Грибная лихорадка (история болезни)

21 сентября 2012 - Владимир Юрков

Грибная лихорадка

Каждый год, осенью, в конце августа – начале сентября людей поражает эпидемия грибной лихорадки. Многие заболевает ею и я заметил, что на протяжении последних десятилетий количество заболевших из года в год не уменьшается. Хотя, в основном, грибная лихорадка поражает людей старшего возраста. Молодежь заболевшая ею редка. На то есть причины – им хватает своих, молодежных, лихорадок, чтобы еще и подцеплять грибную. Зато верхнего предела возраста для грибной лихорадки не существует. Пока человек может хоть кое-как, с грехом пополам, передвигаться, он может заболеть ею[1]. Но и те, которые не в состоянии активно двигаться, тоже болеют грибной лихорадкой. Вот только раньше им приходилось довольствоваться рассматриванием трофеев и слушанием рассказов. А сейчас, современные технологии дали возможность таких людям, благодаря видео, уменьшить свои страдания лицезрением процесса грибопоиска и грибособирания..

Грибная лихорадка ведет свою историю с незапамятных времен, когда крестьяне осенью отправлялись на заготовки грибов. Холодный климат нашей страны не давал земледельцу разнообразия в еде, поэтому многие «деликатесы», вроде ягод, орехов и грибов приходилось собирать, а не выращивать, причем собирать в «ударном» темпе, покуда они не сошли. Природа отвела на это очень мало времени – от силы две-три недели, а порою и еще меньше. Поэтому на сбор грибов бросались все силы – вот и превратился он из труда в лихорадку, за многие столетия въевшуюся в плоть и кровь жителей лесной полосы.

Успеть! Успеть! Успеть! Торопит человека грибная лихорадка. Успеть собрать, успеть обработать, успеть сохранить. Главное требование – собрать быстро и много. И ведь правда – сегодня поленишься, а назавтра – зарядит дождь на целую неделю или выглянет солнышко, принося тепло – и останешься ты до следующей осени без грибов. Не успеешь вовремя обработать грибы – сгниют они – бери и выбрасывай добытое тяжким трудом на помойку. Отсюда – спешка, поэтому – лихорадка.

Вот еще одна человеческая страсть – рыбалка – так и не превратилась в лихорадку. Там все размеренно – можно ловить, и летом, и зимою, и в дождь, и в снег. Да – кому-то хочется комфортной рыбалки, но на улов хорошего рыбака, ни время года, ни погода не влияет. Да и ловить впрок смысла не имеет. Свежатина – вкусней. Лучше назавтра снова порыбалить, чем за один раз наловить на целую неделю. Рыба-то в реке всегда водится.

А с грибами иначе. Они то – есть, то – нет. Кстати ученые микологи установили, что созревание грибов происходит волнообразно и в нашей местности проходит за осень около четырех волн – по две волны в месяц. Не успел попасть на гребень волны – жди следующей, если она будет, конечно. Про сбор грибов можно с уверенностью сказать, что в нем «день год кормит».

Никакие природные и общественные силы не смогли искоренить грибную лихорадку. А голод, ставший привычным явлением, только усугублял ее. Заболевший ею, не пугается, ни змей[2], ни егерей[3], ни еще каких-либо препятствий на пути к достижению своей цели.

Мать рассказывала, что в голодном послевоенном 1946 или 1947 году, ее дворовых друзей родители отрядили за грибами. Куда – не знаю. Но поскольку мать выросла на Комсомольской площади то – либо по Северной, но вероятнее всего по Николаевской дороге куда-нибудь под Лобню или под Катуар, где до сих пор, несмотря на огромные дачные и военные поселки, сохранились отличные грибные места. Насобирав грибов они среди дня сели в электричку, чтобы ехать домой. Народу было мало и по составу, безбоязненно сновали хулиганы, отнимавшие у кого – деньги, а у кого – еду. У кого не было ни того ни другого – попросту били. Ребятам родители на дорогу дали что-то очень вкусное по тем временам, может быть кусочек американской колбаски, но уж точно – хлебушек, и завернули все это в чистый белый платочек, и в газетку. Но только они сели вчетвером на два соседних сидения, положив каждый около себя корзинку с грибами и развернули платочек, как… около их носов сверкнул нож! «Ну-ка, мелюзга, давай пожрать!» – рявкнул один из хулиганов. Пацанята замерли и только один Колька, которого все звали Николенька, не растерялся и спросил: «Вам завернуть?» Но голос его от страха сорвался (а вдруг порежут или того хуже – сбросят с поезда) и у него вылетело: «Вам завильнуть!» «От нас не увильнешь!» – гордо заявил хулиган и схватил все что было, вместе с платочком, оставив, правда, газетку. «А грибы себе возьмите, нам они на хер не нужны» – ухмыльнулся он, радуясь удачному грабежу. Ребята никому не рассказали про свой позор, вот только Николеньку с тех пор дразнили: «Вам завильнуть», не объясняя отчего и почему. И только лет через десять, когда у этих ребят уже появились свои дети они поведали про случившееся.

