Евгения, или Нерождённые ангелы

Солнце вставало из-за горизонта, и его лучи возносились с земли на небо, готовясь к новому дню. Лучи постепенно набирали силу, и в их сиянии уже купался весь шумный город. Евгения проснулась оттого, что кто-то ласково гладил её по щеке. Она открыла глаза и увидела ослепительно яркий свет. Сквозь густую листву деревьев, сквозь оконное стекло и лёгкие занавески солнечный луч проник в её комнату и разбудил девушку. Она снова зажмурилась, но даже с закрытыми глазами чувствовала его нежное прикосновение. Окончательно открыв глаза, Евгения улыбнулась восходящему солнцу нежной тёплой улыбкой, и оно ответило ей тем же. От этого тепла и нежности всё её юное существо порадовалось наступающему дню. Как здорово проснуться в такое солнечное утро в своей комнате в своей кровати. Наконец то после трёх лет учёбы в этой промозглой Англии она вернулась домой. Где всё до боли знакомое и родное. И её родная мамочка снова рядом. Все эти годы она так тосковала по материнскому теплу и заботе. Больше она никогда в жизни не расстанется с мамой. От принятого решения ей стало весело. Не заправляя кровати, напевая на ходу детскую песенку «пусть всегда будет солнце, пусть всегда будет мама», она поспешила в ванную комнату. Накинув после купания свой любимый цветной халатик, распустив мокрые волосы по плечам, оставаясь босой, Евгения прошла в зал. Зал был наполнен золотистыми лучами утреннего солнца. В нежно-золотистом воздухе витали пылинки, переливаясь всеми цветами радуги. А сам воздух был тёплым как, тёплая ванная, в нём можно было утонуть…Удивительный свет, озарявший комнату, проникал в самое сердце и дарил радость. Евгения, наполненная этой радостью жизни, надела наушники на голову и включила любимую музыку. Закрыв глаза, она всем своим существом погрузилась в оранжевое чудо света и отдалась танцу. Перед её закрытыми глазами в такт музыки проплывали чудесные оранжевые картинки, сливающиеся в единое золотистое сияние. И в этом золотистом сиянии в своих мечтаниях она была уже не здесь на земле, а там далеко, рядом с солнцем. Но вдруг на этом золотистом фоне появился чёрный силуэт человека. В его крадущейся позе было что-то угрожающее, как в позе зверя , готовящегося к прыжку на свою добычу. Евгения резко остановилась, сдёрнула с головы наушники и открыла глаза. Перед ней стоял красивый мужчина лет 30-35. Их глаза встретились. То, что увидела Евгения в глазах стоящего перед ней человека, заставило её в начале оцепенеть от страха, а затем закричать криком ужаса. В его глазах горела похоть зверя, готового прыгнуть на неё, разорвать, растоптать, уничтожить. В следующее мгновение мужчина опомнился и, явно сделав над собой усилие, резко повернулся и быстро вышел из комнаты. Через минуту в прихожей громко хлопнула закрывающаяся входная дверь. Борис Васильевич, не помня себя, стремглав спустился по лестнице на первый этаж. Здесь он немного отдышался и вышел из подъезда. Быстрым шагом дошёл до машины, нашёл сигареты и нервно закурил. Руки у него дрожали. «Откуда она появилась в квартире? – Лихорадочно дума он, стараясь успокоить себя дымом сигареты. – И кто она такая?» Пресыщенный вниманием со стороны женщин, он давно не испытывал такого взрыва страсти в себе. Случайно вчера он случайно забыл свой портфель с документами в квартире Ирины. Возвращаться не хотелось, и он решил, что заедет за портфелем утром, перед работой. Открыв входную дверь квартиры своим ключом, Борис Васильевич увидел, что портфель стоит себе спокойно там, где он его вчера поставил. Он протянул руку за портфелем и в этот момент уловил какое - то движение внутри квартиры. « Неужели Ирина всё ещё дома? – обрадовался он.- Сейчас я устрою ей сюрприз». Он осторожно прошёл к залу и обомлел. То, что он увидел в комнате, повергло его в глубокое изумление. В центре комнаты, в потоках солнечного света, с закрытыми глазами танцевала свой сказочный танец красивая, как африканская бабочка, юная девушка. Длинные белокурые волосы с золотистым отливом обрамляли ангельское лицо. Луч солнца просвечивал тонкий шёлк короткого халатика, и он увидел её всю сразу. Тело у девушки было белокожее, стройное, гибкое, как у кошки. Под шёлком красиво проступал изгиб бёдер. Её маленькая девичья грудь вздымалась навстречу солнцу. Как восхитительно дерзновенна была линия, идущая от вытянутой в танце шейки к самому низу живота. Каждое движение её тела было немыслимо соблазнительным. Глядя на девушку, он почувствовал, как его переполняет неистовая, почти до боли, пронзительная страсть. Неизъяснимый флюид тайных первобытных инстинктов завладел им. И злобное животное желание расползлось в его мозгу. Борис Васильевич, как обычно, зашёл в кабинет Ирины в 11 часов утра на чашечку кофе. Так они называли своё закрытое совещание вдвоём. За эти пятнадцать минут общения они обычно обсуждали текущие деловые вопросы, не предназначенные для посторонних ушей. Выпив чашечку кофе и обсудив возникшие на сегодняшний день проблемы, касающиеся деятельности Ирины, Борис Васильевич задал главный вопрос, который мучил его с самого утра: - Послушай, Ирина, а что у тебя за девушка в квартире? Ирина от этого неожиданного вопроса заметно побледнела. - Откуда ты знаешь? – ответила она вопросом на вопрос, и голос её при этом слегка задрожал. - Вчера утром, уезжая от тебя, я случайно оставил в прихожей свой портфель, а сегодня по дороге на работу заехал за ним. - Ты успел с ней познакомиться? – оттягивая время, Ирина снова ответила вопросом. - Нет. Просто я нечаянно напугал её. Так я жду ответа. Ирина молчала. Она думала. Что же ему ответить? Три года назад по рекомендации знакомых Борис Василевич принял Ирину в свою клинику «Акушерство и гинекологии» на должность врача гинеколога. Со временем он назначил её заведующей отделением и позволил свободно планировать свою работу. В то время для Ирины возможность попасть в клинику Бориса Васильевича была большой удачей. Поэтому она была безмерно благодарна ему за это. Она и сама не заметила, как её чувство благодарности постепенно переросло в чувство любви к нему. Борис Васильевич, умница и удачливый в делах красивый молодой мужчина, слыл в своём коллективе большим любителем женской красоты и новизны. А ещё о нём говорили, что он не любит детей и поэтому до сих пор не женат. Это был парадокс. Врач, благодаря которому на свет появлялось столько чужих детей, не хотел иметь своих. С первых дней пребывания Ирины в клинике Борис Васильевич начал оказывать ей знаки внимания, как женщине. И хотя он был младше Ирины на пять лет, это не смущало её, а наоборот, льстило женскому самолюбию. Так за короткое время между ними возникли романтические отношения. Ирина, в свои сорок лет, с головой окунулась в романтику любви, при этом потеряв и сердце, и рассудок. Однако было одно большое « НО» которое могло разрушить эти их отношения. У Ирины была дочь, о которой не знал Борис Васильевич. Ирина не хотела терять любимого, она мечтала упорядочить с ним свою семейную жизнь. Тогда, хорошенько подумав, она отправила Евгению, в Англию в закрытую школу. Таким образом, ей удалось скрыть от Бориса Васильевича, что у неё есть ребёнок. «А через три года я, что нибуть придумаю, - решила она тогда». И вот ситуация – Борис увидел Евгению в квартире. Что ему ответить? - Ирина, я жду ответа, - напомнил Борис Васильевич. «Ну что ж,- решилась Ирина, - скажу правду». - Это моя дочь. Реакция на такой ответ была бурной. Глаза Бориса Васильевича вначале расширились от удивления, затем и в них вспыхнул гнев. Он резко вскочил из-за стола и нервно заходил по кабинету. - Ты, ты посмела скрыть от меня то, что у тебя есть ребёнок! – Гремел его голос, наполненный гневом. - Да ты понимаешь, что ты наделала! Я чуть не женился на тебе! Он громко хлопнул ладонью по крышке стола и быстро выбежал из кабинета. Всё! Это катастрофа! Ирина уронила голову на руки и горько заплакала. Больше он к ней не вернётся! Сердце её разрывалось от горя. Весь день у Ирины все валилось из рук. Обычно собранная и подтянутая, она исполняла свою работу легко и добросовестно, не позволяя себе отвлекаться на посторонние дела. Сегодня же она не могла думать о работе. Она всё время думала о Борисе. О ссоре с ним, о дальнейших отношениях. Целых три года своей жизни Ирина потратила на то, чтобы завоевать его сердце. И почти добилась результата. Он сам сказал, что готов был жениться на ней. И вот в один миг всё рухнуло. И что ей теперь делать? К концу рабочего дня зазвонил мобильный телефон. Очень спокойным голосом Борис Васильевич попросил у Ирины прощения. - Я был не прав, извини. У меня к тебе предложение. Давайте сегодня вечером в знак примирения поужинаем в ресторане втроём. И ты познакомишь меня со своей дочерью. Ирина ликовала. Слава Богу – ситуация разрешилась! Евгения впервые в жизни была приглашена в ресторан. Она радовалась этому как ребёнок. Мама объяснила, что у неё есть друг, и сегодня в ресторане она познакомит его с Евгенией. Богатое убранство ресторана привело девушку в восторг. Приглушённая музыка, не спешные движения чопорных посетителей, официанты, как в кино – всё восхищало Евгению. Они пришли в ресторан немного раньше Бориса Васильевича, и накрахмаленный официант вежливо проводил их к заказанному столику. Каково же было изумление Евгении, когда некоторое время спустя к ним подошёл тот самый утренний посетитель их квартиры. При появлении этого человека, у девушки помимо её воли, внутри возникло необъяснимое чувство опасности. Но Борис Васильевич сейчас был совсем другим человеком. Красивый, хорошо одетый, знающий себе цену и уверенный в себе, он радостно улыбался женщинам. - Я, кажется, утром случайно напугал вас. Простите меня ради Бога, - сказал он Евгении после знакомства. - У меня тост. Давайте выпьем за дружбу между нами. Вечер проходил на весёлой, дружелюбной нотке, и Евгения успокоилась. Борис Васильевич много и красиво говорил, шутил в тему и оказывал знаки внимания обеим женщинам. Часто танцевал с Ириной. - Как тебе мой друг, понравился?- спросила мать у дочери после возвращения домой. - Очень интересный человек, - уклончиво ответила Евгения. – А вы с ним поженитесь? - Надеюсь, что это будет так. Во всяком случае, я его люблю. Страсть - эгоистичное чувство. Оно «берёт» у человека всё: время, пространство, мысли, ощущения, сознание, внутренний мир. С той самой минуты, как увидел необыкновенную девушку в лучах солнца, Борис Васильевич ни о чём другом думать не мог. Только о ней! Он постоянно держал эту солнечную картинку в своём сознании. Каждый волосок девушки, каждая её пора на коже, закрытые глаза, девичья грудь под халатиком – всё возбуждало в нём безумную страсть. Никогда не удастся искоренить в человеке всё грубое, дикое, жестокое. Победа разума даётся на короткий срок, а потом в людях опять берёт верх звериное начало. Инстинкты, которые намного мощнее разума, рано или поздно возобладают. Мощный инстинкт самца в Борисе Василевиче страстно желал эту юную деву. Всю последующую неделю после встречи с Евгенией в ресторане Борис Васильевич ходил по клинике какой-то рассеянный. Плохо слушал своих собеседников и, что было ему совершенно не свойственно, забросил текущие дела. Однажды, сидя за чашечкой кофе и рассеянно слушая Ирину, он неожиданно задал вопрос: - А чем сейчас занимается твоя дочь? Ирину вопрос удивил и обрадовал. После ресторана он ни разу не заговорил о Евгении. Ирина тоже молчала. И вдруг он спросил, чем она занимается. Значит, сердце его оттаяло. - Чем может заниматься девушка в её годы, только что окончившая школу. Друзей в городе у неё нет. Поэтому она всё время находится дома. Всю ночь сидит в Интернете, переписывается со своими англичанами, а потом спит до обеда. И так каждый день. Так она отдыхает перед поступлением в институт. - И куда же хочет поступать это юное дарование?- заинтересованно спросил Борис Васильевич. - Ты не поверишь! Собралась в театральный! Я её отговорить не могу. Нет, чтобы как все нормальные дети пойти учится на юриста или на экономиста, она в актрисы собралась. Вбила себе в голову, что у неё талант. Видите ли, кто-то сказал ей об этом. - Вполне возможно, что она права, – задумчиво постукивая пальцами по столу, отозвался Борис Васильевич. – Постарайся не мешать. Пусть поступает туда, куда ей хочется. Ну а мне пора, засиделся я у тебя, - сказал он вставая. – Да, вот ещё что. Завтра меня не будет в клинике до обеда. У меня возникло неотложное дело. Ты присмотри здесь за порядком. И он ушёл, ни слова не сказав об их новой встрече. А не встречались они уже целую неделю. Этот факт пугал Ирину. На следующее утро Борис Васильевич остановил свою машину недалеко от дома Ирины и стал внимательно наблюдать за подъездом. Ждать пришлось не долго. Ирина всегда была пунктуальным человеком и никогда не опаздывала на работу. Как только её машина отъехала от дома, Борис Васильевич быстро поднялся по лестнице к двери квартиры. С осторожностью, открыв входную дверь, он вошёл в прихожую и прислушался. В квартире было тихо. Сняв с себя верхнюю одежду, он на цыпочках подошёл к комнате Евгении и открыл дверь. Одетая в тонкую ночную рубашку, Евгения спала, лёжа на спине. Во всех изгибах её тела таилась безупречная грация. Длинные белокурые волосы, обрамляя прекрасное личико, рассыпались по подушке. Она слегка улыбалась во сне, и улыбка придавала её лицу детское выражение. Жгучая страсть вновь поднялась из самой глубины и захватила всё существо Борис Васильевича. Он издал победный дикий крик и набросился на девушку. Адвокаты, врачи и священники бывают всегда циниками, ибо знают о человеческих пороках слишком много из того, что недоступно другим людям. После обеда Борис Васильевич вызвал Ирину к себе. Войдя к нему в кабинет, она застала его за весьма странным в рабочее время занятием. Он разливал по бокалам коньяк. - Дорогая моя Ириночка, - с довольным видом обратился он к вошедшей женщине. – Давай выпьем с тобой за самое важное в судьбе человека. А самое важное есть то, что человек не должен потерять интерес к жизни и интерес к трудно достигаемой цели. - Да как-то неловко, - засомневалась Ирина, - среди рабочего дня и коньяк. - Вот-вот. Учу тебя, учу, а тебе всё неловко, - передразнил он Ирину. -В наших с тобой делах нельзя поддаваться чувствам. Чтобы чего-то достичь, чувства нужно исключить полностью. Пей. Тост уже сказан. Он выпил сам и подождал когда выпьет Ирина. - Теперь поговорим о делах. Поступил новый заказ. Так что, дорогая, будь добра, готовь материал. Я сегодня уезжаю на недельку из города, поэтому начинай без меня. Да, вот ещё что, - он достал из кармана ключи и положил перед Ириной. – Возьми они мне больше не понадобятся. При виде ключей от своей квартиры, которыми Борис Васильевич пользовался в любое время суток, у Ирины ёкнуло сердце. Значит, он её бросает. - Да не огорчайся ты так, - посмотрев на расстроенное лицо женщины, утешил Борис Васильевич. Не можем же мы с тобой встречаться в квартире, где проживает взрослая девушка. Я вернусь, и мы придумаем что - нибуть. Вернувшись в кабинет, Ирина дала выход своей ярости. «Кобель проклятый! – Думала она о Борисе Васильевиче, закуривая сигарету. – Знаю я твоё - «уезжаю на недельку из города». Нашёл очередную пассию и везёшь её на море! Ну, ничего! Дай срок, и ты у меня попляшешь! Вот только женись на мне и тогда все твои пассии закончатся!» Она немного успокоилась и пошла, как она сама о себе говорила, в разведку. Вся клиника знала о затянувшемся романе Бориса Васильевича и Ирины. Знала о нём и секретарь Бориса Васильевича, очаровательная хохлушка Оксана. Она сама прошла через пошлую холодность своего шефа и поэтому сочувствовала Ирине. За определённую сумму она сливала обманутой женщине всю интимную информацию о Борисе Васильевиче. - Оксаночка, - подавая конверт с деньгами и мило улыбаясь, обратилась Ирина к девушке. - Куда на сей раз уезжает наш шеф? - Ах, Ирина Владимировна, - так же мило улыбаясь и пряча конверт, ответила Оксана. - На сей раз, его потянуло на «золотые пески» Болгарии. Он попросил меня заказать для поездки девушку из агентства. Билеты уже заказаны. Сегодня вечером они улетают. Ответ Оксаны немного успокоил Ирину. Девушка из агентства ей не соперница. Борис Васильевич сбросит дурь, погреется на солнышке и вернётся к ней. А ей нужно хорошенько подумать и отправить Евгению для продолжения учёбы снова за границу. От этих мыслей Ирина окончательно успокоилась и переключилась на работу. Чтобы выполнить поступивший заказ, придётся много поработать. Нужно всё хорошенько обдумать, взвесить и приготовить. Домой она вернулась поздно. Её не очень удивило то, что Евгения уже лежит в постели. Наверное, ей так захотелось. Голова её была занята совершенно другими мыслями, далёкими от мыслей о дочери. Ощущение времени исчезло для Евгении. Она не знала, прошёл час или сутки с той самой минуты, когда среди света восходящего дня вдруг разверзлась чёрная рокочущая пронизанная дрожью пучина. В которую рухнула вся её жизнь. Сейчас она находилась в мучительном и страшном состоянии, похожем на тяжкую тоску, что охватывает человека, когда, уже выйдя из сна, он не сразу может раскрыть, словно навсегда слипшиеся веки. Мутные сумерки постепенно заполняли всё её существо, всю её душу, и у неё не было сил пресечь это сумеречное наваждение. Одна часть её сознания мучительно боролась со страшной правдой, другая же часть приняла её и медленно умирала. В эти страшные минуты в душе у девушки повис вечный мрак и траурное молчание. Наконец человеку удалось приподнять завесу над природным таинством, затрагивающим самые основы Жизни и возможность её продления. Имя этому таинству – Стволовые Клетки. Так как они способствуют восстановлению повреждённых тканей и органов и способны излечить большинство тяжких патологий, к стволовым клеткам прикован интерес многих ведущих медицинских клиник мира. Всё это, конечно, вселяет большие надежды, если бы не одно «но». Дело в том, что основным источником стволовых клеток является… человеческий эмбрион и то, что от них остаётся после абортов. Так называемый «абортивный материал». Стволовые клетки выделяют из абортивного материала и вводят пациенту. Но при этом существует опасность элементарного заражения, если с материалом работать неправильно. При всём при этом стволовые клетки, а, следовательно, и их основной источник – не родившиеся младенцы – гарантированно пользуются большим спросом. Борис Васильевич, принимая Ирину на работу как хорошего специалиста, имел на неё далеко идущие планы. Ему нужна была партнёрша в нелегальном бизнесе. Зрелая бездетная женщина. Отсутствие детей было обязательным условием. В начале, понимая психологию одинокой сорокалетней женщины, он влюбил её в себя и привязал к себе через постель. Затем он повысил её в должности, сыграв на гордом самолюбии Ирины. И только потом предложил организовать дело, которое в случае успеха давало бы им огромную финансовую независимость. Разговор состоялся в кабинете Бориса Васильевича. Вникнув в суть дела, которое он предлагал, возмущённая Ирина резко сказала - нет. - Ну что ж, дорогая, - вставая с кресла, мягко ответил он, - будем считать, что я не слышал твоего ответа. Свой точный ответ ты скажешь мне завтра. И если он будет отрицательным, чего бы мне очень не хотелось, нам с тобой придётся распрощаться навсегда. Ирина провела эту ночь в смятении. Дело, которое предлагал ей Борис Васильевич, а именно - продлевать жизнь престарелым правителям и миллионерам за счёт убийства хотя и не рождённых, но детей, по всем этическим нормам было чудовищным. Сейчас ей стало понятно одно из условий Бориса Васильевича – его партнерша должна быть бездетной. У рожавшей женщины сразу же возникает мысль, «если бы с моим ребёнком так поступили». От этой мысли женщину охватывает ужас. Переступить через который трудно. Но что значит, для Ирины уйти из клиники. Это значит, вновь окунутся в нищету рядового врача, да ещё со взрослой дочерью на руках. На какие средства она продолжит образование Евгении. А любовь! Она же понимает, что это её лебединая песня. После развода с отцом Евгении она так долго была одинокой. Ради встреч с Борисом Васильевичем, ради будущей семейной жизни с ним, она отправила свою дочь в закрытую школу. Нет, без него жизнь станет бессмысленной. А с ней или с кем-то другим Борис Васильевич всё равно продолжит своё дело. - Ну вот, и молодчина!- полу обняв Ирину, после того как, она заявила о своём согласии, обрадовался Борис Васильевич. – Значит, я в тебе не ошибся. А теперь обсудим детали. - Подожди, - остановила его Ирина. – У меня к тебе есть вопрос. - Пожалуйста, я тебя внимательно слушаю. - А как же закон? Какие нас ждут неприятности, если закон вмешается в наши дела? - Моя дорогая, - рассмеялся Борис Васильевич. – Пусть тебя это не волнует. Да в России нет никаких законодательных ограничений на работы с эмбриональными стволовыми клетками с целью терапевтического лечения. Этот метод не запрещён и подпадает под действие закона о трансплантации органов и тканей. И потом, с законом будет разбираться заказчик, а наше с тобой дело поставить ему качественный материал. Самой трудной, во всём процессе их нового бизнеса, была подборка клиентуры. Чтобы избежать побочных эффектов и элементарного заражения, «абортивный материал» нужно было изымать из молодых и здоровых женщин, добровольно согласившихся на аборт. Подбором клиенток занималась Ирина. Наметив жертву, она приглашала молодых супругов к себе в кабинет для беседы. Используя свой авторитет опытного врача, она заявляла супругам о том, что у их будущего ребёнка выявлена (а на самом деле не существующая) наследственная патология. Они же не хотят иметь не полноценного ребёнка? Поэтому необходимо сделать аборт. Молодые люди, под её напором и к тому же ничего не понимая в медицинских терминах, обычно пугались и соглашались. Только у немногих в такой ситуации хватало ума обратиться к другому специалисту. Были у Ирины и постоянные клиентки, которые за определённое вознаграждение специально беременели и делали аборты у неё. Были и несовершеннолетние девочки, почти дети. Испуганных и подавленных их приводили к Ирине мамочки. И за молчание, в знак благодарности, платили ей кругленькие суммы за аборт. Больше всего она любила работать со студентками. Их, попавших в затруднительное положение, не нужно было уговаривать, и не нужно было платить им деньги. Выполняя эту безнравственную работу, Ирина как врач понимала, что в любом случае аборт – это, прежде всего физическая и психическая травма для женщин. Обогащаясь за счёт здоровья женщин и убийства детей, она убеждала себя в том, что маленький кусочек плоти – это ещё не ребёнок. А если думать иначе, можно было свихнуться от вины. Евгения не смогла бы ответить, сколько времени провела в постели. Всё нарушилось в её жизни. Чувство страха, поселившееся в её разуме, заставляло вздрагивать от малейшего шороха. Она боялась, что «он» вернётся и насилие, которому она подверглась, повториться. Она даже в мыслях не могла назвать это чудовище по имени. Ей никак не удавалось сосредоточить мысли, на чём нибуть конкретном. Они приходили и тут же уплывали куда-то, не оставляя никакого следа. Лишь смятение, страх, чувство вины, да ещё чувство стыда крепко поселились в мозгу и поглощали все её душевные силы. Сильнее всего она ощущала чувство вины за случившееся. «Как же так? – без конца задавала она себе вопрос. – А мамина любовь? А её замужество?» Сердце сжигало пламя стыда за то насилие и унижение, которому подверг её «он». У Евгении пропал аппетит и сон. Ночью, если удавалось заснуть на короткое время, её мучили кошмары. В них был холод, ужас и темнота. И не было выхода из этой темноты. Вернувшись после отдыха в клинику, Борис Васильевич был предупредителен и ласков с Ириной. И она, в который уже раз, простила ему измену. Да и как было не простить, если он так много времени стал проводить с ней. На работе время за чашечкой кофе стало более продолжительным. Они обсуждали мельчайшие подробности предстоящего выполнения заказа. Вечером ужинали в ресторане. В пятницу сразу же после работы уезжали на субботу и воскресение на дачу Бориса Васильевича. Ирина была счастлива. Никогда ещё он не был так нежен с ней. О Евгении они не говорили ни слова. Словно девочка исчезла из их жизни навсегда. - Я думаю нам пора назначить дату выполнения заказа, - попивая кофе маленькими глотками, проговорил Борис Васильевич. – Срок договора с заказчикам истекает. - Согласна, пора, - не уверенно отозвалась Ирина. - В чём дело? У тебя что-то не сложилось? – Борис Васильевич внимательно посмотрел ей в глаза. - Да нет, всё в порядке. Вот только не могу определиться с пятой пациенткой. Она то соглашается, то на следующий день отказывается. Думаю, что через два дня я решу эту проблему. Давай назначим операции на среду. - Ну что ж, на среду так на среду, – подвёл итог разговору Борис Васильевич. - Пойду звонить заказчику, чтобы в среду прислали курьера. « Однако она стала терять профессиональное чутьё, – думал об Ирине Борис Васильевич по дороге в свой кабинет. - Пора её заменить молодой особой. Да и как женщина эта престарелая матрона надоела мне до тошноты. Но этот заказ она, несомненно, должна довести до конца. Уж очень выгодный клиент попал на сей раз». Ирина проснулась ровно в семь утра. Привычку, просыпаться в одно и тоже время без будильника она выработала тренировкой. Ещё не было случая, чтобы привычка подвела. Ирина открыла глаза и сладко потянулась, выгнув спину, как кошка. Вспомнила вчерашний вечер в ресторане, ласковые слова, которые говорил ей Борис Васильевич, и счастливо засмеялась. Сейчас она была уверенна, после того, как клиент оплатит выполненный заказ, они с Борисом поженятся. Наконец осуществится её мечта! В эту счастливую минуту ей в голову пришла не очень приятная мысль: Евгения! С ней же нужно что-то делать. Борис Васильевич не потерпит рядом с собой чужого ребёнка. Нужно срочно решать вопрос об учёбе Евгении за границей. Тут Ирина вспомнила, что почти месяц, практически, не видела дочь. Когда она возвращалась домой поздно вечером, Евгения уже спала. А когда уходила утром на работу, та ещё спала. «Сейчас разбужу её, - подумала Ирина. – Сообщу ей о своём решении, пусть готовится к отъезду». Выйдя из ванной, она громко постучала в комнату дочери: - Евгения, вставай, вместе позавтракаем, мне нужно с тобой срочно поговорить. Готовя завтрак, она слышала, как дочь вошла на кухню и села за стол. Ирина разложила яичницу по тарелкам и повернулась к дочери. Взглянув на Евгению, она обомлела, настолько изменилась её дочь. «Что это с ней? Неужели акклиматизация так сильно подействовала?» - Ты что больна? – с тревогой спросила она и поставила перед дочерью тарелку с едой. Девушка не успела ответить. От запаха еды сильнейший приступ тошноты комком подкатил к горлу, и она едва успела добежать до ванной комнаты. Шатаясь от слабости Евгения, вернулась на кухню. Ирина внимательно, как врач, вгляделась в неё. Девушка сильно похудела за это время. Глаза потухли. Взгляд бегающий, рассеянный. И эта тошнота утром. Как гром среди ясного неба ей в голову пришла догадка. - Ты беременна? Отвечай! - Я, я не знаю, - заплакала Евгения. - Она не знает! – Ярость вскипала в груди Ирины.