Памяти моего друга Евгения Я, Зелёного, родившегося в Воркутинском лагере для политзаключённых посвящается: талантливого поэта и писателя, выдающегося организатора и добрейшей души человека.

       Статю в журнал я табе принёс: «Блюду» называтси. Ты кто сам-то бушь? Корректор? Здаров, Харр… ектар! Мене завуть ЕвГений. Фамиля мая Я. Вижу не врубилси. Не ты первый. Да фамиля мая из адной буквы – Я, той, коя последня в алфавите. Ну, Зелёный я. Поэт! Слыхал? То-то ж! Знай наших! То исть мене. Шо, абалдел? От счастя? Вот так усе! Как увидють мене, так балдеють. Да не! Не дурак я. Это я для ориги… анальности узял таку фамилю. Не веришь? У меня удостовереня есть. Смотри, тока в руки не бери, а то от счастя обомлеешь. Шо? Уже обомблел и так? Вот так усе. Как увидеют мене, то обалдеивают от счастя. Есть от чаво! Волосы я мажу зялёнкой. К таму ж, у мене 19 сэ мэ. Сечёшь?...  Харр… ектар! Зачем оскор... бляш? Харр… ектар! Остерегись! Ща как дрын…балызму, твой же пишмаш по твоей мозгалке, так сразу вместо букв увишь  одни искры в клеточку с голубой каёмочкой! Зачем  оскор… бляш? Воще-то ты мене бойсь! Это я только для антуражу ерепенюсь. А так я даже и мухи не обижу... Насчёт зялёнки. Зачем мене яго  зялёнкой мазать. Он мене ишо понадобитьси. Вон скоко ишо баб непокрытых шебуршастаить по улицам!  Их у мене было почти триста. Зачем так много? Хоть я и люблю сваву жену, но и других жен… жен… Да не. Я не про себе, хоть мене и зовуть Женя.  Я про других жен… жен…  

        Нет, не идёт и усё… Ливани-ка мне маненько вот из этого бутыля. Маладец, Харр… ектар!  Дай-ка закусить кактусом … Ну, совсем другое дело. Это я про других женшин, которых я тоже люблю. Я хочу быть похожим на Сан Сергеича, ну, коий стоит на площади его имени, из уважения к яво имени не только своим творчеством, но и его твор... твор... Ой! Опять заклинило. Мил друг, ливани ищо, шоб расклинило… Маладец,  Харр… ектар! Ну-ка дай занюхать твоим тапочком. Но и яво творчеством. Сечёшь? Так яво я сильно люблю. Ибо он был не токо наш паря, но и большой спец по бабе… по бабе… Опять заклинило. Харр… ектар! Ты мало плещешь. Кончай экономить. Дай я сам ливану… Вот ента совсем другое дело. Ну-ка дай закусить лентой из тваво пишмаша… Но и большой специалист по Бабелю, коий хоть и жил немного попозже, но оказал силно влияне на Сашеньку в яво раннем детстве сваим психологическим падходом к решеню женского вопроса: «Быть, или не быть половому ак… ак… Опять заклинило! Просто нет никакова житя. Давай, Харр… ектар, откупоряй нову бутылец… Маладец, Харр… ектар!  Дай занюхать своим носком… Быть, или не быть половому аккуратно устланному паркету начишшенным, аль не начишшенным, когда ухаживашь за женшиной. А про моё устройство – девятнадцати-санти-менти-тровое, коим я ублажаю женшин, слыхал поди?  Маладец, Харр… ектар! Ливани-ка между делом для профи-лофи-лактики, а то может опять заклинить…

