Все лето Семен и Вовка как
заправские минеры прощупывали окрестности, принося в мешках коленвалы, куски
рессор, блоки цилиндров. Но «улов» становился все меньше и меньше. А мимо их
домика каждый день шли на городскую свалку и возвращались гружеными такие же
чумазые люди, таща за собой, как бурлаки на Волге, повозки из детских колясок.
А на них горою – мотки проволоки, громыхающие рулоны жести, еще что-то ржавое,
бесформенное, но тяжелое. Другие везли в мешках хлеб и отходы, которые можно
скормить скоту. Некоторые тащили старые доски и обломки мебели. Свалка после
развала СССР кормила обездоленных людей.
Путники останавливались у
Светки с Семеном попить воды. А часто все вместе организовывали грандиозную
попойку, валились спать кто где. И лишь на другой день караван продолжал
двигаться к пункту приема вторсырья. С Петром Ивановичем все они, человек до
десяти, здоровались, бодро шагая то в сторону свалки, то на обратном пути.
Иногда останавливались, чтобы передохнуть и перекинуться словом-другим. Их
очень живо интересовала политическая обстановка в Украине и в СНГ.
Потом в их ряды органично
влились Семен и Вовка. Светлана иногда очень охотно, как на праздник, уходила с
ними на свалку. Но ее все чаще оставляли на хозяйстве.
- Нельзя ее туда брать:
убьют, - пояснили приятели.
Оказывается, среди посетителей свалки
существует строгая иерархия, нарушать которую безнаказанно никому не позволено.
Каждому определено свое место, своя очередь встречать машины и прицепы с
мусором. Но Светка усматривала в чем-то ущемление интересов ее группы и
бросалась драться.
Бывали у бомжей и выходные
дни. Они отмывались, доставали чистую одежду и становились вполне приличными
гражданами, такими, какими были в общежитии. На них было приятно посмотреть.
Именно такие перевоплощения сбивали людей с толку и давали надежду на то, что
рано или поздно у этой пары закончится трудный период и они заживут счастливой
жизнью.
Петр Иванович приносил газеты, и Семен с жадностью набрасывался на
них. Принес как-то старый журнал с
публикацией журналиста-международника Артема Боровика. Речь в ней шла о войне в
Афганистане. При этом Петр Иванович ограничил время чтения журнала – дал три
дня, и не больше.
А ведь журнал ему был совсем
не нужен. Дело тут вот в чем. Несколько раз пенсионер просил Семена поделиться
впечатлениями от пребывания в горячей точке. Но так ничего и не добился. Один
только раз удосужился афганец рассказать, как он в наряде с другими солдатами
дежурили на КПП. Шлагбаум. Будка. И местность просматривается в обе стороны на
километры. Главное - не проморгать приезд начальства. Почти никакого движения.
Но парень из молдавского села не умирал от скуки.
- Мы нарывали винограду, и
метрах в пятидесяти в стороне от КПП делали брагу. Попивали понемножку. И все
же генерал разоблачил нас. Ругался страшно. Но простил.
После такого рассказа Петр
Иванович стал сомневаться, настоящий перед ним афганец или самозванец? Поэтому
он ограничил время для чтения журнала, чтобы Семен не воспользовался
полученными сведениями и не стал бы выдавать себя за участника событий, которые
описал Артем Боровик.
Раз в месяц, помывшись и
причесавшись, отправлялся Семен на станцию переливания крови. Его там знали, но
с тех пор, как у него забрали паспорт, денег платить не стали. Идти на поклон к
участковому милиционеру он не хотел. А тот, в свою очередь, не шел к нему в
дачный кооператив.
В такой день Семен до вечера оставался трезвым, чем-то
занимался по хозяйству. Петр Иванович зашел к нему, чтобы забрать инструменты.
В это время афганец орудовал кувалдой, разбивая совершенно новый довольно
большого размера электромотор.
- Даже жалко, - сказал он,
поздоровавшись с соседом. – Завод ликвидировали, все растащили, никому ничего
не надо. Кум принес. Попросил разбить: здесь никто не увидит. Целиком ведь его
не примут в металлолом.
Помочь сайту
Поздравления