Но, насколько же велика сила грибной лихорадки, коль рассказывая про это, они не жалели потерянных продуктов, упирая на то, что все равно бы их съели – так что какая разница – сами съели или их у них отняли. Но от всей души радовались тому, что бандиты не позарились на грибы!

Жуткая послевоенщина прошла. Народ поотъелся, приоделся. За часы или шапки перестали убивать, сумки больше не вырывали из рук, в электричках прекратили проигрывать пассажиров в карты. Вот люди и осмелели. Соответственно, сразу же пали жертвою грибной лихорадки.

Уже ни какие-то одиночки, а целые толпы ринулись собирать грибы. Ведь в душе каждого российского городского жителя сидит деревенщина. В этом наше коренное отличие от Европы. В СССР практически нет потомственных горожан. Так – два-три городских поколения. Переехавшие в город понемногу растеряли все многовековые деревенские знания, кто-то – чтобы казаться настоящим горожанином, кто-то – считая их ненужными в новой, городской, обстановке. Поэтому из них толком никто не знал – что же можно собирать, а что – нельзя? Литературы в те времена не было никакой (какие книги, кроме партийных, можно было купить в советском книжном магазине). Оставалось только верить газетно-журнальным статейкам и рассказам «бывалых». Но статьи в газетах носили «правительственную» направленность, которая сводилась к тому, чтобы максимально обезопасить людей от отравления[4], ну а «бывалые» рассказывали такое, что им не верили даже тогда, когда очень этого хотели.

Поэтому в городской среде сложилось мнение, что кроме белого, осинового и березового гриба вроде бы и собирать ничего нельзя. Многие зарились на опята и сыроежки, но собирать их боялись из-за боязни «ядовитых», по их мнению, ложных опят и рвотных сыроежек. Вот видимо тогда, в середине 1950-х годов, в Москве утвердилась «святая троица» съедобных грибов.

К тому же журналы поддерживали примат белого гриба над всеми остальными, уповая на то, что им-то точно не отравятся.

Немудрено, что до сих пор существуют «белые» грибники, которые никаких грибов, кроме белого, не знают, не понимают и не собирают. Это «особая», «пижонская», часть заболевших грибной лихорадкой, скажем так – с осложнением на голову. Она одевается «по-грибному», экипируется особо, ходит по «тайным», одним им известным, тропинкам. В общем – в точности, как автомобильные «чайники», надевающие гоночные перчатки, покупающие «автомобильные» куртки, специальные ботинки «для водителей» и прочую дребедень, которая, по их мнению, должна указывать на их принадлежность к определенному клану. В 2012 году мне пришлось наглядеться на таких «осложненных», обливающихся, например, с ног до головы аэрозолем от комаров, хотя достаточно было постоять минуты две-три на месте, чтобы понять, что тут в данный момент комаров нет и не будет. Один бедолага шел по лесу с огромным накомарником, который можно надеть где-нибудь на рыбалке в дельте Волги пониже Волгограда или в сибирской тайге, но уж только не в подмосковном лесу. Причем по его аккуратной посадке на голове, было ясно – им не пользовались. Главный вопрос, который так и не получил ответа – это – как он в этой «шляпе» пробирался через лес, через кусты и как он нагибался за грибами? Небольшое лукошко белых, которое он тащил почему-то обеими руками, наверное чтобы показать какое оно тяжелое, ясно говорило: «не пробирался, не лазил и почти не собирал».

Интересный случай произошел на Гарском повороте, невдалеке от недостроенного пансионата МПС, когда меня догнал немолодой уже мужчина лет сорока пяти с вопросом: «Вы в грибах разбираетесь? Что это такое?» и показал мне обычный польский белый гриб. Я ответил ему, что это белый гриб. «Да…» – удивленно протянул он – «Какой-то не такой… а что с ним делают?» Этот вопрос, своей тупостью, добил меня окончательно и я ответил достаточно резко: «Едят!» Он, поняв, что аудиенция окончена, зачастил широким шагом, держа в левой руке корзинку полную огромных белых грибов, наверное наполовину, а то и полностью, червивых.

Еще более «убийственный» вопрос мне задала, рядом с дачным поселком «Опенок-2» около деревни Саморядово, женщина лет сорока, спросив: «А вы это собираете?», тыча пальцем на все те же польские белые грибы, в тот момент, когда я пересыпал содержимое пакетов в корзину. «Да» – ответил я – «а что?». «А мы их поганками считаем и сбиваем ногами!» «У, еб!» – единственное, что пронеслось в моем мозгу. Нет «битва с дураками» о которой пел Андрей Маркаревич еще далеко-далеко впереди. Никакие силы, никакой интернет, книги, телевиденье, не способно просветить народ, который не хочет просвещаться по своему менталитету. Раньше, при Советской власти, легко можно было списывать свое нелюбопытство и необучаемость на недоступность информации. Но сейчас ее – пруд пруди, а люди по-прежнему темны, как украинская ночь.