       Маладец, Харр… ектар! Дай закусить окурком. Маладец, Харр… ектар! Хорош у тебя папирос. Вот моё устройство ублажительное, никогда не заклинивает. Не! Однажды, припоминаю, заклинило, кады я рельсу стал переводить на запасну путю этим моим устройством. Еле вытащил устройство. Правда рельса погнулась, и трамвай сошёл с путей. Устройство это у мене не как у табе. Не с напёрсток. Оно у мене на всю Москву известено, так, как в ём 19 сантиметров, если на нево глядит внимателно женшина. А как увидить, так это уже оглобля. У мя даже майка исть, где написено: 19 сэ мэ. Ну, это если никто на ево не глядит. А в паспортухе в графе асобы приметы прописено: 19 сэ мэ.  А на фотке у мя кольцо в носу, как у бугая! Ибо я и исть бугай, токо сексуальный. Вот ты, Харр… ектар, магёшь бабу драть, как сидорову козу, без  передыху 4 часа? Вряд ли. А я магу. Не веришь? Хошь пакажу?  Не! Яго я показуву токо за валюту. Я табе фотку в ксиве пакажу. Вишь? Правильно! Как бугай! Токо, если не бушь дабавлять сексуальный, то врежу… А над… писсь: 19 сэ мэ вишь? Ну таперичи врубилси! Маладец, Харр…ектар! А на майке 19 сэ мэ токмо для импотентов и ментов. Ибо токолича импотенты могут считать, шо ента скорость ленты. Слышь? Раз падлаходит как-то к мне  мусор на Арбате…  Да не! Не мочись! Робю табе – слушай. И приталдыбиваетси, шоб я снял майку. А больше ни чо не хошь? – спрашиву. Магу снять. Но токо не майку, а ниже майки. Не сечёш? Клизма правопорядка! Это ж не то, шо ты думаш! Это ждь скорость движеня ленты катушечника. Ща как вбрамбапуплю табе в пищевод твою дубинку до самых кишок за оскор… бленя, да сдам в милицу, коя меня бережоть. Мяне уважат твои кало-йеги и бярюжуть. 

        Так воть! Харр…ректар. Статю в журнал я табе принес: «Блюду» называтси. Канешна! Ента чёрт знает чо! Попробум  разобратьси, чо ента такая тады вместе. Я и принёс с собой. Просто так, на трезву голаву енто не осилить. Дорогой Харр…ректар! При чём тут харя? Я не гаварил ни чо про твою харю. Я гаварил: «Харр… ректар». Не хватайси за исправление ашибак. Тут без традиционно-русского способа, т.е. без бутыля не разберётси сам чёрт! Падажжи, я разолью… Ой, чавой-та с похмелюги, наверна, руки трясутьси. И пил-то вроде не так уж и много. Ну чо там было пить? Канешна, на халяву ежели, то это самое малость. Ну, вабще-та, даста… тошно. Эта по четыре бутылки на нос… А, ежели на свои, честно заработанные, то энта канешна перебор. Ента сколько же деньжищ в деревянных будет? Тут кальку…кальку… Да не прошу я кальку, Харр…ректар! Тут каль… куляция нужна. Иль эя… куляция, чёрт яё поймёть. О, чёрт побери, к слову! Да не мене и не табе, Харр…ректар. Енто его – читателя… Ой! Чую, опять не врубитси. Я же  ишо всем встречным и поперечным с самаго сранья вчера далдоронил, шо иду на выпивку, т.е. на встречу с анархистами! Я их блюду. Да не галдапырьсь, Харр…ректар. Не ори напрасно на моих сабутыльников, т.е. на ана…ана… Ну вот! Я же гаварил, шо на трезву голову не пойдёть. Вот и савершенна тошно – не идёть. Не идёть и всё тут. Хоть пой, хоть пей. Эй, Харр… ректар. Остарожней, с ним, с ве… с ве… Да не с веником! С великим русским языком. Удалось таки выговар-варить, правда апасля очередного опа-хмельнаго стакана. Вот счас очурахаюсь! И тады пораз-взбздн-мыслим. Но пака нада ишо налить…