- А как спать с мужчиной, ты знаешь? Когда это произошло? - Утром, неделю спустя после ресторана, – заикаясь от слёз и, боясь той правды, которую должна была сказать матери, ответила Евгения. Ирина на какое-то время лишилась дара речи. Она вспомнила довольное лицо Бориса Васильевича, его витиеватый тост и ключи от квартиры, которые он вернул ей в тот день. - Ты хочешь сказать, – медленно начала она, - что спала с Борисом Васильевичем? -Я с ним не спала! – Возмущённо закричала Евгения. – Мама, он изнасиловал меня! Ирина, не помня себя, ударила дочь по лицу. - Ах ты, грязная шлюха! Ты соблазнила его, а теперь обвиняешь в изнасиловании! Да как ты посмела! Ты знала, что я собираюсь за него замуж, и сделала это назло мне! Пошла вон с глаз моих! В этот день Ирина была сама не своя. Сегодня она не искала встреч с Борисом Васильевичем, а специально избегала их. « Неужели он мог так поступить с её дочерью, а потом спокойно спать с ней? А если Евгения обманула её? А если нет? Значит, все планы насчёт семейной жизни рухнули, как карточный домик, из-за какой то девчонки? А если она всё-таки врёт?» От всех этих мыслей голова Ирины шла кругом. Но к концу дня в её воспалённой голове сложился план дальнейшего действия. Чтобы тщательно выполнять заказы, нужна была стерильная чистота. С этой целью они с Борисом Васильевичем выдели отдельную палату № 5 на пять койкомест для своих пациенток. Оснастили современным оборудованием. Помещали в неё женщин на два дня. В первый день готовили к операции и брали контрольный анализ крови. Во второй оперировали. Без лишних глаз операции абортов они делали вдвоём, ассистируя друг другу. Затем тщательно запаковывали «абортивный материал» в специальные контейнеры и передавали заказчику. В замен получали ту сумму денег, которую оговаривали при договоре. « Вот и нашлась пятая пациентка», – решила Ирина. План же её был таков. Если Евгения говорит неправду, это сразу выяснится после встречи Бориса Васильевича с девушкой в больнице. И тогда его отношения с Ириной останутся прежними. Если же она говорит правду, то ему придётся абортировать собственного ребёнка. А затем продать его как «абортивный материал» заказчику. И пусть он с этим живёт дальше. Такова будет месть Ирины. Утром Ирина разбудила Евгению и приказала ей собираться. - Куда я поеду так рано? – удивилась девушка. - Ко мне в клинику. Будем делать аборт,- спокойно ответила Ирина. - Нет, мама, нет! – в ужасе умоляла девочка. – Я не хочу убивать собственного ребёнка! - Какого ребёнка? Ты понимаешь, о чём говоришь? Если ты не сочиняешь и тебя действительно изнасиловали, ты представляешь, что это такое? Это сильнейшее психотравмирующее событие, нарушающее баланс между внутренними адаптационными механизмами и внешним миром. Это стрессовая ситуация, приводящая к особым психологическим последствиям. Ты посмотри на себя со стороны. Ты же не вменяемая! И ребёнок будет развиваться такой же невменяемый. Не поедешь добровольно, увезу под наркозом. Урода родить не дам! Так в палате № 5 появилась пятая клиентка. Борис Васильевич познакомился с отцом Владимиром пять лет назад. Открыв свою клинику, он решил поступить, как поступают сейчас многие. На всякий случай, освятить её. Не откладывая дела в долгий ящик, он обратился со своей просьбой в ближайшую церковь, к отцу Владимиру. Однако отец Владимир, узнав, что в клинике имеется абортное отделение, отказался освящать здание. Между ними произошёл достаточно неприятный, для Бориса Васильевича, разговор. Тогда он ушёл из храма несколько приниженным. Поэтому, увидев у себя в кабинете на следующий день отца Владимира, Борис Васильевич был несколько удивлён. - Что привело вас ко мне? – предлагая кресло, спросил он. – Или вы изменили свой взгляд на нашу деятельность? - Не обольщайтесь понапрасну, сын мой, - ответил священник. – Я по-прежнему утверждаю, что аборты на любом сроке – убийство человека, то есть смертный грех. Вы как опытный врач отлично понимаете, что с момента оплодотворения человеческий эмбрион – живое человеческое существо. Оно обладает своим собственным уникальным генетическим кодом, динамично развивается, последовательно раскрывая потенции, заложенные в него природой. Мы обязаны считать его человеком на эмбриональной стадии развития. Его уничтожение является убийством человека. И на это надо смотреть прямо и серьёзно, и никакого извинения в этом отношении нет. - Надо же, - засмеялся Борис Васильевич, - вы рассуждаете об эмбрионах не, как священник, а как врач. - Позволю себе заметить, что ещё семьдесят лет назад в Европе нельзя было сильнее оскорбить врача, чем предположить, что он способен произвести аборт. Ещё Честертон писал в своих детективах об одном из врачей - «Вы на всё пойдёте за деньги. Быть может, даже на убийство нерождённых». А как священник я выскажу вам своё мнение. Для меня, практика ставить эксперименты на эмбрионах смыкается с мироощущением самых диких и мрачных религиозных культов, с сатанистскими жертвоприношениями. Хочу ли я предупредить вас о том, что те муки, на которые вы обрекаете человеческие эмбрионы, имеют сатанинскую изнанку? Да, как священник я обязан это сделать, ибо все мы когда-то предстанем Суду Божию. Но я не думаю, что после этого предупреждения, вы встанете на путь нравственного осмысления и покаяния в том, что нарушаете волю Божию. Для этого вам нужна полная перемена ума. Достаточно того, если вы будете помнить о том, что Бог есть любовь, принимающая в свои объятия любую, даже самую омраченную душу. А пришёл я к вам с поклоном. Позвольте мне посещать тех несчастных женщин, решившихся на убийство своих младенцев, то есть на аборт. С тех пор отец Владимир стал постоянным посетителем клиники. Когда после беседы со священником у Ирины стали уходить одна за другой клиентки, она возмутилась. - Не пускай ты этого попа в клинику, он мне всех клиенток разгонит! - Не кричи, - спокойно ответил Борис Васильевич. – Может, за то, что он спасает чью-то душу, нам с тобой на том свете плюсик поставят. А клиентки твои, пока существует мир, они у тебя не закончатся. В пятой палате царила хаотически нервная атмосфера. Люба, пухленькая смазливая девушка с крайней кровати, всё время разговаривала с кем-то по телефону и громко смеялась. На следующих двух кроватях лежали студентки Оля и Наташа. Они потихоньку шушукались вдвоём и ели шоколадные конфеты из одной коробки. На четвёртой кровати лежала замужняя женщина Вера и горько плакала. На кровати у стены, уставившись невидящими глазами в потолок, лежала Евгения. Вдруг в коридоре послышался мужской голос, читающий молитву на распев, и в дверь палаты негромко постучали. В палате сразу стало тихо. - О, - отреагировала на стук Люба, - принесла его нелёгкая. - Кого? – в один голос спросили студентки. - Да отца Владимира, кого же ещё, - ответила Люба.- Сейчас мозг будет выносить. - Спаси вас Господи: сёстры, - приветствовал всех сразу, входя в палату, священник. - И вам не хворать, - откликнулась Люба, остальные удивлённо молчали.- Проходите, отец Владимир, берите стул, садитесь. Но отец Владимир и не думал садиться на стул. Он всегда разговаривал с девушками стоя. Подчёркивая этим всю серьёзность разговора. - И вы, и я – начал он, - все мы знаем, зачем вы здесь находитесь. Но я пришёл не судить, а помочь вам. Может быть, послушав меня, вы не сегодня, а в следующий раз задумаетесь, прежде чем прийти сюда. С древнейших времён Церковь рассматривает намеренное прерывание беременности как тяжкий грех. Канонические правила приравнивают аборт к убийству. В основе такой оценки лежит убеждённость, что зарождение человеческого существа является даром Божиим, поэтому с момента зачатия всякое посягательство на жизнь будущей человеческой личности преступно. Вы думаете, что зародыш – это только кусочек плоти. Вы глубоко ошибаетесь. Наукой доказано, что уже в первый день зачатия формируется человек – определяется пол, цвет глаз, волос, высокий или низкий рост и многое другое. На восемнадцатый день у него начинает биться сердечко! Кто из вас знает, что такое аборт? Конечно, вам удобнее не знать этого. Вашего ребёнка разрывают на куски, сжигают заживо концентрированным соляным раствором, расчленяют на части стальным петлеобразным ножом. Всё это называется абортом. Слушая отца Владимира, девушки подавленно молчали. - Ох, батюшка, - не выдержала Люба, ей давно хотелось приостановить речь священника, от которой по коже шли мурашки. - Вы так рассказываете об аборте, словно сами его делали. - Не пытайся смутить меня сестра, я знаю о человеческих пороках гораздо больше, чем ты думаешь. Кроме того, - продолжал он, - мать с ребёнком связывает невидимая духовная нить. Ребёнку передаются все материнские чувства. Поэтому ребёнок матери, решившейся на аборт, чувствует её переживания. Он чувствует опасность, удары его сердца учащаются. И он кричит. Этот безмолвный крик стоит сейчас у вас над головами в этой палате. Да поможет вам Бог, сёстры. Зачавшееся существо – это человеческое существо, и жизнь его священна. Я говорю вам, как Господь нам сказал: если не можешь его вырастить, роди и отдай другим. У многих нет детей. Но не убивай его, как ты комара убиваешь! Это ребёнок, это твой ребёнок, это человек. Сказав всё это, отец Владимир прошёл к двери, затем повернулся к девушкам лицом и поклонился им поясным поклоном. - Простите меня, сёстры, что я не смог ничем вам помочь. Храни вас господь. Открыл дверь и вышел. В палате нависла гнетущая тишина. Каждая девушка задумалась о своём. Громкие рыдания Веры взорвали эту тишину. - Да что ты без конца ревёшь! – разозлилась Люба. – Никто тебя сюда насильно не тащил. Сама пришла, так нечего реветь. - Хорошо тебе говорить, сама пришла, - сквозь слёзы заговорила Вера.- Я не сама пришла. Мы с мужем так ждали этого ребёночка! А Ирина Владимировна сказала, что у нашего малыша наследственная патология. Поэтому нужно сделать аборт. - Вот ты дура, - протянула слова Люба, - а если она ошиблась? - Мне сказали, что такие врачи, как Ирина Владимировна, не ошибаются. - Всё равно, - не сдавалась Люба, - если бы я хотела ребёнка, так как ты, то прежде чем делать аборт показалась бы другому специалисту для контроля. После Любиных слов Вера повернулась к стене и как-то подозрительно затихла. - А вот я, - не унималась Люба,- уже третий раз в этой палате. И не плохо на этом зарабатываю. - Как это зарабатываешь? – удивилась студентка Наташа. - Да, - гордо подняла голову Люба, - мне за то, что я делаю здесь аборт, платят деньги и очень хорошие деньги. Все замолчали, в том числе и Люба. Никто из них не понимал, за что же платят Любе деньги. Евгения находилась в какой-то прострации. Её мозг отказывался понимать происходящее вокруг. Ещё месяц назад она понятия не имела о том, что мир так жесток. По словам отца Владимира, её родная мать профессионально занимается детоубийством. А сама она находится здесь для того, чтобы её ребёнка расчленили. Это немыслимо! Психика Евгении не выдержала той лавины жестокой информации, что свалилась на неё за последнее время. Сработала защитная реакция, и сознание девушки провалилось не в сон, а в какое-то небытие. Она увидела свою палату как бы со стороны. Увидела всех девушек, лежащих на кроватях, в том числе и себя. Увидела четырёх плачущих ангелочков, слетающих каждый к своей маме. «Как же так, - с трудом подумалось ей, - люди думают, что нерожденные дети не плачут, а у них тоже есть слёзы». Она услышала разговоры ангелочков со своими мамами. К Любе подлетел ангелочек мальчик. Он нежно прижался к её груди и заговорил: - Мамочка, когда ты будешь одинока, всеми покинутая и несчастная, я тебя найду, позабочусь о тебе. Я знаю: ты меня не запланировала. Но именно ты мне была дана, я тебя полюбил, потому что человек имеет только одну- единственную маму. Позволь мне жить, и ты никогда не будешь об этом жалеть! К Оле подлетела ангелочек девочка. Она погладила Олю по голове, затем, став на край кровати, стала показывать себя маме. - Мамочка, посмотри какая я красивая. У меня светлые волосы и голубые глаза. Всё уже определено, даже то, что я буду любить цветы и стану художницей. Я нарожаю тебе внуков, которые будут любить тебя и называть бабушкой. Разве ты не видишь моих слёз? Прошу тебя, не убивай меня! К Наташиной кровати подлетел ангелочек мальчик. Он сразу же начал умолять её. - Мамочка, позволь мне жить… Ты моя единственная мама. Я люблю тебя с самого начала, потому что живу в тебе. В нас течёт одна и та же кровь. Я слышу каждый стук твоего сердца. Я радуюсь, когда ты радуешься, и грущу, когда ты грустишь. Я стану учителем и поэтом. Вот послушай мои стихи: Расцветают сады и приносят плоды Неужели бы мне не хватило еды? Как красиво поют по весне соловьи… Неужели бы мне не хватило любви? Хорошо бы родиться у птиц, у зверей Ведь ни звери, ни птицы не губят детей… Я бы зайчиком серым скакал по лугам Или лебедем белым летел к облакам. Перед Верой стоял на коленях ангелочек мальчик и, молитвенно сложив ручки, убеждал её: - Они говорят, что не делают ничего плохого, потому что я ещё не родился, как будто это даёт им право разорвать моё тело. Они хотят убедить тебя, что тебе не нужно плакать. Но ты всегда будешь слышать мой плачь когда меня уже не будет здесь. А я буду плакать, потому что в этих белоснежных стенах никому нет до меня дела. Моя маленькая душа будет надрываться от боли, и эхо наполнит зал. Но они разрушат мою головку, и никто не остановит их окровавленных рук, чтобы спасти меня. Они говорят, что я неудобный, но ты не верь им. Я стану учителем, и ты будешь гордиться мной. Не позволь им убить меня мамочка! «А где же мой ангелочек? – панически искала Евгения, - значит, он даже не захотел прилететь ко мне!» И её сознание окончательно погрузилось в темноту. День выдался суетным. Бывает, выпадают такие пустые, суетные дни ни о чём. С утра начались ничего не значащие звонки. Ненужные посетители, просьбы, пустые разговоры. Всё это утомило Бориса Васильевича. А тут ещё Ирина с холодно отстранённым лицом сообщила ему, что пациентки пятой палаты готовы. Но она завтра, к сожалению, оперировать не сможет, так как плохо себя чувствует. Она сможет только ассистировать ему. Борис Васильевич вдаваться в подробности её болезни не стал. Сам так сам, какая разница, всё равно вместе. Вечером, приняв душ, он решил лечь спать пораньше. Завтра будет трудный день, поэтому нужно выспаться. А чтобы не заставлять себя насильно закрывать глаза, принял таблетку лёгкого снотворного. Не успел он, погрузиться в сон, как на кровать к нему присело странное существо, похожее на человека. - Ты кто? – изумился Борис Васильевич. - Как кто? – засмеялся пришелец, - твой ангел. Разве ты не узнаешь во мне себя? - Мой ангел? – Ещё больше изумился Борис Васильевич, - а почему ты чёрный? - Какой ты, такой и я. Мы с тобой одно целое. - По-твоему, я чёрный? - Ты не снаружи, ты внутри чёрный. Ещё черней меня, - снова засмеялся пришелец. - Зачем ты пришёл? – обидевшись, сердито спросил Борис Васильевич. - Не сердись! Я за тобой пришёл. - Но я никуда не собираюсь! - Я знаю, только там, наверху, - ангел показал пальцем в небо, - сегодня будет решаться один вопрос, который непосредственно касается тебя. Хочешь узнать, о чём пойдёт речь? - Конечно, хочу! Но как я туда попаду? У меня же нет таких крыльев, как у тебя. - Это уже моя забота. Ты только дай согласие. - Хорошо, - согласился заинтригованный Борис Васильевич, - я даю согласие. Ангел, как пушинку, подхватил Бориса Васильевича под своё крыло и они взмыли вверх. - Кажется, успели, осторожней! – предупредил ангел. – Если нас обнаружат здесь, то нам с тобой придёт конец. Они находились у раскрытых дверей небольшой наполненной белым светом комнаты. Посредине комнаты стоял стол, сколоченный из обыкновенных досок. За столом сидели семь белых, как лунь, старцев. Перед ними стоял такой же, как у Бориса Васильевича, ангел. Отличался он тем, что был белый. Белый ангел докладывал старцам: - Сегодня два известных вам врача собираются у женщин из пятой палаты убить пятерых младенцев. Будущих: поэта, художницу, учителя и инженера. А так же одного гения. Ангел замолчал. Старцы сидели в глубокой задумчивости, не нарушая тишины. От этой тишины у Бориса Васильевича мурашки побежали по коже. -Врачи сошли с ума, – наконец заговорил один старец, - они занялись серийным детоубийством. Сколько у этих двоих на счету убиённых младенцев? - Пришло время наказания для них, - утвердительно добавил второй. - Нам нельзя вмешиваться в добровольные дела людей. Но это исключительный случай. Если не удастся спасти всех, - вступил в диалог самый главный старец, - гения нужно спасти любой ценой. – Мы все знаем, как много нужно затратить сил и времени, чтобы приготовить гения для земной жизни. Гения нужно спасти. Борис Васильевич проснулся в холодном поту. « Надо же присниться такой чертовщине! – думал он, собираясь на работу. – Это всё отец Владимир со своими разговорами о загробной жизни. И всё-таки надо заканчивать с этой палатой номер пять. Всех денег не заграбастаешь. А вдруг и вправду придётся отвечать перед Богом? Хорошо, сделаю сегодня последние операции и больше пальцем не прикоснусь к абортам». С таким решением он пришёл на работу. Ирина нервничала. Она хотела и боялась узнать правду. Поэтому решилась ещё на одну хитрость. - Нужно сходить на обход в пятую палату, - сказала она Борису Васильевичу, заходя в его кабинет. – Я принесла тебе их истории болезни, чтобы не терять времени можно их отписать прямо сейчас. - Да, конечно,- рассеянно ответил тот, не вникая в сказанные Ириной слова.- Вот только сделаю последний звонок и схожу. - Здравствуйте, мои ласточки, - приветствовал он девушек дежурной фразой, входя в палату. – Сейчас мы с вами познакомимся поближе. Сегодня я буду делать вам операции, поэтому прошу любить и жаловать. Он по опыту знал, если женщина настроена дружелюбно к врачу, операция проходит легче и быстрее. Поэтому сейчас он старался задать тон этакого панибратства с женщинами. «Интересно, которая из них носит гения?» - мимоходом подумал он, вспомнив сон. Переходя от кровати к кровати, он шутил с девушками, а с Любой даже посмеялся. Так дошёл до кровати, где лежала Евгения. Девушка лежала лицом к стене. - Кто это у нас здесь такой хмурый и колючий? – пошутил Борис Васильевич и наклонился над девушкой. Евгения проснулась утром отдохнувшей и, как это было ни странно в её положении, полной сил. В голове прояснилось, мысли были чёткими и конкретными. В сознании зрело твёрдое решение. Она будет сопротивляться, драться, кричать, в конце концов, но не даст матери убить своего ребёнка. Евгения повернулась лицом к стене, чтобы чужие разговоры не мешали думать, и стала обдумывать свои дальнейшие действия. Приход врача в палату не вызвал в ней ни какого интереса. Когда врач подошёл к её кровати и прикоснулся к ней рукой, она повернулась к нему и глаза их встретились. Крик ужаса вырвался из груди Евгении, когда в склонившемся враче она узнала «его». Девушка со всей силой оттолкнула его и, не помня себя, выбежала из палаты. На улице, она машинально огляделась, ищя убежища, и увидела сквер с высокими деревьями. Евгения, что было сил, побежала к этим деревьям, желая только одного, спрятаться в их густой листве. Добежав до первой попавшейся в сквере скамейки, девушка села на неё, закрыла лицо руками и заплакала. - Что делает Евгения в пятой палате? – врываясь в кабинет Ирины, гневно закричал Борис Васильевич. Ирина в ожидании его нервно ходила по кабинету. «Сейчас всё решится - подумала она и встретилась с ним взглядом». - Тебе лучше знать,- постаралась, как можно спокойнее ответить она. - Что значит, мне лучше знать? – не сразу понял Борис Васильевич. – Она что, беременна? И тут до него дошли слова Ирины «тебе лучше знать». Евгения забеременела, и Ирина знает от кого. Так вот в чём причина её сегодняшнего недомогания. Она хотела, чтобы я абортировал собственного ребёнка! - Ирина, ты чудовище! - Да, я чудовище! – взвизгнула Ирина, она уже всё поняла. Евгения говорила правду. Сейчас она выскажет ему все обиды, накопившиеся в её душе за три года.