Джимилля. Часть 15.

-Мама, я тебя потерял, пошли домой?
-Папа что делает?
-Спит.
-Пошли, солнышко.
Я легла с ним на коечку, и мы обнялись. Сынок уснул, младший тоже сопел, а я еще долго не могла уснуть. Утром мне надо было идти на работу, от гематомы на лбу спустились под оба глаза огромные черные синяки. На одном глазу весь белок был красным. Каждое движение причиняло боль. Я надела очки от солнца и повела детей в детсад. Очки почти ничего не скрывали. Стыдно было ужасно, мне казалось, на меня все смотрят, а я как бичевка, вся синяя. В отделении я тоже мыла пол в очках, старшая сестра кинула издевку, проходя мимо.
-Ты коридор-то видишь?
-Вижу, - огрызнулась я.
Она засмеялась и пошла, словно мой вид ей доставляет огромное удовольствие. Араб в люксе только покачал головой. А потом пришла переводчица Хадиша и переводила, пока я мыла пола.
-Он зовет тебя уехать с ним в Саудовскую Аравию, будешь у него четвертой женой, он не будет тебя обижать. Мусульмане лелеют своих жен, ты ему очень нравишься.
Меня этот разговор немного развлек.
-Даже в таком виде, - я сняла очки?
Араб мои заплакал, ему было шестьдесят пять лет, видимо, он был добрым человеком.
-Он говорит, это временно, в достойной оправе ты засияешь снова, как бесценный бриллиант.
-Он увезет меня, продаст в бордель и окупит свою дорогу.
-Ты что, я ему это даже переводить не буду, это оскорбит его.
-Тогда переведи ему, что если хочет, пусть удочерит меня и моих двух сыновей, тогда я поеду с ним и буду при нем до его смерти, но как дочь.
Старик замотал головой, и я услышала от Хадиши.
-Дети всегда остаются с отцом, он не станет, да и не имеет права их забирать, но двери его дома всегда открыты для тебя. Мне нужно только согласиться и их арабские юристы оформят все документы.
-Скажи ему, что татарские женщины нашего рода никогда не бросали своих детей, и если он и вправду питает ко мне симпатию, то пусть и научится уважать.
Когда Хадиша перевела арабу, он жестом просил подойти. Я подошла, и старик взял в руки полу моего халата и поцеловал, а потом приложил ко лбу.
-Это знак огромного уважения, - пояснила Хадиша, - так относятся только к матери, ни одна женщина не достойна такого уважения, как мать.
Я домыла пола и ушла. К моему любимому больному я зашла в последнюю очередь, стыдно было в таком виде. Он только вскрикнул, будто его ударили.
-Опять?
Я только пожала плечами. Потом он меня спросил.
-Светлячок, - так он меня называл, - хочешь, я позвоню, приедут парни и увезут твоего Артема?
-Куда?
-Свиньям скормят, да какая разница, ты его больше не увидишь никогда, и будешь спокойно жить с мальчишками.
-Нет, ты с ума сошел? Я не смогу с этим жить потом спокойно, чтоб дети говорили: отцеубийца.
-А если дети будут говорить: матереубийца?
-Это будет грех Артема, а не мой.
-Но он убьет тебя однажды?
-Кому дано сгореть, тот не утонет. У каждого своя судьба.
-Да ты сама выбираешь свою судьбу.
-Возможно, Бог дает как бы финиш, куда надо прийти, но путь человек выбирает всегда сам. Но Артем, он не стоит того, чтобы из-за него потерять этот финиш. Моя душа стоит дороже, чем убийство.
Ой, кто-то звонит в ворота.
Так захотелось курить. Я вышла на крыльцо, уже опустилась ночь. Звезды ясные, яркие, красота. Вспомнились слова из библии: « …небеса проповедают славу Божью…». Во истину так. Теплая, безветренная летняя ночь. Был бы у меня какой-нибудь диванчик во дворе, я бы легла спать на улице. Поздно уже, пора завязывать с чтением, будет день, будет и пища. Я докурила и пошла, укладываться спать. Спать хотелось, но мозг так растревожился воспоминаниями, что не спалось. Я ворочалась, ворочалась и уснула.