В давние времена в славном городе Багдаде жил бедняк Динвар ибн Гайрат. Был он весьма трудолюбивым, брался за любую работу, дабы обеспечить свою семью. А известен был именно своим многочисленным семейством, ибо его жена Захра каждый год приносила по ребёнку, а то и по двое. Сколько всего было сыновей и дочерей, Динвар и сам сказать не мог: одни подрастали и помогали отцу в трудах, другие покидали отчий дом в поисках своего счастья, да и, кроме этого, в их доме всегда полно было и соседских ребятишек, и для всех хватало лепёшек и похлёбки.
И вот, когда Захра уже приблизилась к старости, у неё нежданно родился последний сын, на диво здоровый и красивый, и назвали его Дарун, то есть подаренный аллахом. И поскольку был он в семействе самым младшим, приходилось самому заботиться о себе, а потому вырос не только сильным и здоровым, но и весьма ловким и хитрым. Самым привлекательным местом для успешной жизни был базар, где полно лавок и лавчонок, купцов и просто продавцов мелких товаров и всякой снеди. Красивый мальчишка с большими чёрными глазами газели примелькался, стал своим. Кто подавал ему кусок лепёшки или фрукт, а что не давали — он брал сам, и был настолько ловким, что поймать его на воровстве никому не удавалось. Да и можно ли поймать в этой человеческой неразберихе, царящей на базаре, юркого и вечно голодного зверёныша. А тот, получив желаемое, чаще всего располагался на отдых, распластавшись на дувале подобно барсу, всегда готовому и к охоте, и к бегству.
Разумеется, мальчишка знал город как никто, и совершая набеги всюду, где мог добыть себе пропитание, жил в своё удовольствие, чувствовал себя как рыба в воде, и, став легендой Багдада, был неуловим.
А время шло, и чумазый мальчонка превратился в красивого юношу, стройного как кипарис, с тонкой девичьей талией и широкими плечами, с буйными вихрями на голове и горящими глазами под опахалами ресниц. Однажды, он в очередной раз направился в роскошный сад садовника Михри за спелыми персиками, но, спрыгнув с забора, сбил с ног жену садовника, которая оказалась проворнее воришки. Ловко схватив его за ухо, она вскричала:
- Наконец, я поймала тебя, воришку, охотника за моими фруктами. Мало того, что ты, негодник, отбираешь самые спелые и сладкие персики и фиги, так ты ещё и ломаешь ветви, а это непростительно. Сейчас позову стражу, и ты понесёшь заслуженное наказание. Ну как покажи, что ты ещё припрятал в своих шальварах? - и схватив за то, что выпирало ощутимо, вдруг остановилась и заглянула в глаза негодяя. Затем, молча, потащила его под навес в тени деревьев и, толкнув на ложе, пригрозила:
Не сделаешь, что я тебе велю, сдам тебя стражам, и тебе отрубят руку и, может что ещё...
И толстушка показала , что и как он должен сделать, а затем, закрепив урок и накормив его досыта, повелела непременно снова посетить сад. Остаток дня и ночь, так случайно познавший женщину, Дарун провёл на крыше своего дома, а утром... Возможно жена садовника больше никогда бы и не увидела воришку, но он, вспомнив о полученных удовольствиях, покорно вернулся к ней. Только удивлялся смелости женщины, пока не увидел и не пожалел самого садовника. Да, в доме господствовала эта пышная и громкоголосая женщина. Некоторое время Дарун так и оставался с этой женщиной, пока её требовательность и ненасытность порядком не надоела, и он, не попрощавшись, вернулся к своим привычным занятиям, поскольку больше всего на свете ценил свободу. Но откуда было ему знать, что у жизни много ловушек, избежать которых ему не дано.
