Чем пахнет Весна!

Чем    пахнет  Весна!?

( В. Исаков)

    Шелест   изумрудной травы  шепчущей    нам вслед  добрые  и нежные слова вместо  одного слова « Здравствуйте!»   сопровождали  нас с  другом  Сергеем  по тропе:  мы шли  на наши  рыбацкие  места.  Весна! Опьяненная   воздухом   вновь нарождающихся  надежд тропа  петляла  между холмов,  радуясь  нашим  добрым пожеланиям: « Чтобы ей  никогда   не зарастать!»   вела  нас дальше  и дальше   в  темные  волны  зелёного  бескрайнего  океана   лесов. Как  мы  ждали  сестрицу  Весну?!  Как мы  бредили её  скорым приходом   по  вечерам, скрадывая   время  в гараже под   50 грамм водочки  и варившуюся  уже  часа  три в  казане  на  печке  оленинку  на праздниках.  Вспоминали её  рассказами и подготовкой  снастей к  весенней  рыбалке.  Поминали  её за  работой   над ажурным точением  кости в  гараже. Мы  ждали её и, вот она  пришла   наша красота!  Пришла  она в  солнечном теплом свете нимба над  головой   в длинном изумрудном  платье до пят,   сотканное   из запахов  только, что  проснувшихся трав и  подснежников.  А в   её  волосы были вплетены   наши первые  цветы солнышка: золотые  яркие цветы  мать  и мачехи. Как  бы  Весна не поворачивала  голову,  желтые с золотом  цветы  старались повернуться  к солнышку на небе  свои  головки.  Эти  цветы   для нас были  символом  веры в светлое  теплое  лето,   они же для нас   маленькие крохотные  капельки солнца.     После  полугодовой  матушки  полярной Ночи     на душе при виде   почти  незаходящего солнышка  появилась улыбка и в глазах.  Прости  матушка Зима, но ты  своим  присутствием к  концу  своего срока жизни  напоминала  мою бывшую  тещу  с доброй улыбкой  на  язвительных губах  и   нескрываемой злостью в глазах… 

Мы с Серегой   первыми   из    всех  наших друзей  рыбаков,  увы,  по обстоятельствам  оставшимися  дома, шли по  веселой  тропе  на рыбалку.   Шли разведчиками  на проверку   заждавшихся  нас  изб   и  лесных друзей.  Лешему  от чистого  сердца  перепало почти  килограмм  конфет  - карамелек  под  елочку, его любимых тянучек   конфет  в магазине не было:  объездили  весь город, не нашли.   Три сваренных в «крутую»  очищенных от скорлупы  куриных  яйца (лакомство)  с добрыми пожеланиями здоровья Лешему  положили  на старый  слоистый  сверху  по кольцам прожитых  лет  пенек  посредине  поляны. На  этой   моей  почти идеально круглой   поляне (оно было  любимым местом) стволы  елей и берез были скручены  руками  Лешего   в узлы.   Здесь было  место   силы!   Время  свой неумолимый бег,  почему – то замедляло (проверяли по   простым хронометрам и электронным). 

 Температура тела  сидящих  на поляне во время  отдыха  у всех  идущих  со мной  неожиданно падала  до  35  градусов,  и спокойствие  разливалось   по рукам, а  меня   поляна примечала:  давала  силу.    Облака  даже  при сильном ветре над  поляной почти стояли  на месте,  болтая с батюшкой  Ветром  о пустяках.  Весна!

 Батюшка Ветер  то -  трепал лямки  наших   рюкзаков за плечами,   то - покидывал  нам очередной  смолистый  запах  проснувшихся  почек   ели,  или  запахом  нежности просыпающихся   березовых  почек завязывал   глаза.  Через  макушки  деревьев  батюшка  Солнышко гладило   нам  лица, подкрашивая   их незаметно кистью нежности  первым нежным сохраняющимся   почти до конца  зимы  загаром.  Мы  шли  уже    три часа  по  тропе  на  Лебединое  озеро. Об этом  озере  рассказал и привел на свою  избу  мой старший друг  Николай  Андреевич бывший  офицер с  громадной  выслугой лет  и  Суворовским училищем   с пятого  класса  («пропавшее детство» с   его слов) в  прошлом.    Царство ему  небесного!  Не сильно  он  был эмоциональный  и много  не  говорил, сотрясая  воздух  пустыми словами.   Сказал просто!

-  Валентиныч, хочешь  посмотреть красоту?!