- А ты ангел? - Ангел? Да, да, конечно, только чёрный ангел, - непонятно ответил Борис Васильевич и, прервав разговор, поспешно вышел из кабинета. «Вот и всё закончилось», - вяло подумала Ирина и в её душе образовалась пустота. Отец Владимир после посещения пятой палаты всё время испытывал смутное беспокойство. Он был не доволен собой. Вчера он не смог достучаться до сознания девушек. Не смог найти нужные слова, чтобы растопить лёд в их сердцах. Особенно его беспокоила девушка, на кровати у стены. Совсем юная с потухшими глазами и остановившемся взглядом, она лежала не шевелясь. Наверное, даже не слышала его. Было понятно, что она находится здесь не по собственной воле, а под чьим-то давлением или, того хуже, под действием лекарств. «Если успею, с Божией помощью, спасу её ребёнка, если не успею, постараюсь вернуть её душу к жизни». С такими мыслями отец Владимир направился в сторону клиники. Чтобы сократить путь, он решил пройти через сквер. Отец Владимир почти дошёл до конца аллеи, когда увидел на скамейке плачущую навзрыд девушку, одетую в халат и тапочки. Подойдя поближе, он узнал в девушке вчерашнюю пациентку пятой палаты. Обняв Евгению за плечи, погладил её по голове и, ни о чем, не спрашивая, позвал: - Пойдём со мной, дитя. Увидев перед собой священника, Евгения сразу успокоилась и спокойно повиновалась ему. Во все времена людей волновала проблема отношения к Богу. Что это? Как к нему относиться? Какое влияние Он осуществляет на нас? Евгения ходила по храму от иконы к иконе и, вглядываясь в лики святых, думала. « А я верю в Бога?». Она впервые была в храме. Впервые увидела красивое убранство Православной Церкви. Впервые задумалась о Боге. Ей казалось, что она всегда несла в себе частицу веры во что-то более высокое, умное, святое. Может быть, это и была её вера в Бога? Двигаясь по кругу, Евгения незаметно подошла к изображению «Спас Нерукотворный». Она взглянула в глаза Иисуса и была поражена. Голубые глаза были наполнены скорбью, огромной любовью и всё пониманием. Его глаза знали о Евгении всё! И в тоже время прощали и любили её. - Какая выразительная икона! – прошептала она. Её удивление перешло в молитву, а молитва – в слёзы, которые она не смогла сдержать. Это изображение заставило почувствовать присутствие Христа в её жизни. Икона словно поведала, что любовь и милосердие Господне сильнее смерти. «Наверное, Бог – это понимание жизни, любовь и вера во что-то святое, - думала Евгения, стоя перед иконой. - Но как найти дорогу к Богу?» Отец Владимир наблюдал за Евгенией со стороны, не мешая её первому знакомству с Храмом. После того как матушка Надежда облачила девушку в длинную юбку, в тёмную кофту и покрыла её роскошные волосы чёрным платком, Евгения стала похожа на старушку с лицом беспомощного ребёнка. «Что же произошло в жизни столь юного создания?» - подумал священник и позвал Евгению к себе. - А сейчас дитя ты как перед Богом расскажешь мне всё о себе. И не бойся рассказать всю правду, ибо нет ничего постыдного, что нельзя было бы открыть Богу. Отец Владимир был поражён услышанным рассказом. Какое же нужно иметь уродство души, чтобы ради мужчины изувечить собственную дочь. Как врач Ирина знала, что первый аборт для женщины чреват бесплодием. А Борис Васильевич? Абортировать, то есть убить собственного ребёнка? А потом спокойно жить с этим? Всё это не укладывалось в голове священника. Но что ему теперь делать с этим ребёнком? Отдать в приют для беременных несовершеннолетних девочек или вернуть матери? - Евгения, ты хочешь вернуться домой? - О, нет, Батюшка! Не возвращайте меня к маме!- вспомнив глаза матери, горящие ненавистью, взмолилась она. – Вы её не знаете. Она обязательно заставит меня убить ребёнка! - Ну, хорошо,- задумчиво ответил отец Владимир.- Жди меня здесь. Я пойду, помолюсь. Он подошёл к иконе Вседержителя, осенил себя крестным знамением, сделал три поклона и начал молится: - Господи, я человек грешный и не разумею, как должно, но Ты Милостивый, вразуми меня, как нужно поступить с этой девочкой? Снова осенив себя крестом, он пошёл в сторону Евгении, и тут зазвонил телефон. Звонил его друг детства Анатолий. Как всегда, словно у него не было не единой свободной минуты, он быстро проговорил. - Приветствую тебя, отец Владимир! У меня к тебе просьба. Я завтра улетаю по делам в Данию. Сейчас заеду к тебе за благословением. Жди. Телефон отключился. «Что это, знак? Ну, конечно же, знак! Господь услышал мою молитву! – обрадовался священник.- Нужно только уговорить Анатолия». Они жили в соседних домах и ходили в одну школу и в один класс. В первом классе между ними постоянно возникали драки по всякому поводу и без повода. Однако, встретившись после летних каникул во втором классе, они подружились. С годами их дружба переросла в настоящее содружество двух сильных мужчин. После окончания школы Отец Владимир по велению сердца поступил в духовную семинарию, а Анатолий стал изучать экономику и право. Вскоре после окончания института, Анатолий открыл своё маленькое дело с широкими дальнейшими возможностями. А отец Владимир получил место священника в храме. Дружба, закалённая временем, давала им право помогать друг другу в трудные минуты жизни. Целеустремлённый Анатолий, полностью отдавая своё время любимому делу, вскоре расширил своё предприятие. К нему пришёл твёрдый достаток. Он выстроил себе загородный дом и переехал в него на постоянное место жительства. После смерти матери, он забрал к себе единственную свою родственницу, родную сестру матери, свою тётю. Женщину пятидесяти пяти лет, добрейшую и одинокую Анну Ивановну. С тех пор она вела хозяйство и кормила племянника, когда он бывал дома, всякими вкусностями. Анатолий, войдя в Храм, поискал глазами отца Владимира. Тот задумчиво стоял перед ликом Казанской Божией Матери. Храм в это время дня был пуст. Лишь одна старушка, свернувшись в комочек, сидела в углу на скамейке. Анатолий подошёл под благословление священника. Окончив обряд благословления, отец Владимир остановил, пытавшегося было уйти Анатолия. - Подожди, у меня к тебе есть просьба. Анатолий удивился. Просьбы к нему у отца Владимира возникали крайне редко. - Да, конечно, - посмотрев внимательно на священника, сказал он, - я тебя внимательно слушаю. - Анатолий, ты всегда говорил, что тебе хотелось бы сделать хорошее дело для конкретного человека и знать, что этот человек использовал твоё добро на улучшение своей жизни. Правильно я говорю? - Конечно, именно так, - не понимая, куда он клонит, согласился Анатолий. - Так вот сегодня тебе представился такой случай. Я прошу тебя, возьми к себе в дом для проживания на некоторое время эту женщину. Отец Владимир указал на одиноко сидящую старушку. - Эту бабушку? – удивился Анатолий. - Она не бабушка, она ребёнок. Выслушав рассказ священника, Анатолий был потрясён и озадачен. - Она же несовершеннолетняя. Её будут искать. - Едва ли, - с сомнением покачал головой священник. Из родственников в этом городе у неё только мать. К ней она возвращаться не хочет. Да и матери она не нужна. Прошу тебя, разреши ей пожить у тебя в доме, хотя бы до рождения ребёнка. А там как Бог даст. Беременность –особое время для женщины. Это время постоянного изменения, преображения. Во время беременности женщина постигает своё истинное, женское предназначение на земле. Анна Ивановна сделав покупки в магазине, спешила домой. В её жизни появилась новая забота, которой она была безмерно рада, забота об Евгении. Вчера, когда Анатолий привёз в дом чужого человека, она, проводив эту странную девушку в чёрных одеждах, выказала своё недовольство племяннику. - Зачем ты её привёз в дом? Ты же не знаешь, кто она такая. Украдёт что нибуть и сбежит. Но, выслушав историю Евгении, она даже поплакала от жалости и возмущения, и прониклась женским сочувствием к обездоленному ребёнку. Сегодня, купив для неё одежду, она спешила порадовать бедную девочку. Помогая переодеться Евгении, ворковала вокруг её. -Ну, вот теперь ты на человека стала похожа. Посмотри, какая ты у нас красавица. Однако Евгения вела себя настороженно, в её глазах было недоверие и тоска. В порыве жалости Анна Ивановна обняла девушку и прижала к своей тёплой груди. «Господи, - подумала она, - сколько же времени потребуется для того, чтобы душа этого ребёнка отогрелась». Вслух она проговорила - Ты ничего не бойся. Здесь тебя никто не найдёт и никто не обидит. Анатолий уехал надолго заграницу, поэтому мы с тобой пока буде жить вдвоём. Давай договоримся, что самое главное сейчас для тебя – выносить ребёнка. Чтобы он родился здоровым, ты должна быть спокойной и весёлой. Давай мы с тобой всё будем делать так, чтобы было хорошо твоему ребёночку. Договорились? Так при помощи Анны Ивановны в сознании Евгении неясность жизненной перспективы и ощущение одиночества полностью исчезли. Постепенно она осознала себя беременной, появилось материнское отношение к ребёнку. У неё возникла пассивность к своему прошлому. Вместо этого появилось ощущение высшей удовлетворённости и наслаждения от зародившейся внутри новой жизни. Когда Евгения почувствовала первое шевеление плода, в сознании стал возникать образ ребёнка. Она стала говорить о нём: «он проснулся», «он веселиться», «он беспокоится». Его присутствие вызывало в ней чувство нежности. Между ними возник внутренний диалог. Возникло соединство матери и ребёнка. Евгения училась становиться матерью. - Тётечка Анечка, я приехал! – Громко выразил свою радость по поводу возвращения Анатолий. – Наконец-то я дома! - Тише ты, шалопай, Евгению разбудишь!- Анна Ивановна радостно обнимала племянника и в то же время внимательно разглядывала его. Не похудел ли её ненаглядный соколик. - Какую Евгению, тётушка? Я так соскучился по тебе и по твоим пирогам! - Ох, хитрец, ох, хитрец, – приговаривала Анна Ивановна, – давай раздевайся и айда на кухню, буду тебя кормить. Анатолий снял верхнюю одежду, подхватил чемодан, направился в свою комнату и вдруг увидел Евгению. Девушка стояла на лестнице, ведущей в гостевую комнату, наблюдая встречу тётушки и племянника. На ней было надето просторное светлое платье, которое не скрывало округлый животик. Роскошные белокурые волосы с золотистым отливом сбегали по плечам. Огромные карие глаза, опушённые длинными ресницами, смотрели на Анатолия с любопытством и настороженностью. Анатолий от неожиданности остановился. Он не был дома четыре месяца и совсем забыл о той напуганной, похожей на старушку девушке, которую когда-то привёз в свой дом от отца Владимира. -« Неужели это она?» – удивлённо подумал Анатолий. – Что это? Произошло чудесное превращение Золушки в принцессу?» Он залюбовался девушкой. «В этом светлом платьице с такими роскошными волосами она выглядит нежной, как лебединое пёрышко. И как ей идёт беременность!» Действительно, Евгения цвела той красотой беременных женщин, которая не повторяется никогда. И только когда женщина носит ребёнка и погружена в себя, в созерцание своего внутреннего мира и этот её мир излучает лучезарный свет, женщина цветёт особой красотой. - Ну что ты стоишь, как столб? – проворчала Анна Ивановна, появляясь в дверях кухни. - Евгения, - обратилась она к девушке, - ты уже встала? Тебе пора ужинать, идём к столу. За столом Анатолий рассказывал о Дании, о её городах и достопримечательностях. О людях страны и их обычаях. Много и интересно говорил о своей работе. Анна Ивановна, да и Евгения тоже, слушали Анатолия с большим интересом. - Всё, о чём ты рассказываешь, очень интересно, - взглянув на часы, проговорила Анна Ивановна, - но Евгении пора спать. После её слов, девушка сразу же встала из-за стола. - Всем спокойной ночи, – сказала она и, поцеловав Анну Ивановну, ушла в свою комнату. После её ухода Анатолий закурил, а потом спросил тётушку: - Как вы здесь жили без меня? Не ссорились? К стыду своему я совсем забыл о ней. И в первую минуту даже не узнал. А она вон какая красавица стала! - Не только красавица, но ещё и умница. Послушная и добрая. А душа у неё такая чистая, прямо диву даёшься. Я считала, что таких уже не бывает. Удивительная девушка. За эти четыре месяца, что она прожила рядом со мной, я сердцем к ней прикипела. - Ах, тётушка! Не говори так! Иначе я буду ревновать тебя к ней! – Анатолий подошёл к тёте обнял её и положил ей свою голову на плечё. - Ну-ну, ревнивец, - потрепала его по голове Анна Ивановна, - ты же знаешь, дороже тебя у меня никого нет. Утром Анатолий проснулся поздно. За то время, что он отсутствовал, в его городе закончилось лето, прошла осень и пришла зима. Царство снега и мороза. В природе стояло великолепное зимнее утро. Анатолий подошёл к окну и его глазам представился океан хрустально чистого снега. Снег, как дорогая ткань, блестел и переливался под лучами зимнего солнца. А деревья в саду, словно одетые в тяжёлые дорогие одежды. Пышно и вместе с тем как-то загадочно стояли они, окутанные белой рыхлой тканью. На нижних ветках деревьев Анна Ивановна своей доброй рукой развесила кормушки. Снегири, воробьи и другие мелкие птицы слетались туда подкрепиться. Приятно и весело было наблюдать за шумной суетой птиц. Шел мелкий искрившийся на солнце снег. Казалось, что с неба сыплется лёгкое почти незаметное серебро. И утро от этого серебра становилось праздничным. Может быть, от красоты праздничного зимнего утра, а может быть, ещё от чего-то другого, на душе у Анатолия тоже был праздник. И он был несказанно рад этому праздничному созвучию души и природы. Любовь – неведомая страна, и мы плывём туда каждый на своём корабле. За один день любви человек может испытать всю гамму эмоций, пережить огромное душевное волнение. Высокий, широкоплечий, мускулистый, без единого килограмма лишнего жира на талии, Анатолий привлекал к себе внимание женщин. Конечно, красавцем его трудно было назвать. Волнистые белокурые волосы – пожалуй, были самой привлекательной деталью его внешности. Загорелое лицо, на котором голубые глаза по контрасту казались удивительно светлыми, было необыкновенно обаятельным. И было в Анатолии нечто такое, что притягивало к нему женщин больше чем красота. Они время от времени появлялись в его жизни и незаметно уходили из неё, оставляя сердце равнодушным. Но когда он неожиданно увидел стоящую на лестнице Евгению, в его сердце зазвучала песня. С той минуты ему хотелось быть рядом с девушкой как можно чаще. Он стал рано возвращаться домой с работы, часто выходить вместе с Евгенией на вечернюю прогулку по саду. Погода благоприятствовала прогулкам. Вечернее неяркое зимнее солнце светило с безоблачного неба. А если появлялись облачка, то они были лёгкими, пушистыми и лишь на несколько мгновений закрывали собой солнце. Говорил обычно Анатолий. Он много и красиво рассказывал о своих поездках в другие страны. Увлечённо говорил о работе, доверительно делился планами на будущее. Так доверительно, как никогда ещё и ни с кем не делился. А Евгении было просто хорошо рядом с ним. Она внимательно слушала Анатолия, сопереживала его рассказам и ни о чём не хотела думать. В воскресение, после обеда, Анна Ивановна удобно устроившись на диване в гостиной, вязала свой бесконечный носок и потихоньку наблюдала за племянником. Анатолий стоял у большого окна и любовался Евгенией, гуляющей в саду. - Ты бы прибрал ребёночка-то, - вдруг неожиданно сказала Анна Ивановна. - Как это прибрал? – не понял Анатолий её мыслей. - Да так, обыкновенно. Что ему безотцовщиной рождаться. Не хорошо это. А так ребёночек родится, и будет считать тебя своим отцом. Знаешь народную мудрость, - продолжала Анна Ивановна, - « не та мать, которая родила – а та, которая воспитала». Да и лучшей хозяйки в дом тебе не найти. Анатолий задумчиво молчал. Тётушка как будь-то, прочитала его сокровенные мысли. Конечно, он хотел бы жениться на Евгении. И ребёнок стал бы для него родным. Он не отделял ребёнка от матери. Но как начать такой разговор с девушкой? Анатолий понимал, что прошло ещё так мало времени после той ужасной трагедии, которую пережила Евгения. В её душе ещё стоит сумрак и холод, который трудно растопить. Наверное, только рождение ребёнка сможет отогреть её душу. А Анатолию хотелось ответного тепла и любви. - Как ты себе это представляешь? – наконец ответил он тётушке. - Я думаю, что тебе нужно откровенно поговорить с ней. - Но она меня совсем не любит! – с горечью проговорил Анатолий. - Зато уважает, и это очень важно в семейной жизни. Подумай, куда она бедолага с ребёночком-то на руках денется? Идти ей некуда. Возможно, она не захочет тебя слушать. Но отца Владимира она выслушает внимательно. Сходи к нему за советом, он мудрый человек. Они сидели в гостиной за столом: Анна Ивановна, отец Владимир, Анатолий и Евгения. Все напряжённо молчали. Девушка, словно предчувствуя, что речь пойдёт о ней, о её судьбе, сидела вся, сжавшись в комочек, понуро опустив голову. Сейчас ей предложат покинуть этот дом. Отец Владимир отвезёт её в приют для беременных несовершеннолетних девочек. А она уже всем сердцем полюбила Анну Ивановну, заменившую ей мать. Да и Анатолий стал ей почти родным человеком. В семье Евгении, сколько она себя помнила, никогда не было мужчины. Не было ни дедушки, ни папы, ни брата. В её воспитании та ячейка, которую должен был заполнить мужчина, осталась пустой. Присутствие Анатолия, его нежная мужская забота постепенно заполняла эту брешь и незаметно делала жизнь Евгении более насыщенной и полноценной. Молчание прервал отец Владимир: - Евгения,- начал он разговор, - скоро подойдёт время и твой ребёнок появится на свет. Так уж предначертано природой, что каждому родившемуся ребёнку для полноценной жизни необходимы мама и папа. При этих словах Евгения вздрогнула и испуганно посмотрела на отца Владимира. «Неужели они хотят отдать её этому чудовищу?»- говорил её взгляд. - Нет, нет, - правильно понял её испуг отец Владимир, - успокойся Евгения. Я говорю не о нём. - А о ком? – удивилась Евгения. - Я говорю об Анатолии. - Об Анатолии? – ещё больше удивилась девушка. - Но он не отец ребёнка. - Да конечно, ты права, - спокойно продолжал священник, - он не отец твоего ребёнка, но он может им стать. - Это, каким же образом? – снова удивилась Евгения. - Самым обыкновенным и простым. Он женится на тебе. - Женится? – Евгения повернула удивлённое лицо к Анатолию и встретилась с ним взглядом. В его глазах она прочла нечто большее, чем утвердительный ответ. В них она увидела то, что ищет каждая женщина в глазах своего мужчины. В них светилась любовь и надёжная опора для всей её жизни. Евгения относилась к Анатолию как к хорошему доброму другу и полюбила его как старшего брата. То, что она увидела в глазах Анатолия, смутило её. Она перевела свой взгляд на отца Владимира. - Почему об этом говорите Вы, а не Анатолий? - Прости меня, Евгения, - взволнованно вступил в разговор Анатолий. – Я сам должен был сказать тебе об этом. Но побоялся испугать. Ты совсем мало знаешь меня. Поэтому решил, что ты больше доверяешь отцу Владимиру, чем мне. Сейчас я исправлю свою ошибку. Он поднялся со стула, подошёл к Евгении, опустился перед ней на одно колено и, взяв её руки в свои, торжественно произнёс: - Евгения, я люблю тебя и прошу стать моей женой. И я, и Анна Григорьевна мы тебя любим, и ты давно уже стала членом нашей семьи. Поэтому я хочу узаконить наши отношения и стать отцом ребёнка. А для этого нужно твоё согласие. От его слов Евгения совсем растерялась. То, что ей не нужно никуда уходить из этого дома, обрадовало её. Она тоже всем сердцем полюбила этих добрых людей. Но стать женой Анатолия? К этому она была не готова. - Евгения, - видя растерянность девушки, заговорил отец Владимир. – Если ты не захочешь быть настоящей женой Анатолия, после рождения ребёнка вы разведётесь. Но при рождении у него будет отец. Поэтому в свидетельстве о рождении в графе отец у него не будет прочерка. И никто не посмеет сказать ему, что он незаконнорожденный. Подумай о нём, ты же любишь его и желаешь ему счастья. Каждому дано в жизни измерить только свою душу. Прежде чем дать ответ, загляни в неё. Все замолчали. Молчала и Евгения. О чем она думала, опустив голову? О себе? О ребёнке? Евгению терзали сомнения. Ей не хватало жизненного опыта, чтобы разобраться в сложившейся ситуации. Она ничего не знала о мужчинах, кроме того, что слышала от школьных подруг и учителей. Она, совсем ещё недавно, как и всякая молодая девушка мечтала о любимом человеке, о белом платье, о красивой свадьбе. По чьей воле она была лишена всего этого? Вместо белой мечты суровая реальность – незаконнорожденный ребёнок. При мысли, что её родного ребёночка будут называть незаконнорожденным, у Евгении защемило сердце. А вдруг «ОН» предъявит права на её ребёнка? Нет, нет только не это! Евгения становилась женщиной и уже понимала, что правде нужно смотреть в глаза и принимать её такой, какая она есть на самом деле. Анна Ивановна и Анатолий любят её и стали в её жизни самыми близкими ей людьми. Нет никакого смысла роптать на судьбу. - Я согласна, - тихо произнесла она, поднимая голову. Отец Владимир встал со своего стула и, подойдя к Евгении, обнял её и погладил по голове: - Ты приняла правильное решение, дитя. Дай Бог вам счастья! И тебе и твоему ребёночку. Теперь я за вас спокоен. С тех пор как Отец Владимир нашёл плачущую Евгению в сквере, он нёс за неё ответственность и перед собой и перед Богом. Сейчас эту ответственность брал на себя Анатолий, поэтому можно не волноваться за судьбу этих двух детей. Анна Ивановна, обнимая Евгению, тихонько вытирала слёзы радости. Как хорошо всё устроилось! Евгения остаётся в их семье. Судьба подарила ей на старости такую радость, у неё появилась дочка, а скоро появится внучек. И Анатолий будет счастлив. Уж кто- кто, а она-то видит, как он любит Евгению. Новорожденный малыш всегда приносит с собой в дом радость, особый пахнущий счастьем уют и милую сердцу суету. С первого же дня в доме всё закрутилось вокруг Степана. Анна Ивановна, помогавшая когда-то своей сестре нянчить Анатолия, сейчас учила Евгению всему, что знала и умела сама. Евгения очень быстро училась и, как наседка над цыплёнком, непрерывно хлопотала над сыночком. Анатолий, возвратясь домой, спешил в детскую узнать, как дела у сына. Между ним и Степаном завязались свои особые отношения. По словам Анатолия, «мужское содружество». В первый день после выписки из роддома мальчик, лежа в кроватке, внимательно разглядывал склонившегося к нему Анатолия. - Посмотри, как он на тебя смотрит - удивилась Анна Ивановна,- словно изучает тебя. И взгляд у него не как у младенца, а как у мудрого старца. Анатолий, подчинившись какому-то внутреннему порыву, осторожно взял ребёнка на руки и, подняв его высоко над своей головой, проговорил ему: - Смотри, смотри, человече! Ты мой сын! Я твой отец и так будет всегда! Запомни это! - Ты с ума сошёл, – забеспокоилась Анна Ивановна, - положи ребёнка, он ещё маленький! - Нет, он у меня не маленький, он у меня великий! Да великий! Великий гений, вот кто он у меня!