Аве Мария

  Заведующий онкологическим отделением Татьяна Ивановна внимательно посмотрела на Маши, лежащую в забытьи на больничной койке. Исхудавшее тело девочки едва выделялось под одеялом, а ее безволосая круглая голова казалась нелепо прикрепленной тоненькой шеей к телу и лежала на большой подушке, едва приминая ее. На поверхности одеяла безвольно покоились руки десятилетней девочки. Они были бледны, под тонкой кожей их виднелись синие прожилки вен.

   – Как чувствует себя девочка? –  спросила она ее лечащего врача Людмилу Петровну.

   – Выбивается из сил Маша: продолжает терять вес, анализ крови совсем плохой. Сейчас ей прекратили делать химиотерапию, назначили поддерживающие капельницы. Болезнь прогрессирует,  –  шепотом рассказала она заведующему.

  Та кивнула головой, осторожно присела на кровать рядом с девочкой, откинула одеяло и стала прослушивать работу сердца через расстегнутую пижаму. Оно едва «трепыхалось» в исхудалом тельце. Дыхание ребенка было почти неощутимым, как легкий шелест листвы, перекатывался в легких.

   Девочка открыла большие серые глаза и взглянула печально на Татьяну Ивановну. Бывалый врач, повидавший немало в своей онкологической практике, вздрогнула и отвела взгляд от больной девочки. В ее глазах она прочитала, что Маша понимает  – ей недолго осталось жить. В глубине этого детского взора Татьяна Ивановна увидела и слабую надежду девочки выжить, и мольбу помочь ей. У врача перехватило от сострадания дыхание. Маша была любимицей в отделении.

   Вот уже два года девочка находилась здесь. Врачи делали все возможное, чтобы помочь ей победить страшную болезнь. Маша стойко переносила уколы, капельницы химиотерапии и, преодолевая слабость, поддерживала дух надежды в других таких же больных детях, лежащих на отделении.

  Она часто садилась на край постели плачущего ребенка и рассказывала ему сказку, давала подержать своего любимого плюшевого Мишку, которого подарила ей на день рождения добрая Татьяна Ивановна. Говорила отчаявшимся мальчикам или девочкам, что нельзя плакать, потому что слезы отнимают силу. А силу отдавать понапрасну нельзя, она нужна, чтобы побороть болезнь.

  Обычно детишки слушались ее и переставали плакать. В награду за это Маша рассказывала им одну сказку, которую сама придумала:

   – Был на свете мальчик по имени Коля. Жил он в одном большом и прекрасном лесу, в доме, который стоял на светлой зеленой поляне. Все было у Коли: своя комната, много хороших красивых игрушек, которые подарили ему папа с мамой. Рядом с его домом росла высокая кудрявая береза, и с нее свисали качели. Коля любил качаться на них высоко-высоко. Так высоко, что ему казалось, что он взлетал выше крыши дома, и у мальчика замирал дух одновременно от восторга и страха. Все было у мальчика хорошо, но одно его печалило: не было у него братика или сестренки, и рядом с ним не жили другие дети, поэтому ему не с кем было играть.

  Как-то, когда Коле было особенно грустно, на поляну к дому выскочил из леса напуганный и дрожащий олененок. За ним гнался страшный и злой волк. Олененок доверчиво прижался к мальчику, а Коля обхватил его за шею и успокоил:

   – Не бойся! Волк не посмеет тебя здесь обидеть!»

  Серый зверь побоялся выйти из леса, а олененок остался до вечера с мальчиком. Они подружились и отныне часто играли вместе в прятки или догонялки. Так у мальчика появился друг, с которым ему было не скучно. Коля с олененком гуляли по лесу, и тот показывал мальчику, где растет малина, можно рвать орехи или собирать грибы.

  Однажды летним днем тяжело заболел Коля и лежал в постели целями днями в доме. Олененок каждый день забегал на поляну, но не находил там своего друга. Мальчик слышал стук копыт пробегающего мимо олененка, но не мог ему крикнуть, что он в доме. Так сильно он обессилел от болезни.