Наверное, я все-таки очень предвзято отношусь к белым грибам. Но тому есть причина – в 1970 году, когда мне было десять лет, я вместе с матерью проводил август в доме отдыха матери и ребенка «Соколовский». Мы гуляли по лесу с каким-то людьми, когда я первый выскочил на полянку на которой чуть на взгорочке стояла одинокая березка с густой травой вокруг нее. Я подбежал к ней и обомлел – среди травы стоял гриб, показавшийся мне не просто огромным, а, в натуре, гигантским – его шляпка была размером со сковородку на которой мамка готовила обед. Я закричал – первой подошла мать и восхитилась – «Сыночек какой хороший белый гриб ты нашел!» Меня охватило небывалое, до той поры, чувство гордости, поскольку меня редко хвалили дома и никогда – в школе. Я почувствовал себя на высоте положения. Мать сорвала гриб и стала показывать его тем людям с которыми мы гуляли. «Его надо пожарить» – сказала она. Все присутствующие удивлялись его величественными размерами, моя гордость росла и росла с каждой секундой… Но тут какой-то мужчина сказал: «Да он, вернее всего, напрочь червивый». С этими словами, он вытащил из кармана складной ножичек (теперь я понимаю – он был истый грибник) и разрезал мой гриб. Несмотря на то, что он был необыкновенно крепким и резался заметно с трудом, шляпка и ножка его были напрочь источены червячьими канавками. «Выбросьте его» – сказал мужчина – «здесь есть нечего». Его слова, как громом, поразили меня и больно вдарили по моему самолюбия. Из героя я превратился в неудачника, а в душу запала злоба, и на белые грибы, которые, как будущее и показало, часто любят обманывать своих собирателей, будучи напрочь гнилыми, прикидываться крепышами, и на «белых» грибников тоже.

Большой страх перед многочисленными съедобными грибами частично объясняется тем, что не имея возможности в своей стране купить литературу по грибам, ее стали привозить из стран социализма, в которые определенные круги советского народа имели доступ. А это – Европа, которая пять столетий была погружена во мрак христианского мракобесия. Не будь так распространены мухоморы, не используй их ведуны и целители, может быть в Европе и собирали бы грибы. Но… Но, поведя борьбы с ведьмами, христиане боролись со всей их атрибутикой – будь то черные кошки, травы или грибы. Средневековье сгинуло, кошки, незаменимые в домашнем хозяйстве для охраны погребов от мышей и крыс, вернулись, а травы и грибы… А от трав и грибов отвыкли[5]! Забыли начисто чего можно, а чего нельзя и проверять не хотели, поэтому огульно от недомыслия и незнания записали многие съедобные грибы не то, что в несъедобные, а конкретно – в ядовитые[6].

И вот эти, так сказать, «знания» проползали в нашу страну под «Железным занавесом». Нет, в деревнях, все было нормально – собирали, то, что их пра-пра-пра-прадеды собирали и спокойно жили, а вот горожанам пришлось туго. Грибной лихорадкой они заражались также как и деревенские, но исцелиться от нее могли с трудом, по причине малости урожая белых грибов.

Моя мать, работая проектировщиком линий связи, каждое лето ездила по Подмосковью, но, совершенно не разбираясь в грибах, никогда не привозила ничего, кроме, быть может, одного-двух ярко-оранжевых подосиновиков за лето, до тех пор, пока ей не дали молодого шофера, только что приехавшего из деревни.

Будучи под Киржачом, мать вышла на поляну, всю покрытую небольшими коричневыми грибами и со словами: «Ах! Одни поганки!» поддела первый попавшийся гриб ногой. «Вы что, Юлия Петровна!» – воскликнул шофер,– «Это же говорушки! Их здесь косой коси!» И кинулся их собирать. Это было в августе 1971 года, как раз перед жарким летом 1972 года. Помню, что я больше недели ел жаркое из грибов и мне очень нравился этот запах и вкус. Но, к сожалению, то был единственный раз, в моем детстве, когда я вдоволь наелся грибов. Видимо, именно тогда грибная бацилла засела в мою душу.

И немудрено – ведь в те годы грибная лихорадка косила людей направо и налево Осенью электрички были битком набиты одними только грибниками. Существовали, если кто еще помнит, специальные поезда «Грибник», которые приезжали утром на какой-нибудь далекий разъезд, и оставались там до самого вечера. В любой момент в этот поезд можно было зайти, чтобы спрятаться от дождя, а также выпить и закусить. Что многие и делали, хотя, как документально известно, такие мероприятия проводились с антиалкогольной целью, как отвлечение народонаселения от вредного, по мнению властей, зелья. Под эту бирку, многие предприятия организовывали на собственном транспорте выезды грибников. Но, как это всегда и было, вместо борьбы с пьянством, получался только его рассадник и подобная практика понемногу была прекращена. В одной из таких поездок у моего школьного знакомого из 130 школы погиб отец, упавший вместе с автобусом то ли в кювет, то ли в речку. Помню только, что он, как заговоренный, повторял, видимо, мамкины слова – «все были пьяные, все были пьяные…»

Хотя без спирта на любой охоте нельзя, а на грибной и подавно. Мне кажется, что грибная охота – самая трудоемкая. И ружейный охотник, и рыбак большую часть времени проводят в засаде. Тогда как грибник всегда в движении. И он не просто ходит и ищет, он еще ползает, нагибается, продирается, перелазит через канавы, тащится по болоту и собирает, собирает, собирает, при этом таща весь улов на себе, что может составлять и пять и десять килограмм, а то и поболее[7]. А ничто так легко и быстро не возвращает человеку силы, как спирт. Обладающий высокой калорийностью и главное – быстро проникающий в кровь, спирт всегда выручает пожилых людей при сердечных проблемах, намного лучше, чем пресловутый сахар под языком или тем более – валидол. Хотя при грибной лихорадке, которая может завести человека далеко от населенных мест, и сахар, и еще что-нибудь калорийное и не протухающее, вроде чипсов или сухарей, надо обязательно иметь с собой.