Мне  бы вернее  было услышать  от него другие  слова, например:

-Хочешь пострелять из  АГС -17  или    нового поколения  огнемета? Поверил бы, а   оружие   было его слабостью…  Любил он   его больше,  чем жену, хотя   почему больше?!  Кроме  оружия  для него был кумиром маленький внук, а  на старость лет  ушел от жены и  остался  один («Валентиныч,  надо, чтобы тебя  уважали в семье, а самое  главное понимали!»). Все   его слова по поводу  потерянной семьи. Вот только  внук  втайне от бабушки и невестки  бегал к нему домой  и засиживался.   Фанат  он был  оружия и  внука к нему  приучил («Оружие  оно такое: никогда  не предаст!»)   Волшебное  слово «Красота»  в его лексиконе отсутствовали, а  тут!    От  неожиданного  предложения, в  котором    первый раз  услышал  незнакомое  из  его уст  слово, я  громко рявкнул: «Так  точно!», по привычке  обращаясь  к старшему по званию.

- Не  на плацу  Володя, собирайся, поехали …..

И больше  ни одного  слова, лишь обозначил  время  выхода к машине  на посадку  (тихим и спокойным  без эмоций  голосом, будто   дал команду). Потом   мы  шли  по тропе  часов  пять, если  не больше  через болото,  тундру  и опять через  лес  в самую чащу  к  его озеру.  Через   несколько часов  хода,  подходя к  озеру, молча,  повернулся ко мне,  положил  на губы указательный  палец  и шепотом  на ухо попросил  молчать и смотреть под ноги.   Треск  сухой ветки под  ногами нам был  ни к чему, нельзя  было  вспугнуть стаю  лебедей.   Вышли к озеру,  а  на нём   сидела,  расправляла крылья  стая  лебедей. Я   встал  вкопанным  столбом, очарованный  красотой.   Андреич положил руку  на плечо и тихо спросил: «Нравится?!  Красота?!»  и замолчал, улыбался,  глядя  на меня. А   я стоял   очарованный сказкой.  

 А птицы   будто  снимались на  портфолио, застывая  в самых  выгодных  позах: позировали  нам.  Помню, мы   сели  на пеньки и тихо  наблюдали за птицами  и,  время   нам не напоминало  о себе: мы зачарованно   любовались  красотой движений   крыльев  и гордым изгибом их   шей. Сидели  в  тишине леса,   не проронив  ни слова даже  не двигаясь.   Сколько бы,  не  приходил  позже  на  Лебединое,   всегда перед глазами  вставала  картина Константина  Васильева  «Гуси». Где  он мог подсмотреть   наше озеро и наших  красивых птиц?!

   Оказывается Андреевич лет  семь назад   долго и тщательно  по карте  выверял путь  прилета   стай лебедей  через  наши леса. На  их пути  нашел озеро.  Где – то  раздобыл    чучела лебедей  (один в один)   и расставлял   их на  вычисленном озере.  Их  разведчики только через три года оценили  труды  Андреича и облюбовали  это озерко.  Смастерил  для  птиц  домики на берегу.  Вот лебеди и прижились  на нем. 

   Видеть  Андреича  с  улыбкой на  губах,  так было странно,   что  помню, как   оторопел  от перемены в  его   лице.  Вот бы никогда  не подумал, что  он может  улыбаться….  Не ожидал!   С   его  боевым  опытом  и  железным характером   в  одном кулаке  с волей.  После  смерти  Андреича, поставил   ему   на озере  памятный  крест из  лиственницы  и под крест с  его могилы на кладбище  принес  сюда  землю  и  подсыпал её под массивный  лесной  крест. Пусть  любуется  красотой своего  озера и  из того мира.

Вот сейчас  мы  шли  к  озеру. Ветки гладили наши лица, а  я   рассказал Сергею  историю  озера. Серега   с каким –то удивлением  смотрел на меня,  будто  увидел  в первый раз. Почти  подошли  к озеру.   Наступило время   у  лебедей выбирать себе  любимую, а потом   вить гнезда. 

 До озера оставалось   чуть меньше   пятисот метров,  как  в тишину   эхом  ворвались выстрелы.    Они криком  боли   разрывали тишину.  

       Тут же бросили  рюкзаки из – за  плеч неслышно на  траву, как  по команде. Из   рюкзаков   под вещами на самом  дне   достали разобранные  ружья,   моментально собрали.  Ружья  несли с собой,  чтобы   наказать росомаху,  она повадилась  на избу:  сети  рвет, продукты  съедает, а что не съест,  то   мнет и разрывает в се  пакеты.  Мерзкое  создание: хитрая и умная.  Патронташи  на шею и Сереге приказал   в тыл   стреляющим.   У Сереги опыт  боевой  работы разберется:  он в   Чечне   был    снайпером.  И   меня служба  не обошла  стороной.

 Добежал до  озера  и затаился  в кустах,  коричневой  стеной, опоясавший   озеро.  Слившись с местностью  взяв ружье   наизготовку.   Картина поразила  циничностью  и вседозволенностью. 

