Пригласило как-то раз Вселенское Божество земных богов к себе на ковёр и строго-настрого им приказало, чтобы они туда не просто так заявились, а непременно пришли бы со своими жёнами. Вот вышли те боги из человеческих голов и в невесть каком измерении материлизовались сначала в пять ослепительных сияющих шаров. А пять их было потому, что это число человеческое, и хотя богов на Земле было куда больше, но все остальные не имели в глазах Вселенского Божества такой значимости, как те, кто в эту пятёрку вошёл.
Так вот, иудейский бог-шар оказался жёлтого цвета, как словно пески пустыни, христианский белого, как голубок мира, мусульманский знамо дело зелёного, как ему было и положено, материалистический бог непонятно почему был голубой, а русский бог цвета солнышка в яркий полдень. Затем эти шарищи опустились в четвёртое измерение и предстали пред очи Божества в образе человеческой растопыренной ладони с какими-то несуразными уродливыми пальцами. Мизинец, он же материалистический бог, оказался ужасно толстым и большим, с начищенным радужным лаком острым ногтем, иудейский бог удостоился быть безымянным пальчиком, скромным таким и не слишком выпирающим, христианский олицетворялся пальцем средним, очень длинным, ухватистым, но каким-то отощавшим и вялым, мусульманский был пальчищем указательным, очень мускулистым и заканчивающимся хищным когтем, а зато русский бог, он же большой палец, был на удивление крохотным и казался выросшим вновь, словно ранее он был кем-то безжалостно оторван и выброшен прочь за ненадобностью.
Но Вселенское Божество пожелало на четвёртом измерении не останавливаться и проявило своих подчинённых в измерении третьем, развитие которого очевидно не устраивало его больше всех. Поэтому пальцы-боги уплотнились ещё сильнее и проявились уже в образе человеческом. Дело происходило летом в средних широтах неизвестно какой страны, на берегу прозрачной тихой речки в безлюдном отдалённом местечке. Вся пятёрка богов превратились там в обыкновенных на вид хомо сапиенсов, они топтались на песочке и с интересом озирались по сторонам.
В принципе в их человекообразности не было ничего особо удивительного, поскольку они состояли из божественной вселенской энергии и человеческой фантазии, сиречь информации, а уж она-то ого-го какой бывает странной и разной. Выглядели же эти товарищи вот как. Иудеец был невысоким седобородым стариком, одетым во всё чёрное и держащим в руках толстую книжищу в золотом переплёте. Христианский бог был молодым человеком с недлинной бородкой и в простой одежде то ли плотника, а то ли странника, а в руке у него была зажата горящая восковая свеча. Мусульманин был могучим мужчиной средних лет, в пышной чалме и с саблей на боку, вложенной в золочёные, украшенные драгоценными камнями ножны. Материалист был толстым обрюзгшим молодым парнишей в шортах и майке, он оказался густо расписан синюшного цвета татуировкой и держал в руке смартфон, в который он незамедлительно мысленно и погрузился после краткого обзора окружающей местности. Русский же бог был молодым безусым парнем в национальной одежде: на нём была красная расписная рубаха, синие порты и новые лапти, а в руке он держал скромное плетёное лукошко. Ну а само Вселенское Божество принимать человеческий облик почему-то не пожелало, а возможно и не могло: оно блистало над речными водами в виде огненных переливающихся сполохов и было очень красиво, даже великолепно на вид.
– Так-с, – прогрохотало тут Божество неожиданно мощным и явно недовольным по тому басом, – явились, значит, голубчики, не запылились... Плоховато вы, милочки, планетарным хозяйством заправляете. Устроили тут, понимаете, бардак, да ещё в войнушку насобачились поигрывать на полном серьёзе. Того и гляди, всю Земелюшку, вам мною вверенную, на распыл пустите, окаянные. Рази ж я так вам велело жить тута да поживать, а?!
На лицах у богов появилось выражение раскаяния и очевидного сожаления. Все согласно закивали головами, словно это не они, а кто-то другой здесь набезобразничал и надобно было этих разгильдяев осудить что называется всем народом.
– Экхэ-экхэ! – прокашлялось Божество и продолжало уже потише, – Ну да ладно, прошлого уже не воротишь, тут даже я бессильно. Но будущее покамест в ваших руках, негодники. Поэтому я пригласило вас сюда не тары-бары впустую тут растабарывать, а для коронования одного из вас на должность Главного Земного Бога. Так что проникнитесь важностью момента, товарищи божки... И докажите, что именно вы, а не кто-либо другой, взять корону Земли достоин. Понятно?
Боги вразнобой закивали головами и выразили на своих лицах максимальное в мире понимание.
– Вот ты, – обратилось тут Божество к стоявшему с левого края иудескому богу, – чем бы ты руководствовался в развитии людской и планетарной общности, ежели бы сия корона тебе на башку свалилась бы? А?