       Ой, всё ишо руки не асвоились, всё ишо трясутьси. Ну ничаво, апасля вот ентого стакана перестануть. Чо перестануть? Неужли не понятна?  Аль трястись, аль вобще  шевелитьси. Ну вабще-то  я не впервой на грудь принял. И поболе в молодости пивал. И ничо! А тут-та всего и выпил-то четыре бутылки. Аднака на утро чавой-та никак в форму не смог вайти. В форму штанов. Нога всё мима, да мима. Нет, одна всё-таки попала, куды ей деватси. А вторая чой-та не пошла. Пришлось штаны придеживать руками, пока к табе ковылял…Ну да ничо! Пока и так можна ишо налить, да поправить здаровье. Нет, паря! Харр… ректар! Но кады ж ты, ошибка правописания, угоманимордишься? Ну чо ты мешашь, шоб табе ни точки ни запятой, ве… ве… Да не веласипедам! Великаму русскаму нармальна су… су… Вот, апять заклинило. Видать ежели ишо не выпью, то дело так не сдвинетси с ентой заклинины. Су…су… сушествовавать. Ну, усё-таки ж справилси. Ента интересно, после ка…ка… Да не кала! Шило табе в язык! Апасля какого же  стакана мене полегчало? Харр…ректар? Ты не засёк? Не? А как мене быть? Я усё ж должен знать – с какова ста… ста… Да не стахановца, а стакана я прихожу в норму. Ну, ты, буквенный  Ковыряйло!  Вот даверься те, а ты пад…  пад… Да не  падла ты. Ты хароший паря. С табой можно хоть в раз… раз… Да не в разлив к Ленину.  Хоть в разведку. Ну вроде руки перестали трястись. Да и не па… па… Нет, всё таки придётся ишо вмазать… А, вот уже луш-ще! Руки-та, не па-ат-ва-ли-лись. Ну таперичи можно и объяснить нашему дарагому читателю назване стати «Блюду». Енто вовсе  не шаста - рылование по бабам. Енто не паскуда.  Фу ты, через каленку гнуты! Хотел сказать пасуда, а палучилась паскуда. Надо же? С чавой-та ента паскуда вырвалась? Вроде намедни уж очень много не пил! Мой дружан Харр…ректар правильна поставил в слове, «Блюду», вдарение на  «у».  Я же пер-дур-пер-ждрал, шо без традиционно-русс-кагора способа тут не разобратси. Таперича разобрались. Харр…ректар, друг, наливай ишо. Таперича-то дело пойдёть быстра…Так вот, вчера, на встрече с ана… ана… Да падажжи, ты, Хар… ректар! Недоношенный  Исправляйло! Не с  ананистами. А с анархистами! Ну падлей-ка ещё, дружок, чуток для большей ясности в голаве… Маладец! Магёшь! Точно магёшь. Уважаю. Дай, я табе расцелую…  
             
        Так вота, намедни на встрече с ентими анархивистами, каторые сабираютси, шоб блюдить Законы. Заметь, Харр…ректар, «З» – бальшая буква. Ты яё не  зака…зака…Да не закакай! Катаклизма ты катафалковая! Не зако…заку… закё.. закюрректируй. Толькё у их, мене удалось понять, шо…шо… Да не шол бы я куды нибудь подале! Ампер ты в 220 вольт и Джоуль вдогону, вместе с Фарадой впридачу мать! А шоб у нас в стране всего было завались, асобливо водки. И бесплатно, то есть нахаляву, и шоб работать никому не нада бы… бы… Да, не! Не быдло. Синхрофазотрон ты всех вождей мировых революций! А было… Ты, Харр… ректар, не путай мене. У табе одна прохфесиия , у мя  друга. Ты мя не правь! Патаму шо ве…ве… Да не вертеп!  Шоб те сваренные яйца застряли в хглотке нечищенными!... Великий русский язык, он, как и я, требут уваженя. Запяту не там поставил, и же – замочат! Помнишь? Казнить  –  запята, нельзя  милавать. Букву перепутал, и уже быдло. Да не смотри ты на мене, как на быдло. Батько Махно табе в ноздрю по самый пупок! Може я за Россею болею? Асабливо по утрам, во как щас. Може я блюду все яё Законы? Може я за нё готов пойти на любые жертвы!? Толко шоб водка была халявна, как у анархи-тито-дристов.

        Так вота!    Может нам объ-яв-мить вайну США… Да, не!... Не маши ты на мя рукой. Я не пьян. Только-шо поправил здоровье и вошёл в форму, даже фтарой нагой. Скора третьей вайду. Не торо…пи-и-ись! Не старайсе мене ишо карректиро-ру-ры-ровать. Я хашу сказать, шо если сперва объявмить войну США… Иа!... Иа!… Иа!… Ой!  Нова напасть. Икота!  Ну-ка  ливани, мил человек,  ишо. Да не ску… пи-ись! От души ливани! Шоб я смог табе сделать Откровение. Молодец, Харр… ректар! Люблю! Так вот, объяв-мить войну США, а потом без боёв сдатси! Усек? Вот тады по-маму... Не мать твою, а  по-маму. То есть, как я дума-во-вавую. Вот тады, в нашей стране наконец-то не будет бардак, коий ты вишь вот щас перед твоими зенками. Ты их открой поширшей-то, аккомулятор орфографических ошибок!. Вот он бордель перед тобой. Да, да, прямо пред твоей  засвир-бзелой носукацией! Да не корректиру-рей ты мене! Я хоть и спъяну, но сказал тошно! Тошней некуды. Абсолютно тошно и бес…бес… Да не бес попутал, Харр…ректар!  Шоб табе в ротацию уксусу налили! А бес… поворотно. Усё. Будь здаров, не кашлюй и не кардыбалей. Я табе люблю и уважаю! Но если я увижу, шо ты чо-либо скур-рек-тира-рёве-вивювал, то найду тя, и залью табе в ухо стоко халявной водки анахруинистов, шо ты будешь всю оставшуся жизнь дрыгать ногами почище, чем в пьесе принца Гамлета!  Халявной водки у ана-хвеи-леи-дреи-истов много. 