    Двое упитанных    нелюдей  методично, как   на  стрельбище били   из   дорогих  ружей по взлетевшим и кружащим  над  озером  лебедям.  Третий на резиновой лодке  с  двумя  «булями и деревянным  транцем   под мотор»  подбирал   сломанные  тела   лебедей  и выкидывал  их  на берег, потом   пристав  к  берегу  выкладывал  из  белого чуда   линию.  На шее   у  него   болтался   зеркальный   фотоаппарат  с  громадным  объективом. Время  от   времени он  снимал  нелюдей в импортных  шведских   куртках и  былых  застывших в  неестественных  позах  птиц,  распластавших  крылья. Варвар!   Линия  тушек  из  белых перьев   лежала смертельным саваном   метров  на  пятнадцать  вдоль берега.  Тут увидел, как две  птицы    набирают высоту,  убегая  от  боли и зла.  Они почти  ушли за кромку   озера, лебедушка  впереди, а  сильный  с   мощными крыльями    лебедь прикрывал   свою  избранницу.  Они почти  вышли  из сектора  обстрела,  как раздался  выстрел.  Лебедушка   на миг замерла  от удара в  воздухе, перья  снегом закружились   над землей.   Она,  умирая, медленно   планировала  вниз, стараясь из  последних сил сопротивляться  смерти.   Лебедь мощно, с  силой  взмахнув крыльями,   кинулся   под   неё, приняв  её  тело  на спину. Он старался   вытянуть её  вверх,  помогая себе  криком, подбадривая любимую.  Всё  старался взмыть  выше  и выше  в голубое  надежное  родное  небо,  но силы  крыльев явно не хватало на двоих.

Я   стоял в ступоре, видел, как   голова лебедушки   легла  в бессилии к  лебедю   на плечо  крыла.  Они снижались,  и тут  крылья    не выдержали, он выдохся  и  комом  рухнули вниз. Я  услышал  прощальный полный  боли  смертельный крик   лебедя.   Погибли оба.  

Тут  услышал  смех и слова: « Стрелял  по  одному, а  поимел   сразу двух!». Он  сука так и сказал: « Поимел!». Смех   прекратился, когда  я вышел  из – за кустов  и спокойным голосом, будто отдавал  команды,   будто в  жарком   Афгане медленно  спросил.

- Зачем  вы это сделали  господа!? 

На слове  «Господа»  сделал ударение!   Они все  сейчас стали господами  за счет  лишений  народа. Продолжил  медленно, стараясь  держать  себя в руках.

-  Скажите, они Вам  разве мешали  жить?  У  Вас кушать нет  дома,  дети малые  по лавкам  сидят?!

Всё  я  это выпалил  на выдохе,  соблюдая пунктуацию  предложения.   Скулы сводило   от боли  за птиц, лежавшие  на берегу почти  всей стаей: она   спала  мертвым сном.  Два  ствола ружей  повернулись одновременно  ко мне.  Они трусливо огляделись вокруг, но рядом  никого не было.  Уверенность   расползлась гадкой  усмешкой во всё  лицо.

-  Мужик, ты сейчас  пойдешь за своими лебедями   на  небо, если не уйдешь. Вали отсюда,  или как?! Хочешь  полежать с  теми на берегу. Тут   закон - тайга!

Они рассмеялись мне  в  лицо сытыми  лоснящимися  рожами. Видимо «понты»  у  них ещё  с города  не выветрились.

Я ответил со  скромностью в  голосе.

- Или  как! Можно  и полежать.

Один  выстрел срезал  ветку  над моим  ухом.  Второй  выстрел пулей выбил   фонтан земли  точно по месту, где  я только что стоял.

Тут  выстрел с тыла Сереги  по  резиновой лодке  третьего  упыря  потряс  их.    Мордатые повернули  голову  на   крик  о помощи того   с  фотоаппаратом: он    тонул, (там глубина  то  всего метра  три)   выплывет.  Он  смешно  судорожно бил воду   руками. Объявившие   мне   войну выстрелами,  вернули ружья  в сторону  кустарника, где  только что я был.  Растеряно смотрели на кусты,  выискивая  меня.  Даже   попрыгивал один,  тряся  смешно амуницией,   не служил он в армии. Закосил  видимо!   Нельзя бренчать на выходе  на войну,  и надо попрыгать, чтобы услышать предательский   звон.   А сейчас   я  стоял почти рядом с ними у них  во фланге, за   стволом большой  мудрой  ели, она   включилась в  мою игру с  неумехами  и опустила темно зеленый  ветви, прикрывая  меня. 

Выстрел  под ноги  первого стрелявшего в   меня заставил    самого толстого прыгнуть, вверх  поджимая  к брюху  ногу.