– Ну-у, – иронически усмехнувшись, ответствовал иудейский бог, - как вам сказать... Да вроде имеются у нас некие планчики по сему благоустройству... Ими бы я и руководствовался, если бы не эти, – и он с презрительной миной кивнул на своих собратев, а затем добавил с ноткою гнева в голосе: Мешают, гады! Ещё как мешают! Палки, олухи, в колёса мне вставляют, да!
И он шумно там задышал, сверкая очами, внутри себя негодование праведное едва переваривая.
– Ага, понятно, принято к сведению, – деловито заметило Божество и затем обратилось к богу христианскому с тем же самым вопросом.
– Я, батюшка, правил бы в этой юдоли греха согласно вашим заповедям священным, кои были озвучены мною народишку заблудшему пару тысяч лет как назад. Не убий там, не укради, и всё такое прочее в одном флаконе. Сиё поучение божественное есть превесьма действенное средство для направления глупых заблудших овечек по стезе благомыслия и благоделания, аминь.
В недрах сияющих сполохов пробурчало подобие отдалённого грома, словно Божество переваривало в себе хитромудрую стезю христианского вероучения. А затем Божество крякнуло и предложило своему сынку вот что:
– Нут-ка, милочек, у тебя там весьма хорошо сказано насчёт любви к ближнему своему. Так и продемонстрируй нам на примере твоих близстоящих товарищей, как это ты делать-то будешь. Давай-давай, приступай, а мы все на это дело со стороны поглянем.
Улыбка у христианского бога внезапно сделалась какой-то деревянной. Он тоже покряхтел малость, а затем оборотился вправо к стоящему рядышком мусульманскому богу. Тот же, сосклабив суровую мину, что-то неразборчиво гортанно пробормотал и непроизвольно схватился рукою за рукоятку сабли. То видя, христианский бог аж отшатнулся от грозного вояки, затем быстро повернулся к хитро усмехавшемуся иудейцу, но тут же плюнул в его сторону и вернувшись в исходное состояние, чего-то неслышно сказал, покачал с осуждением головою и воздел очи к небу, как бы прося у него поддержки в своей очевиднейшей и единственно верной правоте.
– Дак ты ж не туда смотришь-то! – весело сказало Божество. – Я же вже тута. Так что сюда смотреть и слушать о чём я говорю. А говорю я вам о том, что ханжество у вас больше не прокатит. Хватит, погуляли на планетушке беззащитной, покуролесились тут вволю, паршивцы вы этакие! А теперь хорош! Баста! Новую концепцию мне подавай, а не отмазки всякие про божье наказание на том свете. Эй, мусульманин – что ты мне по сему поводу можешь ответить?
Мусульманский божище некоторое время помолчал, а потом скривив губы и сделав брезгливый жест рукою, ответил Божеству так:
– Чего делать, я хорошо знаю, вах! Я сам себе голова и никаких советчиков мне нэ надо! Понял, нэт?!
– Ага, поняло, как не понять, – тут же ответило Божество, видимо в данном ответе своего сынка ничуточки не сомневаясь. И стало тут же без роздыху уже материального псевдобога пытать.
– А почему я должен давать тебе какой-то отчёт? – оторвавшись от поглаживания пальчиком светящегося экранчика, равнодушно произнёс тот, – я в тебя ничуть и не верю: ты глюк, виртуальный бред и образчик отстойного отсталого мышления... Хотя могу и сказать, язык чай от того не отвалится... Так вот, я собираюсь действовать на Земле как и ранее, то есть на основе материалистического сознания и атеистического, единственно верного и проверенного передовой наукой учения. И мой бог это не ветхие бредни о всякой лабуде, а демократия и права человека, вот! Э-э!
И он даже показал язык сполоховидному Божеству в азарте полемики. После чего сызнова уткнулся в свой светящийся дебилоид.
Было даже слышно, как Божество внутри себя вздохнуло, очевидно удручённое трёхмерной примитивностью своих подчинённых божков.
– Ну а ты, Ванюша, – грустным голосом обратилось оно к Русскому богу, – что ты мне насчёт своих планов скажешь-поведаешь? Есть ли они у тебя, или ты по-прежнему в мировом масштабе этакий дурак-недотёпа?
На что Русский бог улыбнулся, тряхнул золотыми кудрями, слегка пожал плечами молодецкими, да таково небесному родителю и отвечал:
– По правде я собираюсь на Землице нашей жить, по ней по самой... Кривда сложна, да нам не нужна, а правда проста, да зато не пуста. И тот лишь богат, кто правде рад, а не тот, у кого много палат. И наша вера – это Мера, а то что зело – оно зло. Вот пожалуй и весь сказ, а кто много бает, да дела не знает – нам не указ.
– Хм, – усмехнулось Божество с неопределённым выражением, а затем вернулось к строгости и грозности, почему-то в отношении к данным богам в нём преобладавшим.
– Ну что же, - загромыхало оно сызнова, – приступим пожалуй к заключительной процедуре... Почему без жён сюда заявились, как я вам давеча наказывало, а? Отвечать по порядку, а мы вас послухаем!