А о благотворном действии спирта на страдающего грибной лихорадкой я расскажу собственную историю. В 1995 году пришлось мне одному пойти в лес за грибами. Как-то так получилось, что никто не смог составить мне компанию. Хоть и не любитель я в одиночку топтать лес, но грибная лихорадка трясла и мучила, поэтому – пошел. Благо места мне знакомые – Завидовский заповедник, платформа Черничная. С одной стороны – железная дорога, с другой стороны – торфоразработки. Заблудится трудно. Трудно, если просто идти по лесу. А, если ты болен грибной лихорадкой, то – запросто. Закрутит грибной Бог, завертит. То – вправо грибок, то влево – другой, туда… сюда. Не отдает Лесовой свои товары запросто так, заставляет потрудится-повертеться. В общем прошло три часа, прежде чем я понял, что потерял ориентировку. Компас я с собой не взял – а зачем? – ведь все знакомо! К тому же, в этих местах, я всегда искал дорогу по шуму проходящих поездов. А сейчас… середина дня, поездов мало, а может быть очередной ремонт путей и вообще поездов нет. Попробовал отыскать торфяные карьеры – не нашел. Небо свинцовое – солнца не видать. С одной стороны – бузить нечего, часов в пять вечера пустят поезд, за ним еще один и будет такой трам-тарарам, что километров за пять услышишь, но я к этому времени собирался уже быть на платформе. Не хочется усталому и промокшему лишние два часа торчать в лесу. Но, как говорил юморист Жванецкий: «У нас было!» – на дорогу мне жена налила мерзавчик[8] спирта. Сев на поваленное дерево и, сделав глоточек на треть бутылочки, я задохнулся приятным запахом, пробормотав, сквозь кашель – «крепка голландская власть»[9]… и затих. В голове покачнулось, руки и ноги понемногу стали обретать былую силу, а вот голова – вроде бы как тут, а вроде как бы и не тут. Стихло как-то все вокруг – даже шума ветра не стало слышно. Сижу, отдыхаю, наслаждаюсь неземной тишиной и вдруг слышу – с левой руки шум какой-то отдаленный едва слышимый, и движется прям на правую руку. Е-мое! Так это поезд пустили! Оказывается я сижу лицом аккурат к железной дороге! Значит мне вперед и направо. И пошел, и вышел через часок-другой к станции. Вот каково чудодейство спирта! Усадил меня, дал мне тишину в голове, чтобы я поезд услышал, а то топтался бы, как дурак, на месте да за хрустом валежника и шумом листьев мог бы и поезд не услышать.

Хотя спирт и грибы лучше не совмещать. Я имею в виду не грибную охоту, а поедание собранных грибов. В России, в литературе, почему-то, вопреки логике и опыту, всегда сочеталась водка с солеными грибочками[10]. Но ведь спирт – прекрасный растворитель и может растворить то, что нерастворимо в воде. А это может быть ядом. Нерастворимый яд – не яд. Вот цианистый калий убивает наповал, а цианистая ртуть – безвредна, поскольку не растворима в воде. Но, если ее, предварительно, растворить в чем-то другом, и выпить – конец! Вот так и с грибами – они часто содержат нерастворимые в воде яды, которые пролетают через нас не причинив вреда. Это могут быть, и вещества, впитанные грибами из почвы, и продукты жизнедеятельности червей и, поражающих собираемые грибы, микроскопических грибов, которые мы зачастую именуем грибками. А также продукты жизнедеятельности самих грибов.

Надо заметить, что грибы занимают срединное положение между царством растительным и царством животным. С одной стороны – они сидят на месте, никуда не бегают, мозгов не имеют, а с другой стороны – их биохимия очень похожа на животную, у них нет хлорофилла, в клетках – хитин и питаются только органической пищей. Кстати, они, как и животные, содержат очень много воды. И даже выделяют мочевину, как все живые организмы. В этом легко убедиться понюхав оставшуюся от замочки грибов воду, особенно, если в ней замачивали «зрелые» грибы. Она будет пахнуть мочой! И черви, заводящиеся в грибах – натуральные опарыши, которых разводят рыболовы в тухлом мясе.

Вот почему иной раз можно услышать о случаях «таинственного» отравления совершенно безобидными съедобными грибами. Не пейте спиртного и не ешьте грибы одновременно, если, конечно, ваша натура способна на этот подвиг. Будет спокойней.

И уж, конечно, не жадничайте – никогда не собирайте ЧЕРВИВЫЕ и ПЕРЕСТОЯВШИЕ грибы. Как я уже выше отметил, и черви, и сами грибы выделяют продукты жизнедеятельности – попросту говоря – гавно, а мы это гавно – едим. Глупо н безопасно.