- с пафосом воскликнул Анатолий. - Да положи ты ребёнка! Кому говорю? – не унималась Анна Ивановна. – Гений, иж ты, что придумал. Поживём, увидим. Евгения, наблюдая эту сцену, радостно улыбалась. Какое чудо подарил ей Бог! Теперь она могла видеть и беседовать с маленьким человечком, которого раньше ощущала внутри себя. Эмоциональная близость переходила в животворящую любовь к этому маленькому существу, которому она отдавала своё молоко, свои глаза, свои руки, свой голос, своё сердце – всю себя. Она стала матерью. Во всём доме стояла тишина. Вечерний сумрак постепенно вползал в зал. Анатолий стоял у окна и грустно наблюдал за уходящими лучами солнца. Сегодня они отпраздновали полгода Степану. Весёлый праздник в честь такого события закончился. Виновника торжества Евгения унесла укладывать спать. А Анатолий загрустил. Он любил Евгению. И сейчас уже не представлял своей жизни без неё и Стёпки. Однако их отношения с Евгенией не продвинулись ни на шаг. Стоило ему положить свои руки ей на плечи, она тотчас же напрягалась, как натянутая струна. - А ты заболей, - неожиданно сказала Анна Ивановна из своего кресла, словно подслушала мысли Анатолия. - Как это заболей? – удивился Анатолий. - А так и заболей. Она тебя пожалеет. Вы мужики ничего не понимаете в женской психологии. Женщина чаще всего сначала жалеет мужчину, а потом уж любит. Евгения не отходила от Анатолия ни на минуту, пока у него держалась температура. Все заботы о Степане взяла на себя Анна Ивановна. На третий день, когда температура у Анатолия спала, и ему стало легче, Евгения ушла укладывать спать на ночь Степана сама. Уложив ребёнка, она вернулась к Анатолию в комнату и присела на краешек кровати, положив ему руку на лоб. - Устала? – заботливо спросил Анатолий и, отодвинувшись к стене, хлопнул ладонью по освободившемуся месту. – Иди сюда, ложись рядом. Евгения не нашлась с ответом, только подняла в недоумении брови. - Ой, ну что ты подумала, - досадливо сморщился Анатолий. – Да я сейчас безопаснее столетнего евнуха. Просто хотел поговорить с тобой. И чтобы тебе было удобно немножко отдохнуть. Если это и была ловушка, то весьма уютная и приятная. Евгения ощутила тепло опеки и душевное умиротворение, которое дарит лежащий рядом мужчина. Она не испытывала волнения, но и прежнего страха не было. Анатолий повернулся на бок, облокотился на локоть, почти не касался её. Говорили о всякой чепухе. Вдруг он попросил: - Можно я потрогаю твои волосы? – не ожидая ответа, медленно провёл пальцами по её голове. – Приподними голову, я расправлю твои волосы. Ты удивительно красива. Он наклонился над ней и поцеловал. В краешек губ. Легко коснулся и тут же откинулся в прежнюю позу. - Анатолий, ты же обещал! Он нежно, едва касаясь, целовал ей лицо, шею, глаза приговаривая: - Я тихонько… видишь, тихонько… Это длилось очень долго. Возможно, так бывает у стариков, переполненных нежностью и благостью. Только они знают удивительные минуты любовной близости. У Евгении не было сил выскользнуть из его объятий, спрятаться от его рук и губ – будто специально созданных для неё. Гений есть явление исключительное, выбивающееся из общих правил, непонятное и настолько загадочное, что его природу трудно определить. Одна из загадок, всегда сопровождающих гения, - внезапность его появления на арене жизни в почти совершенном законченном виде. Откуда берутся маленькие гении? Некоторые учёные полагают, что такие дети рождаются раз в сто лет. «По теории вероятности и по нашим расчётам – говорит Евгений Синицын, - один гений приходится на шесть миллионов человек». Древние люди считали, что феномен гениальности имеет Божественное Начало. Искусственно создать гениев невозможно, ибо их родина – небо, Высший Мир. Степан почти не плакал, ничем не болел. В остальном рос и набирал вес так же, как и все дети. А в восемь месяцев заговорил сразу целыми фразами. В год и три месяца Степан стал складывать магнитные буквы. В полтора года он уже читал крупный газетный шрифт. Чем совершенно озадачил своих родителей. Отец Владимир, став крёстным отцом Степана, успокоил всех – с мальчиком в духовном смысле всё нормально и способности его от Бога. Анна Ивановна души не чаяла в Степане. Она водила его во всевозможные развивающие детские центры, где он показывал удивительные способности. Анатолий гордился сыном. А Евгения просто любила своё сокровище. Евгения, вышла на защиту дипломной работы, и в это время в их семье произошло событие, которого они все ждали. - Степан! Степан! – ворвавшись в дом, кричал Анатолий. – Где ты? - Папа, что случилось? – испуганно спросил мальчик, появляясь из своей комнаты. - Случилось! Ты понимаешь, случилось! – Анатолий в порыве радости сгрёб Степана в охапку и закружил по комнате. - У нас родилась девочка! Ура! -Ура! – с восторгом закричал и Степан, поддерживая радость отца. - У меня есть сестрёнка! Только ты отпусти меня, пожалуйста. Анатолий посадил Степана на диван и, сев с ним рядом, сделался серьёзным и озабоченным. - Понимаешь, сынок, теперь нам с тобой нужно решить, как мы назовём твою сестрёнку. - А что тут решать? Всё уже давно решено. Мы назовём её именем самой главной женщины Мира. И она будет с достоинством носить это имя. - Подожди, - озабоченно поскрёб в затылке Анатолий, - ты хочешь сказать, что мы назовём девочку именем королевы Англии Елизаветой? - Ну что ты, папа,- поморщился Степан,- разве она самая главная женщина мира. - Если не она, то кто тогда? Есть ещё знаменитая женщина Тэтчер, есть первая женщина космонавт Валентина, есть знаменитые учёные женщины. Да их много знаменитых и главных женщин. Которую из них ты предпочитаешь так, что хочешь назвать её именем нашу девочку? - Ох, папа! Ты меня просто удивляешь. Ты говоришь о многих замечательных женщинах земли. Кстати, ты забыл назвать среди них нашу маму. А я говорю о единственной и самой главной женщине Мира. Говорю о Богоматери, о святой покровительнице всех детей. Думаю, в порыве радости ты не забыл, что её зовут Марией? - Стёпка, Стёпка ты со своей мудрёной головой всё знаешь наперёд. Если бы я всё знал о себе заранее, так как ты, мне было бы скучно жить на этом свете. Однако я с тобой согласен. Назовём нашу девочку Марией. Леность – мать всех пороков. Она расслабляет человека и делает его несносным даже для самого себя. Все скверные грехи и страсти рождаются от лености и праздности. Леность Бориса Васильевича дошла до того, что ему стало лень бриться каждый день. И оправдывая самого себя, он отпустил небольшую бородку, якобы для солидности. На самом деле его внешний вид стал настолько «солидным», что едва помещался на сидение машины. Трудно да, пожалуй, невозможно было узнать в сегодняшнем Борисе Васильевиче прежнего подтянутого, холёного любимчика женщин. Располнев так, что стал похож на надутый шар, он не ходил, а словно катался по коридорам клиники. Впрочем, переложив все основные дела на своего заместителя, он практически весь рабочий день находился в своем кабинете. И очень часто позволял себе не появляться в клинике совсем. После того случая с Евгенией в палате номер пять в его жизни произошло много перемен. Первым делом он навсегда расстался с Ириной и ликвидировал пятую палату. Затем как-то постепенно и незаметно для себя совсем перестал интересоваться женщинами. Они навсегда исчезли из его личной жизни. Взамен он полюбил тихое одиночество. Поглощение огромного количества вкусной еды стало для него удовольствием. Как глубоко грех пускает корни в сердце грешника и во всё его существо: Он даёт грешнику своё зрение, которое видит вещи совсем иначе, чем они есть в существе своём, представляет их в каком-то обаятельном виде. Раскаивался ли Борис Васильевич в содеянном грехе с Евгенией? Пожалуй, нет. Тогда он с вожделением желал этот красивый цветок и получил его. В тот момент это было наслаждением. Грех кладёт на человека такое пятно, которое нельзя вывести ничем, кроме искреннего покаяния. В душе Бориса Васильевича покаяния не было. Только сильный человек может признать свои ошибки и свои грехи. Борис Васильевич сильным человеком не был. И вообще, после того как у него отпала потребность в женщинах, он считал себя человеком безгрешным. Он долго пытался выяснить причину произошедшего, но не найдя этому объяснения в конце концов успокоился. Можно жить и без женщин. Борис Васильевич так и остался бы в полном неведении причины своей болезни, если бы не простая случайность. Однажды, мучаясь бессонницей, он выпил на ночь не одну, а две таблетки снотворного препарата. И только он начал, к своей великой радости, засыпать, как к нему вдруг снова явился чёрный Ангел. Только на этот раз Ангел был хмурым и угрюмым. Он словно почернел ещё больше. Его когда-то красивое оперение было изрядно потрёпанным, словно кто-то специально общипал бывшего красавчика. Выглядел он неряшливым, толстым и обрюзглым. У Бориса Васильевича при виде таких перемен невольно вырвался возглас удивления: - Что это с тобой? Ты стал похож на чудовище! - Я стал похож на чудовище? – возмутился Ангел. – Это ты стал похож на чудовище! Ты забыл о том, что я твоя точная копия! И вот полюбуйся! Во что ты превратил себя и меня со своей ленью и со своими грехами! Ни одна женщина больше не смотрит в мою сторону! Ты помнишь, тогда на совете Старейшин второй Старец сказал, что для вас пришло время наказания? - Конечно, помню, полёт был незабываемый! Правда, словам стариков я не придал никакого значения. Думал сон и сон, и ничего больше. - Думал он, - сердито проворчал Ангел. – Интересно, каким местом ты тогда думал? Если бы ты вовремя остановился и покаялся! Наказание прекратили бы. А теперь любуйся на дело рук своих! - Покаялся! – возмутился Борис Васильевич, - это в чём же? Подумаешь, они меня наказали! А мне нравиться моя такая жизнь! Ни тебе забот, ни хлопот! Подумаешь женщины! Да ты знаешь, сколько я их видел? На две жизни хватит! А то, что на тебя женщины не смотрят – так это твоя проблема. - Ах это моя проблема! Расплачиваться за твои грехи - моя проблема!? Возмущённый Ангел вскочил с кровати, и нервно заходил по комнате. Вдруг резко остановился, повернулся к Борису Васильевичу лицом, встал в позу и, подняв указательный перст правой руки к небу, произнёс: - Я думал, ты страдаешь и раскаиваешься! Я хотел помочь тебе, а ты доволен своей жизнью! Так знай! Твоё самое главное наказание впереди! Готовься, ты скоро о нём узнаешь! Только на меня не рассчитывай! Я умываю руки! И пусть исполнится Высшая воля! Произнеся эту речь, Ангел исчез, как растаял. Исход у нас один, и всем нам он известен – вратами смертными войти в Вечность. Диагноз прозвучал как приговор – рак. Первые несколько месяцев Ирина уговаривала себя заниматься бессмысленным делом – жить. Приобрела – дальтонизм – мир потерял цвета, только оттенки серого. Окружающие люди превратились в силуэты, без лиц, без мимики, без настроения. Если бы мимо неё по улицам ходили люди с пёсьими головами, она бы этого не заметила. Она всегда умела себя занять, разумно и полезно использовать каждый час бодрствования. Иначе в её одинокой жизни – болото, хандра и депрессия. Сейчас занять себя не получалось. Она постарела в один час, осунулась, сгорбилась, как-то скорбно и жалко вобрала голову в плечи. Глаза её совершенно потухли, казалось, их энергичную синеву кто-то щедро разбавил водой. Всегда стройная, она похудела ещё больше и издалека казалась девочкой-подростком. А вблизи – старушка с беспокойным, страдающим взглядом. Ненависть – один из тех грехов, который тщательно скрывается от постороннего взгляда и, к сожалению, даже от самого себя. По мере развития болезни Ирина стала смотреть на Божий мир с ненавистью. «У всех есть цель, - думала она. – А какая цель у меня?» Борис Васильевич устроил её в лучшую клинику. Провожая Ирину в палату, невольно подумал: « В последний путь». Они оба понимали это и поэтому попрощались молча. Говорить было не о чём. Лёжа на кровати, Ирина наблюдала как молодая, красивая,, сильная санитарка мыла полы в палате. В груди клокотало: боль, досада, обида, раздражение. И – зависть. К этой благополучной красивой девушке, у которой есть всё – молодость и красота и все прелести жизни впереди. « А мне, почему ничего не осталось мне?» Она с горечью поняла, что эта белокурая санитарка будет ей в тягость и устыжение. В тягость, потому что невольно сравнивая себя с ней, будет страдать. А в устыжение – потому что зависть постыдна и некрасива. После всего что она перенесла, стараясь остановить болезнь, невыносимых страданий не испытывала. Душа будто примеривалась к ним, будто готовила себя и при этом не торопилась. И вдруг всё началось, накатилось. Пустота в душе, вызывающая полное недоумение, видимо, наполнялась болью по капельке, постепенно. И однажды – наполнилась и заболела – остро и изматывающее. Ирина перестала спать, воспоминания шли на неё мучительным потоком, они перемешались с невесёлыми думами о превратности судьбы, о жизни, так быстро пришедшей к закату. В конце концов она не выдержала этой пытки и позвонила Борис Васильевичу. Он сразу же взял трубку. - Послушай, Ирина, я сделал для тебя всё что мог, устроил в лучшую клинику. В остальном - я не Бог. Прошу тебя - оставь меня в покое. - Борис, я благодарна тебе за всё. Но прошу, выполни мою последнюю просьбу. Найди Евгению. Я хочу с ней попрощаться. - Ты с ума сошла! Прошло столько лет! Где я тебе её найду? - Не торопись отказываться. В тот день в пятую палату приходил отец Владимир. Наверняка он знает, где сейчас Евгения. Борис Васильевич стал рабом приобретённых за последнее время привычек. Одной из них стала привычка смотреть по телевизору все передачи подряд, при этом поедать что нибуть вкусненькое. В этот вечер он включил телевизор и удобно устроился перед экраном в кресле с тарелкой винограда. Шла передача «Умники и умницы». Ведущая передачи Тина Канделаки скороговоркой повторяла появившийся на экране вопрос, а дети мгновенно выдавали ответ. В группе детей лидировал серьёзный с умным лицом мальчик по имени Степан. «Какое необычное имя для ребёнка, - подумал Борис Васильевич. – Совершенно ему не подходит. На месте родителей я бы дал мальчику более благородное имя». Не успел он так подумать о мальчике, как странное, беспокоящее чувство вкралось в его душу. Борису Васильевичу вдруг показалось, что этот Степан чертами лица, кого-то напоминает. Кого-то давно забытого и вычеркнутого из жизни. Борис Васильевич беспокойно заёрзал в кресле. Отставив тарелку с виноградом в сторону, он стал внимательно вслушиваться в происходящее на экране. - Степан, - обратилась к мальчику Тина, - а кто сегодня пришёл тебя поддержать? Мальчик улыбнулся светло и нежно и ответил: - Мама. Это слово он произнёс с такой нежностью, что тысячи мам, смотревших эту передачу, позавидовали той женщине, которую он назвал словом «МАМА». - Оператор, - обратилась Тина куда-то в темноту, - покажите нам маму. Борис Васильевич, выражаясь современным языком, впал в ступор. С экрана телевизора крупным планом на него смотрела счастливая Евгения. - Боже мой! – опомнившись, вскричал Борис Васильевич. - Это же Евгения! Он вскочил с кресла, быстро подбежал к телевизору, но изображение уже убрали. - Евгения, Евгения, Евгения, - как безумный повторял Борис Васильевич, бегая по комнате. - Боже, какая она стала красивая! В то же самое время, в его голове рождалась какая-то неясная мысль, в которую он боялся поверить. - Если это Евгения, - наконец высказал он её вслух, - значит, этот мальчик Степан может быть моим сыном? - Не может быть! – продолжал он разговаривать сам с собой. – Нет, постойте! А почему не может быть? Он остановился и на пальцах посчитал, сколько лет прошло с того памятного дня, когда он впервые увидел Евгению. Годы мальчика и годы того события сходились. - Вполне возможно, вполне возможно, - задумчиво проговорил Борис Васильевич. – И он так похож на Евгению! Ночью Борис Васильевич не спал, а всё ворочался с боку на бок. Если Степан его сын, то, как он может заявить права отцовства на мальчика? Конечно, Евгения на пушечный выстрел не подпустит его к ребёнку. Он перебрал множество вариантов в свою защиту. К утру, решил, что, пожалуй, самый лучший вариант личное знакомство с сыном, без посторонних глаз. При встрече он откроет Степану правду о своём отцовстве. Конечно, Евгения не захочет отдать ему ребенка, но он пустит в ход всё: шантаж, угрозу, в конце концов, задействует все свои знакомства и отсудит сына. Каждый мальчик желает жить рядом со своим родным отцом. Они заживут со Степаном весело и счастливо, своей семьёй. Да, конечно! Счастливой семьёй! Они сделают карьеру на таланте Степана! Борис Васильевич заснул счастливым человеком. Судьба преподнесла ему замечательный подарок в виде взрослого, красивого и такого умного сына. Рано утром Борис Васильевич, изменив своим привычкам, направился в храм к отцу Владимиру. Нет, он совсем не собирался выполнять просьбу Ирины. Просто обстоятельства изменились, и желание быстро найти Евгению у них совпали. Ирина была права в том, что отец Владимир единственный человек, через которого можно найти девушку, не привлекая внимания. Отец Владимир не сразу узнал в этом толстом, рано стареющем и не совсем опрятном мужчине Бориса Васильевича удивился произошедшей в нем перемене. Просьба же Бориса Васильевича привела его в некоторое замешательство. Не знай он всей истории Евгении и той роли, которую сыграл в ней Борис Васильевич, священник, не задумываясь, откликнулся бы на просьбу умирающей. Борис Васильевич, видя колебания отца Владимира, применил всё свое былое красноречие, чтобы убедить его. Положив руку на сердце, он рассказывал о страданиях и раскаяниях умирающей матери, желающей попросить прощения у своей дочери, прежде чем она отправиться в мир иной. - Поймите, святой отец, - с ноткой слезы в голосе говорил Борис Васильевич, - я не для себя прошу, а ради умирающей. Заметьте, я не спрашиваю, где живёт Евгения, и чем она занимается. Я лишь прошу Вас передать ей просьбу матери. Передайте ей адрес клиники, где лежит Ирина и номер палаты. - Ну, хорошо, - наконец согласился отец Владимир, - я передам Евгении просьбу матери. - А когда Вы это сделаете? Поймите, счет идет на дни, а возможно, и на часы. Можно опоздать. - Хорошо, я встречусь с Евгенией сегодня после службы. Борис Васильевич был на седьмом небе. У него получилось! Уже сегодня он будет знать, где живёт его сын! Дождавшись конца службы, Борис Васильевич проследил за отцом Владимиром, который сам того не подозревая, привёл его к дому, где жила семья Анатолия. Появление отца Владимира в доме, вызвало всеобщую радость. Этот редкий, но всегда такой желанный гость, вносил в дом доброту и свет своей души. Но сегодня он был строг, и все поняли, что визит его носит не только дружеский характер. - Евгения, - поздоровавшись со всеми и глядя задумчиво на молодую женщину, сказал он, - мне нужно поговорить с тобой. Евгения любила отца Владимира, он своим участием в её жизни заменил ей отца. Она считала, что всем своим счастьем обязана этому святому человеку. - Хорошо, - не задумываясь, ответила она, - пройдёмте в кабинет. Любовь – это радость жизни, это продление жизни. Любовь есть величайшее и высшее из всех благ. Она одна облегчает всё для нас тягостное и даёт силу переносить все превратности жизни. Любовь не знает границ, она всё объемлет. Нет ничего сладостнее любви, нет ничего сильнее, возвышеннее, обширнее и приятнее, нет ничего совершеннее и лучше её ни на небе, ни на земле, ибо любовь рождена от Бога. Евгения любила своих родных и близких безграничной, жертвенной любовью. Точно так же она когда-то любила свою мать. Многого она не понимала в отношении матери к себе. Помимо её воли. в душе пускала корни непростительная обида на мать. Она гнала её от себя, но обида не отпускала. Думая о матери, она всегда задавала себе вопрос - «почему?». «Разве всё, что случилось со мной, было угодно Богу?» - И не находила ответа. Отец Владимир в беседах с ней говорил, что есть вопросы, на которые искать ответ дерзость, более того - грех. С годами всё острее и острее чувствовала Евгения своё сиротство. Когда отец Владимир заговорил о матери, она умоляюще сложила руки на груди и попросила: - Не нужно, святой отец, говорить о ней. Вы же знаете, это для меня тяжело и больно. Я до сих пор не простила её. Отец Владимир замолчал и долго, в задумчивости ходил по кабинету. - Сядь, дочь моя, - наконец обратился он к Евгении. – И выслушай меня внимательно, хорошо подумай над моими словами, а уж потом прими решение. Мы на земле существуем для того, чтобы работать над красотой нашей души. В Боге – абсолютная красота, и созидание истиной красоты души есть один из путей к познанию Бога и приближению к нему. Как одно из свойств Божества, красота не определяется, она постигается не умом, а высшим разумом – интуицией. Она действует на сердце человека, облагораживает и очищает его. Любовь к ближнему есть стезя, ведущая к Богу. Наше немилосердие, неумолимость, беспощадность к людям есть непроходимая завеса между нами и Богом. Делать добрые дела это не только милостыню подавать, ближнего утешать, но и прощать всякие обиды и напраслины. Молиться за тех, кто нам в тягость, то есть молиться за врагов. Они нам зло делают, напраслину наносят, клевещут на нас, а мы должны любить их и молиться за них. Твоя мать умирает, подумай об этом. Жизнь, Евгения, это подвиг, жизнь – наука, она воспитывает в нас терпение, смирение и любовь. Это – школа на всю жизнь, и периодически мы сдаём в ней экзамен на духовность. Анатолий стоял у окна и незаметно наблюдал за толстым человеком, который, стараясь остаться незамеченным, прохаживался мимо их дома. - Степан, - обратился он к сыну, - ты не знаешь, что это за тип так долго прогуливается мимо нашего дома? - Добавь к этому – смеясь, ответил Степан, - ещё то, что он играет в шпиона. Он старается незаметно разглядывать нас в бинокль. Он уже третий день торчит здесь. - Третий день? – Удивился Анатолий. – Это уже не смешно. Что ему нужно от нас? Я пойду и поговорю с ним. И если будет нужно, поговорю по-мужски. Анатолий решительно направился к двери. - Подожди, пап, - остановил его Степан. – Он не будет с тобой разговаривать. Ему нужен не ты. Он меня высматривает и выжидает. - Тебя? Зачем? Ты знаешь его? Что ему от тебя нужно? – обеспокоенный Анатолий, не дожидаясь ответа, задал сыну сразу все вопросы. - Да не переживай ты, так папа. Да я знаю, кто он и зачем пришёл. И ты прав, пора заканчивать эту комедию. Я сам выйду к нему и поговорю. Теперь уже Степан, так же как отец, решительно направился к двери. - Постой! Куда ты пошёл? Вначале скажи мне, кто он. - Папа, не бойся, он ничего мне не сделает. Да, конечно, я его знаю. Это мой биологический отец, - спокойно проговорил Степан. - Твой биологический отец? – в изумлении повторил за Степаном Анатолий. - - Откуда ты его знаешь? - Просто знаю и всё. Ну, папа, - видя растерянное лицо Анатолия, улыбнулся Степан, - ты что забыл, я же у тебя гений и всё про всех знаю. - Лады, - сдался Анатолий, - тогда мы пойдём вместе. Я буду стоять за забором, пока ты с ним разговариваешь. И не спорь со мной. Так будет лучше. «Наконец-то! – Возликовал Борис Васильевич, видя вышедшего из калитки дома Степана. – Вот идёт мой сын!» Он мелкой рысью устремился навстречу мальчику. Остановившись в шаге от ребёнка, отдышался и сказал: - Здравствуй Степан! - Здравствуйте, - спокойно ответил мальчик. – Вы меня ждали? - Да тебя! – обрадовано заспешил Борис Васильевич. - Конечно тебя! Понимаешь, я должен тебе сообщить одну важную новость, которая касается тебя и меня. - Новость только для вас? – перебил его Степан. - Почему только для меня? Эта новость и для тебя тоже. - Нет, - всё так же спокойно продолжал Степан, - для меня это не новость. - Но ты же не знаешь, о чем я хочу тебе сказать, – заволновался Борис Васильевич. – Я хочу сообщить тебе о том, что перед тобой стоит твой родной отец. - Биологический, - поправил его Степан. - Ну да, ну да, говоря научным языком - биологический. - Для меня это не новость, - глядя ему в глаза, проговорил Степан. От его взгляда Борису Васильевичу стало как-то не по себе. И его восторг от встречи с сыном незаметно погас. - « Неужели Евгения всё ему рассказала?- лихорадочно думал он». - Нет, мама здесь ни причём, - словно читая его мысли, продолжал Степан. – У нас в семье говорить о тебе не принято, впрочем, и о бабушке тоже. Всё очень просто. Я помню тебя. Тогда я был ещё не рождённым ангелом, но всё видел и всё слышал, и знал. Ты называл меня «абортированным материалом» и пытался убить и продать этот материал за большие деньги. Ты для меня такой же биологический материал как я для тебя абортированный. Поэтому мы с тобой абсолютно чужие люди. И будь добр, больше никогда не появляйся на моём жизненном пути. Иначе я отомщу тебе за все мамины муки и страдания, которые ты ей причинил. Степан повернулся к нему спиной и спокойно пошёл к дому. Так в одно мгновение рухнула голубая мечта Бориса Васильевича о сыне и семье. Проклятый чёрный Ангел! Он все-таки исполнил свою угрозу. - Папа, давай ничего не скажем маме об этом типе, - прижимаясь к отцу, попросил Степан.- А то она после посещения отца Владимира сама не своя. Сегодня утром уехала куда-то и никому ничего не сказала. - Хорошо, - коротко согласился Анатолий и обнял сына за плечи. Так, обнявшись, шли они к дому, отец и сын, и была у них одна общая взрослая тайна. Евгения стояла в дверях палаты и всматривалась в лежащую на кровати женщину. «Нет, это какая-то ошибка, – думала она». Её мать была молодой и красивой, а перед ней лежала седая, старая, совершенно иссохшая чужая женщина. Глаза её были закрыты. Она умирала. Это было понятно даже по той звенящей тишине, которая стояла в палате. Вдруг женщина открыла глаза и вгляделась в Евгению. Лицо её озарилось радостью. - Доченька! – Протянула она к Евгении руки и, пытаясь поднять голову, повторила, - доченька, Евгения! По её щекам потекли слёзы. Сердце в груди Евгении сделало огромный скачёк. Она бросилась к кровати, стала перед матерью на колени, обняла, смешивая свои слёзы с её слезами. Затем прижала седую голову к своей груди, стала нежно гладить по волосам, эту такую чужую и такую бесконечно родную женщину.