В то утро, убегая из одного сада, где лакомился хурмой, и облаянный огромным псом, пробежал по глиняным дувалам подальше и приготовился спрыгнуть в новый сад, но … замер : около бассейна с фонтанчиком сидела юная девушка. Такой красы он ещё никогда не встречал, да и где мог, ведь женщины кутаются в хиджабы, даже руки прячут. А эта! Кудри цвета спелой пшеницы ниспадали до пояса, глаза, ярче неба, груди под прозрачном одеянии что две половинки спелого персика, а сама — бела - белее молока. Из глаз в воду падали хрустальные капельки слёз. Как сладко защемило сердце юноши и забилось пойманной пташкой! Это была любовь — первая и единственная. Молнией слетел к девушке, вскрикнуть не успела — рот закрыл горячим поцелуем, схватил добычу и унёс под сень кустов, где, как и положено вору, проник в сокровищницу, и понял, что дороже её на свете больше ничего нет. И только потом спросил имя прелестницы. Ах, Гюльнара, Гюльнара, новая жена начальника стражи. Обо всём на свете забыл Дарун, готов был украсть любимую, но куда? Надо ли говорить о том, что этот плод был слаще всего на свете, и он готов был жизнь за него отдать. Но... скоро оказалось, что в сокровищнице он и сам спрятал драгоценный клад. И встречи стали невозможными, ибо начальник стражи, счастливый оттого, что получит долгожданного наследника, окружил жену не только заботами, но и стражей. И стала Гюлли, любимая, не только главной женой, но и пленницей. Как страдал Дарун, лишённый возможности видеть возлюбленную, но горе ждало впереди. Родив сына, Гюльнара умерла. Бесчисленные ночи проводил Дарун на могиле единственной, проливая слёзы по утраченной любви.
Тем временем на базаре поселилась тревога: пропал тот, неуловимый воришка, а без него и жизнь потеряла остроту. Где этот аль Ахталь, быстрый как ветер. Бывало, не успеешь оглянуться, а уже что-то исчезло с прилавка, или от кошеля с динарами и дирхемами остаётся только шнурок. И вопи - не вопи, но этот красавчик уже тенью промелькнул и растворился в толпе, как будто его и не было вовсе. Но теперь тот, кто поспешил занять его место, бывал непременно пойман и наказан. Когда же, наконец, потерявший смысл жизни, он вернулся туда, где вырос и стал тем, кем был, и вновь на весь базар раздались громкие крики, возвещающие о пропаже, обитатели базара вздохнули облегчённо: порядок установлен!
Одним утром, когда Дарун отрешенно сидел в тени платана, его окликнула женщина в хиджабе:
- Не хочешь подзаработать несколько дирхемов? Отнеси поклажу ко мне в дом!
Ему было всё равно, чем заняться, легко встал и пошел за этой тенью женщины, поскольку даже глаз не было видно. Уединённый домик, небольшой сад, старый привратник.
- Отнеси всё в кладовую и разложи по полкам, и жди награду. Выполнив указанное, присел, но тут же встрепенулся: она вошла в нарядном платье и с открытым лицом. Протянув дирхемы, крепко сжала его руку, выказывая своё к нему особое расположение. Нет, она не была красивой и не очень молодой, но женщина, наполненная желанием, пробудила в нём мужское . И несколько дней и ночей проведя с этой одинокой вдовушкой, почувствовал силы для возрождения. Нет, он не забыл свою любимую, она осталась в его сердце, но жизнь продолжалась. Раз жарким полднем бродил по городу и, увидев висящую на ветке спелую грушу, вскарабкался на дувал, желая достать её. И... услышал женский смех. Тенью слетел вниз и застыл в прыжке, не зная, что предпринять: убежать или остаться. Под кисейным шатром возлежали сразу три женщины. К его удивлению, не испугались и не закричали, но сделав знак к молчанию, поманили к себе. И он почувствовал себя, как лис в курятнике.
Престарелый отец, не сумев пристроить дочерей, махнул рукой на их шалости. Три женщины, три сестры, так похожи меж собой, и такие разные! От них Дарун получил хороший урок любовных наслаждений, и превратился в умелого охотника за чужими женами. Когда и как он проникал в святое святых, и сколько женщин он сумел соблазнить — никому неведомо.
Но... по Багдаду прошелестел слух: ах, так говорят, нет, этого не может быть, но мне сказали, но я, это невозможно... И только тихим шепотком, и только на ушко, смущаясь и трепеща, и краснея от сказанного. Слух дошёл и до мужей, разумеется не поверивших, но повелевшим евнухам усилить надзор за обитательницам гаремов. Лёгким ветерком слухи множились, хотя ничем и не подтверждались. И тем не менее вносили великое беспокойство в размеренную жизнь жителей Багдада.