У жадин есть мнение, что червей из грибов выгоняет круто соленая вода. Это – правда, но только наполовину! Черви выползают, но их гавно – остается. Не жадничайте и здоровее будете. Правда многим для этого придется выбросить большую часть собранных грибов. А грибная лихорадка, порою, не позволяет этого сделать.

Есть верная народная примета, что гриб, поеденный белкой или крысой, червивым не бывает. Сколько лет собираю грибы, столько лет убеждаюсь в правоте этого утверждения.

К сожалению, из «святой троицы» грибов, только подосиновики редко бывают червивыми. Белые и подберезовики – сплошь и рядом. Еще очень «червивые» грибы – маслята, моховики и рыжики. Их даже собирать не хочется – по одному из двадцати! Любимые «народные», легко узнаваемые, сыроежки по большей части всегда червивые, к тому же еще и ломкие – для дальнего ношения и перевозки почти непригодные. Их тоже собирать не хочется.

В отравления «по ошибке», когда вместо сыроежек собирают мухоморы или бледные поганки, я попросту не верю. Либо это чистой воды вранье – страшилки, призванные напугать людей и излечить их, тем самым, от грибной лихорадки, либо эти люди полные идиоты, не пригодные не только к собиранию грибов, а вообще – к любому виду деятельности. Отличия этих грибов можно заметить даже на картинках и запомнить навсегда. Хотя, если ты каждодневно пьян, то всякое возможно…

Еще один момент про ядовитость грибов, о котором многие не знают – споры у бледной поганки – тоже ядовитые, поэтому она может ими отравить грибы стоящие возле нее. Поэтому рядом с бледной поганкой в радиусе десяти-пятнадцати шагов ничего собирать не стоит. Лес большой – вам хватит.

В конце 1970-х, а особенно в начале 1980-х годов грибная лихорадка в народе пошла на убыль, наверное из-за огромного дачного строительства, развернувшегося по все стране. Отпала надобность ездить в лес за грибами – достаточно было просто пройтись по лесу возле дачи. И грибники стали менее заметны.

А в последние лет пять, когда автомобили стали доступны каждой семье, грибная лихорадка вновь прохватила людей. Проезжая, и крупными, и весьма-весьма мелкими дорогами видишь автомобили грибников живописно разбросанные то там, то сям.

Не забылось! И хорошо!

С грибами, а точнее с их собиранием связано много легенд, приведу только три.

Сбор грибов с утра пораньше! Зачем люди идут собирать грибы в такую рань? Этому существует много различных объяснений – типа: пока другие не собрали (чушь – в лесу на роту грибников хватит) или же – чтобы свежие были, только что вылезшие (тоже бред – кто сказал, что грибы появляются на рассвете, когда еще прохладно, вернее всего они прорастут среди дня при разогреве). Хотя есть простое деревенское объяснение – день в сентябре уже короткий, а освещение – скудное и дорогое, а порою его попросту не было. Вот и выходили из дома еще затемно, чтобы вернуться в середине дня и успеть до вечера обработать грибы, пока не спустилась тьма.

Грибы растут далеко в лесной чаще. Ну это явно придумал тот, кто хотел отослать конкурентов по грибной охоте куда-нибудь подальше. И правильно – грибы растут там, где ходят или ездят люди или животные. Ведь грибы размножаются спорами, которые липнут ко всему чему можно. Даже, если вы не взяли гриб, а просто встряхнули его собственными шагами, то тысячи мельчайших спор уже осели на вашей обуви и одежде. А дальше – понемногу они будут разлетаться, давая жизнь новым грибам. Даже из автобуса или автомобиля разлетаются грибные споры, если в них стоит корзинка и приоткрыто окно. Таким маленьким «семечкам» достаточно совсем незаметных щелей. Поэтому я всегда собираю грибы либо возле дорог, либо вдоль человеческих и кабаньих троп. Очень удобно – сразу видишь куда идти за грибами и главное – ты уверен в успехе.

Кстати в поиске грибов часто помогают яркие «маячки» - красные или белые (вонючие) мухоморы. Получается, что если место грибное, то на нем растут любые грибы – съедобные и несъедобные, летние и осенние. А если не грибное – то там ничего нет. Поэтому, если я замечаю мухомор или еще какой-нибудь яркий гриб я движусь в его направлении, зная, что это место грибное и здесь может встретиться что-нибудь съедобное.

Грибница. Нам в конце 60-х годов в школе рассказывали о том, что надо срезать грибы с земли или выкручивать их, чтобы не повредить грибницу, поскольку – погибнет грибница – не будет грибов. Это, по моему опыту – полная чушь. Когда удается я состригаю грибы ножницами[11], получается – выкручиваю, нет – выдергиваю. Я хожу по одним и тем же местам около двадцати лет и не замечаю уменьшения урожая. Да и, если задуматься, – за много тысяч лет до человека, кто срезал или выкручивал грибы. Кабан? Который жрет все подряд вместе с землей, а потом выдувает грязь через ноздри. Лось? Он может попытаться нежно откусить один гриб, при этом посшибав копытами и мордой еще десятка два других. Только белка, да крыса, которые грызут грибы на корню стоя на задних лапках. А крот, который разметывает грибницу только так, строя свои норы. И что? За сотни тысяч лет грибы не вымерли на планете и продолжают кормить ее население и разумное и неразумное.