© Copyright: Татьяна Корнилова, 2013

Регистрационный номер №0107365

от 6 января 2013

[Скрыть] Регистрационный номер 0107365 выдан для произведения: Солнце вставало из-за горизонта, и его лучи возносились с земли на небо, готовясь к новому дню. Лучи постепенно набирали силу, и в их сиянии уже купался весь шумный город. Евгения проснулась оттого, что кто-то ласково гладил её по щеке. Она открыла глаза и увидела ослепительно яркий свет. Сквозь густую листву деревьев, сквозь оконное стекло и лёгкие занавески солнечный луч проник в её комнату и разбудил девушку. Она снова зажмурилась, но даже с закрытыми глазами чувствовала его нежное прикосновение. Окончательно открыв глаза, Евгения улыбнулась восходящему солнцу нежной тёплой улыбкой, и оно ответило ей тем же. От этого тепла и нежности всё её юное существо порадовалось наступающему дню. Как здорово проснуться в такое солнечное утро в своей комнате в своей кровати. Наконец то после трёх лет учёбы в этой промозглой Англии она вернулась домой. Где всё до боли знакомое и родное. И её родная мамочка снова рядом. Все эти годы она так тосковала по материнскому теплу и заботе. Больше она никогда в жизни не расстанется с мамой. От принятого решения ей стало весело. Не заправляя кровати, напевая на ходу детскую песенку «пусть всегда будет солнце, пусть всегда будет мама», она поспешила в ванную комнату. Накинув после купания свой любимый цветной халатик, распустив мокрые волосы по плечам, оставаясь босой, Евгения прошла в зал. Зал был наполнен золотистыми лучами утреннего солнца. В нежно-золотистом воздухе витали пылинки, переливаясь всеми цветами радуги. А сам воздух был тёплым как, тёплая ванная, в нём можно было утонуть…Удивительный свет, озарявший комнату, проникал в самое сердце и дарил радость. Евгения, наполненная этой радостью жизни, надела наушники на голову и включила любимую музыку. Закрыв глаза, она всем своим существом погрузилась в оранжевое чудо света и отдалась танцу. Перед её закрытыми глазами в такт музыки проплывали чудесные оранжевые картинки, сливающиеся в единое золотистое сияние. И в этом золотистом сиянии в своих мечтаниях она была уже не здесь на земле, а там далеко, рядом с солнцем. Но вдруг на этом золотистом фоне появился чёрный силуэт человека. В его крадущейся позе было что-то угрожающее, как в позе зверя , готовящегося к прыжку на свою добычу. Евгения резко остановилась, сдёрнула с головы наушники и открыла глаза. Перед ней стоял красивый мужчина лет 30-35. Их глаза встретились. То, что увидела Евгения в глазах стоящего перед ней человека, заставило её в начале оцепенеть от страха, а затем закричать криком ужаса. В его глазах горела похоть зверя, готового прыгнуть на неё, разорвать, растоптать, уничтожить. В следующее мгновение мужчина опомнился и, явно сделав над собой усилие, резко повернулся и быстро вышел из комнаты. Через минуту в прихожей громко хлопнула закрывающаяся входная дверь. Борис Васильевич, не помня себя, стремглав спустился по лестнице на первый этаж. Здесь он немного отдышался и вышел из подъезда. Быстрым шагом дошёл до машины, нашёл сигареты и нервно закурил. Руки у него дрожали. «Откуда она появилась в квартире? – Лихорадочно дума он, стараясь успокоить себя дымом сигареты. – И кто она такая?» Пресыщенный вниманием со стороны женщин, он давно не испытывал такого взрыва страсти в себе. Случайно вчера он случайно забыл свой портфель с документами в квартире Ирины. Возвращаться не хотелось, и он решил, что заедет за портфелем утром, перед работой. Открыв входную дверь квартиры своим ключом, Борис Васильевич увидел, что портфель стоит себе спокойно там, где он его вчера поставил. Он протянул руку за портфелем и в этот момент уловил какое - то движение внутри квартиры. « Неужели Ирина всё ещё дома? – обрадовался он.- Сейчас я устрою ей сюрприз». Он осторожно прошёл к залу и обомлел. То, что он увидел в комнате, повергло его в глубокое изумление. В центре комнаты, в потоках солнечного света, с закрытыми глазами танцевала свой сказочный танец красивая, как африканская бабочка, юная девушка. Длинные белокурые волосы с золотистым отливом обрамляли ангельское лицо. Луч солнца просвечивал тонкий шёлк короткого халатика, и он увидел её всю сразу. Тело у девушки было белокожее, стройное, гибкое, как у кошки. Под шёлком красиво проступал изгиб бёдер. Её маленькая девичья грудь вздымалась навстречу солнцу. Как восхитительно дерзновенна была линия, идущая от вытянутой в танце шейки к самому низу живота. Каждое движение её тела было немыслимо соблазнительным. Глядя на девушку, он почувствовал, как его переполняет неистовая, почти до боли, пронзительная страсть. Неизъяснимый флюид тайных первобытных инстинктов завладел им. И злобное животное желание расползлось в его мозгу. Борис Васильевич, как обычно, зашёл в кабинет Ирины в 11 часов утра на чашечку кофе. Так они называли своё закрытое совещание вдвоём. За эти пятнадцать минут общения они обычно обсуждали текущие деловые вопросы, не предназначенные для посторонних ушей. Выпив чашечку кофе и обсудив возникшие на сегодняшний день проблемы, касающиеся деятельности Ирины, Борис Васильевич задал главный вопрос, который мучил его с самого утра: - Послушай, Ирина, а что у тебя за девушка в квартире? Ирина от этого неожиданного вопроса заметно побледнела. - Откуда ты знаешь? – ответила она вопросом на вопрос, и голос её при этом слегка задрожал. - Вчера утром, уезжая от тебя, я случайно оставил в прихожей свой портфель, а сегодня по дороге на работу заехал за ним. - Ты успел с ней познакомиться? – оттягивая время, Ирина снова ответила вопросом. - Нет. Просто я нечаянно напугал её. Так я жду ответа. Ирина молчала. Она думала. Что же ему ответить? Три года назад по рекомендации знакомых Борис Василевич принял Ирину в свою клинику «Акушерство и гинекологии» на должность врача гинеколога. Со временем он назначил её заведующей отделением и позволил свободно планировать свою работу. В то время для Ирины возможность попасть в клинику Бориса Васильевича была большой удачей. Поэтому она была безмерно благодарна ему за это. Она и сама не заметила, как её чувство благодарности постепенно переросло в чувство любви к нему. Борис Васильевич, умница и удачливый в делах красивый молодой мужчина, слыл в своём коллективе большим любителем женской красоты и новизны. А ещё о нём говорили, что он не любит детей и поэтому до сих пор не женат. Это был парадокс. Врач, благодаря которому на свет появлялось столько чужих детей, не хотел иметь своих. С первых дней пребывания Ирины в клинике Борис Васильевич начал оказывать ей знаки внимания, как женщине. И хотя он был младше Ирины на пять лет, это не смущало её, а наоборот, льстило женскому самолюбию. Так за короткое время между ними возникли романтические отношения. Ирина, в свои сорок лет, с головой окунулась в романтику любви, при этом потеряв и сердце, и рассудок. Однако было одно большое « НО» которое могло разрушить эти их отношения. У Ирины была дочь, о которой не знал Борис Васильевич. Ирина не хотела терять любимого, она мечтала упорядочить с ним свою семейную жизнь. Тогда, хорошенько подумав, она отправила Евгению, в Англию в закрытую школу. Таким образом, ей удалось скрыть от Бориса Васильевича, что у неё есть ребёнок. «А через три года я, что нибуть придумаю, - решила она тогда». И вот ситуация – Борис увидел Евгению в квартире. Что ему ответить? - Ирина, я жду ответа, - напомнил Борис Васильевич. «Ну что ж,- решилась Ирина, - скажу правду». - Это моя дочь. Реакция на такой ответ была бурной. Глаза Бориса Васильевича вначале расширились от удивления, затем и в них вспыхнул гнев. Он резко вскочил из-за стола и нервно заходил по кабинету. - Ты, ты посмела скрыть от меня то, что у тебя есть ребёнок! – Гремел его голос, наполненный гневом. - Да ты понимаешь, что ты наделала! Я чуть не женился на тебе! Он громко хлопнул ладонью по крышке стола и быстро выбежал из кабинета. Всё! Это катастрофа! Ирина уронила голову на руки и горько заплакала. Больше он к ней не вернётся! Сердце её разрывалось от горя. Весь день у Ирины все валилось из рук. Обычно собранная и подтянутая, она исполняла свою работу легко и добросовестно, не позволяя себе отвлекаться на посторонние дела. Сегодня же она не могла думать о работе. Она всё время думала о Борисе. О ссоре с ним, о дальнейших отношениях. Целых три года своей жизни Ирина потратила на то, чтобы завоевать его сердце. И почти добилась результата. Он сам сказал, что готов был жениться на ней. И вот в один миг всё рухнуло. И что ей теперь делать? К концу рабочего дня зазвонил мобильный телефон. Очень спокойным голосом Борис Васильевич попросил у Ирины прощения. - Я был не прав, извини. У меня к тебе предложение. Давайте сегодня вечером в знак примирения поужинаем в ресторане втроём. И ты познакомишь меня со своей дочерью. Ирина ликовала. Слава Богу – ситуация разрешилась! Евгения впервые в жизни была приглашена в ресторан. Она радовалась этому как ребёнок. Мама объяснила, что у неё есть друг, и сегодня в ресторане она познакомит его с Евгенией. Богатое убранство ресторана привело девушку в восторг. Приглушённая музыка, не спешные движения чопорных посетителей, официанты, как в кино – всё восхищало Евгению. Они пришли в ресторан немного раньше Бориса Васильевича, и накрахмаленный официант вежливо проводил их к заказанному столику. Каково же было изумление Евгении, когда некоторое время спустя к ним подошёл тот самый утренний посетитель их квартиры. При появлении этого человека, у девушки помимо её воли, внутри возникло необъяснимое чувство опасности. Но Борис Васильевич сейчас был совсем другим человеком. Красивый, хорошо одетый, знающий себе цену и уверенный в себе, он радостно улыбался женщинам. - Я, кажется, утром случайно напугал вас. Простите меня ради Бога, - сказал он Евгении после знакомства. - У меня тост. Давайте выпьем за дружбу между нами. Вечер проходил на весёлой, дружелюбной нотке, и Евгения успокоилась. Борис Васильевич много и красиво говорил, шутил в тему и оказывал знаки внимания обеим женщинам. Часто танцевал с Ириной. - Как тебе мой друг, понравился?- спросила мать у дочери после возвращения домой. - Очень интересный человек, - уклончиво ответила Евгения. – А вы с ним поженитесь? - Надеюсь, что это будет так. Во всяком случае, я его люблю. Страсть - эгоистичное чувство. Оно «берёт» у человека всё: время, пространство, мысли, ощущения, сознание, внутренний мир. С той самой минуты, как увидел необыкновенную девушку в лучах солнца, Борис Васильевич ни о чём другом думать не мог. Только о ней! Он постоянно держал эту солнечную картинку в своём сознании. Каждый волосок девушки, каждая её пора на коже, закрытые глаза, девичья грудь под халатиком – всё возбуждало в нём безумную страсть. Никогда не удастся искоренить в человеке всё грубое, дикое, жестокое. Победа разума даётся на короткий срок, а потом в людях опять берёт верх звериное начало. Инстинкты, которые намного мощнее разума, рано или поздно возобладают. Мощный инстинкт самца в Борисе Василевиче страстно желал эту юную деву. Всю последующую неделю после встречи с Евгенией в ресторане Борис Васильевич ходил по клинике какой-то рассеянный. Плохо слушал своих собеседников и, что было ему совершенно не свойственно, забросил текущие дела. Однажды, сидя за чашечкой кофе и рассеянно слушая Ирину, он неожиданно задал вопрос: - А чем сейчас занимается твоя дочь? Ирину вопрос удивил и обрадовал. После ресторана он ни разу не заговорил о Евгении. Ирина тоже молчала. И вдруг он спросил, чем она занимается. Значит, сердце его оттаяло. - Чем может заниматься девушка в её годы, только что окончившая школу. Друзей в городе у неё нет. Поэтому она всё время находится дома. Всю ночь сидит в Интернете, переписывается со своими англичанами, а потом спит до обеда. И так каждый день. Так она отдыхает перед поступлением в институт. - И куда же хочет поступать это юное дарование?- заинтересованно спросил Борис Васильевич. - Ты не поверишь! Собралась в театральный! Я её отговорить не могу. Нет, чтобы как все нормальные дети пойти учится на юриста или на экономиста, она в актрисы собралась. Вбила себе в голову, что у неё талант. Видите ли, кто-то сказал ей об этом. - Вполне возможно, что она права, – задумчиво постукивая пальцами по столу, отозвался Борис Васильевич. – Постарайся не мешать. Пусть поступает туда, куда ей хочется. Ну а мне пора, засиделся я у тебя, - сказал он вставая. – Да, вот ещё что. Завтра меня не будет в клинике до обеда. У меня возникло неотложное дело. Ты присмотри здесь за порядком. И он ушёл, ни слова не сказав об их новой встрече. А не встречались они уже целую неделю. Этот факт пугал Ирину. На следующее утро Борис Васильевич остановил свою машину недалеко от дома Ирины и стал внимательно наблюдать за подъездом. Ждать пришлось не долго. Ирина всегда была пунктуальным человеком и никогда не опаздывала на работу. Как только её машина отъехала от дома, Борис Васильевич быстро поднялся по лестнице к двери квартиры. С осторожностью, открыв входную дверь, он вошёл в прихожую и прислушался. В квартире было тихо. Сняв с себя верхнюю одежду, он на цыпочках подошёл к комнате Евгении и открыл дверь. Одетая в тонкую ночную рубашку, Евгения спала, лёжа на спине. Во всех изгибах её тела таилась безупречная грация. Длинные белокурые волосы, обрамляя прекрасное личико, рассыпались по подушке. Она слегка улыбалась во сне, и улыбка придавала её лицу детское выражение. Жгучая страсть вновь поднялась из самой глубины и захватила всё существо Борис Васильевича. Он издал победный дикий крик и набросился на девушку. Адвокаты, врачи и священники бывают всегда циниками, ибо знают о человеческих пороках слишком много из того, что недоступно другим людям. После обеда Борис Васильевич вызвал Ирину к себе. Войдя к нему в кабинет, она застала его за весьма странным в рабочее время занятием. Он разливал по бокалам коньяк. - Дорогая моя Ириночка, - с довольным видом обратился он к вошедшей женщине. – Давай выпьем с тобой за самое важное в судьбе человека. А самое важное есть то, что человек не должен потерять интерес к жизни и интерес к трудно достигаемой цели. - Да как-то неловко, - засомневалась Ирина, - среди рабочего дня и коньяк. - Вот-вот. Учу тебя, учу, а тебе всё неловко, - передразнил он Ирину. -В наших с тобой делах нельзя поддаваться чувствам. Чтобы чего-то достичь, чувства нужно исключить полностью. Пей. Тост уже сказан. Он выпил сам и подождал когда выпьет Ирина. - Теперь поговорим о делах. Поступил новый заказ. Так что, дорогая, будь добра, готовь материал. Я сегодня уезжаю на недельку из города, поэтому начинай без меня. Да, вот ещё что, - он достал из кармана ключи и положил перед Ириной. – Возьми они мне больше не понадобятся. При виде ключей от своей квартиры, которыми Борис Васильевич пользовался в любое время суток, у Ирины ёкнуло сердце. Значит, он её бросает. - Да не огорчайся ты так, - посмотрев на расстроенное лицо женщины, утешил Борис Васильевич. Не можем же мы с тобой встречаться в квартире, где проживает взрослая девушка. Я вернусь, и мы придумаем что - нибуть. Вернувшись в кабинет, Ирина дала выход своей ярости. «Кобель проклятый! – Думала она о Борисе Васильевиче, закуривая сигарету. – Знаю я твоё - «уезжаю на недельку из города». Нашёл очередную пассию и везёшь её на море! Ну, ничего! Дай срок, и ты у меня попляшешь! Вот только женись на мне и тогда все твои пассии закончатся!» Она немного успокоилась и пошла, как она сама о себе говорила, в разведку. Вся клиника знала о затянувшемся романе Бориса Васильевича и Ирины. Знала о нём и секретарь Бориса Васильевича, очаровательная хохлушка Оксана. Она сама прошла через пошлую холодность своего шефа и поэтому сочувствовала Ирине. За определённую сумму она сливала обманутой женщине всю интимную информацию о Борисе Васильевиче. - Оксаночка, - подавая конверт с деньгами и мило улыбаясь, обратилась Ирина к девушке. - Куда на сей раз уезжает наш шеф? - Ах, Ирина Владимировна, - так же мило улыбаясь и пряча конверт, ответила Оксана. - На сей раз, его потянуло на «золотые пески» Болгарии. Он попросил меня заказать для поездки девушку из агентства. Билеты уже заказаны. Сегодня вечером они улетают. Ответ Оксаны немного успокоил Ирину. Девушка из агентства ей не соперница. Борис Васильевич сбросит дурь, погреется на солнышке и вернётся к ней. А ей нужно хорошенько подумать и отправить Евгению для продолжения учёбы снова за границу. От этих мыслей Ирина окончательно успокоилась и переключилась на работу. Чтобы выполнить поступивший заказ, придётся много поработать. Нужно всё хорошенько обдумать, взвесить и приготовить. Домой она вернулась поздно. Её не очень удивило то, что Евгения уже лежит в постели. Наверное, ей так захотелось. Голова её была занята совершенно другими мыслями, далёкими от мыслей о дочери. Ощущение времени исчезло для Евгении. Она не знала, прошёл час или сутки с той самой минуты, когда среди света восходящего дня вдруг разверзлась чёрная рокочущая пронизанная дрожью пучина. В которую рухнула вся её жизнь. Сейчас она находилась в мучительном и страшном состоянии, похожем на тяжкую тоску, что охватывает человека, когда, уже выйдя из сна, он не сразу может раскрыть, словно навсегда слипшиеся веки. Мутные сумерки постепенно заполняли всё её существо, всю её душу, и у неё не было сил пресечь это сумеречное наваждение. Одна часть её сознания мучительно боролась со страшной правдой, другая же часть приняла её и медленно умирала. В эти страшные минуты в душе у девушки повис вечный мрак и траурное молчание. Наконец человеку удалось приподнять завесу над природным таинством, затрагивающим самые основы Жизни и возможность её продления. Имя этому таинству – Стволовые Клетки. Так как они способствуют восстановлению повреждённых тканей и органов и способны излечить большинство тяжких патологий, к стволовым клеткам прикован интерес многих ведущих медицинских клиник мира. Всё это, конечно, вселяет большие надежды, если бы не одно «но». Дело в том, что основным источником стволовых клеток является… человеческий эмбрион и то, что от них остаётся после абортов. Так называемый «абортивный материал». Стволовые клетки выделяют из абортивного материала и вводят пациенту. Но при этом существует опасность элементарного заражения, если с материалом работать неправильно. При всём при этом стволовые клетки, а, следовательно, и их основной источник – не родившиеся младенцы – гарантированно пользуются большим спросом. Борис Васильевич, принимая Ирину на работу как хорошего специалиста, имел на неё далеко идущие планы. Ему нужна была партнёрша в нелегальном бизнесе. Зрелая бездетная женщина. Отсутствие детей было обязательным условием. В начале, понимая психологию одинокой сорокалетней женщины, он влюбил её в себя и привязал к себе через постель. Затем он повысил её в должности, сыграв на гордом самолюбии Ирины. И только потом предложил организовать дело, которое в случае успеха давало бы им огромную финансовую независимость. Разговор состоялся в кабинете Бориса Васильевича. Вникнув в суть дела, которое он предлагал, возмущённая Ирина резко сказала - нет. - Ну что ж, дорогая, - вставая с кресла, мягко ответил он, - будем считать, что я не слышал твоего ответа. Свой точный ответ ты скажешь мне завтра. И если он будет отрицательным, чего бы мне очень не хотелось, нам с тобой придётся распрощаться навсегда. Ирина провела эту ночь в смятении. Дело, которое предлагал ей Борис Васильевич, а именно - продлевать жизнь престарелым правителям и миллионерам за счёт убийства хотя и не рождённых, но детей, по всем этическим нормам было чудовищным. Сейчас ей стало понятно одно из условий Бориса Васильевича – его партнерша должна быть бездетной. У рожавшей женщины сразу же возникает мысль, «если бы с моим ребёнком так поступили». От этой мысли женщину охватывает ужас. Переступить через который трудно. Но что значит, для Ирины уйти из клиники. Это значит, вновь окунутся в нищету рядового врача, да ещё со взрослой дочерью на руках. На какие средства она продолжит образование Евгении. А любовь! Она же понимает, что это её лебединая песня. После развода с отцом Евгении она так долго была одинокой. Ради встреч с Борисом Васильевичем, ради будущей семейной жизни с ним, она отправила свою дочь в закрытую школу. Нет, без него жизнь станет бессмысленной. А с ней или с кем-то другим Борис Васильевич всё равно продолжит своё дело. - Ну вот, и молодчина!- полу обняв Ирину, после того как, она заявила о своём согласии, обрадовался Борис Васильевич. – Значит, я в тебе не ошибся. А теперь обсудим детали. - Подожди, - остановила его Ирина. – У меня к тебе есть вопрос. - Пожалуйста, я тебя внимательно слушаю. - А как же закон? Какие нас ждут неприятности, если закон вмешается в наши дела? - Моя дорогая, - рассмеялся Борис Васильевич. – Пусть тебя это не волнует. Да в России нет никаких законодательных ограничений на работы с эмбриональными стволовыми клетками с целью терапевтического лечения. Этот метод не запрещён и подпадает под действие закона о трансплантации органов и тканей. И потом, с законом будет разбираться заказчик, а наше с тобой дело поставить ему качественный материал. Самой трудной, во всём процессе их нового бизнеса, была подборка клиентуры. Чтобы избежать побочных эффектов и элементарного заражения, «абортивный материал» нужно было изымать из молодых и здоровых женщин, добровольно согласившихся на аборт. Подбором клиенток занималась Ирина. Наметив жертву, она приглашала молодых супругов к себе в кабинет для беседы. Используя свой авторитет опытного врача, она заявляла супругам о том, что у их будущего ребёнка выявлена (а на самом деле не существующая) наследственная патология. Они же не хотят иметь не полноценного ребёнка? Поэтому необходимо сделать аборт. Молодые люди, под её напором и к тому же ничего не понимая в медицинских терминах, обычно пугались и соглашались. Только у немногих в такой ситуации хватало ума обратиться к другому специалисту. Были у Ирины и постоянные клиентки, которые за определённое вознаграждение специально беременели и делали аборты у неё. Были и несовершеннолетние девочки, почти дети. Испуганных и подавленных их приводили к Ирине мамочки. И за молчание, в знак благодарности, платили ей кругленькие суммы за аборт. Больше всего она любила работать со студентками. Их, попавших в затруднительное положение, не нужно было уговаривать, и не нужно было платить им деньги. Выполняя эту безнравственную работу, Ирина как врач понимала, что в любом случае аборт – это, прежде всего физическая и психическая травма для женщин. Обогащаясь за счёт здоровья женщин и убийства детей, она убеждала себя в том, что маленький кусочек плоти – это ещё не ребёнок. А если думать иначе, можно было свихнуться от вины. Евгения не смогла бы ответить, сколько времени провела в постели. Всё нарушилось в её жизни. Чувство страха, поселившееся в её разуме, заставляло вздрагивать от малейшего шороха. Она боялась, что «он» вернётся и насилие, которому она подверглась, повториться. Она даже в мыслях не могла назвать это чудовище по имени. Ей никак не удавалось сосредоточить мысли, на чём нибуть конкретном. Они приходили и тут же уплывали куда-то, не оставляя никакого следа. Лишь смятение, страх, чувство вины, да ещё чувство стыда крепко поселились в мозгу и поглощали все её душевные силы. Сильнее всего она ощущала чувство вины за случившееся. «Как же так? – без конца задавала она себе вопрос. – А мамина любовь? А её замужество?» Сердце сжигало пламя стыда за то насилие и унижение, которому подверг её «он». У Евгении пропал аппетит и сон. Ночью, если удавалось заснуть на короткое время, её мучили кошмары. В них был холод, ужас и темнота. И не было выхода из этой темноты. Вернувшись после отдыха в клинику, Борис Васильевич был предупредителен и ласков с Ириной. И она, в который уже раз, простила ему измену. Да и как было не простить, если он так много времени стал проводить с ней. На работе время за чашечкой кофе стало более продолжительным. Они обсуждали мельчайшие подробности предстоящего выполнения заказа. Вечером ужинали в ресторане. В пятницу сразу же после работы уезжали на субботу и воскресение на дачу Бориса Васильевича. Ирина была счастлива. Никогда ещё он не был так нежен с ней. О Евгении они не говорили ни слова. Словно девочка исчезла из их жизни навсегда. - Я думаю нам пора назначить дату выполнения заказа, - попивая кофе маленькими глотками, проговорил Борис Васильевич. – Срок договора с заказчикам истекает. - Согласна, пора, - не уверенно отозвалась Ирина. - В чём дело? У тебя что-то не сложилось? – Борис Васильевич внимательно посмотрел ей в глаза. - Да нет, всё в порядке. Вот только не могу определиться с пятой пациенткой. Она то соглашается, то на следующий день отказывается. Думаю, что через два дня я решу эту проблему. Давай назначим операции на среду. - Ну что ж, на среду так на среду, – подвёл итог разговору Борис Васильевич. - Пойду звонить заказчику, чтобы в среду прислали курьера. « Однако она стала терять профессиональное чутьё, – думал об Ирине Борис Васильевич по дороге в свой кабинет. - Пора её заменить молодой особой. Да и как женщина эта престарелая матрона надоела мне до тошноты. Но этот заказ она, несомненно, должна довести до конца. Уж очень выгодный клиент попал на сей раз». Ирина проснулась ровно в семь утра. Привычку, просыпаться в одно и тоже время без будильника она выработала тренировкой. Ещё не было случая, чтобы привычка подвела. Ирина открыла глаза и сладко потянулась, выгнув спину, как кошка. Вспомнила вчерашний вечер в ресторане, ласковые слова, которые говорил ей Борис Васильевич, и счастливо засмеялась. Сейчас она была уверенна, после того, как клиент оплатит выполненный заказ, они с Борисом поженятся. Наконец осуществится её мечта! В эту счастливую минуту ей в голову пришла не очень приятная мысль: Евгения! С ней же нужно что-то делать. Борис Васильевич не потерпит рядом с собой чужого ребёнка. Нужно срочно решать вопрос об учёбе Евгении за границей. Тут Ирина вспомнила, что почти месяц, практически, не видела дочь. Когда она возвращалась домой поздно вечером, Евгения уже спала. А когда уходила утром на работу, та ещё спала. «Сейчас разбужу её, - подумала Ирина. – Сообщу ей о своём решении, пусть готовится к отъезду». Выйдя из ванной, она громко постучала в комнату дочери: - Евгения, вставай, вместе позавтракаем, мне нужно с тобой срочно поговорить. Готовя завтрак, она слышала, как дочь вошла на кухню и села за стол. Ирина разложила яичницу по тарелкам и повернулась к дочери. Взглянув на Евгению, она обомлела, настолько изменилась её дочь. «Что это с ней? Неужели акклиматизация так сильно подействовала?» - Ты что больна? – с тревогой спросила она и поставила перед дочерью тарелку с едой. Девушка не успела ответить. От запаха еды сильнейший приступ тошноты комком подкатил к горлу, и она едва успела добежать до ванной комнаты. Шатаясь от слабости Евгения, вернулась на кухню. Ирина внимательно, как врач, вгляделась в неё. Девушка сильно похудела за это время. Глаза потухли. Взгляд бегающий, рассеянный. И эта тошнота утром. Как гром среди ясного неба ей в голову пришла догадка. - Ты беременна? Отвечай! - Я, я не знаю, - заплакала Евгения. - Она не знает! – Ярость вскипала в груди Ирины.