   – Совсем, как ты! – говорила больному мальчику или девочке Маша. – Но слушай дальше историю дружбы мальчика и олененка.

  Когда Коле было особенно плохо, то он попросил папу с мамой подвинуть кровать к окну и открыть его нараспашку. Родители знали о дружбе мальчика с лесным жителем. Они видели погрустневшего олененка, прибегающего каждый день на поляну. Поэтому выполнили просьбу сына, надеясь, что встреча с другом ободрит Колю.

  Так друзья встретились вновь. Олененок  подходил к окну, клал свою голову на подоконник  и рассказывал мальчику о новостях в лесу. Он просил друга поправляться побыстрее, чтобы пойти на лесное озеро. Там живут его папа с мамой, и олененок  хочет познакомить Колю с ними.

  Как-то пришел олененок к Коле и говорит:

   – Я принес тебе чудесное снадобье от болезни. Мне его дала мама, когда я рассказал о тебе и твоем недуге. Его нужно держать под подушкой, и оно поможет тебе, – сказал олененок и протянул Коле веточку с желудем. – Возьми, пожалуйста, он со Священного Дуба сорван, и больше не болей!

   – И помог ему желудь? – спрашивал мальчик или девочка, внимательно слушавшие рассказчицу.

   – А как же! Помог, и мальчик стал здоров, благодаря нему. Я тебе тоже принесла веточку с желудем. Возьми его и держи у себя, пока не поправишься, – Маша протягивала веточку.

   – Кто тебе его дал? Олень? Ты с ним знакома?

   – Нет! С оленем я не знакома, но знаю мальчика Колю, который прислал желудь мне. А тот, в свою очередь, попросил принести чудесный подарок своего друга, олененка. Ты храни его, не сомневайся, и будешь здоровым.

   – Я не сомневаюсь. Спасибо тебе, Маша, –  отвечали дети, и в этот день не плакали.

  Девочка улыбалась, довольная, что смогла успокоить детвору. Она совсем недавно набрала желудей возле большущего дуба в сквере, что был под окнами их палаты. Потом придумала дарить их отчаявшимся детям, чтобы они поверили в свое исцеление.

   Не теряла надежду на исцеления и сама Маша: рассказывала всем, что, когда поправится, то найдет свою маму, будет долго-долго обнимать ее и никогда больше не отпустит.

  Маша с пяти лет жила без родителей. Сначала в доме ребенка, а когда пошла в школу, то была переведена в детский дом. Родителей потеряла во время войны. Ее нашли федеральные солдаты после бомбежки в развалинах дома. Девочка выглядела совершенно напуганной: затравленно смотрела на молоденького солдата, осторожно извлекшего ее из-под бетонной плиты.

  Позже удалось выяснить только ее имя – Мария и возраст – пять лет. Больше ничего не смогли от нее добиться, но было видно, что настрадалась и наголодалась она достаточно.

  Маша еще долго вздрагивала от любого громкого звука и жадно хватала руками съестное, протягиваемое ей сердобольными солдатами. Так девочка стала сиротой и начала жить среди таких же детишек, потерявших по разным причинам своих родителей. Маша была по характеру спокойной и рассудительной девочкой, к ней всегда тянулись другие обездоленные дети, которых она утешала и защищала от обид. Так и жила она сиротой и среди сирот, пока в восьмилетнем возрасте у нее не выявился страшный диагноз – рак, и она не попала в детскую онкологическую больницу.

  Людмила Петровна вздохнула и, приметив, что девочка в сознании, присела на стул, стоящий возле нее. Она жалела Машу и очень хотела, чтобы та стала здорова.

   – Завтра Рождество, – подумала она,  – и, похоже, для Маши последнее.