Мне вообще кажется, что грибница способна производить любые грибы, что это просто корневая система, а что на ней вырастет зависит то ли от споры, которая туда попадет, то ли от каких-то еще факторов – климатических или тех, которые мы до сих пор еще не узнали. Несколько раз я вытаскивал, растущие «на одном корне», сросшиеся ножками мухоморы и березовые или осиновые грибы. В Саморядово в 2011 году так росли паутинник и подберезовик, а в Говеново в 2012 году – опенок осенний и опенок серно-желтый.

Неоднократно приходилось видеть, что на одном и том же пне – в один год серно-желтые ложноопенки, в другой – нормальные осенние опята, а потом – чешуйчатка обыкновенная. А иные пни в одном году сплошь покрыты опятами осенними, а на следующий год – полпня в опятах, а часть – в различных ложных. Тоже самое и с другими грибами. В одном году на поляне собирал свинушки и говорушки, а в следующем – вся эта поляна покрыта подосиновиками, а свинушек-говорушек даже в помине нет!!!

Есть еще много непонятных и необъяснимых фактов из «жизни грибов». Например, неожиданное появление и такое же неожиданное исчезновение целых видов.

Одно время, вместо сыроежек, леса заполнили близкие к ним валуи, которые на мой взгляд намного лучше, поскольку, и крепче, и менее червивые оттого, что горчат. Но из-за этого трудны в обработке, так как требуют предварительного вымачивания. А для большинства грибников (начитавшихся поп-литературы) попросту несъедобные. Численность сыроежек сократилась, что вызвало ненависть среди собирателей грибов, проявившуюся в неистовом сбивании и топтании ногами «поганых», по их мнению, валуев. А сейчас валуи стали достаточно редким явлением – сыроежек намного больше.

Еще пример – в середине 1990-х годов во всем Подмосковье буйствовал несъедобный гриб – горчак или ложнобелый[12], который уже лет семь, как не сыскать в тех же самых лесах. Он стал не просто редким – он начисто исчез. Причем также неожидано, как и появился. Только в 2012 году я нашел его – одинокого в Дмитровском районе. Только одного! Больше, как ни старался – не находил! Загадка? Да - загадка! Вот тебе и грибница – вряд ли вся его грибница была уничтожена. Я не ученый, я – охотник, поэтому мое мнение таково – на этой грибнице не просто растут другие грибы, а мне кажется, что грибы мутируют также как вирусы.

Трудно поверить моим домыслам? Может быть!

Тут время отметить, что грибники врут гораздо круче чем рыбаки или охотники. Этим врать труднее. Заявить, что поймал в реке рыбу килограмм на сорок – значит поднять себя на смех. Да и растягивать руки шире плеч, показывая какого ты выловил карася – глупо! Ничего подобного не бывает. А грибникам проще – можно врать бессовестно, поскольку большинство людей не способно не то, чтобы посчитать, а даже просто – разумно помыслить.

Ну как можно расценить рассказ одного моего знакомого о том, что он вынес из леса 320 белых грибов. Какую же тачку надо было притащить с собою в лес, когда 20 боровиков среднего размера занимают ЦЕЛИКОМ универсамовский пакет! Пусть его боровики были меньше в 4 раза – но все равно 6 пакетов надо. А руки всего две!

А время! Сколько надо времени, чтобы собрать 320 белых гриба? Ну можно в минуту нагнуться, срезать, очистить и положить в корзину три гриба. Коли молод, то четыре. Получается – это полтора-два часа безостановочного (!!!) труда. Подчеркну это слово – «безостановочного», чтобы читатель понял, насколько это нереально. Веди и человек должен быть даже не двужильный, а трехжилшьный, да и все 320 грибов должны расти в одном месте друг за другом, чтобы не расходовать время на поиски. Ну, а если прибавить отдых, поиск и транспортировку, то потребуется в три-четыре раза больше времени то есть – целый рабочий день. В такие «марафоны» я не верю. К исходу четвертого часа в глазах и мозгах начинается такая каша, что хочешь- не хочешь, а приходится заканчивать поиски.

Грибная лихорадка по-разному терзает людей. Большинство, заболевших ею, как угорелые несутся в лес и собирают, собирают, собирают…

До одури, до увечий, до смерти. Такое часто случается при грибной лихорадке.

Вот яркий пример одури.

Мужчина семидесяти с лишним лет привез домой несколько корзинок с белыми грибами. Но ввалившись в дом, и практически валясь от усталости, посетовал, что не взял с собою телефон, чтобы предупредить, о желании заночевать в лесу, дабы с утра еще собирать... собирать... и собирать!

Собрать-то он бы и собрал – а кто тащить-то будет?

Ничего не поделаешь – грибная лихорадка.

Я писал, что молодежь не поражается грибной лихорадкой. Да, в основном, она их обходит, но бывают и исключения. Вот, недавно, в Тимирязевском парке встречаю группу мальчишек лет тринадцати. «Что будем делать? Грибы собирать?» – спрашивает один из них. «Ты, козел, мало в прошлый раз блевал!» – отвечают ему сотоварищи. Но парень – ни в какую – «В этот раз я не ошибусь!» – кричит. «Я все точно запомнил, что отец сказал!»