- А как спать с мужчиной, ты знаешь? Когда это произошло? - Утром, неделю спустя после ресторана, – заикаясь от слёз и, боясь той правды, которую должна была сказать матери, ответила Евгения. Ирина на какое-то время лишилась дара речи. Она вспомнила довольное лицо Бориса Васильевича, его витиеватый тост и ключи от квартиры, которые он вернул ей в тот день. - Ты хочешь сказать, – медленно начала она, - что спала с Борисом Васильевичем? -Я с ним не спала! – Возмущённо закричала Евгения. – Мама, он изнасиловал меня! Ирина, не помня себя, ударила дочь по лицу. - Ах ты, грязная шлюха! Ты соблазнила его, а теперь обвиняешь в изнасиловании! Да как ты посмела! Ты знала, что я собираюсь за него замуж, и сделала это назло мне! Пошла вон с глаз моих! В этот день Ирина была сама не своя. Сегодня она не искала встреч с Борисом Васильевичем, а специально избегала их. « Неужели он мог так поступить с её дочерью, а потом спокойно спать с ней? А если Евгения обманула её? А если нет? Значит, все планы насчёт семейной жизни рухнули, как карточный домик, из-за какой то девчонки? А если она всё-таки врёт?» От всех этих мыслей голова Ирины шла кругом. Но к концу дня в её воспалённой голове сложился план дальнейшего действия. Чтобы тщательно выполнять заказы, нужна была стерильная чистота. С этой целью они с Борисом Васильевичем выдели отдельную палату № 5 на пять койкомест для своих пациенток. Оснастили современным оборудованием. Помещали в неё женщин на два дня. В первый день готовили к операции и брали контрольный анализ крови. Во второй оперировали. Без лишних глаз операции абортов они делали вдвоём, ассистируя друг другу. Затем тщательно запаковывали «абортивный материал» в специальные контейнеры и передавали заказчику. В замен получали ту сумму денег, которую оговаривали при договоре. « Вот и нашлась пятая пациентка», – решила Ирина. План же её был таков. Если Евгения говорит неправду, это сразу выяснится после встречи Бориса Васильевича с девушкой в больнице. И тогда его отношения с Ириной останутся прежними. Если же она говорит правду, то ему придётся абортировать собственного ребёнка. А затем продать его как «абортивный материал» заказчику. И пусть он с этим живёт дальше. Такова будет месть Ирины. Утром Ирина разбудила Евгению и приказала ей собираться. - Куда я поеду так рано? – удивилась девушка. - Ко мне в клинику. Будем делать аборт,- спокойно ответила Ирина. - Нет, мама, нет! – в ужасе умоляла девочка. – Я не хочу убивать собственного ребёнка! - Какого ребёнка? Ты понимаешь, о чём говоришь? Если ты не сочиняешь и тебя действительно изнасиловали, ты представляешь, что это такое? Это сильнейшее психотравмирующее событие, нарушающее баланс между внутренними адаптационными механизмами и внешним миром. Это стрессовая ситуация, приводящая к особым психологическим последствиям. Ты посмотри на себя со стороны. Ты же не вменяемая! И ребёнок будет развиваться такой же невменяемый. Не поедешь добровольно, увезу под наркозом. Урода родить не дам! Так в палате № 5 появилась пятая клиентка. Борис Васильевич познакомился с отцом Владимиром пять лет назад. Открыв свою клинику, он решил поступить, как поступают сейчас многие. На всякий случай, освятить её. Не откладывая дела в долгий ящик, он обратился со своей просьбой в ближайшую церковь, к отцу Владимиру. Однако отец Владимир, узнав, что в клинике имеется абортное отделение, отказался освящать здание. Между ними произошёл достаточно неприятный, для Бориса Васильевича, разговор. Тогда он ушёл из храма несколько приниженным. Поэтому, увидев у себя в кабинете на следующий день отца Владимира, Борис Васильевич был несколько удивлён. - Что привело вас ко мне? – предлагая кресло, спросил он. – Или вы изменили свой взгляд на нашу деятельность? - Не обольщайтесь понапрасну, сын мой, - ответил священник. – Я по-прежнему утверждаю, что аборты на любом сроке – убийство человека, то есть смертный грех. Вы как опытный врач отлично понимаете, что с момента оплодотворения человеческий эмбрион – живое человеческое существо. Оно обладает своим собственным уникальным генетическим кодом, динамично развивается, последовательно раскрывая потенции, заложенные в него природой. Мы обязаны считать его человеком на эмбриональной стадии развития. Его уничтожение является убийством человека. И на это надо смотреть прямо и серьёзно, и никакого извинения в этом отношении нет. - Надо же, - засмеялся Борис Васильевич, - вы рассуждаете об эмбрионах не, как священник, а как врач. - Позволю себе заметить, что ещё семьдесят лет назад в Европе нельзя было сильнее оскорбить врача, чем предположить, что он способен произвести аборт. Ещё Честертон писал в своих детективах об одном из врачей - «Вы на всё пойдёте за деньги. Быть может, даже на убийство нерождённых». А как священник я выскажу вам своё мнение. Для меня, практика ставить эксперименты на эмбрионах смыкается с мироощущением самых диких и мрачных религиозных культов, с сатанистскими жертвоприношениями. Хочу ли я предупредить вас о том, что те муки, на которые вы обрекаете человеческие эмбрионы, имеют сатанинскую изнанку? Да, как священник я обязан это сделать, ибо все мы когда-то предстанем Суду Божию. Но я не думаю, что после этого предупреждения, вы встанете на путь нравственного осмысления и покаяния в том, что нарушаете волю Божию. Для этого вам нужна полная перемена ума. Достаточно того, если вы будете помнить о том, что Бог есть любовь, принимающая в свои объятия любую, даже самую омраченную душу. А пришёл я к вам с поклоном. Позвольте мне посещать тех несчастных женщин, решившихся на убийство своих младенцев, то есть на аборт. С тех пор отец Владимир стал постоянным посетителем клиники. Когда после беседы со священником у Ирины стали уходить одна за другой клиентки, она возмутилась. - Не пускай ты этого попа в клинику, он мне всех клиенток разгонит! - Не кричи, - спокойно ответил Борис Васильевич. – Может, за то, что он спасает чью-то душу, нам с тобой на том свете плюсик поставят. А клиентки твои, пока существует мир, они у тебя не закончатся. В пятой палате царила хаотически нервная атмосфера. Люба, пухленькая смазливая девушка с крайней кровати, всё время разговаривала с кем-то по телефону и громко смеялась. На следующих двух кроватях лежали студентки Оля и Наташа. Они потихоньку шушукались вдвоём и ели шоколадные конфеты из одной коробки. На четвёртой кровати лежала замужняя женщина Вера и горько плакала. На кровати у стены, уставившись невидящими глазами в потолок, лежала Евгения. Вдруг в коридоре послышался мужской голос, читающий молитву на распев, и в дверь палаты негромко постучали. В палате сразу стало тихо. - О, - отреагировала на стук Люба, - принесла его нелёгкая. - Кого? – в один голос спросили студентки. - Да отца Владимира, кого же ещё, - ответила Люба.- Сейчас мозг будет выносить. - Спаси вас Господи: сёстры, - приветствовал всех сразу, входя в палату, священник. - И вам не хворать, - откликнулась Люба, остальные удивлённо молчали.- Проходите, отец Владимир, берите стул, садитесь. Но отец Владимир и не думал садиться на стул. Он всегда разговаривал с девушками стоя. Подчёркивая этим всю серьёзность разговора. - И вы, и я – начал он, - все мы знаем, зачем вы здесь находитесь. Но я пришёл не судить, а помочь вам. Может быть, послушав меня, вы не сегодня, а в следующий раз задумаетесь, прежде чем прийти сюда. С древнейших времён Церковь рассматривает намеренное прерывание беременности как тяжкий грех. Канонические правила приравнивают аборт к убийству. В основе такой оценки лежит убеждённость, что зарождение человеческого существа является даром Божиим, поэтому с момента зачатия всякое посягательство на жизнь будущей человеческой личности преступно. Вы думаете, что зародыш – это только кусочек плоти. Вы глубоко ошибаетесь. Наукой доказано, что уже в первый день зачатия формируется человек – определяется пол, цвет глаз, волос, высокий или низкий рост и многое другое. На восемнадцатый день у него начинает биться сердечко! Кто из вас знает, что такое аборт? Конечно, вам удобнее не знать этого. Вашего ребёнка разрывают на куски, сжигают заживо концентрированным соляным раствором, расчленяют на части стальным петлеобразным ножом. Всё это называется абортом. Слушая отца Владимира, девушки подавленно молчали. - Ох, батюшка, - не выдержала Люба, ей давно хотелось приостановить речь священника, от которой по коже шли мурашки. - Вы так рассказываете об аборте, словно сами его делали. - Не пытайся смутить меня сестра, я знаю о человеческих пороках гораздо больше, чем ты думаешь. Кроме того, - продолжал он, - мать с ребёнком связывает невидимая духовная нить. Ребёнку передаются все материнские чувства. Поэтому ребёнок матери, решившейся на аборт, чувствует её переживания. Он чувствует опасность, удары его сердца учащаются. И он кричит. Этот безмолвный крик стоит сейчас у вас над головами в этой палате. Да поможет вам Бог, сёстры. Зачавшееся существо – это человеческое существо, и жизнь его священна. Я говорю вам, как Господь нам сказал: если не можешь его вырастить, роди и отдай другим. У многих нет детей. Но не убивай его, как ты комара убиваешь! Это ребёнок, это твой ребёнок, это человек. Сказав всё это, отец Владимир прошёл к двери, затем повернулся к девушкам лицом и поклонился им поясным поклоном. - Простите меня, сёстры, что я не смог ничем вам помочь. Храни вас господь. Открыл дверь и вышел. В палате нависла гнетущая тишина. Каждая девушка задумалась о своём. Громкие рыдания Веры взорвали эту тишину. - Да что ты без конца ревёшь! – разозлилась Люба. – Никто тебя сюда насильно не тащил. Сама пришла, так нечего реветь. - Хорошо тебе говорить, сама пришла, - сквозь слёзы заговорила Вера.- Я не сама пришла. Мы с мужем так ждали этого ребёночка! А Ирина Владимировна сказала, что у нашего малыша наследственная патология. Поэтому нужно сделать аборт. - Вот ты дура, - протянула слова Люба, - а если она ошиблась? - Мне сказали, что такие врачи, как Ирина Владимировна, не ошибаются. - Всё равно, - не сдавалась Люба, - если бы я хотела ребёнка, так как ты, то прежде чем делать аборт показалась бы другому специалисту для контроля. После Любиных слов Вера повернулась к стене и как-то подозрительно затихла. - А вот я, - не унималась Люба,- уже третий раз в этой палате. И не плохо на этом зарабатываю. - Как это зарабатываешь? – удивилась студентка Наташа. - Да, - гордо подняла голову Люба, - мне за то, что я делаю здесь аборт, платят деньги и очень хорошие деньги. Все замолчали, в том числе и Люба. Никто из них не понимал, за что же платят Любе деньги. Евгения находилась в какой-то прострации. Её мозг отказывался понимать происходящее вокруг. Ещё месяц назад она понятия не имела о том, что мир так жесток. По словам отца Владимира, её родная мать профессионально занимается детоубийством. А сама она находится здесь для того, чтобы её ребёнка расчленили. Это немыслимо! Психика Евгении не выдержала той лавины жестокой информации, что свалилась на неё за последнее время. Сработала защитная реакция, и сознание девушки провалилось не в сон, а в какое-то небытие. Она увидела свою палату как бы со стороны. Увидела всех девушек, лежащих на кроватях, в том числе и себя. Увидела четырёх плачущих ангелочков, слетающих каждый к своей маме. «Как же так, - с трудом подумалось ей, - люди думают, что нерожденные дети не плачут, а у них тоже есть слёзы». Она услышала разговоры ангелочков со своими мамами. К Любе подлетел ангелочек мальчик. Он нежно прижался к её груди и заговорил: - Мамочка, когда ты будешь одинока, всеми покинутая и несчастная, я тебя найду, позабочусь о тебе. Я знаю: ты меня не запланировала. Но именно ты мне была дана, я тебя полюбил, потому что человек имеет только одну- единственную маму. Позволь мне жить, и ты никогда не будешь об этом жалеть! К Оле подлетела ангелочек девочка. Она погладила Олю по голове, затем, став на край кровати, стала показывать себя маме. - Мамочка, посмотри какая я красивая. У меня светлые волосы и голубые глаза. Всё уже определено, даже то, что я буду любить цветы и стану художницей. Я нарожаю тебе внуков, которые будут любить тебя и называть бабушкой. Разве ты не видишь моих слёз? Прошу тебя, не убивай меня! К Наташиной кровати подлетел ангелочек мальчик. Он сразу же начал умолять её. - Мамочка, позволь мне жить… Ты моя единственная мама. Я люблю тебя с самого начала, потому что живу в тебе. В нас течёт одна и та же кровь. Я слышу каждый стук твоего сердца. Я радуюсь, когда ты радуешься, и грущу, когда ты грустишь. Я стану учителем и поэтом. Вот послушай мои стихи: Расцветают сады и приносят плоды Неужели бы мне не хватило еды? Как красиво поют по весне соловьи… Неужели бы мне не хватило любви? Хорошо бы родиться у птиц, у зверей Ведь ни звери, ни птицы не губят детей… Я бы зайчиком серым скакал по лугам Или лебедем белым летел к облакам. Перед Верой стоял на коленях ангелочек мальчик и, молитвенно сложив ручки, убеждал её: - Они говорят, что не делают ничего плохого, потому что я ещё не родился, как будто это даёт им право разорвать моё тело. Они хотят убедить тебя, что тебе не нужно плакать. Но ты всегда будешь слышать мой плачь когда меня уже не будет здесь. А я буду плакать, потому что в этих белоснежных стенах никому нет до меня дела. Моя маленькая душа будет надрываться от боли, и эхо наполнит зал. Но они разрушат мою головку, и никто не остановит их окровавленных рук, чтобы спасти меня. Они говорят, что я неудобный, но ты не верь им. Я стану учителем, и ты будешь гордиться мной. Не позволь им убить меня мамочка! «А где же мой ангелочек? – панически искала Евгения, - значит, он даже не захотел прилететь ко мне!» И её сознание окончательно погрузилось в темноту. День выдался суетным. Бывает, выпадают такие пустые, суетные дни ни о чём. С утра начались ничего не значащие звонки. Ненужные посетители, просьбы, пустые разговоры. Всё это утомило Бориса Васильевича. А тут ещё Ирина с холодно отстранённым лицом сообщила ему, что пациентки пятой палаты готовы. Но она завтра, к сожалению, оперировать не сможет, так как плохо себя чувствует. Она сможет только ассистировать ему. Борис Васильевич вдаваться в подробности её болезни не стал. Сам так сам, какая разница, всё равно вместе. Вечером, приняв душ, он решил лечь спать пораньше. Завтра будет трудный день, поэтому нужно выспаться. А чтобы не заставлять себя насильно закрывать глаза, принял таблетку лёгкого снотворного. Не успел он, погрузиться в сон, как на кровать к нему присело странное существо, похожее на человека. - Ты кто? – изумился Борис Васильевич. - Как кто? – засмеялся пришелец, - твой ангел. Разве ты не узнаешь во мне себя? - Мой ангел? – Ещё больше изумился Борис Васильевич, - а почему ты чёрный? - Какой ты, такой и я. Мы с тобой одно целое. - По-твоему, я чёрный? - Ты не снаружи, ты внутри чёрный. Ещё черней меня, - снова засмеялся пришелец. - Зачем ты пришёл? – обидевшись, сердито спросил Борис Васильевич. - Не сердись! Я за тобой пришёл. - Но я никуда не собираюсь! - Я знаю, только там, наверху, - ангел показал пальцем в небо, - сегодня будет решаться один вопрос, который непосредственно касается тебя. Хочешь узнать, о чём пойдёт речь? - Конечно, хочу! Но как я туда попаду? У меня же нет таких крыльев, как у тебя. - Это уже моя забота. Ты только дай согласие. - Хорошо, - согласился заинтригованный Борис Васильевич, - я даю согласие. Ангел, как пушинку, подхватил Бориса Васильевича под своё крыло и они взмыли вверх. - Кажется, успели, осторожней! – предупредил ангел. – Если нас обнаружат здесь, то нам с тобой придёт конец. Они находились у раскрытых дверей небольшой наполненной белым светом комнаты. Посредине комнаты стоял стол, сколоченный из обыкновенных досок. За столом сидели семь белых, как лунь, старцев. Перед ними стоял такой же, как у Бориса Васильевича, ангел. Отличался он тем, что был белый. Белый ангел докладывал старцам: - Сегодня два известных вам врача собираются у женщин из пятой палаты убить пятерых младенцев. Будущих: поэта, художницу, учителя и инженера. А так же одного гения. Ангел замолчал. Старцы сидели в глубокой задумчивости, не нарушая тишины. От этой тишины у Бориса Васильевича мурашки побежали по коже. -Врачи сошли с ума, – наконец заговорил один старец, - они занялись серийным детоубийством. Сколько у этих двоих на счету убиённых младенцев? - Пришло время наказания для них, - утвердительно добавил второй. - Нам нельзя вмешиваться в добровольные дела людей. Но это исключительный случай. Если не удастся спасти всех, - вступил в диалог самый главный старец, - гения нужно спасти любой ценой. – Мы все знаем, как много нужно затратить сил и времени, чтобы приготовить гения для земной жизни. Гения нужно спасти. Борис Васильевич проснулся в холодном поту. « Надо же присниться такой чертовщине! – думал он, собираясь на работу. – Это всё отец Владимир со своими разговорами о загробной жизни. И всё-таки надо заканчивать с этой палатой номер пять. Всех денег не заграбастаешь. А вдруг и вправду придётся отвечать перед Богом? Хорошо, сделаю сегодня последние операции и больше пальцем не прикоснусь к абортам». С таким решением он пришёл на работу. Ирина нервничала. Она хотела и боялась узнать правду. Поэтому решилась ещё на одну хитрость. - Нужно сходить на обход в пятую палату, - сказала она Борису Васильевичу, заходя в его кабинет. – Я принесла тебе их истории болезни, чтобы не терять времени можно их отписать прямо сейчас. - Да, конечно,- рассеянно ответил тот, не вникая в сказанные Ириной слова.- Вот только сделаю последний звонок и схожу. - Здравствуйте, мои ласточки, - приветствовал он девушек дежурной фразой, входя в палату. – Сейчас мы с вами познакомимся поближе. Сегодня я буду делать вам операции, поэтому прошу любить и жаловать. Он по опыту знал, если женщина настроена дружелюбно к врачу, операция проходит легче и быстрее. Поэтому сейчас он старался задать тон этакого панибратства с женщинами. «Интересно, которая из них носит гения?» - мимоходом подумал он, вспомнив сон. Переходя от кровати к кровати, он шутил с девушками, а с Любой даже посмеялся. Так дошёл до кровати, где лежала Евгения. Девушка лежала лицом к стене. - Кто это у нас здесь такой хмурый и колючий? – пошутил Борис Васильевич и наклонился над девушкой. Евгения проснулась утром отдохнувшей и, как это было ни странно в её положении, полной сил. В голове прояснилось, мысли были чёткими и конкретными. В сознании зрело твёрдое решение. Она будет сопротивляться, драться, кричать, в конце концов, но не даст матери убить своего ребёнка. Евгения повернулась лицом к стене, чтобы чужие разговоры не мешали думать, и стала обдумывать свои дальнейшие действия. Приход врача в палату не вызвал в ней ни какого интереса. Когда врач подошёл к её кровати и прикоснулся к ней рукой, она повернулась к нему и глаза их встретились. Крик ужаса вырвался из груди Евгении, когда в склонившемся враче она узнала «его». Девушка со всей силой оттолкнула его и, не помня себя, выбежала из палаты. На улице, она машинально огляделась, ищя убежища, и увидела сквер с высокими деревьями. Евгения, что было сил, побежала к этим деревьям, желая только одного, спрятаться в их густой листве. Добежав до первой попавшейся в сквере скамейки, девушка села на неё, закрыла лицо руками и заплакала. - Что делает Евгения в пятой палате? – врываясь в кабинет Ирины, гневно закричал Борис Васильевич. Ирина в ожидании его нервно ходила по кабинету. «Сейчас всё решится - подумала она и встретилась с ним взглядом». - Тебе лучше знать,- постаралась, как можно спокойнее ответить она. - Что значит, мне лучше знать? – не сразу понял Борис Васильевич. – Она что, беременна? И тут до него дошли слова Ирины «тебе лучше знать». Евгения забеременела, и Ирина знает от кого. Так вот в чём причина её сегодняшнего недомогания. Она хотела, чтобы я абортировал собственного ребёнка! - Ирина, ты чудовище! - Да, я чудовище! – взвизгнула Ирина, она уже всё поняла. Евгения говорила правду. Сейчас она выскажет ему все обиды, накопившиеся в её душе за три года.