 Пуля   Серегиного  выстрела  заставила чудака  со  щетиной на щеках, свисающих  на  куртку, как  у  бульдога брыли,  выронить  ружье: пуля  влепилась  под его  подошву  сапога, рядом  в  землю Я  помог  ещё  двумя выстрелами  почти в  упор  под  ноги   кинуть им ружья  на траву  и поднять руки.  Они стояли бледные, их немного трясло.

Тот   голосистый утопленник  вылез  на берег с последних  сил,  потеряв и ружье и, фотоаппарат.  Видимо трава, осока  сжалилась над ним и протянула  руки – стебли на выручку.    Он,   дрожа   мокрой курткой,   лежал   на  берегу, стараясь не двигаться: видимо  выбился  из сил.
 Я спросил   не худых  ещё раз!

-  Зачем  Вы  убили  красоту, за что?! Теперь же  Вашим детям   и внукам   маяться за  этот грех  всю жизнь.  

Они молчали, один  было,  поднес руку  к  карману и выдавил из себя.

Серега  по молодости и неразумению ситуации  с маху  влепил  пинок по заднице  старшему команды  у них: не сдержался.   Я  посмотрел на  него.  Друг  покраснел.
   Тот с животом   беременным  едой  ёкнул  от страха и унижения,   и  стал,  почему то всхлипывать, тряся  брылями.  Быстро  говоря.

-  Мужики,  не  убивайте!  Это же птицы,   простые птицы! - Любые  деньги, отпустите, чего мужики,  Вам  таких денег за  всю жизнь не заработать! 

    Рассказал убийца, что прилетели они  сюда  они на вертолете, (есть недалеко поляна  и, что завтра за ними  прилетят,  и мы будем  иметь  большие неприятности.  Я так и не получил ответа  на четко  поставленный вопрос.  

Ещё  раз спросил, мне  надо было знать, почему  они подняли руку  на беззащитных?!  Но  вразумительного  ответа  так  и не услышал, лишь какое – то бормотание в  нос и всхлипывания.

Тогда  мы им  показали, что такое  закон тайги! Пока   Серега  держал их под стволом, я  выбросил в озеро их позолоченные   ружья.  Из чехла на поясе  вытащил мачете,  и вырубил три  кола  в обхват ладони  по полтора метра.   Они   захотели  жить  по закону тайги?!   Постарался объяснить  им, что он  значит и, почему  в лесу нельзя  стрелять в  лебедей и в  человека. 

   Вот на практике   они его сейчас  и изучат.  Застегнул куртки  варварам на все  молнии и пуговицы, снял  им бейсболки. Удар каблуком сапога    по подъему  стопы   сапога успокоили самого ретивого, решившего посостязаться  со мной в  ближнем рукопашном  бою.   Колья вставил им  в левый  рукав и, протянув,   вытащил кончик  из правого. Распял  их!  Посмотрев на Сергея,  тот  опустил ружье  вниз.  Я   вежливо попросили  уйти  уродов со святого места, которое  они сейчас   осквернили.

  Это же надо!  Какие  суммы денег  нам предлагал  взамен  на свободу!  Точно  я  бы  такие деньги за   всю жизнь   не заработал!  Вот украсть мог бы,  но  лес «крысятничество»  не терпит и лечит сразу.  После   настойчивой просьбы уходить,   они ушли, передвигаясь боком  по тропе. Мне   их стало, даже  немного жаль:   в тайге  им будет не сладко. Там  их ждет несколько трудных переходов. 

  Да и  комар пошел, он по весне проснулся,  а  у нас он очень злой,   а когда  их много,   ещё и страшный.  Они сами  выбрали закон -  тайга!   Рядом с  крестом   Андреича  вырыли  могилу, и, выстелив  ее слоем   веток  и сверху  травы.  Положили белоснежное  чудо  спать    вечным сном. Там в  той  жизни они будут летать  вместе  с Андреичом, а через  некоторое время  и  меня  может,  примут в стаю. С Сережей  срубили  пару елей, чтобы они упали  друг  на друга поперек  поляны, перекрывая  посадку  вертолетам впредь.
  Этих нелюдей   искали: вертолеты   баржировали над  лесом, как  в кино, ходили  на высоте  почти над самыми верхушками  деревьев.   Слышал краем уха, что   те   нелюди  вышли -  таки  из леса, через   неделю  на лесную деревню.  Их вывели, но   еды   не дали,  кроме  хлеба. Когда  люди  их кинули куски  черствого    хлеба, как собакам  (лес  это не городской  дом, все  уже  знали, что произошло в лесу: сорока  вести на хвосте   принесла) те страдальцы   зареклись больше  не  жить по законам  тайги. Полиция  так  и не могла найти  нас, тайга  умеет хранить свои тайны.

Пусть  живут в своей « первопрестольной», где закон,  как дышло … их там  место.

 Больше   на наше  озеро лебеди  не прилетали, а Весна  пахнет  надеждой  жить!