Вот она грибная лихорадка – даже отравление не помеха. Ну, подумаешь, разок ошибся – со второго раза точно получится –мыслит этот парень. И его упорству можно только позавидовать. Настоящие мужики не сдаются при первой неудаче.

Теперь про увечья.

Буквально год-другой назад пожилой мужчина настолько был захвачен грибной лихорадкой, что безрассудно рванул в одиночку в лес. Телефон не взял с собой в страхе, что потеряет его (есть у стариков какая-то непонятная боязнь-жадность потерять чего-нибудь, по их стариковскому мнению, ценное), да и зачем – в отдаленных местах прием плохой. Ну, и как водится в таких случаях – неудачно наступивши на валежник, споткнулся, упал и сломал руку. Хорошо – сильным оказался старикан – вышел сам со страшной болью, да еще и корзинки за собой притащил.

Вот она лихорадка – сам погибай, а грибочки не бросай!

И – про грустное.

В бытность в свою – в Саратове, в 1985 году в нашем доме на верхнем этаже жил мужчина, который был завзятым грибником. Не раз он к нам заходил – грибами одаривал. Но не повезло ему – застряла у него нога между поваленных деревьев, как в капкане. Нашли его быстро – на следующий день, когда он давно, как заключили медики, уже умер от переохлаждения. Но я думаю, что он умер от страха. Как писал Ален Бомбар: «Раскачиваясь на волнах под жалобные крики чаек, вы умерли от страха». Прикованный в одиночку в лесу, не имея возможности выбраться, с жуткой болью в ноге не смог он вынести такого испытания, не продержался до прибытия помощи.

Поэтому – мой добрый совет – не ходите по грибы в одиночку. И не ленитесь брать с собой трость или палку – две ноги хорошо, а на трех – намного лучше. Когда она мешает быстрой ходьбе то ее можно заправлять за пояс, как мушкетеры свою шпагу

Изредка, но все-таки встречаются люди, которые в силу некоторых обстоятельств излечиваются от грибной лихорадки навсегда.

В нашем доме живет мужчина, немногим старше меня, значит уже к шестидесяти годам – большой любитель грибов. Раньше, начиная с мая месяца, встречаясь, он начинал рассказывать о том какие грибы пошли, куда он за ними поедет, сколько он насобирал и проч. и проч. И так продолжалось целое лето. Это был ходячий грибной календарь. Все грибные новости я узнавал через него. Это длилось много лет, но в прошлом году, он, впервые заблудившись в лесу, встретился с лосем и испугался так!!!, что грибная одурь разом вылетела из его головы. Целый год он начисто уходил от разговора о грибах. А в этом году стал о них вспоминать, но только о рыночных. О сборе грибов – помалкивает. Исцелился! Надолго ли?

К слову о лосях! Забавный случай произошел со мной давным-давно, еще в 1984 году, когда я собирал грибы на болотах немного не доезжая города Можайска. Теперь там давно уже стоит дачный поселок, а в те времена – болото, подготовленное к осушению и разрезанное на квадраты рядом пересекающихся довольно глубоких канав. Причем вдоль каждой канавы, как бруствер, тянулась гряда выкопанной земли. Я собирал грибы как раз в одном из таких квадратов двигаясь попеременно то вправо, то влево, понемногу приближаясь к канаве. Насобирав почти две корзины и подойдя к гряде, я решил отдохнуть и наконец-то распрямиться. Приняв вертикальное положение, прямо через канаву, буквально метрах в десяти от себя, я увидел морду лося с рогами, которые от страха, показались мне огромнейшими. Он, видимо тоже меня проглядел и теперь, от неожиданности, также дико и испуганно взирал на меня, как будто хотел сказать: «А ты что тут делаешь?» Потеряв от неожиданности рассудок и грибы, забыв про корзины, я без оглядки бросился бежать, очнувшись только у следующей канавки. Вот она – плата за страх.

Хотя – немного простительно, поскольку это была моя первая и единственная встреча с лосем тет-а-тет.

Грибная лихорадка мучает не только тех, кто любит и способен собирать грибы, но даже и тех, кто их не собирает, никогда не собирал и собирать не собирается. Вот доказательство…

В пятницу вечером встречаю свою соседку, копающуюся в машине.

– Куда собралась, подруга? – спрашиваю ее.

– В Рязань – отвечает она.

– Ну, путь неблизкий. А зачем?

И тут она сказала то, что менее всего я ожидал услышать.

– Мне сказали, что туда в семь утра приходит электричка на которой грибники привозят на рынок свои грибы. Я хочу у них оптом перекупить килограмм сорок грибов рублей по пятьдесят рублей.

– Зачем?

– Закатать в банки.

Я призадумался и спросил?

– А чтобы попасть туда к семи утра, тебе во сколько же выезжать надо?

– Я в три поеду. Поэтому ты не пугайся, если заведется машина. – Ее машина стояла как раз под моими окнами.