- А ты ангел? - Ангел? Да, да, конечно, только чёрный ангел, - непонятно ответил Борис Васильевич и, прервав разговор, поспешно вышел из кабинета. «Вот и всё закончилось», - вяло подумала Ирина и в её душе образовалась пустота. Отец Владимир после посещения пятой палаты всё время испытывал смутное беспокойство. Он был не доволен собой. Вчера он не смог достучаться до сознания девушек. Не смог найти нужные слова, чтобы растопить лёд в их сердцах. Особенно его беспокоила девушка, на кровати у стены. Совсем юная с потухшими глазами и остановившемся взглядом, она лежала не шевелясь. Наверное, даже не слышала его. Было понятно, что она находится здесь не по собственной воле, а под чьим-то давлением или, того хуже, под действием лекарств. «Если успею, с Божией помощью, спасу её ребёнка, если не успею, постараюсь вернуть её душу к жизни». С такими мыслями отец Владимир направился в сторону клиники. Чтобы сократить путь, он решил пройти через сквер. Отец Владимир почти дошёл до конца аллеи, когда увидел на скамейке плачущую навзрыд девушку, одетую в халат и тапочки. Подойдя поближе, он узнал в девушке вчерашнюю пациентку пятой палаты. Обняв Евгению за плечи, погладил её по голове и, ни о чем, не спрашивая, позвал: - Пойдём со мной, дитя. Увидев перед собой священника, Евгения сразу успокоилась и спокойно повиновалась ему. Во все времена людей волновала проблема отношения к Богу. Что это? Как к нему относиться? Какое влияние Он осуществляет на нас? Евгения ходила по храму от иконы к иконе и, вглядываясь в лики святых, думала. « А я верю в Бога?». Она впервые была в храме. Впервые увидела красивое убранство Православной Церкви. Впервые задумалась о Боге. Ей казалось, что она всегда несла в себе частицу веры во что-то более высокое, умное, святое. Может быть, это и была её вера в Бога? Двигаясь по кругу, Евгения незаметно подошла к изображению «Спас Нерукотворный». Она взглянула в глаза Иисуса и была поражена. Голубые глаза были наполнены скорбью, огромной любовью и всё пониманием. Его глаза знали о Евгении всё! И в тоже время прощали и любили её. - Какая выразительная икона! – прошептала она. Её удивление перешло в молитву, а молитва – в слёзы, которые она не смогла сдержать. Это изображение заставило почувствовать присутствие Христа в её жизни. Икона словно поведала, что любовь и милосердие Господне сильнее смерти. «Наверное, Бог – это понимание жизни, любовь и вера во что-то святое, - думала Евгения, стоя перед иконой. - Но как найти дорогу к Богу?» Отец Владимир наблюдал за Евгенией со стороны, не мешая её первому знакомству с Храмом. После того как матушка Надежда облачила девушку в длинную юбку, в тёмную кофту и покрыла её роскошные волосы чёрным платком, Евгения стала похожа на старушку с лицом беспомощного ребёнка. «Что же произошло в жизни столь юного создания?» - подумал священник и позвал Евгению к себе. - А сейчас дитя ты как перед Богом расскажешь мне всё о себе. И не бойся рассказать всю правду, ибо нет ничего постыдного, что нельзя было бы открыть Богу. Отец Владимир был поражён услышанным рассказом. Какое же нужно иметь уродство души, чтобы ради мужчины изувечить собственную дочь. Как врач Ирина знала, что первый аборт для женщины чреват бесплодием. А Борис Васильевич? Абортировать, то есть убить собственного ребёнка? А потом спокойно жить с этим? Всё это не укладывалось в голове священника. Но что ему теперь делать с этим ребёнком? Отдать в приют для беременных несовершеннолетних девочек или вернуть матери? - Евгения, ты хочешь вернуться домой? - О, нет, Батюшка! Не возвращайте меня к маме!- вспомнив глаза матери, горящие ненавистью, взмолилась она. – Вы её не знаете. Она обязательно заставит меня убить ребёнка! - Ну, хорошо,- задумчиво ответил отец Владимир.- Жди меня здесь. Я пойду, помолюсь. Он подошёл к иконе Вседержителя, осенил себя крестным знамением, сделал три поклона и начал молится: - Господи, я человек грешный и не разумею, как должно, но Ты Милостивый, вразуми меня, как нужно поступить с этой девочкой? Снова осенив себя крестом, он пошёл в сторону Евгении, и тут зазвонил телефон. Звонил его друг детства Анатолий. Как всегда, словно у него не было не единой свободной минуты, он быстро проговорил. - Приветствую тебя, отец Владимир! У меня к тебе просьба. Я завтра улетаю по делам в Данию. Сейчас заеду к тебе за благословением. Жди. Телефон отключился. «Что это, знак? Ну, конечно же, знак! Господь услышал мою молитву! – обрадовался священник.- Нужно только уговорить Анатолия». Они жили в соседних домах и ходили в одну школу и в один класс. В первом классе между ними постоянно возникали драки по всякому поводу и без повода. Однако, встретившись после летних каникул во втором классе, они подружились. С годами их дружба переросла в настоящее содружество двух сильных мужчин. После окончания школы Отец Владимир по велению сердца поступил в духовную семинарию, а Анатолий стал изучать экономику и право. Вскоре после окончания института, Анатолий открыл своё маленькое дело с широкими дальнейшими возможностями. А отец Владимир получил место священника в храме. Дружба, закалённая временем, давала им право помогать друг другу в трудные минуты жизни. Целеустремлённый Анатолий, полностью отдавая своё время любимому делу, вскоре расширил своё предприятие. К нему пришёл твёрдый достаток. Он выстроил себе загородный дом и переехал в него на постоянное место жительства. После смерти матери, он забрал к себе единственную свою родственницу, родную сестру матери, свою тётю. Женщину пятидесяти пяти лет, добрейшую и одинокую Анну Ивановну. С тех пор она вела хозяйство и кормила племянника, когда он бывал дома, всякими вкусностями. Анатолий, войдя в Храм, поискал глазами отца Владимира. Тот задумчиво стоял перед ликом Казанской Божией Матери. Храм в это время дня был пуст. Лишь одна старушка, свернувшись в комочек, сидела в углу на скамейке. Анатолий подошёл под благословление священника. Окончив обряд благословления, отец Владимир остановил, пытавшегося было уйти Анатолия. - Подожди, у меня к тебе есть просьба. Анатолий удивился. Просьбы к нему у отца Владимира возникали крайне редко. - Да, конечно, - посмотрев внимательно на священника, сказал он, - я тебя внимательно слушаю. - Анатолий, ты всегда говорил, что тебе хотелось бы сделать хорошее дело для конкретного человека и знать, что этот человек использовал твоё добро на улучшение своей жизни. Правильно я говорю? - Конечно, именно так, - не понимая, куда он клонит, согласился Анатолий. - Так вот сегодня тебе представился такой случай. Я прошу тебя, возьми к себе в дом для проживания на некоторое время эту женщину. Отец Владимир указал на одиноко сидящую старушку. - Эту бабушку? – удивился Анатолий. - Она не бабушка, она ребёнок. Выслушав рассказ священника, Анатолий был потрясён и озадачен. - Она же несовершеннолетняя. Её будут искать. - Едва ли, - с сомнением покачал головой священник. Из родственников в этом городе у неё только мать. К ней она возвращаться не хочет. Да и матери она не нужна. Прошу тебя, разреши ей пожить у тебя в доме, хотя бы до рождения ребёнка. А там как Бог даст. Беременность –особое время для женщины. Это время постоянного изменения, преображения. Во время беременности женщина постигает своё истинное, женское предназначение на земле. Анна Ивановна сделав покупки в магазине, спешила домой. В её жизни появилась новая забота, которой она была безмерно рада, забота об Евгении. Вчера, когда Анатолий привёз в дом чужого человека, она, проводив эту странную девушку в чёрных одеждах, выказала своё недовольство племяннику. - Зачем ты её привёз в дом? Ты же не знаешь, кто она такая. Украдёт что нибуть и сбежит. Но, выслушав историю Евгении, она даже поплакала от жалости и возмущения, и прониклась женским сочувствием к обездоленному ребёнку. Сегодня, купив для неё одежду, она спешила порадовать бедную девочку. Помогая переодеться Евгении, ворковала вокруг её. -Ну, вот теперь ты на человека стала похожа. Посмотри, какая ты у нас красавица. Однако Евгения вела себя настороженно, в её глазах было недоверие и тоска. В порыве жалости Анна Ивановна обняла девушку и прижала к своей тёплой груди. «Господи, - подумала она, - сколько же времени потребуется для того, чтобы душа этого ребёнка отогрелась». Вслух она проговорила - Ты ничего не бойся. Здесь тебя никто не найдёт и никто не обидит. Анатолий уехал надолго заграницу, поэтому мы с тобой пока буде жить вдвоём. Давай договоримся, что самое главное сейчас для тебя – выносить ребёнка. Чтобы он родился здоровым, ты должна быть спокойной и весёлой. Давай мы с тобой всё будем делать так, чтобы было хорошо твоему ребёночку. Договорились? Так при помощи Анны Ивановны в сознании Евгении неясность жизненной перспективы и ощущение одиночества полностью исчезли. Постепенно она осознала себя беременной, появилось материнское отношение к ребёнку. У неё возникла пассивность к своему прошлому. Вместо этого появилось ощущение высшей удовлетворённости и наслаждения от зародившейся внутри новой жизни. Когда Евгения почувствовала первое шевеление плода, в сознании стал возникать образ ребёнка. Она стала говорить о нём: «он проснулся», «он веселиться», «он беспокоится». Его присутствие вызывало в ней чувство нежности. Между ними возник внутренний диалог. Возникло соединство матери и ребёнка. Евгения училась становиться матерью. - Тётечка Анечка, я приехал! – Громко выразил свою радость по поводу возвращения Анатолий. – Наконец-то я дома! - Тише ты, шалопай, Евгению разбудишь!- Анна Ивановна радостно обнимала племянника и в то же время внимательно разглядывала его. Не похудел ли её ненаглядный соколик. - Какую Евгению, тётушка? Я так соскучился по тебе и по твоим пирогам! - Ох, хитрец, ох, хитрец, – приговаривала Анна Ивановна, – давай раздевайся и айда на кухню, буду тебя кормить. Анатолий снял верхнюю одежду, подхватил чемодан, направился в свою комнату и вдруг увидел Евгению. Девушка стояла на лестнице, ведущей в гостевую комнату, наблюдая встречу тётушки и племянника. На ней было надето просторное светлое платье, которое не скрывало округлый животик. Роскошные белокурые волосы с золотистым отливом сбегали по плечам. Огромные карие глаза, опушённые длинными ресницами, смотрели на Анатолия с любопытством и настороженностью. Анатолий от неожиданности остановился. Он не был дома четыре месяца и совсем забыл о той напуганной, похожей на старушку девушке, которую когда-то привёз в свой дом от отца Владимира. -« Неужели это она?» – удивлённо подумал Анатолий. – Что это? Произошло чудесное превращение Золушки в принцессу?» Он залюбовался девушкой. «В этом светлом платьице с такими роскошными волосами она выглядит нежной, как лебединое пёрышко. И как ей идёт беременность!» Действительно, Евгения цвела той красотой беременных женщин, которая не повторяется никогда. И только когда женщина носит ребёнка и погружена в себя, в созерцание своего внутреннего мира и этот её мир излучает лучезарный свет, женщина цветёт особой красотой. - Ну что ты стоишь, как столб? – проворчала Анна Ивановна, появляясь в дверях кухни. - Евгения, - обратилась она к девушке, - ты уже встала? Тебе пора ужинать, идём к столу. За столом Анатолий рассказывал о Дании, о её городах и достопримечательностях. О людях страны и их обычаях. Много и интересно говорил о своей работе. Анна Ивановна, да и Евгения тоже, слушали Анатолия с большим интересом. - Всё, о чём ты рассказываешь, очень интересно, - взглянув на часы, проговорила Анна Ивановна, - но Евгении пора спать. После её слов, девушка сразу же встала из-за стола. - Всем спокойной ночи, – сказала она и, поцеловав Анну Ивановну, ушла в свою комнату. После её ухода Анатолий закурил, а потом спросил тётушку: - Как вы здесь жили без меня? Не ссорились? К стыду своему я совсем забыл о ней. И в первую минуту даже не узнал. А она вон какая красавица стала! - Не только красавица, но ещё и умница. Послушная и добрая. А душа у неё такая чистая, прямо диву даёшься. Я считала, что таких уже не бывает. Удивительная девушка. За эти четыре месяца, что она прожила рядом со мной, я сердцем к ней прикипела. - Ах, тётушка! Не говори так! Иначе я буду ревновать тебя к ней! – Анатолий подошёл к тёте обнял её и положил ей свою голову на плечё. - Ну-ну, ревнивец, - потрепала его по голове Анна Ивановна, - ты же знаешь, дороже тебя у меня никого нет. Утром Анатолий проснулся поздно. За то время, что он отсутствовал, в его городе закончилось лето, прошла осень и пришла зима. Царство снега и мороза. В природе стояло великолепное зимнее утро. Анатолий подошёл к окну и его глазам представился океан хрустально чистого снега. Снег, как дорогая ткань, блестел и переливался под лучами зимнего солнца. А деревья в саду, словно одетые в тяжёлые дорогие одежды. Пышно и вместе с тем как-то загадочно стояли они, окутанные белой рыхлой тканью. На нижних ветках деревьев Анна Ивановна своей доброй рукой развесила кормушки. Снегири, воробьи и другие мелкие птицы слетались туда подкрепиться. Приятно и весело было наблюдать за шумной суетой птиц. Шел мелкий искрившийся на солнце снег. Казалось, что с неба сыплется лёгкое почти незаметное серебро. И утро от этого серебра становилось праздничным. Может быть, от красоты праздничного зимнего утра, а может быть, ещё от чего-то другого, на душе у Анатолия тоже был праздник. И он был несказанно рад этому праздничному созвучию души и природы. Любовь – неведомая страна, и мы плывём туда каждый на своём корабле. За один день любви человек может испытать всю гамму эмоций, пережить огромное душевное волнение. Высокий, широкоплечий, мускулистый, без единого килограмма лишнего жира на талии, Анатолий привлекал к себе внимание женщин. Конечно, красавцем его трудно было назвать. Волнистые белокурые волосы – пожалуй, были самой привлекательной деталью его внешности. Загорелое лицо, на котором голубые глаза по контрасту казались удивительно светлыми, было необыкновенно обаятельным. И было в Анатолии нечто такое, что притягивало к нему женщин больше чем красота. Они время от времени появлялись в его жизни и незаметно уходили из неё, оставляя сердце равнодушным. Но когда он неожиданно увидел стоящую на лестнице Евгению, в его сердце зазвучала песня. С той минуты ему хотелось быть рядом с девушкой как можно чаще. Он стал рано возвращаться домой с работы, часто выходить вместе с Евгенией на вечернюю прогулку по саду. Погода благоприятствовала прогулкам. Вечернее неяркое зимнее солнце светило с безоблачного неба. А если появлялись облачка, то они были лёгкими, пушистыми и лишь на несколько мгновений закрывали собой солнце. Говорил обычно Анатолий. Он много и красиво рассказывал о своих поездках в другие страны. Увлечённо говорил о работе, доверительно делился планами на будущее. Так доверительно, как никогда ещё и ни с кем не делился. А Евгении было просто хорошо рядом с ним. Она внимательно слушала Анатолия, сопереживала его рассказам и ни о чём не хотела думать. В воскресение, после обеда, Анна Ивановна удобно устроившись на диване в гостиной, вязала свой бесконечный носок и потихоньку наблюдала за племянником. Анатолий стоял у большого окна и любовался Евгенией, гуляющей в саду. - Ты бы прибрал ребёночка-то, - вдруг неожиданно сказала Анна Ивановна. - Как это прибрал? – не понял Анатолий её мыслей. - Да так, обыкновенно. Что ему безотцовщиной рождаться. Не хорошо это. А так ребёночек родится, и будет считать тебя своим отцом. Знаешь народную мудрость, - продолжала Анна Ивановна, - « не та мать, которая родила – а та, которая воспитала». Да и лучшей хозяйки в дом тебе не найти. Анатолий задумчиво молчал. Тётушка как будь-то, прочитала его сокровенные мысли. Конечно, он хотел бы жениться на Евгении. И ребёнок стал бы для него родным. Он не отделял ребёнка от матери. Но как начать такой разговор с девушкой? Анатолий понимал, что прошло ещё так мало времени после той ужасной трагедии, которую пережила Евгения. В её душе ещё стоит сумрак и холод, который трудно растопить. Наверное, только рождение ребёнка сможет отогреть её душу. А Анатолию хотелось ответного тепла и любви. - Как ты себе это представляешь? – наконец ответил он тётушке. - Я думаю, что тебе нужно откровенно поговорить с ней. - Но она меня совсем не любит! – с горечью проговорил Анатолий. - Зато уважает, и это очень важно в семейной жизни. Подумай, куда она бедолага с ребёночком-то на руках денется? Идти ей некуда. Возможно, она не захочет тебя слушать. Но отца Владимира она выслушает внимательно. Сходи к нему за советом, он мудрый человек. Они сидели в гостиной за столом: Анна Ивановна, отец Владимир, Анатолий и Евгения. Все напряжённо молчали. Девушка, словно предчувствуя, что речь пойдёт о ней, о её судьбе, сидела вся, сжавшись в комочек, понуро опустив голову. Сейчас ей предложат покинуть этот дом. Отец Владимир отвезёт её в приют для беременных несовершеннолетних девочек. А она уже всем сердцем полюбила Анну Ивановну, заменившую ей мать. Да и Анатолий стал ей почти родным человеком. В семье Евгении, сколько она себя помнила, никогда не было мужчины. Не было ни дедушки, ни папы, ни брата. В её воспитании та ячейка, которую должен был заполнить мужчина, осталась пустой. Присутствие Анатолия, его нежная мужская забота постепенно заполняла эту брешь и незаметно делала жизнь Евгении более насыщенной и полноценной. Молчание прервал отец Владимир: - Евгения,- начал он разговор, - скоро подойдёт время и твой ребёнок появится на свет. Так уж предначертано природой, что каждому родившемуся ребёнку для полноценной жизни необходимы мама и папа. При этих словах Евгения вздрогнула и испуганно посмотрела на отца Владимира. «Неужели они хотят отдать её этому чудовищу?»- говорил её взгляд. - Нет, нет, - правильно понял её испуг отец Владимир, - успокойся Евгения. Я говорю не о нём. - А о ком? – удивилась Евгения. - Я говорю об Анатолии. - Об Анатолии? – ещё больше удивилась девушка. - Но он не отец ребёнка. - Да конечно, ты права, - спокойно продолжал священник, - он не отец твоего ребёнка, но он может им стать. - Это, каким же образом? – снова удивилась Евгения. - Самым обыкновенным и простым. Он женится на тебе. - Женится? – Евгения повернула удивлённое лицо к Анатолию и встретилась с ним взглядом. В его глазах она прочла нечто большее, чем утвердительный ответ. В них она увидела то, что ищет каждая женщина в глазах своего мужчины. В них светилась любовь и надёжная опора для всей её жизни. Евгения относилась к Анатолию как к хорошему доброму другу и полюбила его как старшего брата. То, что она увидела в глазах Анатолия, смутило её. Она перевела свой взгляд на отца Владимира. - Почему об этом говорите Вы, а не Анатолий? - Прости меня, Евгения, - взволнованно вступил в разговор Анатолий. – Я сам должен был сказать тебе об этом. Но побоялся испугать. Ты совсем мало знаешь меня. Поэтому решил, что ты больше доверяешь отцу Владимиру, чем мне. Сейчас я исправлю свою ошибку. Он поднялся со стула, подошёл к Евгении, опустился перед ней на одно колено и, взяв её руки в свои, торжественно произнёс: - Евгения, я люблю тебя и прошу стать моей женой. И я, и Анна Григорьевна мы тебя любим, и ты давно уже стала членом нашей семьи. Поэтому я хочу узаконить наши отношения и стать отцом ребёнка. А для этого нужно твоё согласие. От его слов Евгения совсем растерялась. То, что ей не нужно никуда уходить из этого дома, обрадовало её. Она тоже всем сердцем полюбила этих добрых людей. Но стать женой Анатолия? К этому она была не готова. - Евгения, - видя растерянность девушки, заговорил отец Владимир. – Если ты не захочешь быть настоящей женой Анатолия, после рождения ребёнка вы разведётесь. Но при рождении у него будет отец. Поэтому в свидетельстве о рождении в графе отец у него не будет прочерка. И никто не посмеет сказать ему, что он незаконнорожденный. Подумай о нём, ты же любишь его и желаешь ему счастья. Каждому дано в жизни измерить только свою душу. Прежде чем дать ответ, загляни в неё. Все замолчали. Молчала и Евгения. О чем она думала, опустив голову? О себе? О ребёнке? Евгению терзали сомнения. Ей не хватало жизненного опыта, чтобы разобраться в сложившейся ситуации. Она ничего не знала о мужчинах, кроме того, что слышала от школьных подруг и учителей. Она, совсем ещё недавно, как и всякая молодая девушка мечтала о любимом человеке, о белом платье, о красивой свадьбе. По чьей воле она была лишена всего этого? Вместо белой мечты суровая реальность – незаконнорожденный ребёнок. При мысли, что её родного ребёночка будут называть незаконнорожденным, у Евгении защемило сердце. А вдруг «ОН» предъявит права на её ребёнка? Нет, нет только не это! Евгения становилась женщиной и уже понимала, что правде нужно смотреть в глаза и принимать её такой, какая она есть на самом деле. Анна Ивановна и Анатолий любят её и стали в её жизни самыми близкими ей людьми. Нет никакого смысла роптать на судьбу. - Я согласна, - тихо произнесла она, поднимая голову. Отец Владимир встал со своего стула и, подойдя к Евгении, обнял её и погладил по голове: - Ты приняла правильное решение, дитя. Дай Бог вам счастья! И тебе и твоему ребёночку. Теперь я за вас спокоен. С тех пор как Отец Владимир нашёл плачущую Евгению в сквере, он нёс за неё ответственность и перед собой и перед Богом. Сейчас эту ответственность брал на себя Анатолий, поэтому можно не волноваться за судьбу этих двух детей. Анна Ивановна, обнимая Евгению, тихонько вытирала слёзы радости. Как хорошо всё устроилось! Евгения остаётся в их семье. Судьба подарила ей на старости такую радость, у неё появилась дочка, а скоро появится внучек. И Анатолий будет счастлив. Уж кто- кто, а она-то видит, как он любит Евгению. Новорожденный малыш всегда приносит с собой в дом радость, особый пахнущий счастьем уют и милую сердцу суету. С первого же дня в доме всё закрутилось вокруг Степана. Анна Ивановна, помогавшая когда-то своей сестре нянчить Анатолия, сейчас учила Евгению всему, что знала и умела сама. Евгения очень быстро училась и, как наседка над цыплёнком, непрерывно хлопотала над сыночком. Анатолий, возвратясь домой, спешил в детскую узнать, как дела у сына. Между ним и Степаном завязались свои особые отношения. По словам Анатолия, «мужское содружество». В первый день после выписки из роддома мальчик, лежа в кроватке, внимательно разглядывал склонившегося к нему Анатолия. - Посмотри, как он на тебя смотрит - удивилась Анна Ивановна,- словно изучает тебя. И взгляд у него не как у младенца, а как у мудрого старца. Анатолий, подчинившись какому-то внутреннему порыву, осторожно взял ребёнка на руки и, подняв его высоко над своей головой, проговорил ему: - Смотри, смотри, человече! Ты мой сын! Я твой отец и так будет всегда! Запомни это! - Ты с ума сошёл, – забеспокоилась Анна Ивановна, - положи ребёнка, он ещё маленький! - Нет, он у меня не маленький, он у меня великий! Да великий! Великий гений, вот кто он у меня!