   – Теперь все в воле Божьей,  –  вздохнула врач и, нагнувшись к девочке, провела рукой по ее бледной щеке, сказала, как можно веселее:

   – Ты скоро поправишься и найдешь свою маму. Ты верь этому! И все будет хорошо, девочка, а, чтобы к тебе ночью заглянул Ангел, мы на окне палаты поставим горящую свечу.  Он увидит ее призывный огонек и прилетит к тебе. Ведь сегодня ночью родится Богочеловек, и желания многих сбудутся. Ты ему расскажешь о своих мечтах, и он поможет тебе. Ты только не теряй надежды. Договорились!?

  Девочка благодарно кивнула и посмотрела на обеих женщин. Она любила их за доброту и ласку к ней. Маша представляла свою маму такой же, как они: доброй и красивой. Девочка забыла, как выглядела она, но хорошо помнила ее мягкие и теплые руки. Мечтала снова оказаться в их ласковых объятьях, чтобы ей было в них спокойно и радостно.

   Она долго смотрела на огонек свечи, мерцавший в темноте на окне, видела через стекла окна далекие звезды и мечтала о чем-то своем, по-детски чистом и простом. Когда девочка уснула, то увидела во сне свою маму. Они гуляли по заснеженному парку, разговаривали между собой и любовались природой. Было солнечно и ясно, глаза слепил белоснежный покров.

   Проснулась Маша от тихой торжественной музыки, звучащей, казалось, всюду. Ей было необыкновенно спокойно и легко, из души исходила эйфория радости. Девочке хотелось обнять весь мир, ее сердце билось ровно, а дышалось глубоко.

  Маша широко открыла глаза и увидела яркий мягкий свет, заполнивший все пространство комнаты. Ничего больше не было видно, только этот приятный свет, который не слепил глаза и казался одушевленным.

   Издалека к девочке приблизился мальчик ее возраста. Он был одет во всем белом, и от него исходило приятное тепло. Девочка это почувствовала, когда он остановился рядом с ней. Он приветливо улыбнулся ей и негромко сказал:

   – Здравствуй, Маша. С Рождеством Христовым!

   – Здравствуй. Спасибо, тебя тоже с праздником. А кто ты?

   – Я, Ангел.

   – Ангел? Значит, я умерла.

   – Нет. Я увидел в окне твой печальный лик и решил зайти к тебе. Ты мне рада?

   – Да, очень.

   – Знаешь, что сегодня за день?

   – Сегодня родился сын Божий, Иисус Христос.

   – Верно. Расскажи мне об этом, что ты знаешь.

   – Преблагославенная дева Мария и праведный Иосиф должны были идти в Вифлеем, чтобы внести себя в списки кесаря. Там в гостинице они не нашли себе места и устроились на ночлег в известковой пещере, в которой на сене и соломе для скота и родился Спаситель Мира.

   – Все правильно! Только добавлю, что родился он в холодную зимнюю ночь, среди чужих людей, без величия и обыкновенных удобств. Что ты хотела бы, чтобы исполнилось в твоей жизни?

   – Я бы хотела, чтобы нашлась моя мама. 

   – Но ты, Маша, больна. Почему ты не просишь себе здоровья?

   – Я устала жить без родных и очень хочу найти маму. Мы не виделись так долго, и я мечтаю рассказать ей обо всем, что было со мной за эти года. Я обниму ее крепко, крепко, и мама поможет мне вылечиться от рака.

   – Хорошо, Маша. Я передам твои слова Богу, а ты спи и набирайся сил. Прощай!

   – Прощай!

  Когда на другой день Татьяна Ивановна вошла в палату, где лежала Маша, Людмила Петровна была уже возле ее кровати и с удивлением рассматривала девочку, спящую глубоким сном.

   –  Как она? –  спросила заведующий, тронув врача за плечо.

   –  Удивительно! Состояние Машеньки улучшилось: сердце бьется ровно, дышит она глубоко и спокойно. Смотрите, даже появился румянец на лице!

  Девочке стало намного лучше, но болезнь осталась, и врачи продолжили ей делать химиотерапию. Вновь, казалось, что Маша черпает силы из какого-то тайного внутреннего источника. Девочка стала вставать с постели и, двигая треногу капельницы впереди себя, гуляла по больничным коридорам, разговаривала с другими больными детьми. Медицинские сестры говорили вслед Маше:

   –  Воистину чудеса творятся в Рождество!