И однажды к ногам падишаха верный визирь приволок некого человека с требованием примерно наказать наглеца, проникшего в гарем под видом евнуха и оскорбившего этим проступком всех славных мужей.
Удивленный шах повелел немедля представить ему этого негодяя, чтобы разобраться в его деяниях. Неужели нашелся смельчак, который добровольно готов лишится головы и ещё чего, более дорогого? Однако, увидев перед собой молодого мужчину необыкновенной красоты, испытал к нему непонятное расположение и повелел приблизиться и сесть на колени перед ним.:
- Скажи, кто ты таков, и как посмел нарушить все законы, как и с чьей помощью проник в гарем моего верного слуги и обесчестил славное его имя!
- О, величайший из великих, да продлит Аллах твоё царствие! Я Дарун ибн Динвар, твой подданный и сын своего отца! Выслушай меня и реши, достоин ли я казни. Я всего лишь обычный бедняк, и, чтобы заработать на пропитание, притворился евнухом и честно исполнял свои обязанности. Лишь в этом моя вина, ибо ни одним взглядом не причинил оскорбления твоему верному визирю.
- А не тот ли ты знаменитый аль Ахталь - багдадский вор, о котором так много рассказывают люди? Ловкий и неуловимый как дуновение ветра?
- О,великий царь и грозный господин! Аллах, видно, для того и наградил людей умением говорить, чтобы они рассказывали небылицы. Пусть хоть один явиться сюда и скажет, когда и что именно я украл у него.
- Но ещё мне донесли весть о том, что ты очень любишь женщин, и как Тайман — раб любви, любую можешь соблазнить, нанеся вред и опозорив господина.
- О, мой господин! У многих злые и лживые языки. Скажи, найдётся ли хоть один мужчина, который не любит женщин? А я всего лишь Маджун — верный влюблённый в ту, что краше всего на свете, но покинувшую меня в расцвете своей весны. И разве кому-то ведомо, как можно соблазнить чью либо жену и наложницу, которых так истово охраняют.
- Но до моих ушей дошли слухи, что именно ты проникаешь в гаремы и совращаешь и жён, и наложниц.
- О государь! Ветер разносит по свету много чего, но можно ли верить всему услышанному?
Но для чего ты притворился евнухом, как не для того, чтобы овладеть кем-то из женщин?
- О, мой мудрый повелитель! Да, я притворился, ибо другой работы не имел. Но мужья доверяют же свои гаремы евнухам, хотя и они тоже мужчины?
- Пхе! Евнух не мужчина! - сказал пренебрежительно падишах.
- Это так считается, потому что евнухи лишены мужского естества, но рождённый мужчиной никогда не сможет забыть того, что он мужчина, это у него в голове. Да, многие евнухи ненавидят женщин, и только потому, что лишены возможности ими обладать. Но женщина в гареме - пленница, и над ней властвует евнух. Разве знаешь ли ты, государь, всех наложниц в гареме. А евнух может любую расхвалить и привести на твоё ложе, а может отвратить её от твоего взора, и обречь на медленное угасание. Но иной евнух, любящий женщин и не забывший, что рождён мужчиной, может обольстить женщину, ибо есть у него язык, а у женщин — уши, чтобы слушать сладкие речи и любить. А измена, родившаяся в голове, тоже измена. И кто может сказать правду о том,чем заняты и женщины, и евнухи, когда за ними никто не надзирает?
И задумался падишах над этими словами, а хитрец понял, что заронил семена сомнений в думы повелителя.
- Какая такая любовь может родиться от слов, как бы не были они красивы? И женщины для того и созданы аллахом, чтобы доставлять нам наслаждение. И любить каждая должна только своего господина.
- Ах, мой великий господин! Никто и не спрашивает женщину о том, что она желает. Да, Аллах создал нам их для услаждения, но кто может знать, о чём каждая думает и мечтает. А знаешь ли ты, о великий, почему иногда женщина плачет, покидая ложе своего господина, хотя и получила любовное наслаждение?
И вновь призадумался падишах, ибо никогда об этом и мысли не было.
- Но, скажи, раз такой умный: а что такое женщина, если не для наслаждения мужчины и для продления рода человечества. И почему меня должно заботить, любит ли меня она или нет.