- с пафосом воскликнул Анатолий. - Да положи ты ребёнка! Кому говорю? – не унималась Анна Ивановна. – Гений, иж ты, что придумал. Поживём, увидим. Евгения, наблюдая эту сцену, радостно улыбалась. Какое чудо подарил ей Бог! Теперь она могла видеть и беседовать с маленьким человечком, которого раньше ощущала внутри себя. Эмоциональная близость переходила в животворящую любовь к этому маленькому существу, которому она отдавала своё молоко, свои глаза, свои руки, свой голос, своё сердце – всю себя. Она стала матерью. Во всём доме стояла тишина. Вечерний сумрак постепенно вползал в зал. Анатолий стоял у окна и грустно наблюдал за уходящими лучами солнца. Сегодня они отпраздновали полгода Степану. Весёлый праздник в честь такого события закончился. Виновника торжества Евгения унесла укладывать спать. А Анатолий загрустил. Он любил Евгению. И сейчас уже не представлял своей жизни без неё и Стёпки. Однако их отношения с Евгенией не продвинулись ни на шаг. Стоило ему положить свои руки ей на плечи, она тотчас же напрягалась, как натянутая струна. - А ты заболей, - неожиданно сказала Анна Ивановна из своего кресла, словно подслушала мысли Анатолия. - Как это заболей? – удивился Анатолий. - А так и заболей. Она тебя пожалеет. Вы мужики ничего не понимаете в женской психологии. Женщина чаще всего сначала жалеет мужчину, а потом уж любит. Евгения не отходила от Анатолия ни на минуту, пока у него держалась температура. Все заботы о Степане взяла на себя Анна Ивановна. На третий день, когда температура у Анатолия спала, и ему стало легче, Евгения ушла укладывать спать на ночь Степана сама. Уложив ребёнка, она вернулась к Анатолию в комнату и присела на краешек кровати, положив ему руку на лоб. - Устала? – заботливо спросил Анатолий и, отодвинувшись к стене, хлопнул ладонью по освободившемуся месту. – Иди сюда, ложись рядом. Евгения не нашлась с ответом, только подняла в недоумении брови. - Ой, ну что ты подумала, - досадливо сморщился Анатолий. – Да я сейчас безопаснее столетнего евнуха. Просто хотел поговорить с тобой. И чтобы тебе было удобно немножко отдохнуть. Если это и была ловушка, то весьма уютная и приятная. Евгения ощутила тепло опеки и душевное умиротворение, которое дарит лежащий рядом мужчина. Она не испытывала волнения, но и прежнего страха не было. Анатолий повернулся на бок, облокотился на локоть, почти не касался её. Говорили о всякой чепухе. Вдруг он попросил: - Можно я потрогаю твои волосы? – не ожидая ответа, медленно провёл пальцами по её голове. – Приподними голову, я расправлю твои волосы. Ты удивительно красива. Он наклонился над ней и поцеловал. В краешек губ. Легко коснулся и тут же откинулся в прежнюю позу. - Анатолий, ты же обещал! Он нежно, едва касаясь, целовал ей лицо, шею, глаза приговаривая: - Я тихонько… видишь, тихонько… Это длилось очень долго. Возможно, так бывает у стариков, переполненных нежностью и благостью. Только они знают удивительные минуты любовной близости. У Евгении не было сил выскользнуть из его объятий, спрятаться от его рук и губ – будто специально созданных для неё. Гений есть явление исключительное, выбивающееся из общих правил, непонятное и настолько загадочное, что его природу трудно определить. Одна из загадок, всегда сопровождающих гения, - внезапность его появления на арене жизни в почти совершенном законченном виде. Откуда берутся маленькие гении? Некоторые учёные полагают, что такие дети рождаются раз в сто лет. «По теории вероятности и по нашим расчётам – говорит Евгений Синицын, - один гений приходится на шесть миллионов человек». Древние люди считали, что феномен гениальности имеет Божественное Начало. Искусственно создать гениев невозможно, ибо их родина – небо, Высший Мир. Степан почти не плакал, ничем не болел. В остальном рос и набирал вес так же, как и все дети. А в восемь месяцев заговорил сразу целыми фразами. В год и три месяца Степан стал складывать магнитные буквы. В полтора года он уже читал крупный газетный шрифт. Чем совершенно озадачил своих родителей. Отец Владимир, став крёстным отцом Степана, успокоил всех – с мальчиком в духовном смысле всё нормально и способности его от Бога. Анна Ивановна души не чаяла в Степане. Она водила его во всевозможные развивающие детские центры, где он показывал удивительные способности. Анатолий гордился сыном. А Евгения просто любила своё сокровище. Евгения, вышла на защиту дипломной работы, и в это время в их семье произошло событие, которого они все ждали. - Степан! Степан! – ворвавшись в дом, кричал Анатолий. – Где ты? - Папа, что случилось? – испуганно спросил мальчик, появляясь из своей комнаты. - Случилось! Ты понимаешь, случилось! – Анатолий в порыве радости сгрёб Степана в охапку и закружил по комнате. - У нас родилась девочка! Ура! -Ура! – с восторгом закричал и Степан, поддерживая радость отца. - У меня есть сестрёнка! Только ты отпусти меня, пожалуйста. Анатолий посадил Степана на диван и, сев с ним рядом, сделался серьёзным и озабоченным. - Понимаешь, сынок, теперь нам с тобой нужно решить, как мы назовём твою сестрёнку. - А что тут решать? Всё уже давно решено. Мы назовём её именем самой главной женщины Мира. И она будет с достоинством носить это имя. - Подожди, - озабоченно поскрёб в затылке Анатолий, - ты хочешь сказать, что мы назовём девочку именем королевы Англии Елизаветой? - Ну что ты, папа,- поморщился Степан,- разве она самая главная женщина мира. - Если не она, то кто тогда? Есть ещё знаменитая женщина Тэтчер, есть первая женщина космонавт Валентина, есть знаменитые учёные женщины. Да их много знаменитых и главных женщин. Которую из них ты предпочитаешь так, что хочешь назвать её именем нашу девочку? - Ох, папа! Ты меня просто удивляешь. Ты говоришь о многих замечательных женщинах земли. Кстати, ты забыл назвать среди них нашу маму. А я говорю о единственной и самой главной женщине Мира. Говорю о Богоматери, о святой покровительнице всех детей. Думаю, в порыве радости ты не забыл, что её зовут Марией? - Стёпка, Стёпка ты со своей мудрёной головой всё знаешь наперёд. Если бы я всё знал о себе заранее, так как ты, мне было бы скучно жить на этом свете. Однако я с тобой согласен. Назовём нашу девочку Марией. Леность – мать всех пороков. Она расслабляет человека и делает его несносным даже для самого себя. Все скверные грехи и страсти рождаются от лености и праздности. Леность Бориса Васильевича дошла до того, что ему стало лень бриться каждый день. И оправдывая самого себя, он отпустил небольшую бородку, якобы для солидности. На самом деле его внешний вид стал настолько «солидным», что едва помещался на сидение машины. Трудно да, пожалуй, невозможно было узнать в сегодняшнем Борисе Васильевиче прежнего подтянутого, холёного любимчика женщин. Располнев так, что стал похож на надутый шар, он не ходил, а словно катался по коридорам клиники. Впрочем, переложив все основные дела на своего заместителя, он практически весь рабочий день находился в своем кабинете. И очень часто позволял себе не появляться в клинике совсем. После того случая с Евгенией в палате номер пять в его жизни произошло много перемен. Первым делом он навсегда расстался с Ириной и ликвидировал пятую палату. Затем как-то постепенно и незаметно для себя совсем перестал интересоваться женщинами. Они навсегда исчезли из его личной жизни. Взамен он полюбил тихое одиночество. Поглощение огромного количества вкусной еды стало для него удовольствием. Как глубоко грех пускает корни в сердце грешника и во всё его существо: Он даёт грешнику своё зрение, которое видит вещи совсем иначе, чем они есть в существе своём, представляет их в каком-то обаятельном виде. Раскаивался ли Борис Васильевич в содеянном грехе с Евгенией? Пожалуй, нет. Тогда он с вожделением желал этот красивый цветок и получил его. В тот момент это было наслаждением. Грех кладёт на человека такое пятно, которое нельзя вывести ничем, кроме искреннего покаяния. В душе Бориса Васильевича покаяния не было. Только сильный человек может признать свои ошибки и свои грехи. Борис Васильевич сильным человеком не был. И вообще, после того как у него отпала потребность в женщинах, он считал себя человеком безгрешным. Он долго пытался выяснить причину произошедшего, но не найдя этому объяснения в конце концов успокоился. Можно жить и без женщин. Борис Васильевич так и остался бы в полном неведении причины своей болезни, если бы не простая случайность. Однажды, мучаясь бессонницей, он выпил на ночь не одну, а две таблетки снотворного препарата. И только он начал, к своей великой радости, засыпать, как к нему вдруг снова явился чёрный Ангел. Только на этот раз Ангел был хмурым и угрюмым. Он словно почернел ещё больше. Его когда-то красивое оперение было изрядно потрёпанным, словно кто-то специально общипал бывшего красавчика. Выглядел он неряшливым, толстым и обрюзглым. У Бориса Васильевича при виде таких перемен невольно вырвался возглас удивления: - Что это с тобой? Ты стал похож на чудовище! - Я стал похож на чудовище? – возмутился Ангел. – Это ты стал похож на чудовище! Ты забыл о том, что я твоя точная копия! И вот полюбуйся! Во что ты превратил себя и меня со своей ленью и со своими грехами! Ни одна женщина больше не смотрит в мою сторону! Ты помнишь, тогда на совете Старейшин второй Старец сказал, что для вас пришло время наказания? - Конечно, помню, полёт был незабываемый! Правда, словам стариков я не придал никакого значения. Думал сон и сон, и ничего больше. - Думал он, - сердито проворчал Ангел. – Интересно, каким местом ты тогда думал? Если бы ты вовремя остановился и покаялся! Наказание прекратили бы. А теперь любуйся на дело рук своих! - Покаялся! – возмутился Борис Васильевич, - это в чём же? Подумаешь, они меня наказали! А мне нравиться моя такая жизнь! Ни тебе забот, ни хлопот! Подумаешь женщины! Да ты знаешь, сколько я их видел? На две жизни хватит! А то, что на тебя женщины не смотрят – так это твоя проблема. - Ах это моя проблема! Расплачиваться за твои грехи - моя проблема!? Возмущённый Ангел вскочил с кровати, и нервно заходил по комнате. Вдруг резко остановился, повернулся к Борису Васильевичу лицом, встал в позу и, подняв указательный перст правой руки к небу, произнёс: - Я думал, ты страдаешь и раскаиваешься! Я хотел помочь тебе, а ты доволен своей жизнью! Так знай! Твоё самое главное наказание впереди! Готовься, ты скоро о нём узнаешь! Только на меня не рассчитывай! Я умываю руки! И пусть исполнится Высшая воля! Произнеся эту речь, Ангел исчез, как растаял. Исход у нас один, и всем нам он известен – вратами смертными войти в Вечность. Диагноз прозвучал как приговор – рак. Первые несколько месяцев Ирина уговаривала себя заниматься бессмысленным делом – жить. Приобрела – дальтонизм – мир потерял цвета, только оттенки серого. Окружающие люди превратились в силуэты, без лиц, без мимики, без настроения. Если бы мимо неё по улицам ходили люди с пёсьими головами, она бы этого не заметила. Она всегда умела себя занять, разумно и полезно использовать каждый час бодрствования. Иначе в её одинокой жизни – болото, хандра и депрессия. Сейчас занять себя не получалось. Она постарела в один час, осунулась, сгорбилась, как-то скорбно и жалко вобрала голову в плечи. Глаза её совершенно потухли, казалось, их энергичную синеву кто-то щедро разбавил водой. Всегда стройная, она похудела ещё больше и издалека казалась девочкой-подростком. А вблизи – старушка с беспокойным, страдающим взглядом. Ненависть – один из тех грехов, который тщательно скрывается от постороннего взгляда и, к сожалению, даже от самого себя. По мере развития болезни Ирина стала смотреть на Божий мир с ненавистью. «У всех есть цель, - думала она. – А какая цель у меня?» Борис Васильевич устроил её в лучшую клинику. Провожая Ирину в палату, невольно подумал: « В последний путь». Они оба понимали это и поэтому попрощались молча. Говорить было не о чём. Лёжа на кровати, Ирина наблюдала как молодая, красивая,, сильная санитарка мыла полы в палате. В груди клокотало: боль, досада, обида, раздражение. И – зависть. К этой благополучной красивой девушке, у которой есть всё – молодость и красота и все прелести жизни впереди. « А мне, почему ничего не осталось мне?» Она с горечью поняла, что эта белокурая санитарка будет ей в тягость и устыжение. В тягость, потому что невольно сравнивая себя с ней, будет страдать. А в устыжение – потому что зависть постыдна и некрасива. После всего что она перенесла, стараясь остановить болезнь, невыносимых страданий не испытывала. Душа будто примеривалась к ним, будто готовила себя и при этом не торопилась. И вдруг всё началось, накатилось. Пустота в душе, вызывающая полное недоумение, видимо, наполнялась болью по капельке, постепенно. И однажды – наполнилась и заболела – остро и изматывающее. Ирина перестала спать, воспоминания шли на неё мучительным потоком, они перемешались с невесёлыми думами о превратности судьбы, о жизни, так быстро пришедшей к закату. В конце концов она не выдержала этой пытки и позвонила Борис Васильевичу. Он сразу же взял трубку. - Послушай, Ирина, я сделал для тебя всё что мог, устроил в лучшую клинику. В остальном - я не Бог. Прошу тебя - оставь меня в покое. - Борис, я благодарна тебе за всё. Но прошу, выполни мою последнюю просьбу. Найди Евгению. Я хочу с ней попрощаться. - Ты с ума сошла! Прошло столько лет! Где я тебе её найду? - Не торопись отказываться. В тот день в пятую палату приходил отец Владимир. Наверняка он знает, где сейчас Евгения. Борис Васильевич стал рабом приобретённых за последнее время привычек. Одной из них стала привычка смотреть по телевизору все передачи подряд, при этом поедать что нибуть вкусненькое. В этот вечер он включил телевизор и удобно устроился перед экраном в кресле с тарелкой винограда. Шла передача «Умники и умницы». Ведущая передачи Тина Канделаки скороговоркой повторяла появившийся на экране вопрос, а дети мгновенно выдавали ответ. В группе детей лидировал серьёзный с умным лицом мальчик по имени Степан. «Какое необычное имя для ребёнка, - подумал Борис Васильевич. – Совершенно ему не подходит. На месте родителей я бы дал мальчику более благородное имя». Не успел он так подумать о мальчике, как странное, беспокоящее чувство вкралось в его душу. Борису Васильевичу вдруг показалось, что этот Степан чертами лица, кого-то напоминает. Кого-то давно забытого и вычеркнутого из жизни. Борис Васильевич беспокойно заёрзал в кресле. Отставив тарелку с виноградом в сторону, он стал внимательно вслушиваться в происходящее на экране. - Степан, - обратилась к мальчику Тина, - а кто сегодня пришёл тебя поддержать? Мальчик улыбнулся светло и нежно и ответил: - Мама. Это слово он произнёс с такой нежностью, что тысячи мам, смотревших эту передачу, позавидовали той женщине, которую он назвал словом «МАМА». - Оператор, - обратилась Тина куда-то в темноту, - покажите нам маму. Борис Васильевич, выражаясь современным языком, впал в ступор. С экрана телевизора крупным планом на него смотрела счастливая Евгения. - Боже мой! – опомнившись, вскричал Борис Васильевич. - Это же Евгения! Он вскочил с кресла, быстро подбежал к телевизору, но изображение уже убрали. - Евгения, Евгения, Евгения, - как безумный повторял Борис Васильевич, бегая по комнате. - Боже, какая она стала красивая! В то же самое время, в его голове рождалась какая-то неясная мысль, в которую он боялся поверить. - Если это Евгения, - наконец высказал он её вслух, - значит, этот мальчик Степан может быть моим сыном? - Не может быть! – продолжал он разговаривать сам с собой. – Нет, постойте! А почему не может быть? Он остановился и на пальцах посчитал, сколько лет прошло с того памятного дня, когда он впервые увидел Евгению. Годы мальчика и годы того события сходились. - Вполне возможно, вполне возможно, - задумчиво проговорил Борис Васильевич. – И он так похож на Евгению! Ночью Борис Васильевич не спал, а всё ворочался с боку на бок. Если Степан его сын, то, как он может заявить права отцовства на мальчика? Конечно, Евгения на пушечный выстрел не подпустит его к ребёнку. Он перебрал множество вариантов в свою защиту. К утру, решил, что, пожалуй, самый лучший вариант личное знакомство с сыном, без посторонних глаз. При встрече он откроет Степану правду о своём отцовстве. Конечно, Евгения не захочет отдать ему ребенка, но он пустит в ход всё: шантаж, угрозу, в конце концов, задействует все свои знакомства и отсудит сына. Каждый мальчик желает жить рядом со своим родным отцом. Они заживут со Степаном весело и счастливо, своей семьёй. Да, конечно! Счастливой семьёй! Они сделают карьеру на таланте Степана! Борис Васильевич заснул счастливым человеком. Судьба преподнесла ему замечательный подарок в виде взрослого, красивого и такого умного сына. Рано утром Борис Васильевич, изменив своим привычкам, направился в храм к отцу Владимиру. Нет, он совсем не собирался выполнять просьбу Ирины. Просто обстоятельства изменились, и желание быстро найти Евгению у них совпали. Ирина была права в том, что отец Владимир единственный человек, через которого можно найти девушку, не привлекая внимания. Отец Владимир не сразу узнал в этом толстом, рано стареющем и не совсем опрятном мужчине Бориса Васильевича удивился произошедшей в нем перемене. Просьба же Бориса Васильевича привела его в некоторое замешательство. Не знай он всей истории Евгении и той роли, которую сыграл в ней Борис Васильевич, священник, не задумываясь, откликнулся бы на просьбу умирающей. Борис Васильевич, видя колебания отца Владимира, применил всё свое былое красноречие, чтобы убедить его. Положив руку на сердце, он рассказывал о страданиях и раскаяниях умирающей матери, желающей попросить прощения у своей дочери, прежде чем она отправиться в мир иной. - Поймите, святой отец, - с ноткой слезы в голосе говорил Борис Васильевич, - я не для себя прошу, а ради умирающей. Заметьте, я не спрашиваю, где живёт Евгения, и чем она занимается. Я лишь прошу Вас передать ей просьбу матери. Передайте ей адрес клиники, где лежит Ирина и номер палаты. - Ну, хорошо, - наконец согласился отец Владимир, - я передам Евгении просьбу матери. - А когда Вы это сделаете? Поймите, счет идет на дни, а возможно, и на часы. Можно опоздать. - Хорошо, я встречусь с Евгенией сегодня после службы. Борис Васильевич был на седьмом небе. У него получилось! Уже сегодня он будет знать, где живёт его сын! Дождавшись конца службы, Борис Васильевич проследил за отцом Владимиром, который сам того не подозревая, привёл его к дому, где жила семья Анатолия. Появление отца Владимира в доме, вызвало всеобщую радость. Этот редкий, но всегда такой желанный гость, вносил в дом доброту и свет своей души. Но сегодня он был строг, и все поняли, что визит его носит не только дружеский характер. - Евгения, - поздоровавшись со всеми и глядя задумчиво на молодую женщину, сказал он, - мне нужно поговорить с тобой. Евгения любила отца Владимира, он своим участием в её жизни заменил ей отца. Она считала, что всем своим счастьем обязана этому святому человеку. - Хорошо, - не задумываясь, ответила она, - пройдёмте в кабинет. Любовь – это радость жизни, это продление жизни. Любовь есть величайшее и высшее из всех благ. Она одна облегчает всё для нас тягостное и даёт силу переносить все превратности жизни. Любовь не знает границ, она всё объемлет. Нет ничего сладостнее любви, нет ничего сильнее, возвышеннее, обширнее и приятнее, нет ничего совершеннее и лучше её ни на небе, ни на земле, ибо любовь рождена от Бога. Евгения любила своих родных и близких безграничной, жертвенной любовью. Точно так же она когда-то любила свою мать. Многого она не понимала в отношении матери к себе. Помимо её воли. в душе пускала корни непростительная обида на мать. Она гнала её от себя, но обида не отпускала. Думая о матери, она всегда задавала себе вопрос - «почему?». «Разве всё, что случилось со мной, было угодно Богу?» - И не находила ответа. Отец Владимир в беседах с ней говорил, что есть вопросы, на которые искать ответ дерзость, более того - грех. С годами всё острее и острее чувствовала Евгения своё сиротство. Когда отец Владимир заговорил о матери, она умоляюще сложила руки на груди и попросила: - Не нужно, святой отец, говорить о ней. Вы же знаете, это для меня тяжело и больно. Я до сих пор не простила её. Отец Владимир замолчал и долго, в задумчивости ходил по кабинету. - Сядь, дочь моя, - наконец обратился он к Евгении. – И выслушай меня внимательно, хорошо подумай над моими словами, а уж потом прими решение. Мы на земле существуем для того, чтобы работать над красотой нашей души. В Боге – абсолютная красота, и созидание истиной красоты души есть один из путей к познанию Бога и приближению к нему. Как одно из свойств Божества, красота не определяется, она постигается не умом, а высшим разумом – интуицией. Она действует на сердце человека, облагораживает и очищает его. Любовь к ближнему есть стезя, ведущая к Богу. Наше немилосердие, неумолимость, беспощадность к людям есть непроходимая завеса между нами и Богом. Делать добрые дела это не только милостыню подавать, ближнего утешать, но и прощать всякие обиды и напраслины. Молиться за тех, кто нам в тягость, то есть молиться за врагов. Они нам зло делают, напраслину наносят, клевещут на нас, а мы должны любить их и молиться за них. Твоя мать умирает, подумай об этом. Жизнь, Евгения, это подвиг, жизнь – наука, она воспитывает в нас терпение, смирение и любовь. Это – школа на всю жизнь, и периодически мы сдаём в ней экзамен на духовность. Анатолий стоял у окна и незаметно наблюдал за толстым человеком, который, стараясь остаться незамеченным, прохаживался мимо их дома. - Степан, - обратился он к сыну, - ты не знаешь, что это за тип так долго прогуливается мимо нашего дома? - Добавь к этому – смеясь, ответил Степан, - ещё то, что он играет в шпиона. Он старается незаметно разглядывать нас в бинокль. Он уже третий день торчит здесь. - Третий день? – Удивился Анатолий. – Это уже не смешно. Что ему нужно от нас? Я пойду и поговорю с ним. И если будет нужно, поговорю по-мужски. Анатолий решительно направился к двери. - Подожди, пап, - остановил его Степан. – Он не будет с тобой разговаривать. Ему нужен не ты. Он меня высматривает и выжидает. - Тебя? Зачем? Ты знаешь его? Что ему от тебя нужно? – обеспокоенный Анатолий, не дожидаясь ответа, задал сыну сразу все вопросы. - Да не переживай ты, так папа. Да я знаю, кто он и зачем пришёл. И ты прав, пора заканчивать эту комедию. Я сам выйду к нему и поговорю. Теперь уже Степан, так же как отец, решительно направился к двери. - Постой! Куда ты пошёл? Вначале скажи мне, кто он. - Папа, не бойся, он ничего мне не сделает. Да, конечно, я его знаю. Это мой биологический отец, - спокойно проговорил Степан. - Твой биологический отец? – в изумлении повторил за Степаном Анатолий. - - Откуда ты его знаешь? - Просто знаю и всё. Ну, папа, - видя растерянное лицо Анатолия, улыбнулся Степан, - ты что забыл, я же у тебя гений и всё про всех знаю. - Лады, - сдался Анатолий, - тогда мы пойдём вместе. Я буду стоять за забором, пока ты с ним разговариваешь. И не спорь со мной. Так будет лучше. «Наконец-то! – Возликовал Борис Васильевич, видя вышедшего из калитки дома Степана. – Вот идёт мой сын!» Он мелкой рысью устремился навстречу мальчику. Остановившись в шаге от ребёнка, отдышался и сказал: - Здравствуй Степан! - Здравствуйте, - спокойно ответил мальчик. – Вы меня ждали? - Да тебя! – обрадовано заспешил Борис Васильевич. - Конечно тебя! Понимаешь, я должен тебе сообщить одну важную новость, которая касается тебя и меня. - Новость только для вас? – перебил его Степан. - Почему только для меня? Эта новость и для тебя тоже. - Нет, - всё так же спокойно продолжал Степан, - для меня это не новость. - Но ты же не знаешь, о чем я хочу тебе сказать, – заволновался Борис Васильевич. – Я хочу сообщить тебе о том, что перед тобой стоит твой родной отец. - Биологический, - поправил его Степан. - Ну да, ну да, говоря научным языком - биологический. - Для меня это не новость, - глядя ему в глаза, проговорил Степан. От его взгляда Борису Васильевичу стало как-то не по себе. И его восторг от встречи с сыном незаметно погас. - « Неужели Евгения всё ему рассказала?- лихорадочно думал он». - Нет, мама здесь ни причём, - словно читая его мысли, продолжал Степан. – У нас в семье говорить о тебе не принято, впрочем, и о бабушке тоже. Всё очень просто. Я помню тебя. Тогда я был ещё не рождённым ангелом, но всё видел и всё слышал, и знал. Ты называл меня «абортированным материалом» и пытался убить и продать этот материал за большие деньги. Ты для меня такой же биологический материал как я для тебя абортированный. Поэтому мы с тобой абсолютно чужие люди. И будь добр, больше никогда не появляйся на моём жизненном пути. Иначе я отомщу тебе за все мамины муки и страдания, которые ты ей причинил. Степан повернулся к нему спиной и спокойно пошёл к дому. Так в одно мгновение рухнула голубая мечта Бориса Васильевича о сыне и семье. Проклятый чёрный Ангел! Он все-таки исполнил свою угрозу. - Папа, давай ничего не скажем маме об этом типе, - прижимаясь к отцу, попросил Степан.- А то она после посещения отца Владимира сама не своя. Сегодня утром уехала куда-то и никому ничего не сказала. - Хорошо, - коротко согласился Анатолий и обнял сына за плечи. Так, обнявшись, шли они к дому, отец и сын, и была у них одна общая взрослая тайна. Евгения стояла в дверях палаты и всматривалась в лежащую на кровати женщину. «Нет, это какая-то ошибка, – думала она». Её мать была молодой и красивой, а перед ней лежала седая, старая, совершенно иссохшая чужая женщина. Глаза её были закрыты. Она умирала. Это было понятно даже по той звенящей тишине, которая стояла в палате. Вдруг женщина открыла глаза и вгляделась в Евгению. Лицо её озарилось радостью. - Доченька! – Протянула она к Евгении руки и, пытаясь поднять голову, повторила, - доченька, Евгения! По её щекам потекли слёзы. Сердце в груди Евгении сделало огромный скачёк. Она бросилась к кровати, стала перед матерью на колени, обняла, смешивая свои слёзы с её слезами. Затем прижала седую голову к своей груди, стала нежно гладить по волосам, эту такую чужую и такую бесконечно родную женщину.

 

Он и Она