   – Ей бы костный мозг пересадить от родственников, но никого нет у девочки, одна она на свете, – сказала Татьяна Ивановна.

   – Бог даст, найдутся, – пожелала Людмила Петровна.

   – Дай Бог! Сегодня приедут к нам гости из филармонии нашего города с праздничным концертом для больных детей. Перевезите кровати лежачих пациентов в актовый зал, чтобы все послушали музыку и пение артистов.

  Большой зал, где обычно проводились врачебные конференции, к приезду музыкантов заполнился до отказа. Помимо нескольких больничных коек, установленных вдоль стенки, по залу были рядами поставлены многочисленные стулья, которые занимали больные дети.

  Не смотря на бледные лица детей и их не по-детски серьезные глаза, атмосфера в зале была праздничная. Слышались радостные голоса детей и взрослых, доносился смех. Веселье в детской онкологической больнице, где даже стены насквозь пропитались горем, отчаянием и горькими слезами, было настолько необычным и редким явлением, что создавало особенную атмосферу праздника и надежды на исцеление.

  Персонал больницы постарался, и актовый зал разукрасил разноцветными шарами и золотистой мишурой. Везде горели праздничные свечи, наполняя зал своим ароматом и притягивая взор детей завораживающим светом.

  Маша пришла позже всех и села на край постели к одному мальчику. Он не мог сам ходить, поэтому его привезли сюда на кровати. Его лысая голова покоилась на большой подушке. Цвет лица почти сливался с белой наволочкой, и только черные глаза мальчика светились жизнью, благодарно смотрели на Машу, которая поправила подушку, чтобы голова лежала повыше, и он мог видеть получше небольшую сцену, на которой стояла фортепиано.

   – Тебе видно теперь? – спросила девочка.

   – Да, – ответил тот. – Спасибо тебе.

  Артистов было пятеро: один мужчина и четыре женщины. Они прошли на сцену и поздоровались со зрителями, которые дружно аплодировали им.

  Зазвучали песни в сопровождение музыки фортепиано,  гитары, дети притихли и внимательно слушали, забыв обо всем на свете. В продолжение часа они буквально купались в мелодиях, мысленно вторили словам песен. Для них сейчас не существовало болезни, дети забыли о боли, не чувствовали недомогания, все слушали чудесную и незабываемую музыку.

  Маша сидела очарованная искусством и мастерством артистов, затаив дыхание и отчего-то сильно волнуясь. Она прижала руки к груди, где часто стучало утомленное болезнью сердце, на ее глазах выступали от музыки невольные слезы: то радости, то печали.

  А когда флейта в сопровождение гитары начала исполнять «Аве Мария» Шуберта, то девочка замерла и не сводила глаз с миловидной светловолосой женщины. Что-то знакомое и родное услышала она в мелодичном звучании флейты. Вдруг она вспомнила эту мелодию: ее часто исполняла дома мама. Кровь в жилах девочки прилила к щекам, которые буквально расцвели розовым цветом, глаза широко распахнулись, и, когда звук флейты стих на последнем аккорде, Маша громко позвала:

   – Мама!

  Зал затих в ожидании. Женщина, исполнявшая соло на флейте, вздрогнула и растерянно посмотрела на зрителей, еще не понимая, к кому обращался детский голос. Но вот ее глаза наткнулись на молящий и ожидающий ответа взгляд худенькой девочки, сидящей на краю кровати.

  На артистку смотрели до боли знакомые и родные серые, как у нее, глаза дочери, которую она потеряла на войне и искала долгие годы. Женщина побледнела и пошла к Маше:

   – Девочка моя!

  Она обняла девочку и заплакала. Ошеломленные случившимся чудом на их глазах, дети и взрослые дружно зааплодировали.

  Прошел год. Маше пересадили костный мозг от мамы, и девочка выздоровела.