Она приехала обратно около четырех часов вечера и действительно привезла килограмм сорок грибов – очень много коробок. А потом на целую неделю исчезла из вида – видимо чистила, варила, закатывала в банки.

Четыреста километров, намотанных на вал, двенадцать часов, выброшенных из жизни, неделя труда – ради чего? Ради нескольких банок маринованных грибов! Что поделать – лихорадка… лихорадка… лихорадка…

[1] Неподалеку от Ильинского лесничества (Дмитровский р-н) я встретил пожилую женщину, пожаловавшуюся на боли в коленях. На что я, справедливо, заметил, что «с больными коленями, в одиночку (!!!), по лесу не шастают, тем более с такой корзиной, Она поглядела на меня каким-то отсутствующим взглядом и произнесла только «Ну… ведь… грибы!» и скорчила такую мину, что я сразу поверил в ее больные колени. Так может вести себя только человек глубоко пораженный грибной лихорадкой.

[2] Сам видел гадюку, свернувшуюся в колечко, вокруг ножки огромного подосиновика. А моя знакомая в Ямуге (Клинской р-н) обнаружила гадюку на еловой лапе, на высоте около полутора метров (!!!) над землей.

[3] Сколько раз ловили грибников охранники Завидовского заповедника – и арестовывали, и били, и грибы топтали, но те, все равно, упорно шли туда собирать грибы, видимо, думая, что около «солнышка Брежнева» грибы будут и лучше и вкуснее.

[4] Помню, что в начале 1960-х годов в, в общем-то неинтересном, журнале «Наука и жизнь» на 4 странице обложки была рубрика «Заметки фенолога», в которой рассказывалось много интересного про растения, в том числе и про грибы.

[5] Травяные настойки в Европе – исключительная редкость. Германия славится своим «Егермейстером» – настоящим травяным бальзамом. Есть несколько французских ликеров, в основном, мятных, вроде Бенедектина или Шартреза, в которых меньше трав (только зверобой), а больше пряностей и цукатов, итальянская Чентербе (стотравка) по самое «немогу» набитая мятой, да полынное вино по имени Вермут. Вот и все. Никаких бальзамов, наливок, настоек…

[6] Например, в нашей стране не выявлено ни одного случая отравления, описанными как ядовитые, строчками и лопастниками. Хотя не лишне выполнять «народную технологию» и просушить их в течение месяца.

Валуй, в Европе зачислен в разряд ядовитых грибов, в Норвегии к нему относятся как к несъедобному, а у нас – едят, после предварительного вымачивания. Гриб отменный – родственник сыроежки, только более крепкий.

[7] В качестве примера приведу одного старичка, встреченого мною в лесу, около села Говеново, Дмитровского района Московской области. На себе он тащил две сумки наперевес, рюкзак и по корзине в каждой руке. Точного веса поклажи я не знаю, но смею предположить, что это было двадцать-двадцать пять килограмм. При этом вид у него был «ешьте меня комары с мухами» или «похоже я не дойду». Но он, видимо, сильно молил бога о спасении, и тот послал ему меня, проезжающего по этому лесу. Когда я довез его до дачного поселка, где он жил, я заметил, что мы проехали семь километров, почему и спросил: «А как ты, старик, собирался дойти? На что получил, достойный каждого тяжело больного грибной лихорадкой, ответ: «Да как-нибудь»

[8] Стограммовая бутылочка обычно для коньяка, иногда – водки.

[9] Кто помнит эти годы свободы, тот помнит и голландский спирт «Рояль» для кондитерских изделий, который гнался из картошки, почему и имел очень приятный нежный вкус и запах. Теперь об этом приходится только вспоминать.

[10] Вообще все эти соленья достаточно недавно пришли на нашу землю. Соль всегда была безумно дорога и простолюдины могли позволить себе только что посолить суп, но не боле. Солености подавали к царскому столу при Алексее Михайловиче Романове в середине 17 века. А по-настоящему соль пришла в Россию при Елизавете Петровне, когда они своим личным указом проторила два соляных тракта от Эльтона и Баскунчака до Камышина и Саратова. Значит засаливание огурцов, грибов и проч. в широких масштабах началось только в конце 18 века. Замечу, что Астраханское ханство было разгромлено Иваном Грозным, в основном, из-за соляных озер.

[11] Отмечу, что на мой взгляд, лучший способ сбора грибов. Ну, а, коли пользуетесь ножом, то лучше – керамическим. Он, хоть и стоит подороже, зато легко моется и главное – не ржавеет. Ну, а для переработки грибов – только керамический. Его, к тому же, не надо точить.

[12] Молодые Горчаки почти не горчат и отличаются приятным вкусом, по крепости напоминая осиновый, а по форме – подберезовый гриб. Мой знакомый, будучи на даче, насобирал их, нажарил и с приятелем сожрал, то, что называется «на ура». Очень понравились! А, когда они постояли сутки, то стали горчить. Но его дочь (вот, как сказывается грибная лихорадка), несмотря на горечь, все же их съела. Ничего не отравились, только испугались задним числом, когда я сказал, что гриб несъедобен.

Регистрационный номер №0078453

от 21 сентября 2012

[Скрыть] Регистрационный номер 0078453 выдан для произведения: