечательна.
Он несколько секунд молчал, затем с дрожью обиды в голосе ответил:
– Врагу не пожелал бы такой пытки – думать о человеке, говорить с ним, не зная даже, как он выглядит. Я смотрю на каждую женщину вокруг, но не нахожу ничего похожего на то, какой вы должны быть. Я хочу видеть вас, поговорить с вами не о пустяках, а о том, что я пережил в последнее время. Почему вы так безжалостны и отказываетесь встретиться со мной? Вы, наверное, замужем?
Мы с ним никогда таких тем не касались. И я испугалась, солгала, ответила: «Да». Как всегда лгала, когда разговор заходил о том, кто я такая. Я построила легенду о женщине, которая работает с Сергеем на одном заводе, часто видит его, улавливает оттенки его настроения. Теперь добавилось, что эта женщина замужем. Легенда была безупречной, у меня не было никакого желания, чтобы Сергей когда-нибудь догадался, кто с ним в действительности разговаривает по телефону. Жить потом в одном доме...
И все-таки, его слова меня возмутили. «Смотрю вокруг...», «Хочу видеть вас...». Теперь я уже нисколько не сомневалась в том, что Сергей неискренен. Узнать, что женщина замужем и продолжать думать о ней, изъясняться ей в чувствах! Ясно было, что он ни о чем не помышлял, кроме легкой интрижки, которой можно потом прихвастнуть в кругу друзей. Не я играла, со мной вели игру, и принимать в ней участие я больше не желала. Меня унижало то, что я должна лгать, притворяться, изображать на лице равнодушную приветливость, здороваясь с Сергеем. Я его уже возненавидела. И ничего мне не хотелось больше. Только побыть одной, собраться с мыслями.
Жара стояла невыносимая, и я полюбила ходить в тенистый, неухоженный парк на берегу реки неподалеку от нашего микрорайона. Там было и прохладно и солнечно, и покойно и радостно, и многолюдно и так, что никто не мешал. В то лето разросся по всему городу донник, белый и желтый. Коварный медовый запах кружил голову, мутил душу. А ветерок шевелил волосы, и нельзя было от этой тревожившей ласки уклониться.
Не знаю, что привело Сергея на то место. Я вздрогнула от неожиданности, здесь я была беззащитна. Быть может, чем-то даже выдала свое волнение, и впервые Сергей посмотрел в мою сторону чересчур внимательно. У меня не нашлось сил с ним поздороваться, я сделала вид, что задумалась и не замечаю его присутствия. Я действительно ничего вокруг не видела, мне было страшно: вдруг он обо всем догадался? И казалось, что Сергей уже рядом, что не ветерок ласкает мои волосы, а его рука.
Мы сидели так в отдалении друг от друга около часа. Потом Сергей ушел на реку купаться, а я еще долго не могла разжать скрюченные пальцы, прогнать из сведенных мышц напряжение. Больше я на том месте не появлялась.
Я была выбита из колеи, не знала, как вести себя дальше. А вечером специально вырядилась по-старушечьи, сидела так перед домом. Моя маскировка сработала. Если и возникли у Сергея какие-то сомнения, то он, конечно же, с возмущением их отверг – у меня был вид пугала. Я еще минут сорок старательно так себя перед ним демонстрировала и вернулась домой обессиленная. Что-то надломилось в душе после этого случая.
Некоторое время я еще звонила Сергею, затем перестала. Я потеряла к нашим разговорам интерес. Наверное, оттого что захватила меня в свой обруч работа. Впрочем, отдых пошел мне на пользу: я уже не раздражалась по пустякам, ходила с дочерью в кино, виделась с подругами.
Дожди понемногу красили мир в серый цвет. Изморось лишь слегка кистью касалась, ливни не скупились на краску. Деревья обнажались, темнели. Особенно жалкими они выглядели в нашем саду.
Да, казалось бы, прошло наваждение, все нормализовалось. Как вдруг однажды утром разрушилось мое благополучие. Раздался резкий до нестерпимости телефонный звонок. Стегнул он меня еще до того, как проник в мое сознание, и я машинально рванулась было к телефону, а потом замерла.
Почему я решила, что звонит именно Сергей? Оттого, что я звонила ему всегда в это время?
Я испугалась смятения своих чувств. Будто подхватило меня течение и вынесло из крепости, которую я выстраивала почти полгода. И я осталась беззащитной, с жизнью наедине. Телефон звонил, не переставая, а я стояла у окна, не в силах пошевелиться. А что если завтра повторится этот звонок?
Я плакала и не могла остановить слезы. Не менее жалкой была, наверное, моя фигура, чем деревья внизу.
Сергей вышел минута в минуту, как обычно. Немного сутулясь, пошел по дорожке к автобусной остановке.
Помочь сайту
Поздравления