- О, государь! Я раскрою тебе этот секрет. Вот в моих руках ней — простая флейта. Но в руках у одного она и звука достойного не издаст, а музыкант, знающий на какие отверстия нажимать, извлечёт любую мелодию, какую желает. Так и мужчина может пробудить в женщине жар любви даже словами, и она отдаст всё любимому. Любовь не только плотское наслаждение. Не зря же сочиняются газели, поэмы, посвящённые любви мужчины к женщине, воспевающие нежность и красоту любимых, страсть и желание. Разве не о любви играют красивые мелодии музыканты? И почему и слова, и музыка заставляет наше сердце биться трепетнее, и возникает желание, если даже не видишь той, о которой мечтается. Да и ты, о, повелитель, немало страстных слов говоришь своим женам в час свидания, и разве не её нежные признания усиливают твое влечение?
- А если ты такой умный и проницательный, объясни мне, знатоку женщин, что есть любовь, и чего я не знаю о любви?.
- Что такое любовь? Спроси у ветра, его дуновение прошепчет о любви. Как нежно о любви журчит вода в ручейке — только услышь! И разве не о любви поёт в ночи соловей, призывая любимую? И слыша эту песнь, наше сердце сладко сжимается и трепещет. И в наших мыслях возникает образ той, к которой нас притягивает не только красота.
И эти речи сильно озадачили падишаха и навеяли мысли о радости предстоящей ночи. Но дело прежде всего.
- Ах, если ты такой знаток женщин, то я повелю тебе попробовать соблазнить хоть одну из моих наложниц и сообщить мне её имя.
- О, повелитель! Можешь казнить меня сразу, ибо никогда не назову имя той, что может подарить мне любовь. Разве могу я предать хоть одну, зная, что ждёт её страшная кара?
- Но я хочу знать, могу ли я верить их уверениям или каждая лжёт мне. Как я это узнаю?
- Я должен выполнить твоё повеление, хотя в любом случае мне грозит казнь?
Клянусь, что не только не казню тебя, если ты откроешь свой секрет, но и награжу тебя щедро! Скажи, как я узнаю истину?
- Слушаю и повинуюсь, мой повелитель, я исполню твоё пожелание. Но имён не скажу, а вместо этого принесу тебе столько орехов, сколько женщин одарит меня своей благосклонностью. Но помни — ты сам захотел этого, и сам себя и вини, если тебя постигнет разочарование..
На этом разговор был закончен, и Дарун получил желанную свободу. Падишах же приказал усилить охрану, пригрозив жестоким наказанием за недосмотр. Ему бы успокоиться, но червь сомнения терзал его душу. Он вглядывался в глаза женщин, ласкающих его, не веря ни словам, ни чувствам. Всё чаще по ночам стал прогуливаться по гарему, сея ужас среди женщин и евнухов. Он забросил государственные дела, думая лишь об одном: правду ли сказал этот наглец, и, может, надо было ему отрезать язык за дерзновенные речи и лишить головы, в которой рождались такие греховные мысли. И он постоянно обдумывал, какую казнь он изберёт возмутителю спокойствия.
И вот настал день, когда падишаху принесли три корзины, наполненные орехами, доложив о том, что их прислал знаменитый багдадский вор. Никогда ещё подданные не видели своего господина в таком страшном гневе. Из его уст вырвался устрашающий рык льва, вызывающего соперника на поединок. В ярости шах пнул корзины и топтал ногами каждый орех. Это было такое зрелище, что никто не посмел даже приблизиться к покоям. Многие евнухи, не дожидаясь расплаты, сбежали загодя. Даже визирь и все советники поспешили спрятаться от гнева повелителя. Прошло много времени, прежде чем шах опомнился. И, наконец, тихим и вкрадчивым голосом потребовал привести к нему Даруна!!!
Но того и след простыл. Он исчез, как будто его и не было, да и можно ли поймать ветер, можно ли удержать в руках воду, можно ли найти звезду среди множества звёзд?
Когда успеваешь. Мне на Парнас входить мука мучная и терпение. Так медленно, а уж внести - труд великий. И не стала бы, но может кому будет забавно почитать.
Леночка! Совершенно случайно наткнулась на такой удивительный рассказ! Спасибо, порадовала ты меня! Очень понравилось. Ты - умница, замечательная рассказчица!
Помочь сайту
Поздравления