– Э-э-э... Так я это, – смутился от неожиданности иудейский бог, но потом вдруг нашёлся и с присущим ему юмором брякнул, – молодой я ишшо, ваше велико, погулять малость хоцца. Хе-хе-хе!
– Ха-ха-ха-ха! – на всю округу расхохоталось Вселенское Божество, – Ах, молодой говоришь... Пупсик, значит? Тады и короны тебе не видать – рази ж пупсикам корона властная по сознанию? Следующий.
Христианский бог изобразил на лице явное неудовольствие, словно он был оскорблён подобными нескромными вопросами до глубины души. Он гордо подбоченился и сказал с дрожью негодования в голосе:
– Да как же это вы, батюшка, и подумать-то такое могли, чтобы меня женить! Разве ж вы не знаете, что я с плотью своею насмерть прямо борюсь! Я горазд истязаниями аскетическими вовсю заниматься, а не в греховодье с бабами толстомясыми барахтаться. Не желаю я ни за что быть обракованным. Я святым быть хочу, вот!
– Ах, вон оно что! – усмехнувись, ответствовало на это Божество. – Чего-то я по вашим пастырям особого рвения в аскетизме не наблюдаю. Ты-то худ, это да, только это показная худоба, а снутри она жиром вся обросла. И духовным в том числе тоже... Не, без жены никак невозможно короноваться! Мне уполовиненные и неполноценные боги тут без надобности. Давай следующий. Ты вон, громила, чего скажешь?
Мусульманский бог чуток подумал, а затем решил схитрить, дабы не попасть впросак как его собратья.
– У меня есть жена! – не моргнув глазом заявил он и обвёл бесстыжим взором присутствующих, – Да, есть... Но показывать её я никому не собираюсь. Нечего женщинам, этим неполноценным созданиям, с мужиками всюду таскаться и тем более на важные совещания приходить. Вах! Пускай у печки сидят, возле котлов, и дома пусть себе прибираются.
– Ну что же, – решительно сказало Божество, – раз так, то пусть сидит дома... Вместе с тобой... А моё слово таково: нет жены – нет короны! Следующий.
Однако материалистический бог как-будто не слышал этого восклицания. Он как ни в чём ни бывало продолжал шариться в виртуальной своей реалности и лишь уши у него почему-то слегонца покраснели.
Все оставшиеся боги подняли его на смех, а иудейский бог, сложив руки рупором, с ехидцей прокричал своему начальнику:
– И у него тоже нету жонки! Он сам, блин, жонка! Ах-ха-ха-ха-ха-ха!
И тут случилось неожиданное. Из недр полыхавшего божественного сияния раздался не бас, как прежде, а очень красивый грудной женский голос, и этот голос был преисполнен самого настоящего и искреннего негодования и осуждения.
– Ай-яй-яй-яй-яй! – заукоряло Божество материального божка, – И как не стыдно-то, право слово! Да разве ж так можно! Да разве ж это по-божески, а!
– А чо такого я сделал? – чуть ли не визжа от злости, принялся оправдываться бог-толстяк, – Что хочу, то и ворочу! Я на Земле хозяин. И никто мне тут не указ. А на корону вашу я плевал – мы тут все демократы, и коронам этим место в музеях, а не на головах топ-водил, ясно!
– Ну и славненько! – прежним басищем это пожелание Божество подтвердило. – Не хочешь, не надо, передадим коронушку кому надо. А и ты более править на планете не будешь, гарантирую. Всё! Ша! Я сказал! В отстойник истории!
Настала очередь Русскому богу перед вселенским Божеством слово молвить.
– Ну а ты, Ванюша, – укоризненно спросило Божество у него, – отчего и ты неженатым расхаживаешь? Не созрел еще что ли, али как?
Широко улыбнулся на эти слова Русский бог, а затем сунул руку в лукошко и достал оттуда... лягушечку невеликую с коронкой малахитовой на пучеглазой головке.
– Как быть не женатым! – воскликнул он голосом ласковым. – А вот же и жена моя, Лягушка-Царевна, она же Природа-Матушка! Жаль, неуважаема она покамест, бессловесна, дика да неказиста, ну да время-то переменчиво. Глядишь, и в прекрасную царевну она со временем вырастет.
И взыграла в этот миг в сиянии божественного света музыка торжественно-величавая! И заиграл над головой у бога Иванушки солнечный ореол коронообразный! А лягушечка у него с рук на земельку спрыгнула и превратилася тотчас в неописуемо ладную младую красавицу. Поклонились муж и жена земные Вселенскому Божеству, повернулись вокруг и пошли по лужку цветущему в дальнюю светлую даль. А те прочие боги как бы в воздухе постепенно растаяли, и лишь ослепительно-блистающий свет ещё долго сиял над рекою и лесом, словно новых богов в путь-дороженьку провожая, а потом и он погас, к себе в небеса отправившись.
А Русский бог с женою своею, Природой-Матушкой, стали на планете Земля жить-поживать да истого добра в людских сознаниях наживать. Вот и сказочке сей конец, а кто слушал её и слышал – вестимо что молодец. А то как же!
Помочь сайту
Поздравления