        Ты на мя не сердишьси? Я же тя люблю. Я вабще всех люблю. По доброте душевной. А голдопырюсь я для юмору. Так веселее смотреть на нашу дей-дрей-ствительность… Вот отсидел я мальцом 14 лет ни за шо ни про шо, как и мои родители. Отсидел за компаню, как дитятя. Воркуту знашь? Зона для поли-моли-тических. Да они моль не любили. Они прав…  правду любили. За шо их посади-ву-ва-ли? За язык. Где-то чо-то не то ска… ска… Да не сказка енто. Харр…ректар. Енто было всамделе. Ну-ка, ливани, мил друг, ищо. Залью обиду за родителев и за себя. Вот потому и употре-бля… бля… Да не. Ты хороший паря. Дай я табе расцелую. Я говарю, шо употребляю вот эту гадость, шо мы с тобой ща пьём, шоб не видеть всего того бля… бля… Ливани… Вот сейчас действительно ты правильна мене понюл. Шоб не видеть вот ентого, шо не хочет язык мой говарить… Говаришь, шо видел мене по ящику? Да мене часто показувут. Как-то Жирик талдыбит мене: «Давай, Зелёный, в прямом эфире на интерневидение ляжем». – Я яму: «Если бабец, коя ведёть передачу, ляжет под мене, то пойду». Жирик вякает, шо под таких красавцев как мы, усе лягуть, вплоть до режиссёрш. Четыре часа прямого эфира.  Шо? Ты видел? Харр…ректар! Друг! Маладец. Ливани за мир и дружбу между всеми наро… наро… Да не народоволец я. Я волю люблю, канешна, как и весь наш многострау-дау-альный народ, и шоб усё было по закону люблю, и шоб никто ни на кого не наезжал тоже. А хотел я сказать, шо я усех люблю без исключени-ва-ния даже инопланетян. Ну-ка ливани. Ты мои удо-видо-ствереня видел? Я изобрёл их. Сам прези-зези-дент их видел. Я яму даже хотел по… по… Да не. Я человек мирный. Мухи не оби… бибижу. Я яму подари-ви-вё-рил одну мою удоста-вюрину личности. Вот и табе щас пода… пода… Правильно. Харр…ректар. Подай бутылец очредной. А табе я подарью удоста-ви-ве-реню маву. Вон их сколь у мя, выби… выби… в рай… Да не. Я пока в рай ишо не тороплюсь. Успеву. Выбирай ксиву сабе. Я яму подобрал по-таму, чо он исть сам, а табе, как другу, я от души подарью чо сам захошь. На полном серьёзе… Возьми вот енту. Прочита-ву-вай сам. Я пока попыта-вы-ваюсь фторой нагой в сваву форму войти. Подержи-ка штанину маву, да ливани между дел… 

        Маладец, Харр… ректар! Во как приму дозу, так наше окруженя вокруг мя, становится… ра… ра… Не. Это я только баб ставлю так. А среда в нашей стране, апасля прогреву горла маво, становитси радо-вау-стней. Дружан мой, Харр… ректар! Таперь уж тошно усё. Бувай! Давай я табе расцелую напосошок ишо раз, друг ты мой закадышный. Пачему закадышный? Так мы ж вместе упутро-тропупили  шесть бутылок! Дай чокнусь с табой. Точно щас чокнусь.  Ибо я, как вишь,  бугай  чокнутый.
Пиши мне:
      
                  ZELIONYHI=19-см@mail.ru